355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Андрей Андреев » От первого мгновения » Текст книги (страница 11)
От первого мгновения
  • Текст добавлен: 21 сентября 2016, 18:49

Текст книги "От первого мгновения"


Автор книги: Андрей Андреев



сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)

Что это была за дорожка, никто не расскажет лучше бойца, прошагавшего по ней под огнем. Всю ночь вражеские артиллеристы обстреливали наш берег. Погода выдалась – хуже некуда. К утру пошел снег, полыхнул студеный ветер. Над рекой закружила метелица, сплошная стена снежной пыли как бы повисла в воздухе.

Получен приказ – форсировать Вислу. Командир орудия сержант Демидов собрал расчет. Спросил:

– Сож, Днепр форсировали, Буг форсировали, а Вислу возьмем?

– И ее перейдем, товарищ сержант! – ответили бойцы.

Молчал только красноармеец Михаил Кияшко, боец среднего роста, с черными усами и густыми широкими бровями. Считался он расторопным заряжающим, храбрым артиллеристом. От других отличался только своей молчаливостью. Его земляк красноармеец Кирилл Калмык знал думы батарейца: родное село немцы спалили, родных угнали в неволю. Вот он и думает, какой заряд за все это гитлеровцам влепить в отместку.

И вот начался штурм левого берега реки. Пехота цепью спустилась на лед. Орудие не отставало от нее ни на шаг. Бойцы, взявшись за колеса, лафет и ствол, тянули его по ледяной дорожке, часто останавливаясь, чтобы прямой наводкой расстреливать появившуюся огневую точку. Противник встретил наступающих шквалом огня. Пехота залегла. Мины прошивали лед. Острые, как стекло, осколки секли лица бойцов. Выбыли из строя командир расчета и наводчик. У орудия остался один Михаил Кияшко. Он метался от раненых к орудию, стрелял один, а потом подхватил орудие за станину и вместе со стрелками потянул к западному берегу, где засели гитлеровцы. Метель залепляла ему глаза, мины рвались рядом, пулеметные очереди свистели над головой. Но он забыл обо всем, шел в полный рост, упираясь сапогами в лед, тянул со стрелками орудие к берегу. И достиг цели.

Развернув пушку, заряжающий увидел серую цепь гитлеровцев, движущуюся на него. Кияшко прицелился и дернул за шнур. Раздался выстрел, послышались громкие крики, но Михаил уже не слышал их. Жгучая боль пронзила все тело, и он упал у лафета, царапая руками мерзлую землю. В тот же миг он увидел, как по дороге, проложенной им, наступали боевые товарищи. Фигуры их вырастали из снежной пелены. Мощное «ура» понеслось над рекой, недалеко от берега, за который только что гремел бой.

В представлении на награждение красноармейца Михаила Федоровича Кияшко, номера орудия батареи 45-мм пушек, командир 1285-го стрелкового Пражского полка подполковник Осыко писал: «Товарищ Кияшко 16 января 1945 года в бою при форсировании реки Висла в районе местечка Новы Двур на территории Польши проявил мужество, стойкость и героизм… нанес большие потери в живой силе и вывел из строя 6 огневых точек противника, мешавших продвижению нашей пехоты, тем самым способствовал выполнению боевой задачи командования».

По-отцовски любил и хорошо знал своих подчиненных подполковник Осыко. Это от него узнал я о подвиге Кияшко, а затем и о боевых делах красноармейца Николая Свиридова.

С первых же дней пребывания в полку Николай Свиридов все свои силы посвятил боевой учебе. Узнав устройство миномета, в перерывах между боями он взялся за топографию, изучил огневое дело. Скоро смекалистого рядового назначили командиром минометного расчета и присвоили звание младшего сержанта. В первом же бою его расчет уничтожил огневую точку гитлеровцев. Это был первый боевой успех, которому истинно радовались бойцы, как сданному экзамену на солдатскую зрелость.

От апрельских боев 1944 года до января 1945 года Николай Свиридов прошел большой путь. Он участвовал в боях в Польше, где особенно памятны для него, ставшего к этому времени сержантом и вступившего в комсомол, бои на Висле.

…Наступил вечер, мела метель. Под методическим обстрелом фашистов бойцы готовились к преодолению реки. Перед рассветом, когда бдительность гитлеровцев была притуплена, командир минометной роты тихо передал по цепи:

– Приготовиться к броску.

Затем, так же как и первая команда, по цепи было передано:

– Вперед!

Бойцы рванулись через Вислу вслед за стрелками. Неся минометы и боезапас на себе, первым из подразделения бежал расчет Свиридова.

Фашисты открыли минометный и артиллерийский заградительный огонь, в воздухе закружилась свинцовая метель, некоторые бойцы падали и не поднимались, а берег был все ближе и ближе…

– Земля! – крикнул сержант Свиридов.

– Земля! – подхватили бойцы.

Минометчики расчета Свиридова собрали миномет за несколько десятков секунд, и мины с визгом полетели на врага.

Бои за расширение плацдарма длились несколько часов. Гитлеровцы семь раз ходили в яростные контратаки. Они во что бы то ни стало старались сбросить наших воинов в реку, но, чем яростнее контратаковали фашисты, тем мужественнее дрались наши бойцы. Командуя минометным расчетом, Свиридов вел точный огонь по врагу. Когда гитлеровцы вплотную подходили к огневой позиции, минометчики забрасывали их гранатами, уничтожали автоматным огнем. Несколько десятков гитлеровцев истребил и сержант Свиридов.

«В бою все средства хороши, – говорил сержант молодым бойцам, – и автомат, и граната, и миномет. Пусть ползет на тебя гад, а ты не бойся, бей его смелее и всегда победишь».

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 24 марта 1945 года Свиридову Николаю Алексеевичу присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда».

Вместе со всей страной узнала о присвоении сыну высокого звания и Ольга Емельяновна Свиридова, мать Николая, проживающая в деревне Гнилушки, в колхозе «Красный сигнал» Нижне-Ведужского района Воронежской области. А вскоре в расчете читали ее письмо на фронт, в котором были и такие строчки: «Спасибо тебе, Николай. Вырос ты достойным сыном моим и достойным сыном Отечества…»

Подписывая наградные листы на отличившихся в боях за Варшаву бойцов и командиров, я с удовлетворением встретил среди них документы, направленные из 963-го артиллерийского полка 60-й стрелковой дивизии, с фамилиями офицеров, которых перед началом боев представил мне на НП корпуса генерал В. Г. Чернов.

Командиры 2-го и 3-го дивизионов майоры В. А. Усанов и В. В. Мыльников, организовав переправу по ледяной дорожке орудий своих подразделений, 16 января 1945 года первыми вместе со штурмовыми батальонами 1285-го и 1281-го стрелковых полков 60-й стрелковой дивизии под сильным артиллерийским, минометным и пулеметным огнем противника форсировали Вислу. Дивизионная артиллерия влилась в боевые порядки пехоты на левом берегу реки Висла.

Противник бросил в бой танки. Огонь наших артиллерийских дивизионов был так эффективен, что все попытки гитлеровцев контратаковать срывались. Плацдарм удержали, расширили. За проявленную инициативу при организации форсирования Вислы, мужество, отвагу и стойкость по удержанию и расширению плацдарма на западном берегу реки Висла майорам Владимиру Васильевичу Мыльникову и Валентину Александровичу Усанову присвоено звание Героя Советского Союза.

А сейчас возвращаюсь к событиям под польской столицей. 17 января 1945 года наши войска во взаимодействии с 1-й армией Войска Польского освободили Варшаву.

За овладение столицей Польши – важнейшим стратегическим узлом обороны гитлеровцев на Висле – 60-й стрелковой дивизии и 76-й стрелковой дивизии 125-го стрелкового корпуса присвоено наименование Варшавских. Приказом Верховного Главнокомандующего личному составу 125-го стрелкового корпуса объявлена благодарность.

Роль 47-й армии в освобождении Варшавы очень велика. Не случайно в приказе Верховного Главнокомандующего от 17 января 1945 года в списке войск, отличившихся в боях за город, первой стоит 47-я армия.

Как видит читатель, мастерски проведенный короткий удар из междуречья слился с большим, нанесенным на главном направлении. С этого часа весь фронт выровнялся в одну линию. Войска маршала Жукова вышли на оперативный простор.

Наконец-то Германия…

Выйдя на оперативный простор, 125-й стрелковый корпус продолжал стремительное наступление. За 17 дней января 1945 года части корпуса с боями прошли 325 километров. Для характеристики темпов наступления достаточно указать, что среднесуточно мы продвигались с боями вперед на 19 километров. На исходе 28 января 1945 года перешли германо-польскую государственную границу в районе Пискау.

– Наконец-то Германия! – взволнованно говорили бойцы и командиры. – Значит, скоро конец войне.

В те дни в армейской газете было напечатано письмо красноармейца Борецкого землякам на Днепропетровщину:

«Трудно передать радость и гордость, которыми полны наши сердца. Уже несколько дней мы воюем в самом логове фашистского зверя, на немецкой земле. Уже в двух приказах товарищ Сталин благодарил нас за победы на германской территории. В этих боях я из своего бронебойного ружья уничтожил два вражеских пулемета и одну автомашину с боеприпасами».

Каждый боец всем своим сердцем чувствовал величие тех дней исторического наступления. Советские воины шли через населенные пункты фашистской Германии, твердой поступью приближались к Берлину.

Более трех лет мы мечтали об этих днях. И когда вели тяжелые оборонительные бои под Ленинградом, Москвой, Сталинградом и на Кавказе, оставляя политую кровью лучших наших боевых друзей родную землю, нас не покидала надежда – наступит день, когда мы придем в Германию. Теперь этот час пробил.

* * *

После прорыва обороны противника в междуречье Буга, Нарева и Вислы 15 января 1945 года и выхода частей 47-й армии на левый берег реки Висла и освобождения 17 января 1945 года столицы Польши Варшавы противник боями арьергардов на промежуточных рубежах пытался задержать наше наступление, с тем чтобы после перегруппировки оказать решительное сопротивление на заранее подготовленной оборонительной полосе вдоль бывшей германо-польской границы.

Главная оборонительная полоса была подготовлена на линии Штольп (Слупск), Дёйч-Кроне (Валч), Шнейдемюль (Пила), Глогау (Глогув) и далее по реке Одер.

Укрепления в районах Дёйч-Кроне, Шнейдемюль, Нёйштеттин (Шецинск) являлись основными узлами сопротивления современного типа, которые модернизировались в 1939–1942 годах и были оборудованы пулеметными и орудийными дотами фланкирующего действия.

Через две недели после начала наступления соединения 125-го стрелкового корпуса подошли к этой оборонительной полосе и со 2 февраля завязали упорные бои по прорыву сильно укрепленных позиций противника на подступах к важнейшему узлу коммуникаций и сильному опорному пункту обороны немцев в Померании городу Дёйч-Кроне. Бои носили исключительно напряженный характер. Дёйч-Кроне предстал перед нами опоясанный сплошными траншеями, противотанковыми рвами. На подступах к нему – большое количество дотов и других долговременных сооружений. Каменные здания с массивными стенами старой постройки гитлеровцы приспособили к прочной обороне. В стенах домов пробили бойницы для обстрела улиц, подвалы домов, особенно угловых, оборудовали как убежища и одновременно для ведения настильного огня приспособили подвальные окна и специально пробитые продолговатые бойницы. В промежутках между зданиями и за ними отрыли одиночные и групповые окопы. В боях на подступах к городу и в самом городе противник широко применял фаустпатроны, кроме того, наиболее важные направления прикрывал орудиями прямой наводки и танками.

После внимательного и детального изучения вражеской обороны, системы огня, инженерных заграждений, группировки артиллерии, обменявшись мнениями с командирами 76-й стрелковой дивизии полковником А. Н. Гервасиевым и 175-й стрелковой дивизии полковником З. П. Выдриганом и поддерживающим соединения 125-го стрелкового корпуса командиром 30-й гвардейской пушечной артиллерийской бригады гвардии полковником Жигаревым, решил: частью сил 76-й и 175-й стрелковых дивизий при поддержке 30-й гвардейской пушечной бригады сковать оборону противника, проходящую по восточному укрепленному рубежу, с фронта; главными силами дивизий обойти гитлеровцев, оборонявших город, с севера 76-й и с юга 175-й и ударом с запада, с тыла противника, ворваться в город Дёйч-Кроне.

9 февраля 1945 года 76-я стрелковая дивизия на своем правом фланге главными силами перешла в наступление. Сломив сопротивление гитлеровцев, 207-й и 93-й стрелковые полки овладели населенными пунктами Клаусдорфер Хаммер, Клаусдорф и к утру 10 февраля 1945 года вышли: 207-й стрелковый полк (командир майор Василий Ильич Якушев) – к северной, а 93-й стрелковый полк (командир подполковник Петр Михайлович Махров) – к западной окраине города. Судьба окруженного гарнизона Дёйч-Кроне была, по существу, решена. Разгорелись ожесточенные уличные бои.

Бывший командир 76-й стрелковой дивизии, ныне генерал-лейтенант, Гервасиев вспоминает такой эпизод. Из двух дотов, расположенных в промежутке между озерами Здбично и Смольно и надежно прикрывающих участок шириною не более трехсот метров, один мы знали, как подавить. Подорвать другой добровольно изъявил желание коммунист сержант Камаев Кульджек вместе со своим боевым другом бойцом-сапером, фамилию которого установить, к великому сожалению, мне так и не удалось.

10 февраля, под утро, едва забрезжил рассвет, два отчаянных смельчака пошли на выполнение ответственной и не менее опасной задачи. К доту решили подойти с тыловой стороны. На пути озеро. Ледяная вода по пояс. С грузом взрывчатки они преодолели озеро. Сотни метров с затаенным дыханием, ползком подкрадывались к цели, и, когда на мгновение останавливались, чтобы перевести дыхание, вслушаться в затаенную тишину, сердце в груди так учащенно билось, что стук его, казалось, слышен был в отдалении. Наконец добрались до огневой точки незамеченными. Немцы беспробудно спали на утренней зорьке. Вот и амбразура. Заряд взрывчатки подложен. Сильный взрыв, и в воздух полетели обломки бетона и металла.

Взрыв явился и сигналом открытия огня из орудия по другому доту. Посылая снаряд за снарядом по амбразуре, орудие надолго заставило огневую точку замолчать, по крайней мере на время, пока стрелковые роты не прорвались к первой траншее, а к доту не подоспела штурмовая группа и не взорвала его. В ходе боя блокировано и взорвано еще несколько долговременных огневых точек… Старший сержант Кульджек Камаев прошел славный боевой путь. Сын солнечного Туркменистана, боец Камаев высоко нес звание коммуниста, непрерывно повышал свое боевое мастерство. Он гнал немцев от Смоленщины, очищал от них советскую Белоруссию, гнал гитлеровцев по полям Польши, добивал проклятый фашистский сброд на территории самой Германии. Славными боевыми подвигами поднимал честь Знамени своей части Камаев. Многие правительственные награды украсили грудь отважного советского воина.

Слушая рассказ боевого соратника, связанный с боями за Дёйч-Кроне, я не могу не сказать о том, что в соединениях 125-го стрелкового корпуса плечом к плечу героически сражались воины многих национальностей нашей Родины. Далеко от родной земли они были крепко спаяны в одну боевую семью. На них на всех поровну делились и тяжелая военная доля, и любовь советского народа.

В начале 1945 года начальник политотдела корпуса Алексей Ильич Колунов показал мне не совсем обычное письмо.

«Дорогие товарищи! – говорилось в нем. – Я, Сядам Ниязова, звеньевая колхоза имени Свердлова Ашхабадского района Туркменской ССР, собрала все свои сбережения и внесла их в фонд Красной Армии. По моей просьбе на мои деньги куплена пушка № 760094 и направлена в ваше подразделение, где служит мой брат Гаттиман Халмурадов. Когда вы получите мой подарок, прошу вас, наши славные артиллеристы, вместе со всей Красной Армией добейте моей пушкой раненого немецкого зверя и водрузите Знамя Победы над Берлином.

Нас разделяют тысячи километров, но мы всегда с вами, дорогие наши освободители.

Мы трудимся в тылу самоотверженно, не покладая рук, и дадим вам все, что нужно, для окончательной победы над немецкими оккупантами.

Ждем вас на Родину с победой!»

Просьба колхозницы Сядам Ниязовой была удовлетворена. Приобретенная на ее средства 76-мм пушка поступила в 80-й артиллерийский Краснознаменный полк 76-й стрелковой дивизии, где ее брат старший сержант Гаттиман Халмурадов служил наводчиком в 1-й батарее.

Командующий артиллерией 47-й армии генерал-лейтенант Годин, заместитель начальника политического отдела 47-й армии полковник Клековкин перед строем полка после зачитки приказа по дивизии, в котором отмечалась большая забота советских людей о Красной Армии, единство фронта и тыла и патриотизм советского народа, передали пушку старшему сержанту Халмурадову.

– Принимая эту пушку, купленную для меня сестрой, – взволнованно сказал воин, – я заверяю, что буду бить беспощадно из нее фашистского зверя, пусть знают немецкие захватчики нашу силу. Пусть это орудие множит славу русской артиллерии, славу нашего советского народа.

Командир 80-го артиллерийского Краснознаменного полка майор Спиридон Дмитриевич Постолака зачитал ответ сестре Сядам Ниязовой.

«Весь личный состав части, где служит ваш брат, – говорилось в письме, – присутствовал при вручении пушки. И все мы, бойцы, сержанты и офицеры, посылаем Вам, Сядам Ниязова, наше фронтовое спасибо за заботу о Вооруженных Силах нашей страны. Только в нашей социалистической стране, в стране, созданной великим гением человечества Владимиром Ильичем Лениным, в стране, где все народы живут радостно и счастливо, весь наш народ участвует в защите своего любимого Отечества.

Недавно один из наших офицеров товарищ Сейтаков получил письмо Председателя Президиума Верховного Совета Туркменской республики товарища Бердыева. Из этого письма мы узнали, как много сделали трудящиеся нашей братской республики Туркменистана для того, чтобы укрепить боеспособность славной Красной Армии. Благодарим Вас за ваш самоотверженный труд на благо нашей любимой матери-Родины.

Ваш брат Гаттиман Халмурадов – один из лучших и храбрейших воинов нашей части, за воинские умение и мужество он награжден медалями «За отвагу» и «За боевые заслуги».

Последние проведенные нами бои были особенно ожесточенными. Немецко-фашистские бандиты, чуя свою близкую гибель, сопротивлялись с отчаянием обреченных. И в этих боях расчет орудия старшего сержанта Эсэнова Ходжакули, в котором служит Ваш брат, старался всеми силами нанести врагу возможно больший урон. Только в одном из боев расчет сокрушил две пушки, три миномета, два станковых пулемета, одну зенитную пушку, три автомашины и, отбивая контратаки противника, уничтожил до 30 немецких солдат и офицеров».

Ожесточенные бои, о которых сообщалось в письме в Туркмению, развернулись за Дёйч-Кроне. Славно поработали здесь артиллеристы!

Разрушая огнем прямой наводкой оборонительные сооружения врага, уничтожая его живую силу и технику, 80-й артиллерийский полк 76-й стрелковой дивизии внес достойный вклад в нашу победу, стал Краснознаменным.

11 февраля 1945 года соединения 125-го стрелкового корпуса 47-й армии, сломив упорное сопротивление фашистов, овладели важным узлом коммуникаций и сильным опорным пунктом городом Дёйч-Кроне.

Высокие награды Родины получили и многие части корпуса: 93-й стрелковый полк – орден Красного Знамени; 207-й стрелковый полк – орден Суворова III степени; 216-й стрелковый полк – орден Кутузова III степени. Частям 125-го стрелкового корпуса, 76-й стрелковой Ельнинско-Варшавской Краснознаменной, ордена Суворова и 175-й стрелковой Уральско-Ковельской Краснознаменной дивизиям и ее бойцам, офицерам и генералам Верховный Главнокомандующий объявил благодарность.

Тем временем в 60 километрах юго-восточнее в окруженном Шнейдемюле с 1 февраля ожесточенно сопротивлялась 12-тысячная группировка гитлеровцев, стремившаяся сковать как можно больше наших сил.

На исходе 11 февраля 1945 года командующий 1-м Белорусским фронтом Маршал Советского Союза Г. К. Жуков приказал мне с полевым управлением корпуса принять штурмующую город-крепость боевую группу войск у заместителя командующего нашей армией генерал-майора И. К. Кузьмина и в течение двух суток разгромить шнейдемюльскую группировку противника.

12 февраля 1945 года управление 125-го стрелкового корпуса приняло боевую группу.

Крепость Шнейдемюль расположена среди лесных массивов, которые с севера, северо-востока и востока охватывают ее в радиусе до 10–15 километров, а на севере более 50 километров.

Внешний оборонительный обвод крепости опирался на систему озер, окружавших город с востока полукольцом. Часть западного фаса на внешнем обводе прикрывалась болотом. Внутренний обвод западного фаса опирался на гребень безымянных высот, которые господствовали над близлежащей местностью. Оборона гитлеровцев в Шнейдемюле характеризовалась особой жестокостью и была рассчитана на длительное сопротивление ее гарнизона.

С восточной стороны город имел три обвода: внутренний, основной и внешний; западная часть города – два обвода: внешний и внутренний. Каждый обвод – линия траншей и в ряде мест противотанковых рвов, всевозможных противотанковых препятствий и минных заграждений. Кроме того, основной обвод на восточном секторе был усилен дотами, полукапонирами и капонирами. Кирхи и крупные строения использовались как опорные пункты. В стенах домов были пробиты бойницы для обстрела улиц и особенно перекрестков.

Шнейдемюльский гарнизон располагал большим количеством боевой техники, богатыми складами продовольствия и боеприпасов и хорошо оборудованными аэродромами. Общая численность всех частей и подразделений в городе достигала более 12 тысяч человек. Дисциплина поддерживалась всеми способами, принятыми в фашистской армии.

28 января 1945 года командовавший обороной в Померании Гиммлер лично прибыл в Шнейдемюль и поставил гарнизону задачу защищать крепость до последнего солдата. Регулярно, каждую ночь, на транспортных самолетах в город доставлялось все необходимое и эвакуировались раненые. Все имевшиеся части и подразделения командование крепости свело в два отряда. Первый сводный отряд под командованием полковника Бонина оборонял внешний обвод города. Основной и внутренний обводы оборонялись вторым сводным отрядом, возглавляемым комендантом крепости оберштурмбанфюрером Решлингером.

К 8.00 12 февраля 1945 года управление 125-го стрелкового корпуса приняло в свое подчинение части и соединения, блокировавшие крепость Шнейдемюль.

Для решения поставленной задачи и выполнения приказа командующего 1-м Белорусским фронтом следовало прежде найти причины неуспеха боевых действий армейской оперативной группы с 3 по 11 февраля 1945 года. Тщательно проведенная разведка обороны противника, рекогносцировка переднего края командира корпуса с командирами частей, соединений и командирами частей усиления выявила не только сильные, но и слабые участки обороны города-крепости.

С выходом наших частей на безымянные высоты город мог насквозь простреливаться. С захватом железнодорожной станции и мастерских удержать часть Шнейдемюля, находившуюся на западном берегу реки Кюддов, становилось невозможным. На рекогносцировке это отлично уяснили себе командиры стрелковых полков и командиры частей усиления. На местности командирам дивизий были указаны основные объекты, подлежащие захвату в первую очередь. Их падение делало бессмысленным и невозможным дальнейшее сопротивление всего гарнизона в целом.

Там же было решено наблюдательные пункты подразделений и частей из подвальных помещений переместить так, чтобы командиры постоянно видели перед собой поле боя и атакуемые объекты, могли оперативно принимать необходимые решения. Я приказал все пушечные батареи и по две гаубичные батареи от каждого артполка поставить на прямую наводку, все ДШК и станковые пулеметы свести в батареи и установить на чердаках домов или на окнах вторых-третьих этажей зданий.

Проведя рекогносцировку и отдав предварительные боевые распоряжения, вместе с оперативной группой штаба корпуса прибыл на командный пункт командира 60-й стрелковой дивизии генерал-майора В. Г. Чернова. С комдивом и офицерами штаба дивизии состоялся деловой обмен мнениями по вопросам, связанным с выполнением боевой задачи по ликвидации шнейдемюльской группировки гитлеровцев.

– Виктор Георгиевич, – задал я вопрос генералу, – ваша дивизия более десяти суток ведет бои в данном районе. Чем вы объясняете такую длительную задержку в разгроме противника в районе Шнейдемюля?

Подойдя к расстеленной на столе карте, командир дивизии взял остро заточенный красный карандаш и, пользуясь им как указкой, без предисловий начал четко докладывать:

– Шнейдемюль – крепость с долговременными сооружениями. Наиболее сильна инженерными сооружениями на восточной стороне. С северо-запада менее укреплена. Противник мастерски построил и организовал оборону. Грамотно подобрал и оборудовал опорные пункты в кварталах, на улицах, площадях. Создал много ложных опорных пунктов-ловушек, их главная задача направить наши огневые удары на второстепенные направления и втянуть наступающих в огневые мешки между кварталами и площадями.

– Сейчас, как никогда, важна концентрация сил и огневых средств, – поделился я с генералом своими мыслями. – В уличных боях в городе-крепости, такой, как Шнейдемюль, требуется не сдавливать противника к центру города, а овладевать по частям ключевыми объектами, раскалывать оборону, нарушая взаимодействие между укрепленными объектами и узлами сопротивления.

Затем мы заговорили о том, насколько действенно, устойчиво и оперативно управление боем во всех звеньях боевых порядков нашей боевой группы.

– Мы с вами, Виктор Георгиевич, – не удержался я от укора, – сейчас сидим и беседуем в глубоком подвале. Это убежище, а не наблюдательный пункт для оперативного действенного управления боем. В городском бою и особенно в бою за город-крепость надо управлять с верхних точек, чтобы самому видеть основной ключевой объект обороны врага, бой наших штурмовых групп, от успешных действий которых раскалывается оборона и рушится огневое и ударное взаимодействие, организованное гитлеровцами.

Неприятно мне было напоминать об этом боевому генералу, но не только ему предстояло перестроить работу на новый лад. В уличных боях наши штурмовые группы должны локтем и душой чувствовать своего командира, и тогда он никогда не опоздает поддержать и развить частный успех штурмовой группы в общий.

– Какие ближайшие планы гитлеровцев? Где их основная группировка? Где их ключевые опорные точки? Где и на каких направлениях они проявляют особое упорство? Что по данным вопросам доложили общевойсковые, артиллерийские и инженерные разведчики? – сменив тему разговора, допытывался я у командира дивизии.

– По данным наших разведчиков, основная группировка противника в районах северной и северо-восточной окраин города, – отвечал генерал. – Здесь гитлеровцы проявляют особое упорство в удержании своих позиций.

После потери противником Дёйч-Кроне оперативно-тактическое значение Шнейдемюля перестало быть для вражеского командования первостепенным, – задумчиво сказал Виктор Георгиевич. – Разрушающе действует на моральное состояние пропаганда, которую активно ведут наши политработники. Как следствие – появление перебежчиков.

Долго сидели мы с Виктором Георгиевичем за картой, прорабатывая за себя и за противника различные варианты боевых действий, вплоть до попытки вражеского гарнизона вырваться из окружения.

Под вечер к нам присоединился прибывший из боевых порядков подразделений начальник политотдела 60-й стрелковой дивизии подполковник С. А. Погорелый. Поделившись впечатлениями от своих встреч с бойцами и командирами, Погорелый полистал свой потрепанный блокнот и назвал несколько весьма любопытных цифр. Оказывается, с 14 января 1945 года, то есть за неполный месяц боевых действий, в партийные организации 60-й стрелковой дивизии поступило 127 заявлений от бойцов и командиров, желавших стать большевиками. За этот период было принято в члены ВКП(б) 49 и в кандидаты 67 человек. Как правило, все заявления обсуждались в ротных и батарейных организациях, там, где они воевали. Характерно, что, за исключением нескольких отдельных дел, все заявления рассматривались в первичных парторганизациях не позднее второго дня после их поступления.

Политический отдел 60-й стрелковой дивизии главный упор в работе сделал на прием в партию и комсомол в стрелковых частях. В результате этого 75 % принятых в члены ВКП(б) и 80 % в кандидаты являются бойцами и офицерами, находящимися в звене рота – батальон.

Стремительное продвижение частей потребовало значительной оперативности и четкости в работе партийной комиссии. Свои заседания она проводила только в частях. Секретарь партийной комиссии, общаясь с первичными организациями, знал, где и сколько дел есть на прием. После этого он извещал членов партийной комиссии о месте и времени заседания. Все они проводились в присутствии большинства ее членов. На заседании активно обсуждались деловые и политические качества каждого вступающего в партию. Если обстановка не позволяла проводить заседание партийной комиссии днем, ее работа продолжалась ночью.

После возвращения в штаб корпуса я рассказал о плодотворной работе партийных организаций 60-й стрелковой дивизии начальнику политотдела корпуса полковнику Алексею Ильичу Колунову. Он проинформировал меня о том, что было принято решение, закрепленное в соответствующей директиве в войска, потребовавшей расстановки коммунистов в боях таким образом, чтобы в каждом подразделении (рота, батарея) парторганизация насчитывала не менее шести-семи человек. Это давало возможность охватить партийным влиянием весь личный состав взводов и отделений, особенно стрелковых, иметь в каждом расчете группового пехотного оружия коммуниста или комсомольца-активиста.

* * *

13 февраля в 10.00 после артподготовки по конкретным объектам и целям соединения и части корпуса (185, 260 и 60-я стрелковые дивизии, 22-я артиллерийская дивизия прорыва, гвардейский минометный полк, два полка самоходной артиллерии, тяжелый танковый полк, армейский саперный батальон, рота ранцевых огнеметов) начали штурм Шнейдемюля. Штурмовые группы под прикрытием огня орудий сопровождения пехоты броском достигали назначенных им объектов и врывались в них. Как правило, бой за каждый объект заканчивался короткой рукопашной схваткой. В многоэтажных домах задача штурмовой группы состояла в том, чтобы очистить от гитлеровцев первые и подвальные этажи, остальное заканчивали саперы. После первого взрыва оставшиеся в живых гитлеровцы обычно прекращали сопротивление и сдавались. Штурмовую группу, как правило, сопровождал танк или самоходная артиллерийская установка, которые уничтожали фланкирующие огневые точки фашистов.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю