Текст книги "Эпоха справедливости. Мгла (СИ)"

Автор книги: Андрей Мороз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)

За проявленное милосердие к обезоруженному и поверженному противнику, получено достижение: «Милосердный». Награда – 5 свободных очков характеристик. Пунктов репутации + 10.

За гуманизм в отношении умирающего противника и избавление его от страданий, получено достижение: «Гуманист». Награда – 3 свободных очка характеристик. Пунктов репутации +5.

Вы первый в вашем секторе достигли уровня репутации + 30. Награда – 3 свободных очка характеристик.

Вы первый в вашем секторе достигли уровня репутации + 50. Награда – 3 свободных очка характеристик.

Всего пунктов репутации: + 50.

Всего доступных свободных очков характеристик: – 46. Желаете перейти в меню управлением характеристик?»

Н-да, вот это меня премировали! Впору задумываться об эволюции. Хотя я с трудом представляю, как это будет происходить, взбреди в мою голову, например, идея стать монстром – терминатором и одномоментно вкинуть все имеющиеся очки в силу? Сорок шесть очков – это же семьдесят пять процентов из того, что у меня во всех характеристиках имеется сейчас. Я быстренько глянул на свои нынешние показатели. Ну да, точно:

СИЛА – 14

ЛОВКОСТЬ – 15

ВЫНОСЛИВОСТЬ – 14

ИНТЕЛЛЕКТ – 16.

Сколько же времени займет, настолько масштабная перестройка организма? И не грозит ли мне, в процессе такого грандиозного апгрейда, бесхитростно откинуть копыта? Как-то это всё невнятно и непонятно. Где организм, подвергнутый эволюции, возьмет столько белка, кальция и прочей биомассы, необходимой для построения новой улучшенной конфигурации? За счет чего, начнет увеличиваться и укрепляться костный и мышечный каркас? Кости, суставы, связки, мышцы, включая гладкие и сердечную? Одни вопросы без ответов. А эти демиурги хреновы: хоть какой-нибудь мануал по билдингу моего единственного, кстати, боди, в заданных новых условиях обитания, тупо ленятся скинуть. Хоть намекнули бы, коварные рептилоиды – искусители! Что ж, придется действовать на свой страх и риск – привычным эмпирическим путем. Впрочем, почти как всегда и во всем. Не журись, Егорка! Прорвемся. Да и с репутацией этой – полная непонятка. Хотя всё же, понемногу что-то начинает проясняться: у двоих из четырех, уработанных мной чертей, она была в минусе. Интересно у кого? И за что – в минус? Бабушку через дорогу отказались перевести – антитимуровцы? Или завалили кого: не по понятиям, одобряемым демиургами? Я глянул на кули неживых тел, разбросанные вокруг в живописном беспорядке. У мертвых, к сожалению, не спросишь… Да ладно, пох, на самом деле – важно, что у меня этих пунктов плюсовой репутации похоже через край, целый полтинник уже собрал! Только вот, что с ними делать – совершенно непонятно.

– Егор, ты чего подзавис? – голос Шептуна выводит меня из раздумий, – ништяков, поди, большой лопатой отвесили? Любуешься? Кстати, по-запаре не поблагодарил тебя за подмогу в махаловке.

– Брось, – отмахиваюсь я, – ты бы и сам справился. Наоборот, это я у тебя верняковую добычу увел. Мне вот тут еще уровень накинули. – я вкратце излагаю соратникам инфу о полученных бонусах.

Выясняется, что моим спутникам уровень не обломился. Обоим дали по достижению «Бесстрашный», три очка характеристик и десять пунктов репутации. Шептуну накинули ещё пять – за уничтожение противника с отрицательной репой.

– Ладно, об этом потом порассуждаем, – подытоживаю я, – пора уже к нашим делам вернуться. Вечером помозгуем. Ольга, не передумала идти? Тогда всё по плану – Валентин на фишке, мы с тобой за хабаром… Стоять, Зорька! – неожиданно вспоминаю о важном.

– А поведай-ка нам, звезда синеглазая: с чего это тебя вдруг понесло? – вкрадчиво начинаю на пониженных тонах, – Когда? Ты знаешь когда, не прикидывайся! Куда ты полезла? Я тебе говорил – без команды не мотыляться? У тебя головушка закружилась? – и резко повысив голос почти до крика, нависаю над виновато опустившей голову девушкой, – Бессмертной себя почувствовала? Озверина обхерачилась до передоза? Еще раз высунешься без команды… Посажу на даче и будешь крестиком вышивать и вонючие носки бойцам штопать! Зена – королева воинов, бля! Есть команда – идешь и умираешь! Нет команды – сидишь мышью и не дышишь даже попой своей красивой! Что здесь непонятного? Так ты и нас когда-нибудь в блудняк ненужный втравишь и сама подставишься! И легко не умрешь, если мы сотни сложим! (Армейский жаргон. «Сложить сотни» – «груз 200». Погибшие.) По твоей глупости. – заканчиваю спокойно, почти интимно.

Кошусь на Шептуна – тот предельно спокоен и похоже воспринимает происходящее абсолютно правильно. Такая прививка нашей валькирии была необходима. Для её же будущего блага и нашей общей безопасности.

– Прости, Егор. Простите меня, ребята. Это от страха, наверное. Само вырвалось. Я на самом деле – так испугалась! – пискляво шелестит Амазонка. Явно, с трудом удерживаясь от рыданий. – Я больше не…

Что-то подобное у этой девочки в прошлом, похоже уже было. И, судя по всему – не очень светлое. И не так радужно закончившееся. Хм. Ладно – разберемся…

– Детский сад, мля. Смотри у меня! Бог простит, пошли уже, воительница!

Шмыгнув покрасневшим носом, девочка – самурай интенсивно кивает своей восхитительной челкой и по-солдатски четко; носок – пятка, развернувшись кругом, энергично двигает в затененное чрево торгового комплекса. Хорошо хоть не строевым шагом. Это был бы уже явный перебор и означало, что в процессе воспитательной работы – я все-таки перегнул.

Перед тем, как направиться следом, с невеликой высоты крыльца, бегло оглядываю близлежащие окрестности, все ещё пустынные на наше счастье. Взгляд, помимо воли, так и цепляется за площадку между двумя магазинами. С пятью трупами, нами только что, свежесотворенными… Художник, перехватив мой взгляд, шумно вздыхает:

– Пионэры. Вот такая вот херня, малята. Дурачье небитое! Совсем костлявую не боятся – молодняк не пуганый. А, безносая-то, как шалава старая – таких вот молодых да небитых, больше всего и любит. Пионэров…

– Ладно – мы недолго. Бди! – и шагаю с крыльца, залитого солнечным светом и сырой весенней свежестью, в прохладную тень магазина.

… «Горок», обнаружили одиннадцать комплектов. Можно было бы еще порыться по подсобкам, но решили ограничиться уже имеющимся количеством. Размерами не заморачивались – вечером разбираться будем. Наугад рыскали по спортивно – туристическому магазину в поисках того, что может быть полезным. Быстро, но вдумчиво. Стараясь быть внимательными. Ольга нарыла кучу тактических наколенников, я отобрал десяток годных рюкзаков и несколько обнаруженных черепаховых мотозащит. Не «броники» конечно, но все же… Вообще – дай этой девахе волю, она, как любая нормальная женщина, сгребла бы всё, невзирая на нашу ограниченную грузоподьёмность. Честно говоря – я и сам такой «ухватистый», но тут надо было выбирать.

…– Егор, иди сюда, – звонко позвала невидимая мне из-за стеллажа, Амазонка, – я сама её достать не могу…

– Ну, что ты тут такого нашла, запасливая девица? – подойдя к стоящей у стены с развешанным товаром, Ольге, я в недоумении зависаю. Ничего остро необходимого в нашем теперешнем положении, на стене передо мной не было, – подожди, дай сам угадаю…

… Близкую, уже слишком близкую смертельную угрозу, я скорее почувствовал, чем осознал. Шкурой. Лопатками. Затылком… Понимая, что уже не успею даже приподнять локоть, оттолкнулся стопами и плечом резко ударил – оттолкнул девочку – самурая. В сторону. С траектории стремительно опускавшейся на её голову, смерти… Успел! Я успел!

…Боль. Взрыв мира. Смерть?

Всё? Это всё? Всё! Нет, рано, не моё ещё! Н-е мо-ё! Пришло четкое понимание, что надо делать. Глухой гул колоколом гудит прямо в темени. Заполоняет собой целую вселенную… Делай! Ну! Судорожно проламываясь через затягивающуюся прямо перед оцепеневшими глазами корку тусклого безмолвного льда и туманную глухоту, наползающую из-за спины, я сделал это. Смог! Успел? Поздно… Всё? Обволокло уже почти всего. Опускаюсь в этот обморочный густой туман, подо льдом. Сдаюсь. Медленное тяжелое погружение в плотную густоту. Серый, сумеречный болотистый туман. Навзничь. Лицом вверх. Только пузырьки воздуха вокруг: поднимаются, торопятся. Туда, где должно быть небо. Где кружится жизнь. Где весна! Вверх.

Они вверх, а я вниз. Ко дну. В покой. В пустоту. В тишину… Пусть себе плывут – я уже могу не дышать! Мне это не надо. Ничего не надо… Вообще ничего! Только лицо еще на поверхности, в узком зазоре между бездонным омутом великого ничто, тумана и холодной стеной тонкого, на глазах нарастающего льда над ним. Яркие блики – сполохи, где-то далеко. Уже с той, живой стороны льда. Облегающая тело, невесомая ватная мягкость небытия… Мозг обледенело застывает… Медленно. Искра во мраке. Еле заметная во все тускнеющем мире… Упрямое тело само, без меня, рвется вверх. На последнем, ещё не затухшем до конца, инстинкте. Трескучий глухой далекий взрыв… За облаками и туманом. Далеко! Ещё один – прямо в голове. Тугая неожиданная боль – шомполами в перепонки! Хлесткий колючий удар по глазам. Мир обретает звуки – лёд хрустит. Потом еще и еще. И темнота взрывается, больно резанув лицо осколками, а зрачки нереальной ослепительной вспышкой света… Слепну! Бесцветный мрак и забвение… Всё! Я ушел!

Апрель. День второй. Глава первая

Апрель. День второй.

Глава первая.

Сильная теплая плотная струя плавно вынесла меня из глубин плотного облачного забытья наверх… Ш-шурх! И отхлынула, растворившись в темноте. Где я? Живой? Почему так темно? Веки шоркнули по непонятной, отделяющей меня от света, мягкой преграде. Руки запсиховав, рванулись к лицу. Тьфу ты, гадство – испугавшей до паники преградой – оказалось влажное полотенце, лежащее на лбу и глазах.

…Живой! Йоу! Я живой, блядь! А как насчет целостности организма и, в частности, головы? Ноги функционируют – только в путь, тулово гнется без проблем и скрипа. Судя по тому, что нигде не болит и звериному желанию пить и жрать – внутренние органы в норме. Голова… Осторожно и опасливо ощупывая – исследую пальцами череп. И облегченно выдыхаю. Всё на месте! Коробка цела!

В общем – остался: «при своих»! Везунок, однако! И даже дважды фартовый – судя по легко опознанному месту, в котором я сейчас нахожусь. В данный момент – восседаю на диване – в доме на Олежкиной даче. Без бронежилета и оружия. Но хотя бы не голый. Значит, по всему выходит: не бросили меня подельнички, а совершенно разумно переместили мою бессознательную тушку сюда. Что ж, не забуду! Кстати, где они? Из-за тяжелой двери негромко слышны чьи-то голоса. Ой, а как жрать-то хочется! Сейчас бы орехов грецких, да шоколада. И мяса! Да всего побольше! Но сначала пить! Ведро! Не меньше! Полцарства за ведро воды!

Жадно выхлебываю половину обнаруженного на столе большого кувшина, блаженно отрыгнув (простите уж, за мой французский), и отмахнувшись от заполонивших обзор сообщений – решительно открываю дверь в большой мир. Сообщения подождут немного, а вот мир вряд ли будет настолько покладистым. Что с Ольгой? Что там было – после того, как я отключился? На часах – уже шесть. Нехило так меня выхлестнуло!

Щурясь и прикрываясь от бесцеремонно лезущих в глаза ярких солнечных лучей, выхожу на крыльцо. Из-под ладони козырьком осматриваю окрестности. Ф-фух! Цела, Амазонка! И вообще, весь личный состав присутствует. В наличии и без видимых повреждений. Даже с пополнением, похоже. Ольга, Шептун… о как! Уже и со щитом, воин! Долгий с супругой: дражайшей Еленой – свет – Михайловной и, помимо вышеперечисленных, еще четыре ранее неизвестных мне персонажа. Семья, судя по всему: мужчина моих лет, миловидная женщина близкого же возраста, и две девочки лет десяти. Двойняшки, что-ли? Похоже.

Все какие-то пришибленные. Никак – меня отпевают? Или ещё какой повод для печали имеется? Смотрю: и баньку протопили, и мангал раскочегарили – курортнички!

– Егор! – глазастая девочка – самурай, первой замечает мое появление. Понимаю – рада, я тоже, но зачем оповещать об этом все окрестности садового товарищества и окраину города впридачу? Да еще настолько пронзительным визгом, на самой грани восприятия? Ладно, это я так – бурчу по-стариковски… Ох ты ж: смотрю все прямо на глазах посветлели, оживились! Значит: все же из-за меня траур был обьявлен. Мелочь, а приятно, черт возьми!

Подлетает птахой дивной: взьерошеная, раскрасневшаяся, радостная – красива-я! Прильнула нежно, гибким станом девичьим, зарылась лицом на груди богатырской! Лепота! Парамон пикчерз представляет… А волосы у Сейлормун весной пахнут – закачаешься!

– …«Прости, я снова без цветов…».

– Ты как? – небрежно отмахиваясь челкой, вопрошает девица – добра молодца. С тревогою ласковой, искренней, – Что-нибудь болит? Только честно говори – всё, как есть!

– Всё в порядке, доктор! Я же вам ещё вчера сказал: душа болит, а все иные органы в норме… Как сама?

– Да, что со мной будет? – снова отмахивается, – У тебя точно ничего не болит? Не может быть! Позавчера! Я так боялась, Егор! А ты мне не врёшь? – с пулеметной скорострельностью выдает длинную, но рваную очередь девочка – самурай.

– Что, «позавчера»? – не догоняю я смысла слова, трассером проскочившего в её стрекоте.

– Говорил – позавчера. Ты больше суток в отключке был! Я так боялась! – повторяется она. – Как твоя голова? Не кружится? Тебя не тошнит, Егор? В глазах не темнеет?

– Если ты о сотрясении, то, как не странно – ни малейших симптомов не ощущаю. Был печальный опыт – есть с чем сравнивать. Обошлось без сотряса, судя по всему… Позавчера? Ну, ни хрена себе!

– Не может быть, Егор! После такого удара! Ты просто мне врешь, чтобы успокоить! Скажи честно, я тебя прошу…

– Да нету там ничего фатального! Уже… Синяки под глазами имеются? Нет? Ну, вот видишь! И я даже знаю – почему всё настолько легко обошлось. Чуть позже расскажу. Пошли к народу, а то они со своей деликатностью, так и будут нас с дальней дистанции косыми взглядами расстреливать, – не отпуская податливых девичьих плеч, разворачиваю Амазонку к беседке у мангала.

… – Здравствуйте! – По-свойски подмигиваю широко лыбящейся Михалне, приветливо киваю незнакомой миниатюрной шатенке с миловидным лицом. Отдельным галантным поклоном здороваюсь с двумя её ещё более мелким копиями, вьющимися рядом с мамой и слегка настораживающимися при виде неизвестного мужика. Тепло, по-родственному, коротко приобнимаюсь с Долгим, отчасти испытующе ручкаюсь с худощавым и узколицым короткостриженным мужиком, представляющимся Сергеем. Останавливаюсь перед Шептуном, приподнявшимся с облегченно скрипнувшей скамейки. Пристально глядим глаза в глаза…

– Спасибо! – и больше ничего. Мы друг друга и без ненужных слов поняли!

– Да брось, командир. – художник с легким и тщательно маскируемым смущением, пожимает широченными плечищами, – Как сам?

– Живой, как видишь. Вашими стараниями! И даже здоровый, как ни удивительно…

– Ну и ништяк! А то мы тут, если честно, крепко менжевались за тебя, Егор. Тебе шибко повезло, что эта баба лютая своим дубиналом какую-то растяжку с помпонами наверху – на замахе зацепила. И аккурат через этот помпон мохнатый – удар и прошел… Потому кость и не проломило. Другое удивительно – это же, все равно, как гантелей в валенке ударить: снаружи череп целый, а в голове сплошной кисель случается. И всё! Клиент готов. А ты всего за сутки с небольшим оклемался и, судя по всему, даже без особого сотрясения. Вчера вместо белков в глазах: красным-красно было. До черноты буквально. Страшно посмотреть! Чистый упырь в коматозе! Видать, все сосуды лопнули наху… – Шептун резко осекается. Виновато зыркнув в сторону детей и Михалны, показушно и покаянно округляет и без того большие лошадиные глазищи… Еще бы по губам себе ладошкой побил, артист! – А сейчас склеры совершенно чистые! Дас ист фантастиш, командор! Фартовый ты мужчина, однако же! Знаешь, когда я чуть на задницу от удивления не упал и вместе с тем за тебя успокоился? Ну – почти… Когда вчера к вечеру ты, не приходя в сознание, четким строевым голосом попросил воды и в один присест выхлебал через трубку аж три литра зараз! А потом Михайловна с Олей тебе, в качестве эксперимента, какао, на свою печаль, зарядили – так потом устали еще варить. Всю ночь ты его, как не в себя, со свистом всасывал – тоже литра три, а то и все четыре, к утру уговорил! – художник косится в сторону женщин, – Ну, и я свою долю внес – коньячку туда добавлял понемногу. Решил – лишним не будет. Ты как: с похмелья не страдаешь? – он радостно ржет, отмахиваясь от женщин, мигом соорудивших возмущенные лица. – И даже без памперсов обошелся – видать всё в дело и на пользу пошло, вопреки физиологии и всем опасениям. – Он снова закатывается негромким и необидным смехом.

– Это мне повезло, Шептун. Так, как не каждому! – вставляет Ольга, осторожно повисшая на моём плече. Ну, как повисшая: скорее – несколько демонстративно обозначившая свое присутствие и само право, вот так вот – тереться на плече героя. Не знаю для кого больше: для меня или новой женщины в стае, повинуясь извечной самочьей потребности – сразу помечать своё, кровное. – Если бы не ты, Егор…

– Да не за что, партнер. Сеном откосишь…

– Ну, это само собой, – соглашается с валькирией художник. – Оба вы – ребята фартовые. Ну и я, поскольку вовремя с вами в одной лодке оказался – тоже, значит, удачей не совсем уж позабыт.

– Коллеги, – убедившись, что на сей момент в прайде всё достаточно неплохо, я уступаю натиску рвущегося наружу оголодавшего зверя, – сейчас всё обсудим, мне тоже есть, что вам рассказать… Но! Я вижу у вас угли спеют: так чувствую – до мяса, мне – сироте не дожить! Михална – будь другом, сгоноши чего в топку вкинуть, а? Пожалей солдатика!

Опрокинув, в компании всех присутствующих, кроме детей, конечно, стопку вкусной «долгой» самогонки, я жадно – на грани приличий, поглощаю всё, что мечут на стол Лена Михална и новая знакомая – Татьяна, и с интересом слушаю рассказ Амазонки и художника о вчерашних событиях, произошедших после моего «выключения».

… По голове меня приголубила – особь женского пола, подкравшаяся к нам, откуда-то из глубин «Муската», во время жадной мародерки, заслонившей собой разумную осторожность. Особь та оказалась достаточно непроста – имела третий уровень и классифицировалась, не как «обезумевшая», а как «одержимая». Выяснение, что это за новая формация такая и с чем её едят: решаем отложить на перспективу, ибо данных для анализа не хватает. Имеющиеся собственные соображения, пока решаю попридержать и не афишировать. Равно как и информацию, ставшую мне доступной, в процессе вынужденной суточной «спячки»… В общем: пока не убившая меня с одного удара «одержимая», замешкалась, выпутывая свою большую железную дубину из зацепленной растяжки – шустрая валькирия, едва вскочив на ноги после падения, которое устроил ей я, без лишних «охов» и прелюдий, пошинковала дамочку в капусту, не дав ей повторно добраться до драгоценного командирского организма… За что и была отмечена достижением за спасение «беззащитного индивида», уровнем с тремя очками характеристик, а также тремя бонусными очками и пятью пунктами репутации.

Победив зло в яростной схватке над моим бездыханным телом и убедившись, что само тело еще кое-как, но все-таки живо, и даже является счастливым обладателем непроломленного черепа, Амазонка и художник погрузили тушку своего атамана в автоприцеп. Предварительно укрыв, временно оставшегося без хозяина, третьего, лишнего, железного коня в фитнесс – центре, где Ольга раньше работала. Фитнесс находился с противоположной от главного входа стороны здания, на первом этаже, и ключи от него в кармане у девочки – самурая имелись. После чего художник и амазонка аккуратно, дабы не растрясти, транспортировали, не приходящего в сознание меня, на нашу базу. Сиречь – бывшую дачу семьи Олега. Девочка – самурай, по словам Шептуна, весь остаток вчерашнего дня была в состоянии близком к паническому: «металась по участку, аки пантера черная» и категорически отказывалась: «пить, есть и даже принять пятьдесят капель от нервов». Тут, уже ближе к вечеру, зафиксировав непонятное шевеление на Кочином участке, и сам пан Долгий пожаловал. Для прояснения обстановки. Так и познакомились. Михайловна закончила свою трансформацию – аккурат незадолго до этого. Богатырски выхлестала здоровенный кувшин воды, накатила самогоночки и: «за полчаса съела всё, до чего смогла дотянуться»… Как же я её понимаю! Хаваю, как пять слонов и не могу остановиться!

– … Оля – девочка, налей-ка мне ещё коньячку. Нет-нет, коньячку! Для сосудиков! Никуда от нас самогонка «долгая» не убежит. С шоколадкой буду, конечно… И шпроты тоже, само собой и яблочко… А селедочки, мы там нигде не зацепили? А перловочки с шампиньонами? Жаль… Ну, вздрогнем! Боже-ественно! Да, не смотрите на меня так, граждане – я не беременный, я только с эволюции… Да такой, что ахнете и дара речи лишитесь! Нет уж, давайте по-порядку! Вы договаривайте, а потом уж и я о своём поведаю. Ну а пока еще вот этим огурчиком – крепышом сочно хрустну…

…Утром, незадолго до рассвета, оставив моё, так и не приходящее в сознание, туловище под охраной и на попечение Валькирии и Долгого с супругой, Шептун решился-таки на авантюру. И попер на одиночный рисковый рывок за оставленным накануне велосипедом и хабаром. Добрался до места без приключений. Споро выволок железного коня на улицу, предварительно допихав в уже полнехонькие корзины и имеющийся рюкзак – обнаруженное в клубе спортивное питание: аминокислоты, протеиновые смеси, коктейли и прочую полезную для построения тел химию, о которой мы почему-то не задумались раньше. «Кстати, Егор ты уже два литра белкового коктейля осадил. Тоже с коньяком. Гхы-гы-гы!»… И только собрался сесть в седло да «нажать по педали», как обнаружил неожиданно возникшие незапланированные проблемы. В виде сразу двух «обезумевших» особей. «Парень и деваха. Молодые, лет двадцати пяти. Оба с топорами. Резкие, что аж, жуть! Я только на них глянул, сразу понял, что они из этих, бешенных – безбашенных. Влип, короче, по самое – не балуй!

Думаю: ну всё – отбегался, Валя! Эти не выпустят! Не один, так вторая зацепит! Кстати, спасибо за броник, Егор. Эта трёхнутая девка – меня раз, всё же, подловила. Чехол, понятно, распорола, ну и пластины чуть погнуло… Будь я без кольчужки – сейчас бы не с вами сидел, а там на асфальте попахивал уже… Что-то я отвлекся… Ну, и хрен с ним! Раз так – решил бодаться до талого! Обидно только было, что вы можете решить, мол – свалил Шептун, бросил Ольгу с проблемами. В общем, встал спиной к стене – щит выставил и жду… Но, вряд ли бы и щит мне шибко помог – уж больно эти двое резво двигались. Ударов пять я всего отбил: какой щитом, какой топором. А один пропустил, говорю же. А сам – как прикованный к стене стою и оторваться не могу. А что делать? Двинь на одного – откроешься второму. А эти хоть и дурные, но в ближний бой не лезут. Один обозначится – отвлечет, второй ударит – отскочит. Так и колготились бы, пока щит не развалили или я удар мимо защиты не пропустил. Дело времени! Вот, Серега, выручил, – кивок в сторону нового мужика, – эти демоны кураж поймали, увлеклись. Ну, он сзади подобрался: и парню – меж лопаток и… – Шептун покосился на девочек тихо игравших во что-то неподалеку. – Ну и я под это дело – барышню и заземлил!

– Располовинил почти: развалил от плеча – чуть не до основания груди, – негромко вступил в эмоциональный рассказ художника новый знакомый, посчитав, видимо, что приличествующая моменту, молчаливая временная пауза выдержана. Тем более, раз уж речь зашла непосредственно о нём.

– Этот может, – тоже отвешиваю комплимент силе удара Шептуна, – Вчера одному парнишечке он играючи полчерепа снёс…

– Я видел, – кивает Сергей.

– Не понял… Прояснишь?

– В соседнем доме мы живем. На шестом. Оттуда вся та площадка, как на ладони. Я, как всё вот это началось – на балконе засел и наблюдал за всем, что на улице происходит. Так вас с Ольгой в первый раз и засек. И как тот бугай бешенный охранника с «Муската» завалил, видел – и как потом на вас попер. Ну, как вы его положили, естественно, не наблюдал… Но по результату – чем там внутри дело кончилось, естественно догадался. Ну и когда вы уехали – решился наконец и сам рванул за хабаром. Свезло – никого не встретил. Затарил пару рюкзаков и домой бегом! На вторую ходку даже обнаглел. По той же схеме: хапнул и в берлогу. Психовал, не описать – как. Весь на измене! Татьяна мне стакан налила, чтобы успокоился, а я его взять обламываюсь – чтобы не увидела, как руки ходуном ходят. Засел опять на балконе… Сижу и думаю: что делать? Понятно, что оттуда сваливать надо. В городе – капкан. А куда идти, с кем? Одним не выжить… Гляжу: снова вы – только втроём уже. Думаю: пойду к ним выйду, вроде на нормальных людей похожи, что нам делить, в конце-концов? Магазина на всех хватит. А может и вместе чего сложится? Пока себя уговаривал – там у вас завертелось с этими шакалами. Вот так и видел всё!

– А чё, после-то, не проявился?

– Да хз, на каких вы – после такого замеса, эмоциях. Стрёмно как-то! Результат непредсказуем. Ну а потом – тебя в отключке вынесли. Явно не до моих проблем им было. Тем более решил, что вы по-любому за добром вернетесь. А у меня вон, – он коротко, но весомо мотает, бугристой коротко стриженой головой, в сторону жены и детей, – И я у них один. За всех троих в ответе. Семь раз отмерять приходится…

– Понимаю. А утром, значит, увидел, что Шептун один и решился? Вполне здравый ход.

– Ну да. А пока спускался да подходил аккуратно, чтобы не спровоцировать, те двое и нарисовались. Ну, я и впрягся… В коллектив примете? – резко выдохнув, он решается на главное.

– Короче, Егор, я Сереге сразу расклад обрисовал: ты командир и последнее слово твоё. Но мы уже малость пообщались и если моё мнение нужно – то думаю: годный он для нас человек, – заторопился – зачастил художник. – Ну а семья – это ж святое. Не всем же перекати полем жить…

Долгий усмехается в усищи и веско похлопывает по нехилому предплечью Валентина, своей не менее могучей медвежьей лапищей.

– Давай наливай, Валя. Всё ровно будет, – и вопросительно смотрит на меня, своим пронзительным, но спокойным взглядом из-под густых, по-молодому вороненых, бровей. Повелся на детишек, дед. Поплыл, старый… Своих детей – внуков, не нажил – чужих под крыло хочет принять. Это нормально и понятно.

– Чего заторопился-то, Валентин? Семья и дети это, конечно, ответственно. Обязывает! Но, думаю, мы можем взять на себя такое. Тем более, что твоё слово я услышал! А оно, для меня вес имеет. И не самый малый. К тому же: Сергей за тебя вписался – сам себе лучшую рекомендацию обеспечил. В общем, что тут обкашливать – всё понятно. Возражения у кого имеются? Ну, коли так, скажу по голливудскому шаблону: «добро пожаловать в команду». Подробности завтра… На этом официальную часть предлагаю считать законченной и перейти уже к банкету. Угли ждать устали! Тащите ваше мясо. Жрать хочу, как слон! Кстати, соратнички дорогие: вы, не меня ли поминать-то, собирались? Шучу я, кукла – не сверкай глазюками!

– А про себя когда расскажешь, командир?

– Про эволюцию, Егор…

– В процессе. Чуть позже, ладно? Давай, Эрик Яныч, тебе и карты в руки. Лучше чем ты – с шашлыком никто не управляется, – льщу я старому. Впрочем вполне заслуженно, – А я в баньку, на скорую, зайду. Да: и чтобы с завтрашнего дня – все в горках были! Даже на базе.

… И «процесс пошел», как любил приговаривать первый, он же и последний президент Советского Союза, не к ночи будь помянут… Жарилось, шкворчало ароматным соком, стекающим на угли, мясо. Звенели стаканы и детские голоса. Вечернюю безветренную весеннюю загородную тишину, то и дело разрывало вспышками смеха. А что: «кто воевал – имеет право у тихой речки посидеть». Пуркуа бы и не па? И, вообще, начало новой жизни – следовало отметить. А то, вдруг «творцы и наблюдатели» обидятся и затаят? Ну и заодно: проводить старый мир незлобивым тихим словом – тоже следовало. Король умер – да здравствует король!

«Праздник общей беды» – удался! Хотя, если разобраться: для собравшихся здесь, никакой, поражающей безумным ужасом трагедии, которую невозможно было бы пережить, не произошло. Кем мы были в нем, в ушедшем мире? Разорившийся, пущенный по миру, предприниматель – неудачник. Пусть и не без «помощи» «добрых людей», но всё же – сам «просохативший» свой бизнес. Чего уж, на жадных уродов кивать? «У бога нет никаких других рук, кроме твоих»: истинно говорю вам! Полуспившийся отсидевший сорокашестилетний художник – лузер, вообще без видимых перспектив и внятных стремлений. Молодка фитнесс – инструктор: в захудалом клубе с тремя клиентами, на окраине провинциального города, почти в жопе мира, которой тоже вряд ли светило, слишком лучезарное будущее. Пожилая одинокая пара, не обремененная заботами и тревогами о детях и внуках, которой предстояло доживать свой век наедине с неминуемыми болезнями в тихом и вязком киселе утекающих старческих дней. И это при насквозь пропитанном авантюризмом и драйвом характере и темпераменте Долгого? Вечно молодого, вечно пьяного! Да он скорее в окно городской квартиры бы вышел!

Насчет новичков, правда, пока все было туманно. Ну, поживем – увидим, кто – почём? В общем, с гибелью старого мира, наша компания, по-большому счету, потеряла совсем не так уж и много. Да, почти ничего, если откровенно. Ну, а что приобрела – видно будет…

Главное не в том, что за этим врытым в землю самодельным столом, собрались сегодня те, кто в прежнем мире не значился в списках фаворитов судьбы. Зато люди в этой беседке сошлись правильные. С принципами и стержнем из годного материала. Люди, а не пидорги, какие-нибудь. И это я сейчас ни в коем случае не о геях и их половой ориентации. А именно о педерастах по состоянию души! Вот этим экземплярам, пожалуй вовсю стоило, горько рыдая, оплакивать гибель старого мира.

Ведь, сколь много организмов, ещё вчера жаждущих любой ценой встроиться в иерархическую структуру «вертикали власти», как можно на более высокие позиции: сегодня с ужасом обнаружили, что всё, буквально всё – было зря! Все их дикие потуги и немыслимые телодвижения оказались напрасны. Вся жизнь потрачена впустую! Внезапно, в один лишь миг оказалось, что прошлая система – уже не работает. Вернее сказать – никакой системы больше нет!

… Так, и что тут у нас творится? Когда уже новая партия мяса дойдет? Не буду ждать: с просырью и кровью мне сейчас даже лучше вкатит!

Народ весело и беззаботно, неприхотливо оттягивается, пребывая в несколько преувеличенной эйфории от благополучно завершившихся вылазок и возвращения в строй своего фартового атамана. Я тоже рад! На полную – без дураков. И потому, что выжил и потому, что пока единственный из присутствующих – уже знаю о козырях, способных принести победу в предстоящей партии. Со ставкой в жизнь. И более того, уже сейчас имею на руках очень нехилый, поражающий своей мощью и функционалом комплект джокеров и козырных карт.