Текст книги "Первое дело при Красном"

Автор книги: Андрей Попов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)

Славные дела под Смоленском в августе 1812 г

Боевые действия вокруг Смоленска в августе 1812 г. в историографии иногда именуют «Первой Смоленской операцией русских войск». Не вдаваясь пока в рассуждения о том, насколько правомерно такое словосочетание, заметим, что самому сражению за Смоленск предшествовали, помимо множества мелких стычек, два относительно крупных боевых столкновения. Оба они принесли несомненную славу российскому оружию, но в литературе освещены далеко не равнозначно. К тому же, при описании знаменитого «львиного отступления» генерала Д.П. Неверовского отечественные авторы допускали явные преувеличения и передержки. При этом большинство авторов были почти незнакомы с иностранными источниками, что лишает их рассказы объективности и достоверности. Цель нашего исследования двоякая – исправление допущенных в отечественной литературе ошибок и недочётов, – создание наиболее детальных описаний упомянутых боевых столкновений.

Передвижение войск в начале августа 1812 г.

«Прежаркое дело» при Молевом Болоте

Известный бой при Инково или Молевом Болоте не удостоился в отечественной литературе специального исследования. В обобщающих же трудах А.И. Михайловского-Данилевского и М.И. Богдановича ему посвящено соответственно одна и две страницы. Наиболее подробно о нём рассказал Н.П. Поликарпов, но это не аналитическое, а описательное изложение, основанное исключительно на русских источниках. В советское время детально этот бой описал В.И. Вяликов, но также на базе только русских источников.{1}1
  Поликарпов Н.П. Боевой календарь-ежедневник Отечественной войны 1812. Ч. I// Труды МО ИРВИО. Т. IV. Ч. 1. М., 1913; Вяликов В.И. Документы ЦГВИА о первой Смоленской операции русских войск в 1812 г. / / Труды московского государственного историко-архивного института. Т. V. М., 1954. С. 130–133. Признавая заслуги Поликарпова как публикатора документов, следует заметить, что он позволял себе слегка, “по мелочам” поправлять источники.


[Закрыть] Между тем, с неприятельской стороны разного рода источников сохранилось, пожалуй, даже больше, чем с русской.{2}2
  Fabiy G. Campagne de Russie. Т. III. Paris. 1902; Goltz G.F. Geschichte des koniglich preussischen dritten Ulanen-Regiments… Fiirstenwalde. 1841; Guretzky-Cornitz H. Geschichte des 1. Brandenburgischen Ulanen-Regiments… Berlin. 1866 (использованы дневник лейтенанта М. фон Гродзки и записки лейтенантов А.Л. фон Вильдовски, В. фон Лупински 2-го, фон Штюльпнагеля); Aubry J.T. Souvenirs du 12-е chasseurs. Paris. 1889; Fleischmann Ch.W. Denkwurdigkeiten eines wurttembergischen Offiziers aus dem Feldzuge im Jahre 1812. Berlin. 1892; Konig W. Aufzeichnungen // Hildebrand B. 1812. Drei Schwaben unter Napoleon. Russlandberichte eines Infanteristen, eines Leutnants, eines Generals. Aalen, 1967; Dupuy R. Historique du 12-e regiment de chasseurs de 1788 a 1891. Paris, 1891 (использованы записки капитана Т.Ж. Обри и су-лейтенанта Г. Дюка); Вауе J. Smolensk… Paris. 1912. P. 180–81; Роос Г. С Наполеоном в Россию. СПб., 1912.


[Закрыть] Это позволяет с гораздо большей детализацией и объективностью описать данное боевое столкновение.

Для того, чтобы лучше понять ход этого боя, необходимо заглянуть на несколько дней вперёд. Во время второй стратегической паузы в конце июля – начале августа основные силы «Великой армии» расположились в Белоруссии, на границе коренной России. Вперёд были выдвинуты лишь некоторые части и соединения лёгких войск, в том числе дивизия генерала О. Себастьяни из 2-го корпуса резервной кавалерии генерала Л.П. Монбрёна. Войска этой дивизии с самого начала кампании находились в авангарде и имели несколько стычек с русскими, в частности, у Новых Трок, у Довгелишек и при Друе и понесли серьёзные потери. В частности, возле Друи попал в плен командир 7-й бригады генерал барон Ж.М.Н. Делиль де Фалькон де Сен-Женьес, которого сменил полковник М. Дезира.

Фабер дю Фор. Офицерские шалаши лагеря в Лиозно, 11 августа 1811 г.

2-я дивизия лёгкой кавалерии: дивизионный генерал граф О.Ф. Себастьяни

адъютанты: шефы эскадрона Л.Ж.Э.Ф. Рейно де Булонь Лакур, А.Ш.А. Лавоэстен, О.Л.Ж.К.Г. де Куаньи

начальник штаба: штабной полковник А.Л. Жантиль де Сент-Альфонс (4.08)

7-я бригада лёгкой кавалерии: полковник барон М. Дезира (15.07)

11-й конно-егерский (3 эск.): полковник Дезира

12-й конно-егерский (3 эск.): полковник барон Ш.Э. Гиньи

8-я бригада лёгкой кавалерии: бригадный генерал барон А. Бюрт

5-й гусарский (4 эск.): полковник барон К. Мёзьо

9-й гусарский (4 эск.): полковник шевалье Л.Ш. Мэнье

16-я “иностранная” бригада лёгкой кавалерии: бригадный генерал барон Ж. Сюберви

10-й польский гусарский (3 эск.): полковник Я.Н. Уминьский

3-й вюртембергский конно-егерский “Герцог Луис” (3 эск.): полковник граф Э. Т. фон Валдбург-Вюрцах

Прусский сводный уланский (4 эск.): майор К. фон Вердер – 3-й и 4-й эск. Силезского уланского № 2 полка, 3-й и 4-й эск. Бранденбургского уланского № 3 полка

Всего: 24 эскадрона. На 29 июля дивизия имела всего 2.300 комбатантов. {3}3
  9 января 1812 г. командиром этой дивизии был назначен генерал П. Ватье, граф де Сент-Альфонс. 26 июня ему было приказано произвести разведку от Ст. Кейтовишек к Нов. Трокам. Ватье выслал для этой цели 7 отборных рот во главе с полковником Дезира. Они были разбиты русским арьергардом, потеряв 15 чел. убитыми и 5 пленными. Рассерженный Наполеон приказал Мюрату переменить командиров дивизий. 29 июня Мюрат донёс императору: “Сир, я провёл смотр в дивизии Ватье, которую я нашёл силой в 4000 лошадей. Это не значит, что она также хороша, как дивизия генерала Брюйёра; люди и лошади совсем не в лучшем состоянии; однако 11-й и 12-й шассерские и 9-й кирасирский [полки] показались мне достаточно хорошими; в целом лошади кажутся утомлёнными. Эта дивизия не получила ещё своей артиллерии, она имеет большое число вакантных офицерских мест, которых следует немедленно назначить. Эта дивизия оставила позади 300 лошадей после переправы через Неман; но те, кто её составляют, показались мне воодушевлёнными наилучшим духом”. На место Ватье Мюрат назначил Себастьяни, 2-я кирасирская дивизия которого была передана Ватье (Aubry. 151-54; Biot H.F. Souvenirs anecdotiques et militaires. Paris, 1901. P. 19–20; Fabiy G. Campagne de Russie. Т. I. Paris, 1900. P. 37, 45–47, 49, 60–62; Guretzky-Cornitz. 43; Поликарпов. 58–59).
  Ha 3 августа при дивизии числилась 6-я рота 4-го полка конной артиллерии, но она не показана ни на одной перекличке (Fabry. II. 313, 365; III. 105, 359) и не упоминается в мемуарах. По словам Кёниха, «так как дивизия состояла из шести полков, то при тогдашнем их уже очень ослабленном состоянии, она имела самое большее 3000 человек, без артиллерии» (Konig. 128).


[Закрыть]

Генерал О. Ф. Себастьяни (1772–1851)

31 июля Себастьяни сообщил из Лиозно: «Моё здоровье расстроено», а 1 августа написал маршалу Й. Мюрату из Рудни, что сильно страдает от болей в распухшей ноге, что делает мучительными любые движения. Генерал просил короля походатайствовать перед императором или Бертье, чтобы ему дали краткий отдых для восстановления здоровья. Мюрат приложил его письмо к своему рапорту императору и предложил заменить его генералом Орнано, либо Экзельмансом. Через несколько дней, по поручению Мюрата, начальник его штаба генерал О.Д. Бельяр сообщил Бертье, что «Себастьяни имеет нужду в отдыхе, чтобы позаботиться о своём здоровье». 5 августа Бертье известил императора о новой просьбе предоставить отпуск Себастьяни.{4}4
  Fabry. II. 370; III. 9-10, 193-94. В середине июля капитан Ю.Х. Залуский приехал в лагерь Себастьяни у Друи. «Я нашёл этого последнего, – вспоминал он, – раздетым до сорочки и отдыхающим на походной кровати посреди комнаты постоялого двора, драпированной зелёной тканью, и натирающим берцовые кости! Поражённый до изумления этим зрелищем, я начал всерьёз опасаться за его авангард и за него лично» (Zaluski J. Les chevau-tegers polonais de la garde dans la champagne de 1812 // Carnet de la Sabretache. 1897. P. 489). Залуский ошибочно принял увиденную им картину за проявление сибаритства генерала и его излишней беспечности, хотя причина, как мы понимаем, была в другом.


[Закрыть] Но император не дал своего согласия.

«На биваке у Инково, – пишет историк прусского уланского полка, – кавалерийская дивизия Себастъяни оставалась спокойно стоять до 6 августа. 2-го дивизии был устроен смотр одним инспектором смотров».{5}5
  Таковым в дивизии являлся младший инспектор смотров Барбро (Barberot).


[Закрыть] При этом состояние лошадей прусского полка было найдено более сносным, нежели во французских полках. «Помимо этого смотра и ежедневных рекогносцировок и продолжительных патрулирований, за это время ничего значительного не произошло, несмотря на то, что 3 августа противником были захвачены на форпостах три гусара и один улан. Что касается службы на форпостах, то французы имели определённые её принципы, на которых они базировали свою сторожевую службу: здесь они считали главным делом поддержание связи между войсками и придавали лишь ограниченное значение учреждению связанной системы постов. Для наблюдения за неприятелем они считали более целесообразным частые посылки рекогносцировок-патрулей, чем выставление многих сторожевых застав и ведетов. При второй лёгкой кавалерийской дивизии для ежедневных форпостов назначалась одна, составленная из всех полков, команда, чаще всего лишь ограниченной силы. Для её ближайшей поддержки, насколько это становилось необходимым, назначалась одна бригада, которая, однако, также как и прочие и вместе с ними располагалась на биваках. Как правило, французские генералы мало заботились о выставлении форпостов, зачастую проявляя большую неосведомлённость в этом роде службы. Позиция дивизии была чрезвычайно изолированной, лишь в Рудне, на расстоянии сильного дневного марша позади, находила она ближайшую поддержку в двух других дивизиях корпуса.

Обоснованное опасение Себастьяни за безопасность своей дивизии побудило его отдать особые распоряжения относительно выставления, форпостов, которым, однако, было столь превратно избрано [место], что связь между сторожевыми заставами и ведетами ограничивалась лишь единственной переправой через ручей; упомянутый захват ведетов 3-го числа стал следствием такого расположения. Оживлённый ход патрулей мог, конечно, уступить место связанной цепи постов, и принёс бы в данном случае больше пользы, но он также не соблюдался бы. Обычно приказывали: “Тот или иной полк к определённому часу должен выслать команду на два часа для рекогносцировки”. Ни определённого направления, ни особой задачи командам не давалось; они затем разъезжали вокруг по полям, чтобы провести время, но по возможности всё же меньше утомлять своих лошадей, на ограниченном удалении от ведетов и возвращались назад по истечении предписанного времени с сообщением, что ничего нового не видели». Такой род несения охранной службы приносил мало пользы для обеспечения отдыха войск на биваках, которые часто поднимались по тревоге.

Генерал А. Бюрт (1772–1830)

Э. Детай. Французские гусары на аванпостах

Казачий корпус: генерал от кавалерии М.И. Платов

обер-квартирмейстер: подполковник П.А. Чуйкевич

дежурный штаб-офицер: полковник И.Я. Шперберг

старший адъютант: войсковой старшина С.Д. Лазарев 3-й

при штабе: полковник принц Э. Хессен-Филиппсталь-Бархфельд, майор барон Г. фон Барнеков

2-я бригада: подполковник Т.Д. Греков 18-й

Донской казачий Иловайского 5-го полк: войсковой старшина И. Г. Давыдов 3-й

Донской казачий Грекова 18-го полк: войсковой старшина А. С. Греков 26-й

3-я бригада: генерал-майор В.Т. Денисов 7-й

Донской казачий Денисова 7-го полк: войсковой старшина Г. П. Победнов 1-й

Донской казачий Мельникова 3-го полк: подполковник И. Г. Мельников 3-й

5-я бригада: генерал-майор Д.Е. Кутейников 2-й

Донской казачий Харитонова 7-го полк: подполковник К. И. Харитонов 7-й

Симферопольский конно-татарский полк: подполковник князь К. М. Балатуков 1-й

не входили в состав бригад:

Атаманский Донской казачий полк: полковник С.Ф. Балабин 2-й

1-й Башкирский казачий полк: командир – майор Нарвского драгунского полка М. М. Лачин

конная Донская артиллерийская рота № 2: войсковой старшина П.В. Суворов 2-й – 12 орудий.{6}6
  Guretzky-Cornitz. 60–62; Роос. 25–27; ВУА. XIV. 251, 252; Вороновский В.М. Отечественная война 1812 г. в пределах Смоленской губернии. СПб., 1912. С. 86.


[Закрыть]

Офицер 1-го вюртембергского шволежерского полка, июль-август 1812 г.

Акварель А. Ежова

Генерал М. Б. Барклай де Толли (1761–1818)

Рисовал и гравировал К. Зенф

Ослаблен был, впрочем, не только конский, но и личный состав полков. Описывая лагерь у Лешно, хирург вюртембергского полка X. Роос писал: «Жаркие дни и очень холодные ночи, которые приходилось проводить на голой земле, в связи с плохим питанием и отвратительной водой, вызвали усиление желудочных заболеваний». Прибывший к полку в Лешно аудитор Крафт говорил: «Горестно смотреть, как офицеры и солдаты лежали больные в лагере; поносы так сильно свирепствовали там, что невозможно было производить учение, и едва отправлялись обыкновенные службы. Все дома были переполнены больными, многие умирали, в самом лагере происходила такая беготня за фронт, как будто всем полкам сразу даны были слабительные средства». В этом лагере войска простояли неделю.

Тем временем генерал М.Б. Барклай де Толли начал наступление на центр неприятельской армии. К вечеру 26 июля/7 августа Главная квартира 1-й армии расположилась в Приказ-Выдре, 2-й армии – в Катыни. Ранним утром 27 июля/8 августа войска готовились продолжить наступление, и квартирьеры уже выехали вперёд для обозрения местности по дороге к Рудне. Так, обер-квартирмейстер казачьего корпуса М.И. Платова подполковник П.А. Чуйкевич на ночь отправился к его авангарду для обозрения неприятеля. «При мне, – пишет он, – прибыл к авангарду в деревню Кастрице [Костричино] от генерала Бермана парламентер, которого я оставив на ночь сегодня отправил назад совершенно противною дорогою, ибо он приезжал по пустякам». Полковник К.Ф. Толь ночью выступил «с авангардом генерал-майора графа Палена дабы успеть рекогносцировать дальнейшего марша».

Атаман М. И. Платов (1751–1818)

Раскрашенная гравюра В.Сэя

Но в ночь с 7 на 8 августа Барклай получил от генерала Ф. Винцингероде, отряженного к Велижу, донесение о сосредоточении значительных сил противника у Поречья. Барклай посчитал, что Наполеон собирается из Поречья двинуться на Смоленск, и решил отказаться от предпринятого наступления. По его приказу все передвижения войск были приостановлены. Затем он отдал приказ перевести войска 1-й армии с Рудненской дороги на Поречскую, 2-й армии – занять её место у Приказ-Выдры, а корпусу Платова – не продвигаться вперёд.{7}7
  Поликарпов. 224.


[Закрыть]

На пути движения Платова как раз и находилась дивизия Себастьяни, стоявшая возле большой дороги из Рудни в Смоленск, занимая «выходы из теснины леса до берега Каспли». Капитан 12-го конно-егерского полка Т.Ж. Обри вспоминал: «Три бригады были расположены поэшелонно на расстоянии полульё: бригада гусар в первой линии, шассеров – во второй и иностранная бригада – в третьей». Приданный дивизии 4-й батальон 24-го полка лёгкой пехоты (шеф батальона Аллар) был распределён по бригадам: при 7-й находилась 1-я рота (Лешно), при 8-й – 3-я и две элитные роты (Roussiski – Роскошь?), при 16-й – 2-я и 4-я роты. Монбрён ещё б августа предупредил Себастьяни о возможности нападения на него русских, и тот продержал дивизию на конях с 1 до 5 часов.{8}8
  Aubry. 160; Вауе. 180; Fabry. III. 271; Vossler Н.А. With Napoleon in Russia 1812. London, 1969. P. 54; Historique du 24eme regiment d’infanterie tegere / / Vieillot R. Souvenirs… Luneray. 1996. P. 345. По словам пруссаков, Себастьяни из-за этого отвёл дивизию из Инково к деревне Zalesie Cierkiewna (?), примерно на полпути между Инково и Рудней (Guretzky-Cornitz. 62–63).


[Закрыть] Утром 7 августа Себастьяни язвительно сообщил своему начальнику, что ничего опасного не произошло, и его дивизия понапрасну «провела часть ночи на конях. Разведки, которые продвинулись до Инково, ничего не обнаружили. Бригада Сюберви была вынуждена из Чистик (Taustiki) выехать в Лешно, чтобы напоить своих лошадей”. В тот момент генералу сообщили, что “сильная разведка неприятеля появилась перед аванпостами”.

Схема боя при Молевом Болоте

В 5 часов вечера Себастьяни донёс: «Неприятель направил на нас этим утром сильную рекогносцировку; он продвинулся до линии наших ведетов, где он мог оценить наши силы… Три раза неприятелю удавалось доходить до нашей позиции, и три раза мы выходили на него, каждый раз продвигаясь более чем на одно льё. Я не смог удержать один эскадрон 5-го полка гусар под командой г. шефа эскадрона [Сен-] Перна, который, совершенно лишившись стойкости, позволил сотне казаков себя опрокинуть; мы понесли бы большие потери, если бы не храбрость одного эскадрона 9-го гусарского [полка] под командой г. шефа эскадрона Фодоа [-Барбазана] и г. капитана Рейнаха; не только всё было восстановлено, но мы причинили много вреда неприятелю. Наши потери ограничились двумя убитыми и одиннадцатью ранеными. Генералы и наши адъютанты были вынуждены сражаться саблями. Противник ретировался, и мы возвратились на свою позицию, так как имели большую нужду в отдыхе». Силы нападавших Себастьяни определил в 2 тыс. чел., но по тучам пыли в стороне Смоленска предположил, что имеет перед собой 5 тыс. чел.

В 9 часов вечера он сообщил: «Неприятель находится перед нами; его ведеты соприкасаются с нашими, они ежеминутно обмениваются выстрелами из пистолетов. Я ещё не могу понять, является ли их намерением предпринять что-либо против нас, или они хотят только потревожить нас и утомить; им вполне удалось заморить нас голодом». Тогда же он попросил Монбрёна отпустить его для поправки здоровья. Тот, сам будучи больным, в этом ему отказал, но переслал его просьбу генералу Бельяру. При этом Монбрён пожаловался на своего подчинённого: «Я ему сделал несколько замечаний во время разговора; но он никогда не вникает в мои мысли». «Я задержан приступом подагры, которая помешала мне обуть сапоги», – написал он, а в 2 часа ночи сообщил: «Я приведу в порядок мои ноги как смогу и сяду на лошадь, чтобы поехать осмотреть всё, что происходит на аванпостах». Он разрешил Себастьяни «разместить свою дивизию в Лешно, выдвинув немного вперёд свой авангард и свои аванпосты».{9}9
  Fabiy. III. 358-60, 363-64. 410, 413. Picard. И. 98; Капитан Ю. Био пишет, что у Сен-Перна “военная репутация была весьма сомнительной. Его полковник даже пошёл на то, что в присутствии генерала Монбрёна [обещал] выдать патент за малодушие этому шефу эскадрона, когда он его пожелает; он заслужил его за то, что несколько раз оставлял свои войска при атаках, сам не следуя с ними” (Biot. 45; Исторический вестник. 1900. № 5. С. 660).


[Закрыть]

В тот же день маршал М. Ней приказал бригадному генералу П. Мурье, стоявшему в Любавичах, отозвать из Елисеевки 11-й гусарский полк и 8-го числа явиться в Одрино для проведения смотра. В довершение всех бед, два батальона 1-го корпуса были тогда же отозваны из Любавичей и, таким образом, правый фланг 2-го кавалерийского корпуса остался незащищённым. Узнав об этом, Монбрён разместил пост из 100 чел. в Могильно. 14-я бригада лёгкой кавалерии генерала Ф.О. Бёрманна направилась в Заозерье. Оттуда в 4 часа вечера Бёрманн выслал в направлении на Поречье патруль, который, пройдя 28 вёрст, возвратился в 22 часа, не встретив неприятеля. Другой патруль был послан для установления коммуникации с д. Чистики (Taustiky).{10}10
  Fabry. III. 361-62; Konig. 128.


[Закрыть]

Гусар 9-го полка, июнь-июль 1812 г.

Акварель А. Ежова

Зауервейд. Конные башкиры

Башкирский разъезд во главе с офицером

По требованию Монбрёна, в ночь с 7 на 8 августа были отданы приказы генералу Мурье возвратить в Елисеевку 11-й гусарский полк и выслать по одному эскадрону в Лоби (?) и Дворище, чтобы осветить правую дорогу из Рудни в Смоленск, а генералу Бёрманну – отправиться из Заозерья в Инково, чтобы прикрыть левый фланг дивизии Себастьяни, находившейся на большой дороге из Рудни в Смоленск. «В столь критической ситуации, – отмечал Ж. Фабри, – отсутствие Мюрата являлось опасным; Бельяр будучи не в том звании, чтобы давать приказы маршалу Нею, ограничился просьбой оставить бригады Бёрманна и Мурье, которые подпирали правый и левый фланги 2-го корпуса». 8 августа в 6 часов утра Бельяр, пересылая из Матушево Мюрату рапорты Монбрёна и Себастьяни, написал: «Я не думаю, что неприятель имеет серьёзные намерения, он только желает знать то, что находится позади наших аванпостов; или он пытается отвлечь нас на правый берег, тогда как сам будет действовать на левом берегу». Он известил Мюрата, что отправляется в Рудню. Оттуда же в 7 часов утра он написал Нею: «Ваше сиятельство может быть посчитает своевременным оставить на позиции генерала Мурье и генерала Бёрманна до тех пор, пока не выяснится, каковы намерения неприятеля».

Платов не получил во время контрприказа Барклая и поэтому утром 27 июля/8 августа продолжил движение на Рудню, согласно прежней диспозиции. Его авангард (полки Денисова 7-го и подполковника Мельникова 3-го) располагался при д. Костричино. Его начальник, генерал-майор В.Т. Денисов 7-й донёс в 4 часа утра атаману, который находился с главными силами перед д. Зарубенки, что «неприятель в девяти полках кавалерии и одном пехотном следует от деревни Лешне по дороге». Платов приказал генералу «неприятельский авангард, в четырех кавалерийских полках бывший, удерживать», и сам двинулся к нему на помощь с остальными полками и 2-й ротой донской конной артиллерии.

Монбрён писал: «Я прибыл в 6 часов утра на аванпосты генерала Себастьяни в тот момент, когда русские стремительно атаковали наши сторожевые заставы. Я тотчас приказал этому генералу посадить на коней свою дивизию, и мы совместно приняли меры, чтобы остановить неприятеля, который накинулся на наши посты». Командир 4-го батальона 24-го полка Аллар донёс: «В 7 часов утра генерал граф Себастьяни дал мне приказ выдвинуться вперёд с моей позиции, которую я занимал в Русишки; я направился с тремя ротами, которые у меня оставались, выслав вперёд себя роту вольтижеров». По словам подполковника фон Милькау, «этим утром в 7 часов полковник и командир граф фон Валдбург получил приказ следовать за движением дивизии, которая выступила вперёд против колонны неприятеля, которого атаковала, дебушируя из Инково. Полк оставил тогда свой бивуак в поместье Лешно и продвинулся на одно льё вперёд; немного позже он получил приказ выдвинуться, прикрывая левый фланг».{11}11
  Fabry. III. 410-11, 414-15, 417, 418; ВУА. XIV. 266; Поликарпов. 224-25; Богданович. I. 212.


[Закрыть]

Дивизионный генерал Л.-П. Монбрён (1770–1812)

По словам пруссаков, дорога на Смоленск в этом месте «проходила через хребёт возвышенности, который постепенно выравнивался около Инково, напротив, в сторону Рудни круто обрывался. Дорога вела вверх по узкой и очень глубоко врезанной лощине от возвышенности к Рудне». По их словам, «дивизия тотчас села на коней и выступила рысью через лощину на возвышенность. Бригада генерала Бюрта (5-й и 9-й французские гусарские полки), которая несла службу, первой вступила в бой; она нашла форпосты уже далеко оттеснёнными и сама была не в состоянии противостоять превосходящему противнику». «Мы двинулись на него, – пишет Монбрён, – и прибыли на довольно большое плато впереди Лешно, где он развернул на занимаемой позиции много войск. Ими командовал генерал Платов; мы оценили их, по меньшей мере, в двенадцать тысяч коней. Восемнадцать орудий долго стреляли в нас, многие старшие офицеры говорили мне, что видели пехоту; я этого не заметил. В момент, когда я увидел, что мы имеем дело с превосходящими силами, я приказал отступать».

Капитан 12-го конно-егерского полка М.Ш. Таше записал в дневнике: «Утром неприятель атаковал сторожевую заставу (смерть де Руво). Генерал Монбрён атаковал с эскадроном 5-го гусарского, отбросил неприятеля и возвратился». Позже Таше написал: «Руво (Rouveau), который находился на сторожевой заставе, был одной из первых жертв. Он упал на землю от удара пули и был прикончен ударами пик казаков» (речь здесь идёт о лейтенанте 12-го шассерского полка). Платов же, действительно, у д. Молево Болото встретил Денисова 7-го и подкрепил его 2-й бригадой подполковника Т.Д. Грекова 18-го (полки Н.В. Иловайского 5-го и Грекова 18-го) и двумя “отборными” сотнями 1-го Башкирского полка под командой своего адъютанта поручика Павлоградского гусарского полка Жилина, и приказал ударить на неприятельский авангард.{12}12
  Guretzky-Cornitz. 63; Fabry. III. 415; Tascher M. Journal de campagne d'un cousin de l'imperatrice. Paris. 1938. P. 304; ВУА. XIV. 267; Поликарпов. 225.


[Закрыть]

По словам Чуйкевича, у неприятеля «было два полка 9-й и 5-й гусарские. Храбрый подполковник Мельников, первый сбил неприятеля решительным ударом во фланг под Лешнею и между господским двором и деревнею Неготыней». Урядники полка Денисова 7-го Е. Титов и Егоров «при первом ударе на неприятеля с охотниками бросились во фланг неприятельских эскадронов». Греков 18-й, «командуя полками его имени и генерал-майора Иловайского 5-го, обрушился на правый фланг и гнал его до пехоты так, что и она начала отступать». Сотник этого полка Ступачевский был ранен саблею в руку. 1-го Башкирского полка сотник И. Ишсареев, хорунжие М. Куруринов, Я. Азиматин и Я. Мудрашкамдеев, «с двумя стами отборными башкирцами» под командой поручика Жилина «при ударе на неприятельскую кавалерию действовали с отличною храбростию и поражая оного прогнали до самого подкрепления, подавая пример башкирцам». Жилин, «командуя двумя сотнями отборных башкирцов, которых прежде того приводил в порядок и исправление лошадьми по худобе оных, первый по приказанию генерала Платова вел с неприятелем перестрелку, а когда к неприятельскому корпусу сближились, то он вместе с другими казачьими полками сделал сильный удар», получив «в правую ногу пулею тяжелую рану». Платов писал, что неприятельский авангард «храбростью оных полков был в глазах моих опрокинут и преследуем поражением до двух верст до остававшихся в подкрепление одному авангарду еще пяти неприятельских кавалерийских полков и одного пехотного».{13}13
  Guretzky-Cornitz. 63; ВУА. XIV. 267, 252-53; РГ– ВИА. Ф. 103. On. 208 а. Св. 0. Д. 1. A. 4 об., 5, 5 об., 7; Поликарпов. 225, 227, 228.


[Закрыть]

А. Ежов. Атака 1-го Башкирского полка на аванпосты 5-го гусарского в деле при Молевом Болоте.

Офицер донских казаков

Схватка на аванпостах между казаком и французским гусаром. Современный немецкий рисунок

Итак, 8-я бригада Бюрта в беспорядке отступила на основную часть дивизии. При этом 7-я бригада полковника М. Дезира (11-й и 12-й конноегерские полки) уже была развёрнута, а шедшая в хвосте 16-я «иностранная» бригада ещё только выходила из теснины и начинала разворачиваться. «Мы поспешили, – вспоминал капитан Обри, – для поддержки гусаров, которые были атакованы значительно превосходящими силами; мы заменили их в первой линии, так как они были ослаблены и утомлены. В тот же момент мы были окружены тучей казаков. Но мы сохраняли полное самообладание, вообще не испытывая страха перед этими дикарями». Капитан того же полка Таше записал в дневнике: «В 8 часов наша бригада направилась вперёд, прошла дефиле, дошла до неприятеля и оказалась значительно слабее его числом. Отступали поэшелонно (еп echelons), беспорядок, замешательство и загромождение в дефиле… Калмыки и башкиры: их стрелы».

«Тогда неприятель, – пишет Платов, – сильно стал наступать на мой авангард, за которым вслед шел я не более версты с остававшимися при мне полками, и, видя, сильное неприятельское наступление пустил с правого моего фланга в его левый полки: Атаманский, Харитонова 7-го, Симферопольский татарский, под командою генерал-майора Кутейникова 2-го, который только что освободился в течение месяца от полученной им в руку в сражении при местечке Мире слабой раны, сам я с Донской конной артиллерией и находящимся при мне конвоем в центре, где мне способствовал генерал-майор Иловайский 5-й, также освобождающийся только от полученной им в сражении при Мире в правую ногу пулею раны. Тут вышло упорное сражение, продолжавшееся более часу».

А. Фейст. Трубач элитной роты 9-го гусарского полка, 1812 г. (открытки Бюкуа)

Современное изображение башкира и киргиза

Э. Детай. 5-й гусарский полк

Согласно наградным документам, Иловайский 5-й, «не выздоровев от раны, находился на левом нашем крыле с своей бригадой», а Кутейников 2-й «командовал бригадою из трех казачьих полков, опрокинул неприятеля и прогнал до пехоты, подкреплявшей кавалерию». Атаманского полка войсковые старшины Копылков и Янов, «командуя сотнями, действовали с отличною храбростию, находясь впереди и не взирая на превосходство сил неприятельской кавалерии и на жестокой огонь ударили в дротики, смешали оную, и с поражением прогнали за деревню Лешню». Есаул Пантелеев во главе своей сотни «при всех ударах неприятеля действовал неустрашимо, не смотря на сильной батальной огонь, был во фронте». Сотники этого полка Фомин и Быкадоров, «будучи при всех ударах на неприятельскую кавалерию впереди, выдерживали батальной огонь и действовали с неустрашимою храбростию» и оба были ранены пулями в головы. Симферопольского конно-татарского полка войсковой старшина К.М. Балатуков 1-й «с частию полка действовал с отличною храбростию», а есаул и сотник Ильясовы, «командуя сотнями, делали удар на неприятеля». Урядник этого полка Адилеев «на ударе сбил неприятельского офицера и взял оного в плен». Есаул Власова 3-го полка Процысков «был послан от генерала Платова к командовавшим генералам и прибыл к полку Атаманскому во время сражения находился с охотниками впереди, ведя перестрелку, а потом делал неоднократно удары, нанося неприятелю поражение».{14}14
  Guretzky-Cornitz. 63; Aubry. 160; Вауе. 180; Tascher. 304; РГВИА. Ф. 103. On. 208 а. Св. 0. Д. 1. Л. 4–4 об., 5, 7; Поликарпов. 225-28.


[Закрыть]

Д. Доу. Генерал-майор Д.Е. Кутейников (1766–1844)

Рядовой гусарского полка, 1811 г. Рисунок А. О. Орловского

«Неприятель, – пишет Монбрён, – маневрируя со своими казаками более ловко, чем мы, в один момент потеснил мои задние войска с фланга. 5-й и 9-й гусарские атаковали и освободили их. Я продолжил своё отступление на расстоянии полутора льё. Понадобилась, уверяю вас, сила, чтобы его выдержать. Противник двигался на нас столь быстро, что я едва имел время разместить войска, которые должны были его остановить. Мы обороняли местность с чрезвычайным упорством». По словам Аллара, рота вольтижёров «в течение долгого времени удачно перестреливалась на возвышенности и в деревне, которая находилась в одном льё впереди от моей первой позиции. Когда неприятель прибыл в больших силах и повёл стрельбу по этой роте, она получила приказ отступить, что она успешно исполнила, поддерживая 5-й гусарский полк и 12-й конно-егерский, на расстояние ружейного выстрела в небольшой лес, который находился по эту сторону возвышенности… Тогда она была окружена тучей казаков, которые воспрепятствовали ей сесть в засаду. На данный момент остались один су-лейтенант, один сержант, фурьер и семеро вольтижеров, из которых трое ранены; остальные из этой роты были взяты в плен; су-лейтенант обязан своим спасением полковнику 12-го шассерского, который заметил его и дал ему лошадь». Монбрён сообщил, что «вольтижерская рота 24-го лёгкого [полка], которая не открыла огонь, чтобы остановить атаку на неприятеля на нашу кавалерию, которая была уже на её правом фланге, была взята в плен около леса. Этот досадный случай произошёл в момент, когда русские произвели небольшой беспорядок в нашем арьергарде, и происходила их первая атака на нас, и уже невозможно было помочь». По словам же пруссаков, «рота вольтижеров, которая занимала в Залесье Церковна штаб-квартиру генерала, вынуждена была положить оружие».{15}15
  Fabiy. III. 415-17; Langlois. 6; Historique du 24eme regiment. 347; Aubry. 161; Baye. 181; Guretzky-Cornitz. 67.


[Закрыть]

Ю. Био пишет, что «утром неприятель атаковал наши аванпосты, отбросил бригады гусар и егерей, и развил бы свой успех, если бы бригада, именуемая иностранной, не выдвинулась бы вперёд», причём «две первые бригады потеряли много людей». Прусский уланский полк, замыкавший 16-ю бригаду, начал выходить из лощины. «Майор фон Вердер, – рассказывает историк полка, – обнаружил на некотором удалении на левом фланге значительное облако пыли. Если оно было поднято приближающимся противником, то возникала опасность для дивизии из-за потери дефиле в её тылу лишиться единственного пути отхода». Тогда К. Вердер, «взвесив это обстоятельство, обратил внимание генерала Себастьяни на увиденное, получил от него уверение, что эта пыль должна быть поднята неприятельской кавалерией, и приказ силой предотвратить угрожающую дивизии опасность. Командир велел полку, который ещё находился в двигающейся справа взводной колонне, тотчас повзводно на право кругом завернуть и галопом скакать назад через ложбину. Он своевременно достиг противоположного выхода, так как обнаруженный им противник, два казачьих полка, обошёл крутой склон возвышенности и самым быстрым аллюром устремился к большой дороге и дефиле.

Как только оба бранденбургских эскадрона, теперь первые, вышли из дефиле, майор фон Вердер велел им повернуть вправо и атаковал с ними превосходящего противника; тот был опрокинут, снова построил фронт, был ещё один раз отброшен и затем преследуем вдоль склона… Оба силезских эскадрона, которые при начале атаки были ещё в ложбине, последовали, после того, как прошли через неё, в качестве второго эшелона позади левого фланга бранденбуржцев. Опасность была устранена в одно мгновение; отход дивизии через дефиле был обеспечен. Майор фон Вердер велел теперь своему полку, всё ещё построенному в два эшелона, остановиться у подножья возвышенности и выдвинуть вперёд четвёртые взводы в качестве фланкёров на её гребень». Вероятно, это были казаки Атаманского полка, поскольку из хорунжих Свиридова, Кайданова и Акимова, которые «действовали с храбростию, подавая пример подчиненным», двое были «ранены пиками, первой тяжело в правую ногу, а последний в живот. Акимов в левую ногу пулею». Состоявшие по армии полковник «принц Филип-Стальский» [Э. Хессен-Филиппсталь-Бархфельдт] и пруссак «майор Густав барон фон Барников» [Барнеков], «находясь во все время сражения при полку атаманском по ревностному усердию, действовали при всех на неприятеля ударах», причём последний «ранен пулею в правую ногу на вылет».{16}16
  Biot. 21; Guretzky-Cornitz. 63–64; РГВИА. Ф. 103. On. 208 а. Св. 0. Д. 1. A. 4 об., 5 об.; Поликарпов.228. К. Клаузевиц сообщил, что “Барнеков, действуя с казаками, отличился своим мужеством и получил орден. У него не опасная рана: прострелена нога” (Клаузевиц К. 1812 год. М., 1937. С. 211–14, 223).


[Закрыть]

Донской казак. Начало XIX в.

Канонир донской артиллерии, 1812 г. Акварель А. Ежова

К. Верне. Казаки на биваке

А. Шефер. 1-й и 2-й уланские полки (Пруссия). Слева-направо: уланы 1-го и 2-го полка в походной форме; трубач 1-го полка в парадной форме; улан 2-го полка в манто; офицер 1-го полка в парадной форме

Р. Кнетель. Вюртембергская кавалерия в 1812 г. Слева-направо: лейб-шволежер 2-го полка, конный егерь 4-го полка, шволежер 1 – го полка, конный егерь 2-го полка

Аллар пишет, что после пленения одной роты, он «получил приказ продолжить отступление, следуя вдоль опушки леса; я исполнил его в величайшем порядке. Я имел случай произвести множество выстрелов, которые были выполнены прекрасно, и поддерживал несколько атак кавалерии на глазах у гг. генералов графов Монбрёна и Себастьяни; я прикрывал отступление эскадронов, которые вместе со мной образовывали арьергард». Монбрён подчёркивал, что этот батальон «был мне очень полезен, я должен выразить ему похвалу, и особенно большую – г. шефу батальона Аллару. В двух случаях в течение дня он производил огонь рядами в упор, и особенно помог мне в моих маневрах». Обри также с похвалой отозвался о храбрых пехотинцах: «В двух концах леса были у нас размещены на каждой стороне несколько рот вольтижёров, которые ободряли нас своим прекрасным поведением».