Текст книги "Велетская слава (СИ)"
Автор книги: Андрей Каминский
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)
Разрубленные узлы
-Это же мой отец! И король! Брат Бенедикт, почему я не могу быть на его похоронах!
Темноволосый мальчик, одетый на васконский манер, – круглый плащ, белую рубашку с широкими рукавами и красно-желтой вышивкой, узкие брюки до колен и сапожки со шпорами, – вопросительно уставился на невысокого мужчину в монашеской рясе. Тот сокрушенно покачал головой и положив руку на плечо отрока.
– Видит Бог, Ваше Величество, я не меньше вашего скорблю о смерти короля Карла, – произнес он, испытующе заглядывая в глаза мальчика, – и в иные времена, я бы не осмелился советовать вам такое. Но сейчас…что-то странное и страшное творится нынче в Ахене. Вспомните – еще до того, как мы узнали о смерти короля, там же от рук заговорщиков погиб ваш старший брат.
-Но разве Пипин не покарал злодеев? – возразил принц, – бояться нечего.
-Хотел бы я верить в это, Ваше Величество, – кивнул монах, – и не вспоминать о том, что король вывел своего горбатого бастарда из права наследования. И не обращать внимания на то, что после смерти вашего брата Пипин Горбатый ведет себя так, будто король – он!
Мальчик нахмурился, словно пытаясь осознать сказанное, потом широко распахнул глаза.
-Вы хотите сказать…брат Бенедикт, но как же так…
– Лучше останьтесь здесь, ваше Величество, – Бенедикт Анианский, наставник Людовика, юного короля Аквитании, одобряюще похлопал подопечного по плечу, – я напишу в Ахен, что вам нездоровится. И еще – с вашего позволения, – вам стоит как можно быстрее созвать в Лемож вассалов.
Молодой король, чье лицо вдруг стало не по-детски серьезным, молча кивнул в ответ.
В капелле Ахенского пфальца было не продохнуть от запаха ладана и людского пота – столь много людей собралось здесь. Казалось лики святых и самого Христа с икон и распятий, скорбно смотрят на стоявший посреди капеллы мраморный саркофаг, с вырезанным на нем суровым ликом короля франков. Бока же саркофага покрывали, казавшиеся предельно неуместными в храме божьем языческие сюжеты с похищением Плутоном Прозерпины – один из множества трофеев вывезенных Карлом из походов в Италию. На том, чтобы положить в саркофаг Карла настояла Фастрада, и епископ Кельнский Хильдебольд, знавший о давнем интересе Карла к римским древностям, не стал возражать. Именно епископ сейчас вел погребальную литургию, призывая Господа принять к себе короля, павшего в бою за веру.
Перед троном Карла, стояла Фастрада, облаченная в черный траур, рядом с ней, со скорбным лицом находился Пипин Горбун, держа свечку, как и все остальные. Он держал за руку невысокого паренька, в куртке и штанах из черной ткани, едва сдерживающимся от слез: Пипин, король Италии, прибыл из резиденции в Павии, чтобы отдать последние почести отцу. Здесь же стояли и плачущие дочери Карла – Берта, Ротруда, Гизела и совсем маленькие Тетрада с Гильтрудой, дочери Карла от Фастрады, испуганно цеплявшиеся за юбки матери. Позади же членов королевского семейства скорбно молчали герцоги, графы и прочая знать, собравшаяся со всех концов необъятной империи короля Карла, которого уже именовали Великим.
-Людовик не явился, – заявил Пипин, когда окончания службы все вышли в обрамленный колоннами внутренний двор, – не могу поверить, что этот маленький…
-Говори тише, – прошипела Фастрада, настороженно глядя по сторонам. Ее глаза были распухшими от слез, но не только скорбь по безвременно ушедшему супругу была тому виной – нежданная смерть Карла, в казавшемся неопасном походе, означала крах всех планов вдовствующей королевы. Ей стоило больших трудов держать себя с Пипином так, будто она всем довольна – ведь для Горбуна гибель отца означала просто невероятную удачу, о чем он не уставал говорить Фастраде. Лишь отсутствие одного из сводных братьев несколько омрачало его торжество.
-Не иначе, его подговорил этот монашек, Бенедикт, – понизил голос Пипин, – будь он проклят. Пока Людовик жив – мое право на трон остается под угрозой.
-Не забывай и о другом сыне, – напомнила Фастрада, – он все еще у нас в руках. Кстати, что за девка с ним?
Пипин обернулся и увидел короля Италии, болтавшего с молодой женщиной в зеленом платье. Светловолосая и голубоглазая, она отличались столь нежной, почти ангельской красотой, что Фастрада скрипнула зубами от внезапно нахлынувшей ревности.
-Это Эдбурга, дочь Оффы, короля Мерсии, – небрежно сказал горбун, – на ней отец собирался женить Карла Молодого. Пойдем, поздороваемся.
– Я не думаю, что…– начала было Фастрада, но Пипин уже быстрыми шагами подходил к светловолосой красавице. Та, заметив принца, приветливо улыбнулась ему.
– Вы, наверное, в ужасе от нашего королевства, – сказал горбун, – за такой короткий срок потерять жениха и будущего свекра.
-Это ужасно, – алые губы раздвинулись в улыбке, показав ряд безупречно белых зубов, – хотя я не успела увидеть ни того, ни другого. Жаль, но мне, видимо, придется покинуть Франкию, так и не познакомившись с ним как следует. Правда, его величество, был столь любезен, что кое-что мне рассказал. Так что, возможно, я и задержусь тут.
Юный король расплылся в улыбке. Пипин бросил на него снисходительный взгляд.
-Мой брат не слишком юн, чтобы заинтересовать беседой женщину? – небрежно сказал он, – возможно, я бы смог показать вам больше.
-Возможно, – кивнула Эдбурга, – но пока общество его величества меня устраивает.
Она специально выделила голосом слово «пока», многозначительно стрельнув глазами за спину горбуна и склонив голову в легком поклоне. Пипин обернулся – рядом с ним стояла Фастрада, с неподвижным, будто окаменевшим лицом. Эдбурга еще раз улыбнулась Пипину Горбатому и отошла в сторону вместе с его тезкой.
– Похоже, эта девка не собирается возвращаться на свой остров, – произнесла Фастрада, проводив англичанку неприязненным взглядом, – чтобы сесть на трон, она не побрезгует улечься даже в колыбель.
– Не думал, что тебя можно удивить женщиной, жаждущей власти, – усмехнулся Пипин, – извини мне надо поговорить с епископом Кельнским.
С этими словами он отошел, оставив Фастраду кипеть от злости, к которой примешивалась изрядная доля растерянности. Никогда еще Пипин не вел себя с ней столь пренебрежительно – да что там, ни один мужчина, с тех пор как она обзавелась кольцом. Неужто любовное колдовство начало давать сбой? Неужели, после краха всех планов королевы, богиня отвернулась от нее, даровав свою благосклонность другой? Ненавидящим взглядом вдовствующая королева уставилась в спину Эдбурги – будь она проклята, если позволит этой выскочке пробиться туда, к чему она рвалась так долго. Невольно она положила руку на живот, чувствуя тяжесть зарождавшейся жизни: все признаки говорили о том, что это будет мальчик – сын самого Карла. Фастрада поклялась про себя, что сделает все что можно, чтобы проложить ему путь на трон.
В тронном зале было шумно и душно – знать быстро отошла от недавней скорби за поминальным столом. Всюду, куда не кинь глаз, стояли золотые и серебряные блюда с зажаренными целиком поросятами, дичью на вертелах, запеченными карпами, паштетами и прочей снедью.На обоих концах зала горели огромные очаги, в которых полыхали смолистые поленья, а на вертелах чумазые слуги с трудом поворачивали туши оленей и кабанов. Рекой лилось изысканное вино из Италии и один за другим поднимались соратники усопшего короля, говоря о величии, мудрости и храбрости покойного. Сновавшие тут и там певцы напевали сложенные сегодня баллады, тоже славя усопшего владыку. Все в этом зале напоминало о нем – стена над одним из каминов была украшена всевозможным оружием, взятом Карлом в походах от Саксонии до земель мавров и от Италии до Бретани.Стену над вторым камином украшали искусно выделанные морды диких зверей, убитых Карлом на его бесчисленных охотах. Рыси, волки, вепри и медведи скалились острыми клыками, олени, лоси и зубры угрожающе выставляли рога, словно готовые сорваться и пронзить ими приглашенных гостей.
Хотя гости уже изрядно набрались, все же, славя Карла, никто не вспоминал о его возможном преемнике. Сидевшие во главе стола Фастрада и Пипин также избегали говорить об этом, да и вообще предпочитали молчать. Негласный запрет нарушил сидевший рядом с братом Пипин Младший когда, едва удерживая в руке кубок с вином, вдруг поднялся из-за стола. В тот же миг стих шум и все взоры обратились к юноше, залившемуся краской от столь неожиданного внимания.
-Нет и не будет у франков столь великого короля, как мой отец, – срывающимся от волнения голосом крикнул мальчик, – но клянусь Всемогущим Господом – я продолжу его дело. Мне слишком рано довелось из мальчика стать мужчиной – и сегодня я обещаю хранить оставленное мне отцом наследство.
Одобрительный гул сопроводил его слова, пока Фастрада и Пипин Горбун обменялись мрачными взглядами. Меж тем юный король Италии, закончив тост, начал пить, возможно, впервые в жизни попробовав вина. Осушив едва ли половину кубка, Пипин вдруг поперхнулся, потом отчаянно закашлялся, схватившись руками за горло. Глаза мальчика вылезли из орбит, лицо стало багрово-красным. Фастрада ухватила его за руку, второй колотя его по спине, но Пипин, вырвавшись из ее рук, повалился на стол, хрипя и пуская пену изо рта. Через несколько ударов сердца он затих, уставившись в потолок остекленевшими глазами.
Пипин Горбун посмотрел поверх стола на перепуганные лица вельмож и вдруг увидел Эдбургу. Взгляды молодых людей встретились и в глазах англичанки Пипин прочитал то, что заставило его внутренне усмехнуться про себя. Поспешно изобразив на лице подобающую скорбь, он перевел взгляд на Фастраду, смотревшую на Эдбургу с неприкрытой ненавистью.
-Это она, больше некому! Прикажи казнить ее как отравительницу!
Не находя себе места, Фастрада мерила шагами королевскую опочивальню, то и дело бросая яростные взгляды на развалившегося на ложе Пипина. Того, казалось, лишь забавляло поведение любовницы – и эти перемены в отношении к ней тревожили вдовствующую королеву куда больше, чем неожиданно возникшая соперница. Впрочем, Фастрада была уверена, что одно следовало из другого.
-Не думаю, что это Эдбурга, – лениво протянул Пипин, – мало ли кому перешел дорогу мой брат. Там было столько народу – любой мог всыпать ему в кубок яд.
-Ты с ума сошел? Он еще мальчик – кому он мог перейти дорогу?
-Он еще и король Италии, – заметил Пипин, – и хотел стать королем всех франков. Не так уж мало людей могло решить, что юнец на троне – совсем не то, что нужно сейчас королевству. И решить, хочу заметить, совершенно правильно. Эдбурге смерть Пипина невыгодна – в отличие от нас.
-Ты что же, так и оставишь это безнаказанным?!
-Конечно же нет! – воскликнул Горбун, – думаю, мы найдем виновных – среди тех, кто воспротивится моей коронации.Что же до Эдбурги…ее судьба решится, когда я вернусь.
-Вернешься откуда?
-Из Аквитании, – сказал Пипин, – теперь у меня остался только один соперник, Людовик. Мальчишка, – точнее кто-то от его имени, – уже созвал вассалов. Очень кстати совпало с этим отравлением – теперь я точно знаю, кого в нем обвинить. Сегодня же я соберу войско – и двинусь в Аквитанию.
-Так скоро?!
-Время не ждет, – Пипин изобразил сочувственную улыбку, – впрочем, тебя это вряд ли коснется. Вы сегодня так устали, моя королева: позвольте, я оставлю вас, чтобы не мешать вашей скорби по мужу и пасынку.
С этими словами он поднялся с кровати и, отвесив Фастраде короткий поклон, вышел из комнаты. Кипящая от ненависти женщина услышала его шаги по коридору, потом негромкий стук и голос Пипина. Королева чуть не завыла от досады, услышав как ему отвечает женский голос – хотя Фастрада слышала его лишь раз, она тут же узнала ставшую ненавистной Эдбургу – ей предоставили комнату в том же крыле пфальца, где располагались и королевские покои. Про себя королева поклялась страшной клятвой, что вернет себе благосклонность богини, а с ним и Пипина – чего бы это ей не стоило.
Лязг стали, проклятия и ржание лошадей все чаще сменялись ликующими криками победителей. Два войска сошлосьнынче на берегу Луары и одно из них потерпело сокрушительное поражение. Остатки разбитой армии, откатывались к реке, стремясь скорее перебраться на ее левый берег, тогда как победители уже с хохотом грабили захваченный обоз.
С небольшого возвышения за всем этим наблюдал сидевший на коне мальчик в шелковом плаще поверх васконского наряда. Рядом с ним, оседлав белую кобылу, находился невысокий монах, на губах которого играла довольная улыбка.
-Ваше Величество, – к Людовику подъехал рослый чернобородый всадник в забрызганной кровью кольчуге, – Горбун переправился через реку. Прикажете преследовать.
-Нет, – мальчик покачал головой, – не хочу осквернять рук кровью брата.
Всадник, – Гельом Желонский, граф Тулузы, вырвавший сегодня победу для юного короля, – перевел хмурый взгляд на монаха.
-Ваше Величество, нельзя спускать этот мятеж, – медленно произнес Бенедикт.
– Пусть бог будет ему судьей, – произнес Людовик, – после сегодняшнего поражения он уже не опасен. Мы же пойдем к Ахену – мне, как единственному законному наследнику, не стоит медлить с коронацией.
Граф и монах быстро переглянулись.
– Ахен сейчас не лучшее место для Вашего Величества, – сказал Бенедикт.
Развязка
В предоставленной ей комнате Эдбурга, распустив золотые волосы, крутилась перед большим зеркалом, придирчиво рассматривая себя со всех сторон. Ее платье лежало на полу и девушка, оставшись в одной сорочке, прикладывала к пышной груди золотое ожерелье с алыми рубинами – подарок Пипина, сделанный им перед отъездом в Аквитанию. Она правильно истолковала его похотливый взгляд, еще там, в колонном дворе – и тогда же и приняла решение применить захваченный еще с родины яд. Жалко, конечно, мальчишку, но он и так был не жилец – это она прочла в полном ненависти взгляде, брошенным на юного короля старшим братом. Краткая беседа с королем Италии только утвердила ее в этом мнении – оставалось или погибать вместе с ним или же попытаться сыграть свою игру. Эдбурга выбрала второе – и сумела угодить горбуну, отправив Пипина Младшего вслед за отцом. Ну, а перед отбытием Пипина Горбатого, она еще и провела с ним ночь, еще больше привязав к себе озлобленного уродца.
Конечно, приходилось думать еще и об этой стерве Фастраде – Эдбурга заметила полные ненависти взгляды, что бросала на нее вдовствующая королева, однако это ее не испугало. Она моложе, красивее, королевских кровей – самая подходящая супруга для нового короля. А если Фастрада вздумает строить козни – что же, она скоро узнает, что Эдбурга вовсе не так беззащитна, как может показаться.
Что это за крики снаружи? Поморщившись, Эдбурга распахнула окно и замерла, не в силах поверить своим глазам. Над городом поднимались клубы черного дыма, кое-где на улицах плясало яркое пламя. А меж горящих зданий с воплями метались горожане, которых догоняли и убивали некие существа, показавшиеся англичанке выходцами из самого Ада. Не сразу она поняла, что это все же люди – в диковинном, никогда не виданном ею облачении, поистине нечеловеческой кровожадности.
Позади нее стукнула дверь и, обернувшись, Эдбурга почти обрадовалась, увидев всего лишь Фастраду. Вдовствующая королева, выглядела крайне встревоженной, смотря на агличанку как на товарку по несчастью – и это напугало девушку еще больше: что же могло случиться, чтобы вдовствующая королева забыла о своей ненависти к неожиданно свалившейся ей на голову сопернице?
-Войско язычников ворвалось в Ахен, – ответила Фастрада на читавшийся в глазах Эдбурги вопрос.
-И что теперь?! – с неподдельным ужасом воскликнула принцесса.
-В пфальц они все равно не прорвутся, – сказала Фастрада, – и уже отправлены гонцы вдогонку за Пипином, а заодно и к Людовику – не время драться между собой, когда звери, убившие короля, бесчинствуют на улицах его столицы. Кто-то из братьев прогонит язычников, но до тех пор нам лучше обеим укрыться в подземной части капеллы.
Эдбурга, ошарашенная свалившимися на нее новостями, только и могла, что слабо кивнуть в ответ.
– Умри, проклятый язычник!!! – чернобородый франк, с глазами, бешеными от ярости и страха, замахнулся на Люба мечом. Князь легко отбил его выпад и ответным ударом пронзил сердце врага. Покачнувшись, тот рухнул со стены, сделав еще выше гору мертвых тел, растущую под пфальцем. Люб оглянулся – справа и слева от него велеты, саксы и даны ожесточенно рубились с воинами, охранявшими главные ворота. Вот сразу трое франков накинулись на Годфреда, едва конунг взобрался на стену. Первого врага дан сходу зарубил своей секирой, удар второго пришелся вскользь по шлему, почти оглушив Годфреда. Все же он исхитрился нанести ответный удар, снесший голову франку, однако защититься от третьего конунг уже не успевал. Радуясь, что перед смертью отправит в Ад одного из вождей язычников, франк вскинул меч, но так и не опустил его – прилетевшее сбоку копье вошло прямо в распахнутый в яростном крике рот. С пробитой насквозь головой франк рухнул со стены, а за его спиной появилась Власта. Тело ее прикрывала легкая кольчуга, боевая раскраска на лице потекла, смешиваясь с вражеской кровью. Следом за ней поднялись и остальные девушки, приводя в ужас суеверных франков кровожадными завываниями, словно стая волчиц. За ними поднялась Фрейдис – жена Годфреда, ставшая главной пророчицей на время этого похода, вдохновляла воинов, призывая проклятия-ниды на головы франков.
– Я у тебя в долгу, валькирия, – ощерился Годфред и, быстро обернувшись, одним ударом срубил голову очередному франку, пытавшемуся подобраться к нему со спины.
-Долги можешь отдать моему мужу, – оскалилась Власта, – Люб, мы с девочками к капелле – эти фризы там что-то долго копаются.
-Хорошо, – кивнул Люб, – а мы к королевскому залу.
Навстречу им уже выбегали все новые воины, тут же вступая в схватку с лезущими на стены язычниками. Их становилось все больше – в отличие от защитников замка, силы которых стремительно таяли – и все больше варваров, не видя перед собой врага, разбредались по коридорам и комнатам пфальца, пригребая к рукам все мало-мальски ценное, что попадалось на глаза.
Увлеченный истреблением соперников, Пипин Горбатый совсем забыл об угрозе с северо-востока: хотя от рук язычников погиб его отец, молодой претендент был уверен, что после победы над Карлом славяне и саксы вновь передерутся. Пипин не знал об избрании Люба Князем Трех Народов, о его побратимстве с конунгом данов и о том, что оба владыки уже договорились о совместном походе на франков. Драккары данов, гаутов и свеев, совместно с фризами, поднялись вверх по Рейну, тогда как велеты, саксы и примкнувшие к ним ободриты, ударили с суши. Кельн пал за один день – и, расспросив пленников, захватчики узнали, что Пипин отозвал войска на Запад, чтобы дать сражение Людовику. На коротком военном совете конунг и князь решили идти на Ахен – оставленный почти без защиты своим новым королем. Теперь горожане пожинали на себе плоды его властолюбия – охваченный пожаром город стонал и бился, как загнанный олень под клыками терзающих его волков, обезумевших от кровавой горячки.
А в подземельях пфальца разворачивался иной акт этой кровавой драмы.
-Услышь же меня, о Владычица запретной горы!
Эдбурга, голая и связанная, корчилась на холодном полу, безумными глазами смотря на Фастраду. Та, одетая в длинное зеленое одеяние, с медной диадемой в волосах и кольцом с изумрудом на пальце, читала длинное заклинание: наследие немыслимо далеких времен, причудливо смешавшее христианские, римские и варварские корни.
– Трижды Величайшая, земная, небесная и подземная, зов мой услышь!Звезда Утренняя, муже-женственная, Несущая Свет и взамен берущая кровь, Пенорожденная, фрау Венус, услышь мою мольбу и верни мне свое благоволение!
Эдбурга пыталась призвать на помощь, но из-за кляпа во рту могла издать лишь приглушенное мычание. Сильнее страха была лишь злость – прежде всего на себя: как она, считавшая себя уже искушенной интриганкой, могла поверить этой лживой суке? Едва они спустились в подземелье, как на англичанку накинулись двое мужчин, судя по всему, давно поджидавшие женщин. Принцесса узнала их – она не раз видела этих двоих рядом с вдовствующей королевой. Связав и раздев Эдбургу, они бросили ее на пол и, поклонившись Фастраде, вышли вон. Сама королева, не обращая внимания на умоляющие взгляды девушки, зажгла три свечи – черную, красную и белую, – расставив их вокруг Эдбурги. Закончив с этим, она бросила в чашу с тлеющими углями благовония и принялась читать заклинания. Едкий, режущий глаза дым расползался по подземелью и сквозь него Эдбурге казалось, что глаза Фастрады мерцают, как у дикого зверя.
-Услышь меня о прародительница запретной любви и страсти, дикими зверьми повелевающая, предводительница Дикой Охоты. У врат пекла живущая, Та, что любит спать в преисподней черной бабочкой на черном одуванчике, Венера-Люцифер прими в жертву сердце этой блудницы!
В руке Фастрады блеснул нож и Эдбурга забилась в путах, предчувствуя скорый конец. Однако клинок так и не опустился – позади Фастрады вдруг послышался какой-то шум, крик боли и быстрые шаги. Вдовствующая королева обернулась – как раз, чтобы увидеть, как в подземелье входит молодая женщина с окровавленным мечом наголо.
-Что здесь происходит? – спросила Власта, быстро оглядев подземелье. Она говорила на франкском – и Фастрада поняв ее, скорчила выразительную гримасу.
-Не твое дело, дикарка! – презрительно бросила она в ответ, – убирайся! Именем той, кто превыше всех твоих богов, приказываю тебе – иди прочь!
Она повелительно выставила перед собой кольцо с изумрудом, выкрикнув еще несколько слов на латыни. Показалось ли – или драгоценный камень и впрямь замерцал таинственным светом, бросая на стены зеленоватые отблески? Власта, словно завороженная уставилась на изумруд, на миг даже опустив меч. Злобная улыбка расплылась на лице Фастрады и она взмахнула ножом, целя им в глаза воительницы. Однако в последний момент сильная рука стиснула ее запястье, выворачивая кисть и направляя его в грудь вдовствующей королеве.
Власта улыбнулась в искаженное злобой и страхом лицо Фастрады.
-Ты должна знать, – сказала она, – что колдовство Фрейи бессильно между женщинами.
Она дернула на себя ошеломленную королеву, впиваясь в алые губы жадным поцелуем. Одновременно нож Фастрады вошел в ее грудь, пронзив сердце. Не издав ни звука, мертвая королева рухнула на пол. Власта наклонилась и сдернула с ее пальца кольцо.
-Фрейдис, ты здесь? – громко спросила она и за ее спиной появилась высокая женщина в голубом плаще и варежках из кошачьей шкуры. Капюшон из шкуры черного ягненка был отброшен, открывая роскошные светлые волосы.
-Держи, – Власта кинула ей кольцо, – ты знаешь, как обращаться с такими вещами.
Фрейдис, бросив равнодушный взгляд на Фастраду, внимательно осмотрела кольцо.
– Это не наше, – сказала она, – сделано на юге. И очень давно.
-Вот и разберешься, – хмыкнула княгиня, – к тому же тебе нужнее – это у тебя муж куда моложе тебя.
-Спасибо, что напомнила, – усмехнулась Фрейдис, – а это еще кто такая?
Она указала на Эдбургу и Власта, пожав плечами, шагнула вперед, выдергивая кляп.
-Ты слышала, что спросила моя подруга? – сказала она и Эдбурга, торопливо закивав, послушно представилась. Обе женщины многозначительно переглянулись.
-Возьмем ее с собой, – сказала Фрейдис, – кажется, я уже знаю, где может пригодиться это колечко!
