Текст книги "Тайна 'Запретного города'"

Автор книги: Андрей Левин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)

"Думай, – приказал себе майор, – думай. Твое благополучие, твоя карьера висят на волоске".

Итак, Фам Тху убита, а запасная явка Рекса провалена. Об аресте запасного связника Туан узнал случайно, когда на стол к нему легла фотопленка, попавшая в руки военной полиции во время одной из облав. Это были документы, переснятые в управлении "Феникс". Следовательно, если коммунисты не предусмотрели еще один вариант связи с Рексом, то Хоанг пытается сейчас заново установить с ним контакт. Вот здесь ему и должен "помочь" Виен. Но при этом Виен должен иметь на руках хороший козырь, чтобы папаша поверил в его "симпатии" к коммунистам. Подбросить какую-нибудь информацию? Слабовато.

И вдруг ехидные огоньки сверкнули в глазах майора. Джейк! Вот козырь! Виен подарит своему отцу Джейка! Вьетконговцы не могут не поверить человеку, который отдаст в их руки провокатора. Это ничего, что Туан не знает его имени, он знает время и место его встречи с Уоррелом. Для вьетконговцев этого будет достаточно, чтобы засечь Джейка. Шаг, конечно, рискованный. Если кто-нибудь узнает, что майор выдал американского агента в подполье коммунистам... Это смертный приговор. Но другого выхода нет. Без Джейка и без Виена, которого Туан не уступит Уоррелу, шансы американцев в охоте за Рексом практически сведутся к нулю.

Майор довольно потер руки, налил себе из термоса чаю и, отпивая его маленькими глотками, принялся рассуждать дальше. Теперь нужно тщательно продумать сценарий. Уоррел встречается с Джейком послезавтра. Значит Хоанг должен узнать об этом не позднее завтрашнего дня. Времени в обрез. Прежде всего нужно подготовить Виена к его роли. Виен страшно рад, что нашел отца, успел проникнуться к нему симпатией, и теперь необходимо настроить лейтенанта против Хоанга. Когда Виен узнает, что его отец вьетконговец... Нет, этого мало. А что можно придумать еще? Внушить лейтенанту, что его папаша – воплощение вероломства и коварства. Это он убил Фам Тху, потому что она работала на Туана и потому что она знала, кто такой Хоанг и могла помешать ему завербовать Виена. Так будет надежней.

Туан допил чай и снова стал медленно прогуливаться по кабинету. С лейтенантом все ясно. Нужно идти дальше. А дальше – Виен приходит к отцу и сообщает ему, что в их группу внедрен провокатор и что он встречается в среду... Стоп! Лейтенант – человек излишне эмоциональный и впечатлительный. А если он не сможет сыграть свою роль безупречно? Каким-нибудь образом обнаружит свою антипатию к отцу? Потребуется некоторое время, чтобы Виен остыл, чтобы в нем улеглась ненависть к человеку, который убил его мать. Да и Хоанг не поверит сыну. Лейтенант ненавидит вьетконговцев и наверняка в разговоре с отцом не скрывал своих взглядов. И вдруг такой крутой поворот! Да при первых же словах Виена Хоанг начнет отрицать, что он вьетконговец. Нет, этот вариант не подходит.

А если подбросить Хоангу записку, которую якобы написал Виен? Все будет выглядеть более естественно. Виен узнает у себя на службе, что его отец – вьетконговец, что ему угрожает опасность. И сыновние чувства велят ему предупредить Хоанга. Но он пишет анонимное письмо: ведь он из другого лагеря и не собирается менять свои взгляды. Он просто спасает отца, но не хочет, чтобы отец знал об этом. А Хоангу нужно дать понять, что предупреждение об опасности исходит от сына. Хоанг сообразит, что Виеном руководили не симпатии к коммунистам, а родственные чувства, но наверняка начнет подумывать о том, чтобы перетянуть сына на свою сторону. Тем более что информация о провокаторе подтвердится.

Теперь нужно подумать о том, как передать записку Хоангу. Подбросить в гостиницу? Он не догадается, что это – дело рук Виена. А впрочем... Почему же? Хоангу будет совершенно ясно, что автор записки – не Рекс. Во-первых, Рекс подписал бы ее условным именем, известным Хоангу, а во-вторых, зная местонахождение Хоанга, Рекс нашел бы возможность встретиться с ним сам. Значит, остается "неизвестный доброжелатель", который работает в службе безопасности. А первый кандидат в "доброжелатели" – сын.

Туан довольно ухмыльнулся. Сегодня ему явно везло на хорошие идеи. Осталось только написать записку, а это он может сделать и без Виена. Лейтенантом Туан займется завтра.

Хоанг подошел к стойке за ключами.

– Это для вас, господин, – сказал портье, передавая ему вместе с ключами голубой конверт...

Хоанг поблагодарил портье и поднялся в свой номер. Он повертел конверт в руках, внимательно его разглядывая. В углу типографским способом было отпечатано название фирмы: "Дык Тхань. Изделия из лака". Странно. Хоанг не имел никаких дел с этой фирмой. Разорвав конверт, он вынул сложенный вдвое небольшой листок бумаги и прочитал отпечатанный на машинке текст:

"Господин Хоанг,

Цель вашего приезда в Сайгон известна службе безопасности. Об

этом позаботился провокатор, который встречается со своими шефами в

ближайшую среду в восемь вечера на улице Вечности, 15".

Хоанг подошел к окну, легонько постукивая себя по носу листком. Желание выспаться, которое он испытывал, возвращаясь в гостиницу, моментально улетучилось. Вот ответ на вопрос, почему убиты Динь и Лан и провалена запасная явка! В группе – провокатор! Не верить записке глупо. В ней все сказано четко и недвусмысленно. На улицу Вечности можно отправляться, не боясь никакой ловушки. Раз охранке все известно о Хоанге, а его не берут, значит, охранке нужен Смелый. Одно странно: почему охранка решила убрать Диня, Лан и запасного связника, вместо того чтобы выследить, от кого идет информация? Ладно, эту загадку Хоанг сейчас не решит. Интересно, кто автор записки? Смелый отпадает – он дал бы знать, что это написал он. "Неужели... Виен!" – удивленно и радостно подумал Хоанг.

Он загасил сигарету и тут же закурил новую. А почему бы и нет? Узнал обо всем, и в нем заговорили сыновние чувства. А почему не пришел сам? Все правильно. Это как раз тот случай, когда легче написать письмо, чем сказать с глазу на глаз. Хоангу очень хотелось, чтобы все было именно так. Пусть Виен не изменил и не скоро изменит свои взгляды, но если написал эту записку он, у Хоанга есть надежда, что когда-нибудь они с сыном станут друзьями.

Хоанг улыбнулся при этой мысли, и лицо его снова стало серьезным. Да, он поедет в среду на улицу Вечности. А после того как провокатор будет ликвидирован, Шон назначит Смелому новое место встречи и вся их группа исчезнет из поля зрения охранки. А со Смелым будет встречаться уже другой человек.

Приняв решение, Хоанг почувствовал, что ужасно хочет спать. Он лег на кровать и мгновенно уснул.

Хоанг приехал к Лан минут на двадцать позже, чем обещал по телефону такси попало в "пробку" на одной из улиц.

– А я уже решила, что вы передумали, – сказала Лан, впуская его в прихожую.

– Передумал? Хотел бы я видеть мужчину, который сознательно отказался бы от приглашения такой очаровательной особы. Правда, в гости я напросился сам, но уже успел позабыть об этом.

Они прошли в гостиную. Хоанг сел на диван, Лан – в кресло напротив.

– Ну, как ваши дела? – спросил Хоанг улыбаясь.

– В прошлый раз вы обращались ко мне не так официально, – сказала Лан, разливая чай в маленькие фарфоровые чашечки в серебряной оправе.

– Ну, если вы... если ты настаиваешь... Тогда зови меня не господин Хоанг, а дядя Хоанг. Идет?

– Угу, – кивнула головой Лан и, помолчав немного, добавила: – Я хотела еще раз вас поблагодарить...

Хоанг изобразил на лице недоумение:

– За что?

– Ну, тогда, в новогодний вечер... вы так помогли мне.

– Я? Помог тебе? Что-то не припоминаю, – Хоанг шутливо собрал морщины на лбу. – Нет, не помню.

Лан засмеялась, но тут же снова стала серьезной:

– Спасибо вам, дядя Хоанг.

– Не стоит, – махнул рукой тот и хитро прищурился. – Так я обещал тебе рассказать, как мои дела. Но если... если ты сделаешь мне пару бутербродов, я не стану утомлять тебя скучнейшими подробностями из жизни бизнесмена.

– Ой! – всплеснула руками Лан. – Извините, я не спросила – вы голодны?

– С утра ничего не ел, – признался Хоанг.

– Я сейчас.

Лан выскочила из комнаты. Минут через десять она вернулась, держа в руках поднос с едой.

– Нет, каков! – сказал Хоанг, накладывая себе в пиалу рис и свинину. – Напросился в гости, потребовал ужин. Представляю, что ты думаешь обо мне.

– Думаю, что вы очень хороший человек.

– А почему ты так думаешь? – спросил Хоанг, усердно опустошая свою пиалу.

– Не знаю. Так мне кажется.

– А что ты думаешь о Виене?

Лан вскинула взгляд на Хоанга и тут же опустила голову:

– Я... я люблю его. Вы – первый, кому я сказала об этом.

Хоанг протянул руку и погладил Лан по голове:

– Спасибо.

– За что? – не поняла Лан.

– За что? – повторил Хоанг. – За то, что ты вселяешь в меня надежду увидеть когда-нибудь сына таким, каким мне хотелось бы его видеть. Ты не смогла бы полюбить плохого человека.

– Но ведь он...

– Знаю, дочка, знаю, – вздохнул Хоанг. – Ему надо помочь. Я много думал о нем. Мне кажется, что ему можно помочь. Помочь разобраться во всем, понять, что главное в жизни. Может быть, тебе это удастся. Не исключено, что через несколько дней я уеду. Не знаю, когда доведется увидеться с Виеном. И я хотел попросить тебя... Не оставляй его.

– Я обещаю вам, дядя Хоанг. Обещаю сделать все, что в моих силах.

– Спасибо, дочка. И еще одна просьба... Мне нужна твоя помощь в одном очень важном деле.

– Я слушаю.

Хоанг внимательно и оценивающе посмотрел на Лан, словно еще раз решал для себя, говорить или не говорить ей о главной цели своего прихода.

– В Шолоне, на улице Вечности, 15, – сказал наконец он, – есть явочная квартира ЦРУ. Там американцы встречаются со своим осведомителем, внедренным в одну из подпольных групп Сайгона. Мне нужно ликвидировать провокатора. Я только что оттуда – изучал обстановку. Поджидать его на улице – бессмысленно. Ситуация там такая, что я не смогу остаться незамеченным. А мне нужно увидеть его лицо...

– Так вы... тоже?.. – глаза Лан радостно заблестели.

– Еще с пятьдесят второго года. Вместе с матерью Виена. Ее ведь тоже звали Лан, – Хоанг грустно улыбнулся, – вас с Виеном тогда еще и на свете не было... Вот так-то, дочка. В общем, думай, сможешь ли ты помочь мне. Предателя необходимо убрать как можно быстрее – речь идет о жизни многих людей. Я не имел права никого посвящать в свое задание, но... я не успеваю попросить у центра людей.

Лан задумалась:

– Мне нужно поговорить с Нгоком.

– С кем?

– Ну... один из тех двоих... помните?

Хоанг кивнул:

– Хорошо. Но учти: минимум участников. Если случится так, что кому-то на улице Вечности нужно будет заплатить, можете соглашаться на любую сумму.

– Дядя Хоанг, я постараюсь.

– Времени очень мало, – с сожалением прищелкнул языком Хоанг. Встреча состоится послезавтра вечером.

– Ясно. Как мне найти вас?

– Завтра в час дня у кинотеатра "Иден". Сможешь?

– Да.

– Тогда я, пожалуй, пойду.

Лан проводила Хоанга до дверей.

– Не оставляй Виена, дочка, – сказал он на прощанье, легонько сжав локоть Лан. – Ну, удачи тебе.

– ...А на параллельной улице вас на всякий случай будет ждать машина, – Нгок закончил излагать свой план и протянул Хоангу ключи.

– В общем, неплохо, – улыбнувшись, закивал головой Хоанг. – А этот парнишка... Ему ведь нельзя будет оставаться больше в доме.

– Он уйдет вместе со мной, – отозвался Нгок. – За нас не волнуйтесь.

– А его семья?

– Он живет один. Так что все в порядке.

Хоанг посмотрел на часы:

– Ну что ж, тогда – вперед.

Поодиночке они вышли из парка и двинулись на улицу Вечности. Минут через пятнадцать все трое уже находились в небольшой комнатушке дома, который располагался по соседству с явкой американцев.

– Все в порядке? – спросил Нгок хозяина – невысокого мужчину лет тридцати, который немного нервно курил сигарету.

Тот молча кивнул. Они простояли несколько минут в полной тишине, Хоанг взглянул на часы и сказал:

– Пора.

Мужчина вывел их в небольшой квадратный дворик и остановился у глухого забора из досок и рифленого железа. Он осторожно отодвинул одну из досок и просунул голову в проем. Потом бесшумно пролез в проем и махнул рукой остальным. Хоанг, Лан и Нгок поочередно последовали за ним и оказались в другом небольшом дворике. Мужчина подкрался к дверям дома и негромко постучал.

– Кто там? – послышался приглушенный и немного испуганный голос.

– Господин Тао, это я – Фыок, – тихо отозвался мужчина.

– Чего тебе? – голос звучал уже не испуганно, а недовольно. – Сколько раз тебе говорить, чтобы ты не смел заходить в мой двор с этой стороны.

Дверь открылась, и на пороге появился плотный китаец в черных трусах и белой майке. Нгок, который стоял сбоку от дверей, сделал шаг вперед и приставил пистолет к животу китайца.

– Т-сс, – приложил он палец другой руки к губам, увидев, что Тао открыл рот. – Не надо ничего говорить. Мы только посмотрим, что за люди встретились у тебя. Найди какую-нибудь щелочку. Если ты будешь вести себя хорошо, мы обойдемся без стрельбы и твои хозяева ничего не узнают. Все понял?

Тао послушно кивнул. Нгок пропустил его вперед и двинулся следом, держа пистолет у спины китайца. Хоанг и Лан пошли сзади, а Фыок остался во дворике.

Тао провел их по лестнице на второй этаж, тихо открыл какую-то дверь, и все четверо оказались в совершенно темном помещении. Хоанг слышал около себя напряженное дыхание Лан. Его глаза едва начали различать окружающие предметы, как вдруг темноту прорезала узкая полоска света: Тао снял со стены какую-то тряпку, и там появилась узкая щель.

Свет просачивался из соседней комнаты через рассохшуюся и треснувшую доску двери. Дверью, вероятно, не пользовались, потому что из нее торчали два ржавых гвоздя, которые уходили в косяк. Хоанг осмотрелся. Они находились в заваленном ящиками, старыми корзинами, негодной домашней утварью чулане. Из соседней комнаты слышались приглушенные голоса.

Нгок легонько стукнул пистолетом Тао по руке и показал дулом на дверь. Они вышли из чулана.

Хоанг и Лан приникли к щели, но тут же отпрянули от нее, изумленно глядя друг на друга. Лан открыла было рот, но Хоанг предостерегающе поднес палец к губам. Оба снова стали смотреть сквозь щель в соседнюю комнату.

По ту сторону дверей стоял Уоррел. У колченогого стола на табурете спиной к Хоангу и Лан сидел человек.

– Слушай, – негромко произнес Уоррел, – ты ведешь двойную игру, и нам все прекрасно известно.

Собеседник Уоррела что-то тихо ответил, но Хоанг не расслышал слов.

– Ложь! – жестко отрезал Уоррел. – Ты работаешь на коммунистов. Хотел провести нас? С нами эти номера не проходят.

– Уверяю вас, господин Браун... – сказал громче сидевший на табурете человек, и Хоанг вздрогнул, услышав его голос.

"Нет, такого просто не может быть, – подумал он. – Мне показалось..."

– Не надо меня ни в чем уверять! Твоя игра окончена.

– Я прошу выслушать меня, – оправдывающимся тоном произнес человек, сидевший на табурете.

– К черту объяснения! – прошипел Уоррел. – С какой целью ты убил Фам Тху, вместо того чтобы установить личность Рекса? Ведь она была его связной, и ты это прекрасно знал!

– Я... я не убивал, господин Браун...

– Врешь! На месте убийства нашли зажигалку Уайта, которую он дал тебе. Ну! Ты и теперь будешь отрицать, что работаешь на вьетконговцев?!

"Кто же? Кто?" – нетерпение Хоанга росло с каждой секундой.

В этот момент, когда Уоррел проходил мимо него, провокатор развернулся. Хоанг почувствовал такую боль в висках, словно по ним били молотком: перед ним сидел его родной брат. Шон! Хоангу показалось, что у него галлюцинация. Невозможно! Шон, с которым они вместе начинали подпольную деятельность! Шон, убитый жандармами и выбравшийся почти из могилы с четырьмя пулями в теле! Шон – сын и брат революционеров – стал предателем! Немыслимо! Невероятно! Какая-то чудовищная ошибка!

– Я сейчас все объясню, господин Браун, – быстро и жалобно заговорил Шон. – Я вам все объясню. Это я убил Фам Тху и не сказал вам, потому что боялся...

– Чего?

– Боялся, что вы подумаете... ну... как вы сейчас сказали... что я работаю на них.

– Так почему же ты ее убил?

– Понимаете, она узнала меня. Узнала. И если... если бы я не убил ее... все, конец... я не смог бы больше оставаться среди них...

– Так ты был знаком с ней раньше? – прищурился Уоррел.

– Да. Если позволите, я вам все расскажу. Все до мелочей.

– Рассказывай, – усмехнулся Уоррел. – И желательно с подробностями. С убедительными подробностями. От этого будет зависеть твоя жизнь.

– Я понимаю, понимаю, – лепетал Шон. – Сейчас я все расскажу. Это началось давно, очень давно. Двадцать лет назад. Даже больше. Я тогда работал в одной подпольной группе вместе с Фам Тху – ее настоящее имя Лан – и ее женихом Хоангом, моим братом.

– Хоанг – твой брат? Почему же ты не сказал мне об этом раньше?

– По той же причине. Боялся. Боялся, что вы перестанете мне доверять, если узнаете, что мой брат – вьетконговец. Ну, вот. Я тогда сотрудничал с ва... с вашими коллегами. Об этом – не знаю, каким образом, – пронюхала Лан. Однажды она застала меня врасплох, безоружного, и всадила в меня четыре пули. Я чудом остался жив. А позже до меня дошли слухи, что она погибла. И я успокоился, потому что никто больше не знал о моих связях с вами. И...

– Стоп, стоп, – перебил Шона Уоррел, – не очень убедительно. Что же, она никому не рассказывала об этом, даже твоему брату? И ты спокойно встречаешься с ним, не опасаясь мести с его стороны?

– Дело в том, что Лан всегда была... ну, чересчур эмоциональной, что ли. Перед тем как выстрелить в меня, она произнесла целую речь. Она всегда любила болтать языком. Несла какую-то чепуху про совесть, про патриотизм. Я уже толком и не помню. И заявила, что никогда не осмелится сказать Хоангу, что его брат... ну...

– Предатель, – подсказал Уоррел.

– В общем, она сказала, что не причинит ему горя таким известием, потому что слишком любит его. Сказала, пусть лучше Хоанг считает меня погибшим... Короче говоря, когда я очухался после того случая, я понял, что она действительно никому ничего не сказала. Я случайно встретился с одним из нашей группы – он ничего не знал. А когда я недавно встретился с Хоангом, я подстраховался на всякий случай. Я его сразу узнал на рынке. А потом, когда мы пришли ко мне, я сделал вид, что не узнал его, вернее, что спутал с каким-то провокатором, выхватил пистолет. А он стал говорить, что рад встрече, что не ожидал увидеть меня живым, потому что Лан в каком-то письме писала ему, что меня убили полицейские на ее глазах. Ну, тогда я понял, что все в порядке. А если бы я понял, что ему все известно и что он играет, я застрелил бы его. Если бы он все знал, он не смог бы сыграть. Он действительно не ожидал увидеть меня живым. Я ненавидел его всю жизнь, потому что он во всем был впереди меня. И в детстве и потом... Даже успел вперед меня понравиться Лан...

Шон говорил быстро, на одном дыхании, видимо боясь, что Уоррел не дослушает его.

"Подлец! Какой подлец!" – с горечью думал Хоанг, все еще не веря тому, что услышал.

– А кто убил Уайта? – спросил Уоррел.

– Динь.

Уоррел непонимающе наморщил лоб.

– Ну, один из нашей группы. Он получал информацию от Лан... от Фам Тху. Я долго не мог выяснить, куда он ходит. Осторожный он был. А потом узнал – в особняк Фам Тху. Ну я и вызвал Уайта на встречу. Но где-то, наверное, ошибся. Динь пошел следом, а я не заметил. И когда мы с Уайтом встретились, он выстрелил сзади. Целился в меня... Уайт упал, а он бросился бежать. Ну, я выстрелил вслед и попал... А вам не сказал, что встречался с Уайтом, потому что, опять же, боялся.

– Неплохо придумано, – помолчав, обронил Уоррел.

– Клянусь вам, я ничего не придумал, господин Браун! – испуганно возразил Шон. – И я могу доказать, что я с вами, а не с ними.

– Интересно, как же?

– Завтра Рекс в двенадцать дня будет в кафе "Виньлой". Хоанг ходил туда в прошлый четверг, но там его вроде бы кто-то узнал. Он не смог переговорить с Рексом и велел отправиться в "Виньлой" мне.

– Вот как? Что ж, неплохо. Иди на встречу. Завтра в кафе будет наш человек.

Хоанг был настолько ошеломлен, что находился в состоянии какого-то оцепенения. Он был потрясен лицемерием, коварством Шона, а еще больше тем, что брат оказался провокатором и убийцей его жены. И только сейчас Хоанг осознал, что случилось непоправимое. Уоррел узнал о завтрашней встрече! Как же Хоанг мог допустить такое? Почему не выстрелил в Шона несколькими минутами раньше? Как смел дать волю чувствам, забыв о главном? Мысль лихорадочно работала в поисках выхода. Что делать? Незаметно уйти, отправиться к Виену? А если не он автор записки? Нет! За одну ночь не убедить сына, что он должен помочь вьетконговцам. Даже с помощью Лан. Пусть Виен и не побежит доносить на отца, но и помогать он не станет. Слишком крутой поворот должен произойти в его взглядах, в сознании... Выход один – застрелить Шона и Уоррела. Пусть не удастся выбраться отсюда живым – Уоррела наверняка страхуют его люди, – но убрать этих двоих нужно во что бы то ни стало. Хоанг нащупал рукоятку пистолета под пиджаком. Потом повернулся к Лан:

– Уходи.

– А вы? – прошептала девушка.

– Никто больше не должен узнать о завтрашней встрече, – ответил Хоанг, вынимая пистолет.

– Я остаюсь с вами, – в шепоте Лан звучала твердость.

Она вытащила из сумочки небольшую книжку и раскрыла ее: в вырезанных страницах лежал дамский браунинг.

– Спасибо тебе, дочка, – Хоанг положил ей руку на плечо. – Но один из нас должен завтра появиться в "Виньлое". Связь с Рексом – у нас его зовут Смелый – нельзя терять. Если со мной что-то случится – пойдешь ты. Смелый будет сидеть за столиком, держать в руках пятипиастровую монету. Найди возможность заговорить с ним. Скажешь ему, что медальон из розового нефрита тебе не успели переправить. Потом все ему объяснишь. Пусть он назовет новое место встречи. В "Виньлое" встречаться опасно. И завтра же разыщешь в Национальном музее служителя по имени Дак. Дядюшка Дак. Расскажешь ему обо всем.

Хоанг сказал девушке пароль и отзыв для связи в Национальном музее и легонько подтолкнул ее к двери:

– Иди.

Хоанг еще раз посмотрел в щель. Уоррел что-то говорил Шону, но Хоанг не стал прислушиваться. Он тихо подкрался к заколоченной ржавыми гвоздями двери, потому что сквозь узкую щель стрелять было нельзя. Подождал несколько секунд, затем взялся за ручку и с силой рванул дверь на себя. С другой стороны ее прикрывала бамбуковая циновка. Хоанг сдернул ее рукой и оказался лицом к лицу с Уоррелом, Шоном и еще каким-то мужчиной, вошедшим в помещение. От неожиданности те замерли.

Но Уоррел моментально пришел в себя.

– Ах, это вы, господин торговец! – злорадно произнес он, выхватывая пистолет.

Его слова потонули в грохоте выстрелов. Хоанг выпустил две пули прямо в грудь Шону, затем выстрелил в Уоррела и в его человека. Но пока Хоанг стрелял в брата, американец успел прыгнуть в сторону и сделать ответный выстрел. Хоанг почувствовал острую боль в правом предплечье. Он перехватил пистолет левой рукой и отпрянул назад, в чулан. Рядом просвистели еще две пули: Уоррел стрелял из-за шкафа, стоявшего в углу комнаты. Хоанг дважды разрядил свой пистолет в то место, где находился Уоррел. Но пули, видимо, не достигли цели.

– Брать живым, – сказал кому-то Уоррел.

Хоанг захлопнул дверь. В комнате послышался топот. Видимо, туда вбегали еще несколько человек. Но никто больше не стрелял и к двери не приближался: боялись выстрелов из чулана.

Хоанг посмотрел на свой восьмизарядный "кобра-33". В нем оставался один патрон. Увидев длинную железную трубу на полу, Хоанг схватил ее, один конец упер в дверь, другой – в противоположный угол. Затем кубарем скатился с лестницы вниз и проскользнул через дыру в заборе во дворик Фыока. Там с браунингом в руках стояла Лан. Она молча показала ему на небольшую калитку в каменной стене. Они пробежали через нее и оказались на соседней улице, рядом с машиной, которую для них оставил Нгок.

– Мы поедем ко мне, – сказала Лан, садясь за руль. – Мамы нет дома.

– Хорошо, – отозвался Хоанг.

Дома Лан промыла рану и перевязала Хоангу руку. И только после этого спросила:

– Удалось?

Хоанг покачал головой:

– Уоррел... Я не попал в него. И он меня видел.

– Что же теперь делать?

– Не знаю. Выход один – поговорить с Виеном. Я все время думал об этом в машине.

– Боюсь, что ничего не выйдет, – Лан грустно улыбнулась. – Может, когда-нибудь Виен поймет... Но для этого нужно время. Одними словами его не переубедить. Здесь нужно что-то... что-то особенное... К тому же и Уоррел видел вас. Он наверняка сообразит, что Виен – ваш единственный шанс. И не спустит с него глаз до тех пор, пока Смелый не появится в "Виньлое".

– Да, да, ты права, дочка, – рассеянно отозвался Хоанг, задумавшись вдруг о чем-то. – Слов для Виена будет мало. И насчет Уоррела ты права. Он догадается... И об этом я думал в машине.

Хоанг резко поднялся с кресла:

– Поехали.

– Куда?

– К Виену.

– Но...

– Поехали, – твердо сказал Хоанг. – Я нашел выход. Нам только нужно опередить Уоррела.

Где-то в глубине души Хоанг все-таки надеялся, что записку написал Виен. Но на всякий случай он продумал еще и запасной вариант.

Через пятнадцать минут они уже находились перед домом, в котором жил Виен.

– Вы уверены, что сможете найти с ним общий язык? – спросила Лан, когда они поднимались по лестнице.

– Мы сделаем это вместе.

– Он не послушает нас.

– Мне уже нечего терять. Иначе Смелого завтра возьмут в "Виньлое".

Хоанг нажал кнопку звонка.

– Отец? – удивленно спросил Виен, открыв дверь. – Лан?

Он отступил в сторону, пропуская поздних гостей. Все трое прошли в комнату. Виен повернулся к отцу. В его глазах сверкнул недобрый огонек, черты лица стали жесткими. В упор глядя на Хоанга, он спросил:

– Что вам нужно в моем доме?

– Виен, как ты разговариваешь с отцом? – возмутилась Лан.

– Подожди, Лан, – чуть мягче произнес Виен. – Я хочу выяснить, что этому человеку нужно от меня. Ты, видимо, не знаешь, что он вьетконговец и что он убил мою мать.

"Кажется, успел, – облегченно подумал Хоанг. – Уоррел еще не звонил".

Он все моментально понял. Не Виен написал ему о встрече Шона с Уоррелом. Письмо подготовили в охранке. А из Виена хотели сделать подсадную утку. Но у них ничего не вышло: Виен не научился лицемерить.

– Ложь! – коротко бросил Хоанг сыну.

– Ложь? – переспросил Виен, прищурившись. – Вы будете отрицать, что вы – вьетконговец? Не надейтесь, я не поверю.

– Нет, этого я отрицать не буду. Но я буду отрицать, что убил Лан.

– Кого? – непонимающе наморщил лоб Виен.

– Настоящее имя твоей матери – Лан, а Фам Тху – псевдоним. В партию мы с ней вступали вместе двадцать лет назад. Так называемым агентом майора Туана она стала по заданию подполья. А убил ее мой брат. Он состоял в нашей группе и оказался провокатором. Я только что застрелил его.

Увидев, что Виен пришел в замешательство, Хоанг решил перейти в атаку.

– Я отвечу на вопрос, что мне нужно в твоем доме, – сказал он. – Но сначала я хочу задать вопрос тебе. Майор Туан дал тебе указание убедить меня в том, что ты сочувствуешь вьетконговцам?

– Какое это имеет значение? – хмуро спросил Виен.

– Да или нет?

– Предположим, – неохотно отозвался Виен.

– Почему же ты не выполнил его приказ?

– Это неважно.

– Неважно так неважно, – согласился Хоанг. – А теперь я скажу, зачем мы с Лан здесь.

Виен медленно повернул голову к Лан:

– И ты... тоже с ним?

– Да, Виен. Я – с коммунистами.

– Значит, он уже успел тебя обработать? – покривился Виен.

– Уже три года я состою в подпольной студенческой группе.

– Та-ак. И что же вы от меня хотите? Судя по этому, – Виен кивком головы указал на перевязанную руку Хоанга, – вы участвовали в какой-то перестрелке. И теперь хотите, чтобы я спрятал вас у себя или помог добраться до какого-нибудь безопасного места: ведь на улице комендантский час. Я угадал?

– Нет, – ответил Хоанг. – Тебе звонил сейчас Уоррел?

– А при чем здесь Уоррел?

– Это он ранил меня.

– Вот оно что! – Виен снова повернулся к Лан: – Значит, ты участвовала в покушении на собственного отца? Кто же после этого убедит меня, что у коммунистов есть что-либо святое?

– Есть, Виен, – сказала Лан. – Родина – вот самое святое, что есть у каждого человека. Во имя родины я стреляла в своего отца. Он – враг моей родины.

Виен саркастически засмеялся:

– Родина, патриотизм... Слова. Пустой звук. Все одинаковы – и вы, и те, против кого вы воюете. Каждый умеет порассуждать о родине, о высоких идеалах. Но когда речь заходит о жизни, каждый выбирает жизнь. И желательно с тугим кошельком.

– Неправда! – воскликнула Лан.

– Неправда? – Виен удивленно поднял брови. – Ну почему же? Вот вы, например. Зачем вы пришли ко мне? Вы боитесь за свою жизнь после неудавшегося покушения. Вы пришли, чтобы я помог вам выжить. Что ж, я сделаю это. Для человека, которого я считал своим отцом... и для девушки, к которой я – чего скрывать? – неравнодушен. В отличие от тебя, Лан, я чту родственные отношения. Я спрячу вас у себя и ничего не скажу Уоррелу. Но завтра мы расстанемся. Навсегда.

– Нам не нужна твоя помощь, Виен, – горячо заговорила Лан, – твоя помощь нужна другому человеку. Его жизнь – в твоих руках.

– Вы хотите, чтобы я еще помог вашим сообщникам? – Виен покачал головой. – Нет, этого я не стану делать. Достаточно того, что я сделаю для вас, хотя это противоречит моим убеждениям и хотя вы – мои враги. Точнее, были ими. Сейчас вы подняли руки, и не в моих правилах добивать людей, молящих о пощаде. Сдавшийся враг вызывает только жалость – не больше.

Хоанг жадно ловил каждое слово сына, не вмешиваясь пока в разговор. Времени оставалось в обрез, и он хотел за эти считанные минуты хоть как-то убедиться, что не напрасно пришел сюда.

– Пойми, Виен... – начала Лан.

– Подожди, дочка, – остановил ее Хоанг и повернулся к сыну: – Мы пришли к тебе не для того, чтобы искать здесь убежища. Лан не нуждается в этом, потому что Уоррел видел только меня. А я...

В прихожей раздался телефонный звонок.

– Не надо подходить к телефону, – сказал Хоанг.

– Не волнуйтесь, – усмехнулся Виен. – Если это Уоррел, я ничего ему не скажу.

– Уоррел позвонит еще раз. И тогда ты ответишь ему, что я у тебя.

В глазах Виена мелькнуло удивление. Лан недоуменно посмотрела на Хоанга.

– Хватит шутить! – резко произнес Виен. – Я же сказал, что вы можете не волноваться за свою жизнь.

– Мне не до шуток, Виен. Уоррел обязательно позвонит еще раз. И ты ему скажешь, что я нахожусь у тебя.

Хоанг уже все обдумал и теперь говорит спокойно, неторопливо, не пытаясь угадать, какие мысли появляются в голове Виена.