Текст книги "Файл №381. Зеркало-2"

Автор книги: Андрей Измайлов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)

– Твоими бы устами, Малдер! По-моему, расследование давно и сознательно свернуто. И не по нашей воле.

– Но в нашей воле продолжить наше расследование, невзирая на…

– И этоты называешь нашим расследованием?

– Знаешь… Можно ли сделать вывод, что наше расследование подобно порнографии – мы не можем дать ей определения, но узнаем, когда ее видим?

– Конечно, нет!

– А вот и да! Конечно, да!

– И в итоге? Имею в виду, через три дня, которые ты обозначил.

– Что – в итоге?! Триада расшевелится, наделает глупостей. Мы их всех хватаем – на законных основаниях.

– А Сань-Ван? Узник, так сказать?

– А… выпускаем! Через те же три дня. Никаких официальных извинений, к черту формальности. Захожу в камеру, даю ему по башке, запихиваю в багажник, вывожу на пустырь, вышвыриваю. И подоспевшие агенты ФБР, совершенно случайно оказавшиеся неподалеку, тут же берут его за шкирку. Теперь уже на законных основаниях, основываясь на оперативных данных, обретенных в эти три дня. Ну, далее по схеме: вы имеете право хранить молчание, вы имеете право на адвоката, вы имеете право… Имеете, имеете. Но! Не можете.

– И помощник директора ФБР, мистер Скиннер заранее санкционирует весь твой, с позволения сказать, план действий.

– Да пошел он!

– Он не пойдет. А вот послать… и тебя, и меня – проще простого.

– Не-ет, теперь уже не просто! Теперь ему сложно послать – и тебя, и меня! Я как его подопечный наломал столько дров, что теперь он вынужден ждать и надеяться – вдруг да сложит агент Малдер из них какое-то подобие хижины. Тогда можно доложиться в штаб-квартиру, в Вашингтон: операция успешно завершена, особо отличившиеся будут, как минимум, прощены. А если не сложится хижина, то рухнувшие бревна-дрова погребут под собой и старину Уолтера. Так станет ли он форсировать собственное погребение? Нет. Дождется финиша. Пусть промежуточного.

– Да ты психолог, Малдер!

–  Ты. сказала,Скалли.

– Что ж. Не убедил, но эрудицией подавил. А насчет узника…

– Ну? Ну?!

– Ты сейчас будешь долго смеяться, однако… Я бы его все же допросила.

– Я бы, по совести, тоже. Но… Почему ты?

– А кто? С тобой, с похитителем, он наверняка замкнется. Скиннер и вовсе отпадает. Зачем ему усугублять беспредел подопечных собственным участием? Остается…

– Но тебе-то это зачем, Скалли?

– Чисто профессиональное. Расследование есть расследование. И – не порнография. Мне надо держать марку, напарник. Понимаешь?

– Пока смутно.

– Видишь ли, Малдер… Манера сначала закончить расследование и собрать все свидетельства против подозреваемого, а в последний момент оглушить его фактами – оставим все-таки дилетантам-сыщикам, придуманным дилетантами-беллетристами.

– Типа?

– Типа Пуаро. Типа Марпл… В реальности – девяносто девять процентов из ста, фигурант будет знать все о расследовании к тому времени, когда ты войдешь в его кабинет… или в камеру. Если он действительно виновен, ты предоставил в его распоряжение энное количество времени… скажем, те же три дня… чтобы сочинить удобоваримый сценарий, а ты не смог припереть его к стенке фактами, которые легко проверить.

– Нет, почему! Я сначала припер его к стенке. Там, в Гринвич-Виллидже. Но он, гадюка, так больно щиплется! Кун-фу, смертельные удары, ки-ийя! Т-тоже мне, ниндзя! Ну и… дал ему по башке!

– Я фигурально, Малдер.

– А я чисто конкретно!

– Давай все-таки фигуральна

– Ладно, давай. Желание дамы…

– Я не дама! Я напарник! Или?

– Напарник, напарник. Ладно, давай, напарник, продолжай.

– Продолжаю. Если фигурант и впрямь виновен, то не склонен признаваться. Будет лгать. Качество лжи прямо пропорционально наличию времени на ее подготовку.

– Из чего следует, Скалли…

– Из чего следует, Малдер,– оперативный допрос фигуранта Сань-Вана… если не поможет, то и не повредит. И чем оперативней, тем продуктивней.

– Что ж, не убедила, но эрудицией подавила. Одна загвоздка, Скалли… Скиннер!

– А куда он денется!

– И я о том же. Даже если согласится, чтобы ты допросила Сань-Вана, то куда он при этом денется? Не фигурально. Конкретно. Не присутствовать он просто не имеет права. Присутствовать – тем более.

– К чему ты клонишь, Малдер?

– К тому, к тому. Надо понимать, Скиннер будет контролировать ход допроса из “каморки”. Захочет контролировать. Так? По ту сторону зеркала?

– Н-ну, в общем… Наверное…

– А я?! Я ведь тоже буду там. Да-да, Скалли, не спорь. Буду! Хочу проконтролировать.

– Так я и не спорю, Малдер.

– Угу. Агент Скалли с блеском “раскалывает” фигуранта. После чего из “каморки” извлекают парочку бездыханных наблюдателей, в экстазе перегрызших друг другу глотки.

– Ну, Малдер! Или эмоции, или работа.

– Видишь ли, Скалли… Разумеется, работа. Эмоции побоку. Для меня. А вот для так называемого старины Уолтера…

– Так называемого? Железный Винни раньше всегда умел держать себя в руках. Железный…

– Именно. Раньше. А нынче… В общем, Скалли… Как бы тебе сказать…

– Говори, говори, напарник! Словами!

– В общем, если по окончании твоей беседы с фигурантом по имени Сань-Ван в “каморке” окажется труп, не удивляйся. Мой ли труп, или труп так называемого старины Уолтера… не удивляйся.

– Малдер? И шуточки же! Ты сардоник?

– Не сардоник. Не шуточки. Просто учти…

– Малдер? Ты не договариваешь!

– А, все равно не поверишь. Я и сам пока не верю до конца. Но проверить – почему бы и нет. Одна просьба, напарник. Даже пожелание!

– Да, напарник?

– Не дави на фигуранта… Не дави, Скалли! Я же тебя хорошо знаю, Дэйна. Не надо. Не пережми! Если этот хитро-желтый упрется-замкнется, не настаивай! В наших интересах, поверь!

– В наших – в чьих?

– Прежде всего, в твоих. Если угодно, и в моих. А равно, если угодно, в интересах так называемого старины Уолтера… если он хочет прожить подольше.

– Малдер? Малдер! Ты трижды, даже четырежды пропедалировал “так называемого”. В чем дело, напарник?

– Так скажу тебе, напарник… Я не из тех, кто подставляет правую щеку, получив по левой. Или наоборот? Левую, получив по правой?

– Не мудри, Малдер! Проще, проще!

– Куда проще! Если получил по левой – получил от правши. А по правой – от левши. Встану-ка я в “каморке” по левую руку от так называемого старины Уолтера.

– Н-не улавливаю, извини.

– Гипотеза, напарник. Пока гипотеза… Ладно! К делу. Заодно и проверим! Гипотезу… Так ты не дави, Скалли, очень прошу, не дави.

– Не стану.

– И последнее… Гм!… Зеркало. В комнате для допроса-зеркало. Не смущает?

– Нет. Нет! Уж тут-то я буду знать, что в нем, то есть за ним – свои! ^г

– Свои – кто?

– Ты. И… Скиннер. Ну, как обычно! В первый раз, что ли!

– Я – да. И Скиннер – свой, говоришь?…

6

Допрос?

Глупо слушать!

– Имя?

– А ты кто, зеньсина?

– Здесь вопросы задаю я.

– Кто – ты? Где – здесь?

– Повторяю, здесьвопросы задаю я. Имя?

– Э-э, я по-английски немнозько плехо…

– Свое имя – тоже по-английски? Тоже плехо?

– Мое имя? Посему мое?

– Потому что не мое!

– А какое твое?

– Здесь вопросы задаю я.

– Ты – кто? Здесь – где?

Снова здорово! И так до бесконечности. Замкнутый круг.

Достаточно. Или Сань-Ван полный дебил. Или весьма удачно играет дебила. Или… агент Скалли, гм, теряет квалификацию.

Все. Допрос окончен. Забирай его, Малдер. Где ты там, напарник?

Напарник Малдер, как и положено, за стеклом. За непроницаемым для допрашиваемого стеклом, но мы-то с вами знаем…

А и допрашиваемый знает.Знает?! Скалли поднялась, давая понять, что допрос окончен. Стараясь ни в коем случае не бросить взгляд в обширное зеркало во всю стену.

Чтобы не расшифровать наблюдателей? Да, и поэтому тоже. Но главное – просто потому, что… зеркало. Насмотрелась она, знаете ли, в зеркала за последнее время!

А вот допрашиваемый Сань-Ван, похоже, не насмотрелся. Встав, в свою очередь, с привинченного к полу кресла, мягко, по-тигриному шагнул вплотную к непроницаемому для него стеклу, расплылся в тонкой ухмылке, постучал костяшками пальцев по гладкой поверхности – в манере “позвольте войти?” И еще, бастард, ручкой на прощанье сделал Малдеру!

Малдер готов поклясться – именно ему фигурант Сань-Ван сделал ручкой! Не наугад блуждая взглядом по зеркальной поверхности, а безошибочно встретившись глазами.

И! И Скиннер, до того злобно пыхтящий по правую руку от Малдера в тесной “каморке”, при этом явственно хмыкнул. Хмыкнул, хмыкнул! С чувством глубокого удовлетворения! Малдер готов поклясться!

* * *

И еще раз хмыкнул помощник директора ФБР, мистер Скиннер, уже при, так сказать, “разборе полетов”, в собственном кабинете. Когда довел до сведения агента Малдера и агента Скалли свое решение, и оба напарника, не сговариваясь грянули: “Вот уж нет!”

– Не возражать! Выполнять! И Скалли, вдруг отстранившись от Малдера в самозащитном приступе, умоляюще мяукнула:

– А меня-то за что?!

– За профнепригодность, мисс Скалли! Я пошел у вас на поводу, а вы, как выяснилось, элементарный допрос не в состоянии провести!

Нет, надо было Малдеру в “каморке” дать волю своим эмоциям и перегрызть глотку начальству, то бишь Скиннеру. То бишь теперь уже бывшему начальству. А потом, напрягшись интеллектом, представить случившееся как несчастный случай…

Стоп! Постфактум сожалеть о несовершенном – только нервные клетки тратить. Но! “Бывшему начальству”, ты сказал (или подумал), Малдер? Почему – бывшему?

Потому что! Мистер Скиннер, хмыкнув с чувством глубокого удовлетворения, объявил агенту Малдеру и агенту Скалли, что данной ему властью он, помощник директора ФБР, освобождает вышеназванных напарников от служебных обязанностей. Раз и навсегда. Представление об увольнении будет немедленно отправлено в штаб-квартиру, в Вашингтон – по факсу. Свободны, господа!

Цугцванг, однако. Любой ответный ход заведомо ведет к проигрышу. Подчинишься руководству как образцовый служака – вперед, на выход. Не подчинишься как взбунтовавшийся анархист – вытолкают в шею, ибо ты здесь отныне никто и звать никак.

Что так, что эдак.

– Да! Последняя к вам просьба, мистер(не агент!) Малдер! Прежде чем вы навсегдапокинете эти стены, будьте добры!… Наведайтесь в камеру временного содержания, куда вы только что препроводили незаконнозадержанного после столь бессмысленного и беспощадного допроса мисс(не агента!) Скалли. Заберите его с собой.

– Куда?!

– Отсюда. ФБР – воплощение закона и порядка. И никогда не содержит законопослушных граждан в подведомственных ему камерах – беспричинно.

Извольте выполнять.

Дать бы тебе по необъятной заднице, Скиннер – с оттяжкой, хлестко и звучно! По необъятной заднице, которой ты думаешь, ошибочно считая ее головой! Но распускать руки в присутствии дамы (Скалли?) – это окончательно потерять лицо.

Потому – холодный, подчеркнутый кивок. И дверью – хлоп! Уходя – уходи. Не оглядываясь.

Зря не оглянулся, Малдер. Заметил бы напоследок, как напарник Скалли, обессилев, мягко валится, на ковер, теряя сознание.

Обморок?

Скорее всего. Спровоцированный нервный стресс, усугубленный долговременной бессонницей. Да, вот так. Агенты ФБР – тоже люди. Бывшиеагенты ФБР – еще более люди.

* * *

Не далее как полчаса назад, после неудавшегося дознания Скалли, Малдер втолкнул хитро-желтого Сань-Вана обратно в камеру временного содержания. И вот снова и опять: с вещами на выход! Вы бы определились, что ли, большие белые человеки! Тебя не спросили, хитро-желтый! Прежде чем открыть тяжеленную дверь камеры, надлежит состроить зверскую мину. Особенно лицедействовать не пришлось. Зверская мина застыла на лице Малдера, пожалуй, с момента скиннеровского объявления об отставке. Так что с лицом – без проблем. А вот с хитро-желтым узником…

По инерции, повинуясь выработанному за годы и годы рефлексу, Малдер предварительно заглянул в глазок. Машинально!

Что за черт! Глюк!

В камере-одиночке – двое. Их двое! Два Сань-Вана! Два китайца! Стоящих друг напротив друга в ритуальном китайском приветствии – полупоклон; руки, прижатые к груди; правая ладонь сверху накрывает левую, собранную в кулак.

Малдер отпрянул от дверного глазка. Крепко зажмурился. Мысленно сосчитал до десяти. Аутогенная тренировка, “…девять, десять”. Это не черт. Это не глюк. Оптический обман. Выпукло-вогнутое стекло дверного глазка, телескопическое, дающее обзор на все сто восемьдесят градусов. Оптика – штука забавная, иногда способная подшутить над здравым смыслом. Не так ли?

Гарантии ради он еще раз сосчитал до десяти, вдыхая и выдыхая по йоге, носом. Сейчас он откроет тяжеленную дверь, без лишних разговоров даст по башке узнику Сань-Вану (количество узников – один! один!), взвалит на плечо… И – в багажник. И – до ближайшего пустыря. Такова, узник, осознанная необходимость. Она же свобода. Ты свободен, Сань-Ван. Хотя, конечно, жаль: Да и Малдер отныне свободен. Что еще более жаль. И Малдер, и Скалли…

О! Не забыть мимоходом завернуть-вернуться в кабинет к так называемому старине Уолтеру. Для:

“Скалли, я уезжаю. Ты со мной?”

Он открыл тяжеленную дверь. Не сразу после этого ступил внутрь, но профессионально отпрянул на шаг, держа дистанцию. А ну как узник набросится?! Кун-фу и все такое…

У-упс! Лучше бы кун-фу, чем такое…

Камера была пуста. Пуста…

Черт! Глюк!

Ведь только что…

Ведь буквально десять секунд назад… Ну, двадцать (он дважды считал до десяти)…

Ведь вот же, вот…

Соображай, Малдер! Быстро соображай! Все-таки доморощенное кун-фу? Оно! Иного не дано. Хитро-желтый узник, заслышав дверной лязг, прыгнул и прикипел пятками к потолку! Не иначе как затаился аккурат над дверным проемом. И стоит Малдеру войти в камеру, как сверху на него, на затылок падет коварно-тигриная тень!

Не на того напал, хитро-желтый!… Малдер отступил на полшага, сгруппировался и – нырок-кувырок внутрь! Оп! И оружие из наплечной кобуры – наголо! Вверх, туда, где над дверным проемом завис Сань-Ван! Ты думаешь, ты такой умный, Сань-Ван? Ты не такой умный, как думаешь, Сань-Ван! Ты на мушке, Сань-Ван!

У-упс! Никто не на мушке, Малдер. Потому что некому. Над дверным проемом – никого. И в камере – никого. Так-таки никого… Что за… То сразу двое, то ни одного! Э, где спрятался, хитро-желтый?! Я уже иду, я пришел. Ты где?

Где-где! Не зде…

Стул, тумбочка, топчан, зеркало. И – никого. За исключением, само собой, бывшего (теперь окончательно бывшего!) агента ФБР Фокса Малдера. Ну, и его собственного отражения в небольшом зеркале. Зачем в камере временного содержания зеркало на стене? Так ведь мы ж не изверги, не людовики-одиннадцатые, чтобы узников содержать в нечеловеческих условиях. Какой-то минимальный комфорт – побриться там, причесаться, да просто в глаза себе заглянуть…

Малдер поднялся с пола, отряхнул с себя пыль, просто заглянул себе в глаза. Очумелые глаза, ничего не скажешь! Погрешить бы на алкогольный токсикоз. Но ничего, кроме пива…

А в зеркале, в глубине зеркала – чуть заметная тонкая полоска. И цвет этой полоски не похож ни на какой иной цвет… Или почудилось?

Почудилось! На Малдера очумело смотрит Малдер. И никаких тонких полосок.

Или, как ни прискорбно, прав мистер Скиннер? Пора вам на покой, Фокс Малдер. В отставку, в отставку, в отставку. И мисс Скалли с собой непременно прихватите, Дэйну Скалли.

Пошли-ка отсюда, Дэйна! От греха подальше!

* * *

Да уж, лучше подальше. Ведь согрешил бы Малдер, согрешил – войдя напоследок за напарником в кабинет так называемого старины Уолтера! Убийство – первый грех, возбраняемый первой библейской заповедью. Не убий…

– Р-р-руки, Скиннер! – рявкнул Малдер с порога.– Р-р-руки, сказал! Выше! Еще выше! Теперь в. стоpoнy! В сторону от нее! В сторону!!! Лицом к стене. Плотней! Еще плотней! Вот та-ак. И не двигаться! Шелохнешься – пуля в затылок!

– Малдер! Ты все превратно понял!

– Заткнись!

Тьфу. Довольно противное занятия, обыскивать-обхлопывать со спины тучного и мгновенно вспотевшего господинчика. Мокрые пятна, проступившие на белой сорочке под мышками. Хлюпающаяспина. Малиновый с прожилками загривок. Перья волос, вставшие дыбом вокруг обширной лысины. А запах! Скунсы велели кланяться…

Та-ак. Ваше оружие, мистер Скиннер, из наплечной кобуры – позвольте. Еще что-нибудь есть при вас? Позвольте обхлопать и пониже. Пониже спины. Надеюсь, не обделались?… Ото! Что-то новенькое! С каких пор помощник директора ФБР имеет при себе еще и “ствол”, закрепленный ремешком на голени?

– Малдер! Все не так…

– Заткнись!

Ну, кажется, теперь пуст так называемый старина Уолтер. Обезоружен и безопасен. Впрочем, во избежание эксцессов…

– Быстро сел! Скиннер, я не стану дважды повторять! Сел и подложил руки под свою необъятную задницу. Сел! Всей тяжестью! Не в кресло! На стул!… На стул, сказал!!!

– Малдер! Дай же мне сказать! Я объясню!

– Вот теперь говори, старина.Объяснись… Так что? Ты ее убил? Или временно обездвижил? Или, скажешь, она сама?

“Не обманывайтесь нашими улыбками…” – говорят китайцы (и тут они!). Но сие предупреждение годится и в устах большого белого человека Фокса Малдера. А равно и: не обманывайтесь нашим задушевным тоном…

О, какая у Малдера улыбка! И тон задушевней некуда! И – палец на спусковом крючке. Нажать?

Иной другой, с нервами чуть послабее, сразу бы нажал. С порога! Потому что напарник – это святое. И вот, чуточку воображения! Ты, слабонервный, входишь в кабинет и фиксируешь – твой друг лежит в изломанной неестественной позе на ковре (впору по контуру маркером обводить!), а над телом громоздится туша недруга.

Нажать! Конечно, нажать! На курок. А после разберемся.

Считай, повезло тебе, старина Уолтер, снервами Малдера. Особенно если присовокупить перенесенную Малдером нервную встряску в камере временного содержания пять минут назад.

– Я слушаю, старина.Что ты с ней сделал, пока меня не было? И что собирался с ней делать дальше? Ты некрофил, старина? Внимательно слушаю.

Поведение ваше, Фокс Малдер,– мимо всех стереотипов! Согласно стереотипу, вы должны прежде всего броситься к распростертому телу и возопить, трясся за плечи: “Что с тобой?! Скалли! Слышишь меня?! Скалли?!”

Ага! И получить по затылку тяжелым тупым предметом от выпущенного из виду злодея. Не дождетесь!

Если партнер Скалли мертва, то ее не вернуть. Логично?

Логично.

Если она в беспамятстве, то рано или поздно очнется. Логично?

Логично.

Наилучший способ помочь – это не мешать. Логично?

Да, да! Логично все! Но существуют же какие-то элементарные человеческие… чувства, что ли…

А кто сказал, что Малдер их не испытывает? Именно сейчас и еще как! Другое дело, что не проявляет, прячет. Но на курок нажмет не моргнув глазом. Вот выслушает внимательно и непременно нажмет.

– Внимательно слушаю, старина.

– Да ничего я с ней не делал, Малдер! Поверь! Сама рухнула, как только за тобой дверь закрылась!

–  Хочу поверить…-и это уже сарказм. Ставший притчей во языцех слоган с постера про НЛО. Проще поверить в НЛО, чем твоим словам, Скиннер.

– Я пытался привести ее в чувство! Это искусственное дыхание! Рот в рот!

–  Хочу поверить…

-Но она, мне кажется, просто заснула. Спит!

–  Хочу поверить…

-Поверь, Малдер! Просто спит. И, посмотри, улыбается! Во сне! Ты же профи, ты знаешь: насильственно лишенные сознания, насильственно обездвиженные – никогда не улыбаются. Это не оскал, Малдер! Улыбка!

–  Хочу поверить…

-Да сам разбуди и спроси!

– М-да? Что ж ты ее не разбудил, старина?

-Я пытался! Пытался! И никак… А тут ты: “Р-руки, р-руки!”

Гм! Настолько неправдоподобно, что сойдет за правду

– Никак, говоришь?

– Сам попробуй!

Отчего ж! Только как бы так… Не склоняясь над Скалли, не похлопывая ее по щекам, не тормоша щекоткой. Не выпуская Скиннера из поля зрения, не отводя нацеленного на него ствола, не ослабевая давления на курок…

Некоторые условные рефлексы подчас срабатывают безотказней рефлексов врожденных.

– ФБР!!! – рявкнул Малдер! – Напарник!!! Помощь, Скалли!!!

– А?! – подпрыгнула с ковра, будто ударенная током.– Всем стоять!!! ФБР!!!

И отсутствующий пистолет в напряженно вытянутых руках. И пристальные глаза со специфическим прищуром.

Слава тебе, господи! Жива. Здорова. Мобилизована. Уф-ф-ф…

– Скалли…– позвал уже вполголоса, с внезапной, проступившей нежностью.

– М-м… Малдер? Где я?

– В кабинете Скиннера. Как и я. Как и Скиннер.

– Что это было?

– Вероятно, обморок.

– Обморок?! У меня?! Я просто спала!

– Тише-тише… Ты просто спала.

– Что это было, напарник? Во сне?

– Тебе видней, напарник Твой сон – твойсон.

– Да… Сколько это продолжалось?

– Твой сон? Где-то с полчаса. В общей сложности…

– Всего полчаса?!

– Ну, пока я туда, пока сюда… Полчаса.

– Невероятно! Невероятно, Малдер!

– Очевидно, Скалли. Очевидно.

– Э, друзья дорогие! Я вам не мешаю? Малдер, могу я теперь освободить руки?

– Отсидел, старина?Можешь. И на, забери свои пукалки. Без обид, Скиннер?

– О, само собой, без обид, Малдер. А теперь повторяю: я вам не мешаю, нет? А вы мне – да. И весьма! Покиньте помещение!

– Пойдем-ка, напарник. Больно здесь воняет.

– Пойдем, напарник.

– Минутку, Малдер! А где незаконно захваченный вами… субъект? Вы же за ним отправлялись! Где?

– Понятия не имею!

– Куда вы его дели?

– Я? Никуда.

– Что вы с ним сделали?!

– Съел! С потрохами! Обожаю все китайское! А вы, Скиннер?

– Вон отсюда!

* * *

– Может, поменяемся, Малдер? У тебя челюсть ходуном. Я сяду за руль…

– Не надо! Ты, по-моему, толком еще не проснулась.

– Проснулась! А жаль… Ты своим гарканьем и мертвого поднимешь!

– Упрек?

– Как хочешь, так и толкуй.

– То есть ты бы еще полежала на коврике у Скиннера? Улыбаясь и посапывая! Сон не дал досмотреть?

– Я улыбалась?

– До ушей! Что там тебе все-таки снилось?

– Малдер! Сам сказал: мой сон – это мойсон.

– Не поделишься?

– Пожалуй, н-нет. Сегодня-нет.

– У тебя появились тайны от меня?

– Как хочешь, так и толкуй.

– Нет, мне это нравится! Нас вышибли со службы! Скиннер сошел с ума! Вокруг происходит черт-те что, исчезают-появляются, появляются-исчезают! Сама брякается в обморок! И у нее, видите ли, тайны от меня! Еще и с претензией!

– Малдер! Не бросай руль!!! Банннг!

* * *

– Скалли!!! Скалли!!! Слышишь меня?! Скалли! Что там про искусственное дыхание? Рот в рот?… Ф-ф-фу! Почему твое дыхание насыщено вэйсюй-чжоу Скалли?! Грибы Малдер чует за милю, а тут и дюйма нет – губы к губам, рот в рот! Откуда грибы, ч-черт! Или очередной глюк?… Плевать! Только очнись, напарник, только приди в себя!

– О-о-о, Ма-а-алдер…– и это уже вздох страсти.

– Скалли! Слава богу!

– А?! Кто тут?! А, Малдер…– и это уже вздох разочарования.

Женская непредсказуемая логика!

– Да. Я. Малдер. Ты как?

– Темно… Что это было?

– Это былофонарный столб. Потому и темно, что фонарный столб было.Ты в порядке? Покажи-ка зрачки… Помотай головой…

– Ну?

– Разве что легкое сотрясение. Ничего, при твоем нынешнем состоянии души встряска только на пользу.

– Замолчи!!!

– С-скалли? Я просто вынуждено пошутил. Хотел подбодрить…

– “Пошутил”! “Подбодрить”! Запомни, Малдер, если ты мне сбил… если сбил!… За себя не отвечаю!

– Скалли, приди в себя! Я сбил фонарный столб. Ты что!

– Я? Ничего… Но если ты мне сбил!…

Отвезет-ка тебя напарник Малдер до дому! До твоего. Прямо сейчас. Машина вроде осталась на ходу. Поспи, отдохни.

ВЫСПИСЬ!

А то: “За себя не отвечаю!”

Есть такое, наблюдается. Невооруженным глазом.

7

Мир сей пребывает в состоянии пусть неустойчивого, но равновесия. И замечательно. Иначе бы рухнул. А так – если что-то где-то убыло, непременно что-то где-то прибавится. И любой человек, будучи составной частичкой мира, должен усвоить – если все и все против него; не следует впадать в черную меланхолию. Просто значит, все и все буквально через некоторое время примут твою сторону. А пока? А пока черпай оптимизм, составная частичка мира, из того, что есть. В любом негативе всегда отыщется позитив. Нужно только хорошенько поискать. Или взглянуть под другим углом. Да, Фокс Малдер, плохо, что тебя вместе с напарником вышвырнули из ФБР. Но! Зато теперь появилось свободное время на дополнительное расследование. По собственному усмотрению! Уолтер Скиннер больше не начальник, и – поступай, как вздумается.

Твоему напарнику, Фокс Малдер, вздумалось предоставить себе продолжительный отдых. Сон, сон, сон. Глубокий, целительный. И это, по совести, можно и нужно только приветствовать. В последние дни она таяла на глазах. Так что спи, бедняжка, восстанавливайся.

А твоему напарнику, Дэйна Скалли, вздумалось продолжить расследование, проверить возникшую гипотезу всеми имеющимися силами и средствами.

Сказано, три этапа? Три.

Первый – умственная гимнастика на рабочем месте. Этот этап Малдером, пожалуй, пройден. Больше вопросов, чем ответов. Но правильно поставленный вопрос – уже половина ответа.

* * *

Итак:

Откуда, из какого источникамистеру Скиннеру стало доподлинно известно о точном времени и самой сущности сделки в Чайна-тауне? И, между прочим, попутно – про второй этаж в “Зеркальном карпе”…

Откуда, из какого источника,мистеру Скиннеру известно о наличии на втором этаже фигуранта Э-Вана, ожидающего фигуранта Сань-Вана? Допустим, старина Уолтер мельком обронил, что как-то посещал “Зеркальный карп” за компанию с ныне исчезнувшим агентом Уллманом. Однако, если они там были под видом обычных посетителей-гурманов, вряд ли им устроили обзорную экскурсию по заведению: тут у нас бассейн-прудик с рыбками, а тут кухня, а тут сам хозяин заведения. Пройдемте, посмотрим. И, между прочим, попутно – про кухню…

Откуда и как осуществляется ежедневная поставка продуктов для “лучшей китайской кухни от лучших китайских поваров”? Непосредственно из Поднебесной? Ежедневно?Чем? Аэропланом? Ежедневно?Даже аэропланом – перелет более десяти часов. Или полуфабрикаты необходимо подвергать заморозке, или они пусть и не протухнут, но свежего вида иметь не будут. А в “Зеркальном карпе” действительно все свежее.

Далее. С какой стати мистер Скиннер был удовлетворен результатом операции, то есть фактическим провалом? Нет, устроенный разнос подчиненным получился знатным, но что-то подсказывает агенту Малдеру – в глубине души мистер Скиннер облегченно выдохнул, заслушав их доклад. “Что-то” – оно и есть, отличающее рядового обывателя от профессионала, много лет состоящего на службе ФБР.

Далее. Возможно, мелочь. Но мелочей в нашей работе не существует… С каких пор наплечная кобура у мистера Скиннера – слева!И второй “ствол” был закреплен на левой голени! С каких пор вы, мистер Скиннер, стали левшой? Да-да, извлекая “Будвайзер” из сейфа-холодильника и выставляя бутылки для подчиненных, мистер Скиннер орудовал правой рукой, но с заминкой, с заминкой. И… чуть неловко. Как бы ненавязчиво показывая:правша он, правша! А оружие скрыто под пиджаком и под брючиной. Не показывая;левша, левша! Будто какая-то “зеркалка”! И, между прочим, попутно – про “зеркалку”…

Зеркала, зеркала. Куда все-таки, черт побери, делись фигуранты со второго этажа ресторана?! Или их всех и впрямь черт побрал?! И, между прочим, попутно – про исчезновение и появление…

Допустим, хитро-желтые в “Зеркальном карпе” были, так сказать, на своей территории и, так сказать, знали что-то, чего не знаем мы. Но в камере-то временного содержания?! Это уже не их территория, это наша территория! А хитро-желтые особи то раздваиваются, то вовсе дематериализуются. Что общегомежду вторым этажом ресторана в Чайна-тауне и камерой временного содержания? Ответ… Ответ… Зеркало! Вот! Бинго! Конечно, зеркало!

Да, это уже ответ! Ну, половина ответа – в качестве правильно поставленного вопроса.

* * *

Переходим, Малдер, ко второму этапу. Сопоставление собственных умозаключений с показаниями людей “на улице”.

Прогуляться? Вот очевидное преимущество бывшего агента ФБР перед действующим агентом ФБР! Есть редкостная возможность просто прогуляться по городу, заглядывая в различные местечки не потому, что надо,а потому что хочется.Ни о чем не думая, а глазея. Впрочем, сказано, агенты ФБР бывшими не бывают (как бы того ни хотелось мистеру Скиннеру в отношении мистера Малдера!). И “глазеть” – не отменяет “думать”.

…У каждого города есть душа. Вглядись, и ты ее увидишь. Вслушайся, и услышишь биение городского пульса.

Город, отраженный в тысячах зеркал. Они, зеркала, повсюду. От сверкающих, слепящих небоскребов, до зеркальца заднего вида в нескончаемом потоке автомобилей. И – несмолкаемая музыка ветра… Город в зеркальном кольце, если угодно. И кольцо это сжимается на глазах. Иллюзия? Если бы!

Отражение как вторая реальность, претендующая на первую. Ничем не отличимая…

Ничем? А заглянет-ка Фокс Малдер в “кривые зеркала”! Центральный парк, немудреный аттракцион “Кривое зеркало”. Доллар за вход…

Пузатый коротышка с ушами на зависть африканскому элефанту.

Тщедушный долговязый доходяга на изгибающихся ножках-макаронинах.

“Яйцеголовый” пришелец – глаза без зрачков в пол-лица и лягушачий рот.

Крутобедрый трансвестит – бюст-“арбуз”, ресницы в пять дюймов.

Калека без рук и без ног, зато с неимоверно вздыбленным мужским достоинством, достигающим подбородка.

…Это все ты, Фокс Малдер, все ты. Видимость важнее сути? “Кривое зеркало”… Нет уж, это -не он! На волю, на волю!

Куда теперь? Салон “Антиквар”!…

Тысячи натуральных зажженных свечей.

Состоятельные клиенты. В дорогих тяжелых рамах – не картины. Но эти самые клиенты.

Стекло взрывается искрами бриллиантов и сапфиров, поблескивает натуральными мехами, подчеркивает безупречные линии прет-а-порте.

Ножки, обутые в туфли из крокодиловой кожи. Дорогие оправы очков на холеных лицах. Пена кружев, ласкающая женскую грудь…

Грудь?

– Что угодно мистеру? Подарок для жены? Для невесты? Вам помочь сделать выбор?

У-упс! Увлекся ты, Малдер. Умудрился забрести и в отдел дамского нижнего белья.

– Спасибо, нет, мисс. Хотя… Нет ли у. вас… зеркал с Востока?

– С Востока? Россия? Простите, в нашем салоне все только самого высокого качества. Из России – ничего. Попробуйте на Брайтон… Или в Центральный парк. Там есть аттракцион…

– Спасибо, был, мисс. Нет, с Востока – из… Китая. И не современного, а… чем позже, тем предпочтительней.

– О, мистер настоящий эстет!… Мы сожалеем, мистер… Все китайские зеркала, заслуживающие внимания нашего салона “Антиквар” были перебиты в стране-производителе в прискорбный для нас, для нашего салона “Антиквар”, период Культурной революции… Но у нас есть чудесные венецианские…

– Спасибо, не сегодня.

– Попробуйте, может быть, в Чайна-тауне… Вряд ли, конечно… Там, в основном, дешевая китайская штамповка. Но вдруг случится так, что вам повезет…

“Вдруг” – не случилось. В Чайна-таун – хорошая мысль! Но не поэтому…

Разница между надои хочетсяиной раз неуловима. В бесчисленных лавчонках – и в самом деле, исключительно дешевая штамповка. Само собой, желающий продать стремится наделить товар, на который упал взгляд желающего купить, уникальными качествами и свойствами. Мистер желает зеркало? Настоящее древнее китайское зеркало? Только здесь, только у нас, мистер!