Текст книги "Не путай клад с могилой"

Автор книги: Андрей Дышев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 28 страниц)

Я расслабился, чувствуя себя уютно. Черт возьми, мне нравились эти люди!

– С чего это ты решил попугать нас пистолетом? – спросила Анна, перебирая консервы и рассматривая этикетки.

– Он бредит какой-то Мариной, – объяснил Уваров.

– Мариной? – удивилась Анна, остановив свой выбор на персиковом компоте и протягивая банку Владу. – Открой, будь добр… Вчера, если не ошибаюсь, была Лада.

– Кирилл меняет дам как перчатки.

– Так что это за Марина, из-за которой ты до смерти перепугал весь наш лагерь своим «регентом»?

Я спокойно ждал, когда притухнет красноречие хозяина палатки и Анны. Предвкушая шок, который им предстояло испытать, я был нетороплив, великодушен и не сердился на шутки.

– Ты ее хорошо знаешь, – ответил я Анне. – Это приемная дочь профессора Курахова.

– Так вот о какой Марине ты говоришь! – разочарованно протянула Анна. – Та рыженькая и набожная девчушка…

– Разве у профессора есть приемная дочь? – спросил Влад.

– Как выяснилось, есть… И вот сегодня утром, точнее, ночью, ее похитили.

– Что?! – в один голос воскликнули Анна и Влад.

– Сначала выбили стеклянную стену в кафе на первом этаже, чтобы отвлечь, а потом выволокли девушку из номера и по пожарной лестнице спустили вниз.

Я сделал паузу, предоставив возможность Анне и Владу, глядя друг на друга, вдоволь похлопать глазами.

– Подожди! – произнес Влад, развернув ладони кверху и глядя на них, словно хиромант. – Подожди! Я не могу понять, а при чем здесь я? При чем, спрашивается, здесь я?!

Я остановил Влада, подняв указательный палец вверх.

– Через несколько минут позвонили скорее всего по сотовому телефону из автомобиля. – Я покосился на трубку, лежащую на подушке.

– Что? – медленно въезжал в смысл моих слов Влад. – Позвонили по сотовому? – Он взял в руки трубку и посмотрел на нее, как на гранату «эфку». – Ну да, конечно, сотовый «Билайн» есть только у меня. Во всем Крыму только у меня есть автомобиль и сотовый телефон. Железная логика.

Я снова остановил Влада:

– Нет, логика не в этом. Тот, кто звонил, потребовал взамен Марины манускрипт…

Влад замолчал с раскрытым ртом. Анна застыла, держа банку с компотом над пластиковым стаканом.

– Постой, – уже другим тоном произнес Влад. – Что-то я не понял. А откуда этот… узнал, что у Курахова есть манускрипт?

– Понятия не имею.

– А ты видел похитителей?

– Нет. А неделей раньше номер профессора обыскали. Честно говоря, я подозревал, что это твоя работа.

– Ну да, конечно, – пробормотал Влад, глядя на меня с упреком. – Что ты еще мог подумать. – Он помолчал и спросил: – Сейчас, надеюсь, ты уже не думаешь, что это я?

Анна наполнила стаканы. Мы машинально схватили их и принялись цедить густой персиковый компот.

– Профессор согласился? – спросила Анна. – Или заявил в милицию?

– И не согласился, и не заявил. Он предложил мне поехать в Карпаты и передать манускрипт.

– А сам он почему не хочет ехать?

Я с удивлением посмотрел на Уварова и Анну. Ответ казался мне очевидным.

– Потому что он хочет раньше преступников найти то, о чем говорится в манускрипте.

Влад хлопнул себя ладонью по лбу.

– Ну профессор, ну жук! Неужели он все-таки нашел сокровища консула?! Не знаю, не знаю, но раз преступники ради манускрипта пошли на такие жесткие меры, значит, они точно знают его цену, – бормотал Влад. – Теперь понятно, почему Курахов вцепился в рукопись мертвой хваткой и не хочет возвращать ее мне. Видимо, он изучал материалы местных музеев и архивов и сопоставлял даты осады крепости турками и последнего свидания консула с графиней Аргуэльо.

– Эти даты, должно быть, совпадают? – спросил я.

– Должно быть, да. И профессор пришел к выводу, что именно графиня вывезла из осажденного города казну Солдайи. Я очень бегло прочитал манускрипт, когда он был у меня в руках. Там что-то говорится о Трансильванском тракте и об ультиматуме, который поставили графине разбойники.

– Неужели сокровища до сих пор лежат где-то и дожидаются профессора? – с сомнением покачала головой Анна. – До того, как ты взял манускрипт в архиве, его могли прочитать сотни историков. Неужели никто из них не попытался найти клад?

Уваров отрицательно покачал головой.

– В манускрипте нет ни слова о сокровищах, о Солдайе и консуле. Этот документ писал биограф, родившийся через пять лет после смерти графини, причем гибель графини он описывал со слов ее слуги. Слуга же не знал и не мог знать о сокровищах. Курахов пришел к своему выводу после того, как выяснил, что графиня все же встречалась с консулом незадолго до штурма крепости. А что можно отдать любимой женщине в критическую минуту? Золото, жемчуга, брильянты.

– Но Курахов с пеной у рта доказывал мне, что никаких связей между графиней и консулом не было и быть не могло! – возразил я. – Дескать, Италия в то время находилась в состоянии войны с Испанией.

– А ты надеялся, что он скажет тебе правду? – усмехнулся Влад. – И что такое война для настоящих чувств?

– Ерунда! – сказал я. – Не верю! Пионерские сказки! Полусумасшедший профессор найдет лишь горсть гнилых шишек. Меня сейчас больше занимает вопрос, как помочь Марине.

Влад, покусывая губы, смотрел куда-то сквозь меня. Кажется, он думал о своем.

– Что я слышу! – усмехнулась Анна. – Ты намерен помочь Марине? Ты собрался снова окунуться в криминальное болото?

Я отрицательно покачал головой.

– Не радуйся, с моим словом и с болотом все в порядке. Я всего лишь заставлю Курахова немедленно выполнить условия преступников. В противном случае сообщу в милицию.

– Что?! – вскрикнул Уваров, очнувшись от своих мыслей. – В какую милицию?!

– В милицейскую, – пояснил я.

– Не вздумай, псих! – почти заорал Влад.

– Не надо так громко, – попросил я.

– Анна, объясни ему, что он все испортит! Он загубит на корню великое дело!

– Я ничего не хочу объяснять! – отмахнулась Анна. – Разбирайтесь сами.

Кажется, хилый проблеск интереса ко мне в ней снова угас. Она с удовольствием пила компот, доставала из стакана мясистые разваренные персики, и казалось, ничто на свете ее больше не интересовало.

– Послушай меня, – зашептал Уваров, крепко сдавив мне плечо своей сильной рукой. – Если в дело вмешается милиция, то манускрипт надолго, если не навсегда, подошьют к уголовному делу, и мы уже вряд ли когда его увидим. Если ты заставишь Курахова отвезти манускрипт преступникам, то мы не увидим его тем более, как и самого профессора.

Я не мог смотреть на серьезное, охваченное сумасбродной идеей лицо Влада без ироничной улыбки. Ему эта улыбка не понравилась.

– Да что ты ухмыляешься, словно скармливаешь отравленную колбасу соседской собаке? У тебя заплесневели мозги от стереотипов! Тебе лень даже предположить, что сокровища существуют!

– Что ты от меня хочешь? – устало спросил я. Многословный и излишне эмоциональный Влад меня утомил.

Уваров решил, что я согласился действовать с ним заодно, и, как о решенном, сказал:

– Ты идешь к профессору и говоришь ему, что принимаешь его условие.

– Какое?

– Говоришь, что согласен отвезти манускрипт. Только не рассказывай о нашей встрече. Пусть он думает, что это я похитил Марину.

– А дальше?

– Ты, естественно, сразу же несешь манускрипт нам.

– Естественно, сразу же несу! А что будем делать с Мариной?

Влад поморщился и махнул рукой, мол, о ерунде спрашиваешь.

– Мы сначала снимем клад, а потом вручим манускрипт преступникам и заберем Марину.

– В самом деле, как просто! А с профессором как поступим?

– Никак! Он с опозданием пойдет по нашим следам и в лучшем случае полюбуется на свежую яму.

– Гениальный план! – Я схватился за голову. – И это говорит человек с ученой степенью! Несметные сокровища, наивные преступники, на уши которых так просто навесить лапшу! Ты до ужаса наивен, Вовик! Ты гиперакселерат! Тебя надо показывать на симпозиумах! Физическое развитие навеки обогнало умственное!

Уваров стиснул зубы. На скулах задвигались желваки.

– Не шути так, – посоветовал он.

– Да о чем ты его просишь, Влад! – вдруг с необычайной злостью вмешалась Анна. – Ему надо туалет рыть, а ты со своими сокровищами лезешь.

Я так стиснул кулаки, что хрустнули суставы пальцев.

– Неостроумно, Анна, – сказал я. – Ты же сама не веришь в эти бредни, так ведь? Все правильно, возраст уже не тот, не девочка. Уже давно пора семью иметь, да жизнь слишком потрепала, а время, когда почти все мужчины кажутся рыцарями, прошло.

– Что? – глухо переспросила Анна, растерянно провела рукой по лбу и пролила компот на спальник. – Что ты сказал?..

Влад, опустив голову, громко сопел. Я, чувствуя, что добился-таки своего и окончательно изгадил отношения с Анной, ни слова не говоря более, вылез из палатки и поплелся по мокрому сыпучему песку вверх, к тропе.

Что-то стукнуло меня в спину между лопаток. Я обернулся и подобрал с земли магазин с патронами. Мне показалось, что Анна что-то крикнула вслед, но штормящее море заглушило ее голос.

Глава 31

Когда на курортном побережье идет дождь, билетов на автобус в глубь полуострова не достать. Ни на один из ближайших рейсов на Симферополь мест не было.

Из комнаты диспетчера я позвонил профессору.

– Валерий Петрович! – негромко сказал я, прикрывая трубку рукой. – Они вам еще раз звонили?

– Алло?! – взволнованно кричал в ответ Курахов, не узнавая моего голоса. – Слушаю вас! Кто говорит?

– Это Вацура. Я спрашиваю, они звонили вам еще раз?

– Кто это? Говорите громче! – надрывался профессор.

– Вацура это! Ва-цу-ра! – рявкнул я так, что диспетчер и двое водителей, сидящих на диване перед телевизором, вздрогнули и посмотрели на меня.

– А-а! – после недолгой паузы протянул профессор. – Господин директор! Голос у вас какой-то странный, очень похож на… – Он не стал уточнять, на чей голос он похож. – Так что вы хотели узнать?

– Они звонили? – едва размыкая губы, спросил я, чувствуя, что все присутствующие в диспетчерской уже не столько смотрят телевизор, сколько слушают меня.

– Они? Кто они? – притворным голосом уточнил профессор, и я чуть не шарахнул трубкой по краю стола. – Вы имеете в виду этих… Нет, пока не звонили.

– Если позвонят, скажете, что билетов на автобус нет и вы поедете в Симферополь на такси…

– С какой стати я должен тратиться на такси? – перебил меня профессор.

Я приложил трубку к груди, мысленно выругался и сосчитал до десяти.

– Я довезу вас бесплатно. Вы лишь скажете им про такси. А еще скажете, что ближайший поезд на Львов отправляется в час ночи. Запомнили?

– Не стоит себя утруждать. Я сам во всем разберусь. И вообще не суйте свой нос в чужие дела!

Сейчас Курахов разговаривал со мной совсем не так, как утром. Я понял, что он нашел выход. Скорее всего он решил нанять курьера, который отвезет манускрипт преступникам. Мерзавец! Он решил сыграть ва-банк, сделав ставкой жизнь Марины.

– Освобождай телефон! – похлопала меня по спине диспетчер.

– Курахов! – теряя самообладание, сказал я. – Имейте в виду, я вам не позволю играть ее жизнью! Вы понимаете, что если они получат манускрипт и надумают проверить, на месте ли… В общем, что я вам объясняю? Вы сами знаете, что подвергаете Марину риску, а делать это я вам не советую! Очень не советую, профессор!

– Правильно! – отозвался один из водителей. – На то и профессоры, чтобы им советы давать.

– Что там у тебя стряслось? – спросила диспетчер, забирая у меня трубку.

Я растерянно тер переносицу.

– У подруги аппендицит, – ответил я, вставая со стола. – А профессор отказывается ее оперировать. Хочет лечить таблетками…

Наверное, я солгал складно. Мужики закачали головами, мол, ты, конечно, прав, надо резать. Диспетчер не знала, как лучше, и лишь сочувствующе вздохнула. Я был вне себя от злости. Вот же гадина, думал я, выходя на улицу. Подставляет девчонку под удар и делает вид, что не понимает, чем это может для нее кончиться. Была бы родная дочь – так бы, конечно, не поступил, в лепешку бы расшибся, от всего бы отказался, лишь бы вернуть ее живой и здоровой. Ну ладно! Ты у меня поедешь в Карпаты, я тебе устрою поиск сокровищ!

Я сел в машину, сорвал ее с места, придумывая самые нелепые и безумные способы остановить Курахова. Я вытащу у тебя из кармана паспорт и все деньги, думал я, заколочу гвоздями-сотками дверь номера, и сиди там три дня, пока курьер не довезет манускрипт. Я, в конце концов, сообщу в милицию. Способна наша милиция хоть иногда обезвреживать преступников или нет, черт возьми!

* * *

Желтый милицейский «УАЗ» выкатился из боковой улицы на красный свет, когда я летел через перекресток со скоростью пятьдесят километров в час. Не думая уступить дорогу мне дорогу, что он был обязан сделать, «УАЗ» выехал на мою полосу и подставил свой забрызганный грязью и помятый бок. Тормоза не спасли бы от неминуемого удара, если бы я не взял руль круто вправо. «Опель» выскочил на тротуар, чиркнул днищем о бордюр и остановился в сантиметре от бетонной стены.

Я продолжал сидеть в машине, успокаивая нервы и наблюдая за «УАЗом», который на малом ходу прижался к бордюру и остановился. Прошло не меньше минуты, когда дверка открылась и из нее вышел долговязый и сутулый милиционер. Я узнал его по манере носить фуражку, сдвинув козырек на длинный нос.

Капитан, высоко задирая подбородок, чтобы можно было увидеть хотя бы то место, на которое ставить ногу, не спеша обошел свою машину, провел пальцем по мокрому и мятому крылу, растер грязь, внимательно глядя на нее, после чего направился ко мне. Подойдя к «Опелю», он поставил ногу на колесо, оперся локтем о колено и постучал кулаком по капоту.

Я высунул голову из окна. Черт его знает, как он меня разглядел сквозь свой дурацкий козырек!

– А-а-а, старый знакомый! – сказал капитан, растягивая губы в улыбке, отчего его щеки покрылись множеством мелких морщин и стали напоминать печеные яблоки. – Что ж это ты скорость превышаешь, на красный свет проезжаешь?

– Я шел на зеленый, – ответил я. – Убери с колеса ногу.

– Ух ты! – качнул капитан головой. – Такой наглый, что меня сейчас икота задушит. Что, до хрена крутой? Новый, бля, русский?

Я молчал, понимая, что капитан нарочно старается вывести меня из себя.

– Ты нарушил правила, – сказал капитан, с хрюканьем втягивая носом воздух и отхаркиваясь. – Проехал перекресток на красный свет, в результате чего совершил дорожно-транспортное происшествие в виде задевания правого крыла милицейской машины марки «УАЗ».

Он сплюнул на капот, подошел ко мне и, опершись о дверь, склонился над окошком.

– Итого, подсчитаем, – тихо продолжал он. – Штраф за нарушение правил – сто баксов. Рихтовка крыла – сто баксов. Шлифовка, грунтовка и покраска – еще двести. Итого – четыреста. Будешь платить?

– Нет, – ответил я, рванул рычаг на себя и дал задний ход.

Капитан ударил кулаком по крыше кабины. Я остановился, закрыл глаза и сосчитал до десяти. Это мало помогло.

– Я так и знал, что ты откажешься платить, – сказал капитан, снова просовывая свой нос, покрытый козырьком, в окно. – А потому, сука, не обижайся.

Я уже приготовился к тому, что сейчас начнется череда неприятностей вроде привода в участок, составления протокола, изъятия прав, но капитан, к моему удивлению, ничего больше не сказал, повернулся, быстро сел в машину и помчался посреди дороги, беспрерывно подавая сигналы.

Удивленный таким неординарным поведением блюстителя порядка, я вырулил на дорогу и медленно покатил дальше, замечая, что на меня наваливается смутное предчувствие какой-то беды.

Свернув за санаторием влево, я поехал по узкой грунтовке, опоясывающей коричневые холмы, как лассо шею мустанга, и только отсюда, откуда открывалась панорама побережья, увидел черный столб дыма, поднимающийся вертикально вверх из-за обломка Сахарной скалы – примерно оттуда, где стояла моя гостиница.

Я обмер. Руки потяжелели, мне показалось, что я сейчас брошу руль, не сверну на очередном повороте, и машина свалится с обрыва на крыши домиков пансионата. Не может быть, думал я, хватая глазами то столб дыма, то бегущую под колеса дорогу. Это рядом. Может, пацаны старые покрышки подожгли или мусор…

Это была уже даже не надежда, а всего лишь привычка успокаивать себя до последней минуты, не отчаиваться раньше времени, не махать кулаками, еще не вступив в драку. Но последняя минута истекла намного быстрее, чем я мог предположить – за очередным поворотом открылось ужасное зрелище. Моя гостиница, стоящая на пригорке, страшно чадила, словно паровозная труба.

К ней можно было проехать через набережную, но этот круг отнял бы у меня лишнее время, и я погнал напролом, через территорию пансионата, по ступеням, ведущим к фонтану. Между столиками летнего кафе машина не прошла, и два ярких зонта с грохотом повалились на асфальт. Не останавливаясь, я проскочил мимо павильона игровых автоматов, вырулил на пешеходную дорожку, круто спускающуюся вниз, и, наваливаясь грудью на руль, скатился к затененной площадке, где под зарослями виноградника, на шезлонгах, неподвижно лежали немолодые любители лечебного сна. С безумными глазами, размахивая руками, прямо под колеса машины ринулись две санитарки в белых халатах, но я уже остановился – дальше все равно не было проезда, выскочил из машины и, не обращая внимания на белых и круглых, как облака, женщин, побежал по поросшей колючками тропе, через кусты, наверх, к крепости, напротив которой стояла моя несчастная гостиница.

На ватных ногах, с исцарапанными до крови руками я поднялся на козырек и сразу ощутил на лице зной пожара. Гостиница полыхала, как посылочный ящик, набитый спичками. Окутанная черным дымом, она стонала и трещала, а беснующиеся языки пламени с ревом вырывались из окон обоих этажей, словно вода из пробитой автоматной очередью канистры. С крыши сыпались искры, отваливались куски черепицы и, подобно болидам, оставляя за собой дымный шлейф, падали вниз. Огромная толпа зевак колыхалась волнами, широким кольцом окружив забор. При каждом всплеске огня, когда с утробным хлопком, брызгая раскаленной пылью, из окон вырывались красные протуберанцы, толпа в едином порыве откатывалась назад, спасаясь от нестерпимого жара, и издавала вздох восторга. Уже начали обваливаться прогоревшие кровельные опоры, и почерневшая от гари черепица пластами проваливалась, как весенний тонкий лед под ногами рыбака.

Оцепеневший от увиденного, я протискивался сквозь толпу восторженно улыбающихся людей, в отчаянии глядя по сторонам, надеясь увидеть пожарные машины, но рядом с гостиницей стояли лишь легковушки зевак, наслаждавшихся зрелищем из окон автомобилей.

Калитку заклинило, и я, прикрывая лицо от нестерпимого зноя, несколько раз ударил по ней ногой. Толпа за моей спиной загудела, послышались глупые советы и смешки. Я почувствовал себя на сцене, где разыгрывалось пошлое и циничное шоу.

– Да ты не торопись, парень! Она сейчас сама расплавится! – обронил кто-то за спиной.

– А он попариться хочет. Зачем жару зря пропадать! – добавил второй.

– Может, забыл чего в комнатах? – с проблесками сочувствия сказал третий. – Так поздно уже. Стены горят… Эй, парень, отойди! Сгоришь к едрене фене!

– К чему этот вшивый героизм? – услышал я голос Курахова. – Вы что, хотите, чтобы вам на голову упала стена?

Красное и вспотевшее от жара лицо профессора на фоне возбужденной толпы показалось мне едва ли не родным.

– Вы целы, профессор? – спросил я, удивляясь тому, как вяло и безвольно прозвучал мой голос.

– А что со мной может случиться? – демонстрируя хладнокровие, ответил Курахов. – Я был на пляже. Потом увидел дым. А вы как?

Я махнул рукой. Стеклянные стены кафе лопнули, словно аквариум, облитый крутым кипятком. Толпа качнулась назад, увлекая нас с профессором. Какой-то грузный мужчина, пятясь спиной, наступил мне на ноги и едва не повалил на землю.

– Пожарных кто-нибудь вызвал? – равнодушно спросил я у Курахова.

Профессор пожал плечами, посмотрел на факел, в который превратилась гостиница, и в его глазах заплясали красные отблески.

– Милиция вроде здесь крутилась. Они должны были вызвать…

Он дернул головой, и я увидел, что лицо профессора искажено жуткой ухмылкой.

– Он сделал только хуже себе, – произнес Курахов, не отрывая взгляда от огня.

– Кто сделал хуже? – не понял я.

– Уваров. Вы же понимаете, что это его рук дело? Хотел меня запугать и сам же сжег манускрипт.

– Что?! – Я схватил профессора за руку и крепко сжал. – Манускрипт остался там?

– Он лежит за картиной в спальне, – ответил профессор. – Точнее, лежал.

Под приветственный гул толпы, беспрестанно сигналя, к гостинице медленно подкатила пожарная машина. Двое парней в брезентовых куртках со скучающими лицами посмотрели на огонь, а затем стали неторопливо разматывать шланг.

– М-да, – произнес профессор. – Работнички! Смотрите, смотрите, как он шланг разматывает! Ногой! Просто бесплатная клоунада!

– И что вы теперь будете делать, профессор? – спросил я, прикрывая ладонью глаза от роя искр, который подняла в воздух рухнувшая водосточная труба.

– Не знаю, – честно ответил Курахов. – Просто не имею понятия!

– Поезжайте. Не тяните время, поезжайте в Карпаты!

– Что? – воскликнул профессор и посмотрел на меня так, словно я задел его самолюбие. – Уварову нужен не я, а манускрипт.

– Не лукавьте, Валерий Петрович. Им нужен не столько манускрипт, сколько информация, содержащаяся в нем. А информацией этой вы владеете.

– Информация! – недовольно буркнул Курахов. – Вы так говорите, будто уверены на все сто процентов в существовании клада! Ну, допустим, я приеду в эту проклятую Лазещину, объясню Уварову, что манускрипт сгорел, и поведу бандитов на место. А вдруг там ничего не окажется? Я больше чем уверен, что там ничего не окажется…

Он замолчал, глядя на пожарного, поливающего тугой струей полыхающее окно на первом этаже.

– А если окажется?

– В этом случае Уваров точно меня прикончит. Он слишком погряз в уголовных делах, чтобы оставить в живых такого свидетеля, как я… Смотрите, смотрите, сейчас остатки крыши рухнут!

Мы сделали еще шаг назад. Вода, попадая в горящее нутро гостиницы, мгновенно превращалась в пар, и он, смешавшись с дымом, грязными клубами поднимался в темнеющее небо.

– Пойду-ка я устраиваться в гостиницу «Горизонт», – сказал профессор. – Приму душ, полежу на кровати, подумаю. Может быть, придет в голову интересная идея. – Он тронул меня за руку чуть выше локтя. – Заходите, если что.

Пожарные затаскивали шланг во внутренний дворик. Из окон первого этажа уже не вырывалось пламя, зато валил густой дым, из-за которого большая часть горящего дома оказалась как бы закрытой ширмой. Спасаясь от едкого дыма, зеваки бросились врассыпную. На их месте, на обочине дороги, остались стоять лишь две темные иномарки. Прислонившись к никелированной трубе джипа, поигрывая кулоном на цепочке, стоял Серега. Он увидел меня, оторвал зад от машины и, ссутулившись и по-бычьи наклонив голову вперед, не торопясь пошел ко мне.

– Недавно подъехал? – уточнил он, небрежно кидая мне свою мягкую руку. – Знаешь, кто это сделал?

Я кивнул. Серега несколько мгновений внимательно смотрел мне в глаза, словно хотел убедиться, что я не ошибся.

– Я его видел на «черепахе», – быстро и негромко сказал он, глядя то себе под ноги, то на пожарных. – «Уазик» стоит наверху, у водокачки, а он сам на пляже. Загорает. Народу никого.

И, больше ни слова не говоря, пошел к своему джипу. Я смотрел на его широкую сутулую спину и нервно теребил пальцами горячую рукоятку «регента», лежащего в кармане куртки.