Текст книги "Эпоха справедливости. Мгла (СИ)"

Автор книги: Андрей Мороз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)

Бойцы, как положено, дисциплинированно посмотрели на своего сурового воинского начальника и только после подтвердающего кивка, слегка расслабились и прибрали оружие. Недалеко, правда. Я гордо расправляю плечи. Орлы! Субординация и понимание особенностей предстоящей жизни – уровень 80 плюс! Всем благодарность в приказе!

Парнишка через рассохшуюся за зиму калитку с противным скрипом заходит на участок и не дойдя нескольких шагов до стола, за которым демонстративно расслаблено, расположилась вся банда, в нерешительности останавливается. Из дома показалась Михална и вопросительно глянула на мужа. Поживший и мудрый, Долгий, мотает гривой в моем направлении. Бросаю старому короткий благодарный взгляд, сверяюсь с картой и разрешающе киваю. Вышедшие из дома девочки с интересом оглядывают, «почти взрослого», паренька. Тот, при виде детей заметно было расслабился, но тут же, будто вспомнив о чём-то, моментально снова напрягся.

– Присаживайся, не стесняйся, – мягко предлагает Ольга, – сейчас чайник закипит, а пока поешь. Не завтракал, наверное, сегодня?

Подошедшая Михална протягивает мальцу одну из «дачных» курток Олега.

– Спасибо, – кивает женщинам пацан, – только я есть не хочу. Хочу, конечно, но не буду, – поправляется он, – некогда. Не до этого сейчас… – и осмелившись, в упор стреляет в меня своими темными и решительными острыми глазами.

– Куда так торопишься, если не секрет? И зачем к нам пришел?

– Я вас проследил! – паряще выдыхает он.

– Когда это? И зачем ты это сделал, юный падаван? И, вообще, ты кто?

– Данила Зимин.

– А-а, ну это всё объясняет!

– Я ещё вчера за вами пришел, просто не показывался…

– А чего сейчас показался?

– Ну, в общем, я вас двоих, ещё позавчера у «Муската» срисовал, – он охватывает нас с Амазонкой своим быстрым взглядом, – Сначала утром и потом, попозже, уже втроем, – паренек с легкой опаской косится на Шептуна. – ну и вчера ещё тоже.

Нда, похоже у «Муската» нас только слепые и не видели!

– А чего не подошел?

– Да нахрен я кому нужен?

– А сегодня, что изменилось? Ты золотом ходить стал? Или огнедышашего дракона приручил? Тогда да – это аргумент. Велкам!

– Оставайся мальчик с нами – будешь нашим королем, – немелодично сипит телеман – Шептун, в момент зарабатывая сердитый взор от Елены – свет – Михайловны.

Пацан, белозубо лыбится, демонстрируя обаятельные задорные ямочки на немытых щеках, но тут же опять смурнеет.

– Я из второго детдома – тут рядом, знаете?

Народ активно закивал – чай, все местные были.

– Они к нам вчера вечером пришли. Сразу всех пацанов мочить стали, кроме самой малышни… Их в подвал погнали. Я в кильдыме заныкался, за коробками со всякой хурдой. Боялся, что найдут и тоже зарежут. Но им не до меня было. Они девчонок начали… трахать. И бухать… Даже – ещё совсем малолеток, тоже… Я, под утро уже, когда они угомонились и спать завалились, выбрался и свалил. А девчонок они тоже на ночь в подвал закрыли, чтобы не сбежали… Скоро, наверное, уже проснутся – я долго ждал, пока вылезти решился…

– Кто? Сколько их? Что у них есть из оружия?

– Было восемь или девять, точно не скажу. Теперь на одного меньше… Какие-то мужики. Зеки, наверное: все в наколках и базарят так, как зеки.

– Ты их подсократил, что-ли?

– Я. Он поссать вышел, когда я оттуда выбирался. В коридоре мы и встретились. У меня ножик с собой всегда, а он пьяный, да и толком не проснулся… Ну, в общем, я его толкнул, с ног сбил. Он упал, ну я несколько раз в живот ударил и в горло раза два… Он орать начал, а потом хрипеть… Я побоялся, что остальные на шум поднимутся и свалил. Вот.

«Сканером» гляжу на его зеленую репутационную ауру и не нулевой, а – цельный второй уровень. Тут же приходит запоздалое сожаление. Ну, и на хрена? Энергия конечна, а я её так глупо расходую. Кто знает, сколько её понадобится в ближайшее время? Пока теперь восстановится… Ладно, что сделано, то сделано!

– А еще кого-нибудь за эти дни – приходилось?

– Нет.

Да, видно, те ублюдки – уже нехилый след за собой оставили. Если только за одного из них – пацанчику сразу обломился аж второй уровень. И репы целая двадцатка, всего лишь за одного упыря!

…Мля, ну вот где у нас на заборе банер: «Бескорыстная помощь в сложных жизненных ситуациях. Спасение принцесс и уничтожение драконов. Быстрое освобождение замков от сил зла»? Или может у меня на лбу набито: «Рыцарь света» – готическим шрифтом? Что же вы все мне на глаза попадаетесь, болезные? Ну, не мог ты, дружище, кому другому на пути встретиться, что ли?

Щеку нервно подергивало.

Что же ты мне выбора не оставил, Данила Зимин? У меня же, всей живой силы: четверо мужиков и девчоночка несмышленая. И как нам в четыре сабли – на штурм цитадели зла, почти с десятком орков твареподобных, идти? При самом лучшем раскладе – шанс уцелеть всем, практически нулячий! Твою же мать!

Нет, для себя-то, я все сразу решил. Да и чего там решать-то, было?

– Ну и какого, вы на меня уставились-то? Дыру протрете! – я оглядываю соратников… Долгий замер насупившись, только густыми бровями подергивает непроизвольно. Знакомая манера. Старый для себя все уже решил и если надо туда в одну каску носорогом попрет. Даже не сомневался! Серега, немного нервно, поглаживает ежик коротких темных волос. Шептун глядит в пространство, характерным жестом, отрешенно потирает горбинку ломаного длинного носа. Перехватив мой взгляд, художник резко встрепенулся, расправил широкие крылья и застрочил:

– Ну что, командир, по сто грамм – фронтовых и побежали уже? А то эти демоны очнутся и опять за детишек примутся.

– Только не больше, Валя! Значит, работать будем двойками: Шептун с Долгим, я с Серегой, – я через усилие глянул в сторону Татьяны. Слегка побледневшая женщина, еле заметно кивает в ответ, и быстро отводит заблестевшие глаза в сторону своих девочек.

– Сергей, ты как?

– В порядке! – слегка обиженно и вызывающе вскидывается отец семейства.

Ничего – пусть пообижается. Это не страшно. Просто: делюга намечается крайне серьёзная и весьма рисковая. На грани фола! Каждый должен сам принимать решение. С Долгим и Шептуном – всё было ясно и без слов, а вот нового человека – я не мог не спросить.

– А я?

Ну вот! Так и знал, что без этого не обойдется!

– Ты охраняешь детей и базу, – сказал, как отрезал, постаравшись, чтобы прозвучало повесомее.

– Егор! Но… – возмущенно нацелилась на серьёзный разговор, Амазонка.

– Я всё сказал! – взрыкиваю загустевшим до плотности стали, голосом. И чеканно выделяя каждое слово, повторяю, – Ты остаешься охранять детей! Вопросы?

– Но… – вот упертая, на мою голову…

– Молчать! Не морщи мозг – выполняй приказ!

Проняло, наконец-то… Обиженно хлюпает носом, отворачивается, но сдерживается от слёз. Валькирия плюшевая! Дурёха.

– Ну что мужчины: три минуты на сборы и экипировку…

Вешаю на спину щит, проверяю, легко ли выскальзывает из ножен мачете, похлопываю ладонью по лопатке, пробегаю пальцами по рукоятке ножа. Принимаю из рук амазонки бронежилет и каску – сферу. Не суетясь – одоспешиваюсь. Правда, каску решаю одеть – непосредственно перед схваткой. Поводил плечами, глубоко вдохнул – выдохнул, притираясь к бронику. Мельком оглядываюсь – народ почти готов выступать: Серега, рассказывает тихо хихикающим девчонкам, что-то смешное, Долгий гладит по голове прильнувшую к нему жену и вполголоса бубнит какие-то успокаивающие – нарочито бодрые, слова. Шептун, бережно и аккуратно, стараясь не пролить ни единой капли, наполняет походную флягу. Понятное дело – что не водой. Вот ведь синячина неуёмная! Было бы у него три горла – жрал бы хань проклятую, всеми тремя одновременно, наверное.

Пристально всматриваюсь в печальное и обиженное лицо своей девы – воительницы.

– Ты сейчас похожа на брошенного щенка. Прекрати дуться, пожалуйста. Пойми, по-другому у нас просто не получается.

– Почему я остаюсь? – уже предсказуемо встряхивает челкой, девочка – самурай, – оставил бы Сергея. Он…

– Сергей не имеет возможности связаться с нами, если произойдет, что-нибудь неожиданное и здесь срочно потребуется помощь, – мягко перебиваю её я, – Кроме тебя такой возможности пока нет ни у кого, партнер. Только ты сможешь, если прижмет, спасти вас всех.

– … Я не подумала об этом. Извини меня, пожалуйста, – тихо шмыгает носом Герда – Ольга.

– Кроме того, есть ещё одно обстоятельство, партнер. Ты мне очень дорога и в бою – я буду неизбежно за тебя переживать. И отвлекаться от своей безопасности. Ты же этого не хочешь?

– Нет! – энергично мотает головой, посветлевшая девочка – самурай.

– Закройтесь в доме. На окнах решетки – вас там быстро не достать, поняла? – я оглядываюсь через плечо и понижаю голос, – паренька я, конечно променталил, репа у него плюсовая, но мало ли что? В общем: сидите и не высовываетесь из дома, до нашего возвращения. И если ты забыла, напоминаю – вечером у нас с тобой: серенады под балконом с цветами и шампанским, переходящие в развратную оргию… Всё, пора! – я чмокаю Амазонку в нос и тихо произношу привычное: «Всегда везти не может»

– Алло, мужчины! Пойдём – повоюем, что-ли?!

– Хоп! – бесшабашно откликается Шептун.

И мы идем воевать… Деловито, молчаливо и в хорошем, бодром темпе.

День третий. Глава вторая

День третий. Глава вторая.

… – Ну что – вроде всё спокойно, пацаны. Во дворе, с этой стороны – точно никого, – Шептун отрывается от неширокой щели между плитами.

Смешно и без необходимости пригибаясь и отклячивая зад, скорее всего неосознанно, вдоль высокого бетонного забора, в нашем направлении мчится Сергей, посланный: «поводить жалом» и выяснить обстановку с противоположной – фасадной стороны детского дома.

– Тишина везде. Никого и ничего. Может, не проспались ещё или в доме похмеляются?

– Ну и ладно. Вот и пусть себе отдыхают. Недолго им осталось. Значит так, мужчины: судя по сонару и карте – на первом этаже четыре тела. Ещё четыре на втором. Все красныё, но на втором – ещё и три серых объекта с нулевой репутацией просматриваются. Наверное, дети, – я невольно скриплю зубами, расслабляя желваки, которые болезненно свело мертвой судорогой между челюстями.

– Спят, ублюдки – или нет уже?

– Серёга, мля! У меня там не камера видеонаблюдения! К сожалению… Всё, что видел, сказал: четверо на первом и четверо на втором. Все в главном здании. В пристройках и боксах чисто. Это всё, что могу пока.

– Как работать будем? – повел могучими плечами Долгий.

– Данила, что там с дверями? Как лучше в здание попасть? Побыстрее и незаметнее?

– С этой стороны есть дверь. Я через неё и сорвался. Гляньте в дырку – вон, почти прямо, смотрите… Быстрее через неё, наверное. Она открыта должна быть… Если эти уроды, её не закрыли.

– Слушай, а чего у вас решетки на окнах? Боялись кого?

– Да, это чтобы мы сами в город не сваливали.

– Ясно. Точно не скажу, но тела вроде не активничают. Или, на самом деле, спят ещё – или мирно опохмеляются. На втором: все в куче, там и серые объекты. – работать с локатором и сканером было непривычно и тяжело. Я даже взмок под броником, – А на первом: два в самом углу справа от нас и ещё два левее от двери. Недалеко от неё.

– Там спальни: и в углу и налево тоже, – поясняет малец.

– А лестница на второй?

– Прямо напротив входной двери.

– Угу, понятно. Значит – идём двойками. Шептун и Яныч: как заходим – вы налево, там совсем недалеко от двери. Разберетесь.

– Я покажу, – встревает пацаненок.

– Я тебе покажу. Ты, юнга, будешь здесь наши тылы прикрывать. И пока не позову, чтобы даже не думал, никуда лезть. Понял меня? Не слышу четкого ответа!

– Да, понял, – бурчит обиженный подросток.

– Это важно. Ты в резерве. И вообще, Даниил: если что у нас не так срастется – где дачи ты знаешь! Пойдешь туда и будешь женщин и детей защищать. Да не вибрируй – всё в ёлочку будет! Этих чертей мы, по-любому, уработаем. Это уж я так – для порядка и от сглаза.

– С тобой – всё, юноша! Валя, ты в броне – идешь первым. Яныч прикрывает.

– Да понятно, командир. Сделаем, как надо!

– Дай бог. Серый – у нас та же диспозиция. Я – впереди, ты – чуток позади. Мы с тобой – тех, что справа, работаем. Мужики, старайтесь и сами не шуметь и демонам не дать заголосить – у нас ещё четыре рыла на втором! Задние – следите, чтобы они в спину не ударили. Судя по-всему – уроды на расслабоне и не ждут сюрпризов. Давайте не запорем этот шанец. Тихо, быстро и аккуратно – без ненужных ранений и травм. Валя – без эффектов, пожалуйста. А то решишь в кино поиграть. Зашел, зарезал, вышел. Как закончите своих на первом – собираемся у лестницы. На второй идем только все вместе. Не забывайте, там всё же еще четверо орков. И скорее всего – не спящих уже. Ну, а если что не так пойдёт – тогда по-ситуации… И не надо битву за Москву устраивать. При необходимости – без ненужного пафоса рвите когти. Вернуться никогда не поздно.

Всем, всё ясно? Ну тогда пошли, – тяжелым взглядом придавливаю остающегося пацаненка, – Смотри тут у меня! Без самодеятельности! И по сторонам в оба глаза – мало ли, какой безумный, ещё забредет.

– Вы там не бойтесь. Тот гад, которого я… у самой двери лежит. Мы с ним на выходе почти столкнулись.

– Мертвые не кусаются, – звереподобно оскаливается Шептун.

С опаской поглядывая на окна, перебираемся через высокие плиты забора. Кто побыстрее и половчее, а кто с кряхтеньем и сопеньем, как Яныч. Тихо! Никто не кричит, поднимая совершенно ненужную нам, тревогу. Если мы будем обнаружены до того, как доберемся до четверки, оставшейся на первом этаже, то скорее всего – нам станет очень кисло. Как ни крути: восемь на четыре в прямом столкновении – это на грани.

… Осторожно тяну на себя ручку двери. Есть – открыто! Э-хе-хе: заходи – кто хочешь, бери – что хочешь. Неаккуратно, ребятушки – козлятушки. Вот мы и пришли. И возьмем, что захотим. А мы жизнюшки ваши, гадские, взять желаем!

По одному проскальзываем внутрь.

Оп-па! Тут покойный и лежит, как пацан и сказал. Это вери – вери гуд! Значит, кореша не спохватились еще. Вот и чудненько!

Подвыставив щит, крадусь впереди. Ладони вспотели немного. Хорошо, об землю потер. Один невысокий пролет и я на первом этаже.

Справа – слева: тихо. Отлично! Со второго доносит приглушенный бубнеж и конский хохот. Здесь спят, а там пируют, значится. Ладно, могло быть и хуже. Киваем, друг другу и расходимся, согласно немудреному плану.

…Не, это я насчет орков – погорячился. Беру свои слова обратно. Польстил вам, уродам недоделанным, незаслуженный комплимент сделал. Вы, обсосы дырявые: никакие не орки, а просто гоблины – недоумки. Закуражили – не озаботившись, не то, что охранением, а даже простого наблюдателя – не посчитали нужным выставить. Впрочем, зачем вам эти лишние телодвижения – вы ведь сейчас на одном уровне с богами! Как вам очень ошибочно, кажется. Судьбы вершите!

Отрываетесь за всю свою зачуханную и убогую житуху – доныне скудную даже на самые примитивные радости.

И удовлетворяете свои скотские инстинкты. Ибо – животные.

Да к тому же: у вас целый отряд – ажно восемь организмов. Кто дерзнет? Вы же, черви скудоумные – меряете всех исключительно своими категориями, а по ним выходит, что на такую мощную банду – хвост никто не подымет.

…Ну да, а ты Егорка, значит – д, Артаньян! Это ведь не твоя стая, половину сегодняшней ночи – без часового дрыхла? А-атставить самокопание, нашел время!

…Находим гадскую лёжку быстро. Даже без помощи ментальных умений. Входя в здание я их свернул, на всякий случай. Не привык ещё – мешают. Отвлекают внимание и концентрацию рассеивают. Дверь спальни еле слышно всхлипывает! Сука! А смазывать не пробовали?

… Нет, всё норм: отдыхают родненькие, на скрипы не реагируют. Притомились видать, покойнички! Ничего – сейчас и отдохнете.

Клинком показываю напарнику на вольготно раскинувшееся, лежащее на спине, тело. Бесшумно скидываю щит с руки и мачете на соседнюю от «моего» обьекта кровать. Достаю «вишню». «Мой» – предпочитает спать на животе. Мордой вниз. Что ж – обойдемся без визуального знакомства. Да оно мне и без надобности.

Левой – вдавливаю грязную чернявую голову в подушку, правой вгоняя финку под острую, костлявую лопатку – прямиком в сердце… Оп – па! Всё! Спи спокойно, дружок!

Поднимаю голову и ошпариваю напарника злобным взглядом. Таращу глаза, оскаливаюсь, провожу большим пальцем по горлу… Все напрасно. Завис родимый. Поплыл. Сейчас сомлеет ещё, не дай бог! Ну и хрен с тобою, золотая рыбка – некогда мне твои сопли жевать. Рыцарь печального образа, мля! А ну как – сейчас этот пёс, свои глазоньки мутные продерет, да и заорет во всю дурнину пьяную? Быстро подхожу к спящему уроду и не мудрствуя, коротко примерившись – наношу размашистый рубящий удар с оттяжкой по горлу. Прямо под острый кадык, густо заросший рыжеватой щетиной. О как! Если откровенно – сам не ожидал такого результата! Почти до подушки прорубил! Практически снес голову с плеч! А кровищщи-то, мама не горюй! Ну, потрепыхайся давай, петушина. Посучи ножками, безголовый!

Спешу на выход из спальни. Как там у Шептуна с Долгим? Порядок – надеюсь, ибо тихо на этаже. Проходя мимо известково-бледного Сереги, ошалело рассматривающего трупы, увесисто, но в меру – влезаю ему локтем «в душу». Хорош уже рефлексии гонять, да рвоту перекатывать. Щегол слюнявый! Теперь только так – убей или убит будешь!

… Долгий с Шептуном уже ждут, слава творцам. Живые и без видимых повреждений. «Как прошло?» – тихим шепотом, с торопливой опаской. Долгий кивает, Шептун веско оттопыривает большой палец.

– Во сне отъехали. Как у вас?

– Так же. Тихо! Ждите – сонар гляну, – наверху всё без изменений: всё те же – на манеже. Четверо краснюков и три серых тени. Ну, теперь-то попроще дышать стало. Должны справиться. Да и фактор внезапности демиурги ещё не отменяли.

– Может детей из подвала выпустим? – неожиданно «просыпается» Сергей.

Смотрю на мужичонку и понимаю, что он имеет в виду. Выпустить детей и самим свалить от греха. И волки сыты и овцы целы, понимаешь.

– Нет! – отрубаю категорично, и объясняю торопливым шепотом, злясь на него и себя, за то, что приходится, теряя время, заниматься такой байдой, – Дети же – тихо не выйдет. Кипеш будет, шум поднимется. Драки всё-равно не избежать. Только мелкие под замес попадут… Сначала валим гадов! Потом остальное.

Уяснив полную несбыточность своих надежд, он обреченно кивает.

…Нетушки, дорогуша! Да, даже, если бы и удалось детишек из подвала, без шума и пыли вызволить, и тихо-охонько, на цыпочках, увести их отсюда и самим свалить – я бы все равно тебе хрен во всю морду показал. Что же, тех троих, сереньких наверху – списать? На неизбежные потери? А если бы там сейчас твоя двойня оказалась? Нет, тут ты не

угадал, дорогой товарищ! Ты у меня, Серёня – сейчас, как миленький, пойдешь войну воевать, гадов наказывать и детей у пидоргов отбивать. Ибо – нехрен!

…Слабый звук открывающейся входной двери – больше ощутился, обдавшим лица легким дуновением свежего уличного сырого воздуха, чем расслышался… Не усидел-таки малолетний бес на указанной позиции. Вовремя, однако. Это он молодец.

– Так, Данила, мы – наверх. Ты – здесь. Как начнем шуметь – открывай подвал. Понял? -

наш «Гаврош» энергично кивает, – Смотри, только не раньше! Как загремит, так и действуй. А голову я тебе потом оторву…

«На мягких лапах» поднимаемся по широкой лестнице, подзаляпанной тёмно-бурыми пятнами «вчерашней» крови. Мы с Валентином впереди. Долгий с Серёней за нами.

О чём бакланят упыри – пока не разобрать, но голоса уже вполне различимы.

Всё – площадка второго этажа. Дальше «точка невозврата»: просторный коридор и метров через двадцать нужное нам помещение, где расположились те, кого мы должны уничтожить. Оттуда приносит глумливый ржач и еле слышное всхлипывание.

… – Исполняй красиво, сучка! Не ной, тварь! Танцуй, давай! Не понравится – я тебе этот тесак по самую рукоятку воткну. А ну, давай веселей, животные!

Вот ведь твари! Ну, всё! Отставленным в сторону щитом, придерживаю яростный порыв художника, ломануться вперед. Глубоко дыша, концентрирую всю бурлящую внутри себя злобу в один увесистый плотный сгусток и накрываю ментальным воздействием всю комнату с упырями. Уж как умею! Очки энергии обнуляются за один миг. Всё, пошли!

С сумашедшим первобытным криком, в несколько бешеных прыжков, ураганом проносимся по коридору и влетаем в просторную спальню. Перечеркиваю клинком красное, перекошенное ужасом, вытянутое лошадиное лицо сидящего на кровати по правую руку от меня. Прыгаю ко второму, который даже не пытается приподняться и только в панике обхватывает голову руками… Не успеваю. Лезвие топора Шептуна – раскалывает ему череп, прорубившись через эти скорченные руки. Слева от страшно рычащего художника, Долгий неумолимо опускает свой мясницкий топорище на еще одного – скрюченного, инстинктивно прикрывшего голову плечом. В проходе между рядами кроватей – ничком распростерты на полу тела двоих с самой быстрой реакцией. Чуть дальше по тому же проходу – тугими комками сжимаются два голых полудетских тельца. Всё?

…Похоже, всё! За исключением одного: пленных нам тут не надо. Совсем.

Выдыхаю, стараясь расслабить сжатое заледеневшее нутро. «Мой» недоработанный клиент колготится на полу. Утробно стонет, обхватив брызжущее кровью разрубленное лицо.

– Добей, командир, – равнодушно предлагает художник, – Или пускай себе помучается? – и срывая по пути одеяла с кроватей, идет к так и застывшим, боящимся или просто не способным шелохнуться от страха, девочкам.

Из-за дверного косяка осторожно высовывает рожу Данька. Оглядев спальню, мрачно, но удовлетворенно улыбается.

– Подвал открыл? Как там? – устало спрашивает Долгий.

– Неа… Если я открою – они все в разные стороны ломанутся и лови их потом. А куда бежать-то?

Вопрос повисает в пахнувшем парной кровью воздухе. Мы с Долгим длинно переглядываемся.

… Да, дерись всё оно конём! Все вопросы потом! Дайте мне хоть самую малость, выдохнуть. Похоже, ментальное воздействие первой степени – неплохо вычерпывает силы и бодрость с обоих сторон. И вообще, сложно сказать – принесло его применение результат или нет. Ну, по факту, вроде сработало. Черти даже с кроватей в панике не вскочили – не то чтобы сопротивление попытаться оказать. Но, с другой стороны: наш рев был так страшен, а полет по коридору настолько яростно – стремителен, что большой вопрос: а мое ли это воздействие – причина столь легкой победы. Сидели себе, демоны, в абсолютной безопасности, как им казалось. Наслаждались моментом – согласно своим животным и ублюдочным представлениям о счастье. Жизнь явно удалась и ничто не предвещало, как говорится. И вдруг совершенно неожиданно, просто громом среди ясного неба: трубный, страшный рёв и здоровенные, как из-под земли появившиеся, ужасающего вида адские создания. Со щитами и топорами! А волна злобы и бешеной ярости от них идёт – просто запредельная! Мало кто удержался бы и не впал в оцепенение ступора или бездумную животную панику. Даже матерых бойцов проняло бы и деморализовало, хоть ненадолго. Точно вам говорю. А тут не воины, а какая-то шушара залетная, шныреватая. Шакальё опущенное. Да и хрен с ним! Голову забивать! Не последний день живем, надеюсь. Разберемся как-нибудь потихоньку.

… Укрытые одеялами девчоночки, направляемые Янычем – бледными тенями плывут к выходу. Данька чертом вьется вокруг них, что-то тараторит и изображает пляшущими руками и всем худым и гибким телом. Проходя мимо меня, отвлекается от ровесниц, и бросает, как равный – равному:

– Ну что, командир, выпускать братву?

Ишь ты, Гаврош! Солидности добирает, чертушка малолетний! Перед девахами рисуется. Дурак ты молодой! Им сейчас не до понтов твоих: хлещись не хлещись. Всё напрасно будет. Девки только что из ада – чудом выбрались. А возможно, что и останутся в нём до конца жизни. Или он в них… Н-да, а ведь ещё и с ними придется что-то решать. Ох, грехи наши тяжкие!

– Подожди пока. Пять минут буквально. Да – не здесь! Где-нибудь по соседству, с девчонками присядьте. Мы быстро. Яныч, ты-то куда? Притормози…

– Ну что, мужчины, мы сделали это! Авось, и зачтется где, а нет – так и хрен бы с ним. Не за это бились. Горжусь такими боевыми товарищами, – я старательно обхожу взглядом Сергея. Он тоже, кстати, смотрит в пространство, – Но мы ещё не закончили это дело. Кому что-нибудь капнуло в сообщениях?

Долгий и Шептун синхронно отрицательно машут гривами.

Я придвигаюсь к всё-еще живому, мычащему «крестнику» и оглянувшись на дверь, окончательно упокаиваю его…

Киваю на скованные страхом тела, замершие на деревянном поскрипывающем под ногами полу.

– Давайте! Вам репутацию и очки набирать надо, – я смотрю на Долгого и Шептуна, обращаясь именно к ним двоим.

– «Старики», переглянувшись, отрицательно мотают головами.

Я непонимающе смотрю на них.

– Вам, что эту мразоту жалко стало, что ли? Или религиозные убеждения не позволяют? Или женевская конвенция? А может, я чего не догоняю, отцы?

– Не мороси, Егорий! – басит Долгий, – Мне этих… дятлов удавить – семь грехов с души снять! Тут в другом дело.

– В чём?

– По-всему выходит, что ты среди нас – самый серьёзный боец. Основной. Тебе и надо – очков побольше набирать. А мы, своё потихоньку наверстаем. Правильно я говорю, Валентин?

Художник согласно кивает.

– Да и вообще: командир должен быть самым весомым!

– Ну, не за ваш же счет, Яныч.

– Да – всё по делу, атаман. Долгий правильно говорит. Ты за основного – тебе и в силу порезче входить надо. Вали уродов! Только не спеши – пусть проникнутся, твари. Пусть мертвым позавидуют.

– Я тебе чего, Чикатила? Сам тогда иди, вали их, как тебе хочется. Они-то твари, но я-то – не они!

– Да, это я так, для устрашения – пусть бы обделались перед кончиной, черти, – смущается художник.

Мы разговаривали ничуть не стесняясь присутствия в комнате пока ещё живых, но уже предрешенно – мертвых ублюдков. Стесняться их, что ли, было? Вы же не станете стесняться паука или клопа, проползающего неподалеку, коли нужда застигнет в чистом поле?

И все жё я не испытываю положительных эмоций от предстоящего. Уничтожить этих подонков, конечно, придется – это даже необходимо и заслуженно ими на все сто, но… не мясник-же я, всё-таки.

– Погоди, атаман. Давай, сначала за нашу победу и спасение ребятишек, накатим по соточке, – Шептун просекает мое внутреннее состояние и пытается облегчить предстоящее, самым доступным способом. Киваю. Выпить действительно хочется.

Художник задумчиво оглядывает оставшиеся от праздника скотской жизни снедь и напитки, брезгливо морщится и прикладывается к своей фляжке. Довольно крякнув, протягивает её мне… А-ах, мля! Что это? Чуть гортань не разьело!

– Что там, нах? – еле сиплю, кое-как продышавшись.

– Чистейший абсент, – горделиво разьясняет художник, – всегда хотел попробовать, только жаба своё «добро» не давала. А ничего пойло, скажи? Мне нравится!

– Предупреждать надо, Ван Гог! И вообще – его разбавляют, а не чистяком глушат.

– Да в курсе – Хемингуэя доводилось читывать. А на мой вкус и так неплохо. Зачем такую вкусноту бодяжить?

– Луженая у тебя глотка, Валя.

– Ну так! Попей с мое. – воспринимает, как комплимент, Шептун, – Долгий, хлебни, причастись.

Курю, жду пока алкоголь «вставит».

…Амазонка, умница, ни разу не дернула. Боится отвлечь во время боя. Хотя её, уверен, так и подмывает узнать: что, как, живой ли её принц и все остальные. Отписываюсь предельно лаконично. В стиле: «есть всего минутка». А то поди забомбит мессагами! Женское любопытство – это, знаете ли… Не удержавшись, тупо: солдатски-подростково, пытаюсь юморить, начав сообщение бородатой фразой: «Извини за неровный почерк, пишу на трупе убитого…», коротко подумав, заменяю: «товарища» – на «врага». А то, переполошатся там, курицы. Точно жизни не дадут! Заклюют вопросами. И, вообще, затаят… А мне – бабья мстя ни к чему. Совсем. Она не имеет срока давности, безжалостна и беспощадна. Хотя часто, на мой взгляд, абсолютно бессмысленна.

… Ладно, пора! Всё равно ведь: придется есть эту лягушку… Достаю «вишню» – ей мне намного сподручнее работать. А может их во двор вывести? Оглядываюсь. Да, один хрен – уже все закровянили, ещё до нас. А во дворе – когти рванут и бегай за ними потом.

… – Стойте! Стойте, пожалуйста! Послушайте меня! Только послушайте, дяденьки! – затрясся в исступлении ужаса, один из двух обреченных. Абсолютно голый, нескладный, тощий – молодой совсем…

– Глохни, падаль! Не поможет! Радуйся, что быстро сдохнешь. Для тебя это неземная милость, тварина! – Шептун вместе со мной делает шаг в его сторону, – помогу, Егор, придержу этого.

Долгий могучей ножищей прижимает к полу спину второго, тоже дернувшегося.

– Давайте не тяните, мужики, – буднично гудит он, – там дети в подвале так и сидят.

– Подождите, подождите, дяденьки! Послушайте же! Я же ничего не делал! Я не убивал! Я никого не тронул, вообще! Я у них как раб был, просто. А сам я никого… Вы спросите, спросите у всех! Вы у девочек спросите! Меня самого сюда привели, чтобы я с ними стриптиз тоже танцевал. Чтобы смешно было. Спросите у детей! Я никого не тронул! Дяденьки! – голый тоскливо взвыл. Да так обреченно и безысходно, что даже у Шептуна плечи дрогнули.

– Тихо! – выводя нескладного из истерики, художник резко влепил ему тыльной стороной ладони по белым трясущимся губам. – Тихо, я сказал!

Валентин вопросительно смотрит на меня. А я верил этому несчастному дрищу. И не только потому, что при отрицательной репе – у него был нулевой уровень. Просто я на миг заглянул в белые от страха глаза, этого жалкого создания. До самого дна… Такой слизень, действительно, не мог: ни убить, ни изнасиловать… ни защититься. Он просто был на это не способен. По природе своей. Даже когда насиловали его самого…

– Слышь, гребень, чё ты нам тут чешешь? – по моему знаку, Шептун убирает руки, но продолжает психологическое давление, – Какого ты тогда к ним вписался, а?

Я больно ухватил пальцами подбородок второго, одетого и плотного – малого лет тридцати.

– Этот фуцан по делу базарит? Или чернуху лепит? Говори как есть: тогда, может и шанс у вас появится.

– Чера правду сказал. Он у нас за «Машку» был. Никого не трогал. И я – тоже. – и заметив выражение моего взгляда, – ну, только одного пацаненка, но он первым на меня кинулся… А телки эти – сами хотели, чтобы их отжарили. Отвечаю!

– Проотвечал. Твоё очко переходит к зрителям, – припомнил старый, давно протухший анекдот, художник, – Ну чё, Егор?

– Этот пусть живет… Пока. А с этим – сейчас решим.

– Ты про шанс базарил… – он задавленно хрипит и уже даже не пытается вывернуться из под тяжеленной пяты Долгого.

– Я не соврал. Там, куда ты сейчас отьедешь, может тебе и зачтется, что невиновного с собой не притащил. Хотя, я думаю – вряд ли…