Текст книги "Танковая атака"

Автор книги: Андрей Воронин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Чайник закипел, побурлил секунд десять и автоматически выключился. Глеб по всем правилам ополоснул кипятком фарфоровый чайничек, насыпал в него заварки, залил и, накрыв сложенным вдвое полотенцем, оставил настаиваться. Стол был придвинут к окну, и, наблюдая за манипуляциями своего агента, генерал попутно мог видеть, как в безоблачном ярко-голубом небе порхают и кружат гонимые ветром листья. Заплутавший в каменном лабиринте улиц и дворов ветер дул, казалось, со всех сторон сразу, и листья, едва коснувшись земли, снова взмывали в воздух, напоминая чаинки в стакане, где только что энергично размешали сахар.

– Ну, – вытряхивая из пачки сигарету, снова заговорил Сиверов, – а что нового на родине? Разумеется, я имею в виду не те новости, которые можно услышать по телевизору или прочесть в интернете, а настоящие.

Федор Филиппович пожал одним плечом.

– Честно говоря, я не испытываю большого желания пересказывать тебе свой доклад на последнем совещании у руководства, – сказал он. – Если хочешь, могу поведать об одном недавнем казусе, по теме близком к твоему последнему заданию.

– Честно говоря, – непочтительно передразнил старшего по званию Слепой, – своим последним заданием я сыт по горло. Но казус – это, должно быть, любопытно.

– Более чем, – заверил его генерал. – Этакая история в стиле милитари с налетом мистики. Вообрази себе картину: ранняя осень, тихая лунная ночь в маленьком провинциальном городке…

– Где-то орут матерные частушки, пахнет навозом… – мечтательно подхватил Сиверов.

– Возможно, – суховато согласился Потапчук. – И вот на этом буколическом фоне неожиданно появляется «тигр».

– Тигр?

– Я имею в виду немецкий танк Т-VI, а не экспонат, сбежавший из передвижного зверинца, – внес необходимую ясность генерал. – Появляется, заметь, своим ходом, и это при том, что никакие художественные фильмы о войне в окрестностях не снимаются, ближайший военный музей находится в Москве… ну, и так далее. В общем, взяться ему неоткуда, но он все же откуда-то появляется. Появляется, выезжает на центральную площадь и делает два выстрела: один по «тридцатьчетверке» на постаменте, другой – по зданию местной администрации.

– Надеюсь, холостыми? – вставил осторожную реплику Глеб.

– Зря надеешься. Обе цели поражены и уничтожены. Причем здание управы дешевле окончательно сровнять с землей и построить заново, чем отремонтировать. После попадания там начался пожар, и оно выгорело начисто, дотла.

– А «тигр»?

Сиверов задал вопрос безмятежно-ровным тоном человека, которому пересказывают сюжет скучноватой художественной книги или фильма – тоже, разумеется, не документального.

– Скрылся с места происшествия и бесследно исчез, – сообщил генерал.

– Вы шутите. Это какой-то анекдот, – убежденно произнес Глеб. – Ничего нелепее я в жизни своей не слышал. Понятно, Россия – не какой-нибудь Люксембург, у нас может произойти все что угодно. Но «тигр»?! Живой, на ходу, да еще и с боекомплектом… Что значит – внезапно появился, бесследно исчез? Это же не легковушка, на нем невозможно проехать сто метров, не собрав толпу зевак! А уж уйти от погони… Да ну, о чем тут говорить! В конце концов, полицейский эскорт просто конвоировал бы его, пока в баке не кончится горючее. И потом, как это: здание администрации выгорело дотла? В этом райцентре что, пожарной части нет?

– Есть, – спокойно ответил Потапчук. – И пожарное депо, и отделение полиции, и спецтранспорт – все это в городе Верхние Болотники имеется и пребывает в полной боевой готовности. До происшествия пребывало и теперь, надо думать, пребывает. А вот непосредственно в момент выезда на тушение пожара и задержания преступников весь транспорт практически одновременно вышел из строя по причине массовых, повальных проколов покрышек. Сколько машин выехало за ворота, столько и стало колом. А выехали, как ты понимаешь, все до единой – в суматохе, не успев разобраться в ситуации, их просто выгоняли одну за другой, пока не угробили все, чуть ли не до последнего велосипеда. Поэтому полиция прибыла на площадь в пешем строю, аккурат к шапочному разбору, а пожарные подъехали, когда тушить уже было нечего. При этом пятеро или шестеро полицейских получили ранения…

– …Наступив на гвозди, – с уверенностью закончил за него Сиверов.

– На своеобразные ежи, скрученные из крупных гвоздей, – поправил генерал. – Следы танка потерялись сразу за окраиной города. В других населенных пунктах его никто не видел. В интернете появилось сообщение под заголовком «Танк-призрак», которое уже через пару часов было заблокировано и изъято из сети – сам понимаешь, кем.

– Это-то я понимаю, – хмыкнул Слепой, – а вот все остальное… А откуда известно, что это был именно «тигр»? Показаниям свидетелей, разбуженных посреди ночи проезжающим мимо танком, вряд ли стоит полностью доверять…

– Есть свидетель, – сказал Федор Филиппович, – который в момент нападения был трезв, не спал и находился прямо на месте происшествия, буквально в нескольких метрах от танка. Знаешь такую компьютерную игру – «Танки»? Насколько я понимаю, это что-то вроде симулятора… Так вот, упомянутый свидетель по стечению обстоятельств оказался заядлым игроком в эти самые «Танки», из чего следует, что в бронетехнике сороковых годов он худо-бедно разбирается и способен отличить не только «тигр» от «пантеры», но и «пантеру» от «тридцатьчетверки», с которой она была частично скопирована. Более того, несмотря на испытанный шок, он успел сфотографировать танк на камеру мобильного телефона. По словам экспертов, фотография подлинная, а то, что на ней изображено, является если не настоящим «тигром», то, как минимум, его точной копией, а не одним из тех муляжей, которые нынче навострились снимать в кино. Ну это, знаешь, когда навесят на какой-нибудь Т-55 или, того хлестче, БМП фанерную будку в виде башни и думают, что это похоже на «тигр».

– А если не похоже, то и так сойдет, – согласно кивая головой, вставил Сиверов. – По принципу «пипл все схавает».

Он разлил по тонкостенным чашкам заварку, добавил кипятка и уселся. Подхваченный порывом ветра желтый лист с отчетливым щелчком ударился об оконное стекло, с шорохом скользнул по жестяному карнизу и беззвучно канул вниз. Из мощных колонок по-прежнему лилась классическая музыка, создавая звуковой фон, который, с учетом минимальной громкости, казался Федору Филипповичу вполне приемлемым и даже приятным, над чашкой поднимался ароматный пар. С тех пор, как генерал бросил курить и отказался от кофе, его обоняние заметно обострилось, и он действительно ощущал тонкий аромат хорошего, правильно заваренного зеленого чая – маленькая радость, дарованная взамен других, безвозвратно утраченных.

– А этот ваш свидетель, случайно, не напускает тумана? – спросил Глеб. Он пригубил чай, с невозмутимым выражением лица вернул чашку на стол и все-таки закурил сигарету, которую уже несколько минут так и этак вертел в пальцах.

– Вряд ли, – возразил Потапчук. – Поначалу его задержали по подозрению в злостном хулиганстве – конкретно в том, что это он разбросал гвозди вокруг отделения полиции. Но, во-первых, этот недотепа, пытаясь убежать от ментов, сам утыкался этими гвоздями чуть ли не с ног до головы, а во-вторых, имеет железное алиби, поскольку собирался заночевать у любовницы, но был выставлен взашей буквально за несколько минут до начала танковой атаки. Кроме того, другие свидетели, которым была предъявлена фотография, в один голос утверждают, что видели именно этот танк – ну, или похожий на него, как две капли воды, что в данном случае можно смело считать признаком полной идентичности – как-никак, не сорок второй год, чтобы «тигры» взад-вперед по улицам ползали…

– Простите, Федор Филиппович, – вклинился в наступившую паузу Сиверов, – при всем моем уважении к вам я не могу отделаться от ощущения, что один из нас просто-напросто бредит. Технически провернуть описанную вами операцию не так уж и сложно, трюк с внезапным появлением и столь же внезапным исчезновением – просто дело техники. Я имею в виду именно технику, транспорт – что-то вроде мощного тягача с платформой, на каких перевозят на большие расстояния тяжелые строительные механизмы – гусеничные экскаваторы, бульдозеры и тому подобное… С мотивом тоже все более или менее понятно – экстремизм, злостное хулиганство с политическим уклоном или просто личная месть. Но «тигр» – это просто не укладывается в голове. Они б туда еще бронепоезд подогнали! Или, если в наличии имеется река, броненосец – колесный, на паровом ходу… Не завидую местным оперативникам! Казалось бы, «тигр» – не иголка, за пазухой его не спрячешь, а на самом деле – ну где его искать? По всем деревенским сараям шарить, во все лесные овраги заглядывать? И не просто искать, а искать то, в существование чего просто не можешь поверить…

– Тем не менее, первый «тигр» был обнаружен буквально на следующий день, – сообщил генерал и сделал глоток из чашки. – На его след оперативников из местного управления ФСБ навел тот самый свидетель, что сфотографировал танк. Он, видишь ли, работает в этих Верхних Болотниках школьным учителем. Буквально этой весной, в конце учебного года, он в рамках внеклассной работы, патриотического воспитания и тому подобного организовал для своих детишек экскурсию в одну из окрестных деревень, верстах, эдак, в пятидесяти, где проживает очень любопытный гражданин. Военный пенсионер, бывший зампотех танкового полка, он устроил в своей усадьбе настоящий музей военной техники времен Второй мировой. Пушки, минометы, стрелковое оружие – точные, собственноручно выполненные копии, муляжи, непригодные ни для чего, кроме того, чтобы на них смотреть и, если хозяин разрешит, трогать руками. Вот такое странное у человека увлечение, а с другой стороны – почему бы и нет? Так вот, осознав, что ему шьют дело, наш педагог живо вспомнил, что в хозяйстве у этого пенсионера имеется и танк, причем не какой попало, а вот именно «тигр». Он на нем по своим делам ездит – на рыбалку, в лес по дрова, а зимой навешивает скребок от бульдозера и дороги чистит.

– Ох, Россия-матушка! – удивленно покачивая головой, вздохнул Сиверов. – И чего в ней только нет!

– Порядка в ней нет, вот чего, – просветил его Федор Филиппович. – Отсюда все аномальные явления.

– Что ж, полсотни верст – не такой уж большой конец даже для старого танка, – задумчиво проговорил Глеб. – Если поднатужиться, за ночь можно обернуться даже без тягача с платформой. Где лесом, где полем, без людей, по бездорожью… Да, это версия.

– Ее проверили, – сказал генерал. – И выяснили, что этот его «тигр» – тоже муляж. Вернее, самодвижущаяся масштабная модель. Причем масштаб выбран не произвольно, а задан размерами шасси, которое удалось раздобыть. Короче говоря, это обыкновенный гусеничный бульдозер Харьковского тракторного завода, вокруг которого построили корпус, внешне очень похожий на T-VI. Никакой броней там, разумеется, и не пахнет, материал – листовое железо, чуть ли не кровельная жесть. Орудие – обрезок водопроводной трубы, изнутри наглухо заваренный, чтобы не сквозило. В общем, к бою этот, с позволения сказать, танк пригоден примерно так же, как детский игрушечный автомат. Второго, настоящего танка у пенсионера не оказалось, и его пришлось отпустить с миром. Но…

– Простите еще раз, товарищ генерал, – перебил Глеб, – я что-то не пойму, зачем вы мне это рассказываете. Начиналось все как обычная байка, а теперь чем дальше, тем больше смахивает на… Нет, даже вслух этого произносить не хочу – не дай бог, сбудется!

– Это не байка, – возразил Потапчук, – это преамбула к вручению ценного подарка. Ты интересовался, что у меня в портфеле. Так вот, это он и есть – подарок.

Он со стариковской неторопливостью поставил портфель к себе на колени, открыл и, вынув оттуда, торжественно водрузил на стол сверток, формой напоминающий тщательно упакованную в оберточную бумагу кастрюлю. Сиверов молча дымил сигаретой, наблюдая, как его превосходительство все так же медлительно, будто нарочно стараясь продлить интригу, разворачивает шуршащую бумагу. Наконец, процесс завершился, и Глеб увидел перед собой некий черный, матово лоснящийся предмет, действительно отдаленно напоминающий перевернутую кастрюлю – не цилиндрическую, а полукруглую – с идущим по краю толстым, упругим на вид валиком.

– Надеюсь, – разглядывая эту штуку как готовую взорваться бомбу, медленно произнес он, – это не то, о чем я подумал.

– Надейся, – не без легкого злорадства разрешил Федр Филиппович и, откинувшись на мягкую спинку кресла, с наслаждением хлебнул чаю.

Глава 7

Легкий, пахнущий горьковатой лесной прелью ветерок гнал по небу полупрозрачные клочья перистых облаков, путался в высокой траве и играл косматыми лоскутками оливково-зеленой материи, нашитыми на маскировочную сеть. Наброшенная на каркас из сосновых жердей, она создавала некое подобие квадратного шатра, посреди которого стоял легкий складной столик. За столом, положив ногу на ногу и рассеянно покачивая носком тяжелого армейского башмака с высокой шнуровкой, сидел полковник в отставке Анатолий Степанович Мордвинов. Одетый, по обыкновению, так, что его можно было перепутать с сильно засидевшимся в плену военнослужащим вермахта, Анатолий Степанович пил кофе из тонкой фарфоровой чашки и курил сигарету, чередуя скупые глотки с такими же скупыми, экономными затяжками. Посреди стола поблескивал серебряный кофейник, рядом лежал портсигар того же благородного металла, а с краю стоял расчехленный полевой бинокль. Когда Мордвинов подносил чашку к губам, чтобы сделать очередной глоток, становилась видна нанесенная на донышко маркировка – стилизованное изображение оседлавшего свастику орла с широко распростертыми крыльями. Пятнистая тень маскировочной сети скользила вверх и вниз по красновато-коричневой ложе прислоненного к столу карабина «маузер 98k» со снайперским прицелом – штатного оружия немецкой пехоты. Многочисленные зарубки на шейке приклада потемнели от въевшейся грязи, и было непонятно, когда их сделали – семьдесят лет или несколько месяцев назад. Сверху на дуло был надет советский танковый шлем – черный, новенький, будто только что со склада.

Позади полковника, расставив ноги на ширину плеч и положив правую ладонь на клапан сдвинутой на живот кобуры, стоял рослый, плечистый охранник в пятнистом полевом камуфляже без знаков различия. Его коллега в точно такой же позе неподвижно замер поодаль, загородив своей массивной фигурой выход из шатра. Перед столом, понурившись и поочередно шмыгая расквашенными носами, стояли основательно измордованные пленники – Белый и его приятель по кличке Решето, имевший наглость утверждать, что приходится родным сыном самому Кулешову.

Разглядывая этого нахала, Анатолий Степанович невольно отметил некоторое сходство со своим глубоко уважаемым боссом Сергеем Аркадьевичем – весьма, впрочем, поверхностное и сомнительное. Ему подумалось, что установить истину раз и навсегда сейчас, во втором десятилетии двадцать первого века – пара пустяков, достаточно просто сдать пробы ДНК на генетическую экспертизу. Но кому это нужно? Вот этому сопляку – да, несомненно. А Кулешову – вряд ли, вряд ли. Дать щенку то, в чем он нуждается, для Сергея Аркадьевича раз плюнуть, но щедрые люди богатыми не становятся, и пример Кулешова – лучшее тому подтверждение. Его позиция проста, понятна и неуязвима, как стальная болванка: ту безымянную провинциальную дуреху никто не насиловал, все произошло по обоюдному согласию. Никто не просил ее беременеть, и, уж тем более, никто силой не принуждал ее рожать. А раз так, почему господин Кулешов должен расплачиваться за чужую глупость?

Так называемый голос крови – ничто, пустой звук по сравнению с властным зовом больших денег. И это, по большому счету, нормально; в конце концов, человек – всего лишь млекопитающее, а где вы видели матерого волка, который подкармливал бы молодого, сильного самца только на том основании, что когда-то спарился с его мамашей?

На Белого отставной полковник Мордвинов почти не смотрел. Изнутри он знал его, как облупленного, а снаружи альбинос с разбитой мордой выглядел точно так же, как любой другой человек в аналогичной ситуации. Решето был куда интереснее, потому что умнее. Дерзость задуманной и осуществленной им провокации доказывала, что этот щенок состоит с Кулешовым в прямом кровном родстве, лучше любой генетической экспертизы: у сынка был отцовский почерк, фирменная папашина повадка, которую ни с чем не перепутаешь.

«Его бы энергию да на мирные цели – цены бы парню не было», – подумал Анатолий Степанович, не испытав при этом ни малейшего сожаления. Он был прирожденным военным, страсть к разрушению прочно сидела у него в генах, а разрушать по-настоящему приятно лишь то, что хоть чего-то стоит.

– Итак, подведем итог, – сказал он, аккуратно, без стука, поставив чашку на блюдце. – Тягач с большегрузной платформой, брезент, мотоцикл, ящик гвоздей, ночной бросок по пустым дорогам – да, вынужден признать, что задумано и проделано все просто блестяще. Минимальными средствами достигнут максимальный эффект – согласен, это настоящая победа. Кстати, чем вы одурманили охрану здесь, на полигоне?

– У него мать в аптеке работает, – кивнул подбородком в сторону Белого Решетилов.

– Все понятно, – кивнул Мордвинов. – Всего-то и дел, что незаметно войти в караулку и зарядить снотворным кулер в коридоре. А под утро, вернувшись из поездки и поставив «коробку» на место, поменять емкость на новую, в которой нет ничего, кроме чистой аш-два-о. Спора нет, ловко.

– Как вы догадались? – бросив на него быстрый, боязливый взгляд исподлобья, невнятно выговорил разбитыми губами Белый.

Мордвинов посмотрел на охранника, и тот, шагнув вперед, налил ему новую порцию кофе из серебряного кофейника. Когда здоровяк в камуфляже тронулся с места, как внезапно ожившая статуя, Белый едва заметно вздрогнул, чем вызвал у полковника легкую презрительную улыбку.

– Вопросы тут задаю я, – напомнил Анатолий Степанович. – Но для разнообразия отвечу. Догадаться несложно, достаточно просто включить логику и вспомнить, кто из персонала совмещает обязанности механика-водителя и уборщика служебных помещений, ответственного, среди всего прочего, за обслуживание кулера. Но в этом не было особой необходимости. Рассуждать логически пришлось бы, если бы ФСБ и областная прокуратура нанесли нам визит попозже, денька, эдак, через три – четыре. К этому времени записи следящих камер уже были бы автоматически стерты, чтобы очистить место на диске. Вот тогда действительно пришлось бы слегка пошевелить мозгами. Но ищейки сработали на удивление оперативно, и все, что мне оставалось, это сесть за компьютер и просмотреть записи.

– Записи? – тупо переспросил Белый.

– Камеры, – тоном, которым констатируют факт ставшей результатом собственной непредусмотрительности катастрофы, чуть слышно произнес Решето и бросил на бывшего приятеля испепеляющий взгляд.

– Так точно, камеры, – с холодной улыбкой подтвердил Мордвинов. – То, что их не видно, не означает, что их нет. Хозяйство у нас тут довольно специфическое, непростое и требует постоянного присмотра. Да что я вам объясняю! Ваша выходка – отличное доказательство того, что осторожность лишней не бывает. Но повторяю, проделано было недурно, вам просто не хватило опыта и знаний. Уверен, со временем из вас мог бы выйти толк.

Стоявший у него за спиной охранник едва заметно ухмыльнулся. Он хорошо изучил характер и повадки своего шефа и видел, что тот играет с пленниками, как кошка с мышью, получая от этого холодное садистское удовольствие. Здесь, на полигоне, полковник в отставке Мордвинов был кем-то вроде управляющего или директора, неся всю полноту ответственности как за материальную часть, так и за соблюдение режима, по строгости мало отличающегося от внутреннего режима секретного военного объекта. С обязанностями своими он справлялся блестяще, хозяин был им доволен, ввиду чего давно предоставил Анатолию Степановичу полную свободу действий. Главное, чтобы по базе не слонялись посторонние, техника пребывала в исправном состоянии, а боекомплект регулярно пополнялся – в общем, чтобы все было в ажуре. А какими средствами достигается эта цель, чем отставной полковник развлекается в свободное время, и какие дела творятся время от времени внутри тщательно охраняемого периметра, Сергея Аркадьевича Кулешова интересовало примерно так же, как подробности личной жизни посудомойки из ресторана, где он обедает.

Услышав про толк, который, по мнению Мордвинова, мог бы из него со временем выйти, Белый вскинул голову и вперил в Анатолия Степановича полный горячей мольбы и внезапно вспыхнувшей надежды взгляд. Чуточку более сообразительный Решето, от внимания которого не ускользнула пропущенная Белым мимо ушей многозначительная частица «бы», посмотрел на полковника с тревогой и сомнением, но и надежда в его взгляде тоже читалась. Это была надежда глупого мышонка, почувствовавшего, как неожиданно разжались цепкие кошачьи когти, и охраннику на мгновение стало жаль этих безмозглых сопляков: кот, в лапы которому их угораздило попасть, свою добычу не упускал никогда.

– Мог бы, да, – повторил полковник. – Но за все в этой жизни приходится платить. Чем, собственно, вы сейчас и займетесь.

Он сделал глоток из чашки с нацистской эмблемой на донышке и зажег новую сигарету от окурка предыдущей. Прилетевшая откуда-то пестрая лесная птица уселась на дульный тормоз стоящего в нескольких метрах от шатра «тигра» с бортовым номером 203 и принялась деловито чистить клювом перья, то и дело настороженно оглядываясь по сторонам. Рядом с «тигром» стоял трофейный грузовой «опель» с разрисованной камуфляжными пятнами фанерной будкой, на крыше которой торчали жестяные раструбы старинных репродукторов. Рядом с шатром желтела куча песка, выброшенного из свежеотрытого окопчика, откуда, растопырив окрашенные в защитный цвет рога, выглядывала стереотруба. Мордвинов окинул все это хозяйство беглым взглядом сквозь сигаретный дым и неторопливо продолжал:

– Чтобы расставить точки над «i», в двух словах обрисую ситуацию. Ты, – тлеющий кончик сигареты указал на Решетилова, – втянул своего лучшего друга в скверную историю, заставив без какой-либо выгоды, без толка и смысла, а исключительно по твоей прихоти рискнуть отличной работой, свободой и жизнью. А ты, – дымящаяся указка переместилась на Белого, – поддавшись на уговоры и по собственной глупости увязнув по уши в дерьме, даже не подумал выгородить приятеля и взять всю вину на себя. Сдал его, как стеклотару, со всеми потрохами, раньше, чем на тебя по-настоящему нажали.

Белый и Решето посмотрели друг на друга и отвернулись в разные стороны.

– Правильно, – сказал Анатолий Степанович и снова пригубил кофе, – друзьями вам больше не быть. В старину подобные конфликты разрешались путем дуэли. Я ведь обещал, что дам вам возможность выяснить отношения, верно? Вот вы их сейчас и выясните. В том, что произошло, виноваты вы оба, поэтому выбор оружия за мной – я ведь, как-никак, представляю потерпевшую сторону. Так что, по-моему, все справедливо, по-честному.

Он сделал небрежный жест рукой, в которой держал сигарету. Охранник у входа в шатер продублировал сигнал, дав энергичную отмашку. Установленные на крыше «опеля» репродукторы хрюкнули, зашипели и разродились минорным гитарным аккордом.

В броню ударила болванка,

Погиб геройский экипаж.

Четыре трупа возле танка

Украсят траурный пейзаж.

– Ты, – под аккомпанемент задушевно выводящих грустную мелодию мужских голосов обратился Мордвинов к Белому, – сядешь за рычаги. Вы ведь штурмовали ту деревню на триста втором, правда? С него начали, им и закончите. Боекомплекта в машине нет, твое оружие – двигатель, гусеницы и броня. А твое, – повернулся он к Решетилову, – голова, ноги и вот этот «маузер» с полной обоймой и великолепной оптикой. Это испытанная тактика пехоты – стрелять по смотровым щелям, история даже знает примеры удачных попаданий. На тот случай, если тебе придет в голову прицелиться не в своего приятеля, а в меня, предупреждаю: я буду наблюдать за вашим поединком из окопа через стереотрубу. Там тебе меня из карабина не достать, поэтому лучше не трать попусту время и патроны, их у тебя всего пять. А ты, – он снова обернулся к Белому, – погляди во-о-он туда.

Белый послушно повернул голову в указанном направлении и, приглядевшись, рассмотрел торчащий из кустов метрах в ста от шатра длинный пятнистый ствол с тяжелым набалдашником дульного тормоза.

– Это «королевский», – проинформировал его Мордвинов. – Боекомплект загружен, все снаряды бронебойные. Если ты вдруг не в курсе, сообщаю, что данная модель разрабатывалась специально для уничтожения бронетехники и оснащена самым мощным в истории той войны танковым орудием, способным при удачном попадании пробить броню на расстоянии пяти километров. Здесь дистанция гораздо меньше, выстрел будет произведен практически в упор – это раз. Наводчик там отличный – Михалыч, ты его знаешь. Это два. Чтобы атаковать мою позицию, тебе придется подставить ему борт – это три. Так что, если «триста второй» вдруг пойдет не в ту сторону… ну, сам понимаешь.

И полетят тут телеграммы

Родных, знакомых известить,

Что сын их больше не вернется

И не приедет погостить,

– с прежней задушевной интонацией внесли окончательную ясность мужские голоса из жестяных репродукторов.

– Правила дуэли простые, – сказал полковник. – Пехотинец получает десятиминутную фору, чтобы выбрать и занять позицию – или, если это покажется ему более целесообразным, убежать как можно дальше. По истечении указанного срока танкист начинает преследование. Победитель получает приз – жизнь, свободу, твердые гарантии безопасности и даже, если пожелает, работу под моим руководством. Это касается и тебя, – обратился он персонально к Решетилову, – естественно, при условии, что ты откажешься от своих дурацких претензий на родство с известным тебе господином. Поверь, в чисто материальном плане ты получишь гораздо больше, чем те отступные, на которые мог бы рассчитывать, продолжая донимать своего якобы отца.

– Слушайте, – с трудом разлепив спекшиеся губы, произнес Решето тоном человека, отказывающегося верить своим ушам, – вы это что, серьезно?

– Более чем, – заверил Мордвинов. – И еще одна маленькая деталь. Горючего в баке примерно на полчаса. Если вы вдруг решите вспомнить о старой дружбе и к тому моменту, когда движок триста второго заглохнет, оба будете живы, мне придется зафиксировать ничью и сделать то, что я обещал тебе при нашей последней встрече: похоронить заживо, но уже не одного, а обоих. Одна могила на двоих – разве не достойное завершение настоящей мужской дружбы? Вас свяжут, поместят вот в этот окопчик, я лично сяду за рычаги и буду утюжить его столько, сколько понадобится, чтобы гарантировать себя от дальнейшего общения с вами. Я понятно выразился? Думаю, вполне. Что ж, если вопросов нет…

– Есть, – сделал последнюю попытку Решето, явно еще не до конца осознавший, во что влип и с кем имеет дело.

– Если вопросов нет, – невозмутимо повторил Мордвинов, – прошу занять места согласно боевому расписанию. К барьеру, господа!

Залпом допив кофе, он встал и, попыхивая сигаретой, направился к окопчику со стереотрубой. Стоявший у него за спиной охранник сунул Белому в руки танковый шлем и взял под мышку немецкий карабин.

– Опять чудит, – не стесняясь присутствия пленников, вполголоса сказал он своему коллеге. – Нет того, чтобы просто пристрелить, обязательно надо целое представление устроить! Пошли, – добавил он, обращаясь к Решетилову, – покажу тебе, где старт. С винтовкой обращаться умеешь?

– Разберусь, – бесцветным, мертвым голосом пообещал Решето и двинулся к выходу, демонстративно глядя мимо Белого.

Второй охранник хлопнул Белого по плечу и повел его к стоящему поодаль «тигру». Жестяные репродукторы, установленные на крыше старого немецкого грузовика, продолжали оглашать изрытое воронками и глубокими колеями танковых гусениц, поросшее редкой жесткой травой и купами кустарников пространство полигона звуками старой, сто раз переделанной и перелицованной песни о молодом коногоне:

Прощай, Маруся дорогая,

Прощай, KB, товарищ мой.

Тебя я больше не увижу,

Лежу с пробитой головой…

– Стартуешь по сигналу, – сказал охранник, когда Белый забрался в люк и устроился в кресле механика-водителя. – Сигнал – зеленая ракета. Гляди, не проворонь, а то упустишь кореша. Ты ведь нашего Степаныча знаешь, он слов на ветер не бросает.

Белый молча кивнул, затравленно глядя из-под надвинутого до самых бровей шлема. Он снова был бледен до синевы, на щеках и верхней губе подсыхала размазанная кровь. Охранник сам опустил бронированную крышку люка, а потом зачем-то полез на танк, как будто собираясь принять непосредственное участие в предстоящей гонке на выживание. Но на деле его поступок был продиктован куда более прозаическими мотивами. Действуя согласно полученной инструкции, он проверил, надежно ли закреплена на лобовой броне башни миниатюрная видеокамера, и включил ее на запись.

Когда укрывшийся в окопчике Мордвинов, подняв руку, выстрелил в голубое сентябрьское небо из ракетницы, охранники уже мирно покуривали, усевшись рядышком на горячем от солнца переднем бампере «опеля». Яркая даже при дневном свете зеленая звезда поднялась к зениту, чертя в воздухе длинную дымную дугу и, беззвучно лопнув в вышине, рассыпалась гаснущими на лету искрами. Сидящий в фанерной будке на колесах радист снова поставил любимую песню полковника про молодого командира с пробитой головой. Высокая пятнистая корма танка окуталась сизым дымом выхлопа, мощный двигатель злобно взревел, заглушив музыку, лязгнули траки, и «тигр», тяжело переваливаясь на неровностях, постепенно наращивая скорость, устремился на поиски добычи.

* * *

Будто желая убедиться в реальности лежащего перед ним предмета, Глеб постучал пальцем по лоснящейся черной макушке немецкого танкового шлема. Шлем отозвался глухим пустотелым звуком, подтвердив тем самым, что не является галлюцинацией или голографическим изображением.

– Бойтесь данайцев, дары приносящих, – пробормотал Слепой и осторожно спросил: – И что означает сие подношение? Он что, настоящий?

– Копия, – возясь с застежкой портфеля, сказал генерал Потапчук, – но абсолютно точная. Можем подобрать настоящий твоего размера – если, конечно, не брезгуешь.

– Хотите сказать, что мне придется надевать его на голову? – еще осторожнее спросил Глеб.

– Коль скоро это именно головной убор, то, по-видимому, да. Полагаю, на какой-либо другой части тела он будет плоховато сидеть. То есть это тебе будет неудобно сидеть, если ты наденешь его на ту часть тела, которой в данный момент прикидываешься.