Текст книги "Чудесный мир"
Автор книги: Андрей Батуев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 10 страниц)
Лесник-снайпер
В тот день я долго бродил по лесу и заплутал. Короткий вечер сменила ночь, вызвездило, а я все упорно продолжал «выходить».
Неожиданно невдалеке на берегу реки я увидел костер. Около костра временами поднималась человеческая фигура, отбрасывая огромную тень.
Четверо рыбаков горячо о чем-то спорили. Когда я вышел из леса, разговор оборвался. Сидевший у костра старик с редкой бородкой сказал: «Садитесь гостевать. Откуда будете?» Я объяснил, что заплутал. «Ночуйте с нами, а как рассветет, мы вам дорогу покажем», – предложили рыбаки. Я поблагодарил и прилег в стороне. Надо мной простирался необъятный звездный полог, языки огня, вспыхивая, выхватывали из темноты лица сидевших вокруг костра людей. Кругом была тишина, и только ночные насекомые, очарованные светом нашего костра, внезапно появлялись и, покружившись в освещенном пространстве, уносились в сторону реки.
Прерванный моим появлением разговор вскоре возобновился. «Ты говоришь, Кузьмич, – обратился молодой парень к старику с редкой бородкой, – что Петр Пантелеич промахнулся, а я этому не верю! В нашей округе на тыщу километров нет такого стрелка, как Пантелеич! Мне рассказывали, что он в гражданскую на полном ходу ссадил белогвардейский броневик, а там знаешь, в какую щелочку надо угодить? А ты говоришь – в медведя промазал. Быть того не может! Стрелок он классный, одно слово – снайпер!» – «Точно, что снайпер!» – подтвердили двое, молчавшие до этого. «А ты молод, да горяч, – возразил Кузьмич. – И я ведь знаю, что наш лесник – стрелок отменный, а только недаром говорят, что и на старуху бывает проруха! А было это вот как: пошел я, значит, за белкой. Иду, все по деревьям глазами шарю, а на дорогу-то и не взгляну, ни к чему мне. А как глянул, так и обмер: свежие медвежьи следы, агромадные, а рядом – махонькие. Знать, медведица с дитенком тут недавно прошла. Ну, думаю, айда, вертай отседова! Хоть и говорят, что медведь на человека первый не нападет, а только в молодые годы я видел одного мужичка, которого медведь так разукрасил, что и глядеть было страшно! Стал этот мужичок медведя по следу скрадывать, вышел на полянку да присел на поваленное дерево, а медведь за тем деревом сам охотника скрадывал да как мазанет его лапищей по голове, так всю кожу с головы на лицо и надернул! Уж почему он его совсем не пришиб – неизвестно. Нет, с медведем шутки плохи. Силища страшенная! Ну, тут бы мне и повернуть, а я еще маленько вперед прошел. Смотрю: что за оказия! Медведицы след дальше идет, а маленький пропал: куды ж он девался? Мать, что ли, его за ворот взяла, или он сам на нее забрался? Остановился и стою в раздумье, и вдруг вижу – на суку дерева лежит медвежонок, прижался к ветке и таращит на меня глазки-пуговки. Не знаю, откуда и смелость взялась, разобрал меня охотничий задор. Полез я за ним на дерево, а дело страшное: как вдруг матка вернется – пропала моя головушка! И жуть берет, а все за ним лезу. А он, чертяка, все выше да выше! Насилу его стащил: хоть и маленький, а подрал меня изрядно. Принес его домой, ну тут соседи собрались, всем интересно занятного зверя посмотреть. А наш столяр и говорит: „Экая тебе, Кузьмич, удача, ведь мать за сыном обязательно воротится! Тут ее проще пареной репы повалить!“ Ну, вы знаете, я охотник по мелкой дичи: белка, заяц, разная там птица, а медведь – не мой зверь! Тут надо охотника на большого зверя.
Пошел я к леснику: мол, так и так, помоги, а он поначалу заартачился. „Пусти ты, – говорит, – малыша в лес, на что тебе эта медведица?“ – „Как, – говорю, – на что? А шкура? А мясо? Я, тогда, – говорю, – к Егору-охотнику пойду!“– „Ну, ладно, – отвечает, – идем!“
Пришли мы в лес, привязал я медвежонка на цепочку, а сами на дереве засидку из ветвей сделали и ждем. Пантелеич ружье так укрепил, чтобы удобно было сделать выстрел, когда медведица подойдет; на всякий случай взяли фонарик ручной, сидим, ждем, а жутко! Малыш на цепи рвется, скулит, а матка все окрест ходит, а подойти не решается: людей чует.
Совсем стемнело, ноги затекли, сидеть неудобно, холодно, а медведица не подходит. Только слышно, как в ближних кустах ворочается. Натерпелся я тогда и уже мысленно себя ругал, зачем затеял все это дело. Наконец луна взошла: и вдруг видим – идет! Ночью медведица еще страшнее кажется: огромная, мохнатая, а идет тихо, без звука. Подошла и давай свое дитятко лизать, а он подлез под нее и сосет, да так громко, слышно, как губами причмокивает. Начал Пантелеич выцеливать, долго ладил ружье, да вдруг как ахнул выстрел! Медвежонок подпрыгнул, перекувырнулся – и только кусты затрещали, медведей и след простыл. Я говорю: „Что ж это ты, Пантелеич, обмишурился, никак промазал?“ А он в ответ: „Не всякая пуля, попавшая в цель, убивает“, – да и прыгнул на землю. Там он что-то долго возился, должно быть, следы крови искал, а я и слезать боюсь. Наконец спустился. Цепочки – и той нет!
На другой день я с Егором-охотником ходил и нигде кровинки не нашел. Вот так-то! – заключил рассказчик. – В шляпку гвоздя попадает, а в медвежий бок – промазал!»
У костра воцарилась тишина. Было слышно, как мурлычет козодой. «Ты уж, Кузьмич, не обижайся, – сказал молодой парень, – а тут что-то не так! Не мог Пантелеич промазать, разве что руки застыли!»
Вскоре я задремал. Разбудил меня Кузьмич. Солнце уже встало, лес звенел от птичьего разноголосья. Куковала кукушка.
Возвращаться домой пришлось незнакомой дорогой, указанной Кузьмичом. Я изрядно проголодался, и когда на моем пути встретился небольшой веселенький домик, не колеблясь постучал. Дверь открыл высокий старик. Узнав, в чем дело, он радушно предложил мне зайти и кликнул дочь, чтобы она собрала на стол. «Петр Пантелеевич! – послышалось за окном. – Вам письмо!» – «Да это – тот самый лесник-снайпер!» – мелькнуло у меня в голове.
И я рассказал леснику о слышанном у костра споре. Все время, пока рассказывал, в его глазах поблескивали как бы искорки иронии. «Одну минуточку!» – попросил старик и вышел. Заинтригованный, я ждал, чувствуя, что сейчас узнаю что-то интересное. Вскоре лесник вернулся. «Посмотрите!» – протянул он мне обрывок цепочки; одно из звеньев было перерублено. Еще не понимая, но уже о чем-то смутно догадываясь, я вопросительно смотрел на лесника. Лицо его стало серьезным. «Я – охотник! И не раз стрелял в зверя, но убить мать, кормящую своего детеныша!..» – И он покачал головой. И тут я понял. Да, снайпер не промахнулся. Своей пулей он перебил цепь и спас жизнь медведице и ее медвежонку.
Вожаки
В конце июня установилась жаркая летняя погода, и в небольшую деревушку Наволок стали приезжать дачники. Мамы, бабушки и папы устанавливали местные контакты – где можно достать парное молоко, яйца, свежие овощи, а ребята изучали топографию местности и заводили новые знакомства. Самым популярным из «следопытов» Наволока был сын егеря – Валерик. Он знал, где летом можно найти съедобные грибы, где много земляники, когда и на что клюет рыба, а по части птичьих гнезд, жуков и бабочек был таким специалистом, что и взрослые признавали его первенство. Держался он скромно, но с достоинством. Никогда не спорил, лишнего не говорил, но все ребята его слушались. В нескольких километрах от Наволока жил его дядя – лесничий, и Валерик, к огорчению товарищей, иногда исчезал на неделю-другую к таинственному дяде. И то, что он не водил никого к нему и не рассказывал, что он делает в свои долгие отлучки, окутывало Валерика какой-то тайной. Приезжие городские ребята тоже искали его дружбы, но вдруг все изменилось.
В деревню приехали на своей машине Гера с мамой. Гере было уже пятнадцать лет. Он умел водить машину и стрелять из мелкокалиберного ружья. Держался Гера несколько свысока, часто покрикивал на товарищей, но притягательная сила ружья и машины была так велика, что в короткий срок он стал всеобщим кумиром. Один только Валерик не проявлял к Гере никакого интереса. А когда Гера ранил из ружья зайчонка и тот с громким воплем стал уходить в чащу, оставляя на траве кровавый след, Валерик пригрозил Гере, что дядя оштрафует его за браконьерство. С тех пор между мальчиками установились отношения отчужденности и неприязни.
Вскоре Валерик опять надолго ушел к дяде. Теперь прогулки сменились для мальчишек поездками на машине, стрельбой в цель, а то и по живой мишени. Когда вожаком был Валерик, обитателям леса не грозила никакая опасность. «Вот здесь гнездо дрозда, а там – дятла, – показывал юный следопыт. – Идите тихо, да не пяльте глаза, а наблюдайте украдкой, чтобы не беспокоить птицу!» – поучал он, и ребята благоговейно затихали, слушая своего предводителя. Теперь все изменилось. Гера видел в природе только то, что могло доставить ему развлечение или удовольствие. Он мог спокойно разорить гнездо, сбить палкой стройную большеглазую стрекозу, свалить машиной молоденькую березку или елочку, а мальчишки слепо подражали своему новому вожаку.
В пяти километрах от деревни расположился пионерский лагерь. Там было много интересного, но самое заманчивое – это пионерские костры-карнавалы. Вот на один такой костер и решили ехать всей компанией.
К вечеру Гера собрал ребят и заявил, что в восемь часов они выезжают в лагерь. «А как же Валерик? – вспомнили они о своем бывшем вожаке. – Надо бы и его взять!» – «Нет уж, увольте, – отрезал Гера, – нам с ним не по пути! – И, усмехнувшись, добавил: – Два генерала в одном штабе не командуют!» – «Тоже еще, нашелся генерал! – послышался голос подошедшего Валерика. – Пока вы будете на своей технике по бездорожью ползти через лес, я раньше вас доберусь!» – спокойно закончил он и, закинув удочки на плечо, пошел к реке. «Ишь ты, какой скороход, – усмехнулся Гера. – Ему уже пора топать, чтобы хоть к девяти поспеть, а он еще рыбачить пошел – пижон!»
В восемь часов Гера отдавал последние распоряжения. Места заняты, и, торжественно просигналив, машина выехала за околицу. Здесь они увидели шедшего не спеша Валерика. «А как же пионерский карнавал? – окликнул его Гера, притормаживая машину. – Эх ты, зайцелюб! – сказал он насмешливо. – Уж так и быть, лезь в машину, на этот раз прощаю! Но помни, чтоб больше штрафами мне не грозить!» – «А я тебя не простил, и дядя еще будет говорить с твоей мамой, – твердо отрезал Валерик. – На карнавал я и без тебя успею, а ты – зайцегуб! Большой вырос, а ума не вынес!!» – «Ну, ты у меня смотри!» – крикнул Гера, давая газ. Клубы дыма окутали стоявшего у дороги Валерика.
И, странное дело, впервые мальчишки почувствовали, что Валерик был их настоящим другом, а Гера – как бы благодетелем, и настроение испортилось. До лагеря ехали молча. Раздосадованный Гера сначала повел машину молодецки-лихо, но чуть не угодил в кювет, после чего скорость была значительно снижена.
Но вот замелькали в отдалении строения лагеря. Машина громко просигналила и, въехав в разукрашенные ветками ворота с надписью «Добро пожаловать!», круто затормозила. Все высыпали из машины и окружили дневального. «Где будет костер?» – посыпались вопросы. «А вот направо по дороге пойдете, там у озера», – ответил рослый дневальный в пионерском галстуке. «А машина там пройдет?» – небрежно спросил Гера. «Нет, это надо пешком, здесь узкая тропка. Да вы торопитесь, сейчас зажигают!»
Вся компания поспешила к озеру. На берегу был сложен огромный костер, и с двух сторон его уже поджигали. Каково же было удивление ребят, когда в одном зажигающем они узнали Валерика. «Послушай, – подошел к. Валерику насупившийся Гера, – ты что, решил нам голову морочить? Наверное, у твоего дяди есть мотоцикл?»– «Экое у тебя низкопоклонство перед техникой, – неожиданно съязвил Валерик. – Лес надо не разорять, а любить, и он лучше этой твоей техники в другой раз выручит!»
Огонь ярко вспыхнул, и сразу лес на берегу озера отступил и окутался тайной. Заиграл аккордеон, грянула пионерская песня. А потом начались пляски, игры, время летело быстро, и когда протрубил горн, возвещая конец праздника, всем не хотелось расходиться. Но вот костер погашен, и пионеры с песней возвращаются в лагерь. Взошла луна, лес стоит таинственный, загадочный, полный неведомого.
«Валерик, едем с нами! Куда же ты ночью один пойдешь?» – «Почему один, я здесь с другом! Вы выезжайте, а мы вас сейчас догоним. Только я не домой, а к дяде». И он пошел, посвистывая, куда-то в темноту леса, по только ему ведомой какой-то тропочке. «С другом, – повторил Гера. – С каким другом? Темнит что-то егерский сын!» – в раздумье проговорил он, и впервые ребята почувствовали, что сказал он это не тем небрежным своим обычным тоном, а как-то совсем по-новому. Видимо, и ему Валерик показался загадочным и достойным уважения.
Когда все разместились в машине, Гера, ни к кому не обращаясь, сказал: «Как он мог попасть в лагерь раньше нас, ведь мы ехали на машине, а он шел пешком?» – «А может, он, как в сказке, на сером волке?» – несмело высказал предположение самый младший. «Ты еще скажи – на помеле!» – ответил Гера, включая мотор. Вспыхнули фары, и машина медленно выехала из лагеря.
Гера вел машину осторожно, и вдруг в свете фар на дороге метнулся заяц. Ему бы прыгнуть вбок с дороги – и был таков! Но он, заложив уши, продолжал скакать впереди машины. Гера уже хотел дать газ, но почему-то вспомнил слова: «А ты – зайцегуб» – и, даже не отдавая себе отчета, почему это делает, затормозил машину и погасил фары. Когда он опять включил свет, зайца на дороге уже не было. «Вот за это – хвалю!» – послышался откуда-то сверху голос Валерика. Ребята повернулись и обмерли. Рядом с машиной стоял огромный лобастый зверь, а верхом на нем сидел Валерик. «Вот мы вас и догнали!» – весело сказал юный следопыт, любовно поглаживая гладкую шерсть животного. «Валерик, а можно нам выйти, он нас не тронет?» – взмолились мальчишки. «Конечно, можно, он смирный!»
Первым выскочил Гера. «Слушай, Валерка, так у тебя ручной лось!» – воскликнул он, восхищенно рассматривая лесного великана. «Он самый! – последовал ответ. – Как видишь, он вполне может заменить технику, а в наших условиях – так даже лучше, он шутя пройдет по любому бездорожью». Все как зачарованные смотрели на прекрасное животное, а Гера протянул лесному гиганту осиновую веточку.
«Ну, нам пора! – сказал Валерик. – А то дядя будет волноваться. Эй, Осенька, домой!» – скомандовал он и, отсалютовав весело рукой, исчез в лесной чаще. Долго ребята не могли прийти в себя. На обратном пути только и разговоров было про лося и Валерку, но Гера молчал. Он впервые почувствовал какое-то новое отношение к лесу, и ему почему-то вспомнилась слышанная по радио шуточная песня: «Паровоз – хорошо, самолет – ничего, а олени – лучше!» Гера невольно подумал, как приятно, должно быть, сидеть на спине друга-великана, ничего не бояться в лесной чаще и ехать по любому бездорожью.
Когда через три дня Валерик вернулся, мальчишки отправили к нему Геру с просьбой свести их к дяде и еще раз показать Осеньку. Былая натянутость и отчужденность между двумя вожаками исчезла, и было решено утром следующего дня идти к лесничему. На этот раз Гера не предложил машину, но взял с собой ружье. «А ружье зачем?» – насторожился Валерик. «А вот увидишь!» – уклончиво ответил Гера, и все тронулись в путь.
Лось жил в большом загоне, но вольно, то есть его не запирали: он мог спокойно уходить в лес и сам возвращался домой. Сначала ребята боялись забираться на спину могучего зверя, а потом осмелели, и Осенька под руководством Валерика катал всю компанию по очереди. Когда вернулся дядя-лесничий, Гера торжественно подошел к нему с ружьем и сказал: «Валерик хотел просить вас поговорить с моей мамой, чтобы я не занимался браконьерством, но с этим покончено навсегда, и в доказательство я передаю вам это ружье!» – «Ну что же! – улыбнулся старик. – Буду хранить как память о хорошем порыве, а если захочешь взять ружье назад – оно всегда твое». – «Нет, нет, – ответил Гера, – я хочу быть другом Валерика, а он не любит вооруженных друзей». – «Значит, дружба и мир? – заключил старик. – А знаете, кому вы обязаны дружбой? Не племяннику, а моему воспитаннику – Оське! Значит, угощайте его хлебом с солью!» – «И не только ему! – добавил Валерик. – А еще тому маленькому зайчишке! Когда ты, Гера, затормозил машину и выключил фары, я понял, что мы будем друзьями!»
