Текст книги "Танки идут на Берлин"

Автор книги: Андрей Гетман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 31 страниц)

До Ханино наша дивизия следовала за 154-й стрелковой, после чего в соответствии с планом командования группы обогнала ее. Пехота с дивизионом гвардейских минометов далее двинулась через Юрово, Алексеевское и Ильинку к Пучково, Некрасово, а мы – несколько левее – в район между последним населенным пунктом и лесом к западу от Секиотово. Там близко проходило шоссе, вдоль которого нам и предстояло действовать, поддерживая атаку пехоты. Одновременно 31-я кавалерийская дивизия выдвигалась в свой исходный район – Тинино, Пучково.

Таким образом, к исходу 20 декабря войска подвижной группы достигли лесного массива на ближних подступах к Калуге. До начала наступления оставалось несколько часов. Они почти целиком ушли на технический осмотр боевых машин и дозаправку горючим. Поэтому отдых был коротким, особенно для командного состава. Хотя командирам частей и подразделений, всем экипажам задача была ясна, все же каждый из них отдыху предпочел последнюю проверку готовности к атаке.

Наступило 21 декабря. 6 часов, еще темно. И вдруг все озаряется вспышками орудийных залпов. Воздух заполнен гулом снарядов. Это началась наша артиллерийская подготовка. Она длилась всего лишь несколько минут и завершилась залпом гвардейских минометов. Огненные «кометы» ударили точно по позициям противника на северном берегу Оки вблизи моста и спичечной фабрики.

Залп «катюш» – сигнал атаки. Выполняя поставленную задачу, наши боевые машины ринулись вперед, действуя в качестве танков непосредственной поддержки пехоты. Наступая в боевых порядках 154-й стрелковой дивизии, они вместе с ней атаковали врага в направлении железнодорожного вокзала. Часть их поддерживала наши мотострелковые подразделения, атаковавшие соседнюю окраину Калуги, а также конников 31-й кавдивизии, имевших задачу прорваться в центр города.

Прошло всего лишь 20 минут после начала атаки, а наши части уже приближались к берегу Оки. В этот момент на позиции врага в районе железной дороги, ведущей в сторону Москвы, обрушился второй уничтожающий удар гвардейских минометов. Наша артиллерия вслед за этим открыла огонь по вражеским огневым точкам на северном берегу.

Вот уже атакующие танки достигли реки. Артиллерия и минометы теперь били севернее и западнее. Туда же, на позиции противника, направили огонь наши пулеметы и минометы, заранее выставленные к северу от Пучкова и Некрасова. А в это время танки, подойдя к самому берегу, сильным огнем с места обеспечивали форсирование реки пехотой. Первым переправился через Оку и ворвался в город батальон капитана С. В. Трефилова из 112-го мотострелкового полка нашей дивизии. За ним при поддержке танков вступили в Калугу и остальные подразделения этого полка, а также полк 154-й стрелковой дивизии.

Гитлеровцы бросили в бой все имевшиеся у них в городе силы. Вражеская артиллерия и минометы, установленные на возвышенности в районе бывшего монастыря, обрушили сильный огонь на передовые части атакующих. В город был переброшен охранный полк, контратаковавший нас во фланг. Ему удалось потеснить стрелковые подразделения, но он оказался бессилен против наших танков.

Фашистское командование не на шутку встревожилось. Об этом можно судить, например, по следующей записи, сделанной 21 декабря 1941 г. начальником немецкого генерального штаба сухопутных войск генералом Гальдером: «Критическое положение в районе южнее Калуги. На этом участке противник ворвался в город. Отбросить его удалось только после подхода охранного полка. Но в Калуге еще до сих пор находятся танки противника… Гудериан, по-видимому, совершенно перестал владеть собой…»[16]16
  Generaloberst Halder. Kriegstagebuch, Bd. III. Stuttgart, 1963, Aufreichnung von 21.XII 1941.


[Закрыть].

И было от чего. Из-за потери Калуги рушился план противника удержаться на рубеже Оки. А лично Гудериану это определенно сулило немилость Гитлера, требовавшего ни при каких условиях не отходить дальше этой реки. Такие незавидные перспективы вынудили командующего вражеской 2-й танковой армией принимать пожарные меры в районе Калуги. Это обусловило длительность и крайнюю напряженность боев за город.

Положение в районе Калуги продолжало обостряться. Сначала оно, казалось, изменилось в пользу гитлеровцев. Вслед за охранным полком сюда начали подходить части немецкой 20-й танковой дивизии, спешно перебрасываемой из района Малоярославца. Но и командующий подвижной группой генерал В. С. Попов ввел в бой свой резерв – 510-й стрелковый полк 154-й стрелковой дивизии. Последнему вместе с танковым полком и разведывательным батальоном 112-й танковой дивизии при поддержке артиллерии удалось сорвать предпринятую противником попытку окружения наших атакующих частей.

Обстановка накалялась. Уличные бои принимали все более ожесточенный характер. Враг сосредоточил авиацию и эшелонами по 10–15 самолетов с малых высот бомбил и обстреливал наши части, особенно в районе пригородной дороги Алексеевское – Крутые Верхи – Большие Козлы. Нажим гитлеровцев резко усилился после подхода главных сил 20-й танковой дивизии, а также ряда отдельных частей, стянутых сюда для удержания Калуги. На их стороне оказалось теперь явное превосходство сил.

С утра 23 декабря противник начал с новой силой контратаковать как в самом городе, так и на подступах к нему. В тот день ему удалось потеснить наши части и в ночь на 24 декабря занять расположенные на флангах населенные пункты Пучково, Тинино, Ромоданово. Создалась угроза окружения. По приказу генерала Попова против врага, захватившего Пучково и Тинино, был брошен 437-й стрелковый полк, а в район Ромоданово – часть сил нашей дивизии.

Завязались тяжелые бои. Они длились почти весь день и завершились разгромом противника на обоих наших флангах. В эти напряженные дни с особой силой сказались мужество и героизм наших воинов. Пример доблести и величайшей стойкости показывали коммунисты. Они были в первых рядах и в момент атаки, и тогда, когда наступал враг. Память бережно хранит множество таких примеров.

Вот один из них. Когда контратакующий противник прорвался к деревне Зябки, там ему противостояла небольшая группа воинов 125-го танкового полка. Она насчитывала всего 72 человека. Гитлеровцев же было свыше 300, да и танков у них было больше. Но наши танкисты и автоматчики во главе с политруком Арсентьевым смело ринулись в неравную схватку и победили. Даже будучи ранен, Арсентьев не покинул свой танк, продолжая расстреливать и гусеницами своей боевой машины уничтожать фашистов до тех пор, пока не была очищена от них деревня.

Понеся большие потери, гитлеровцы начали отходить также от Пучкова, Тинина и Ромоданова. Действовавшие там наши танкисты и пехотинцы вновь смогли присоединиться к частям, сражавшимся в городе.

А на следующий день с востока и юга начали подходить передовые отряды 290-й и 258-й стрелковых дивизий, что исключило возможность дальнейших попыток врага окружить подвижную группу.

Но у противника оставались еще крупные силы. И он день за днем бросал их в контратаки, стремясь выбить нас из города. Однако этим он лишь затянул борьбу еще на несколько дней.

Части 112-й танковой, 154-й стрелковой и 31-й кавалерийской дивизий медленно, но неотвратимо продвигались с боями к центру города. К исходу 28 декабря они овладели более чем 20 кварталами. Противник был обескровлен, и его сопротивление постепенно ослабевало. На следующий день ожесточенные бои продолжались уже в отдельных частях города. А в ночь на 30 декабря последовал новый дружный удар танков с пехотой и конниками. В результате боя, длившегося несколько часов, остатки вражеских войск были окончательно выбиты из города и поспешно бежали в северо-западном направлении.

К полудню 30 декабря Калуга была полностью очищена от противника войсками подвижной группы и подошедших других соединений 50-й армии. В ходе боев за город было уничтожено большое число фашистских солдат и офицеров, а также захвачено много трофеев.

В Калуге многое и поныне напоминает о доблести и геройстве советских воинов, освободивших этот город. Лучшую свою площадь назвали калужане именем Победы. Здесь они зажгли вечный огонь Славы в память о всенародном подвиге в годы Великой Отечественной войны.

Бывая в гостях у калужан, которые, как и туляки, оказали мне честь, избрав почетным гражданином своего города, не раз прохожу по памятным местам уличных боев. Среди них и улица Циолковского, бывшая Коровинская, где стоит дом великого ученого, ныне музей, привлекающий посетителей со всей страны. Здесь тоже шел бой. И наши танки с пехотой очищали эту улицу от врага. Глядя на нее теперь, как-то особенно живо и глубоко чувствуешь, что, громя немецко-фашистских захватчиков, советские воины с честью защитили и вознесли еще выше славу родной земли и ее великого народа, давшего миру бесценные достижения человеческого гения.

* * *

Вскоре после освобождения Калуги завершилось декабрьское контрнаступление советских войск под Москвой. Партия и правительство высоко оценили действия нашей дивизии, удостоив ее высокой награды – боевого ордена Красного Знамени. Говоря о действиях левого крыла Западного фронта во время разгрома противника под Тулой и Калугой, Маршал Советского Союза Г. К. Жуков в своих воспоминаниях отметил: «В контрнаступлении основную роль здесь сыграли танковая дивизия А. Л. Гетмана, кавкорпус П. А. Белова и оперативная группа 50-й армии, действовавшая под командованием генерал-лейтенанта В. С. Попова»[17]17
  Г. К. Жуков. Воспоминания и размышления, стр. 379.


[Закрыть].

Освобождением Калуги и близлежащих населенных пунктов были созданы условия для дальнейшего наступления левого крыла Западного фронта с целью разгрома юхновской группировки противника.

Этой победой встретили мы Новый, 1942 год, глубоко веря, что провал гитлеровского наступления на Москву станет поворотным пунктом в борьбе за освобождение нашей Родины, за полную победу над врагом. И то, что это сбылось, доныне наполняет гордостью сердца всех участников грандиозной битвы, всех советских людей. Гордостью за наше могучее социалистическое Отечество, за неиссякаемые силы советского народа, за родную Коммунистическую партию.

…В январе 1942 г. 112-я танковая дивизия сначала находилась в резерве в Калуге, затем наступала на Юхнов и Масальск. В феврале она была реорганизована в танковую бригаду. А в середине апреля командующий Западным фронтом генерал армии Г. К. Жуков приказал мне сдать ее начальнику штаба полковнику М. Т. Леонову, выехать в один из подмосковных городов и вступить в командование 6-м танковым корпусом.

Глава вторая
Под Сычевкой и Ржевом

Приказ о начале формирования 6-го танкового корпуса был подписан 22 апреля 1942 г., а четыре дня спустя я прибыл в небольшой подмосковный городок, где расположилось управление нового соединения. Собственно управления в полном смысле этого слова пока не было, оно еще только комплектовалось за счет резерва Западного фронта. Но уже были на месте комиссар корпуса Петр Григорьевич Гришин, начальник штаба Николай Сосипатрович Комаров и несколько их помощников.

Мы быстро освоились и, не теряя времени, приступили к предстоявшему нам сложному делу – формированию танкового корпуса.

* * *

Соединения, подобные нашему, создавались тогда в Красной Армии впервые. Правда, механизированные корпуса были у нас и в предвоенные годы. Но они имели иную организацию. Потом поиски форм создания крупных бронетанковых соединений для использования их в качестве оперативного средства привели в конце 1940 г. – начале 1941 г. к формированию механизированных корпусов в новой организации. Каждый из них состоял из двух танковых и одной моторизованной дивизии. Танков новых типов – КВ и Т-34 было еще мало.

Это обстоятельство, а также неполная боевая готовность наших механизированных корпусов, объяснявшаяся тем, что они еще находились в стадии реорганизации и перевооружения, дали себя знать с самого начала Великой Отечественной войны.

В условиях внезапного нападения гитлеровской Германии и первых неудач наших войск механизированные соединения не удалось использовать по их прямому назначению – для стремительного наступления на большую глубину. Они применялись для нанесения контрударов, сыгравших немалую роль в замедлении темпов продвижения фашистских полчищ, вели вместе со всей Красной Армией тяжелые оборонительные бои.

В результате героического сопротивления советских войск врагу был нанесен огромный урон. Даже по данным немецкого командования менее чем за месяц боев с 22 июня до середины июля 1941 г. фашистский вермахт потерял 50 % своих танков[18]18
  «Великая Отечественная война Советского Союза 1941–1945». Краткая история. М., 1970, стр. 68.


[Закрыть].

Но и мы понесли большие потери. Причем гитлеровцам ничто не мешало восполнять урон в танках путем их восстановления, а также производства новой техники на заводах почти всей Европы. У нас же в условиях отступления и эвакуации промышленности на восток страны таких возможностей не было, и оставшиеся танки в основном использовались не в составе крупных соединений, а отдельными бригадами, батальонами и даже небольшими группами для действий из засад. Осенью и зимой 1941 г. они применялись и в наступательных операциях, но главным образом для решения тактических задач.

К весне 1942 г., однако, положение изменилось. Советский народ под руководством Коммунистической партии прилагал героические усилия для ввода в строй эвакуированных предприятий и увеличения производства военной продукции. Благодаря этому, в частности, выпуск танков уже во втором полугодии 1941 г. вырос в 2,5 раза, что позволило расширить вполне оправдавшую себя организацию танковых бригад. А в первой половине 1942 г. славные советские танкостроители достигли еще более крупного успеха. По сравнению с предшествующим полугодием они вновь увеличили производство более чем вдвое[19]19
  Там же, стр. 103, 155.


[Закрыть].

Эшелоны с танками все усиливавшимся потоком шли из глубокого тыла в прифронтовые районы. Непрерывно формировались новые танковые бригады и отдельные полки. Но теперь эта форма организации была уже недостаточной. После разгрома гитлеровцев под Москвой в условиях менявшегося соотношения сил и нараставшей ударной мощи Красной Армии Верховное Главнокомандование приступило к подготовке больших наступательных операций. Для их осуществления потребовались крупные группировки подвижных войск, способные развить успех после прорыва вражеской обороны.

Таким образом, появились и возможность, и необходимость приступить вновь к формированию танковых и механизированных корпусов, но уже в новой организации, подсказанной опытом войны, а затем свести часть из них в танковые армии.

Этот небольшой экскурс в предысторию показывает сложность задачи, вставшей перед нами, как и перед командованием всех вновь создававшихся тогда танковых корпусов. Ведь условия того времени определяли лишь необходимость и основное предназначение таких соединений. Что же касается практического опыта их формирования и применения в боевых операциях, то его еще предстояло приобрести.

Данное обстоятельство сказалось, в частности, и на установленных в то время штатах корпуса. В его составе были три танковые и одна мотострелковая бригады. Но средства связи ограничивались танковыми и небольшим числом других радиостанций. Не имели мы ни инженерных, ни ремонтных подразделений, не говоря уж об артиллерии, в том числе и зенитной. Необходимость во всем этом вскоре выявилась столь очевидно, что в дальнейшем были включены и названные мной, и многие другие части.

Пока же нужно было обходиться тем, что имелось. С первых же дней многое делал для этого бригадный комиссар П. Г. Гришин. Опытный политработник, он возглавил партийно-политическую работу, глубоко вникал в подбор и расстановку кадров, обеспечение частей и соединений корпуса всем необходимым. Полковник Н. С. Комаров продуманно, прочно сколачивал штаб, готовя его к выполнению боевых задач.

Довольно быстро был доукомплектован штаб корпуса: начальником оперативного отдела стал майор Медведев, его помощником – майор П. Г. Софьин, начальником разведки – майор М. Г. Криволапов. Сделаны были и первые шаги по завершению комплектования бригад личным составом и материальной частью.

Для успешной организации боевой подготовки прежде всего потребовалось сосредоточить войска корпуса в одном районе. Дело в том, что они были разбросаны в разных местах, причем не только в полосе Западного фронта, но и на территории нескольких тыловых военных округов. В конце апреля командующий фронтом указал нам район сосредоточения корпуса, расположенный к юго-западу от Москвы. И уже в первых числах мая сюда начали прибывать бригады.

Сразу же приступили к боевой подготовке, сколачиванию частей и соединений. Эта работа велась по плану, который предусматривал необходимость отработки таких практических навыков, которые в силу особенностей начального периода войны не были приобретены многими нашими танкистами.

Речь идет о самостоятельных наступательных действиях больших танковых масс в условиях высокоманевренного боя и рейдов по тылам врага. Между тем, как уже отмечено, до этого чаще всего мы вынуждены были применять танки либо в обороне, либо для непосредственной поддержки пехоты. Так, в частности, довелось сражаться славной 22-й танковой бригаде И. П. Ермакова. Что же касается остальных соединений корпуса, то они были вновь сформированными и в их составе имелось большое число еще не участвовавшей в боях молодежи.

Со всем этим была связана и другая важная задача.

Не следует забывать, что лето 1942 г., когда наш корпус развернул боевую подготовку, было исключительно тревожным. Превосходство в силах и средствах все еще оставалось на стороне противника. Этим во многом объяснялись и неполный успех нашего общего наступления предшествующей зимой, и захват Крыма вражескими войсками в мае 1942 г., и последовавшая затем неудача под Харьковом. Наконец, серьезную опасность таило начавшееся 28 июня большое летнее наступление фашистских армий на юге.

То отрицательное влияние, которое оказали эти события на настроение наших войск[20]20
  См. «Великая Отечественная война Советского Союза 1941–1945». Краткая история, стр. 167.


[Закрыть], естественно, коснулось в известной мере и личного состава 6-го танкового корпуса. Разумеется, унынию не было места. Наши воины рвались в бой, горели желанием защитить Родину и, если понадобится, отдать за нее жизнь.

Вся боевая подготовка у нас строилась соответственно наступательным задачам, для выполнения которых и создавались танковые корпуса. Поэтому, наряду с обучением обширному комплексу навыков, необходимых в предстоявших боях, потребовалась поистине огромная воспитательная работа. Ведь сила Красной Армии всегда состояла в том, что ее воины – сознательные бойцы, действующие не только по приказу, но и по убеждению.

Решающей предпосылкой успеха этой воспитательной деятельности явилось решение ЦК партии от 12 июня 1942 г. о коренном улучшении партийно-политической работы в войсках[21]21
  Там же.


[Закрыть]. Требование сделать ее более целеустремленной и действенной как нельзя лучше отвечало условиям того времени. Оно означало необходимость для каждого соединения и части нацелить всю воспитательную работу на выполнение своей конкретной задачи.

Для нас такой задачей в тот момент была всесторонняя подготовка к наступательным действиям. Она и была положена в основу всей деятельности командиров, политработников. Вместе с тем конкретность цели – изучение наступательных возможностей корпуса – сделала командиров и политработников более активными организаторами боевой и политической подготовки.

Поскольку обучение велось в условиях, воспроизводивших даже в деталях реальную обстановку боя, мы смогли на тех или иных примерах показать всему личному составу преимущества применения крупных танковых соединений для решительных ударов по врагу. Пригодился и опыт наступательных действий 112-й танковой дивизии при ликвидации блокады Тулы и освобождении Калуги. Правда, мы и там действовали в основном отдельными полками и батальонами совместно с пехотой или конницей, но неоднократно выполняли и самостоятельные задачи.

Кстати, интерес к боевым действиям 112-й танковой дивизии, а также 22-й танковой бригады был настолько велик, что пришлось отвести определенное время для бесед на эту тему. С жадностью слушала молодежь рассказы И. П. Ермакова и его танкистов, особенно об их участии в смелом рейде корпуса генерала Доватора. Что касается бесед о действиях на левом крыле Западного фронта, то они вызывали еще больший интерес тем, что там 112-я танковая дивизия, по существу, почти непрерывно вела успешное наступление. Подробно рассказывали об этом и я, и часть бывших командиров частей дивизии, находившихся некоторое время в резерве Западного фронта, а теперь направленных в 6-й танковый корпус для дальнейшего прохождения службы.

Беседы эти чаще всего велись прямо в поле или в лесу, в минуты отдыха после напряженной боевой учебы. Но то, что услышала от командиров одна группа воинов, очень быстро облетало всю часть, нередко обрастая живописными подробностями, как это и бывает обычно в солдатском коллективе. Причем, такие «довески», как правило, подчеркивали основную идею всех наших бесед, а именно: танковый корпус – это большая сила, способная успешно громить врага.

Был, например, такой случай. Однажды мне доложили, что в одной из частей поговаривают, будто наш корпус предназначен для наступления на Берлин. Разумеется, после того, как закончится освобождение территории нашей страны. Я вспомнил, что именно в этой части недавно рассказывал танкистам о том, как нами была взята Калуга. И сразу догадался: «Довесок!» Сначала решил рассеять домысел. Но пока ехал в эту часть, раздумал. И, встретившись с ее воинами, решительно сказал:

– Непременно пойдем на Берлин. Но сначала разобьем фашистов на родной земле, очистим ее от захватчиков.

Не скрою, впервые в тот день как-то особенно реально подумалось, что настанет, обязательно настанет время, когда мы будем штурмовать логово врага. И почти три года спустя, в дни Берлинской операции, в которой довелось участвовать и нашему корпусу, я вновь вспомнил тот «домысел», ставший действительностью всемирно-исторического значения благодаря могуществу нашего социалистического Отечества и его Красной Армии, героизму советских воинов и их несокрушимой воле к победе.

Эта воля выковывалась и в трудное лето 1942 г., когда противник рвался к Волге, пытался взять измором блокированный Ленинград и все еще стоял недалеко от Москвы. Особенно тревожным было положение на юге, приковывавшее взоры всей страны. Там теперь решалась судьба Родины, и туда всем сердцем рвались и воины нашего корпуса. Но хотя нас ждала иная задача, вскоре выяснилось, что и она имела прямое отношение к действиям советских войск на юге. И это еще больше воодушевило воинов корпуса. Однако не буду забегать вперед.

Наряду с боевой подготовкой и повседневной воспитательной работой командиров и политсостава исключительно важную роль в жизни корпуса играли тесные связи с самоотверженными тружениками тыла, с общественностью столицы. Большое впечатление оставил, в частности, приезд наркома танковой промышленности В. А. Малышева и конструктора Ж. Я. Котина, под руководством которого был создан замечательный танк КВ. Они побывали в частях и, беседуя с танкистами, рассказали об огромной работе в тылу по производству всего необходимого для фронта, для победы.

Это посещение во многом способствовало укреплению высокого морального духа наших воинов. Мы еще нагляднее почувствовали, что за спиной Красной Армии стоит весь советский народ, что вся громадная мощь социалистического государства поставлена Коммунистической партией на службу делу разгрома врага.

Надо сказать, что интерес, вызванный приездом В. А. Малышева и Ж. Я. Котина, объяснялся и специфическими соображениями. У нас в корпусе теперь были танки Т-34 и КВ, и мы уже достаточно хорошо знали преимущества этих боевых машин, которые и тогда, и в дальнейшем, в течение всей войны, превосходили вражеские танки подобных типов. В то же время нам было известно, что многие предприятия танкостроения эвакуированы. В каком они положении? Восстановлено ли производство? Каковы перспективы увеличения выпуска танков?

Все это хотелось знать танкистам. И особенно волновала нас представившаяся возможность услышать об этом, так сказать, из «первоисточника».

Легко представить, какое ликование вызвали ответы наших гостей. Как известно, принятые партией и правительством меры и самоотверженные усилия тружеников тыла позволили в условиях эвакуации предприятий увеличить выпуск танков. И именно на повышении производства танков КВ и Т-34 было сосредоточено внимание этой отрасли военной промышленности.

В. А. Малышев рассказал о замечательных достижениях танкостроителей. И привел в пример одно из крупнейших предприятий. Будучи перебазировано, оно почти два месяца – октябрь и ноябрь 1941 г. не имело возможности производить продукцию. Но уже в декабре того же года выпуск ее был возобновлен. Число танков Т-34, выпущенных этим заводом, уже в марте 1942 г. превзошло довоенный уровень, а в мае и июне превысило его более чем вдвое[22]22
  Теперь мы знаем, что В. А. Малышев имел в виду танковый завод на Урале, который в дальнейшем, к концу 1942 г., увеличил среднемесячное производство танков в 3,5 раза по сравнению с довоенным уровнем (см. Г. С. Кравченко. Экономика СССР в годы Великой Отечественной войны. М., 1970, стр. 172).


[Закрыть].

– А ныне, – добавил В. А. Малышев, – производство этих машин налажено на целом ряде заводов, в том числе и таких, которые раньше выпускали другую продукцию. Отныне львиную долю новых танков составляют наши славные «тридцатьчетверки» и КВ.

Генерал-майор Ж. Я. Котин во время своего пребывания в корпусе также всегда был окружен нашими танкистами. Он дал командирам соединений и частей немало полезных советов относительно наиболее эффективных методов обучения экипажей танка КВ, помог раскрыть все возможности этой грозной боевой машины.

Запомнился и приезд Н. А. Михайлова. Молодежь, составлявшая большинство воинов корпуса, была рада случаю продемонстрировать перед секретарем ЦК ВЛКСМ свои первые достижения в боевой и политической подготовке, с большим вниманием слушала его выступления, в которых он передавал наказ Родины – громить и гнать с родной земли ненавистного врага. Н. А. Михайлов также сообщил, что учрежден переходящий вымпел ЦК ВЛКСМ, которым будет награждаться лучший танковый экипаж нашего корпуса, особо отличившийся в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками[23]23
  Архив МО СССР, ф. 676, оп. 21338, д. 5, л. 32.


[Закрыть].

Это вызвало большой подъем во всех частях и подразделениях. Вообще надо сказать, что митинги, проходившие в соединениях и частях в дни приезда посланцев Родины, стали проявлением все более нараставшего боевого порыва личного состава. Наши воины, отвечая гостям, заявляли, что готовы идти в бой для разгрома врага. Они клялись, что во имя этой цели будут сражаться до последней капли крови.

В июне пришла весть о том, что комсомол столицы решил взять шефство над 6-м танковым корпусом[24]24
  Московский облпартархив, ф. 635, оп. 3, д. 10, ед. хр. 58.


[Закрыть]. Об этом сообщили прибывшие к нам секретари МК и МГК ВЛКСМ А. М. Пегов, З. Т. Федорова и Н. П. Красавченко.

Так было положено начало длившейся всю войну крепкой дружбе нашего корпуса с комсомольской организацией столицы. Эта дружба явилась одним из бесчисленных ярких примеров тесных связей народа и его армии, единства их целей в борьбе за разгром врага, за честь и независимость социалистической Родины. Что касается воинов корпуса, то она еще больше повысила в них чувство высокой ответственности перед своим народом, горячее стремление оправдать его доверие и надежды.

А в первой декаде июля, непосредственно перед отправкой на передовую, к нам вновь приехали Н. А. Михайлов, А. М. Пегов и Н. П. Красавченко. В торжественной обстановке они вручили корпусу переходящее Красное знамя комсомола Москвы и Московской области, которым отныне должна была награждаться лучшая бригада.

Взоры всех собравшихся с радостным волнением обратились к дорогому для каждого из нас знамени. Принимая его из рук посланцев комсомола, я сказал от имени личного состава корпуса, что мы с честью пронесем это знамя через все бои и оно будет вдохновлять нас на все более мощные удары по врагу, на подвиги во имя освобождения Родины и разгрома фашистских захватчиков. В тот же день знамя московского комсомола по решению командования корпуса было вручено лучшей танковой бригаде – 22-й.

Это событие затронуло сердца воинов. О чести хранить знамя московского комсомола и готовности оправдать высокое доверие говорили все выступавшие на митингах. Проникновенную речь произнес, например, командир одного из батальонов 22-й танковой бригады подполковник К. Г. Кожанов. Он сказал:

– Дорогие товарищи! Вам выпала большая честь. Через несколько дней вы пойдете в бой, и подвиги ваши будут осенены двумя знаменами. Одно – это знамя нашей бригады. С ним в тяжелых оборонительных боях поклялись мы стоять насмерть у стен Москвы. И выстояли. За стойкость и мужество, проявленные в этих боях, за успехи в боевой подготовке Москва, московские комсомольцы передали нам, танкистам, знамя МК и МГК ВЛКСМ. Вот оно, это второе знамя… И мы клянемся, что не посрамим его.

* * *

В те дни положение на юге продолжало ухудшаться, и мы, зная об этом, полагали, что будем направлены именно туда. Естественно, строили догадки о том, какая задача может быть поставлена танковому корпусу в условиях наступления крупных сил противника. Контрудар? Да, и вероятнее всего силами нескольких таких корпусов.

Впоследствии это предположение подтвердилось. Но в контрударе силами танков, действительно осуществленном в конце июля в районе Калача-на-Дону, нам не довелось участвовать. Его наносили две еще не закончившие формирования танковые армии – 1-я, а затем и 4-я под командованием генералов К. С. Москаленко и В. Д. Крюченкина, сыгравшие тем самым значительную роль в срыве попытки противника с ходу прорваться к Сталинграду.

Мы же тогда оставались по-прежнему на Западном фронте. И утешало лишь то, что и здесь нам предстояло наступать и своими боевыми действиями помочь защитникам Сталинграда.

12 июля командующий Западным фронтом приказал выдвинуть соединения корпуса в район Михалево – Раменье – Полежаево, расположенный к северу от ст. Шаховская. Там мы должны были сосредоточиться к 3 часам 16 июля, после чего войти в состав фронтовой подвижной группы для наступательных действий в полосе 20-й армии.

Здесь необходимо кратко охарактеризовать связь этого события с положением на юге.

Стояло лето 1942 г. Уже больше года грозное пламя войны бушевало на нашей земле. В тяжелом единоборстве с немецко-фашистскими захватчиками советский народ отстаивал свою свободу, честь и независимость, будущее всего человечества. Потерпев сокрушительное поражение под Москвой, немецкое верховное командование теперь надеялось выиграть войну, перенеся главный удар на юг, в направлении Сталинграда и Кавказа. Одновременно оно рассчитывало в течение лета развернуть наступательные действия на северо-западном направлении с целью захвата Ленинграда, а также при благоприятных условиях для нанесения завершающего удара на Москву.