Текст книги "Любовь сильнее меча"

Автор книги: Андрей Легостаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 20 страниц)

– Все нормально. – Радхаур отрезал ломоть холодной оленины, плеснул в свою кружку вина из заметно опустевшей бутыли и сел за стол. – Ночь скоро, пора спать ложится. Я лягу снаружи, у порога, ночи пока теплые. Посторожу на всякий случай, вдруг по следу Дапры сюда явятся разбойники.

– Если уж за целый день не явились, то и не явятся, – сказала слегка охмелевшая девушка. – Но поступайте, как знаете, сэр Радхаур.

Граф допил вино, подмигнул другу, оделся, вложил Гурондоль в ножны и вышел на крыльцо.

На улице было великолепно, спать совершенно не хотелось.

Примерно через четверть часа из избушки вышел Ламорак с двумя полными вина глиняными бокалами. Поставил один бокал рядом с другом и тоже растянулся на песке.

– Неужели выгнала? – удивился Радхаур.

– Нет, – серьезно ответил Ламорак, – сам ушел. С тобой ночевать буду.

Радхаур сел на песке и взял бокал с вином.

– Ты пьян?

– Немного, – усмехнулся Ламорак. – Я понимаю о чем ты не спрашиваешь, Радхаур. Но и ты пойми… Я не забыл твои слова… ну, тогда, когда мы с алголианами плыли в Ирландию. Ты рассказывал о шаблоньях…

– Да, я помню, – кивнул друг.

– Вот и у меня сейчас что-то подобное, – задумчиво произнес юный король. – Мне не хочется, чтобы все прекратилось так просто и буднично, как было много раз… Может, я глупости говорю, но мне хочется слушать ее. Или просто молча сидеть с ней, взяв за руку… Мне трудно объяснить, со мной впервые такое происходит. Ты наверное, смеешься надо мной…

– Ничуть, – серьезно сказал Радхаур. – О, как я понимаю тебя!

Какое-то время они молчали.

– Знаешь, – неожиданно признался Ламорак, – мне даже хочется, чтобы сюда пришли разбойники. Я показал бы ей, как владею мечом.

Радхаур лишь улыбнулся, но ничего не сказал.

– Помнишь, – улегшись на песок и положив руки под голову, произнес Ламорак, – незадолго до того, как мы поехали в драконову страну, я говорил, что на моем пути попадались пока что только девки. Так вот, мне кажется, что я впервые в жизни встретил женщину, о которой мечтал.

– Спи, – сказал Радхаур, – завтра рано вставать и далеко идти.

Следов вчерашних туч в небе не было и в помине, дорога оказалась достаточно широкой. Они вышли почти с рассветом, набив дорожные сумки остатками оленины.

Сперва Дапра немного стеснялась, что вчера захмелела и не очень хорошо помнит, чем закончился вечер, но Ламорак проявил удививший Радхаура такт, и вскоре девушка вновь веселым голоском рассказывала одну из своих многочисленных историй. Лук нес Радхаур, готовый в любой момент выстрелить в выскочившего на дорогу хищника. Или разбойника.

Но увлеченный очередной историей девушки, не заметил главного.

Совершенно внезапно они оказались окружены – четверо всадников, выскочивших из придорожных кустов преградили путь; словно из-под земли сзади появились четверо пеших. Все были вооружены мечами или топорами, заросшие от шеи до ушей лица не вызывали ни малейших симпатий.

Один из конников рассмеялся, Дапра прижалась к Ламораку, Радхаур положил руку на Гурондоль, собираясь выхватить его мгновенно при первой же необходимости.

– Вы двое, – сказал тот, что смеялся, указывая на рыцарей, – можете идти с миром. Вы нам не нужны. А эта милашка пойдет с нами.

– Уходите, Ламорак, – прошептала Дапра. – Вам с ними не справится. Это те самые разбойники, что хотели меня изнасиловать и требовали выкуп. Уходите, раз они отпускают вас, спаситесь хоть вы!

– Как ты могла подумать про нас такое, Дапра?! – гневно воскликнул Ламорак, на щеках которого вспыхнул румянец обиды. – Да, Радхаур? – и посмотрел на друга. – Прикрой мне спину. – Он выхватил меч и повернулся к конникам:

– Покажите, что вы способны сражаться с рыцарями, а не только с беззащитными девушками, смрадные псы!

Радхаур сунул лук, чтобы не мешал, Дапре и выхватил меч из ножен. Скидывать мешок с торсом Алвисида не было времени, да и Радхаур посчитал, что в самый решающий момент тот придаст ему силы.

Четверо пеших кинулись в бой, занося над головами тяжелые топоры. Один, тот что с длинным мечом, еще на бегу был пронзен ловким броском кинжала, в брюхо второго негодяя впился Гурондоль, когда разбойник еще не успел нанести удар.

Радхаур не видел, что там за спиной, слышал лишь конское ржанье и испуганный вскрик девушки, но знал – ему скорее надо расправиться со своими противниками, чтобы помочь Ламораку сражаться против всадников.

Он ловко увернулся от взмаха топора – металл просвистел мимо и Радхаур с ужасом подумал, что топор может задеть девушку, одновременно заметив, что четвертый разбойник замешкался, споткнувшись о труп своего товарища, у которого в горле торчал графский кинжал.

Разбойник, увлеченный массой топорища, чуть подался полусогнувшись вперед и Радхаур мгновенным взмахом опустил меч, словно палач жертве, точнешеньки на шею. Волшебный клинок, словно пройдя сквозь гнилой огурец шею разбойника, отделил голову от туловища. Радхаур поморщился от брызг крови на одежду (хотя давно уже должен был привыкнуть) и повернулся к последнему противнику, слыша за спиной ржание коней.

Последний пеший разбойник, словно не замечая гибели товарищей, набросился на Радхаура.

Графский меч, парируя удар, рассек топорище, отделив массивный острозаточенный кусок железа от рукояти. Радхаур невольно вжал голову в плечи, не зная куда понесет шальная сила топор; разбойник словно хотел проследить за неуправляемым снарядом глазами. Радхаур опомнился быстрее и последний враг упал, пронзенный в грудь верным Гурондолем. Мимо пронесся обезумевший конь без седока

Радхаур мгновенно обернулся к Ламораку. Со своими он управился за считанные секунды, но и один из противников Ламорака уже лежал мертвым у дороги, поломав ветви кустарника и заливая песок кровью. В груди его торчал кинжал Ламорака. У правой обочины дороги из-под упавшей лошади пытался выбраться неудачно зацепившийся за стремя и не успевший спрыгнуть разбойник.

С разворота Радхаур рубанул по ногам ближайшего коня – на котором сидел смеявшийся разбойник, видимо, главарь. Граф отступил на шаг, чтобы не попасть под падающую тушу. В этот момент четвертый разбойник был стащен Ламораком с коня и еще не успев упасть, пронзен Неустрашимым.

Главарь разбойников, оставшись в одиночестве, выхватил левой рукой из-за пояса кинжал, в правой он вытягивал меч, не подпуская врагов близко.

– Посмотри, Ламорак, какой у него дрянной меч, – усмехнулся граф. – С таким только дрова рубить.

– Проси пощады, мерзавец! – произнес Ламорак. – У девушки проси, за все, что ты сотворил. Может и не убьем, хотя ничего, кроме виселицы ты не заслуживаешь.

– Попробуй убей! – выкрикнул разбойник и с каким-то безумным взглядом бросился на Ламорака.

Сегонтиумец легко парировал сумасшедший выпад и ловким движением вонзил свой клинок в грудь врага. Выдернул меч и вытер о штаны разбойника.

Затем повернулся к Дапре. На дороге валялся лишь лук со стрелами.

– Черт возьми! – не сдержался Ламорак. – Вот дуреха, бросилась в лес от страха!

– Она – женщина. Что ты хочешь? Чтобы она из лука стреляла?

– Нет, но…

– А-а, – несколько разочарованно протянул Радхаур. – Расстроился, что больше ее не увидишь… А говорил, что приятно и лишь за руку держаться.

– Послушай, Радхаур… – в голосе юного короля прогремела настоящая злость.

Граф посмотрел на друга, повернулся к лесу, приложил ко рту с двух сторон ладони вроде рупора и что есть сил прокричал:

– Дапра! Дапра! Возвращайся! Все хорошо!

– Надо идти искать ее, – сказал Ламорак, успокоившись. – Хоть она и дочь лесника, одной, наверно, страшно…

– Иди вправо от дороги, – решил Радхаур. – Я пойду влево. И кричим. Но не уходи от дороги более чем на сто шагов. Я не хочу еще и тебя искать в этом лесу.

– Дапра! – разносилось, казалось, по всему лесу.

Безрезультатно.

Радхаур вернулся на дорогу и от удивления аж свистнул. С другой стороны появился Ламорак.

– Что здесь происходит, Радхаур?

– Сам видишь – колдовство какое-то, – растерянно ответил граф, отряхивая куртку на которой вместо крови убитого была какая-то зеленая дрянь. – И у нас с тобой ни одной царапины – это против восьми-то! Кстати, как твоя нога?

– Нормально, – лаконично ответил Ламорак.

Тела погибших разбойников на их глазах превращались в деревья – срубленные, преграждающие дорогу сучковатые стволы. Ноги сливались в стволу, руки растопыривались в толстые ветви, волосы превращались в кроны.

Хм, – только и произнес Радхаур. – Дай попить, Ламорак.

Друг, не менее потрясенный, отстегнул от пояса флягу и протянул графу. Тот отхлебнул.

– Черт, ты вместо воды вина налил!

– Ага, не оставлять же там было. Дай и я хлебну. Никогда о таком не слышал…

В самом дальнем стволе позади торчал графский кинжал.

Радхаур миновал упавшие деревья, обойдя их через лес, и выдернул свой кинжал из недавно бывшего разбойником дерева.

– Надо уходить отсюда, – вернувшись тем же путем к другу, сказал Радхаур.

– А Дапра?

– Что ты предлагаешь? Сидеть здесь, пока она вдруг не соизволит явиться? Вполне вероятно, что она уже далеко отсюда и мчится от страха еще дальше. К какому-нибудь другому тайнику своего отца, чтобы там отсидеться.

– Да, – со вздохом согласился Ламорак. – Пойдем, не торчать же среди этих странных деревьев, бывших разбойниками. Вдруг лес снова взбесится и дорога опять пропадет. Лучше уж по ней идти, чем опять прорубаться через кусты.

– Неизвестно еще куда она приведет. Но и другой у нас нет, вперед!

Примерно через милю от места сражения с разбойниками, после смерти превратившимися в деревья, дорога резко поворачивала вправо.

За поворотом стояли два красивых сильных коня в богатой упряжи – белый без пятнышка и черный, с длинной расчесанной гривой.

Стоя между коней, за поводья их держал маленький лесной человечек. Может, тот самый, а может и другой – кто их разберет, но был он одет в ладно сидевший на толстячке дорогой костюм, а на боку красовался миниатюрный меч.

– Дрбздун, это ты? – удивился Ламорак.

– Мое имя – Дрбрун, – напыжившись, сказал вчерашний пленник. – Мне поручено передать вам, ваше величество король Сегонтиума Ламорак и сэр Радхаур, что вы удостоены великой чести – вас приглашают в королевский дворец драконовой страны. Эти кони предназначены вам в подарок. Садитесь.

Друзья переглянулись.

– И как далеко отсюда этот дворец повелителя драконов?

– Недалеко, – уклончиво ответил лесовик. – Садитесь, вас ждут.

– А если мы откажемся? – с усмешкой спросил Ламорак.

– От таких предложений не отказываются, – напыщенно провозгласил Дрбрун. – В крайнем случае – пойдете пешком. Но все дороги ведут в королевский дворец.

– Поехали, – решительно сказал Радхаур. – Негоже отказываться от предложения короля драконов.

Он подошел к воронному коню и легко взлетел в седло. Лесовик тут же передал ему поводья. Ламорак последовал примеру друга.

– А ты… Дрбрун, – Радхаур старательно произнес трудное имя, – на чем поедешь?

– Обо мне не беспокойтесь, – улыбнулся лесовик. – Мы люди маленькие, мы тропками быстрее доберемся.

Он помахал на прощание рукой и юркнул в лес.

Ламорак лишь покачал головой, глядя ему в след.

– Что ж, поехали к повелителю драконов, – наконец сказал он, разворачивая коня. – Посмотрим, правда ли у него три головы…

Ехать пришлось совсем недалеко – дорога снова повернула вправо, лес расступался и они издалека увидели огромное несколько мрачноватое здание, достойное называться королевским дворцом. Правда, с военной точки зрения его никак не назовешь неприступным – ни высоких крепостных стен, ни рвов с подъемными мостами, ни высокого донжона, лишь башни по углам, скорее для украшения, чем для защиты. Но и кому нападать на дворец, хозяин которого повелевает драконами?

Вдали, за дворцом, рыцари заметили несколько круживших в небе драконов, потом воздушные твари скрылись из виду.

– Странно, никто нас не встречает, – несколько разочарованно произнес Ламорак, подъехав к широченной парадной лестнице. – Что делать-то будем?

– Идем сами, – сказал Радхаур, спрыгивая с коня и посматривая куда бы его привязать. – Сейчас мы гости и хозяину решать, как нас принимать. Идем.

Они оставили коней прямо у лестницы и подошли к высоченным резным дверям черного дерева, которые сами распахнулись перед ними.

– Идем, – еще раз решительно повторил Радхаур и они перешагнули порог казалось пустынного дворца.

На встречу им бросился маленький дракончик.

– Малыш! – радостно воскликнул Ламорак, протягивая навстречу руки. – Смотри, Радхаур, наш дракончик – живой и веселый!

Дракончик прыгнул Ламораку на руки и довольно обмусолил его лицо шершавым языком.

Радхаур подавил в душе некую обиду – ведь вез-то сюда раненого дракошу он, а не Ламорак. Правда, когда они пробирались потом по лесу, Ламорак нес его чаще, кормил его на привалах и разговаривал с ним, словно с разумным существом.

И пусть. Радхаур приехал в этот странный край не для этого, у него за плечами драгоценная реликвия и он обязан выбраться отсюда. Обязан.

Они шли по анфиладе пустых гулких залов, свет в которые проникал через высокие окна, пока не попали в большой светлый зал, в центре которого стоял стол с золотой посудой, хрустальными графинами, полными вина, и блюдами, со всевозможной снедью. В торце стола высился пустой сейчас трон. С двух сторон было поставлено по креслу. И ни одной живой души вокруг. Кроме дракончика, конечно.

– Черт, – пробормотал Ламорак, – от вида этих яств аппетит прорезался. Но не удобно как-то без хозяина.

– Трон стоит обыкновенный, – заметил Радхаур. – Значит не так и велик повелитель драконов, как говорится в легендах. И голов, у него скорее всего, не три…

– Что ж, так и будем стоять? – сглотнул слюну сегонтиумец. – Пойдем, что ли, у окна подождем.

– Прошу к столу, благородные рыцари, король Ламорак и сэр Радхаур, – раздался от двери в дальнем конце зала громкий женский голос. – Вы – первые рыцари за последние лет сто, кто удостоился чести переступить порог этого дворца.

Друзья резко обернулись на голос.

– Дапра! – воскликнули они разом.

Девушку было почти не узнать – дорогое изысканное платье, украшенное бриллиантами, тщательно уложенные волосы, увенчанные диадемой, живо напомнившей друзьям ту, что охраняло подземное чудовище в лабиринтах под Большим Холмом. Вчерашняя испуганная беглянка предстала пред ним, блистая красотой и величием.

– Повелительница драконовой страны, – улыбнулась она, проходя к своему трону. – Ламорак, садись справа от меня. А ты – Радхаур, сюда.

Друзья словно превратились в деревянные столбы, от удивления не в силах двинуться с места.

– Я долго буду вас упрашивать? – деланно капризно возмутилась королева драконов. – Радхаур, снимайте свой мешок и садитесь. Вы же голодны, с рассвета на ногах.

– Дапра, как все это понимать? – спросил Ламорак, преодолев оцепенение, и пройдя к предложенному стулу.

– Налейте мне вина, – сказала королева, улыбнувшись ему. – Вы невежливо обращаетесь ко мне, но я разрешаю вам это за мое чудесное спасение.

Радхауру стало чуть неловко – сама повелительница драконов кормила его вчера щучьей похлебкой.

– Но ведь говорили, что повелитель драконов – старый мужчина с тремя головами, из которых правая – змеиная, а левая…

Дапра рассмеялась.

– До чего лжива людская молва. Мой отец был красив и статен. Хотя возможно, для кого-то он и мог принять такой облик, чтобы напугать…

– И ты можешь? – неожиданно для себя спросил Радхаур.

Она ласково улыбнулась.

– Я – нет. Моя мать была обычной женщиной, дочерью лесника, – заметив скептическую улыбку Радхаура, она добавила:

– Это правда. Только я свою мать ни разу не видела, она умерла при родах. Меня выкормил отец драконьим молоком.

– Дапра… – Ламорак хотел что-то спросить, но смутился. – Вас так называть, ваше величество?

– Ламорак – ты сам король. Зови меня просто Дапра, это моя настоящее имя, так нарек меня отец.

– А… где он сейчас?

Она уставилась в золотой бокал, полный прозрачного вина.

– Он погиб четыре года назад, – ответила девушка. – Только не спрашивайте меня – как.

– Мы не о чем и не спрашиваем, – встрял Радхаур. – Ты здесь хозяйка, мы – лишь скромные гости.

– Давайте выпьем за вас, – предложила Дапра. – Никто еще из рыцарей, кроме сэра Аселена, но это было так давно, не был здесь. И это очень огорчало моего отца.

– Почему же тогда он жил уединенно? – не сдержался Ламорак. – У тебя во дворце что, совсем нет людей? Но ведь скучно же… поговорить не с кем!

– Почему скучно? – удивилась Дапра. – Я говорю с драконами на их языке, вхожу в лес и говорю с деревьями – они тоже имеют душу… Лес полон обитателей, их не меньше, чем в ваших городах.

– Так почему тогда вы ждали рыцаря?

Она пригубила вино, поставила кубок на стол и медленно стала говорить:

– Драконы, не смотря на свою силу, – мягкие и добрые существа, их легко обмануть, их легко погубить хитростью, их легко приручить и послать на погибель, ради низменных целей. Только в этой стране они живут в безопасности, но они не могут жить здесь всегда, к сожалению. Но здесь они выращивают детенышей. И я должна заботится о них…

Она помолчала, друзья не торопили.

– Три качества недопустимы в рыцаре: трусость, жадность, подлость. Там, на развилке, очень мало кто отваживается ехать по темной тропе со скелетами на деревьях. Большинство сворачивают на светлую… Их кости и украшают темную тропу. Но из тех же, кто свернул на темную, никто не удержался, чтобы не набрать в реке алмазов. А если проезжал мимо, то покупался на другие ловушки…

– Скажи, Дапра, – спросил Радхаур, – а эти сегодняшние разбойники, это…

– Вы показали свое благородство, не бросив раненого драконового детеныша в дремучем лесу. Когда вам самим было почти ничего есть и пить, вы делились с ним. Но… чтобы пригласить вас сюда, я должна была убедиться в вас лично. Вдруг вы надругались бы над беззащитной дочерью лесника…

– Да как ты… – начал было Ламорак, но Радхаур жестом остановил друга.

– А почему тебе так нужно было пригласить нас сюда? – спросил граф.

– Потому… – начала было Дапра, но передумала. – Я ничего не буду объяснять. – Она посмотрела на сегонтиумца и серьезно-торжественно сказала:

– Ламорак, я хочу чтобы ты взял меня в жены и правил драконовой страной.

– Я люблю ее, Уррий, – сказал Ламорак другу. – Я действительно люблю ее.

Они стояли на огромном балконе, опершись оперила, любуясь предзакатным небом. Повелительница драконов просила подождать ее здесь, чтобы отправиться на прогулку – она хотела показать свои владения, в том числе волшебное болото, где дожидались в теплом торфе своего часа тысячи драконьих яиц над которыми реяли будущие матери.

– Ты хочешь согласиться и остаться здесь? – спросил Радхаур, стараясь чтобы голос звучал как можно равнодушнее. Для себя он уже решил, что одобрит любое решение друга.

– Нет, – задумчиво ответил Ламорак. – Я должен вернуться домой. Но я возьму ее с собой.

– Я не могу бросить свою страну, драконы погибнут без повелителя, – раздался взволнованный голос Дапры.

Ламорак резко повернулся.

– Ты подслушивала?

– Нет, я только подошла и слышала лишь последнюю фразу. Я не могу последовать за тобой, Ламорак. Я прошу тебя остаться здесь. Я полюбила тебя.

Оба рыцари знали, что это правда.

Ламорак закрыл ладонями лицо, через мгновения провел ими вниз, словно омывался, и посмотрел на повелительницу драконьей страны.

– Если скажу, что не могу остаться здесь, – хрипло спросил король Сегонтиума, – ты отпустишь нас?

– Конечно, – чуть дрогнувшим голосом сказала девушка. – Вы гости, а не пленники. Вы можете отправляться домой хоть сейчас…

– Ты поверишь, что я вернусь через полгода, Дапра? – пылко воскликнул Ламорак. – Потом я изредка буду уезжать. Я – король, я не могу навсегда бросить свое хоть небольшое, не королевство. У меня больше нет братьев… Но я буду хранить верность тебе.

– Завтра я провожу вас до часовни сэра Аселена, – счастливо произнесла Дапра. – Но сегодня мы еще погуляем.

Она щелкнула пальцами и откуда-то сверху на балкон спустились три дракона, размером чуть больше лошади. На них красовались удобные седла.

– Я покажу вам такое, что вы не сможете забыть, – пообещала королева волшебного края, усаживаясь на белого-белого дракона.

Глава седьмая. КРАСНЫЙ ДРАКОН

« Как хорошо, что некого винить,

Как хорошо, что ты никем не связан,

Как хорошо, что до смерти любить

Тебя никто на свете не обязан.»

Иосиф Бродский

Когда все получается, пусть даже в задаче, решение которой абсолютно никому не нужно, не замечаешь – ночь ли, день на дворе; время утекает, как вода в реке. Конечно, Иглангер бы, например, шутя справился с этой задачкой, да еще посмеялся бы над младшим братом, кончай, мол, ерундой заниматься…

Но если не заниматься хотя бы такой ерундой, можно с ума сойти, как чуть не сошел Игл там, у Рэдвэлла, все дни проводя, любуясь невзрачным ручьем.

Берангер ушел в пустыню и до сих пор не вернулся, хотя уже пора бы. Игл тоже там – Линксангеру же вызова нет и нет. Оба брата свалили на него своих красоток – одна другой не лучше: варлачка Берангера и девчонка Иглангера. С ума братья посходили, нет, чтобы нормальных баб найти…

А чего ж он сам не нашел до сих пор?

Линксангер встал с деревянного стула с прямой спинкой и потянулся. Приоткрыл шторку над котлом с магической смесью, вытянул над нею руку. Вспышка ядовито-желтого пара мгновенно рассеялась и колдун заглянул в котел. В лагере короля Этварда, под чужим именем путешествующем по Тевтонии, почти все спали – значит, Радхаур еще не вернулся. Из шатра вышла девушка, та самая, что напомнила Иглу его первую любовь. Самая смешное, что и имя у них одинаковое… Линксангер невольно залюбовался девушкой. Да, с ней можно прожить всю жизнь, не возжелая больше никого.

Почувствовав, что в груди бешено колотится сердце, гулко отдаваясь в висках, Линксангер захлопнул шторку и прошел на место к столу для магических изысканий.

Так, что у нас теперь?..

Дверь осторожно приоткрылась, колдун второго тайлора раздраженно обернулся на скрип.

– Что надо?!

В лабораторию вошел старый слуга, помнивший еще отца братьев.

– Ваше сиятельство, завтрак подан. Госпожи ждут вас.

Герцог поморщился – госпожи! Если Рогнеда – принцесса, то Крафф – варлачка, причем даже не дочь старейшины, а просто обозная шлюха. Чем она приглянулась так Беру? Без легкого презрения Линксангер не мог на нее смотреть, хотя относился к происходящему значительно мягче, чем Игл – тот варлачку вообще не терпел. И с Рогнедой обычно мирная покладистая Крафф уживалась плохо.

Дней десять назад умерла няня принцессы – от внутряной опухоли. Если б Линксангер знал об этом, он запросто вылечил бы толстуху, но ведь та, по привычке, на боли никогда не жаловалась. А Рогнеда теперь переживает, даже кажется, еще больше похудела от слез… А потом Игл спросит с него.

Да провалилось бы все к безднам космическим!

– Скажи им – пусть завтракают одни, – приказал герцог. – Я занят. Возможно, и на обед не приду.

– Подать вам завтрак сюда?

– Нет, не хочу. Иди. Хотя, постой… Пусть поласковее обходятся с женщинами. О любом происшествии с ними – самом незначительном, вроде укола булавкой – немедленно докладывать мне лично. Все, иди.

Герцог снова встал со стула, чтобы сосредоточиться. Опять подошел к магическому котлу, открыл шторку, всмотрелся, направляя изображение толстой ручкой котла. Юный бриттский король помогал взлезть на коня прекрасной Марьян. Вот уже несколько последних дней по утрам он учит ее верховой езде.

Линксангер вздохнул и закрыл шторку.

Поставил ногу на стол и задумался – надоело ему все. Все надоело… Надоело все… Но никуда не денешься. Пришел бы скорее вызов от Сил Космических, уйти в проклятую пустыню и не вернуться… Это был бы лучший выход.

Он давно наложил бы на себя руки, но магу, получившему даже начальный тайлор, это уже не под силу, увы. Надо жить. Для чего? Нет ответа. Хотя… Ради того только, чтобы отомстить убийце Вольфа… Графу Маридунскому, Радхауру, Наследнику Алвисида, который сейчас где-то совсем рядом отсюда, в драконьей стране…

Дверь снова приоткрылась.

– Я же сказал – мне не нужен завтрак! – раздраженно бросил Линксангер.

– Ваше сиятельство, я не завтрак принес, вы сами велели докладывать обо всем случившемся с госпожами.

– Что там еще произошло? И с кем из них именно?

– С обоими, ваше сиятельство, – поклонился слуга. – Они поссорились во время завтрака, и сейчас прямо в обеденном зале дерутся, рискуя вырвать друг другу волосы…

Линксангер выругался. Только этого не хватало.

– Идем! – он вышел из лаборатории и уверенно направился к лестнице.

В душе его нарастала злость, хотя он еще даже не представлял, какое зрелище откроется его взгляду – он-то полагал, что смешное и пустяковое, по-женски вздорное.

Ничего смешного в происходящем не было, то что он увидел в обеденном зале оказалось жалким и жутким сразу.

Крафф с задранными юбками, нелепо и неприятно растопырив ноги валялась на полу, на ней сидела фурия, ничуть не похожая не прежнюю бледную девушку с золотистыми волосами. Лицо Рогнеды было расцарапанным, волосы спутаны, тонкое платье разорвано на груди, так что болтались лохмотья ткани, глаза горели яростным огнем, на кулачки она наматывал жесткие волосы Крафф.

– Пусти меня, дрянь Иглангеровская, ему бороду ночью выдирай!

– Сама ты дрянь!!! Я в постель к мужчине не лягу без законного брака, в отличье от тебя, тварь варлачья! Вонючка, тьфу.

– Ах ты… сука!…

Линксангер посмотрел на четверых слуг, стоявших поодаль у стены и не предпринимавших никаких попыток разнять дерущихся. В замке Линксангера женщин не было – не уживались они здесь. Все немногочисленные воины и слуги замка были пожилыми мужчинами, живущими здесь давно, прекрасно помнивших мать братьев и не желавших даже думать о семейном очаге. Похожая картина наблюдалась и в Бервуде, и в Иглвуде.

– Из-за чего они сцепились? – спросил Линксангер.

– Мы не слушали их разговора, – ответил слуга. – Как только началась ссора я поспешил за вами.

Крафф умудрилась извернуться и сбросить с себя принцессу. Как заправские бойцы обе мгновенно вскочили на ноги.

– Разойдитесь! – встал было между ними Линксангер.

Крафф дотянулась до стоявшего на столе канделябра и со всей силы врезала по герцогу. Тот едва успел прикрыться рукой, не то тяжелый металл просто размозжил бы ему голову. Он отступил. По ушибленной руке разливалась боль.

Женщины даже не обратили на него внимания, если бы они владели бы магией, то на месте замка сейчас бы уже тлели раскаленные останки камней – настолько велика была их ненависть друг к другу.

Из-за чего, что они не поделили? Линксангер ума не мог приложить.

Да разве ж женщины руководствуются разумом? Скорее всего тоска, безделье, плохое настроение нашли выход в беспричинной вспышке ярости.

Проще всего было бы вылить на них небольшую магическую тучку ледяной воды, чтобы успокоились, но герцог не был уверен, что это приведет к нужному результату. Тем более, что гнев все более охватывал его самого. Гнев и страх, что к приезду братьев их возлюбленные предстанут сплошь оцарапанные, с синяками и вырванными волосами (в это мгновенье он даже не задумался, что царапины-то с синяками вылечит даже не особо затрудняясь).

– Прекратите! – что есть силы прокричал он, вкладывая в свои слова заклинание внушения.

Но даже это не помогло – Крафф визжала от боли, поскольку Рогнеда вновь тащила ее за волосы. Правой рукой варлачка пыталась нанести удар канделябром, но противница умудрялась все время уворачиваться.

– Ну, хватит, – процедил сквозь зубы Линксангер протянул к женщинам руки, с пальцев сорвались магические искры.

Он медленно произносил заклинание очарования; при первых словах женщины словно по команде повернулись к нему, ярость исчезала из их глаз, руки послушно опустились.

Когда он закончил, они обе мягко улеглись прямо на пол и закрыли глаза, окунувшись в магический сон.

– Сразу надо было так поступить! – в сердцах воскликнул Линксангер.

Заклинание было не очень сильным – они обе проснуться от поцелуя мужчины, а до тех пор не будут донимать хозяина замка. Он был уверен, что никто из обитателей замка даже не подумает поцеловать спящих женщин.

Линксангер подошел к столу и налил в свободный кубок вина. Выпил медленным глотками, пытаясь успокоиться. Получалось плохо. Вид разлохмаченных женщин будил в нем неприятное раздражение.

Он вновь протянул над ними руки и закрыл глаза, сосредотачиваясь; губы прошептали заклинание.

Чудесным образом на лицах зачарованных женщин исчезли царапины и ссадины, словно незримый гребень прошелся по их волосам, платья приняли прежний вид, словно и не рвались несколько минут назад.

Слуги по-прежнему молча-отстранено стояли вдоль стены.

– Отнесите их по спальням, – приказал герцог. – До приезда Бера и Игла им больше не надо ни завтраков, ни обедов. Будут спать.

В столовую ворвался Дайрон – воин Берангера, приставленный средним братом к своей возлюбленной. Дайрон был силен и опытен – возможно лучший из отряда Бера. Не пожалел Бер охранника для своей варлачки, в отличие от Игла, который привез свою девчонку Линксангеру и уехал, полностью полагаясь на брата.

Лицо охранника было встревоженным и немного глуповатым спросонья. Он вопросительно уставился на герцога.

Линксангер усмехнулся:

– Спишь, когда твоей госпоже нужна помощь? Они разодрались, пришлось на обоих наложить заклятие. Бер приедет и разбудит. Отнеси ее в спальню и до приезда Берангера можешь спать вволю…

Дайрон молча поклонился брату господина, подошел к Крафф и легко поднял довольно упитанное тело возлюбленной сюзерена. Лицо его приняло хмурый вид. Он еще не решил как ко всему этому относится и что скажет герцог Берангер. Впрочем, до него быстро дошло, что объясняться будет не он, а Линксангер. Но теперь-то Дайрон ни на шаг не отойдет от покоев госпожи, даже пищу принимать будет там. И никакого вина – хватит вчерашнего…

Линксангер посмотрел вслед Дайрону, которого слегка покачивало от тяжести варлачки, взглянул как двое слуг поднимают Рогнеду, повернулся и отправился обратно в лабораторию, в полной уверенности, что слова его будут исполнены в точности.

Внутри герцога все бушевало, и он никак не мог понять – почему? Ведь вроде решил возникшую проблему просто и изящно.

Колдун вошел к себе и захлопнул дверь. Раздался громкий звук, Линксангер поморщился – он не любил, когда хлопали двери.

Он прошел к столу, посидел несколько минут, тупо глядя на магические причиндалы и неожиданно понял, что задачка, над которой он бился всю ночь, его больше не интересует. Вообще.

Линксангер подумал, что голоден, что не спал. Но ему ничего не хотелось – ни есть, ни спать, ничего. Ну может, малую толику вина. Или большую…