Текст книги "Наперегонки со смертью"

Автор книги: Андрей Воронин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 20 страниц)

– У тебя документы какие-нибудь есть?

– Да, паспорт и удостоверение "Валекса".

– Давай свой паспорт.

– Зачем?

– Банда, уже пять часов вечера. Скоро все конторы закроются. Давай не будем терять время.

Банде ничего не оставалось делать, как только подчиниться. Олег забрал его паспорт и вышел из машины, коротко приказав:

– Жди меня здесь.

Он вышел минут через сорок, молча сел за руль и завел двигатель.

Банда, не выказывая любопытства, молчал, лишь пытливо поглядывая на Олега.

Когда они отъехали за несколько кварталов от площади, Востряков вытащил из внутреннего кармана старый общесоюзный паспорт Банды и новенький, темно-красный, с гербом СССР и надписью на двух языках на обложке – общегражданский заграничный, бланки которого до сих пор использовались во многих бывших республиках Союза, ставших суверенными.

– Поздравляю, Александр Бондарович, согласно этому документу, вы стали гражданином Украины и получили загранпаспорт и разрешение на выезд сроком на три года от отдела виз и регистрации Сарненского управления внутренних дел.

– Ты что, серьезно? – Банда недоверчиво раскрыл документ. Действительно, оформленный на его имя паспорт имел два необходимых штампа "гражданин Украины" и "выезд разрешен сроком на три года". – Олег, как тебе удалось?

– Начальник ОВИРа – старый приятель. Он благодаря мне на "гольфе" второй серии разъезжает.

– И сколько ты ему заплатил?

– Банда, говорю тебе еще раз, теперь уже в последний, – это дело стало и моим делом, поэтому брось считать, кто сколько и за что заплатил. Ясно?

– Ладно, не обижайся. Я просто не представлял, что этот паспорт можно добыть так быстро.

– Ха, а его так быстро и не добудешь! Знаешь, сколько времени ты бы ждал его, если бы был обыкновенным жителем Сарнов?

– Ну?

– Месяца два как минимум. Но специально по моей просьбе ты стал счастливым обладателем заветной бумажки ровно за полчаса. Разницу улавливаешь?

– Еще бы! Ну, а куда мы на этот раз?

– В аптеку.

– В аптеку?

– Банда, я думаю, что пару бинтов, жгут, йод, перекись водорода и какое-нибудь сильное обезболивающее нам совсем не помешают.

Олег сказал это очень серьезно, сосредоточенно глядя на дорогу, и Банда как-то вдруг разом почувствовал, что к их приключению Востряков относится гораздо серьезнее, чем могло показаться на первый взгляд. И Сашка лишь молча благодарно похлопал друга по плечу...

* * *

Алина запомнила это путешествие на всю жизнь.

Машину трясло немилосердно, и тяжеленные ящики грозно поскрипывали и постанывали, нависая над головой девушки. Слежавшееся сено уже практически не амортизировало тряску, и все тело ее теперь болело, превратившись, видимо, в единый огромный синяк. Уже несколько часов Алина ехала, стоя на ногах, не в силах ни прилечь, ни сесть от мучительной ноющей боли.

Периодически водитель их машины троекратно коротко сигналил, и тогда Хабиб, невозмутимо восседавший у прохода и всю дорогу не спускавший с нее глаз, вставал, подходил к ней и, оторвав кусок пластыря, заклеивал ей рот и снова сковывал за спиной руки наручниками. И тогда девушка понимала, что через несколько минут будет остановка, например, для дозаправки или на железнодорожном переезде. Ее охранники, видимо, здорово опасались, что девушка закричит, желая привлечь внимание к их машине, и предпринимали самые строгие меры предосторожности.

От постоянно рассеивавшегося по фуре дыма выхлопных труб у девушки нестерпимо болела голова. Это было жуткое мучение, и Алина мечтала о смерти не в силах вынести подобные испытания.

Ее сторож ни слова не понимал по-русски да и не стремился с ней объясняться. Поэтому девушка продолжала оставаться в неведении как относительно самой цели их поездки, так и ее конечного пункта.

Они были в дороге почти сутки, когда водитель снова коротко трижды просигналил.

Хабиб привычно встал и направился к ней, отрывая на ходу очередной кусок пластыря, но на этот раз он не ограничился лишь наручниками. Он достал из кармана тонкую шелковую веревку и, уложив Алину, ловко и быстро связал ее по рукам и ногам, превратив девушку в молчаливую и беспомощную куклу, а сам извлек из-под пиджака пистолет и, передернув затвор, притаился у проема. И по этим приготовлениям Алина поняла, что их караван ожидает что-то серьезное.

Некоторое время они, видимо, стояли в очереди, потому что машины продвигались буквально по несколько метров, часто останавливаясь и заглушая двигатели. В наступавшей тишине Алина слышала разноязычный и разноголосый гул вокруг ее темницы, ругань, хлопанье дверок и сигналы клаксонов.

Потом строгие голоса раздались у самого фургона, и девушка поняла, что происходит.

– Характер вашего груза?

– Все указано в документах, – она узнала этот голос с выраженным акцентом, он принадлежал маленькому тщедушному арабу, одному из ее похитителей.

– Господин Фаллах, потрудитесь отвечать на наши вопросы. Это не моя прихоть, вы проходите процедуру таможенного досмотра, и мы имеем право знать, что вы собираетесь вывезти через Республику Беларусь.

– Да, конечно, господин офицер! Мы везем запчасти к автомобилям "лада".

– Откуда?

– Мы официально зарегистрированы в Москве как дилеры АвтоВАЗа.

– Куда следует груз?

– В Чехию. В Прагу.

– Грузополучатель?

– Компания "Чехавтотранс".

– Так, ясно. Фуры опечатаны?

– Да. Пломбы московского отделения Российского таможенного комитета. Прошу убедиться, господин офицер, в их сохранности.

– Хорошо. Прошу вас предъявить документ об уплате транзитного сбора.

– Вот, господин офицер, пожалуйста.

– Все в порядке. Хорошо, господин Фаллах. Сколько у вас человек?

– Шестеро. По два на каждую машину – Давайте перейдем к досмотру кабин и днищ автомобилей.

– Прошу вас, господин офицер, пройдемте. Мы всеми силами готовы вам помочь.

– У нас совместный контроль с польской стороной, поэтому потрудитесь уплатить польские транзитные налоги. Сержант отведет вас куда нужно, пока мы будем досматривать кабины...

Голоса удалялись, и вместе с ними пропадала, угасала где-то вдали надежда Алины на освобождение. Девушка беззвучно горько заплакала, захлебываясь слезами, не в силах разжать склеенные лейкопластырем губы...

* * *

– Банда, мы выскочим на Брестское шоссе в районе Барановичей, и до Бреста останется километров сто восемьдесят – двести. Достаточно, чтобы обнаружить караван?

– Да, надеюсь. Если только они не успели проскочить раньше нас.

Банда сидел рядом с Востряковым, который ловко вел машину, на жуткой скорости летя по узкой дороге, пересекавшей полесские болота. Банда был мрачен. Как ни торопились они, но сборы, а главное – поиски бензина отняли слишком много времени, и из Сарнов они выбрались лишь к полуночи.

Двести километров, которые отделяли их от Брестской трассы, если верить атласу автомобильных дорог Европы, случайно оказавшемуся у Вострякова, их довольно скоростной "паджеро" должен был преодолеть часа за полтора, а значит, можно было запросто разминуться с конвоем арабов.

– Не волнуйся, Банда. Мы их обязательно найдем. Три автомобиля, пересекающих государственную границу, – не иголка в стоге сена.

– А ты уверен, что Алина еще будет с ними?

– Я ни в чем не уверен. Кроме того, что мы найдем этих арабов. А уж потом – дело техники узнать, где девушка.

– Ох, Олежка, боюсь, не все так просто.

– Банда, хочешь, я тебе одну вещь скажу, но только ты не обижайся, ладно? – Востряков коротко взглянул на Банду и снова впился глазами в ночную темному, рассекаемую фарами "паджеро".

– Ну?

– Я тебя не узнаю. С каких пор ты стал нытиком? С каких пор ты стал чего-то бояться?

– Я люблю ее.

– Это я понял.

– Я боюсь, чтобы не случилось чего-нибудь страшного.

– Банда, когда мы шли с тобой в дозор или когда нас бросали на штурм перевала там, в Афгане, ты боялся чего-нибудь страшного?

– Сначала – да.

– А потом? Потом, когда ты и меня научил смотреть на вещи так же, как сам?

– Потом – нет. О худшем лучше не вспоминать. Тогда голова трезвее и лучше слушается тело.

– Банда, в тебе появился страх, ты начал бояться. А когда ты боишься, начинаю бояться и я, потому что я привык видеть рядом уверенного в себе и в своих друзьях Банду. А сейчас...

– Извини, Олежка. Просто раньше можно было бояться только за себя. Теперь я боюсь за Алину.

– Я знаю. Банда. Но думай лучше о том, как будешь наказывать этих мерзавцев, когда они попадутся в наши руки. Я думаю, оторвешься? – улыбнулся Востряков, подмигивая другу.

– Не то слово, – кулаки Банды сжались, и он машинально поправил свой "микро-узи", висевший под мышкой в наплечной кобуре. – Мало им, уродам, не покажется!..

* * *

Когда они пересекли наконец границу, Хабиб заметно повеселел. Он даже пробормотал что-то радостное, на своем непонятном языке обращаясь к девушке, но, не получив в ответ даже взгляда, обиженно засопел и, развязав Алину и содрав с ее губ пластырь, снова уселся у прохода с самым грозным и неприступным видом.

Алина села в углу их своеобразной маленькой камеры и сжала голову руками. Слезы принесли ей некоторое облегчение, но мысли, одна тяжелее другой, свинцовыми гирями перекатывались у нее в голове, вызывая ощущение чуть ли не физической боли.

"Все. Я – в чужой стране. Даже не в Беларуси и даже не в Узбекистане. Здесь я – никто. Я без документов, почти без денег. Без всяких прав. Никто не знает, что я здесь. Я теперь в полной власти этих нелюдей. Что они сделают со мной? За что? При чем тут мой отец? Неужели они и вправду продадут меня в какой-нибудь бордель? Или прибьют, как последнюю собаку? Господи, помоги мне! Я ведь теперь точно им не нужна! От отца они не добились ничего, и теперь им нужно будет избавиться от меня любыми способами!"

Ей вдруг стало так жалко себя. Ей стало так обидно и так тоскливо, что она снова заплакала не в силах сдерживать слезы.

Она плакала не от страха, не от предчувствия ожидающих ее впереди ужасов и унижения. Она плакала от своей полной беспомощности, от одиночества, от чувства покинутости и заброшенности.

Даже образы матери, отца, Александра, возникавшие в ее уставшем воспаленном воображении, вызывали теперь лишь обиду и раздражение – они не смогли защитить ее...

* * *

– Ну что. Банда, вроде бы мы разминулись? – Востряков специально старался говорить спокойно и невозмутимо, ничем не выдавая своего беспокойства, чтобы лишний раз не бередить рану друга.

– Да, кажется, разминулись. Ведь не могли же мы их настолько опередить?

– Мне тоже так кажется. Что ж, поехали на таможню.

Их "мицубиси" стояла на трассе при самом въезде в Брест, и впереди, километрах в полутора, сиял в темноте яркими огнями пост ГАИ, оборудованный при въезде в город.

– Знаешь, у белорусов есть странная привычка обыскивать все автомобили, передвигающиеся по ночам, поэтому, мне кажется, самое время попрятать наши "пушки".

– Ты думаешь?

– Вон там, на посту ГАИ, нас обязательно встретит закованный в бронежилет спецназ, который перетрясет всю нашу машину. Ты уж мне поверь, я здесь не раз проезжал.

– Но ведь мы граждане другого государства!

– Это для них дополнительный фактор раздражения Кстати, спрячь подальше свой российский паспорт. Теперь ты гражданин Украины, не забыл еще?

– Да, конечно.

– Кстати, ты не заметил, тот мост с высокими перилами, через который мы проезжали, далеко остался?

– Да нет. Километров пять-десять, не больше.

– Отлично. Едем. – И Востряков, оглянувшись, резко развернул машину, перепрыгнув через травяную разделительную полосу.

– Ты куда? Нам же к границе!

– Банда, ты собираешься прятать оружие на глазах местных спецназовцев?..

* * *

Когда пистолеты и боеприпасы были уложены в крыльях и навесная защита надежно скрыла следы присутствия тайников, Востряков взял АКСУ и улыбнулся Банде:

– Прощайся, Сашка, с этой "пушкой". Хороша она, но нам придется от нее избавиться.

– Ты думаешь?

– А ты думаешь, мы сможем ее протащить через границу?

– Я не знаю...

– А я знаю. У тебя лопата в машине есть?

– Вроде была.

– Тогда попробуем ее закопать. Запомни место – мост через Мухавец, левый берег. А вдруг когда-нибудь еще пригодится?!

...Скоро все было кончено, и "мицубиси", ведомая Востряковым, снова устремилась к границе.

– Тут, Банда, есть несколько переходов Частники идут на Варшавский мост, а для грузовых машин есть другой пункт, Козловичи. Мне кажется, нам надо сначала подъехать туда.

– Что бы я без тебя, Олег, делал, даже не представляю. Я же во всех этих делах такой профан...

– Банда, каждому свое. Кстати, не откроешь ли ты банку с колбасой? Что-то я проголодался.

– Ты, как всегда, прав...

* * *

Получить полную информацию о машинах арабов оказалось крайне просто. Грузовики опередили их буквально на пару часов, и инспектор таможни, получив хрустящую стодолларовую бумажку, оказался очень любезен, припомнив все до малейших деталей.

– Груз принадлежит фирме "Чехавтотранс", конечный пункт – Прага. А что, ребята, у вас с ними какие-то проблемы?

– Да, нам нужно с этими арабами кое о чем поговорить.

– Осторожно, ребята, их шестеро, и морды этих водителей мне не очень сильно понравились.

– А вы досматривали машины?

– Конечно.

– И больше никого не видели?

– В смысле?

– Ну, девушки с ними не было?

– Нет, а что?

– Да так. А в фуры заглядывали?

– Нет. У нас не было для этого оснований.

Фуры были опечатаны московскими пломбами, все таможенные и транзитные сборы уплачены. Документы, пломбы – все было в порядке.

– Теперь все ясно, – Банда и Востряков многозначительно переглянулись. – Оружия, конечно, при них не было?

– Естественно.

– Ты понял. Банда?

– Что?

– Все было спрятано в фурах. Пломба целая – таможня не трогает. А где и как ставилась пломба – дело левое.

– Вы хотите сказать, что груз не соответствовал документам? – таможенник насторожился.

Если бы ему удалось перехватить контрабанду, он мог бы неплохо продать эту информацию польским коллегам. Дело в том, что польские таможенники получали по четыре тысячи долларов премии за каждый раскрытый случай контрабанды и с радостью покупали информацию о контрабанде у белорусов, оценивая ее в тысячу баксов. Обоюдовыгодное, так сказать, международное сотрудничество в действии.

– Нет, вряд ли. Просто у нас есть кое-какие подозрения насчет конечного пункта назначения. – Востряков постарался замять дело, рассеяв подозрения таможенника. Вряд ли было нужно втягивать в это дело официальные органы.

– Ну, смотрите... А, и еще. Вы ребята вроде хорошие, поэтому лучше я вас предупрежу, – таможенник помялся немного, как будто пытаясь вспомнить что-то важное, и, получив еще двадцатку, "вспомнил": эти фуры сопровождала легковушка. Черная "БМВ-318", последняя модель.

Номера, извините, в темноте не разглядел. Но в том, что она сопровождала груз, не сомневаюсь.

Она исчезла, как только машины пересекли границу.

– Спасибо. – Банда и Востряков встревоженно переглянулись: подтверждались все их предположения. – А вы случайно не подскажете, куда обычно направляются машины, желающие проехать на Прагу? По какой дороге в Польше лучше податься?

– Направление одно – Варшава, Лодзь, Вроцлав. А там, через хребет, и Прага. Там увидите, всюду указатели, так что проблем у вас не должно возникнуть.

– Ну спасибо.

– Желаю удачи.

* * *

Алина вздрогнула и испуганно оглянулась на Хабиба, когда на этот раз без предварительного сигнала машина остановилась. Видно, миновав границу бывшего СССР, бандиты потеряли всякий страх.

Кто-то снаружи загремел замками их фуры, затем прозвучала резкая команда по-арабски, и Хабиб, подскочив, снова ловко нацепил девушке наручники и подтолкнул ее к выходу.

В темноте разглядеть что-либо Алина не смогла.

Где они находились, она не понимала. Хабиб подвел ее к "БМВ" и, втолкнув на заднее сиденье, закрыл за ней дверцу.

Ее бородатые охранники еще побеседовали несколько минут, стоя у "БМВ", а затем распрощались, разойдясь по машинам.

Рядом с ней снова уселся Хабиб, а на переднем сиденье устроился тот мрачный араб, которого вся банда почитала за начальника. За руль забрался араб, немного говоривший по-русски, и Алина почему-то обрадовалась: ей до смерти надоело находиться в неведении.

– Здравствуйте! Куда мы сейчас поедем?

– Звонить твоему папочке.

– Зачем?

– Не твое дело, женщина. Сиди и молчи, пока жива...

* * *

Увидев очередь частников и туристических автобусов, выстроившихся к КПП «Варшавский мост», Банда заметно заскучал и занервничал.

Хвост ее, теряясь в темноте и изредка обозначая себя тусклым светом фар, вытянулся не меньше, чем на километр.

– Ни черта себе! И сколько же нам здесь стоять придется? – Банда скорее выражал удивление и разочарование, чем желал добиться от друга конкретного ответа, но Востряков, прикинув, тут же вынес резюме бывалого путешественника:

– Если будем стоять, как все, то примерно сутки. А если будем понятливыми и не очень строптивыми...

– Сутки?! – Банда даже не дослушал товарища, пораженный названным временем. – Да арабы за пять часов так потеряются, что мы их никогда не найдем! А ты говоришь – сутки!.. Черт, и ничего нельзя придумать?

– Ну ты же, Банда, не дослушал. А я говорил, что если мы будем понятливыми, в Польше окажемся через полчаса.

– Это как?

– А ты смотри внимательнее, – и Олежка указал на какие-то тени, бродившие вдоль очереди.

Сначала Банда не обратил на них особого внимания, считая, что это уставшие за долгую дорогу водители и пассажиры прогуливаются по шоссе, с радостью разминая затекшие ноги. Наверное, были среди людей, бродивших вдоль очереди, и такие, но в основном эти ночные тени занимались совсем другим. Они двигались от машины к машине, заговаривая с каждым водителем, и их целенаправленное движение несомненно указывало на неслучайный характер их присутствия здесь, на – приграничной дороге.

Были здесь и торговцы сигаретами и водкой. Были "официанты", предлагавшие кастрюльку горячей картошки и кусок сала. Были сутенеры, готовые подсунуть за копейки повидавшую виды молодую девицу. И была здесь еще одна категория "работающих" – молодых, сильных, коротко остриженных, чем-то неуловимо похожих друг на друга. Ну, копия тех ребят, с которыми поработал когда-то в Москве Банда в "фирме" незабвенного Виктора Алексеевича.

Один из этих ребят, заметив подрулившую крутую тачку Банды, направился к ним. Когда он подошел поближе, Востряков, сидевший за рулем, опустил боковое стекло.

– Привет, ребята!

– Привет, – переговоры как более опытный в таких делах повел Олег, и Банда молчал, не встревая и лишь внимательно прислушиваясь к их разговору.

– В Польшу?

– Туда.

– Очередь большая.

– Да. Но бывает и похуже.

– Конечно. Неделю назад на три километра растянулась, автобусов десятка два понаехало, вот погранцы и запарились... Тогда по трое суток своей очереди ждали.

– А сегодня?

– Сутки примерно... Но это ж, как в жизни: кто-то стоит в очереди, а для кого-то с черного хода дверь открыта.

– Это понятно, – Востряков подмигнул Банде дескать, клюнула рыбка, слушай внимательнее. – Вот только где этот черный ход отыскать-то? А то у нас времени мало.

– Найти поможем. Но дело денег стоит, – Сколько?

– Сотня. До инспектора. Инспектору еще две.

– Без вопросов.

– Давай.

– Держи, – и Олег, открыв портмоне, протянул стриженому парню стодолларовую бумажку.

– Ждите здесь, – с этими словами парень скрылся в темноте, метнувшись куда-то вдоль очереди.

– Олег, ты что, сбрендил?! У тебя что, баксы лишние? – Банда не находил слов, чтобы передать свое изумление таким опрометчивым, как ему казалось, поступком друга. – Да он же с этими долларами никогда в жизни не вернется!

– Пять процентов за то, что не вернется. Но девяносто пять. Банда, что через тридцать минут мы будем на той стороне Буга.

– А что такое Буг?

– Река местная, пограничная. Темный ты все же, старлей, как я погляжу! – засмеялся Востряков, незлобиво подкалывая Сашку.

– Иди ты! Небось, сколько раз эту границу пересекал.

– Поэтому и говорю, что у нас очень большие шансы опередить всю эту очередь.

– Ну посмотрим... Кстати, а у меня в паспорте визы на въезд в Польшу нет, я смотрел.

– У меня тоже. Ну и что?

– Так как же мы...

– Банда, ты про ваучеры когда-нибудь слыхал?

– Издеваешься, что ли! Только при чем тут "чубайсики" и въезд в соседнюю страну?

– Чего? – растерялся Востряков. – Что за "чубайсики"?

– Ну, чеки приватизационные.

– А, господи! – Олег искренне рассмеялся. – Это у вас, в Москве, ваучеры чубайсовские. А у нас другие. Ваучер – такой документ, типа пропуска в страну, понимаешь? Его ты официально покупаешь в ряд стран, платишь баксами – и вперед. Никто тебе слова не скажет.

– Серьезно?

– Вполне. А ты что, не слышал про такое?

– Нет, не доводилось.

– Я же говорю – темный ты человек! – снова рассмеялся Олег, но теперь его шутка уже задела Банду:

– Иди ты в самом деле! Откуда я мог знать все эти ваши премудрости? Что я, за рубеж ездил, что ли?

– Банда, да не обижайся ты в самом деле... А вот, кстати, и наш благодетель.

И действительно, к их машине снова спешил тот самый парень, получивший от Вострякова сотню долларов.

– Все нормально, ребята, – бросил он в форточку, подбегая к их машине. – Давайте еще две сотни, для инспектора.

– Тебе? А почему не самому таможеннику? – совсем не в дугу влез Банда, подозрительно присматриваясь к этому парню. – Почему в конце концов мы тебе должны верить?

– Потому что у вас другого выбора нет, – спокойно ответил парень, ничуть, казалось, не смутившись. – Ты что, думаешь, у тебя таможенник прямо на посту бабки возьмет? Чтоб его потом какой-нибудь ОБЭП повязал?

– Что за ОБЭП?

– Отдел по борьбе с организованной преступностью. У нас теперь так бывшую ОБХСС зовут... Или эти, президентские контролеры, мать их за ногу...

– Банда, ну что ты в самом деле? – попытался и Востряков образумить друга.

– А я этому инспектору бабки после смены, в городе отдам. Неужели так трудно допетрить?

– Ладно, не обижайся, – Банда уже извлек из кармана две сотни и протянул парню, спеша исправить свою ошибку. – Это ж я не со зла. Просто я ваших порядков местных не знаю. Держи!

– О'кей... А теперь выруливайте из очереди и потихоньку за мной поезжайте.

Вот когда Банде пришлось убедиться, что парни не зря ели свой хлеб. Их путь к заветному пункту досмотра был обеспечен, как говорится, на все сто: стриженые ребята буквально вручную расчищали путь их машине, расталкивая и распугивая особо прытких очередников, не желавших пропускать денежных нахалов вперед. В другое время Банда бы, наверное, сгорел со стыда или давно бы уже сам бросился наводить порядок в очереди, восстанавливая справедливость. Но сегодня он не мог поступить иначе. Он должен был как можно быстрее пересечь польскую границу, а потому, скрепя сердце, с каменным лицом восседал рядом с Востряковым, который вел машину, стараясь не смотреть на осыпавших их проклятиями несчастных очередников.

– Ну, Банда, молись, чтоб наши "пушки" не засветили! – почему-то чуть слышно прошептал ему Востряков, въезжая на площадку досмотра, и только теперь до Банды как-то вдруг дошло, чем они рисковали, отправляясь через границу с оружием.

Но в этот день им все-таки, наверное, везло. Таможенник, бегло осмотрев их скудный груз, состоявший из нескольких стеклянных банок домашних консервов и двух-трех пачек сигарет, удивился про себя, ради чего эти ребята заплатили две сотни долларов, но виду не подал, подписывая декларацию о вывозе каждым из них суммы в пятьсот долларов, и перепоручил их пограничнику, который быстро проверил документы. Польская сторона заставила оплатить страховку автомобиля, и – пожалуйста! – шлагбаум поднят, Республика Польша открыта для них...