Текст книги "Мы из спецназа. Бумеранг"

Автор книги: Андрей Щупов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Глава 10

– Как?! Неужели вы ничего не слышали о ядерных чемоданчиках? – седенький человечек с клочковатой бородкой даже заерзал на своем стуле. – Да быть такого не может! Об этом сегодня на всех углах твердят!

– Вот ты нам про него и расскажешь. – Глухо проговорил Азамат. Глядя на российского физика, он огладил ладонью пустой бок, на котором прежде всегда висела кобура с германским пистолетом. Однако на эту же встречу он пришел без оружия и в штатском одеянии, хотя с бородой расстаться так и не пожелал. Безопасность, о которой постоянно напоминал его первый помощник Мухамад, в данном случае играла второстепенную роль. История Кавказа не знала еще полевого командира, что, воюя против неверных, осмелился бы сбрить бороду. Кроме того, селение принадлежало к разряду мирных, и федералы сюда практически не совались. Впрочем, случайной встречи с патрулями Азамат тоже не боялся. В случае чего в дело вступят его нукеры, а уж у них-то оружие было всегда при себе. Большая часть отряда занимала сейчас позиции на дорогах, ведущих к селению, еще шестеро человек пришли вместе со своим командиром.

– …Малогабаритное ядерное устройство, – оживленно продолжал лопотать старичок, – тем и замечательно, что легко помещается в обычный дипломат или, скажем, в рюкзак. Оно и весит совсем немного – от десяти до двадцати килограммов. Между тем, тротиловый эквивалент у такого заряда может быть весьма приличным – практически таким же, как у бомб, которыми взрывали в свое время Хиросиму с Нагасаки.

– Ты хочешь сказать, что у России есть компактные ядерные бомбы?

– Вы меня изумляете! – старичок хихикнул. – В свое время в Советском Союзе подобных игрушек успели наклепать несколько десятков тысяч!

– Сколько, сколько? – недоверчиво переспросил Мухамад.

– Несколько десятков тысяч, молодой человек! – торжественно повторил ученый. – Уж поверьте мне, я знаю, о чем говорю. В этой области мы ничуть не отставали от запада. Формы же исполнения, конечно, варьировались. Обычно это были– либо фугасная мина, либо артиллерийский снаряд, либо носимое устройство, легко помещающееся в любой баул. В свое время была разработана даже целая программа по тайной доставке ядерных устройств в страны НАТО. Если бы это выгорело, мы без труда бы поставили мир капитала на колени! Никаких ракетных носителей и никаких сверхсложных систем раннего оповещения! Да и зачем нам ракеты, если в нужных местах оказались бы такие вот заряды? В Берлине, Лондоне, Вашингтоне, других крупных городах мира… Инициирование зарядов осуществляется простым нажатием кнопки. Несколько десятков радиосигналов – и все, с противником покончено! – старичок даже пристукнул себя по колену. Морщинистое лицо его перекривила обезьянья улыбочка. – Недаром США настаивали на полном уничтожении малогабаритных ядерных зарядов. Уж они-то хорошо понимали, что можно натворить в стране небоскребов с таким вот чемоданчиком на руках…

Азамат переглянулся со своим помощником, пристально посмотрел на ученого. Седенький человечек ростом и комплекцией напоминал гнома, однако добрым гномом назвать его было трудно. Бывшее светило Харьковской Академии Наук явно пылал жаждой мести. Рассказывая о ядерном оружии, он даже лучился от восторга. То ли действительно восторгался мощью рекламируемых зарядов, то ли давно уже забыл за своими формулами о жизненных реалиях. Впрочем, очень может быть, что старикашка давно уже свихнулся. И прав был Рустам, советовавший не верить продажному академику.

– Одного-единственного заряда хватит, чтобы вызвать подлинную катастрофу в любой городской агломерации! – торжественно вещал старичок. – Мощность у таких зарядов, конечно, не самая большая – всего-то пять-семь килотонн, но и этого хватит, чтобы гибель двух крупнейших небоскребов превратилась в малозначительный эпизод.

– Но ты ведь сам сказал, что все устройства были уничтожены три года назад.

Старичок дребезжащее рассмеялся.

– Неужели вы верите, что кто-нибудь по доброй воле может уничтожить столь грозное оружие? А оно, уверяю вас, является значительно более грозным, нежели мегатонные головки нынешних межконтинентальных ракет. Тому же «Тополю» еще нужно подняться из шахты, вырваться в стратосферу и долететь до цели, а сегодня это не так-то просто сделать! Сто раз засекут и собьют. Зато с ядерным чемоданчиком добраться до любой мировой столицы не представляет особого труда. Я ведь знаю: у вас есть эти самые… – лицо академика сморщилось от напряжения. – Шахиды, так кажется? Вот и дайте такому шахиду в одну руку чемоданчик, а в другую пульт управления. И сотрете с лица земли любой город, какой пожелаете.

– А ты не боишься, что мы пошлем шахида в твою Москву? – тускло поинтересовался Азамат.

– Мне, молодой человек, бояться нечего. – С пафосом произнес академик. – Это раньше я думал, что у меня две родины – Москва да Киев, но оказалось, что талантливые ученые не нужны сейчас ни России, ни Украине. Раньше я жил в СССР, а теперь я не живу, я влачу жалкое существование…

Слушать нытье ученого Азамат не собирался, а потому бесцеремонно перебил физика:

– Что тебе нужно, чтобы достать ядерное устройство?

Видимо, старик только и ждал этого вопроса, потому что обе руки его с готовностью взметнулись кверху, а пальцы энергично растопырились.

– Всего-то десять тысяч долларов! Это прямо сейчас. Еще столько же после доставки товара. – Заметив, как дрогнуло лицо собеседника, старик тут же заторопился: – Это еще по-божески, молодые люди! Другие запросили бы вдесятеро больше. Да что там вдесятеро! Настоящую атомную бомбу можно продать за миллион! Только предложите, и с руками оторвет любой восточный шейх. А тот же Хусейн мог бы и за десять купить!

– Чего же ты не продал ему бомбу? – хмыкнул Мухамад. – Съездил бы в гости и предложил.

– В мои годы не очень-то поездишь по свету. А я по сию пору остаюсь невыездным. Очень уж много тайн скопилось в этой головушке. – Академик со значением постучал себя по лбу. – Кроме того, за все в этом мире надо платить. Из тех десяти тысяч, что я прошу, половина уйдет другим людям. Сами понимаете, с подобным товаром никто не согласится расстаться бесплатно…

– Азамат! – в комнату неслышно шагнул широкоплечий Резо. – Можно тебя на минуту?…

Они вышли на кухню, и, хищно улыбнувшись, Резо плотно прикрыл за собой дверь.

– Только что говорил по телефону с Агабеком, – сообщил он. – Ты просил его навести справки про старого пердуна.

– Ну и что удалось выяснить?

– Агабек сказал, что верить ему нельзя. Академик многих уже парил насчет ядерного груза. Даже пытался связываться с людьми Изыма. Те поверили ему, даже задаток выплатили. – Резо скривил губы. – Потом чуть ли не год искали его по всей стране.

– Не нашли?

– Не успели. Спалились в засаде. Кое-кто считает что старый осел сам же их и сдал федералам. Теперь вот приехал на Кавказ искать новых лохов.

Азамат нахмурился.

– Думаешь, никакого ядерного чемоданчика у него нет?

– Да откуда, сам подумай! Его уж лет десять, как вышибли из Академии. Привык жить на широкую ногу, а бабок нет. Вот и суетится, как может. Если сомневаешься, оставь меня с ним на пару минут. Уж я таким языки умею развязывать.

Рука Резо легла на рукоятку прячущегося под полой куртки огромного ножа. Глядя на бородатую физиономию бойца, Азамат нахмурился. В способностях Резо он ничуть не сомневался, но очень уж не хотелось так просто расставаться с идеей о ядерном чемоданчике. А Резо, он точно знал, умел разрушать подобные иллюзии. Все люди, по мнению этого бойца, представляли собой лживое и трусливое мясом, которое только и способно было хрипеть и визжать под напором его отточенной стали. Как бы то ни было, но выворачивать людей наизнанку Резо, действительно, умел. Скорее всего, и этой волшебной сказке суждено было безвозвратно умереть. А жаль. Вот уж получился бы хороший фейерверк! Тогда и про Азамата заговорили бы во всем мире. Никому еще не удавалось взорвать в большом городе атомной бомбы – ни чистой, ни грязной. А его пять-семь килотонн перетряхнули бы этот зажравшийся мир до основания…

– Сколько тебе понадобится времени, чтобы вытрясти из него правду?

– Пять минут, Азамат, слово даю!

Резо продолжал скалиться, и на секунду полевому командиру захотелось ударить своего бойца по лицу – ударить так, чтобы хрустнули желтые зубы, просыпавшись кровавым крошевом на пол. Но он знал, что никогда себе этого не позволит. Резо был, конечно, животным, но именно такие, как он, не задумываясь, шли за своими командирами до конца – по минным полям и под пулями федералов. Тот же Мухамад был значительно сообразительнее и умнее, однако в делах, где требовались большая кровь и свирепая выдержка, Азамат предпочитал полагаться на палачей вроде Резо. С ним нельзя было обсуждать боевых планов и делиться сокровенным, но встречались ситуации, где люди вроде этого орангутанга оказывались незаменимыми.

– Иди, – он коротко кивнул бойцу. – И скажи Мухамаду, чтобы подошел ко мне…

***

– Ты помнишь, как в Домбае этот урод перестрелял семью нашего человека?

– Расул не был нашим человеком, – возразил Азамат. – Он устроился служить в местное ополчение.

– Ну и что? – Мухамад вскинул голову. – Ты не видел его семью, а я видел. Семь голодных ртов, которые надо было чем-то кормить! А главное – его можно было уговорить, я это чувствовал!

– Да, но ты этого не сделал.

– Просто нужно было проявить терпение. Если бы ты дал мне пару дней, я убедил бы его. А ты послал туда этого мясника, и он перебил всю семью Расула. В результате провалилась вся операция. А ведь мы имели реальный шанс уничтожить российского президента!

– Домбай был тогда в тройном оцеплении.

– Да черт с ним – с оцеплением. Расул легко бы пронес взрывное устройство на себе. Но Резо и думать ни о чем не стал. Просто убил его, как убьет сейчас этого академика.

– Тебе жалко старика?

– Нет, – помощник Азамата покачал головой. – Ясно, что насчет чемоданчика он врет. Более того, я уверен, что федералы использует его, как приманку.

– Тогда в чем же дело?

– Можно было бы сыграть в ответную игру. К примеру, сделать заказ на чемоданчик и подождать, когда физик приведет к нам федералов. А уж мы бы их встретили как положено.

Азамат потупил взор.

– Пусть все идет, как идет. На такую операцию, Мухамад, у нас просто нет времени. Взрыв моста сорвался, фугасы на дороге обнаружили, в Домбай нам тоже дорога заказана, значит, нужно возвращаться к прежнему плану.

– Ты говоришь о захвате теплохода?

Командир коротко кивнул.

– Все продумано до мелочей, двое наших людей уже давно поджидают нас на месте. Через пару дней состоится отплытие судна. Мы не можем упускать такой шанс.

– А что нам это даст? Или ты хочешь, чтобы все повторилась, как с московскими заложниками?

– Здесь не Москва, и даже не Россия. Распылять газы в открытом море – затея бессмысленная, а отбить теплоход у них не получится. – Азамат криво улыбнулся. – Разве что выкупить…

Они сидели на грязном полу в грязной заброшенной кухне и пили из термоса крепкий чай. В России, по слухам, такой чай называли чифиром. Еще пару лет назад Азамат морщился и плевался, когда его угощали подобным пойлом, но со временем сам не заметил, как пристрастился к дурному напитку. От него начинало шуметь в голове и пылающим жаром наполнялась грудь, но в долгих переходах по горах, среди скал и нетающих снегов этот напиток спасал. Он бодрил кровь и заряжал мышцы энергией, а главное – он возвращал веру в творимое. Кое-кто из бойцов систематически прибегал к наркотикам, но для Азамата это было совершенно неприемлемо. Наркотик придавал отваги, но недостатком мужества Азамат без того не страдал, а вот утерять ясное мышление он всерьез опасался…

Из соседней комнатушки раздались приглушенные хрипы. Старик пытался стонать, но с перерезанным горлом это было уже невозможно. Мухамад, поперхнувшись, отставил кружку с чаем в сторону. Все было предельно ясно – Резо вновь дорвался до своего любимого занятия. Долго разговаривать с пленниками он не привык…

Спустя минуту, на кухню заглянул сияющий боевик.

– Все полная лажа, Азамат! – объявил он, утирая полотенцем окровавленный нож. – Никаких чемоданчиков у него нет и никогда не было. И ребят Изыма он, действительно, сдал.

– Ты его зарезал? – хмуро поинтересовался Азамат.

– А ты думал, я буду его ласкать и целовать, как женщину? – хмыкнув, Резо с щелчком вогнал свое оружие в ножны. – Если хочешь, можешь зайти в комнату и полюбоваться. Голову старика я поставил на блюдо, рядом положил его руки. Получилось довольно красиво…

Азамат никак не отреагировал на слова боевика. Мухамад же брезгливо отвернулся. С некоторых пор общение с главным палачом отряда он сводил к самому минимуму. Будь его воля, давно бы пристрелил самолично – даже не побоявшись бузы в отряде. Люди вроде Резо, по мнению Мухамада, не имели права на священный Газават. Они имели право только на смерть – быструю и безжалостную…

Глава 11

Надо признать, выборы сказались на облике города не самым лучшим образом. Все столбы, заборы и стены были заклеены листовками. На них речистые пиарщики превозносили своих кандидатов до небес, а тех же оппонентов смешивали с грязью, придумывали про них одну историю гнуснее другой. Тут и там глаз горожанина выхватывал цветастые портреты кандидатов на пост мэра, растяжки с гневными лозунгами, а шустрые ребятки сновали среди прохожих, бесплатно раздавая календари и газеты. Взирая на всю эту пестроту, Михаил Шебукин только сумрачно вздыхал. Было жаль потраченных городом денег, было жаль леса, пущенного на всю эту красочную макулатуру. А сколько барыг успело нажиться на выборах, работая параллельно на нескольких хозяев! Да только ли барыг! Тот же Серега Маркелов тоже ведь пошел зарабатывать, наслушавшись советчиков, что в пару недель сколачивали суммы, достаточные для покупки добротной иномарки, мебельной стенки или кухонного гарнитура. И ведь таких Серег кругом – великое множество! А если умножить траты по одному городу на всю страну?… Шебукин даже покрутил головой. А еще рассказывают, что в России нет денег на выплату пенсий, на закупку угля и заводского оборудования. Врете, господа политики! Все у вас есть. Только не для общего котла, а сугубо для своего индивидуального!…

Миновав очередной перекресток, Шебукин разглядел цель своего утреннего похода – парк Трубачей. Точнее, так этот парк именовался в далекие восьмидесятые. В те времена здесь действительно можно было обнаружить уцелевшие статуи трубачей. Гипсовые пионеры стояли вдоль аллей, горделиво взирая на всякого вновь пришедшего. Помимо трубачей в парке в изобилии водились мускулистые гимнасты, коротконогие конькобежцы, пловцы, угрюмые толкатели ядра. Само собой, что с тех пор любители раритетов основательно подчистили парк. Огромные каменные пьедесталы уцелели, а вот самих трубачей Мишаня не наблюдал уже довольно давно. Правда, и сам он наведывался в парк далеко не каждый день, однако временами все же заглядывал. Парк, конечно, не лес, но и тут можно было отдохнуть – поглазеть на сорок с белочками, послушать барабанную дробь дятлов, покормить с рук желтопузых синиц.

Он подъехал со стороны южных ворот и удивленно притормозил. Приближаясь к парку, Шебукин опасался, что парковые ворота окажутся запертыми, однако на этот раз вышло совершенно иначе: искомые ворота отсутствовали вовсе. То ли позаимствовал для дачного участка какой-нибудь ловкий нувориш, то ли отнесла в пункт приема металлолома команда предприимчивых бомжей. Так или иначе, но он беспрепятственно въехал на территорию парка и, лавируя на «десятке» между кучами мусора, очень скоро добрался до разбегающихся в разные стороны дорожек. Здесь еще хватало уцелевших скамеек, и именно в этом месте он намеревался выгрузить своего порядком захмелевшего пассажира. Как ни противились Михаил с Юрием, предложение осторожного Дмитрия было поддержано большинством голосов: насильника решили отпустить, предварительно влив в желудок добрую порцию водки, вложив в карман обагренный кровью нож. Кровь была не куриная, – самая настоящая человеческая, благо расцарапанная физиономия Шебукина все еще сочилась алыми каплями. Парк же Трубачей выбрали по той простой причине, что с некоторых пор наряды ППС начинали свое патрулирование именно с этого места. А посему можно было сомневаться, что медведеподобный любитель юных студенток долго в одиночестве не просидит. Если, конечно, не убредет из парка своим ходом, однако и этого они не слишком опасались. Водка была не самая качественная, однако должным градусом обладала в полной мере. В настоящий момент насильник мало что соображал, и ноженьки его практически не держали. Пришлось Мишане с руганью выгружать громилу из салона, а после волочь до ближайшей скамьи.

– Ну вот, красавец, тут ты пока и посидишь. – Он со вздохом опустился рядом. Чувствуя, что по щеке вновь скользит теплое, с беспокойством покосился на себя в карманное зеркальце. Царапины только начинали заживать, и каждую минуту ему казалось, что по лицу опять течет кровь. На этот раз ничего не текло, и все равно вид был такой, что те же ребятки из ППС с удовольствием прихватили бы за компанию и его. Сам же насильник, здоровенный парень с черной всклокоченной гривой волос, с широченными скулами, выглядел значительно лучше. И никаким, кстати, красавцем он не был. Разве что бросались в глаза четко очерченные, круто изломленные брови. Верно, за эти брови его и любили дамочки, а может, и за кое-что другое…

Мишаня покосился на брови насильника почти с ненавистью. Если рассуждать по справедливости то, следовало бы, конечно, внести в портрет обольстителя грубоватую корректуру, однако бить пьяного рука не поднималась. Вот если бы он очухался, да попытался убежать, тогда другое дело! Уж тогда бы Мишаня точно не растерялся. Выдал бы громиле за все разом – за собственные царапины, за синяки Юрия, за всех испорченных институтских баб. А так приходилось следовать недвусмысленным указаниям Дмитрия: довезти, выгрузить и отвалить. Желательно без свидетелей и по возможности оперативно.

– Мы, конечно, отвалим, – бормотал Шебукин, размыкая на руках сидящего стальные браслеты. – Но ты все-таки помни, чувачок: это ненадолго. Если по возвращению нам шепнут о новых твоих проказах, лучше сразу заказывай гроб…

Разумеется, мужчина его не слышал, однако Михаил все-таки не мог уйти без слов. Таким образом, он не только прощался с недавним пленником, но и просил извинения. Все-таки кровь на ноже была не чья-нибудь, а его собственная, да и мало радости подбрасывать кого-либо ментам. Даже если в роли жертвы оказывается такое вот похотливое чмо. Как выясняется, любить могут и таких. Не зря же та лахудра набрасывалась на них! И ведь как царапалась! Могла бы и впрямь без глаз оставить. Будь на то воля Шебукина, он бы ее не в больницу, а в психушку пристроил. Но и тут сработало слово Харитонова. С подстреленной дамочкой в больницу отправился Юрик Пусвацет.

– Все, красавец, бывай. – Он ткнул кулаком в массивное плечо и выпрямился. – Желаю приятных эротических снов. В камере, разумеется, не на воле…

Он уже делал шаг от скамьи, когда тело богатыря жутковато дернулось, а из горла вырвался хлюпающий звук. Судорожно оглянувшись, Мишаня машинально присел. Глаза его отказывались верить в происходящее, но факт оставался фактом. Некто невидимый с жестокой методичностью расстреливал сидящего на скамье насильника. В сущности, человек, которого Шебукин вез сюда через добрых полгорода, был уже мертв. Тем не менее, пули продолжали кромсать огромное тело, выписывая что-то вроде правильного ромба. Две пули легли под ключицы, одна угодила точно в горло, четвертая вошла в живот чуть повыше пупка. Но это было еще не все, – далекий снайпер явно намеревался поставить эффектную точку – и он поставил ее, вмолотив пятую пулю в переносицу чернобрового соблазнителя.

Все это напоминало жутковатый сон, однако за Михаила работали уже рефлексы. Выхватив из кобуры «Макаров», он юркнул за скамейку, энергично закрутил головой, высматривая неведомого стрелка. Впрочем, даже если бы это ему удалось, полноценной дуэли все равно бы не вышло. Против снайперской винтовки (а стреляли именно из такой!) пистолетик Шебукина представлялся бессмысленной игрушкой. Да и спрятаться тут было совершенно негде. Некогда густой парк основательно проредили человеческие топоры и пилы, дополнительно подчистила его от листвы подступившая к городу осень. Ни зелени, ни стволов, ни гипсовых пионеров, – одни лишь мусорные кучи, возвышающиеся там и тут, словно скифские курганы.

И в эту секунду невидимый стрелок снова выстрелил. Но уже не в насильника, а в Михаила. Во всяком случае, от деревянной поперечины, располагающейся над самой головой Шебукина, с хрустом отлетела широченная щепа. Ясно было, что стрелок пользуется глушителем, поскольку выстрелов Михаил по-прежнему не слышал. Между тем, огонь не унимался, и каждый выстрел несложно было угадать по треску уродуемых перекладин. Не имея возможности укрыться, Шебукин не придумал ничего лучшего, кроме как распластался телом на земле, прикрыв голову руками. Было ясно, что стреляют со стороны дороги, но вычислить что-либо кроме приблизительного направления представлялось абсолютно немыслимым. Михаил видел поток машин, видел старенькие, выстроенные еще пленными немцами двухэтажки, видел вереницу гаражей с чахлым кустарничком, но разглядеть стрелка ему было не под силу. В сущности, хороший снайпер мог спрятаться где угодно. Будь у Шебукина бинокль, еще бы можно было попытаться рассмотреть далекого убийцу, но оптикой Михаил не располагал и потому, продолжал вжиматься в землю, считая выстрелы и прикидывая, скоро ли закончатся у противника патроны. Вполне возможно, что последнюю пулю берегли специально для него, а до той поры снайпер попросту забавлялся, заставляя «кандагаровца» трястись от страха и пачкать лицо мокрой листвой.

Даже когда все завершилось, Михаил долго еще лежал, ловя слухом малейшие звуки, боясь поверить в собственную удачу. Было ясно, что его отпускали, и это само по себе казалось абсолютно невероятным. Поднявшись на дрожащих ногах, он какое-то время всматривался в далекие строения. Теперь он стоял совершенно открыто, и появись такое желание у стрелка – снять Шебукина было бы делом одного мгновения. Но, видимо, желания такого у стрелка не возникло. Никто больше в него не стрелял, и, заторможено обернувшись, Михаила снова взглянул на мертвого насильника. Кровь вертлявой дорожкой спускалась со лба убитого, багровой пиявкой исчезала за воротом. Подходить и щупать пульс было бессмысленно. Стрелок, безусловно, знал, что делал. Лишь две раны из пяти представлялись сомнительными, все прочие только дублировали друг друга, поторапливая грешную душу вон из тела.

Не глядя больше на покойника, Михаил обратил внимание на изувеченную скамью. Стрелок и здесь сумел постараться, изувечив скамейку с особым прилежанием. Деревянные поперечины были разбиты пулями с ювелирной точностью, пробегая по краю – от верхней дощечки до нижней. Та самая стрельба, что зовется среди мастеров хирургической. И только теперь Мишаня окончательно понял, что персона «кандагаровца» далекого стрелка совершенно не интересовала. Шебукину всего лишь демонстрировали зловещее искусство снайпинга и не более того…