Текст книги "Новатор"

Автор книги: Андрей Кадник

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 21 страниц)

Мой мозг ухватился за эту мысль как за спасительную соломинку.

Вот, хорошая идея! Яблочко от яблони недалеко падает, как гласит другая народная мудрость. Наверняка Цацкин-старший тоже унижал и донимал своих одноклассников. Отомстив его сыну, наверное можно отомстить всем поколениям Цацкиных.

Наслаждаясь безукоризненной логикой своих умозаключений, я заснул.

На следующее утро я встал с тяжелым чувством. Появляться в школе не хотелось совершенно, я снова и снова представлял себе, что там могут со мной сделать. Внось проснулось благоразумие и стало нашёптывать «сиди дома».

Я уже хотел было последовать его совету, но вспомнил о Жоре – а ему каково будет остаться одному против всех?

– Он не дурак, он тоже не пойдёт, – нашептывало благоразумие.

– Плевать, – решил я. – Не пойти будет слабостью. Стоило ли начинать вчера, чтобы сегодня спрятаться дома.

С этими тяжелыми мыслями я взял рюкзак и вышел на улицу.

До школы я шёл осторожно, постоянно контролируя пространство вокруг себя и чувствуя себя этаким локатором, который пытается засечь приближение вражеских объектов.

Объекты не заставили себя долго ждать. Цацкин и компания стояли перед школой и что-то обсуждали, но при моём появлении разговор стих и они молча уставились на меня. Впрочем, попыток привязаться никто не делал, и я спокойно прошел в здание.

На уроке я исподтишка рассмотрел Цацкина поподробнее и с удовлетворением отметил, что ему досталось даже больше моего. Под глазом и на щеке растекались здоровенные синяки. У меня был только под глазом, да и то довольно аккуратный.

Жора, похоже, вообще не пострадал. Он сидел довольно далеко от меня – на задней парте, поэтому подробно рассмотреть его подробно, как Цацкина, сидевшего со мной на одном ряду, я не мог.

Весь класс смотрел на наши синяки и перешептывался. К перемене о вчерашней драке знали уже все.

После первого урока я стал нарочито долго собирать учебники со стола, чтобы потянуть время до выхода из класса. Согнувшись под партой, и укладывая всё в рюкзак, я не сразу обратил внимание, что рядом с партой стоят две аккуратные ножки в колготках с цветочками и чёрных лакированных туфельках. Проследив их наверх, я обнаружил свою мечту, стоящую рядом с моей партой и наблюдающей за моими терзаниями.

Смутившись, я бросил рыться в рюкзаке и встал за партой, выдавив из себя «привет!».

Впрочем, похоже было, что Таню ситуация смущала не меньше, чем меня. Она переступила с ноги на ногу и тихо сказала:

– Ты молодец.

После чего развернулась и убежала на перемену, а я еще несколько секунд стоял ошарашенный… надо же, я и молодец. Мысли вихрем крутились в голове, не позволяя разуму зацепиться за любую из них.

– Может она узнала, что это из-за неё?

– Нееет, я никому не говорил. С чего это я вообще молодец-то? С того что побил её друга? Или он её не друг?

– Как не друг? А кто вчера ему мило улыбался? Да его все остальные девчонки стороной обходят!

Занятый этими мыслями я не заметил, как ко мне подошёл Георгий. Тот тихо сказал:

– Хочу тебя ещё раз поблагодарить.

– Точно! – Как молния мелькнула у меня мысль. – Таньке понравилось, что я заступился за кого-то. Вот это удача! Надо только не упустить свой шанс и развивать отношения.

Довольный своей догадкой я обернулся к Жоре и ответил.

– Да бог с тобой, не за что и благодарить.

– Пойдём, отойдём в угол, покажу кое-что. – Предложил он.

Я, скорее на автомате, чем заинтересовавшись его предложением, отошел с ним в угол класса. Мысли мои были заняты Татьяной. Я вертел в голове её похвалу и с каждой секундой жизнь казалась всё лучше и лучше.

Похоже, моя довольная и отстранённая физиономия удивила Жору. Тот пощёлкал пальцами у меня под носом и убедившись, что я обратил на него внимание достал из кармана две пальчиковых батарейки. По крайней мере тогда они показались мне именно батарейками.

– Это два шокера, – прошептал он мне. – Если щёлкнешь вперёд вот этот рычажок, то из передней части вылетит иголка на тонком проводке. Если попадёшь в человека, то его немного поколбасит, после чего он несколько минут будет отдыхать. Насмерть не убьёт. Будь осторожен, запомни, что рычажок нужно сдвинуть вперёд, а не назад. Сдвинуть его трудно – это сделано, чтобы он случайно не включился сам по себе, но если он вообще не сдвигается, то это значит, что ты направил шокер на себя, а это – самое плохое, что ты можешь придумать в критической ситуации.

До меня не сразу дошло что он говорит, а когда дошло, то я ужаснулся и зашипел на него.

– Ты что, войны с Цацкиной бандой хочешь?

– Война уже идёт, – хмыкнул он, – всё существование человечества это одна большая война.

– Точно, я же забыл, что ты философ, – скептически заметил я. – А где ты шокеры-то взял? Небось кучу денег стоят.

– Да почти ничего, – ответил он, – сам сделал.

Я недоверчиво ухмыльнулся и спросил:

– А с какого расстояния можно пульнуть?

– Там кабелёк около семи метров в длину, так что дальше чем 5 метров лучше не стреляй. А ещё лучше – вообще не стреляй, если будет возможность договориться по-хорошему. Я искренне надеюсь, что они нам не понадобятся, но на всякий случай всегда держи их в одном и другом кармане, чтобы можно было быстро вытащить обеими руками.

– Ну, спасибо, – поблагодарил я его, хотя и не был уверен нужен ли мне этот геморрой и сильно сомневался, что эти шокеры действительно работают – уж больно ненадёжными они выглядели.

– И ещё, – добавил он, – смотри, чтобы они не попали к твоим родителям.

– Да уж это-то ежу понятно, – усмехнулся я.

Чтобы не показать, что я трушу, я вышел в школьный коридор, хотя до следующего урока оставалась лишь пара минут. Наш класс сбился в несколько стаек – часть девчонок обсуждали вчерашний сериал… не помню его название, но что-то совершенно дурацкое про то, как 20-летние олухи изображают из себя полных идиотов. Цацкин стоял со своими бугаями и не смотрел в мою сторону – это показалось мне хорошим знаком, я даже подумал, что может всё обойдётся. Остальные, которых я классифицировал, как наиболее нормальную часть нашего класса просто стояли у окна и скучали. Там, к сожалению, не было Таньки, но я всё равно направился к ним, сочтя их наиболее подходящей себе компанией.

При моём появлении, они заметно оживились. Сашка спросила негромко:

– Санец, это правда ты Вовку отделал?

Меня смутил не сам вопрос, а его формулировка. Уж слишком слово «отделал» не подходило моему жизненном кредо. Я промямлил что-то невразумительное на тему того, что ну подрались, с кем не бывает.

Похоже, что такой неуверенный ответ произвел ещё большее впечатление на одноклассников, чем если бы я в красках стал рассказывать как одной левой отделал Цацкина и всю его банду. Я прямо всем телом ощущал, как растёт мой рейтинг в глазах окружающих меня людей. Впрочем, насладиться в полной мере этим странным для меня чувством, мне не дал очередной звонок, загнавший всех за свои парты.

Следующие несколько дней я чувствовал, что хотя история о драке между мной и Цацкиным постепенно забывается, она поспособствовала разрушению некоего ореола непобедимости вокруг наших главных хулиганов. Да и те не спешили задирать всех подряд, лишившись прежней уверенности в том, что никто им не даст отпор.

Ни меня, ни Жорика не трогали, но я чувствовал по косым взглядам Цацкина, по обрывкам фраз, что что-то нехорошее сгущается над нами. Впрочем, я никогда особенно не надеялся на то, что мне сойдёт с рук моё заступничество за Цветкова (к концу недели я уже и себя убедил в том, что это было именно заступничество, а не порыв слепой мести).

Все эти дни мы возвращались домой вместе с Жорой, и можно было сказать, что даже немного подружились. Я попривык к его странностям, а он видимо привык к моему пассивному восприятию окружающей действительности. Как-то он даже пытался прочитать мне лекцию о флегматизме и о том, как он разрушающе действует на молодежь, но я его слушать не стал – сказал, что мне и в классе хватает всякой чепухи, чтобы ещё от него её после уроков слушать.

Он ещё пытался бормотать что-то об ущербности такой позиции и необходимости конструктивно-позитивного подхода к жизни, но я заткнул уши и он отвял.

Все эти дни я так и не решился подойти к Таньке и позвать её на свидание. Ясен перец, что просто ляпнуть при всех: «Таня, пошли на свидание» было бы верхом дебилизма, хотя по словам моего старшего двоюродного брата – того самого, который напугал меня в детстве тем, что выдавит глаза, он иногда именно так и приглашал девушек и это работало. Главное при этом, по его словам было подойти к девушке в то время, когда она не одна, а с подругами. Она будет настолько рада, что к ней проявили внимание прилюдно, что просто не сможет отказать.

Советом братца я бы воспользоваться никогда не решился. Если честно, то я вообще сомневался в том, что смогу пригласить Таньку просто в кино или в парк даже если вокруг за километр не будет ни души. Поэтому я просто ходил вокруг неё кругами и вздыхал. Одно меня радовало – ни разу после того случая не видел, чтобы она улыбалась Цацкину, хотя тот подходил к ней несколько раз, пытаясь завести разговор. Но обнадёживало это не сильно и я всё обдумывал как бы найти возможность сдружиться с Танькой поближе.

Причём раньше, ещё пару месяцев назад, я даже не задумывался о том, чтобы хоть как-то форсировать наши отношения. В моём неспешном мозгу крутились лишь какие-то картинки о том, что лет через 5 на выпускном я приглашу Таню на танец, а потом, отведя её, королеву бала в дальний угол зала, где не будет никого, кроме нас двоих, я скажу ей, что любил её все эти годы и предложу выйти за меня замуж…

Теперь-то я, конечно, понимаю, что даже если бы случилось чудо и Татьяна к 11-му классу была бы всё ещё без парня, и даже если бы я сделал всё так, как крутилось в моём воспалённом мозгу, то шансы получить положительный ответ на подобное внезапное и дикое признание равняются нулю.

Но до конфликта с Цацкиным я был совсем уж тупоголовым романтиком и не сомневался в успехе такого сценария. Похоже Жорик прав как минимум в том, что конкуренция движет миром – вчера, после биологии он пытался меня грузить тем, что естественный отбор в биологии и конкуренция в экономике – вещи по сути одинаковые… я, правда, мало что понял из его рассказа.

В четверг, через 3 дня после памятной драки, когда мне уже казалось, что нас пронесло и всё дальше так и пойдёт своим чередом, Цацкин решился действовать.

Сейчас мне кажется, что его сподвигла Танькина холодность в общении с ним. Он понял, что его репутация сильно пострадала как в глазах Татьяны, так и в глазах всего остального класса. Нет, его все так же боялись, как и раньше, но это был уже не страх обречённых на забой овец, это была скорее всего лишь разумная предосторожность – не связываться с человеком, который заведомо тебя сильнее. Когда он расталкивал остальных, все лишь проводили его насмешливым взглядом, а не старались спрятаться как раньше… похоже, это его бесило.

Мы с Жорой выходили из школы одни из последних – в основном ему приходилось ждать пока я соберусь.

– Куда тебе спешить? – Вопрошал я в ответ на его немую просьбу поторопиться. – Родители у тебя приходят поздно, уроков почти не задали, игрушек на компе у тебя нет…

– У меня и телевизора нет, – хмыкнул Жора.

– Тем более, раз телевизор вы ещё даже не успели купить…

– …Ты не понял, у нас его вообще нет, и никогда не было.

– То есть как? – Опешил я, совершенно не представляя жизни без телевизора. – А что ты… нет, вы… что вся ваша семья делает по вечерам.

Георгий замялся, по-видимому решив, что сболтнул что-то лишнее.

– Ну мы общаемся, рассказываем друг другу новости – кто какие услышал, у нас папа слушает радио Би-би-си, а мама наши, российские новости, вот мы и сопоставляем кто что сказал, иногда бывает очень интересно. Иногда мы занимаемся какими-нибудь разработками. Отец у меня математик и я иногда помогаю ему строить модели.

– Ты! Математические модели! В 13 лет! – Я рассмеялся. – Давай договоримся, если будешь мне врать, то я не буду с тобой дружить, не люблю врунов.

Георгий только пожал плечами и добавил.

– Я только хочу тебя попросить, чтобы ты никому не рассказывал про мою семью и про то, что увидел или ещё увидишь у меня дома.

Я опять усмехнулся:

– Ну, это легко, во-первых я человек скрытный, а во-вторых, если я кому-нибудь расскажу что ты математические модели строишь, то меня поднимут насмех… я помню как ты на математике элементарную теорему-то с запинками рассказывал.

Так препираясь, мы дошли до той самой хозяйственной постройки, возле которой я в понедельник, наверное, в первый раз в своей жизни стал зачинщиком драки… хотя нет, когда я подошел, драка уже была, так что это не считается.

Из-за сарая вышел Вовка Цацкин и окликнул нас:

– Стойте, уроды.

Я быстро осуществил в уме рекогносцировку. Дыра в заборе отпадала – она была слишком узкой и нас схватят когда мы будем протискиваться.

Бежать до школы было около двухсот метров – не так уж много, наверняка не догонят. Из школы понемногу выходили ученики, но никого из учителей видно не было.

Рядом с Цацой стояло четверо парней – двое обычных его подельников – те самые, которые уже пинали меня 3 дня назад, один из параллельного класса – такой же тупой придурок, четвёртого я раньше не видел, но судя по габаритам – их коллега по качалке. Все четверо держали в руках по палке. Одну из них я узнал – та самая, с двумя ржавыми гвоздями на конце. Только я начал представлять один из этих гвоздей у себя в глазу, как меня отрезвил шёпот Жоры:

– Шокер.

Я машинально нащупал в карманах две батарейки о которых подзабыл.

– Чего ты там шипишь? – презрительно спросил Цаца и сплюнул.

Он стоял сложив руки на груди и всем своим видом показывал, что не считает нас серьёзными противниками. Правда вот зачем тогда ещё четыре человека с палками? Похоже та же мысль пришла в голову Цветкову.

– Что, – спросил он ехидно, – втроём не справились, так решили впятером попробовать?

Цаца и его коллеги опешили от такой наглости.

– Видимо расчёт был на то, что мы сразу убежим, – прояснилось у меня в голове. – Точно! нам и путь к отступлению лишь один оставили – мимо школы, мимо наших одноклассников. Вот значит, как Цаца себе авторитет заработать хочет – заставить нас с позором убегать, да ещё так, чтобы все видели! Даже Танька Семёнова!

– А давай их закопаем, – пробасил незнакомый мне парень.

Злость закипала во мне, и я сказал с расстановкой, игнорируя всех и обращаясь лишь к тому, кто стоял передо мной.

– А ты, оказывается, трус, Цаца!

Его лицо стало землисто-серым. Он скрипнул зубами и скомандовал:

– Взять их!

Мы одновременно с Жорой выдернули руки из карманов и нажали на рычажки, целя каждый в людей на своём фланге. Раздали щелчки, за которыми последовали вскрики и тихое шипение, как будто невдалеке работает сварочный аппарат. Трое парней – двое нападавших на меня и один нападавший на Георгия вздрогнули, как будто споткнулись о невидимую преграду и упали. На земле они еще дернулись пару раз и затихли.

Сказать, что я был поражен это не сказать ничего. Я не знаю как, но я нашел в себе силы выговорить достаточно уверенным, как мне это показалось, голосом, обратившись к Жоре:

– Ну вот, теперь сравнялись. Будем их ногами бить или тоже пристрелим?

Первым от шока отошел Цаца. Он кинулся за сарай, обежал вокруг и бросился убегать мимо выходящих из школы учеников. Сообразив, что остался стоять один, парень из параллельного класса уронил палку и метнулся за ним следом.

Георгий подошел к троим, оставшимся лежать на земле. Деловито нащупав у каждого пульс, он сообщил: «Будут жить!» и принялся вытаскивать иглы и сматывать тоненькие проводки вокруг шокера.

Я стал ему помогать, и только тогда сообразил что он только что сказал.

– В смысле? – спросил я возмущённо. – Ты ведь сказал, что это безвредная вещь – шок на небольшое время и всё.

– Так и есть, – сказал он, – а что тебя смущает?

– Зачем ты тогда проверял – живы они или нет?

– Ну есть крайне низкая вероятность того, что у них проблемы с сердцем, – смущённо сообщил Жора, – тогда бы оно могло и остановиться.

Как это часто со мной бывает, у меня вспыхнула в голове очередная поговорка: «От сумы и от тюрьмы не зарекайся».

– Ты что! Ведь нас могли посадить, если бы мы их убили.

– Нет, не посадили бы, – уверенно заявил Жора. – Они были с палками в руках. Вот если бы они были безоружными, то оставался небольшой шанс, могли бы дать условный срок за превышение пределов самообороны, а с палками – без шансов, даже адвокат не нужен.

Спокойствие Жоры постепенно передалось и мне. Действительно, чего кипятиться? Мы только что с разгромным счётом победили банду Цацкина. Уж теперь-то я мог гарантировать, что он и близко к нам не сунется.

– Зачем ты сматываешь проводки-то? – поинтересовался я. – Это же одноразовые шокеры, их не восстановишь.

– Чего вдруг? – удивился Жора. – Зарядить и всё. И вообще, этот проводок стоит по сотне баксов за метр, что же его выкидывать? Ты когда-нибудь слышал о сверхтонких токопроводящих канатах, которые будут служить опорой для так называемых космических лифтов – устройств, поднимающихся с земли на орбиту?

Я помотал головой.

– Так вот, – продолжил Жора, – это что-то вроде этих канатов, только гораздо тоньше.

За три дня я уже вполне привык к подобным умничаньям и почти не обращал на них внимания. Впрочем, работающие шокеры серьёзно подняли Жорин авторитет в моих глазах и я даже подумывал – может хотя бы часть из того что он болтает действительно правда?

…Да ну, не может быть, наверняка он фантастики начитался – космические лифты, сверхтонкие канаты… тьфу.

К тому времени, как мы смотали проводки, больше похожие на очень тонкую леску, потенциальные трупы зашевелились, чему я был искренне рад, но на всякий случай предложил уходить пока они не очухались окончательно.

Жора сообщил, что они не смогут встать еще как минимум минут 10, а уж о том, чтобы бегать за нами им вообще придётся забыть надолго.

Это подтвердилось, когда один из нападавших открыл глаза, увидел нас и стал, загребая руками и ногами пытаться отползти от нас подальше. Правда, пока у него ничего не выходило.

– Пошли, – сказал Жора, – не будем их пугать.

В этот день я во второй раз побывал в квартире Цветковых. С трясущимися после этого приключения руками домой заявляться не стоило, и я зашел к Жоре перевести дух. Дома у него опять никого не было.

– Родители приходят не раньше 9-ти вечера, – пояснил Жора.

– Круто, везёт! Мои в 5 часов уже как правило дома.

– Чего же в этом хорошего? – искренне удивился Цветков-младший, – с родителями ведь интересней.

Я пожал плечами. Иногда я его просто не понимал… совсем.

По сравнению с моим прошлым визитом, в квартире добавилось бардака – были распакованы несколько новых коробок и их содержимое – книги и какие-то инструменты было тут же разбросано.

– Сколько родители просили разобрать это всё, – вздохнул Жора, – никак руки не доходят.

– Тебе родители доверяют такие вещи? – удивился я.

– Да они бы с удовольствием не доверяли, – пояснил он, – но у них совершенно нет времени этим заниматься. Как будто у меня времени вагон! – возмущённо добавил он.

– Ну хочешь, помогу? – предложил я.

Мне было реально интересно посмотреть – что может храниться в таком огромном количестве практически одинаковых коробок.

– Правда? – обрадовался Жора, но тут же сник и добавил:

– Только ты, пожалуйста, родителям не рассказывай, что мы с тобой вместе это всё разгребали. Отец довольно трепетно относится к своим секретам.

Я недоумённо пожал плечами, но пообещал никому не говорить.

Впрочем, сразу до коробок меня не допустили. Жора достал из карманов то, что осталось от шокеров, и сложил это на стол, больше напоминающий верстак.

– Нужно сначала восстановить, – пояснил он. – Не думаю, конечно, что Цацкин и компания решатся повторить попытку нападения, но шокеры вещь полезная и лучше всегда их иметь при себе.

Я с ним был полностью согласен, но сильно сомневался, что он сможет их восстановить.

Тем временем, Жора достал очень тонкий штырёк, похожий на длинную иглу или на короткую спицу и прикрепил к нему конец одного из смотанных нами проводков, на котором была закреплена иголка. Спицу он вставил в зажим на оси моторчика, напоминающего электроточило – как у моего дядьки в гараже, только в несколько раз меньше, и включил этот моторчик.

Затем Жора немного поворачивая нитку влево-вправо за полминуты намотал нитку на ось – получился такой аккуратный моток, как в трансформаторах, которые я разбирал пару раз в жизни.

Выключив ротор, Жора открыл ящик стола и достал большой плоский ящик. Когда он его открыл, то я увидел в нём кучу разных пружин – от самых маленьких, величиной с зёрнышко, то длинных, размером с карандаш. Над каждой ячейкой с пружинами рядом с греческими буквами было подписано по нескольку чисел. Над той пружинкой, которую достал Жора, например, было написано: гамма – 40, лямбда – 78, тета – 432. Я немного знал греческий алфавит, чем очень гордился, но понимания того, что здесь написано мне это совершенно не добавило, а спрашивать я остерёгся.

Жора вставил пружинку в корпус шокера, затем вставил сверху металлическую шайбу и короткий металлический стержень. Всё это он распёр между губами тисков и несколько раз аккуратно провернул ручку до того, как раздался негромкий щелчок. После этого он отпустил тиски, вынул металлический стержень и поднёс шокер, болтающийся на проводке к спице с остальным проводом.

Именно тогда, наблюдая за его выверенными, отточенными движениями, я понял, что этот шокер он сделал сам. Реально – сам! За один вечер! Из подручных материалов! Впрочем, похоже, что с подручными материалами тут дело обстояло неплохо… Но всё равно… мать моя! Судьба свела меня с техническим гением!

Пока я стоял и радовался, что Цветков играет в моей команде, а не в команде Цацкина, Жора провернул спицу ещё несколько раз, чтобы намотать оставшийся отрезок проволоки, на которой болтался шокер, аккуратно снял получившийся моток и вставил его назад в отверстие. После этого, он вставил иглу и закрепил её чем-то похожим на пластелин… хотя, почему похожим? может это и был пластилин.

– Готово, – сказал он, достал из стола проводок с разъёмом на конце, воткнул его одним концом в шокер, в задней части которого обнаружилось небольшое отверстие, а штекер на другом конце вставил в обыкновенную розетку.

Всё это заняло, наверное, не больше минуты-двух. В общем, читать описание всего что делал Жора явно дольше, чем оно происходило на самом деле. Через минуту уже был готов второй шокер. Жора выдернул из розетки первый, отдал его мне и воткнул второй.

На мой вопросительный взгляд, он сообщил:

– Они быстро заряжаются. Там стоит миниатюрный конденсатор высокой ёмкости – я нашёл его устройство в интернете и смог сам собрать.

У меня в голове крутились тысячи вопросов. Начиная от банального – как возможно в четырнадцать лет самому собирать такие вещи до вполне продвинутых – как шокер может работать на одном проводе, ведь по идее провода должно быть два. Но я задал наверное самый дурацкий.

– Слушай, а почему только три шокера сработали? Осечка?

– Да нет, – Жора похоже немного покраснел, – я промазал.

– Ааа, – только и смог я ответить.

Уже через пять минут все шокеры были заряжены и вернулись к нам в карманы, и мы приступили к уборке в квартире.

– Сначала нужно сделать полки и вытащить книги, – сообщил Жора, оглядев самую заваленную коробками комнату.

Мы перетащили все коробки к одной стене и втащили в комнату разобранный, свежедоставленный из магазина стеллаж. Я с сомнением посмотрел на обилие досок, соединений, кронштейнов, различных мелких и крупных деталей, упакованных в картон, целлофан и просто завёрнутых в бумагу.

– Может всё же дождаться твоего отца? – уточнил я. – Тебе не попадёт за самоуправство?

– То что мой отец купил этот стеллаж это уже подвиг, – сообщил Жора, – если ждать пока он его установит, можно состариться. Он всё время занят.

– Иногда я удивляюсь, как им с мамой вообще времени хватило, чтобы ребёнка завести, – грустно добавил он.

– Какого ребёнка? – не понял я.

– Какого-какого – меня, – повёл он плечами.

Тем временем, Жора по известным ему одному признакам, определил в какой из коробок находится дрель, пластмассовые дюбеля и саморезы и разложил это всё перед собой.

– Всё довольно элементарно, – сообщил он, заглянув в инструкцию, – несколько вертикальных стоек крепятся к стене и к ним цепляются полки. Довольно неплохая конструкция – можно полки делать разной высоты, мы все книги сюда вместим, если стеллаж с двух сторон комнаты сделать.

– Как? ты даже не согласовал с родителями где делать полки? Я в шоке! Ты уверен, что тебе не влетит? Я помню, когда мои родители купили новую мебель, то мама заставляла нас с отцом ещё неделю двигать её туда-сюда, выискивая наилучшее место. А что, если твои родители вообще планировали в этой комнате спальню сделать или детскую?

– Мои родители в этой квартире за месяц, что мы тут живём, успели посетить гостиную, туалет и кухню. В остальных комнатах они даже ещё не были. Даже если им было нужно что-то из коробок они посылали меня, так как сами ничего здесь не нашли бы. Уж поверь мне, им совершенно параллельно то, куда мы поставим этот стеллаж.

За три дня общения с Жорой я уже перестал чему-либо удивляться, но всё же спросил:

– А кем они у тебя работают?

– Преподают в институте. Отец – вышку, мама у меня – лингвист. Они оба доктора наук и параллельно пишут книги по своим направлениям. В общем, они люди очень увлечённые и мирские заботы их особо не волнуют.

Я начинал понимать у кого Жорик поднабрался умных слов. Одно меня смущало – с такими родителями и такими данными, в школе он должен быть просто любимцем учителей и учиться ну никак не хуже той же Белкиной, однако как только его поднимали в классе, он начинал мычать и сбиваться и в результате оценки у него были ничуть не лучше, а зачастую даже и хуже моих.

Можно было бы объяснить это стеснительностью, но насколько я успел его узнать, стеснительности в нём не было ни на грош.

Пока я оставил при себе все эти сомнения – мало ли, должны же быть у человека свои тайны… впрочем, своих тайн у Георгия по-моему и так было выше крыши.

Мы наметили карандашом места, где сверлить дырки для первых двух стоек, Жора включил дрель и легко сделал первую дырку.

– Провалилось, – прокомментировал я.

– Что? – не понял он.

– Сверло попало между кирпичей, говорю, пересверливать в другом месте придётся, тут не закрепим.

– Да не, всё нормально.

– Ну как же нормально, когда провалилось сверло в пустоту, – раздражился я.

– А, – улыбнулся Жора, – это просто сверло такое. Оно очень легко сверлит, хочешь – попробуй.

Я недоверчиво взял дрель и так же легко, практически не прилагая усилий, просверлил вторую дырку.

– Не может быть, – прокомментировал я. – Недавно сверлил дырки с отцом в таком же кирпиче, новыми свёрлами. Так мы мучились над каждой дыркой по несколько минут, а тут бжик и всё… Где вы такие свёрла взяли?

– Врать не буду, мы их с отцом сами сделали, – сказал Жора, – только стандартная просьба – не говори никому.

– Фигня какая-то, – проворчал я, – если вы их сделали, то запатентуйте или завод откройте по их производству. Наверняка все только их и будут покупать.

– Отец пробовал взять патент, не вышло. Патентная комиссия поставила сразу гриф «секретно» на этот сплав, отцу выдали государственную премию – долларов двести и настойчиво посоветовали забыть о его изобретении, поскольку оно чрезвычайно необходимо для оборонных нужд государства. Впрочем, если он ещё что-нибудь изобретёт, ему посоветовали приходить снова и посулили ещё одну премию.

– Во дела, – возмутился я, – а почему бы вам не уехать и не продать технологию каким-нибудь японцам или американцам?

– Что ты! Даже не вздумай такое сказать при моём отце – он страшный патриот. И мама тоже. Они говорят, что в России очень хорошие люди и только одна проблема – всё в стране очень сильно зависит от человеческого фактора.

– Когда будет у нас в стране такое государственное устройство, что от одного человека не будет зависеть многое, тогда и жизнь наладится, – говорят они.

– Мой отец про наше государственное устройство говорит проще, – хмыкнул я, – но там из восьми слов семь матерных получаются.

– Может так оно и правильнее, – грустно сказал Георгий.

– Не знаю, не уверен, критиковать-то мы все горазды, а вот попробуй-ка стать во главе государства. Что тогда делать будешь? На царей легко снизу тявкать, а вот попробуй народу угодить если сам наверх заберёшься.

– Ну вот, а меня ещё в приверженности философии обвинял, – засмеялся Жора, – а сам эвона куда загнул.

Работать такой дрелью мне понравилось. Наверное это в душе человеческой заложено – нам нравится когда небольшая работа или даже простое нажатие на кнопку производят много шума или много разрушений. Так и здесь, казалось – будь сверло достаточно длинным, им можно просверлить что угодно.

В голову мне как всегда пришла дурацкая мысль:

– Слушай, а этим сверлом подводную лодку можно просверлить? Представляешь, ныряешь с аквалангом и сверлишь в ней несколько дырок и она сразу тонет.

Георгий вздрогнул, когда я это сказал, а потом посмотрел на меня и заорал:

– Так ты из тех!? Тебя, что поставили следить за нами? Надо же было додуматься – втереться ко мне в доверие! Почему вы не оставите нас в покое!? Уходи! Уходи сейчас же!

Я хватал ртом воздух не в силах вымолвить не слова, поражённый такой реакцией на мои слова. Воспользовавшись моим опешившим состоянием, Георгий дотолкал меня до прихожей.

– Ну ты придурок! – только и смог выговорить я. – Чего разошёлся-то!?

Пока я обувался, Жора немного остыл. Всё еще с подозрением глядя на меня, он спросил:

– Так ты не из Этих?

– Из каких ещё Этих? – передразнил его я.

Он ещё раз недоверчиво на меня глянул и потом, видимо решившись, сказал:

– Извини, нашло, разувайся, пойдём я тебе всё объясню.

Я сначала хотел плюнуть и уйти, но потом любопытство взяло верх, я снова разулся и вернулся в комнату. Георгий пояснил:

– Понимаешь, эти чудики из минобороны и засекретили этот сплав, потому что придумали делать из него какие-то механические подводные устройства для продырявливания корпусов военных судов прямо в портах. Предлагали даже отцу работать с ними по этому проекту, а когда он отказался, то стали на него давить, пытались даже заставить его сделать подписку о невыезде. Это, кстати была одна из причин того, что нам пришлось переехать сюда в Читу из Ебурга.