Текст книги "Заповедник людей (СИ) "

Автор книги: Андрей Стригин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 29 страниц)

Гл.18.

Нина сладко потягивается, улыбается с закрытыми глазами, шарит рукой около себя, с разочарованием вздыхает, не обнаружив рядом мужа. Садится, достаёт зеркальце, долго изучает своё лицо, затем глубокомысленно изрекает:– По-настоящему красивая женщина и без косметики должна быть блистательной,– она облизывает опухшие, после бурной ночи, губы, проводит по ним алым язычком.– А я красивая, хотя, чуть-чуть подвести ресницы, немного нос подпудрить … ой, а это что?– она натыкается на кожаный мешочек, перевязанный ленточкой, сразу видно, это Виктор ей делает сюрприз. Во рту мигом пересыхает, она порывисто сдёргивает ленточку, прищурив глаза, слегка приоткрыв губы, просовывает длинные пальчики и, замирает. Она нащупала маленькие коробочки. Быстро переворачивает мешочек и смотрит ошалевшим взглядом, любой женщине это будет понятно – косметика! Открывает одну коробочку, она заполнена пастой чернее ночи. Тушь? Откуда? Фантастика! Лихорадочно сбивает крышечку со второй – в ней розовая пудра. Глаза у бедной женщины сходятся у переносицы, но когда в третьей она видит, пахнущую мёдом и воском красную с перламутровым оттенком пасту, она икает, быстро хлопает глазами и едва не теряет сознание от прилива чувств к мужу и радости к этим воистину – сокровищам.

Нина даже не может представить как долго и старательно Виктор сдирал сажу с обгоревших котелков. Затем, с маниакальным упорством толок красноватый известняк, превращая его в тончайшую пыль. С опасностью для жизни влез на скалу, где гнездились дикие пчёлы и разорил их гнездо, выуживая мёд и воск. Из случайно забредших на отмель моллюсков рапанов, выдавил несколько капель настоящего пурпура, из мидий наскрёб перламутра, раскатав его в сияющие блёстки. И вот получилось – всё натуральное, никакой химии!

Нина делает стремительный бросок к роднику, старательно умывается, оглядывает проснувшийся народ, Виктора нигде нет, видно спустился с Викентием Петровичем к морю. Жаль, хотелось бы, чтобы он первый её увидел. Но искушение велико, Нина вновь ныряет в свой шалаш и … начинается волшебство перевоплощения.

Как обычно, завтракают все. На поляне сооружён длинный стол, покрытый брезентом, вместо скамьи, приспособили брёвна.

Народ тихонько рассаживается. Женщины разливают бульон по котелкам и мискам, дымится жареное мясо, лежат охапки очищенных съедобных корней, белеют сваренные вкрутую куриные яйца – подарок подводников с атомной подлодки, в большом котелке всё ещё булькает ароматный чай из душистых трав и даже есть мёд, но в мизерном количестве – по чайной ложке на человека. Люди негромко переговариваются, не спеша хлебают бульон, закусывая мясом и кореньями. Подросшие щенки вертятся под ногами, стараясь получить лакомство из-за стола. Одним словом, жизнь налаживается.

Нина скромно присаживается рядом с Яной и та роняет ложку, с восхищением глядя на неё. Мужчины громко чавкают, но, то один, то другой замирает, не донеся ложку ко рту. Нина, словно царица, глаза удачно оттенены, влажные губы пламенеют и переливаются перламутровыми блёстками, а на груди сияет украшение из чёрных опалов.

– Зайдёшь ко мне, я тебе немного дам косметики,– тихо шепнула Нина Яне.

– Откуда?– едва выдыхает подруга.

– Виктор сделал. Я долгое время не могла понять, куда это он сдёргивает по утрам, теперь ясно,– Нина с победным видом повела глазами и едва не подавилась, столкнувшись со жгучим взглядом Ани. Аня почернела и сморщилась как скукожившийся в огне пергамент, даже её выпуклые прелести обмякли и потеряли свой шарм. И, столько в её взгляде ненависти, что кажется, бульон сейчас скиснет, а мёд станет горьким.

– Чего это она?– толкнула Яну Нина.

– Будто не понимаешь,– фыркает Яна,– зависть, она … родимая. Как бы ни лопнула наша Аня,– злорадно хихикнула она.

– Коза дранная, попросила бы, что, разве я не дала бы?– скривилась Нина.

– Удавится, а на поклон не пойдёт.

– Причём тут поклон? У меня этой косметики, на всех хватит,– простодушно говорит Нина.

– Слушай, а почему Игнат такой многозначительно довольный, даже борода распушилась. Анька гром и молнии мечет, а он словно кот чужую сметану сожравши. Во, что-то ей шепчет. Сейчас получит локтем под дых,– Яна приготовилась ехидно посмеяться, Аня действительно оголила свой локоток, но внезапно её глаза раскрываются во всё лицо, она ловит взгляд Нины, странно улыбается и, даже как помолодела. Затем обвивает жилистую шею Игната, целует в жирные губы, бросая быстрые взгляды в сторону Нины и Яны.

– Никак, подлость, какую придумали,– презрительно улыбается Яна.

– Нет, наверное, обещанного зайца подстрелил, уже с неделю перед восходом солнца встаёт, Виктор его часто в долине с луком замечал,– с пренебрежением произносит Нина.

– За зайца она бы его не чмокнула при всех,– прикрывает глаза Яна.

– А, ерунда, что они там могут сделать, разве что нагадить на дороге,– фыркает Нина.

– Э, не скажи, Игнат тот ещё фрукт, за свою пассию на всё готов. Я бы посоветовала тебя предупредить Виктора, что бы приглядел за этой парочкой,– Яна всё ещё улыбается, но глаза становятся серьёзными.– Ты погляди!– Яна неожиданно резко переключается на другую тему,– у нашей Алёнки роман с попом.

– С чего решила?– удивляется Нина.

– Видишь, камешек такой же, как у нас у неё висит. Викентий Петрович хотел его в крест приделать, но видно нашёл ему другое применение. Во поп даёт!– хохотнула Яна.– А как же церковные заповеди? И его на сладкое потянуло,– цинично проговорила Яна.

– При чём тут заповеди?– пожимает плечами Нина.– Он не монах и ничто человеческое ему не чуждо … к тому же он уже временно не батюшка.

– В смысле?– не поняла Яна.

– Бороду сбрил, надел камуфляж и с твоим тренером куда-то сдёрнул,– Нина не стала вдаваться в подробности.

– В войну играют,– ухмыльнулась Яна.– А кто такой Идар? Разговоров о нём много, говорят, Рим свой строит. Неужели он так для нас опасен?

– Вероятно, да,– серьёзно произносит Нина,– мужчинам виднее. Наше дело женское, во всём поддерживать мужчин.

– Своих мужчин,– уточнила Яна.

– Ну, не этого же, козла,– Нина метнула взгляд на счастливого Игната, у которого от переизбытка чувств борода растопырилась как лопата.

Обе женщины весело смеются и … Аня тоже, но во взгляде столько скрытого торжества, что Нина с Яной невольно переглядываются друг с другом.

Как обычно, расслабление за завтраком сменяется тяжкой работой. Вновь стучат топоры, взвизгивают самодельные пилы, брёвна тщательно подгоняют друг к другу и на берегу растёт мощное сооружение, с лесенками и платформами для бойцов.

А в посёлке идёт своя работа, женщины занимаются работами в поле и по хозяйству…..

Аня уединилась с Игнатом, жарко дышит ему в ухо, тот кивает, трясёт бородой и, раздувает ноздри, словно собирается заржать как конь и лягнуть копытами от переизбытка чувств. Наконец-то Аня соизволила его к себе приблизить и общается на равных, советуется, а если и возникают мелкие разногласия, покусывает ему ухо и Игнат мгновенно забывает о споре. Ведь как права Аня, думает Игнат, можно укрепить своё положение одним махом. Вот только в одиночку провернуть мероприятие сложно, нужны единомышленники. Гурий очень может подойти на роль дипломата, как-то надо к нему подкатиться, привлечь на свою сторону, пообещать пост главного правозащитника и послать на переговоры к Идару Сергеевичу. К сожалению, придётся пожертвовать Виктором и Викентием Петровичем, в принципе они неплохие мужчины и вот этим они чрезвычайно опасны, придётся их принести в жертву обстоятельствам. Надо как-то так постараться их «обмазать грязью», чтобы большинство людей плевались от одного упоминания их имён. Нина, прелестная женщина, но ей не по пути с Аней – её туда же. Антон опасен, Алик ненадёжный, вроде как с Машей у него, что-то наклеивается, но вроде, она заглядывается на попа, вдруг Алик обидится и вновь к Ане полезет – от него необходимо избавляться и немедленно. Аня, правда, против, но в этом Игнат слушать, свою ненаглядную, не будет, в этом он будет принимать самостоятельное решение, конкуренты в будущем не нужны. А то станет Игнат царём, а Алик и подкатится к Ане и, неизвестно как она поведёт, Алик – эта сволочь значительно моложе его Игната. Нет, не будет никакой жалости, как только усядусь на трон, я ему … э-э-э, Игнат задумался … а что, почему бы голову ему не отрубить? Народ должен бояться своего царя! От этих мыслей Игнат гордо вздёргивает бородой, целует Аню в губы, обмазав её подбородок слюнями. Она поморщилась, но стерпела и даже нежно улыбнулась.

– У тебя небывалый потенциал, любимый,– Аня незаметно обтирает подбородок об его бороду, а Игнат вновь целится в её губы, но она успешно уклоняется, прикладывает пальчик к его рту:– Ты несколько перевозбудился, остынь, у нас много дел, главное не наделать ошибок. Ты правильно решил собачий лаз засыпать, это говорит о твоём остром уме, мы с тобой такое замутим, любимый,– Аня с прищуром смотрит на Игната, а вспоминает Идара. Да, он гад ещё тот, отправил её к людоедам, но, если разобраться, Идар просто по достоинству не оценил её деловые качества, поэтому пожертвовал ею. Понять его можно, простить – нельзя, но использовать для своих планов можно, главное самой не наделать ошибок, прежде всего, сдержать пылкого Игната и не дать ему повода усомниться в её искренних чувствах к нему. Затем, этого козла можно и акулам скормить. Аня, нежно улыбнулась и слилась с ним в жарком поцелуе.

Как некстати появляется Нина с Яной. Аня с удовольствием отметила, что они косметику смыли, бусы с чёрными опалами сняли и сейчас грязные и мокрые от пота, что даже Игнат скривился, увидев их в таком качестве. Они где-то выкопали саженцы диких груш и волокут на плечах, как дровосеки дрова.

Глазастая Нина узрела Аню с Игнатом, резко поворачивает к ним:– Привет, подруга,– она скидывает молоденькие деревца.– Устали?– недоброжелательно спрашивает она.

– Тебе какое дело?– мрачнеет Аня.

– А тебя, кстати, уже обыскались,– Нина сурово глянула на Игната.– Мужчины начинают площадки крепить, а ты здесь.

Игнат поворачивается к Ане, раздувает ноздри, вроде хочет что-то сказать, но та кивает и многозначительно произносит:– Иди, мы с тобой потом договорим.

– Аня, я понимаю, ты постоянно пребываешь в нежном возрасте,– говорит Нина, а Яна обидно смеётся, поправляя сильными руками на плече саженцы,– но ты до борзоты ленивая, что даже тошнит, когда я вижу твою нахальную рожу. Все пашут до потери пульса, а тебя постоянно надо где-то разыскивать. Допросишься, Аня, пайки лишим.

– Эй, помягче!– взрывается Игнат.

– Ты иди, дорогой, я как-нибудь сама разберусь,– цепенея от гнева, выговаривает Аня, но умудряется погасить в глазах вспыхнувшее бешенство:– Чего пристала, эти дрова надо посадить?– Аня ковырнула саженцы ногой.– Посажу, проблему нашла.

Нина некоторое время ждёт, что ещё скажет Аня, но та демонстративно собирает саженцы и взваливает на плечо, вызывающе смотрит:– Где их воткнуть?

– У Яны тоже забери,– властно произносит Нина,– а мы ещё за саженцами пойдём. А посадишь у тёрна, там уже несколько ям вырыто. Под вечер проверим … подруга,– с пренебрежением произносит Нина и, они уходят обидно посмеиваясь.

– Ничего, мы скоро все посмеёмся,– лицо у Ани некрасиво дёргается, она злобно глянула на Игната:– Тебе сказали брёвнами заниматься, так иди и не мозоль мне глаза. Вечером Гурия ко мне позовёшь.

– Нахальные девицы,– вякает Игнат.

– Иди уже, и прошу, не делай резких телодвижений, строй забор, он нам самим понадобится.

Игнат медленно встаёт, чешет вспотевшую спину, оттопырив в сторону локоть, закатывает глаза от наслаждения, ласково смотрит на Аню и та, едва успевает скорчить доброжелательную мимику. Затем он громко скребёт подбородок под густой бородой, затем …

– Милый,– не выдерживает Аня,– ты бы помылся.

– Зачем? К вечеру вновь вспотею,– искренне удивляется Игнат.

– Всё же я настаиваю,– хмурится Аня, брезгливо поджимая губы и морща аккуратный носик.

– Ладно, в море окунусь,– слегка раздражается Игнат, гордо выставляет бороду и с важностью удаляется.

– Береги яйца от акул,– с иронией шутит Аня и с тоской смотрит вслед, вздыхает, произносит сама себе:– Что поделать, других нет, надо бы из этого козла всё выжать, затем пинком под зад,– она собирает саженцы, с пренебрежением смотрит на работающих вдали женщин, бредёт к ним пунцовая от раздражения и гнева. Сейчас бы выбросить эту охапку дров, но ведь Нина действительно лишит пайки, прецеденты уже были, а всё это быдло её поддержит … даже Алик, сволочь этакая, сошёлся с Машкой! А у той, ни рожи, ни кожи и даже веснушки есть. Пигалица, ей бы физиономию набить! К сожалению, эта дрянь, ногам дерётся словно лошадь и кулаки острые, это Аня испытала на себе, когда сунулась к ней со своими претензиями по поводу Алика. Ничего, к Идару подкачусь, всем достанется! Аня несколько успокаивается и даже улыбается.

Забор устанавливается ударными темпами, последние брёвна втыкают непосредственно в подводную гряду, идущую перпендикулярно берегу в море. В прошлом эта гряда являлась верхушкой скалы, под ней сразу начинаются обрывы – излюбленное место белых акул. Вот и сейчас они кружат в непосредственной близости от работающих людей, выискивая неосторожных. Но люди знают их коварство, способность акул выпрыгивать на сушу и вовремя отходят к берегу.

Викентий Петрович и тренер давно в пути, Виктор знает, что они профессионалы, но что-то гнетёт душу. Ему кажется, что всё пройдёт не слишком гладко. Беспокоит некоторая странность, разведка Идара всё ещё не нашла их поселение. Или уже нашла? Но тогда почему нет нападения? Виктор знает, Идар будет использовать любой случай, чтобы укрепить своё положение. А может он просто выжидает, ищет удобный случай, чтобы наверняка, накрыть всех махом. Людей у него сейчас в достаточном количестве и он может позволить себе подождать без особого вреда для себя. А ещё этот непонятный дед.

Старец Харитон почти не выходит из бывшей тюрьмы. В самом конце грота сложил из тяжёлых камней алтарь, на стене выцарапал изображение глаза, а под ним разжёг очаг, чтобы Хримус хорошо видел своих рабов. Старец не спешит, он знает, рано или поздно, все с благодарностью примут его веру, а Хримус, давший способность одним лишь взглядом перемалывать души людей, поможет ему в этом святом начинании. Мир рухнул, а кто остался в живых, тот должен своей жизнью божественному Хримусу.

Старец тяжело вздыхает, вспоминая, как умер и был погребён в глубокую могилу, но черви не успели забраться под дубовую крышку, пришедшая волна размыла кладбище и вытолкнула гроб на поверхность. Харитон очнулся, глубоко вдохнул затхлый воздух, облизнул откуда-то попавшую на сухие губы солёную влагу, открыл глаза и долго смотрел на лучи света пробивающиеся сквозь щели гробовой крышки. Вскоре ему начали мерещиться оскаленные морды, церковные купола, сметаемые волнами, падающие минареты и над христианским и мусульманским миром взметнулась великая тень божественного Хримуса – он смёл всех и впитал их в себя. Для чего же в немощного старика Хримус вдохнул жизнь? Старец Харитон прикоснулся костлявыми руками к дубовой крышке, но не стал биться в истерике, он точно знает, ему не дано умереть, потому что он уже умер.

Летят дни и ночи, старец ждёт и вот, гроб налетает на берег и рассыпается, ударившись об острые камни. Старик садится, оглядывается, пытаясь сообразить, где он. Раздавшееся рычание его совсем не испугало, старец Харитон поворачивает голову и видит подбирающегося к нему тощего пса. Испытывая нечто странное в душе, словно некто в неё вселился, он пристально глянул на возбуждённого пса, готового в любой момент прыгнуть и, неожиданно зверь вздрагивает, его начинает трясти от дикого ужаса, лапы онемели и невыносимая боль пронзает сердце.

Старец с трудом выползает из гроба, в желудке мучительно ноет, хочется, есть и пить. Он ползёт к собаке и та дико взвывает, пытается отпрыгнуть в сторону, но старец наползает на неё, впивается ртом в дёргающуюся глотку и долго пилит оставшимися зубами свою добычу. Наконец брызнула кровь, старик долго глотает и чувствует, как к нему возвращается сила, а у животного, напротив, быстро уходит.

Собаки ему хватило надолго, почти неделю он питался её мясом. Другие псы, благоразумно огибали место, где поселился странный человек.

Старец Харитон долго думал, откуда к нему спустилась такая способность подавлять волю одним лишь взглядом и неожиданно понимает – это не просто так, его избрали, чтобы он нёс миру новую веру великого Хримуса.

Он долго бродил по каменистой земле, немощно шаркая ногами и постанывая от болей в суставах, наблюдая, как дни сменяют ночи и наоборот. А как-то раз набрёл на старое кострище, палкой ворошил угли, вытаскивая обугленные человеческие кости. Радость всколыхнула сердце, на этой земле есть люди и с них он начнёт дарить миру новую веру.

Его воспоминания нарушают звуки шаги, бесцеремонно ворвавшиеся в храм. Старик поворачивается, грозно сверкнув воспалёнными глазами, но сразу гасит смертельный взгляд под нависающим капюшоном и склоняется в поклоне:– Чем я удостоился такой чести, что ко мне пожаловал сам правитель?– его хриплый голос сопровождается покашливаниями и с трудом сдерживаемыми стонами.

Идар останавливается, внимательно смотрит на сгорбленную в смирении фигуру, брезгливость появляется в душе, но и страх так некстати болью резанул по жилам – чувство неприятное, мгновенно захотелось убить старика, но Идар лишь усмехнулся, поправил на плече автомат:– Что застыл, старый? Пора выполнять своё предназначение. Среди рабов … да и среди свободных много лишних вопросов накопилось, надо к богу их привести, чтобы дурных мыслей не было.

– Хримус голоден и требует жертву,– закаркал старик и Идар не сразу понял, что это смех.– Пусть мои ученики приведут того у кого скопилось много вопросов и народ собери … правитель. Сегодня вечером Хримус покажет свою силу,– уверенно прокашлял старец Харитон, не поднимая глаз на нахмурившегося Идара.

– Мне не нужны убийства, людей и так мало,– сверкнул глазами Идар,– что-то другое придумай.

– Лишь жертвенная кровь даст веру людям,– с нажимом произносит старец. Или ты хочешь, что бы безбожники снесли твою власть? Только страх удержит их от произвола и поселит в их душах любовь к богу … и к тебе, правитель,– старец вновь смеётся, каркая как простуженный ворон.

– Это мне решать, как меня будут любить люди,– властно произносит Идар, а старец вновь заходится в кашле.– Ты болен, старик,– без сожаления добавляет он.

– Нет, это не кашель, это смех,– старец внезапно поднимает взгляд и внутри у Идара, словно прошипел раскаленный металлический прут.– Я здесь, прежде всего, чтобы служить Хримусу, а ты его избранник, но можешь впасть не в милость,– шамкает старец Харитон.

– Ты вздумал мне угрожать?– неприятно удивляется Идар, но нехорошая дрожь пробегает по коже.

– Безусловно, нет,– старик опускает взгляд и Идар украдкой вытирает холодный пот со лба,– что я, такой же слуга как и ты, но я честно выполняю волю всесильного Хримуса, а он может вмиг выдуть душу у любого … и даже у тебя … правитель. Осмелюсь дать тебе совет, я помогаю тебе укрепить власть, а ты не вмешивайся в его божественные дела.

– И всё же, старик, ты борзеешь,– Идар незаметно цепляет курок АКМА, мысль свербит как шило в мягком месте, а может разрядить в него обойму и головной боли конец?

– Братан, это ты борзеешь!– внезапно из дальнего угла грота, где как крысы притаились зеки-людоеды, вырывается отважный голос Витька. Лучше бы он смолчал, злая очередь швырнула в него горячий рой из пуль, разрывая его рот до ушей, и Витёк становится похожим на страшного клоуна.

Старец Харитон даже не дёрнулся, лишь поджал сухие губы и укоризненно качает головой:– А говорил людей у тебя мало и бросает воспалённый взгляд на вскочивших со своих мест зеков и те безвольно опускаются на корточки у истекающего кровью трупа.

– Ему смешно, а мне уши заложило,– с мрачностью во взоре заявляет Идар, с интересом рассматривая разорванный рот Витька.

– Сволочь,– слышится безвольный голос Вагиза.

– На то воля великого Хримуса,– старец крестится по диагонали.

В грот врываются бойцы, с копьями наизготовку, но Идар жестом решительно останавливает и те застывают, с ужасом глядя на сгорбленную спину старца, а затем замечают труп Витька.

– Нерадивые слуги бывают в каждом доме,– бросает Идар и стремительно уходит из душного грота, а за ним спешат его люди, судорожно сжимая копья вспотевшими пальцами. Едва все уходят из пещеры, как слышится кашель старика, он смеётся.

– Кто у нас из людей подойдёт на роль жертвенного барана?– Идар оборачивается к Дмитрию и тот уныло опускает плётку.– Чего молчишь?– грозно глянул он на надсмотрщика.

– Старику уже жертвы нужны?– осторожно спрашивает Дмитрий.– Не нравится мне это, совсем с ума сходит. Может, лучше убить его?

– Время придёт, убьём,– соглашается Идар,– но пока хочу понаблюдать за процессом, а вдруг в этом есть своё рациональное зерно? Пусть дед потешится, а заодно и народ мой развлечётся. Есть кто у нас на примете?

– Есть,– Дмитрий опускает голову, а в глазах появляется страх.

– И кто?– замечает его состояние Идар и настораживается как питбуль перед броском.

– Идар, кое-что произошло,– надсмотрщик, словно перед смертью глотает воздух,– диверсанты проникли на наш объект, где хранятся надувные танки.

– И что?– напрягается Идар, глаза темнеют, ноздри хищно раздуваются.

– Пост, что их охранял, я арестовал,– заикаясь, еле выговаривает Дмитрий. Затем, хмуро добавляет:– Всё изрезали, суки, ни одного танка не осталось.

Идар некоторое время молчит, от бешенства по телу пробегает судорога, но он сдерживает себя и как кобра смотрит на надсмотрщика.

– Ты меня убьёшь?– с обречённостью спрашивает Дима, и щёки колыхнулись, словно у огорчённого борова.

Идар с удивление глянул на него, пожимает плечами:– Я что, зверь поганый? Пока нет, работай, но ещё один прокол старику отдам. Когда это произошло?

– Совсем недавно,– Дмитрий с удовольствием стегнул воздух плёткой,– изделия всё ещё сдуваются.

– Погоню организовал?– нетерпеливо говорит Идар, со странным выражением глядя на надсмотрщика. Дмитрий вновь скисает под его взглядом, засовывает плётку за пояс, нерешительно произносит:– Так мы бежали к тебе доложить, а потом выстрелы, зека ты замочил.

Идар морщится:– Не надо мне блатняк разводить, мочиться ты будешь в сортире … если сможешь,– непонятно произносит он.

– Идар, ты не злись,– колыхнул щеками Дмитрий,– мы давно знаем, друг друга, всякое было между нами, но даже когда ты работал на меня, я никогда не срывался на тебе.

– А я, что, срываюсь?– Идар в удивлении округляет глаза, лёгкая улыбка пробегает по губам, но в глазах застыло нехорошее выражение.– В последнее время ты каким-то странным стал, жрёшь много, говоришь много, баб всех переимел, что-то цацкаюсь я с тобой не по делу, вот и результат, диверсанты у нас шкодить стали. Знаешь, вот что я сделаю,– Идар уже не улыбается,– ты пока каменщиком поработай, а Сеня, пусть временно вместо тебя посуетится, а там посмотрим.

– Идар, за что?– помертвел Дима.

– Я сказал временно, и ещё, с этой поры я для тебя Идар Сергеевич. Надеюсь, ты понял?

– Да, Идар Сергеевич,– опускает голову Дмитрий Леонидович.

– И ещё, чуть не забыл, свой дом освободи, пусть мент пока в нём поживёт, а ты со всеми, в бараке.

Идар повёл глазами и улавливает довольные улыбки солдат:– Что скалитесь, волки, за мной! Кто первый увидит диверсантов, дом подарю,– Идар перехватывает автомат и метнулся к воротам, которые уже поспешно открывают.

Небольшая бухточка, окружённая остроконечными утёсами, радует своей первозданной чистотой. Море гладкое и ровное, словно прямая извилина прапорщика из анекдотов, чайки с важностью переваливаются у сдувающейся на глазах резиновой техники. Стволы надувных танков потеряли стояк и вяло свесились, пугая мир некой отрешённостью и безразличием, баллистическая ракета противно выхрюкивает остатки воздуха, съёживается и превращается в медузообразное полотно, которое уже заполняет морская вода и первые рыбки обследуют образовавшиеся ванночки.

Идар с усилием гасит в груди прилив бешенства, кусает губу, даже кровь брызнула, посылает бойцов к ближайшему лесочку, а сам спускается в бухточку, рыщет в округе, пытаясь разглядеть следы. С первого взгляда он понимает, что работали профессионалы, работу выполнили безупречно и даже камушек, случайно подцепленный ногой, аккуратно положили на место, а густую траву выровняли, словно никто и не продирался сквозь неё. Но Идар достаточно опытен и эти мелкие хитрости с толку не сбивают, но весьма настораживают, он узнаёт своего брата по ремеслу. Он свистит, подзывая бойцов, часть из них посылает прочёсывать берег, а сам, взяв с собой пару человек, уверенно идёт по едва различимому следу.

Диверсанты стараются выбирать каменистые участки земли, цепляются за скалы, пытаясь миновать густую поросль. А часть маршрута проделали по рядом стоящим деревьям, прыгая по веткам, но сбитая кора и мох выдаёт их передвижение и Идар криво усмехается, он знает, теперь они не уйдут, главное в ловушку не угодить, сам бы он поставил её, например, там:– Стой!– останавливает он резким окриком одного из бойцов. Осторожно подходит к застывшему человеку, замечает под его ногами гибкую лиану, бесшумно смеётся, тыча стволом вниз.

– Это ловушка?– молодой парень пятится, выставив копьё вперёд.

– Она, родимая, она. Ловко поставили, стоит лишь её коснуться, как то бревно разнесёт наши черепа в брызги,– Идар взглядом указывает, как её можно обойти, а сам заходит в сторону, прячась в густой поросли, начинает отслеживать путь своих бойцов. Он точно знает, его ребята дилетанты и обязательно подвергнутся первому удару, вот тогда можно будет неожиданно зайти в тыл диверсантам.

Внезапно в воздухе чувствуется свежий запах убитого зверька и на кусте Идар замечает заячью тушку. Что-то новенькое, это пугает, Идар отступает в сторону и натыкается ещё на одну тушку зайца. Неприятное предчувствие холодком пробежалось по коже, Идар вскидывает автомат, он догадывается, это очередная ловушка, но её функции понять не может. Если это для того чтобы их учуяли одичавшие собаки, это не эффективно, их он с бойцами разбросает в два счёта и диверсанты это понимают. Других хищников на плато нет. Или есть? Идар застывает, капелька пота скользнула по чисто выбритому подбородку и срывается вниз. Он осторожно отступает к своим бойцам, но внезапно чувствует чей-то взгляд, вскидывает автомат, в зарослях колыхнулись молодые деревца и слабый ветер доносит острый звериный запах и он явно не собачий, Идар пятится, автоматом выискивая цель и она появляется в виде оскаленной морды тощего медведя. Зверь с невероятной быстротой выламывается из зарослей, Идар пытается нажать на курок, но ствол цепляется об ветку, и очередь радостно щёлкает по траве, выбивая листья и корни, а медведь уже нависает, разинув слюнявую пасть. Идар с размаху бьёт автоматом в его морду, чудовищные челюсти сжимаются, корёжа легированный ствол и с неистовством выдирают его из рук человека.

– Ко мне!– орёт Идар, но бойцы, забыв про копья, в ужасе застыли.

Медведь поднимается на передние лапы, шерсть стоит дыбом, маленькие глазки красные от злости, из пасти вырывается такое зловоние, что Идара едва не выворачивает прямо в тощее брюхо голодному зверю.

На большом валуне, утопая в мягком мхе, прикрывшись срубленными ветками, замерли Викентий Петрович и Николай Андреевич.

– Как славненько получается,– шепчет тренер.– Не стреляй, медведь и так ему голову откусит,– видя, что Викентий Петрович едва не нажимает на курок, говорит он, трогая его за плечо.

– Это не по-божески,– непонятно произносит Викентий Петрович.

– Что ты имеешь в виду Вик?– тренер вскидывает на него недоуменный взгляд.

– Зря мы на него зверя вывели, бог мне не простит,– кривится Викентий Петрович и решительно стреляет.

Пуля как оса впивается в зад разъярённому медведю, выбивая шерсть вместе с клочьями мяса. От громогласного рёва содрогнулась земля, зверь молниеносно поворачивается, пытаясь зацепить зубами жгучий свинец. Ещё одна пуля вскользь цепляет ему морду и зверь жалобно ревёт, ломая деревья, с позором бежит. Идар мгновенно оказывается у своих бойцов, с силой вырывает копьё, направляет его в сторону валуна, где притаились диверсанты.

Викентий Петрович не таясь поднимается, держа Идара на прицеле:– Остынь, мы не в равном положении, что твои копья против АКМА.

– Зачем мишку обидел, и объясни смысл своих действий? Кто ты?– Идар втыкает копьё в землю.

– Был священником, сам себя лишил сана, теперь просто воин,– Викентий Петрович улыбается, но продолжает держать на мушке Идара.

– Везёт мне на попов,– со смехом произносит Идар, осторожно шаря взглядом по сторонам,– у меня тоже поп есть, правда странный какой-то … наверное, все священники дёрнутые.

– Ты в чём-то прав, поэтому пользуйся моментом и уходи,– Викентий Петрович недвусмысленно повёл стволом.

– Хорошо-хорошо, мы уходим,– Идар пятится, не сводя внимательного взгляда со странного человека,– и всё же, ты хоть и придурок, хочу сказать спасибо. Единственно, хочу тебя заверить, на ответный жест не надейся, я пока в порядке со своей головой.

– Благодарю за искренность, теперь я буду знать, что от тебя ожидать,– со смехом произносит Викентий Петрович.

– Взаимно,– Идар не удерживается и со злостью сплёвывает.

– Какой шанс был,– вздыхает тренер.

– Был,– с грустью соглашается Викентий Петрович.– Но зато у нас абсолютное преимущество, его автомат безнадёжно испорчен и надувной флот пошёл ко дну.

– У них людей больше.

– Это правда,– Викентий Петрович попытался пригладить несуществующую бороду, но коснувшись отросшей щетины, и вовсе расстроился.