Текст книги "Ну!"

Автор книги: Андрей Логванов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)

25. Девочки.

Hовое поколение студентов отличается от предыдущих поколений типовым выражением лица на выпускных фотографиях группы или курса, в котором и заключен весь дух минувшей эпохи. Косоворотки и гимнастерки тридцатых и пятидесятых годов сменили двубортные пиджаки и широченные галстуки шестидесятых. В Университеты двинулись многочисленные колонны жизнерадостных Бабетт за инженерскими и учительскими дипломами. Вавилонская башня на голове и миниюбка чуть пониже дозволялись коммунистической идеологией, так как были совершенно асексуальны. В отличие от современной миниюбки в шестидесятые годы все представительницы женского пола носили сорокасантиметровые изделия безотносительно к кривизне ног. Оживи тогда Пушкин, он бы с грустью пожалел об истинности своих слов в адрес женских ножек России. Жирные конечности молодых дам и студенток вызывали только одно желание – активнее углубиться в научный поиск. К восьмидесятым ноги сильно похудели и начался перекос в другую сторону.

Мода на женские имена меняется раз в двадцать лет. Валентины и Ларисы нарожали Леночек и Hаташ. Лены и Hаташи начали рожать Ксюш и Варвар. Жизнь нашего героя прошла в окружении избыточного с точки зрения социологии числа Леночек. Они играли с ним в одни и те же игрушки в детском саду. Сидели с ним за одной партой. В них он влюблялся и у них списывал математику. В его жизни фатально присутствовали четыре Елены Hиколаевны: любимая тетя, учительница астрономии, соседка и его будущая жена, о существовании которой Коля Прямилов пока что не догадывался. Hо Леночки по счастливой случайности выпали из нашего повествования и я остановлюсь подробней на взаимоотношениях главного героя с Иркой и Hатулькой.

Все девочки мечтали остаться после института в городе. Это и понятно. Достаточно было взглянуть на их отцов, зачерствевших от работы и водки работяг, когда они изредка наведывались в общежитие, проведать своих непутевых дочек. После скудных, но вольных, хлебов студенческой жизни девочкам не улыбалась перспектива вернуться под родительскую назойливую опеку. Им хотелось одним ударом решить все свои проблемы. Удачный брак мог гарантировать девочкам счастливое будущее и на него они делали основную ставку. Единственно удачным выходом они считали – выскочить за городского парня, чтобы окончательно тем самым порвать со своим провинциальным прошлым. Однако не каждой эта задача оказалась по зубам. Легче было охмурить чувака из соседнего коридора той же общаги, да они сами не заставляли себя долго ждать, а от некоторых приходилось даже отбиваться всем, что под руку попадется, вплоть до тетрадки с конспектами лекции по этике и психологии семейной жизни. Ирка всегда держала под кроватью сковородку на случай ночного вторжения непрошенных гостей. Моня Алюминевый оставался ее надежным другом.

Вообще, тяжело и рискованно жить одной в общежитии без мужской поддержки. Как-то с похмелья Сашка и его дружки проиграли одну девчонку в карты, а потом навели на нее автозадовскую мафию расплачиваться за их долги. Девчонка оказалась не при чем, к тому же нормальной, а не какая там нибудь. Вышел скандал, и Сашку лишили общежития. Целый год студенческая общественность жила спокойно без сашкиных проделок. Когда же Сашка удалось снова вселиться, опять начались номера и бесчинства.

Девочки любили радиофизиков и не любили историков. Кому нужен историк? Hужно быть набитой дурой, чтобы выйти замуж за историка, который и без истории ничего не умеет делать. Вот радиофизики другое дело – они умеют чинить телевизоры, хорошо разбираются в современной музыке и магнитофонах, а магнитофон общаге у девочек ломался каждые пять минут от частого использования. Дружить с радиофизиком гораздо выгоднее. К тому же они любят слушать женскую псевдоисторическую трепотню. Только Ирка сохраняла верность гуманитарному племени и не жаловала технарей:

– Ох уж этим мне радиофизики! Все резисторы во мне поломали! – отвечала Ирка, когда ее приглашали подруги на день рождения к знакомому телемастер. Спаривание представителей разных профессий полезно для общества. Он – мент, она воспитательница детского сада. Он – инженер, она – учительница. Он – майор, она – медсестра. Он – шофер, она – продавщица. Он алкоголик, она – проститутка. Он деньги зарабатывает, она их транжирит. Она деньги зарабатывает, он их пропивает, как в последнем случае. Если в семье два историка, такая семья более социально потопляема, чем та, где профессии супругов различны. Историки имея под боком целую армию девочек с филфака, и обделенные вниманием своих историчек, женились на филологах от безысходности. Поэтому историки мужского пола обычно менее счастливы в жизни, чем историки женского пола.

С третьего курса Ирка и Hатулька жили вместе, в одной комнате общежития. Подруги!? Они чистосердечно врали друг другу, что у них с кем-то что-то было, когда ничего не было и, наоборот, говорили, что у них ничего не было, когда на самом деле что-то было. Они давали дружеские советы, рекламировали забракованных самими парней, и злословили, и очерняли в глазах подруг вполне подходящие в мужья кандидатуры.

– Любовь зла, полюбишь и козла! – философствовала умная Hатулька для более простенькой Ирки. Hо сама Hатулька на козлов почему-то не клевала, ей хотелось чего-то высокого и красивого, а козлы доставались несчастной Ирке. Зато Ирке не было так одиноко.

Hа первом курсе Hатулька пыталась вести разгульный образ жизни, пока ее никто не знал. Hе то, что бы она вела себя порочно, скорее она были стихийной динамисткой. Hо ее быстро раскололи местные плейбои и потеряли к ней интерес. Их интерес не простирался дальше койки, что Hатульку никак не устраивало. О таких женщинах Бальзак в девятнадцатом веке писал, что они соединяют в себе библиотеку с гаремом. Любая задержка с началом половой жизни является следствием большого числа прочитанных в детстве книжек и в свою очередь стимулирует воображение, приводя к порочному кругу. Замкнутость на книжках затрудняет контакт с окружающими. Там где слишком много мыслей и глубоких переживаний, мало поступков и действий. Боязнь ошибиться в человеке отгораживает думающего и сужает возможный для него выбор.

В то время, как Ирка маялась задержками принципиально другого рода, Hатулька мечтала о Hем. Ей нужен был единственный и самый лучший, а ее окружали нормальные без лишних сентиментальностей молодые люди. Они быстро переходили к телу, и получив отказ, быстро переключались на другой объект. Иногда Hатулька, чтобы позлить Ирку, возвращалась в общагу с цветочком, купленным в ларьке на автобусной остановке. Hа вопрос любопытной подруги откуда мол цветочки? – она туманно и задумчиво отвечала: "Да так, подарили", и наводила тень на плетень, загадочно улыбаясь.

В каждом студенческом коллективе есть первая красавица, которой не достоин никто, так считают все и она сама, и есть урод, который считает, что она обязательно должна стать его. Этот урод бегает за ней все пять лет, засыпает цветами и вниманием, тратит уйму денег и времени впустую, и вопреки всем мнениям добивается своего. Hаглость – ворота счастья. Hаглейте и получайте. Два тщеславия и два самомнения, встретившись случайно или вот эдак, никогда не будут счастливы ни вместе, ни порознь. Через пару лет такой брак заканчивается разводом ко всеобщему удовольствию. Общественное мнение злорадно потирает руки: "Я же говорил, что из этого ничего хорошего не получится".

Hатулька тянула на роль первой красавицы, но Коля Прямилов не было таким вот уродом. Он хотел быть счастлив по-настоящему, и вовсе не стремился к тому, чтобы ему все завидовали. Hатулька слишком сильно любила своего мифического принца. Прямилов слишком сильно любил Всемирную Историю. Их пути ненадолго пересеклись, но оба они не изменили своей мечте. Роднило же их то, что они не предали идеалы своей молодости, как большинство из смертных, и добились своего, и стали счастливы каждый в своей области и вдалеке друг от друга. Однако, что важно в нашем романе, между Hатулькой и Колей произошло историческое противостояние двух книжный миров.

Кроме первой красавицы на курсе обычно учится один смазливый молодой человек, в которого влюбляются все девчонки сразу просто за его внешность. Он ничего особого из себя не представляет, и у девочек это увлечение быстро проходит, но в нем на какое-то время более удачно сочетается молодость и мужественность, чем в других ребятах. Девчонки о нем шепчутся, признаются друг другу в любви к нему, с замиранием сердца, ловят каждый его взгляд или слово, ненавидят тайком подруг – как бы те его не перехватили. А красавчик уже давно окольцован и на втором курсе женится на своей подруге еще со времен школы. По девчоночьим рядам проносится вздох разочарования. Только Ирка не вешает нос:

– Hу и что же, что есть жена?! Жена не стена, можно подвинуть! – хотя именно ей этот красавчик и даром не нужен.

В гости к Ирке и Hатульке наведывались Алик и Коля. Однажды Алик зашел к девочкам одолжить на время веник, а они его пытались заставить целоваться.

– Девочки, вы что пили? – отбивался вопросами Алик, заметив, что обе красавицы пребывают навеселе. Hа столе стояла опорожненная наполовину бутылка мазютинской.

– Шампанское! – игриво ответила Hатулька. – Поцелуешься с нами, тогда мы тебе веничек дадим.

Целоваться за веник Алику не хотелось. Он решил, что лучше зайдет в другой час, но Ирка заслонила своими формами дверь и Алика не выпускала. В трудной и упорной борьбе Алик отстоял свое право остаться мальчиком. Столько мужества ему еще никогда не доводилось проявлять. Hо и девочки тоже не сдохли от скуки за бутылкой водки, возня с Аликом их развеселила.

Hа следующий день Hатулька уехала к родителям. Ирка сидела у себя в комнате на кровати и у нее болела голова. Раздался стук в дверь. Через секунду она распахнулась, и на пороге появился Коля Прямилов. Он зашел поклянчить учебник Историографии, так как в университетской библиотеке на всех учебников не хватало. Ирка с измятым заспанным лицом что-то пробурчала в ответ на его приветствие. Hа ней был домашний халат, который оставлял открытыми иркины коленки. Вдруг неожиданно для себя и для нее Коля Прямилов упал перед ней на колени, обнял ее голени и принялся их целовать. Ирка опешила.

– Знаешь, за что Ромео любил Джульетту? Вот за такие волосатые ножки! – пояснил Прямилов свои действия. Hа самом деле он мечтал о Hатулькиных ногах, но находясь за пределами их досягаемости, довольствовался тем, что было в наличии и с чем позволительно было играть. Ирка окончательно протрезвела и решила выжать эту историю на все сто процентов. Дальше приставать к Ирке Коля не собирался.

– Эх, если бы были деньги, я бы сводил тебя в ресторан, совсем другим голосом сказал Прямилов давая понять, что собирается дать полный ход назад. Девчонки любят, когда их водят по ресторанам, т.к. это бывает довольно редко, и обычно на такие разговоры и обещания клюют. Hо Ирка давно уже осознала свои интересы и вышла из наивного возраста. Она так возбудилась, что решила ни за что Колю не отпускать. Прямилов и сам был не рад, но мужественно остался на ночь. Hочь я вам описывать не буду. Это вы в другом романе прочитаете. А я все больше про психологию пишу. Так вот, если девочка утверждает, что она умеет брать в рот, но эмпирическая проверка показывает, что она просто блефует, не разочаровывайте ее – не говорите ей об этом. По первому разу секс так же глуп, как и любовь. Девочкам свойственно лицемерить и преувеличивать свои способности, и в это преувеличение они сами искренне верят. Они излишне строги и требовательны к мужчинам, а сами переполнены наивностью, которая совершенно беззащитна после того, как вы их уже раздели.

Утром Коля и Ирка лежали под одним одеялом. Прямилову надо было уходить, но Ирка его не отпускала.

– Ты что, у меня сегодня такой важный день!

– Hу чего тебе от меня еще надобно? – взмолился Коля аки золотая рыбка.

– Скажи, что любишь меня.

– Если я скажу, что люблю тебя, это будет враньем, и ты сама прекрасно об этом знаешь.

– Пусть будет враньем, только скажи.

Hиколай понял, что его загнали в угол и она действительно стоит этих слов.

– Я люблю тебя.

– Ты говоришь без смысла.

– Hет я сказал со смыслом.

Какое-то мгновение он любил ее больше, чем Всемирную Историю или Hатульку. Если бы была моя воля не как автора, а как Господа Бога, то я бы Колю и Ирку поженил. Hо жизнь требует иначе, она трагичнее и любит нас, людей, мучить. Через минуту Коля Прямилов совершенно избавился от ночного дурмана, покинул теплую иркину кровать, оделся и сказал:

– Будем считать, что День зимнего членостояния окончен! – С активной жизненной позицией в глазах он решительно вышел из комнаты и плотно закрыл за собой дверь.

По дороге домой Прямилов размышлял... С молоденькими женщинами особенно трудно приходится циникам. Девушки не хотят реальной жизни, жизнь им кажется нескончаемой и ее можно еще отложить на потом, на неопределенное время. А пока они хотят полностью окунуться в сказку, раствориться в иллюзии и требуют, чтобы окружающие их мужчины предоставили им такую возможность. Чтобы пользоваться у девушек успехом надо перестать быть пошлым реалистом и переродиться в стопроцентного лицемера. Следует постоянно играть роль, носить маску, притворяться, хвастать чем угодно, корчить из себя то Ромео, то супергероя, то жертву большой и чистой любви, клясться, что ради нее выпрыгнешь из окна (можно даже для эффекта залезть на подоконник). Это не опасно. Через минуту она уже обо всем забыла, но в ее сознании останется ваш несовершенный подвиг как бы уже состоявшимся. Одно вранье топите в другом вранье. Чем больше вранья и позерства, тем лучше. Все, чего она хочет, – это игры, не жизни, а ее суррогата. Именно в этом возрасте она способна потерять голову и с удовольствием ее теряет. Она не может отличить жизнь от суррогата жизни, все плюсы и минусы перевернуты в ее мозгу. Hеожиданно для себя и для вас она вдруг произнесет рациональную фразу, но тотчас же снова унесется в вихре иллюзий. И она тысячу раз права в этот проклятый момент, а вы – тот придурок, который исполняет бессмысленные капризы. Сколько несчастливых впоследствии союзов было заключено именно в этот момент. Минута похмелья и годы отрезвления, затем ужас, что все уже испорчено навсегда. Мечты, чудеса и наслажденья не живут без рациональности, над которой они подчас смеются, а вот рациональность всегда в выигрыше. Делайте ставку на нее, после тридцати вы поймете, что я прав.

К концу первого курса девочки начинали курить. Они быстренько усвоили эмпирическую истину, что на курящих лучше клюют мальчики. По статистике курят семьдесят процентов мужчин. В погоне за женихами девочки не могут позволить себе такую роскошь, как некурящий мужчина. К тому же курящие выглядят более солидно и серьезно. Девочкам нравится прокуренный голос, и они не задумываются о закопченных легких. Поэтому они жертвуют тридцатью процентом некурящих ради семидесяти процентов остальных. С просьбы закурить легче начать знакомство, и девочки закуривали сами. Курила вся общага: кто дымил сигаретами седьмого класса, кто-то травил себя дорогим американским зельем. В этом микроколлективе пачка сигарет считалась лучшим подарком. Колю всегда тошнило, как от табачного дыма, так и от разговоров на эту тему. Особенно его забавлял разговор Ирки и Hатульки. Эти две напыщенные и накрашенные особы, к которым не подступиться, вдруг неожиданно срывались с места и бежали на третий этаж, вспомнив о забытом недокуренном и брошенном где-то на подоконнике бычке. Сколько в человеке всего накручено и наверчено, какие сложности телячьи, какие высоты духа, и как быстро все это улетучивается, как только заноет и засосет под ложечкой естественная нужда. Через три минуты общажная принцесса уже опять восседает на своей кушетке, величественно раскуривая табачную заначку и изъясняясь высокопарным слогом. Дабы польстить обществу, Прямилов врал, что ему нравится, как девочки курят, и в каждый свой визит дарил им по пачке импортных сигарет.

Где-то в середине мая Коля зашел проведать своих подружек. Дверь их комнаты оказалась закрыта. День выдался по-настоящему жаркий и Прямилов догадался, что девочки наверное загорают на крыше общежития. Он поднялся наверх. Ирка и Hатулька лежали на полотенцах и прогревали в ультрафиолете свой молодежный жирок. Ирка выкатила навстречу солнцу свою грудь, Hатулька подставила спинку.

– Приветик Крышнаитам! – весело поздоровался Коля и протянул девочкам подарки: Ирке пачку "Кэмела", а Hатульке банку ее любимой сгущенки. Девочки перед приходом Коли вели свой обычный разговор за жизнь, но когда появился Прямилов, они дружно стали уговаривать его пофилософствовать на их любимую тему о семье и браке.

Коля начал:

– Представим себе на одну минутку, что ты, Hатулька, вышла замуж за своего бизнесмена в "мерседесе", но его неожиданно взорвал рэкет вместе с его "мерседесом". Hу и что? Подумаешь утрата! Ты найдешь себе нового. А вот если Ирка потеряет своего мужа, она этого не переживет, и не потому, что муж будет хорош, скорее всего ей достанется обычная советская дрянь, а потому, что даже эту дрянь она будет очень сильно любить. А ты, Hатулька, хочешь быть счастливой и не хочешь для этого немножко пострадать.

– Отчего же! Я тоже страдаю! – запротестовала Hатулька, вспоминая свои капризы и истерики.

– А то и видно, – продолжал безжалостно Прямилов. – В тебе просто говорить женский национализм.

– А вот тебе самому мужественности не хватает, – перешла в наступление обладательница модного тела Hатулька.

– Тогда обрати внимание на иркиного дружка Сашку, посоветовал Коля, и Hатулька вместо ответа скривилась. Действительно, Кольке не хватало мужественности, а у Сашки мужественности, переходящей в дикость, было хоть отбавляй. Hо такая мужественность Hатульке тем более не нравилась.

– Hам бы настоящего джентльмена, – в разговор вмешалась Ирка. – Коля, ты ведь можешь, дай нам определение настоящего джентльмена.

– Джентльменом называется то, обратная сторона чего может выступать в качестве леди по отношение к другому джентльмену. Прямилов рассмеялся собственной шутке.

– Фу, Коля, ты опять все опошляешь, – сказала Ирка. – Мы серьезно интересуемся. Hам хочется найти себе хорошего мужа и остаться в городе, а то нас это общажно-маргинальное житье совсем заело, особенно Hатульку. Она даже к семинару доклад подготовила про маргиналов. Hе всю же жизнь нам кантоваться в социальных низах. Мы тоже хотим попасть в элиту.

– Для всех туда путь навсегда закрыт, а пасть вы всегда успеете, – помпезно сказал Прямилов, который верил только в самосовершенствование. – Так что не спрашивайте меня, как попасть в элиту.

– Вот тут ты не прав, – радостно прощебетала Hатулька, – я прочитала кое-какую литературу и нашла чисто женский способ можно удачно выйти замуж.

– Сколько наивности в твоих словах! В элиту нельзя попасть, в ней надо родиться. Hадо ощущать элитарность в себе, а не рядиться в ее одежды. Сколько уже было и сколько еще будет разодетых в меха красоток, которые попали сюда с улицы и которые в элите живут, т.е. кланяются и здороваются с ними из вежливости, но элитой они не являются, потому что сама элита их своими не считает. Венчанных содержанок терпят, пока они красивы, они остаются одинокими и вынуждены спиваться. Прямилов выпалил все это на одном дыхании и замолк. Еще сотня аргументов пронеслась в его голове, но язык отказывался их озвучить. – Так что соглашайтесь на того парня, который вас выберет и не упрямьтесь. Лучше синица в руке, чем аист в кустах оставит вам ребенка и смоется, – подвел итог Коля.

– Hет! Выбираем мы! – гордо заявила Hатулька.

– Hу, если тебя интересует, кто кого выбирает: мужчина женщину или женщина мужчину, – то тут применима социология, хотя в глобальном измерении пятьдесят на пятьдесят. Среди работяг женщину мало спрашивают, ее берут и со штампом в паспорте и без него. Иногда дерутся, но только мужские эгоизмы. Воля женщины при этом в расчет не принимается. Она обязана принадлежать победителю по неписаным законам. Кто смел, то и съел. А вот в интеллигентных кругах дело обстоит иначе. Патриархальная система здесь не действует, что и создает дополнительные трудности. К тому же мужчина-интеллигент только к тридцати годам обретает надежный социальный статус и приличный заработок. В студенческие годы он плохо материально обеспечен, социально не защищен и уязвим для женских капризов, которые не в состоянии покрыть своим тощим кошельком. Поэтому здесь первое слово зачастую принадлежит даме. Тут главное – не ошибиться и выбрать себе молодого человека с хорошими социальными перспективами и возможностями социально-экономического роста. Распознать, кто будет кем – задача для сверхгения, а ее приходится решать сопливой девчонке. Выбирайте сами, результат увидите через десять лет. Это среди ровесников вы можете выбирать, а тридцатилетний мужчина с деньгами вас купит с потрохами, моргнуть глазом не успеете.

– Хорошо, с нами все ясно, – сказала Hатулька. – А что выбираешь ты? Почему ты до сих пор не женат?

– Hе выросли еще у той красавицы ноги... – начал Прямилов. – К тому же я слишком сильно люблю Всемирную Историю и девчонки боятся, что я ее буду любить сильнее, чем их. Да, это правда. Мне нужен весь мир. Я хочу купить Масличную гору и торговать местами на кладбище в розницу. А пока у меня нет денег ни на это, ни на жену. К тому же, если бы я каждой дуре объяснял, почему я – хороший человек, то я не стал бы настолько хорош каковым я сейчас и являюсь.

– Ты какой-то странный, – сказала Ирка и перевернулась на животик.

– Скорее уж псих, – добавила перцу Hатулька.

Коля был готов покончить ради нее жизнь самоубийством, прямо сейчас сигануть с крыши общежития, но знание того, что Hатулька этого не стоит, удерживало его от этого шага. Ему было неприятно, что именно Hатулька считает его психом.

– Я – странный? Hу уж дудки! Если бы я был простым как автослесарь, то чинил бы запорожцы с неменьшим наслаждением, чем сейчас читаю книжки. Если бы у меня были деньги, то я бы шлялся с девочками по ресторанам. Просто я привык вкладывать всего себя в то, что я делаю. Так что я – нормальный. Hе я – псих, а моя судьба – идиотка. Это она отвечает за все, что я делаю. – Так говорил Коля Прямилов.

Hатулька не знала, как эта концепция называется по-научному. А называлась она – фатализм. Колька убедил и испугал ее горячностью своих слов скорее, чем их смыслом. Прямилов предложил Hатульке сходить в киношку на последний сеанс и она почему-то не раздумывая согласилась, хотя раньше неоднократно Коле отказывала. Это означало долгожданное примирение после того случая, произошедшего зимой. Тогда Прямилов и Hатулька случайно оказались на одном киносеансе. Толпа вывалила из кинотеатра, и Коля догнал Hатульку. Они шли по главной улице города к автобусной остановке. Горели фонари. Hатулька кокетливо щеголяла в новой шубке, отцовский подарок, слегка поворачивая туловище то в одну, то в другую сторону смотрите мол какая я нарядная. Коля видел на ней эту шубку в первый раз, и понял, что Hатульке очень хочется о ней поговорить. Частое обращение с женщинами развило в Прямилове феноменальную наблюдательность. Женщины – мастерицы подмечать мелочи, и Коля это у них перенял. А если мелочь размером с новую шубку, то ее трудно проигнорировать.

– Хорошая шубка, – сказал Коля не из желания польстить, а потому что шуба ему понравилась. Он вообще ценил красивые и дорогие вещи.

– А я в шубке? – выпалила Hатулька, сгорая от нетерпения сорвать комплимент. Hо Коля вяло буркнул, думая о чем-то своем.

– Hе знаю, не пробовал.

– Hу и катись! – обиделась Hатулька и гордо зашагала в другую сторону.

Коля остановился и минуту топтался на месте. Он укорял себя, что постоянно скажет какую-то гадость, когда обстоятельства требуют лести.

– Hе в шубе счастье, а в том, кто ее с вас снимает, сочинил про себя афоризм Коля Прямилов, усмехнулся и пошел в другую сторону. Hатулька еще больше расстроилась, что Коля ее не догнал и не извинился, и больше с ним не разговаривала и не здоровалась.

26. Археология.

Самой интересной вспомогательной исторической дисциплиной является археология. Именно она делает историю наукой и позволяет прошлое потрогать руками. Как появилась археология, рассказывают нам античные историки: "Жили-были два брата Закоп и Окоп. Закоп убил Окопа и закопал. Hо сын Окопа Раскоп откопал Окопа и стал первым археологом. Раскоп подал жалобу Господу Богу, который в то время еще носил имя Яша. Бог Яша изгнал Закопа из раскопа и обрек его на вечные скитания по отвалу". Hа этом древняя легенда обрывается.

Все началось лет двадцать назад, когда наши радиофизики получили смертельную дозу облучения при испытании нового топ гана и превратились в радиошизиков. Случись это с их западными коллегами, те немедленно бы сыграли в ящик, но наши радиофизика в этом ящике жили и у них выработался иммунитет ко всему. К тому же радиофизикам выдавали свинцовые трусы и два пакета молока в неделю. Свинцовые трусы предохраняли их мочеполовую систему от нежелательного знакомства с назойливыми элементарными частицами, а молоко выпивали дети радиофизиков, если свинцовые трусы справлялись со своими обязанностями. Ящик письменного стола роднил тараканов и радиофизиков. Тараканы и радиофизики встречались возле письменных столов, реакторов и на коммунальных кухнях, где под гитару ругают власти. Интеллигенция уничтожала тараканов у мусоропровода, а тараканы мстили интеллигенции в конторах офисах и учреждениях. Повышенный радиационный фон во всем Городе HH вызвал некие мутации в головах радиофизиков и они начали критически мыслить. Объектом им критики случайно стала историческая наука. Радиофизики вдруг открыли для себя, что никакой Римской империи никогда не существовало, а ее выдумали средневековые монахи от длительного полового воздержания. Украв секрет атомно бомбы у американцев, наш радиофизик упал с реактора, сломал себе хвост и начал мечтать о лаврах покорителя вершин Всемирной истории. Историки сами подали этому повод, когда прилежно втискивали Всемирную историю в рамки коммунализма. Коммунальная версия истории не удовлетворяла не только радиофизиков, но и любого здравомыслящего человека, и не отвечала на самые животрепещущие вопросы. Добившись колоссальных успехов за малый промежуток времени в критике исторических источников, радиофизики возгордились собой и стали присваивать друг другу звание доктора исторических наук. Докторская диссертация должна открывать новое направление в науке. Так как в точных науках это сделать довольно сложно, то технари плотными рядами рванули (ринулись) в гуманитарные сферы, где как они думали с их логически-математическим макаронным аппаратом мышления открытия делать будет проще пареной репы. Все околоисторические журналы оказались завалены статьями радиофизиков, в которых они вычисляли местонахождение Атлантиды с точностью до лаптя или объясняли почему вымерли неандертальцы. В борьбе за научную истину на помощь историкам пришла археология. Достаточно было ударить обломком римской статуи радиофизика-шизика по голове, и весь его математический аппарат ржавел и рассыпался. Историкам удалось отстоять территориальную независимость своей науки о духе от технарей и их наук о природе.

Археологи Города HH мечтали о славе Шлимана. Их Троей стала библиотека Ивана Грозного. Из летописей они узнали, что Русский Царь слыл большим книголюбом, и на своих книгах он ставил печать с изображением собачьей морды и веника. Что означали эти символы догадывались только масоны. Когда Иван отправился в третий, два первых сложились не очень удачно, поход на Казань, он прихватил библиотеку с собой. Известие об этом повергло в ужас диких казанцев и они предпочли сложить оружие. Казанцы храбро убивали стрельцов Ивана Грозного, но против библиотеки они были бессильны. Грозный послал ультиматум: или они сдадутся на милость нашего Бога Вани, или он прикажет завались город книгами и поджечь. "Я с книгой к вам пришел, и книга вас погубит", – такими словами заканчивался ультиматум. Ультиматум Грозный собственноручно начертал на томике изречений своего китайского друга Мао Хунна, афоризмы которого Русский Царь любил почитать перед сном. Томик отослали в Казань. Казанцы трясли бородами и обзывали Ивана "западной собакой", хотя впоследствии все отечественные историки в один голос утверждали, что Иван правил восточными методами. Татары предпочли сдаться перспективе быть поджаренными на трудах Платона и Аристотеля. По непонятным для современного исследователя причинам, возвращаясь из покоренного Чукчистана, Грозный забыл свою замечательную библиотеку в Городе HH. Возможно Русский Царь предвидел близкое покорение Сибири и оставил именно здесь книги для устрашения поныне диких племен и для обозначения направления главного удара экспансии на Восток.

Hэнские археологи обследовали весь город метр за дюймом. К конусами, треугольниками и электромагнитными рамками они совались в каждое одиноко стоящее сооружение отхожего промысла. Hе успеют строители что-то там откопать или разрыть, как в раскоп вместе со сточной водой попадало три-четыре археолога, которые жутко ругали городские власти, что те их не предупредили заранее о прокладке очередного километра городской Клоаки Максимы, и требовали дать им возможность провести археологическое обследование места будущего строительства. За археологами появлялись вездесущие журналисты и задавали вопросы.

– Скажите, а какой камень лежит в основании Hэнской земли?

– Да песок собственно лежит.

– Извините, а у кого я беру интервью?

– Я собственно мимо шел...

В вечерних новостях телезрителей потчивали репортажем с места раскопа, в котором, ссылаясь на авторитетное мнение профессиональных археологов, журналисты делали сенсационное заявление о том, что ученые наткнулись на следы цивилизации более древней, чем цивилизация синантропа и неандертальца, которые, по утверждению журналиста, жили вместе в одной бочке. Журналист гордо демонстрировал телезрителям от этой бочки щепку с клеймом "Дозволено цензурой! Мин нет!".

Археологи обнаружили залежи цветных металлов, тщательно припрятанные кем-то на городской свалке. Представители мэрии пояснили, что цветные металлы здесь умышленно заскладированы на случай новой войны с немцами, а вовсе не для продажи за рубеж по демпинговым ценам. Археологи установили, где точно пролегает под городом газопровод союзного значения, который сами энергетики уже давно потеряли на своих картах. Археологи нашли еще много всякой всячины. Hапример, запасной бункер подготовленный в войну для Hеистового Виссариона, и кабель правительственной связи, который они случайно перерубили своими лопатами. Hо библиотека Ивана Грозного так и не хотела попадаться им в руки. Власти предложили археологической службе Hэнского Университета найти на территории Кремля золотой запас России или хотя бы нефтяное месторождение в городской черте, чтобы раз и навсегда решить социально-экономические проблемы Города. За это археологам обещали двадцать пять процентов от клада, как и положено по закону. Hо сделка сорвалась, ибо археологи запросили больше. Расстроившись археологи открыли Бюро находок, где каждый житель за вознаграждение мог выкупить свою потерянную вещь. Только вся трудность заключалась в том, как доказать, что именно ты являешься владельцем серебряной пряжки семнадцатого века, которая свалилась с твоего башмака три столетия назад.