Текст книги "Новатор"

Автор книги: Андрей Кадник

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 21 страниц)

Я как мог, доплыл до неё и пожурил:

– Ты нас так не пугай! Я уже думал, что ты утонула.

– Я? Утонула? – засмеялась Танюшка, – я тебе не рассказывала, что у меня юношеский разряд по плаванию?

– Нет, не рассказывала, – буркнул я.

– Тогда теперь рассказываю. Мы с девчонками и синхронным плаванием занимались, и нырянием, и просто плаванием. В общем, в этих видах спорта я почти эксперт.

– А почему бросила? – Поинтересовался я.

– Надоело, – махнула Татьяна рукой, – скучно это всё. Профессиональной пловчихой я становиться не собираюсь, а в нашей группе уже пошли нагрузки, рассчитанные именно на профессиональный спорт, поэтому я сбежала.

– Твои подруги, наверное, не обрадовались, – хмыкнул я.

– Да уж, ты просто не представляешь себе насколько они «не обрадовались». Я ведь им команду разбила, они до сих пор готовы мне глаза выцарапать при случае.

– Этого мы им не дадим сделать, – уверил я, – глаза нам ещё самим пригодятся.

С этими словами я подплыл к Татьяне и попытался обнять её и поцеловать. Первая попытка закончилась ничем – мы вместе ушли под воду, пришлось срочно выныривать и откашливаться. Но со второй попытки у нас получилось обняться одной рукой, а вторую и ноги использовать для того, чтобы удержаться на воде. Видимо помогли профессиональные навыки Татьяны – плавала она просто великолепно.

Жоре уже купаться надоело, и он вылез на берег играть с собакой.

Что же касается меня – я бы с удовольствием провёл весь остаток дня обнимаясь и целуясь прямо в воде. Помешало мне лишь то, что мой упрямый друг снова попытался сообщить Татьяне о своём присутствии и уже пару раз коснулся её живота. В результате мне пришлось обниматься отклячив назад всю нижнюю часть тела, что не способствовало сохранению равновесия, и я снова пошел ко дну.

Когда я отплёвываясь всплыл, Татьяна, смеясь предложила поплавать наперегонки, что делать я категорически отказался, памятуя о её юношеском разряде и не желая снижать самооценку.

Выбравшись на берег, мы развалились на песке, подставив животы жаркому солнцу. Таня спросила:

– Жора, я вот пока сюда летела всё думала – как поля притяжения в аппарате работают. По идее, если внутри невесомость или притяжение, то законы инерции на нас должны действовать точно так же. Или я чего-то неправильно понимаю?

– В целом – верно, – охотно отозвался Цветков. – Но всё не так просто. Сейчас в НЛО действуют четыре основных так называемых чёрных дыры и ещё шесть вспомогательных. Первая и главная тянет корабль. Вторая генерируется внутри судна для того, чтобы людей не кидало от стенки к стенке. Создаётся она в плоскости «экипаж – первое поле» в тот же момент, что и первая, причём с учётом разгона аппарата и, соответственно нивелируя инерцию. А третья направлена на плоскость, горизонтальную поверхности планеты и у неё лишь одна задача – убрать гравитацию.

– Сегодня, – добавил он хмыкнув, – мы испытывали четвёртую «чёрную дыру», которая генерируется прямо в корпусе корабля под нашими ногами и создаёт то самое притяжение в 0,8g.

– Прямо в корпусе? – вытаращила глаза Таня, – а это не опасно? Она не разрушит конструкцию.

– Для чёрной дыры, – засмеялся Жора, – нет особой разницы где генерироваться – в корпусе или в воздухе, ведь расстояние между атомами и между молекулами не так сильно меняется в зависимости от состояния вещества. А разрушить она ничего просто не успевает. За те наносекунды, что она существует в одном месте, она успевает лишь втянуть в себя несколько сотен окружающих атомов и создать вокруг направленное поле притяжения. А когда лучи-катализаторы переключаются на другую точку, то поле растворяется и отпускает атомы восвояси в практически неизменённом состоянии.

– А зачем вспомогательные поля притяжения? – вспомнил я.

– Они создают этакий клин разряжения воздуха по курсу корабля, формируя своеобразный туннель сверхнизкого давления по которому мы и летим. Если бы их не было, наша обшивка сгорела бы уже на скорости в 3-4 тысячи километров в час. Да и бесшумности они здорово прибавляют.

Пока мы обдумывали эту лекцию, Жора вскочил с песка и предупредил нас:

– Не перестарайтесь, замучаетесь потом объясняться – откуда у вас загар посреди зимы.

– Жаль, – сказала Татьяна, вставая, – так хотелось немного позагорать.

– Надо было крем с собой взять, – предложил он, – ты ведь продуманная, вон купальник прихватила, могла бы и крем положить в сумочку.

– Могла бы, – вздохнула Таня, – да нет его у меня. Как-то вот не держу я зимой дома крем от загара просто на всякий случай.

– А давайте немного остров обследуем, – предложил я.

– Только недолго, – забеспокоилась Таня, – это здесь солнце ещё высоко, а в Чите уже темнеет небось.

– Все равно надо как минимум обсохнуть, – сказал Жора, – если ты выйдешь сейчас на наш мороз, то на голове у тебя замёрзнет большая сосулька.

Танюша накинула футболку на плечи, чтобы не обгореть, и мы пошли изучать остров.

Жора сразу предложил свернуть в чащу и посмотреть что там растёт интересного:

– Может бананов найдём или там ананасов каких, – сформулировал он свою мысль.

Но попытка забраться в дебри оказалось безуспешной – мы сразу же накололи голые ноги и вернулись на песок. Так как надевать одежду на мокрое тело никому не хотелось, решили пока прогуляться вдоль берега.

Мы носились по полосе прибоя, орали во всё горло, брызгались – в общем развлекались всеми, полагающимися в таких случаях занятиями. Даже Паштет осмелел настолько, что совершенно спокойно прыгал в воду и обратно.

Скалы в конце пляжа оказались труднопреодолимыми – чтобы залезть на них требовалась верёвка, а чтобы обойти – нужно было выходить далеко в море по острым камням. Поняв, что ни сланцев, ни запасной верёвки у нас нет и эта преграда для нас пока непреодолима, мы так же с дикими криками вернулись к аппарату, который послушно ждал нас, зазывая к себе открытым люком.

Пока мы с Жорой сушились, Татьяна поступила умнее – она просто спряталась в НЛО, скинула с себя купальник и надела одежду прямо на голое тело.

Посоветовавшись с Жорой, мы решили сделать в НЛО какую-нибудь вешалку для одежды, чтобы в следующий раз (а этот пляж мы планировали посещать довольно часто), не бросать одежду на песок, а цивилизованно развешивать.

Одевшись, мы предприняли вторую попытку пробиться сквозь заросли вглубь острова. Зимние ботинки и зимние брюки прекрасно предохраняли ноги от царапающегося низкорослого кустарника, а вот Тане пришлось похуже – её колготки вмиг покрылись узором из всевозможных затяжек и колючек.

– Что же я маме скажу, – ужаснулась она, посмотрев на это безобразие.

– Я думаю, легче будет когда прилетим сразу купить новые колготки, чем объяснять матери происхождение всех этих затяжек, – предложил я.

Татьяна согласилась, и мы пошли дальше, решив не обращать внимания на эти мелочи. Впрочем, кустарник скоро закончился и его сменил настоящий пальмовый лес. Толщина отдельных деревьев достигала двух обхватов, сквозь толстенную крону свет пробивался с большим трудом, в результате чего внизу царил постоянный полумрак и, что было чрезвычайно приятно – прохлада.

Поначалу мы побаивались змей, скорпионов и прочих представителей тропической живности, но, не обнаружив никого кроме птиц и насекомых, мы постепенно успокоились.

– Видимо более крупные экземпляры не могут пересечь море, – предположил Жора, – всё-таки остров довольно далеко от ближайшего берега. Наверное на него так никакая живность и не смогла переселиться.

– Даже если тут кто-то и есть, то наверняка он травоядный, – успокаивал я сам себя, – иначе где бы он достал тут пропитание.

– Кстати о пропитании, – сказал Жора, – в следующий раз, когда сюда поедем нужно обязательно взять шашлык или хотя бы удочки, чтобы наловить рыбы. А-то я уже проголодался. Никто не взял с собой еды?

– Я взяла бутерброды с паштетом, – сказала Таня.

– О! – обрадовался Жора. – И где они?

– Вон там, – грустно показала Таня на пса, которому, похоже в лесу нравилось не так сильно, как на пляже – он поджал хвост и не отходил от нас далеко.

– Делааа, – протянул Жора. – А если сейчас мотор не заведётся, что мы тут будем есть?

– Придётся тебя жарить, – добавил он, глядя псу в глаза.

Тот согласно гавкнул – мол делайте, что хотите, только пойдёмте из этого леса.

Впрочем, у меня с Татьяной после Жориного заявления о том, что «мотор» может не завестись, тоже пропало желание дальше гулять по лесу и возникло другое – сесть в НЛО и проверить, способен ли он ещё летать, что мы и высказали Жоре практически хором.

Жора недоумённо на нас глянул, назвал тонкокожими слабаками, но повернул в обратный путь, который почему-то показался гораздо ближе, чем дорога от берега.

Аппарат, конечно же, завёлся без проблем. Когда я взялся за ручку и он послушно поднялся в воздух, у меня даже мелькнула мысль как я только мог сомневаться в этом совершенном творении.

Действительно, – подумалось мне, – чем аппаратура проще, тем она совершеннее. Ещё сто лет назад владеть автомобилем было совсем некомфортно – перед каждым выездом нужно было залить воду в радиатор, масло в мотор, повернуть ручку, чтобы завести двигатель. При этом конструкция машины была предельно элементарной, и любой мало-мальски грамотный водитель мог прямо в дороге с помощью ключа и молотка починить любую поломку. А сейчас – даже опытный автомеханик не всегда решиться чинить машину в пути – лучше уж на эстакаду, да не просто на дырку в полу, а на высокую – гидравлическую, чтобы всё потроха были выставлены наружу.

Телевизоры – тоже песня. Помню, отец рассказывал, что у него раньше был ламповый телевизор. Если перестаёт показывать, то надо открыть заднюю стенку и внимательно посмотреть – наверняка какая-нибудь лампа не горит. Вытащил эту лампу, вставил новую и телик снова работает. А когда год назад сломалась соседская то ли плазменная то ли жидкокристаллическая панель, им пришлось выложить за ремонт половину стоимости нового такого же телевизора.

Компы вообще ужас. Наш учитель информатики любил на уроках повторять высказывание одного из родоначальников компьютеров, датированное 50-ми годами 20-го века о том, что пройдёт время и компьютеры по размеру будут занимать всего одну комнату. Малость промахнулся старичок с размерами. Сейчас в комнату наверное несколько тысяч этих самых компьютеров напихать можно, а вот с ремонтопригодностью – проблема. Ноутбук уже не починишь, припаяв проводки покрепче, да залудив контакты. Да и вообще во многих случаях ноут легче выкинуть, чем чинить.

Мысли мои вернулись к НЛО, которое уже несколько минут неслось в небе, повинуясь нажатой кнопке «домой». Насколько ремонтопригоден наш аппарат? Какие никому неведомые электрические схемы использовал Жора для создания своих генераторов?

Может спросить его самого? Но не обидится ли он – решит, что я ему не доверяю, или ещё чего доброго подумает, что я хочу выведать у него технические тайны. Лучше уж обойдусь тем, что он мне сам рассказывает, а надёжность… О надёжности он по-моему ещё больше меня радеет, так что пусть возможные поломки остаются на его совести.

Пролетев пустыню, мы вернулись всё в тот же снежный фронт. После тропического рая было довольно странно лететь над багровыми в свете заходящего солнца тучами – грозными и неприступными.

Изображение на мониторах застыло на миг, тучи рванулись к нам, мелькнула белая пелена и вот уже видны ставшие такими родными стены КБ.

Мы практически не разговаривали во время полёта – каждый думал о своём. И сейчас, продолжая играть в усталую молчанку, мы спрыгнули на мокрый пол дома.

– Надо будет сделать устройство дистанционного открытия-закрытия отверстия в потолке, – подал Жора голос первым.

Я отмолчался. Чего тут обсуждать, нынешний люк действительно был неэффективен ни в дождь, ни в снег. Но это была небольшая проблема.

В какой-то момент я понял, что аппарат закончен, что он реально летает и его можно хоть завтра запускать в серию. Теперь меня охватила какая-то непонятная апатия и усталость. Мне было искренне жаль, что теперь не нужно после уроков ходить сюда и приваривать один лист металла к другому, помогать Жоре монтировать оборудование – всё уже было готово, и что делать мне дальше я не представлял. Возвратиться к обычной школьной жизни у меня уже не было сил – я знал, что есть жизнь другая, жизнь в полётах над облаками, жизнь, когда за несколько минут можно оказаться в совершенно другой точке земного шара.

Наверное я боялся – боялся того, что это всё закончится так же внезапно, как и началось. Боялся того, что сейчас я проснусь, а на дворе всего лишь двадцатое сентября и мой 14-й день рождения будет лишь через неделю. Боялся того, что завтра приду в школу, а там объявят, что Цветков переехал вместе с родителями в Чегдомын или в Певек, или ещё куда и не будет больше никаких полётов. Ведь даже если аппарат останется на месте, то один, не чувствуя того, что Жора сидит рядом со мной, я никогда не решусь сесть в него и взяться за джойстики.

Собака в отличие от нас так и не успела толком высохнуть, да и Танюхины длинные волосы ещё не просохли. Поэтому мы подкинули дров в прогоревшую печку и сели вокруг неё, не решаясь пока выходить на улицу из тёплого дома. Я закрыл верхний люк, через который в дом летел снег и мы сели возле НЛО. Его корпус разогрелся от трения об атмосферу, а из люка выходил наружу тёплый тропический воздух.

– Можно мокрый купальник оставить здесь? – спросила Татьяна. – Не хочу врать родителям, что ходила в бассейн.

– Если ты даже весь аппарат завешаешь внутри нижним бельём, нам с Димоном от этого будет только приятнее, – зевнув сказал Жора.

– Только бельё должно быть чистое, – в тон ему спошлил я, за что и получил шлепок мокрыми плавками по голове.

– Можешь даже повторить, – предложил я, улыбаясь, – девушки меня ещё никогда трусиками не били.

– Дурка, – беззлобно прокомментировала Таня.

Немного обсохнув, я проводил Таню до чуть было не закрывшегося перед нашим носом магазина, где она купила и быстро перетянула в примерочной колготки. Старые – изорванные в тропиках, мы тут же выкинули в первую попавшуюся урну.

– Теперь вроде всё в порядке, – сказал я, придирчиво осмотрев подругу.

– Вроде да, – пожала она плечами, – только придётся в ванной раздеваться, чтобы сразу смыть соль с волос под душем и чтобы никто не увидел отсутствия нижнего белья.

Я глубоко задышал, чтобы побороть инстинкты, и мы пошли по домам.

Вечер выдался на удивление тёплым. Крупные снежинки неспешно падали откуда-то сверху и сразу таяли, попадая на лицо или на руки. Все прохожие сняли шарфы и перчатки, расстегнули пуховики, давая доступ свежему воздуху к своему телу. Необычная для февраля безветренная погода создавала спокойную романтическую обстановку.

– Сегодня везде тёплый день, – задумчиво сказала Таня, ловя губами снежинки. – Вот интересно, час назад мы отогревались на чудесном острове почти на экваторе, а приехали сюда – и тут тоже так тепло. Может в Антарктиде или на северном полюсе тоже бывает тепло?

– Теперь у нас есть реальный шанс слетать и узнать это самим, – сказал я, – один мой знакомый лыжник говорит, что не бывает холодной погоды, бывает холодная одежда.

– Интересно, а теперь мы часто будем летать или следующий раз только через месяц? – Татьяна посмотрела на меня.

– Можем хоть сейчас вернуться и слетать, – захорохорившись предложил я, тут же сникнув в душе. Честно говоря, вряд ли я куда-то полетел бы без Цветкова.

Но Татьяна видимо уже давно сообразила кто у нас главный, поэтому лишь сказала, улыбнувшись:

– Нет, без Цветкова не надо летать, во-первых даже самые надёжные приборы могут отказать, а во-вторых это всё-таки он придумал НЛО, будет неправильно летать без него.

Вечером я долго ворочался и не мог уснуть. Меня смущало то, что Жора в последнее время вообще не говорит о своей Цели – о той, для полётов к которой он собственно и собирал аппарат – о своей большой любви из Екатеринбурга. В голове у меня роились десятки предположений по этому поводу. Может они охладели друг к другу, может он её забыл, может она нашла другого, может ему кто-то нравится из наших девчонок, может он просто боится или стесняется сделать последний шаг.

Я решил, что если последняя причина верна, то моя задача, как его друга помочь ему сделать этот шаг, поэтому я дал себе твёрдое обещание, что в ближайшие дни настою на том, чтобы вместе слетать на его родину.

– А может он боится нас знакомить? – мелькнула очередная мысль. – Он никогда не показывал её фотографий. По обрывкам фраз я давно понял, что его Женя со схожими интересами и всепоглощающей любовью к различным наукам. Но если для мужчины быть «ботаном» не так уж и зазорно – это только в школе над ними смеются, а всю оставшуюся жизнь уже они сами хохочут в полный голос – над теми, кто сначала смеялся над ними в школе, а потом пошел рыть траншеи в армии и работать слесарями на заводах. А девчонке!? Если она «ботан», то у неё большие очки, куча прыщей на роже, кривые зубы и воняет изо рта. Таким в жизни не повезёт по определению.

В конце концов, я убедил себя в том, что правильно догадался насчёт подруги Жоры и теперь засомневался – стоит ли мне стимулировать Цветкова к возвращению к своей криворожице. Заснул я, так и не решив этой проблемы.

Утром, вспомнив все свои терзания по поводу Жориной личной жизни я снова обратился к народной мудрости, которая не раз выручала меня в трудные моменты.

Кроме «любовь зла, полюбишь и козла» ничего в голове не всплывало, ни и это я счёл хорошим знаком, решив, что народ через мудрость свою радеет за то, чтобы я поспособствовал скорейшему объединению Жориных и Жениных сердец.

– Тьфу ты блин, – заворчала как всегда мой разум, – со своими бы сердечными вопросами сначала разобрался, а потом уж в чужие лез.

– А в чём собственно дело? – беззаботно парировал я в немом диалоге, – на моём любовном фронте всё в порядке.

– Ну-ну, – ехидненько подковырнуло меня подсознание, – девушку чуток полобызал, а уже Казановой себя мнишь, думаешь как бы весь мир осчастливить.

Заглушив мозг какой-то попсовой песенкой, крутившейся с утра до вечера по телику и по радио, я проглотил свой утренний бутерброд и отправился в школу получать знания, решив рассудить по обстоятельствам – влезать в Жорины личные вопросы или нет.

К школе со всех сторон уныло стягивались стайки учеников в серой, однообразной одежде. Мне невольно на ум пришли ассоциации с лагерями для зеков.

Почему дети не смеются? Почему в одежде нет ярких цветов? Почему опостылевшее однообразие на занятиях, на которые все идут как на каторгу?

И главное – почему я сам об этом никогда раньше не задумывался, ведь хожу сюда уже 6 с половиной лет. И почему я совершенно не обращал внимания на то, что жизнь и учёбу можно раскрасить, не убивать каждый свой прожитый день серостью, а добавить в него развлечений, удовольствий, пусть даже глупых и наивных… для чего казаться взрослее, чем ты есть? для чего делать вид, что ты умудрён опытом, что у тебя полно дел? хмурить брови и казаться не тем, что ты собой представляешь, а чем-то другим.

Теперь уже мне самому казалось, что серая масса вокруг меня сгущается, затягивает, подобно спруту и не вырваться из этой усреднённости, из этой опостылевшей обыденности.

– А ведь всего несколько месяцев назад я гордился тем, что живу в самой середине этой массы, не выделяясь из неё, сливаясь с неё в однообразное месиво, – с ужасом подумал я.

– А каково тогда Жоре, – вдруг подумалось мне, – ведь он всегда выделялся из толпы. Как он преодолел этот влекущий зов серости?

Масса подхватила меня и внесла в двери школы. Строгий милиционер, которого посадили возле входа после прошлогоднего случая, когда в школе во время драки зарезали насмерть одного из учеников, проводил меня цепким профессиональным взглядом и снова уткнулся в книжку.

– Серость, – обернулся я и прошипел ему в затылок.

– Что? – не понимающе поднял он голову, но я уже скрылся в однообразии школьных коридоров.

Возле лестницы стоял Цаца со своими придурками, громко глумясь над каждым проходящим. Пропустить меня ему гордость не позволила и он меня подковырнул под тихое сопение струхнувших подельников:

– А вот идёт гордость электромеханического факультета, Димочка Засранцев!

– Иди нахер, Цаца, – отшил я его.

Тот отвял, не ожидав услышать от меня ненавидимое прозвище, но философский настрой ко мне уже не вернулся.

Цветкова я нашёл как всегда сидящим за своей партой с отрешённым взглядом.

– Когда в Екатеринбург поедем? – решившись, задал я ему вопрос.

Жора посмотрел куда-то мимо меня:

– Ну поехали сегодня, чего тянуть, – наконец сказал он.

Я, честно говоря, не ожидал от него такой прыти – думал, что он опять начнёт выдумывать какие-нибудь сложности и окажется, что летать на нашей колымаге мы можем не раньше следующего лета.

– Татьяну с собой брать? – уточнил я на всякий случай. Вдруг он считает встречу со своей подругой делом сугубо личным.

– Как хочешь, – ответил он, – и как она сама хочет… там ничего интересного не ожидается…

Я спросил Татьяну, и она сказала что с радостью присоединиться к нам и даже сама предложила не ходить на стоявшую последним, четвёртым уроком физкультуру.

К физкультуре ни я ни Цветков особого интереса не испытывали, поэтому с радостью согласились вылететь пораньше.

На стоявшей первым уроком литературе на меня снизошло вдохновение, навеянное утренними рассуждениями о серости мира сего, и я отчитал выпавшую мне главу Чехова с таким выражением, которого никогда не слышал этот класс. Поначалу, когда я начал читать не мямля как все, а громким и поставленным голосом, делая паузы в нужных местах, повышая и понижая тональность голоса там где это требовалось и там где это неплохо оттеняло текст. Все даже замолкли, потом начали понемногу хихикать, но я не обращал внимания – я представил себя на сцене, для меня существовала только книга и мысли автора, остальное – лишь ненужные атрибуты. Постепенно смешки исчезли, но к этому времени кончилась и глава.

Ненавидимая мною литераторша – сморщенный и вредный божий одуванчик, посмотрела на меня поверх очков, словно в первый раз увидев меня, и с трудом выговорила:

– Молодец, Санцев… пять.

Офигеть! это наверное была моя первая пятёрка по литературе.

Ярцев, которого вызвали к доске после меня попытался повторить мой подвиг – читал громко и уверенно, даже можно сказать с выражением. Но не было слышно в его голосе той отстранённости от окружающего мира и мощи писательского таланта.

Обиженный и недоумённый сел он на место со стандартной для урока литературы «тройкой».

Выходя из школы с Жорой и Таней, я обратил внимание, что все мы, не сговариваясь, перешли на быстрый шаг. Видно не одному мне хотелось полетать.

– Я взяла для всех бутербродов, – сообщила Таня, – тут и Паштету хватит и нам с вами.

– Да ладно, – усмехнулся Жора, – в Свердловске встретим Женю, и я вас в кафе свожу.

Паштет заметил нас ещё в начале улицы и с радостным лаем побежал нам навстречу.

– Будем его с собой брать? – поинтересовалась Таня, скармливая псу два бутерброда.

– Лучше не стоит, – сказал Жора, подумав, – куда мы там его денем…

– Можно оставить сторожить тарелку, – предложил я.

– Тарелку, – сказал Жора, – мы запустим ввысь километров на 30, там она и будет болтаться, пока мы все дела не сделаем и не вызовем её обратно. Собака там во-первых сойдёт с ума со скуки, а во-вторых обгадит весь салон.

– Впрочем, если вы хотите провести такой эксперимент… – добавил он.

– Нет-нет, – быстро сказала Таня, – пусть остаётся здесь.

– Сторожи дом! – приказал я псу, собравшемуся уже было запрыгнуть в открытый Жорой люк.

Тот обиженно посмотрел на меня, но спорить не решился и отошел от аппарата.

Хоть я и сидел на месте рулевого, Жора сам ввёл координаты Екатеринбурга в дистанционное управление и нажал на «старт».

Глянув на ставшее уже привычным мерцание на экранах, я поинтересовался:

– Ты ведь вводишь координаты, чтобы аппарат по спутникам GPS ориентировался куда лететь. А нас не засекут обработав данные с этих спутников?

– Не, никак, – ответил Жора, – GPS работает только на приём, ориентируясь по радиосигналам спутников.

Минут через пятнадцать-двадцать наш аппарат завис над большим городом. Впрочем отсюда, с 30-километровой высоты город не казался особо большим. Белое покрывало снега, исчирканное чёрными полосками дорог, довольно хорошо маскировало город. Он сливался с полями и лесами, окружавшими его, и лишь приглядевшись можно было заметить те места, где лес переходил в дачные пригородные посёлки, а те, в свою очередь, переходили в высокие дома, этажность которых повышалась по мере приближения к центру.

Жора ткнул пальцем в монитор и сказал:

– Вот этот парк рядом с моей старой школой. Обычно в будние дни там пусто. Сможешь посадить аппарат точно в парк?

– Не знаю, – замялся я, – попробую. А что, автоматикой никак нельзя?

– Для работы автоматики нужно забить точку посадки в GPS. А для этого нужно опуститься за городом и на машине или автобусе добраться сюда. Не хотелось бы терять время, попробуй так, если не получится, то пойдём длинным путём.

Я потеребил левый джойстик, чтобы парк высветился прямо по центру главного монитора. Оставалось только надеяться на точность передачи видеоизображения. Летая на больших высотах я даже как-то не задумывался об этом – там километр вправо-влево не играл особой роли. Чем дольше я раздумывал, тем более невыполнимой казалась мне задача, и чтобы разрешить всё противоречия я надавил вперёд до упора на ручку правого джойстика.

Земля рванулась нам на встречу, но рука не дрогнула и не отпустила рычаг. Так я и продолжал давить вперед, глядя на огромную сосну, занявшую всё пространство экрана.

Я вытер пот со лба, отпустил правый и повертел левый джойстик. Похоже мы были над деревьями в каком-то парке или лесу. Нырнув в ближайший просвет, я подвесил НЛО на полянке в метре от земли.

– Эвакуируемся, быстро! – скомандовал Жора.

Он открыл люк и спрыгнул на землю, за ним грациозно слетела Таня и вывалился я.

Жора закрыл люк, огляделся и никого не увидев, нажал на какую-то кнопку на дистанционном управлении. У меня сразу заложило уши, а НЛО бесшумно исчез, подняв вихрь снежной пыли.

– Надо отходить подальше в следующий раз, – сказал Цветков, засовывая мизинец себе в ухо.

Татьяна тоже удивлённо сглатывала – похоже ужи заложило не только у меня.

– А от чего это? – уточнил я.

– Поля рассеяния слишком сильно снизили тут давление во время старта, – пояснил Жора, – вот уши и заложило. Хорошо ещё, что кровь не пошла.

– Чего же не пошла, – отозвался я, вытирая снегом юшку, закапавшую с носа, – очень даже пошла.

– В следующий раз будем умнее – отойдём подальше, – со вздохом сказал Жора.

Кнопки на Жориной дистанционке похоже множились с каждым днём. Помню, еще месяц назад там их было всего штуки три, а сейчас штук двадцать, да ещё и небольшой экранчик появился, чтобы вводить долготу и широту.

Жора увидел мой изучающий взгляд и сказал:

– Потом подробно расскажу куда тут нажимать, а пока нам лучше выбираться отсюда.

– Ты хоть знаешь куда мы попали? – уточнил я.

– Да, это тот самый парк, который я тебе показывал сверху, уж отсюда я вас выведу. Зимой мы можем без проблем прямо тут сажать НЛО – пока холодно в парке народу нет. А вот летом тут за каждым кустом по парочке сидит, надо будет придумывать что-то другое.

– Ну, пошли, Сусанин, – сказал я, приложив снег к ещё текущей из носа крови.

Буквально в сотне метров от нашего приземления мы увидели полуразрушенную ограду парка, за которой приютился пятиэтажный двухподъездный домик.

– Вот, – показал Цветков рукой на дом, – тут живёт Женя.

Я помог Тане перелезть через остатки забора. Точнее заборов было несколько, основанием для них служила бетонная конструкция советской постройки – от неё осталось лишь несколько колонн, символизирующих мощь ушедшего государства, сразу за этим бетоном, даже не удосужившись доломать советское сооружение, поставили ограду из металлической арматуры. Арматурины были неровными и явно не предназначенными для изготовления из них заборов. Наверное поэтому, а может по вине местных любителей металлолома в арматуре зияли огромные проплешины, которые уже в последние годы были заботливо затянуты колючей проволокой. Колючка послужила довольно эффективной преградой и выполняла своё предназначение, пока не появился кто-то с ножницами по металлу и не прорезал в ней большую и аккуратную дыру. Протиснувшись в неё по очереди, мы вышли к тыльной стороне Жениного дома.

Видимо в доме жили сплошные агрономы. Весь прилегающий сзади свободный от деревьев участок был разбит на маленькие грядки, огороженные чем придётся. Оградой служила и спинка от старого дивана, и просто ветки, примотанные проволокой и обломанный штакетник. На грядках росли чахлые кустики вишни, кое-где проглядывали не успевшие согнуться за осень и примороженные стебли от помидоров.

– Вон то, – показал Жора на третий этаж, – балкон Жени.

Балкон ничем особо не выделялся и не отличался от других таких же. Впрочем, почему же не выделялся… балконы бывают одинаковыми лишь недолгое время, после того, как дом построят. Обживая квартиру, одни люди выкладывают туда уйму ненужных вещей, с которыми жалко расстаться, другие – застекляют в его в надежде, что на тёплый балкон они будут зимой выходить гораздо чаще, чем на холодный, а потом так же как и первые загромождают его ненужными вещами так, что выйти становится проблематично. Так и с Жениным балконом. Мельком я успел рассмотреть, что на нём висит ставший ненужным велосипед, стоит старая кухонная плита и что-то ещё похожее на шкаф.

Мы обогнули дом и зашли в подъезд, на двери которого на удивление не было ни домофона, ни даже кодового замка. Тем не менее, подъезд был сравнительно чистым.

– Может тебя одного оставить? – опомнился я, – мы пока погуляем где-нибудь.

– Да нет, чего там, – пожал Жора плечами, пойдёмте вместе.

Честно говоря, мне показалось, что идти с нами ему не так страшно.

Мы медленно поднялись на третий этаж и Жора нажал на звонок. Где-то в глубине квартиры раздалась мелодичная трель.

Через несколько секунд Жора позвонил ещё раз, но так никто и не открыл.

– Наверное ещё не пришла со школы, – резюмировал Жора.

– Может позвонишь на сотовый и спросишь где она? – предложил я.

– Вообще-то я хотел сюрприз сделать, – сказал Жора, но нехотя полез в карман и нажал на телефоне вызов подруги.

Внизу хлопнула подъездная дверь и одновременно раздался телефонный звонок.

У меня мелькнула мысль, что поднимается какой-нибудь пенсионер или человек в возрасте. Именно они, как правило, устанавливают на телефон стандартные рингтоны, или даже оставляют те, которые там по умолчанию. Среди молодёжи если месяц не поменяешь звук, которым звонит твой телефон, на более модный, то тебя просто засмеют.