Текст книги "У Великой реки. Дилогия + глоссарий"

Автор книги: Андрей Круз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 56 страниц) [доступный отрывок для чтения: 20 страниц]

2

Разбудил меня с утра большой механический будильник, колотивший своим молоточком по двум хромированным чашкам звонков. Будильник был огромным, гномьей работы, мне его в Серых Горах подарили, когда я пожаловался на то, что редкий шум способен нарушить мой утренний сон. Мне тогда пообещали, что звук этого будильника способен, и так и оказалось. Я вскочил почти мгновенно. К моему удивлению, похмелья никакого не было, хоть и выпили много. Повезло. По плану у меня сегодня банный день, суббота, как ни крути, но к бане тоже надо подготовиться.

Перекусив на ходу парой бутербродов с колбасой и выпив чаю, я завел полуторку и выехал со двора. И порулил прямо к Берегу, а еще точнее – на рынок, что у пристани. Дело меня вело туда важное и ответственное. Пиво у меня почти закончилось, вот и вознамерился я заново наполнить двадцатилитровый деревянный бочонок с краном. Бочонок был непростой, на нем по кругу были прибиты медные бляшки со знаками заклятия сохранности. Налей в такой бочонок пиво, и оно так и останется всегда холодным и невыдохшимся, даже если ты его с собой в парилку затащишь. Очень полезный бочонок, он мне в свое время в немалые деньги обошелся. Я теперь без него бани и не мыслил.

С утра снова наладился накрапывать мелкий дождик, поэтому я натянул над кабиной брезентовый тент, прикрывающий ее сверху. Капельки дождя барабанили по нему, настраивая меня почему-то на меланхоличный и расслабленный лад. Под колесами плескались небольшие лужи в колеях, на улицах было почти безлюдно. Выходной день вкупе с дождем разогнали всех праздных по домам. Всего пару раз я махнул рукой знакомым прохожим, и еще разок раскланялся с водителем встречного «козла».

Проехал через ворота в стене, делящей городок на Холм и Берег, выкатил на площадь. И был остановлен властным взмахом руки старшей урядницы Анфисы Зверевой.

Даром что ни ростом, ни крепостью сложения она не блистала, но авторитет ее в городе был непререкаем. С чего так? Да вот вышло как-то, что ограбила банда «печенегов» броневичок, который вез в Серый Горы гномам деньги за товар. Шарахнули в двигатель из гранатомета, перестреляли пятерых охранников почтовой стражи, взяли сундук с золотом, и рванули оттуда. Причем рванули по уму – сундук вскрыли на месте, золото поделили на части, навьючили на лошадей и уходили лесом. Часть из бандитов была аборигенами, да еще и из Лесного края родом, считай что полуэльфы, погоняйся за ними. И вышло так, что преследовать банду из десяти человек взялись всего трое урядников, одним из которых тогда еще совсем молодая Анфиса и была.

Банда оказалась матерой. На всякий случай они оставили засаду на своем пути отхода, куда урядники и угодили. Оба товарища Анфисы были убиты в первую минуту боя, равно как и все лошади. Сама же Анфиса схоронилась за конским трупом, отстрелялась из своего СКС, сумела перебежать в заросли, скрыться, оторваться от преследования. На нее махнули рукой, а зря. Она не убежала, а пошла следом.

Все подробности ее двухдневной погони рассказывать не хочу, скажу лишь, что четверых бандитов она застрелила, а остальных умудрилась прижать огнем в овраге, где их и накрыла совместная погоня полуэскадрона драгун из тверской дружины и гномьего малого хирда. Бандитов потом перевешали в Твери, а начинающий урядник Анфиса Зверева получила княжескую медаль «За Храбрость» и Городской Совет присвоил ей звание старшего урядника.

А на вид ничего особого в этой тридцатилетней женщине и не было. Среднего роста, худощавая, темные волосы собраны на затылке в хвост, черты лица правильные, но вполне обычные, губы всегда плотно сжаты. Необычны разве что глаза, чуть вытянутые к вискам, что-то среднее, между эльфийскими и азиатскими. Есть в Анфисе все же какая-то «не пришлая» кровь. А может и нет.

Я притормозил, заглушил мотор. Выпрыгнул на дорогу, откинул капюшон штормовки и поздоровался с Анфисой за руку. Она сама так всегда со всеми здоровалась. Ладонь у нее было небольшая, но очень крепкая.

– Привет. Чего хотела? – спросил я.

– Зайди ко мне, вопросы у меня по вчерашней драке. – ответила она.

Мы вошли в двухэтажное здание околотка мимо сидящего на скамейке караульного, прошли по коридору до глухой массивной двери. Анфиса толкнула ее, и мы вошли в «бабский отдел». Сейчас там никого не было, все столы были пустыми. Анфиса сняла кожаную «комиссарку» с гладко зачесанных волос, бросила на стол, а затем сама же на этот стол уселась, упершись в соседний затянутой в высокий кавалерийский сапог ногой.

– Сашка, расскажи, как вчера там все было, в «Дальнем острове».

– А причем тут твое «бабье царство»? – удивился я.

Обычно такими расследованиями другие занимаются, чаще всего сам околоточный. Все же стрельба, трупы. А ее отдел все больше на кражах да нравственности специализируется.

– Битюгов мне поручил. – сказала Анфиса. – Живая то одна девчонка, она у нас сидит, в колдовской камере. Убить она никого не убила, сейчас решают, как с ней быть, под суд ее или в административном порядке? Ну и расследование вместе с ней мне и досталось.

Так… Интересно. Девчонке достанется по любому, что судом, что «в административном». Анфиса – баба упертая, и у нее есть правило – никакие нападения на стражей законности не прощать. А мне, если честно, девчонку жаль, потому что на самом деле реальной вины я за ней не видел. Она сначала защищалась, а потом просто не узнала урядников с перепугу. Поди узнай в такой кутерьме. Пусть она мне и незнакома, и до ее судьбы дела мне нет, но все же…

– И чего ей будет? – спросил я.

Анфиса пожала плечами.

– Если до завтра решу дело судье не давать, то тогда будем карать в административном порядке. В понедельник всыплю ей сотню, и пусть гуляет, куда хочет, если встанет. А что судья решит, если к нему отправлю – без понятия.

– Анфис, так не за что ее так… – вкрадчиво сказал я. – Несправедливо будет.

– Это с чего? – поразилась Анфиса.

Я никогда в общественных защитниках ничьих прав не числился, да и все знали, что если Анфиса чего решила, то уже точно не свернет. Ситуация возникла, мягко говоря, не традиционная.

– С того, что самозащита это была.

– Так, самозащитник! – пристукнула ладонью по столешнице урядница. – На урядников она напала? Напала. Без намерения убить, правда, так ее ни в чем таком и не винят. Что в городе за такое полагается? Ты бы уже дерьмо качал четыре месяца, а девки мне на расправу попадают. Магию она применяла? Свидетели говорят, что применяла. В драке, то есть не насморк лечила и не фокусы детишкам показывала. Что за это полагается? Сто золотых штрафа, если попалась в первый раз. Но денег у нее нет, это я уже выяснила. Что в ином случае? Опять пороть полагается. Все вместе выходит на двести горячих, да в два захода, но я ей, по доброте своей, в два раза дозу уменьшу. Что еще? Где я не права?

– Анфис, кругом ты права, но… и кругом не права. – я поднял руки в защитном жесте упреждая ответную гневную речь. – Вообще не права, даже. Ты ведь дар мой знаешь, верно?

– Силу чуять? Знаю – кивнула она.

Про эту мою способность, в отличие от умения ловить «взгляды», знали многие. И многие ей доверяли. На это я и рассчитывал.

– Вот я и почуял. Девчонка не первая к Силе прибегла, начал тот колдун, что в портал ушел. Причем с такой силой, что она с перепугу света белого не взвидела. – чуть усилил свои собственные впечатления я.

– А люди говорят, что колдун только щит поставил, и потом в портал ушел – отрицательно покачала головой Анфиса. – Все видели.

– Все видели, да не все чуяли. – возразил я. – Первое заклятье от колдуна пошло через того громилу, которому я башку разнес. Он под управлением был. Колдун его на девку спустил, отбивайся мол, милая, а сам в портал ушел.

Анфиса задумалась. Затем спросила:

– На Правдолюбе поклянешься?

– Поклянусь.

Тут я душой не покривил. Может, я чуток и приукрасил, но от правды не отступил. А Правдолюб… Тут дело такое, если клянешься на этом красном камне, но умышленно лжешь при этом, то руку, что на нем лежит, по запястье сожжет мгновенно. Поэтому такое свидетельство в расчет принимается со всей серьезностью. Другое дело, что ежели человек не врет, а заблуждается, то и Правдолюб его не тронет.

– Все равно ее отпустить нельзя. – помотала головой Анфиса. – Урядников никто ей не спишет. Оба потом к лекарю ходили. Сто горячих, и пусть гуляет.

– Анфис, да она испугана так была, что не то, что урядников, она бы отца родного не разглядела! Ты сама понимаешь, как оно бывает в драке. Кулаками машешь, а тут кто-то прямо под руку. Ну и дашь в зубы, не разглядев. Дело житейское.

Анфиса вздохнула, как будто подчеркивая, как же ей трудно общаться со мной непонятливым.

– Это твои зубы – дело житейское, а у урядников зубы под охраной закона. Дашь в зубы мне, не разглядев, пойдешь дерьмо откачивать. На четыре месяца. Протоколы есть. Отпускать нельзя. Можно или судить, или под мою ответственность отдать.

Анфиса зачем то заглянула под стол, затем выдвинула и снова задвинула один из его ящиков. Затем разозлилась непонятно на кого.

– Да не развалится она от одной порки! У нас такие каждую неделю через «баньку» проходят, и никто не помирает. Эта молодая, зверствовать над ней не будем, так, выдерем для острастки. Вон, половина бордельных девиц уже там побывала.

С этими словами она махнула рукой куда-то в сторону Берега. Тут уже я вздохнул, сетуя на анфисину непонятливость.

– Анфис… не мешай ты контингент свой бардачный с обычной девчонкой. Привыкла всех одним аршином мерить, понимаешь… Не видно разве, что она не из таких? Те все больше из аборигенов, у них розги – вариант нормы, сама знаешь, какие законы в их государствах. Им плюнь в глаза – все божья роса, а эта, не дай бог, еще руки на себя наложит. Она же из «пришлых», сама видишь. Лучше уж оштрафуй ее, это же в твоей власти. Так?

– Нет у нее денег. – заявила Анфиса, вздохнув.

– Сколько, сотня штрафа?

– Сто пятьдесят. Могу скосить половину штрафа за урядников, и половину за колдовство. Так что сто пятьдесят, а было бы триста.

– Я заплачу. – сказал я и сам обалдел.

Я и сам не понял, как у меня такое вырвалось? У меня всех денег свободных сейчас как раз сто пятьдесят золотом, ну, еще рублей пять-семь сверху. Даже на пиво и бензин до Серых Гор не хватит теперь. Что это со мной? На жалость пробило? Так это точно не про меня…

– А тебе то зачем? – не меньше моего поразилась Анфиса.

Я задумался. Все же, что-то здесь не так… Не зря мне интуиция подсказывает, что надо девчонку выручать… И не жалость тут главное, я вообще не жалостливый.

– Если честно, то не знаю. – ответил я. – Что-то показалось мне во время драки, а что именно – не могу понять. Вот и хочу с пленной твоей побеседовать.

– Понятно. – кивнула Анфиса. – А беседовать лучше в роли благородного спасителя, так?

– Наверное. – пожал я плечами. – Я так подробно для себя это не формулировал.

– Хорошо. Когда деньги внесешь?

– На Правдолюбе то надо клясться?

– Нет. Я тебе верю. Говори, когда деньги привезешь?

– Хоть сейчас.

– До завтра терпит. Все равно Степана нет, а отдавать их ему надо. Пошли к твоей добыче. – вздохнула Анфиса и встала из-за стола.

– Сейчас отпускаешь? – удивился я.

– А чего тогда ее держать? Напугаю только, чтобы совсем жизнь малиной не казалась, и отпущу.

Она встала со стола, и я, схватив ее за плечи, дважды быстро поцеловал в щеки, после чего увернулся от оплеухи.

– Милосердная ты моя!

– Сашка! – аж взвилась Анфиса. – Ты когда-то так доиграешься! Дам в морду – будешь знать!

Через минуту в комнату вошли еще две урядницы. Обе молодые, крепкие, деревенские девки. Из пришлых, фермерские или купеческие дочки. Их имен я не знал. Анфиса скомандовала им «За мной», и они втроем вышли из «бабского отдела». Еще одна дверь вела в коридор с камерами, а в конце короткого коридорчика была еще одна дверь – как раз в пресловутую «баньку».

В «баньку» заходить мне доводилось, хоть и в «свободные от использования» дни. Когда с Анфисой надо было наедине поговорить, а в отделе кто-то сидел, она всегда туда уводила. Так что тамошний интерьер мне известен. Просторная комната была почти пуста, лишь в середине стояла массивная лавка с ремнями, к которой жертву привязывали. На стенках висели «наказательные орудия», излишним зверством, впрочем, не поражающие, в ведре пучком торчала целая связка розог. В уголке стояла невысокая конторка, на которой лежал какой-то гроссбух, еще одна лавка, для сидения, вытянулась вдоль стены. Интерьер простой, и свободы толкования его назначения не предоставляет, хоть до камеры пыток среднего барончика ему по устрашительности далеко. Вот там – это да, там высшее искусство живодерства.

Сейчас Анфиса нарушительницу туда заведет, объявит ей свой приговор, ту разложат, и в последний момент объявят о замене наказания телесного наказанием финансовым. Это у нее тоже обычная практика.

Минут через пятнадцать дверь в отдел снова распахнулась, и в сопровождении урядниц появилась давешняя девица-колдунья. В одежде заметен беспорядок, явно одевалась в спешке, от «колдуньи» тоже ничего не осталось – «Внутренний страж» с нее со вчерашнего дня не снимали, так что не колдовать ей теперь долго. Анфиса показала ей на один из стульев, а одна из ее помощниц подтолкнула арестованную к указанному месту.

Я присмотрелся к нарушительнице порядка. На вид лет восемнадцать, не больше. Волосы растрепаны, лицо, хоть и зареванное, но очень хорошенькое. Голубоглазая, полные губы, курносый нос. Выражение лица – смесь облегчения с недоумением. То, что бить не будут, замечательно, но вот почему?

– Мария. – обратилась к ней официальным тоном Анфиса. – Вот человек, который выступил за тебя поручителем. И платит штраф.

Она показала кивком в мою сторону. Я чуть поклонился Марии. В глазах у нее появился оттенок недоумения – она меня явно не узнала, что и немудрено, впрочем.

– Он выплачивает за тебя штраф в сто пятьдесят рублей золотом. Это понятно?

– Понятно. – кивнула Мария.

– Хорошо. Теперь, по закону города и округа Великореченск, ты ему эти сто пятьдесят рублей должна. Ты не имеешь права покидать город без его официального разрешения, до тех пор, пока долг не будет выплачен или снят с тебя лично кредитором и в установленном порядке. Это понятно?

– Понятно.

– Тогда протяни сюда левую руку.

С этими словами Анфиса достала из ящика стола короткий деревянный жезл с округлым гранитным навершием. Девчонка протянула руку, Анфиса коротко ткнула камнем ей в ладонь. Легкий укол Силы в комнате. Все, теперь на девчонке появилась метка, которая не позволит пройти ей через ворота, не вызвав тревоги. Не абсолютная гарантия того, что она останется в городских пределах, но и немалая.

– Все обвинения с тебя сняты, ты следуешь за поручителем. Наше дело теперь сторона, договаривайтесь сами. – подвела Анфиса итог разговору.

В общем, через пару минут мы оказались с моей неожиданной должницей и главной статьей расходов у машины. Она явно меня дичилась, смотрела с подозрением. Я показал ей на пассажирское сиденье полуторки. Она кивнула и ловко заскочила в кабину, ухватившись за поручень. Я обошел машину и вскарабкался слева.

– Тебя как лучше называть, Мария или Маша? – спросил я.

– Все равно. – буркнула она.

– Да не бойся ты. – сказал я. – Ты меня не разглядела просто. Я тот, кто вчера застрелил того мужика, что тебя сломать пытался.

– Да? – явно немного заинтересовалась она. – И с чего сегодня такая щедрость?

– С того, что жалко тебя стало. Анфиса драть умеет, после такой порции ты бы прямо в больничку переехала. Вот и попросил заменить штрафом.

Она посмотрела на меня с недоверием. Хмыкнула. Не поверила.

– И чем я тебе буду долги отдавать?

– Не знаю. – пожал я плечами. – Так далеко я не думал. Для начала расскажешь, что там произошло. Или наколдуешь что-нибудь.

– Наколдую… через год. Недели две-три мне не колдовать. А тебе, кстати, какое дело до моих проблем? Что рассказывать?

– А интересно. – ответил я. – Да и должок отдавать надо, а то ты так из города по гроб жизни не вырвешься. А рассказывать… Ну, про колдуна этого с порталом. Про тварь, что тебя удавить пыталась. Про многое.

Она промолчала. Впрочем, молчать ей удалось не больше минуты, после чего она сама спросила:

– Куда едем?

– На базар. Я, вообще-то, туда с утра и ехал, в околоток случайно попал. Ты откуда сама?

– Из Царицына.

– Ого, куда занесло! – искренне удивился я.

Действительно, не ближний свет. Даже если и на «Ласточке», а быстрей ее парохода нет, все одно не один день. Она промолчала. Я тоже замолчал. Так в молчании до рынка и доехали.

– Пойдешь со мной или подождешь здесь? – спросил я свою новую спутницу.

Та задумчиво смотрела на пришвартованные к причалам баржи, возле которых суетились грузчики и крючники из аборигенов.

– Даже не мечтай. – сказал я. – На выходе всех проверяют. Тогда точно сдадут Анфисе, мне деньги вернут, а тебе двойную порцию пропишут.

– А ты и рад? – не слишком логично спросила она.

– Чему? – притворно удивился я. – Что за тебя сто пятьдесят золотых выложил, все, что за последнее время заработал, и при этом понятия не имею, стоило оно того? Ты бы лучше убедила меня, что стоило.

– Отсосать, что ли? – с напускной грубостью спросила она.

– Кому отсосать, и без тебя найдется. Информация мне нужна. Ну, так что, ждешь здесь или идешь со мной?

– Пошли, что ли…

Мы выбрались вдвоем из машины и направились в лабазный ряд. Бочонок даже брать не стал, денег теперь в обрез. На еду бы хватило. Рынком это место как таковым не было, здесь все больше держали свои склады да лабазы крепкие оптовые торговцы, ну и попутно торговали с них, из пристроенных лавок. Именно этот лабазный ряд и был причиной процветания нашего славного городишки. Со всех сторон и земель, окружающих Тверское княжество, везли сюда товары. И купить здесь можно было что угодно. В том числе и хорошее пиво. А заодно и еду.

– Маша, ты когда ела? – спросил я ее, перехватив ее взгляд, направленный на висящие в мясном ряду окорока.

– А что? – с подозрением спросила она.

– Да ничего. Когда? – пожал я плечами.

– Вчера с утра.

– В околотке не кормили?

Она отрицательно мотнула головой.

– Нет. Вчера уже поздно было, а сегодня – еще рано.

– Ну, тогда дома перекусим.

– Дома? – с подозрением переспросила она.

– А где, по-твоему? – слегка возмутился я. – Я и так без денег остался, на твой штраф все спустил, так чем я тебе гостиницу оплачивать буду? Или у тебя где-то под забором клад зарыт? Займешь пока одну комнату, а как деньгами разживусь, тогда посмотрим. Тем более, что послезавтра я уеду на неделю.

Уехать теперь точно придется. Пока еще раздумывал, браться за работу или нет, но теперь, как говорится, двух мнений быт не может. А то зубы на полку. И аванс требовать придется, но это не страшно, Борода не откажет. А затем уже поездка должна дела поправить.

Она промолчала, поджав губы, но и возражать больше не стала. Не то, чтобы согласилась, а просто отложила генеральное сражение за независимость на потом. Мысленно проводя в голове несложные арифметические подсчеты, я прикинул, на что я еще тяну из еды, так, чтобы на понедельник на бензин осталось. И на переправу. И товары кое-какие для поездки закупить. Выходило, что особо размахиваться не стоит. Тем более. что мне теперь эту спасенную от внесудебной расправы Машу на время моего отсутствия тоже снабдить провиантом придется. А то, что она меня дождется, это я уже решил заранее. Так просто не отпущу. Почему? Считайте интуицией. Есть за этой девочкой какая-то тайна, и есть в этой тайне какой-то оттенок того, что я с ней уже знаком. Как будто прикасался краешком.

3

Колдунья (временно недееспособная в качестве таковой) Маша оголодала явно. Потому что, пока я жарил мясо с картошкой и грибами на сковороде, она умяла целых три бутерброда с чем попало, после чего подчистила свою немалую тарелку с основным блюдом до зеркального блеска. Пока мы в полном молчании ели в доме, баня топилась вовсю. Пусть полный бочонок пива я и не налил, но сколько-то накачать в него себе все же позволил. Гостья моя в сторону бани поглядывала, но поскольку я помалкивал, то и она ничего не спрашивала. Ну и умница. Я ее и не приглашаю, потому, как в бане люблю париться, а не убеждать посторонних девиц, что никаких планов на их прелести не имею. Дома пусть сидит.

Единственное, что она сказала, когда зашла в дом, так это фразу: «Зачем тебе столько?». Относилось это к моей оружейной пирамиде. Пришлось рассказать кем работаю. Кажется, это даже чуть прибавило ко мне уважения, или она о чем-то задумалась.

После обеда и питья чаю я проверил, протопилась ли баня. Дрова и угли прогорели, каменка была раскалена, запаренный в ведре дубовый веник благоухал на все окрестности, так что можно было приступать к любимой процедуре. Я прихватил бочонок, в котором чуть ли не на дне плескалось против обыкновения жалкое количество пива, и деревянное блюдо с тонко нарезанным вяленым и острым мясом, называемым бастурмой, которое приходило в наш город с низовий Волги.

Баню я люблю. Даже не просто люблю, а люблю нежно, самозабвенно, всеми силами души. Нет для меня способа лучше провести субботний день в городе, чем закатиться в нее до вечера, зайти в парилку не знаю даже сколько раз, пропариться до самых костей. После хорошей бани ты как заново родился. И самое главное – нигде так не думается, как в парилке. Наверное, мозги от тепла быстрей работают. Вот и сейчас, я пришел в предбанник, шлепая себе по пятками плетенными тапками, завернувшись в свежую, накрахмаленную, только из прачечной, простыню. Заглянул в горячее нутро парилки, потянул носом ароматный воздух. То, что надо. Раскинул на полке простыню, поддал ковшом на каменку. Охнул от жара окутавшего меня облака пара, и развалился на полке. И задумался.

Так все же, что такого общего между вчерашней дракой в «Дальней пристани», моими обязанностями охотника и чуть не выпоротой молодой колдуньей, недружелюбно ко мне настроенной, и оказавшейся у меня в должниках аж на сто пятьдесят рублей золотом? Что вчера произошло? Если по порядку?

Если по порядку, то с утра я завалил ту самую тварюгу, которая чуть не… Стоп! Которую я совсем не ощущал поблизости! Хотя тварь была магической, а магию я всегда чувствую. Я поэтому и беру заказы на выколдованных тварей, им от меня не спрятаться. И только второй мой дар, «чувства взгляда», спас меня тогда. А тот здоровяк, что пытался переломить пополам нашу неудачливую малолетнюю волшебницу, тоже был таким же по ощущению. «Пустой». Как будто замкнутый сам на себя, но при этом тоже под магическим же управлением! Вот оно что! И управлял им колдун, за которым колдунья Маша следила. И не сообразил я сразу все это потому, что вспоминать пытался все со мной произошедшее по приезду в город, а надо было с охоты начинать.

Я аж вскочил на полке. И что это мне дает? И что может дать? Все должно иметь свою практическую сторону, а пока ее во всей этой истории не видно. Ни наград никаких за голову колдуна не предлагается. Ни отлов таких вот здоровяков, как тот, которому я башку прострелил, никому не требуется. Но, в любом случае, любая тайна чего-то стоит. Знать бы только для кого. И для чего я сто пятьдесят кровных рублей потратил? Только для того, чтобы кормить недружелюбную девицу?

Что можно узнать дополнительно? Можно пойти к некроманту Ваське, и у него выспросить, что ему с трупов убиенных злодеев удалось вытрясти. А он скажет? А это как спросим. И отношения у нас Васькой нормальные, особенно после того случая, когда убиенный брат у мужика разупокоился. Можно даже сказать, что подружились мы с тех пор. Вот, Васька как раз может чего и скажет. Что еще?

А вот из кого все же могли сделать ту тварюгу, что на меня поохотиться решила? Привезли издалека? Привезли «исходный материал» издалека? И почему все эти твари, которых уже три было, крутились каждая в определенном месте? Может быть, из какого-нибудь местного, пропавшего без вести, их и изготовили? А почему бы и нет? Версия шаткая, но имеет право на жизнь.

Кто может отследить портал? Любой хороший колдун, кроме некроманта, каких у нас в городе аж четверо, но только если начнет это делать в ближайший час после того, как портал закрылся. Во время открытия портала он сможет с точностью до метра отследить, а после закрытия с каждой минутой точность падает. Но можно будет сказать, например, к Торжку направлен портал, или, скажем, к Твери.

Телохранитель еще колдуновский убитый имеется. По содержимому карманов мы ничего о нем не узнали, но опять же, наш городской некромант мог накопать больше. Или медиуму заплатить… ага, заплатишь тут медиуму. Как же. За вызов духа Валентина Кабакова, медиумша наша, меньше сорока рублей не берет. А у меня, что останется после уплаты штрафа – курам на смех. Так что, фокус с медиумом не пройдет.

Ладно, что размышлять без толку? Все равно ничего умного не придумаю сам. К тому же пар уже из парилки выживает. Соскочил с полки, выбежал в предбанник… и обратно забежал. А она то что здесь делает? Старею. Не слышал в думках своих, как ведьма эта новоприобретенная в баню пришла. Сидит, в простыню завернувшись, и мое пиво пьет. Нормально, а? Как будто так и надо. Я влетел обратно в парилку, завернулся в промокшую от пара и моего пота простыню, выскочил снова в предбанник. Щелкнул выключателем, и в пристройке к предбаннику включился душ, в который насос качал ледяную колодезную воду. Проскочил мимо малолетней колдуньи, с явным удовольствием уплетавшей мою бастурму, схватил с крючка полотенце и убежал. Теперь остыть – первое дело, а с этой попозже разберемся.

Попозже, впрочем, тоже произошло с задержкой. Вошел в предбанник, а ее там и нет. И возня из парилки доносится. Я плюхнулся за стол, достал с полки глиняную кружку и налил себе пива. Хорошая штука этот бочонок зачарованный, пиво в нем как с ледника. Отхлебнул, подцепил двумя пальцами с тарелки ломтик тонкого огненно-острого мяса. Снова запил пивом.

Колдунья в парилке долго не продержалась, минут через пять вылетела с ошалевшими глазами. Натопил и пару нагнал я там под себя, непривычный человек долго не продержится. (Хе-хе). Завернутая в простыню, пролетела она мимо меня, хлопнула дверь и я услышал, как полилась вода. И сразу донеслось повизгивание – вода то ледяная, Вновь дверь в предбанник распахнулась со стуком. Гостья моя вошла, завернувшись в простыню подмышками. Схватила с лавки вторую, начала вытирать ей короткие волосы, начисто изведя мой запас сухих «оберток».

Теперь уже я, играя роль гостеприимного хозяина, налил ей пива в глиняную кружку, бухнул эту самую кружку перед ней на стол.

– Ага, спасибо. – кивнула она и вновь потянулась за бастурмой.

У меня мелькнула мысль, что, пожалуй, я это симпатичное создание прокормить не смогу. Несмотря на юный возраст и даже несколько субтильное сложение, есть она была готова постоянно. По крайней мере, бастурму исчезла с блюда очень быстро, я едва успел схватить себе еще кусочек.

Ладно, будем считать, что колдунья у меня уже освоилась как дома. И ей от этого хорошо. А как насчет того, чтобы поделиться знаниями с гостеприимным хозяином? А так же с самоотверженным и щедрым человеком, не пожалевшим честно заработанных денег для того, чтобы вывести ее розовую попу из-под страшной угрозы?

– Вкусно! – оповестила меня Маша после того, как прожевала последний ломтик бастурмы.

– Спасибо! – сказал я, сделав вид, что польщен.

Она кивнула, показав, что оценила мою признательность, и вернулась к молчаливому питью пива. Хм… Девушка субтильная, а вот аппетит у нее – поди прокорми.

– Ты куда собираешься ехать? – вдруг спросила она меня.

– В Серые Горы, к гномам. А что?

– Да так, ничего. Удивляюсь просто. Сам куда-то намылился, а меня в доме бросаешь. Не боишься, что обворую?

– А что у меня воровать? Если только сам дом разберешь да как сруб на вывоз продашь. – усмехнулся я.

Странно было бы, чтобы кто-то покусился на мое небогатое имущество. И ценного то у меня и было всего, что машина, да оружия несколько стволов. На машине я уеду, часть стволов с собой возьму, а что останется… Ну, из моей пирамиды не всякий большой колдун сумеет без моего ведома что-то в руки взять. Может и без рук остаться. Или без башки. Шкафом этим со мной как раз Васька-Некромант за одну работу рассчитался, и на нем такие заклятья гадские лежат… Лучше не пробовать. Я его уже сам потом в оружейную пирамиду переделал.

Тот же Васька в нашем городском банке сейфы заклинал. И что вышло? Когда банк наш грабили, двое грабителей там, в подвале и остались. Чего ждут от магических ловушек? Огня, холода, падающего камня, чего угодно. Привыкли, что все на стихийном волшебстве держится. А вот заклятия «Покрывало праха» точно не ждут. И отмычек то таких охранных систем не делают. Просто не догадываются. Не предполагают, если угодно, что некромант ловушку будет настраивать.

В нашем случае, так и остались двое налетчиков навечно привязанными к этому сейфу в виде голодных духов. И то, появляющиеся в нашем мире только с разрешения ночного сторожа. Он их на ночь выпускает у сейфов покрутиться, а с рассветом выгоняет из нашего слоя. А им остается лишь мечтать о новом грабителе, или придется оставаться голодными до конца эпох.

Вот с подобным сюрпризом «от Васьки» и пирамида у меня. О чем я, на всякий случай, под соусом «случайно не напорись», и поведал своей невольной госте. Та легкомысленно кивнула, пошарила машинально рукой по блюду, пытаясь найти на идеально чистой поверхности еще ломтик вяленого мяса, не нашла, выпила пива, затем снова спросила:

– Ты меня собираешься здесь держать, пока долг не отдам?

– Не знаю, если честно. – пожал я плечами. – Не думаю, что ты сможешь его отдать деньгами, ты все же не местная, работы у тебя здесь нет. Откуда тебе деньги брать? Но ты колдунья не из последних, в этом меня не обманешь. А я – охотник. Глядишь, придумаем, как помочь друг другу. И оба в накладе не останемся, вместе заработаем. Тебе ведь лишнее золото помехой не будет, верно?

– Как от колдуньи, от меня толку ноль. – заметно расстроилась она. – Дай бог через месяц Силу почувствовать. А сейчас я вообще безрукая. И спешу я, к тому же.

– Далеко?

– Далеко. Отсюда не видать.

Я пожал плечами, сказал:

– Поспешишь – людей насмешишь. – усмехнулся, и добавил: – Или урядников об стенку приложишь. И ты бы сейчас не в баньке, а в камере сидела, а в понедельник после другой баньки в больничке лежала, кверху задом. А на целителя у тебя денег нет, так что отмучалась бы по полной программе.

– Ну, хватит, может, мне об этом напоминать! – возмутилась колдунья Маша. – Не лежу же в больничке? Не лежу. Ну и хватит об этом.