Текст книги "Покорение Сибири: Мифы и реальность"

Автор книги: Андрей Буровский

Соавторы: Дмитрий Верхотуров
сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 20 страниц)

Война с Кучумом

Принято было считать, что после разгрома на Чувашском мысу хан Кучум прекратил сопротивление и только кочевал где-то на юге от русских владений в Сибири, время от времени делая небольшие набеги, которые с успехом отражались.

Эта точка зрения отразилась практически во всех без исключения работах по истории Сибири этого периода, начиная с «Истории Сибири с древнейших времен до наших дней». Там, сразу же за подчеркиванием большой роли похода Ермака в деле присоединения Сибири, начинается описание того, как русские расселялись по Сибири и то тут, то там строили новые города. Никакого внимания этой теме не уделяет и С. В. Бахрушин. Вроде бы и не было ничего.

Но это не так. Сам факт строительства новых городов в Сибирском ханстве был вызван новой опасностью. Хан Кучум, накопив сил в степи, и после устранения русскими опасного конкурента Сейтека, в 1590 году возобновил войну с русскими. 23 июля 1590 года большой отряд Кучума напал на Тобольский уезд. Город был осажден, а округа была сожжена и разграблена [33, с. 278].

Период первых успехов кончился. С этого нападения открылась целая эпоха длинных и тяжелых войн за утверждение русского господства в Сибири.

Русские были вынуждены обороняться. В Тобольске еще не было воеводы, и ответный рейд русского отряда возглавил, по всей видимости, письменный голова Дмитрий Чулков, строитель Тобольска. На следующий год, когда Кучум пошел по верховьям Иртыша, перешедшим в русское подданство, 8 июля 1591 года Чулков вывел своей отряд и 1 августа напал на ставку сына Кучума, Абулхаира, стоявшего на Ишиме недалеко от озера Чили-куль. В бою ставка была разгромлена, а сам Абулхаир с двумя женами попал в плен [33, с. 278] и позже был отправлен в Москву.

Начало войны вынудило царя Федора Ивановича предпринять меры для укрепления своих позиций в Сибирском ханстве. Стало понятно, что одними только Тобольском и Тюменью не обойдешься, и что надо строить новые опорные пункты. В 1592 году в Тобольск был назначен первый воевода князь Федор Михайлович Лобанов-Ростовский, и было принято решение построить в Сибирском ханстве еще три города: Пелым, Березов и Сургут. Эти три города закрепляли за Россией северо-западную часть Сибирского ханства, прилегающую к дороге в Московию.

Собственно, это были даже не города, а просто укрепленные поселения. Например, Никифор Траханиотов построил укрепления Березова всего за 10 дней [33, с. 283]. Понятно, что большой город за столь краткое время построить невозможно, и речь идет только о нескольких избах для стрельцов, воеводы и припасов, обнесенных тыном из бревен. Построен он был очень плохо, поскольку уже в 1601 году в царской грамоте говорилось о том, что острог плох, укрепления его сгнили и нужно строить новый.

В тот же год воевода Петр Горчаков построил Пелымский городок в устье реки Пелым, при впадении ее в Тавду. Есть разночтения относительно строительства Пелыма. Г.Ф. Миллер указывает, что Пелым был построен в 1594 году, а в «Истории Сибири с древнейших времен» указано, что в 1593 году был построен Пелымский городок. Очевидно, речь идет об одном и том же городе. Только в 1593 году он был построен небольшим отрядом, а в 1594 году расширялся для размещения большого отряда из 50 конных казаков и 100 пеших стрельцов [33, с. 282]. Планировалось здесь также завести пашню, посадить на нее стрельцов и казаков и снять их с хлебного жалованья.

План удался только частично. Пашню сразу завести не удалось, а большая часть гарнизона Пелыма была переброшена в другие места, где обострилась обстановка.

Первое восстание

Первое восстание против русских в Сибири вспыхнуло в 1594 году в Березовском уезде, населенном вогулами. Оно началось с того, что 18 февраля 1594 года остяцкие князья Игичей Алачев и Онжа были пожалованы правом собирать ясак в свою пользу с двух остяцких волостей по Сосьве, отправлять суд и не платить никаких податей и пошлин [33, с. 285]. За что остяцкие князья были пожалованы такими широкими правами, умалчивает даже осведомленный Миллер. Скорее всего, за активную помощь при строительстве Березова, поставленного в самом центре вогульских земель. Игичей давно враждовал с вогульским князем Агаем и активно помог русскому отряду в строительстве Березова во владениях своего врага. За неимением сведений трудно сказать, какого рода была эта помощь. Может быть, лес рубили для русского острога, а может быть, помогали разорять окрестные вогульские юрты.

Далее Игичей, восприняв русское пожалование, напал на вогулов и прошелся грабежом по их землям. Князь Агай собрал ополчение и в ответ напал на Березов. Видимо, напал не просто так. Скорее всего, князь Игичей в момент нападения гостил у русских. Это вполне вероятно, потому что ответный поход возглавили русский стрелецкий голова Иван Зинев и князь Игичей [33, с. 285].

Вогулы были разбиты, князь Агай и его сын Азын попали в плен и потом были отправлены в Москву. Трофеи русские и остяки Игичея делили на равных. Игичею очень приглянулась дочь Агая. Но воевода Траханиотов отнял ее и отдал другим остякам, от которых она все равно попала к Игичею.

Этот остяцкий князь был довольно долгое время наместником от русских в Березовском уезде. После разгрома вогулов он еще долго время от времени грабил их и угонял пленников. Русские на все это смотрели сквозь пальцы. По всей видимости, как мы можем понять из странной близости русской администрации Березова и Игичея, здесь не обходилось без доли от награбленного. Так продолжалось до тех, пока князь кондинских вогулов Курманай Танаев в 1600 году не пожаловался в Москву на Игичея и пока в 1604 году не вышел царский указ, сильно урезающий полномочия ретивого остяцкого князя.

Однако великий почин состоялся. Местные жители на примере этого восстания увидели, что русские не только сами жестоко притесняют население, но и позволяют это делать своим союзникам. В Березовском уезде стали постоянно вспыхивать восстания против русских и союзных с ними остяков. В 1598 году среди березовских остяков началось такое сильное восстание, что их князь Шатров Лугуев осаждал Березов.

Восстания постоянно использовались Кучумидами для расширения войны против русских. С первого восстания в Березовском уезде в борьбе против русских вогулам и остякам помогал сын Кучума Есим, женатый на дочери крупного ойратского тайджи Хо-Урлюка. Есим, его сын Аблай-Керей и ойратский тайджи Хо-Урлюк еще появятся на страницах нашего повествования.

Неспокойное ханство

Обстановка в Сибири практически вышла из-под контроля русских. Возобновление войны с Кучумом, недовольство наложенным ясаком, грабежами и притеснениями привели к тому, что большая часть населения Сибирского ханства стала поддерживать Кучума. Кто активно, а кто просто ждал удобного момента. Кучум и его сыновья прикладывали максимум сил к тому, чтобы это сопротивление русским было как можно более широким и ожесточенным.

Царь Федор Иванович и его советники, в число которых входил Борис Годунов, понимали, что если не одержать решительную победу над Кучумом, положение в Сибирском ханстве будет таким же неспокойным, а русское господство – неустойчивым. Было принято решение готовиться к большому походу в Ишимскую степь, где кочевал Кучум. Первым этапом подготовки должно было стать строительство опорного пункта на Иртыше, выше Тобольска, где можно было бы собрать и подготовить отряд для выступления в поход.

1594 год. Начало строительства Тары. Сведения о подготовке этого похода перечеркивают все представления о прочности завоевания русскими Сибирского ханства в те времена. Людей в русских городах было крайне мало, и для подсобных работ пришлось навербовать ясачных татар. Костяк отряда, выступившего из Тобольска, составил отряд воеводы Максима Мальцева, который привел из Казани прямой дорогой через Уфу 554 стрельца. Тюмень направила 160 человек, из которых 80 были ясачными татарами. Тобольск отправил 100 человек тобольских служилых татар во главе с атаманом Черкасом Александровым и головами Баязетом и Байбахтой. Тобольский воевода Лобанов-Ростовский придал отряду 300 тобольских ясачных татар, 150 татар для работы на стругах и 20 пермских плотников.

Получился отряд в 1284 человека, из которых 630 человек были татарами [33, с. 288]. Воздвигнутый город, точнее городок, который долгое время был самым южным русским укреплением в Сибирском ханстве, был очень небольшой. Тара состояла из двух укреплений. Внутренний город был площадью в 250–300 кв. саженей (примерно 120–150 кв. метров), а внешний огораживался острогом, то есть стеной из частокола, длиной до 500 саженей. Общая площадь Тары составляла 30 тысяч саженей, или 15 тыс. кв. метров, то есть занимала участок 140 на 105 метров [33, с. 290]. В Таре был оставлен гарнизон из 145 стрельцов под началом князя Андрея Васильевича Елецкого.

Тара возникла не вследствие русского расселения по Сибири, и приписывать ей какое-то переселенческое значение совершенно неправомерно. Это видно из отряда, строившего укрепление на Иртыше, состоявшего наполовину из ясачных татар. В районе Тары никаких русских поселений не было и нескоро они появились. Тара не была даже защитой для Тобольска и центральной области Сибирского ханства. От Тары до Тобольска было 435 верст по реке, или 15 дней хода против течения. Это укрепление было только русским аванпостом против Кучума, кочевавшего по Иртышу и Ишиму.

Чисто военное значение Тары подтверждается и дальнейшими событиями. В начале 1595 года в Тару был назначен новый воевода, князь Федор Борисович Елецкий с помощником – письменным головой Василием Михайловичем Хлоповым. Новому воеводе было дано наступательное предписание – вести войну против хана Кучума и ногайского мурзы Алая. Подготовка к решительному наступлению велась серьезно, потому что известно, что тобольский воевода Лобанов-Ростовский просил прислать из Москвы шесть скорострельных пушек для Тары. В городок перебросили подкрепления, доведшие численность гарнизона примерно до 600 человек. Очевидно, чтобы усилить отряд в Таре, были сокращены до предела все остальные гарнизоны русских городов в Сибири. Например, как мы уже знаем, значительно был сокращен гарнизон Пелыма и Березова.

Новый воевода сразу же предпринял активные действия, что указывает на то, что все необходимое для походов было заранее подготовлено и никакой самодеятельности воевод не было. Вскоре после прибытия Елецкий отправил отряд казаков и татар в 90 человек во главе с атаманом Григорием Ясырем [характерное прозвище, от татарского «ясырь» – пленник, заложник… – Д. В.] вверх по Иртышу для разведки вокруг ставки мурзы Алая на Иртыше, на Черном острове.

Разведчикам повезло. Они наткнулись на татар, ловящих рыбу на Иртыше, напали на них и захватили после короткого боя 18 человек в плен. Татары оказались из ставки Алая и рассказали об укреплении, силах и о планах самого мурзы Алая. Елецкий незамедлительно выдвинул большой отряд во главе с письменным головой Борисом Домогировым, из 276 человек, который неожиданно напал на укрепленную ставку и с ходу взял ее штурмом. Татары не ожидали нападения и попытались бежать из ставки. В погоне русскими было убито еще 6 человек и 14 взято в плен. В руки русского отряда попали есаулы хана Кучума Мамык и Сейткул, князья Илгулуй и Тешсеней и еще 60 родовитых татар с семьями [33, с. 294–295]. Судя по тому, что Алай не был упомянут ни среди пленных, ни среди убитых, его в это время в ставке не было.

Эта удачная операция сильно ослабила силы хана Кучума на Иртыше и позволила русским начать предписанный царской грамотой и запланированный на весну 1595 года поход по иртышской степи в гораздо более благоприятных условиях. По замыслу, стрельцы должны были пройти по прииртышским волостям, взять штурмом и ликвидировать укрепленные городки князей. Отряд под командованием все того же письменного головы Домогирова вышел на лыжах 17 марта 1595 года.

Несколько волостей недалеко от Тары управлялись мурзой Тунуем, который имел укрепленную ставку Чангула. Русские осадили городок, а командующий отрядом разослал по волостям отряды для подавления сопротивления. Мурза решился на вылазку из осажденной крепости, но попал в плен, и после этого русские овладели крепостью, после чего сожгли ее. Волости мурзы Домогиров отдал на разграбление своему отряду [33, с. 296].

Сопротивление татар в волостях выше Тары по Иртышу было сломлено. Дальше отряд не пошел из-за таяния снегов и вернулся в Тару. Надо сказать, что воевода князь Федор Елецкий был очень хорошим военачальником, нападавшим внезапно и в подходящий момент, так что в этих боях русский отряд не понес никаких потерь.

Решающая схватка

Что и говорить, обстановка в Сибирском ханстве была крайне неспокойной и никак не способствовала крестьянской колонизации, которой, если верить сторонникам официальной версии, мы всем и обязаны. Надеюсь, сейчас, после всего сказанного, уже окончательно понятно: не было в конце XVI века в Сибири никакой крестьянской колонизации, а была долгая и напряженная война для закрепления сибирских владений за Московией.

После удачных походов 1595 года воеводы князя Федора Елецкого на некоторое время на южных границах Сибирского ханства воцарилось хрупкое перемирие. Кучум не предпринимал активных действий, накапливая силы после поражений и разгрома союзника. Русские тоже не предпринимали никаких действий, потому что в Москве началась борьба за трон между приближенными царя Федора Ивановича.

Но вот в 1598 году Земским собором был избран на царство Борис Годунов, который стал активно заниматься государственными делами, в частности, вопросами обороны и расширения владений. Именно при Годунове начался этап активного движения русских по территории бывшего Сибирского ханства.

Уже с конца 1597 года Борис Годунов стал готовить большой поход на Кучума, который должен был покончить наконец с сибирским ханом и дать в начале его царствования первую крупную победу, которая была необходима ему для укрепления своего авторитета. В Тару был назначен новый воевода – Степан Козьмин, а в начале 1598 года прислан князь Иван Мосальский. Новый воевода был назначен и в Тобольск – князь Ефим Варфоломеевич Бутурулин. Весной 1598 года в Таре был собран большой отряд из 700 русских стрельцов и 300 ясачных татар [33, с. 298]. Под командованием воеводы князя Ивана Мосальского отряд 9 мая 1598 года вышел в поход на Кучума.

Этому походу было суждено стать решающим в войне с Кучумом за власть над территорией Сибирского ханства. После поражения, нанесенного ему летом 1598 года, Кучум больше не оправился и вскоре после него умер. Титул хана и руководство войной с русскими перешло к его старшему сыну Али.

Сведения об этом походе сохранились только для завершающей фазы, когда русский отряд напал на ставку Кучума. 20 августа 1598 года русские окружили ханскую ставку и начался жестокий бой, который шел весь день и закончился только ночью. Татары потерпели жестокое поражение и понесли большие потери, по которым видно, что они не хотели отдавать ставку и находившихся в ней жен, детей и родственников хана Кучума. В бою погибли: брат жены хана Елита, два сына Али, визирь Кучума, шесть князей, десять мурз, пять аталыков и 370 простых воинов. В плен попали: пять сыновей Кучума, восемь жен и восемь дочерей хана, жена Али с сыном, жена второго сына Кучума Каная с дочерью и внуки хана [1, с. 125].

В последнем бою в ханской ставке погибла почти вся знать Сибирского ханства. Самого Кучума и его сыновей: Али, Каная и Азыма не было ни среди погибших, ни среди пленных. Как позже стало известно воеводе, они в начале битвы вырвались и с небольшой охраной убежали в небольшую, но неприступную крепость на Ишиме.

Это городище, теперь известное как Кучум-гора, было исследовано археологами, и мы теперь располагаем более подробным описанием той крепости, где укрепился после разгрома хан Кучум. Оно расположено в Ишимском районе Тюменской области, у деревни Рагозино, недалеко от города Ишима. Городище занимает мыс коренного берега Ишима высотой 47 метров и со стороны реки оно совершенно неприступно. Крепость защищена двумя валами и рвами. Первый из них был шириной 12 метров, глубиной в 3,1 метра (по данным раскопок). После него находился вал, развал которого в момент раскопок в ширину был 9,3 метра. Это была высокая стена, примерно в 3,5–4 метра, сооруженная на земляной насыпи из вертикально вкопанных бревен, которые сверху обмазывались глиной. Ров укреплялся рогатками против конницы. Перед рвом шел частокол наклонно вкопанных и затесанных бревен, которые не пропускали всадников непосредственно к стене.

Второй вал отделял в городище небольшой участок и создавал своего рода цитадель. Глубина рва составляла 2,2 метра при ширине в 4 метра. Над ней возвышался развал стены высотой 180 сантиметров и шириной 8,5 метров. Здесь тоже была высокая стена, возведенная на насыпи и укрепленная деревом.

По всей видимости, со всех остальных сторон тоже шла деревянная стена, возможно, обмазанная глиной, но ее следов не сохранилось из-за обрушения берега.

Под защитой внешней стены крепости стояли пять больших изб из бревен, покрытых плоской крышей из жердей или небольших бревен. Пол в них был глинобитный, и в центре находился глинобитный очаг. Площадь таких жилищ составляла 24–25 кв. метров [12, с. 138–157]. В общем, это было довольно комфортабельное жилье, в котором находились охрана хана и сам Кучум с сыновьями.

Городище погибло от пожара. В культурном слое позднего средневековья, в развалинах жилищ было найдено много угля – следов сгоревших деревянных стен и перекрытий изб. Авторы раскопок полагают, что городище было взято русскими в 1598 году. Но на этот счет никаких сведений о том, что в этом году или в ближайшие 2–3 года русские брали какую-то крепость, тем более крепость Кучума. Это событие вряд ли осталось бы без внимания. Скорее всего, крепость была покинута самим Кучумом и, чтобы ею не воспользовались русские, перед уходом она была подожжена.

Кучум вскоре после разгрома откочевал дальше на юго-восток, по Иртышу к озеру Нор-Зайсан, во владения ойратов, у которых и оставался до самой своей смерти.

О смерти Кучума ходит несколько противоречивых версий. По одной из них, приведенной в том числе Г. Ф. Миллером, Кучум погиб в Ногайской орде, куда бежал от ойратов. Эта версия восходит к труду Абул-гази, писавшего по-арабски. Хан-историк считал, что Кучума убили ногайцы около 1003 года хиджры (то есть в 1595 году). Это немного не согласуется со сведениями о большом военном походе против Кучума в 1598 году. Есть вероятность, что Абулгази пользовался неточными источниками, хотя в большинстве случаев он приводит точные и достаточно надежные сведения.

По моему мнению, Кучум после разгрома откочевал к ойратам Хо-Урлюка, дочь которого была замужем за сыном Кучума Есимом. То есть хан укрывался у родственников. Это обстоятельство позволяет отвергнуть версии о том, что хан Кучум бежал от ойратов, угонял у них лошадей. Вполне возможно, что под этой легендой есть какое-то правдивое основание, и, скорее всего, речь идет как раз о Есиме, который в 1601 году появился в Уфе и нанялся на русскую службу. Сомнительно, чтобы это решение вызвало большое одобрение у ойратского тайджи Хо-Урлюка, и Есиму, вероятно, пришлось позаимствовать у родственника лошадей без его разрешения. Скорее всего, эти события послужили основой для легенды о последних подвигах Кучума, тем более, что маршрут Есима, едущего в Уфу, пролегал как раз через ногайские земли.

Скорее всего, Кучум умер в ойратских землях около 1599 или 1600 года (но не позже, ибо уже в 1601 году его сын Али принял ханский титул), и по предположению Мурата Абдирова был похоронен на родовом некрополе ханов из рода Шейбанидов. Некрополь ныне расположен недалеко от ст. Варга Южно-Уральской железной дороги, в 180 километрах от города Рудного. В этом месте беспокойный хан Кучум, скорее всего, нашел свое последнее упокоение.

Новый хан

Поражение было настолько сильным, что в 1600 году, по всей видимости, после смерти отца, старший сын Кучума Али послал в Тобольск гонца, своего младшего брата Кубей-Мурата, договориться с русскими об условиях подчинения [1, с. 135].

Здесь стоит сказать, что русской политике в Сибири всегда была присуща негибкость. Русские всегда и везде рассматривали отношения с местными народами только через призму полного и безоговорочного подчинения русской власти. Причем, в расчет не принимались никакие соображения и права местной знати. Русские требовали только одного – полного подчинения! Понять это отношение можно только в одном случае: если учесть особенности исторической психологии русского народа того времени. Это мы сейчас перестали быть религиозными. А в начале XVII века религиозность русского народа, в особенности в Московии, по меркам сегодняшнего дня вполне могла сойти за фундаментализм и радикализм. Причем, она не была, как сегодня, достоянием только узкого круга воцерковленных и духовных иерархов, а была характерна для широких масс.

Русские, живущие в Московии, рассматривали свою землю как сосредоточие святости и ритуальной чистоты. Идея псковского старца Филофея о «Третьем Риме» весьма характерна и показательна. Другие земли, в противоположность, русские рассматривали как страны нехристианские, нечистые, куда православному человеку и ездить есть большой грех. Вплоть до XVIII века на исповедях священник узнавал, не был ли истинно православный русский человек в земле нехристей, не был ли в татарском плену и так далее. И отпускал грех проживания на нечистой земле, соответственно.

Завоевание Сибири, с точки зрения православной морали того времени, было делом греховным, ибо русский человек вынуждался хотя бы временно жить в нечистой, нехристианской земле. Это влекло за собой два немаловажных следствия. Первое: в Сибирь попадало, главным образом, отребье общества, которому было все равно, в какой земле жить. Второе: русские власти в Сибири стремились как можно быстрее подмять местные народы под русскую власть, крестить их и таким образом сделать Сибирь более или менее чистой, пригодной для жизни истинно православного русского человека.

Поэтому русских в отношениях с другими народами интересовало лишь одно – когда они побегут принимать русское подданство и крещение. И очень обижались, когда местные народы упорствовали.[20]20
  Еще бы! Ведь русские несли единственно правильную религию, истину в последней инстанции. Сопротивляющиеся их владычеству чуть ли не сами о себе заявляли, что они – враги истинной веры, бесы, нечистая сила.


[Закрыть]

В силу этой негибкости политики, русские упустили множество удобных случаев присоединения земель на более или менее благоприятных условиях.

На это обстоятельство сторонники официальной версии не обращают никакого внимания, и понятно почему. Факты, которые говорят об этом, разрушают концепцию добровольного присоединения Сибири к России. Даже самые небольшие князья стремились получить русское подданство на каких-то условиях, обычно на условиях сохранения власти над своими улусными людьми. Более или менее влиятельные князья и ханы желали иметь с русскими союз и торговые отношения, но совсем не торопились становиться подданными Белого царя. Упорство русских приводило к тому, что благожелательное отношение к русским разрушалось, союзы распадались и начинались длинные и тяжелые войны.

В 1600 году сложился удобный случай для того, чтобы присоединить кочевья сыновей Кучума по Иртышу, Ишиму, Тоболу, поскольку старший сын Кучума Али выразил желание подчиниться русским. Но в Тобольске Кубей-Мурат был задержан, то есть схвачен в плен, и отправлен в Москву. Али, не дождавшись брата, понял, что договор с русскими – это договор с шайтаном, и в 1601 году принял титул хана Сибирского ханства.

Был удобный случай без войны присоединить южную часть Сибирского ханства. Но он был бездарно упущен. Уже в 1603 году Али-хан объединился с ногайским мурзой Урусом и пошел в набег на Тюменский уезд. Война возобновилась и теперь уже без повторной попытки договора. Пока были живы потомки Кучума, пока они обладали властью, они воевали с русскими. Эти земли южной части Сибирского ханства русским пришлось завоевывать в ходе долгой и упорной войны, продолжавшейся до 1665 года.