Текст книги "Велетская слава (СИ)"
Автор книги: Андрей Каминский
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 10 страниц)
-Вперед! – рявкнул Эбурис, – убейте саксонскую шлюху!
– Господин герцог, – Эбурис чуть не рубанул сгоряча сунувшегося под руку воина, – господин, оглянитесь.
Эбурис рывком обернулся и в сердцах выругался при виде нового участника схватки. Из-за ближайшего мыса, один за другим выныривали длинные корабли, идущие под квадратными парусами. С носов судов скалились пасти деревянных драконов. Не дожидаясь пока корабли причалят, прямо в воду прыгали новые воины – рослые мужчины, в стальных кольчугах, вооруженные мечами и секирами. А впереди них, ревя, словно разъярённый медведь, мчался рыжебородый великан в рогатом шлеме.
-Даны!
Эбурис слишком поздно увидел нового врага, пропустив тот миг, когда к нему прорубился, сквозь оторопевших франков, англ Орм. Взметнулась булава и оглушенный герцог рухнул с коня в бурлящую кровавой пеной реку. Никому из франков уже было не до своего предводителя – с кровожадным криком норманны врезались во врагов, разом потерявших всякое подобие строя. В образовавшиеся бреши с торжествующим воем ворвались саксы. Исполин, сражавшийся под стягом с уродливой великаншей, рубился как бешеный, каждым ударом огромной секиры разваливая пополам тела врагов, отрубая головы коням и разрубая на куски упавших с воинов. Столь велика была ярость норманнов, что франки, ошеломленные атакой с тыла и низвержением своего предводителя, вскоре побежали. Торжествующие саксы, вместе с данами, мчались за ними по пятам, убивая всех до кого могли дотянуться.
-Стойте, отродья троллей, ведьмино семя, – прорычал великан, щедро раздавая оплеухи союзникам, – эти трусы от нас никуда не денутся. Нам нужна совсем другая голова!
Вышан слишком поздно заметил, как обрушился правый фланг его войска – когда бегущие франки врезались в ободритов, смешав их ряды. Ошеломленный крахом казавшихся непобедимых союзников, князь замешкался – и в тот же миг Драговит с торжествующим воплем вогнал меч по рукоять в грудь противнику. Удар был столь силен, что Вышан с криком ярости вылетел из седла, рухнув под ноги собственного коня.
И в этот миг в войско ободритов с ревом вломились даны и саксы.
Смерть Вышана заставило окончательно пасть духом ободритов – сначала побежали сами бодричи, а потом и все остальные – даже левое крыло, где еще рубились моричи и моричане, во главе с неистовой Властой, перешло в наступление, в то время как митги, смельдинги, вагры и варны, уже разворачивали коней. Вскоре все воинство Вышана обратилось в беспорядочное бегство: нахлестывая коней, они устремились на дюны, стремясь скорей укрыться в простиравшимся за ними лесу.
Уставшие, понесшие большие потери победители, почти не преследовали разбитого противника – именно поэтому Дражко, ставшему новым князем ободритов, удалось увести остатки войска к Рерику. Однако, когда союзное войско подступило к городу Зверину, главная крепость которого располагалась на почти неприступном озерном острове, защитники предпочли не испытывать судьбу и открыли ворота.
За валом Зверинской крепости воины велетов, саксов и данов, на открытом небе отмечали победу. К празднованию допустили вождей варнов и глинян – тех, кто отрекся от нового князя Дражко, присягнув князю Драговиту. Рекой лилось пиво и хмельной мед, целые бычьи и свиные туши жарились на разожженных кострах и проворные рабы разносили куски капающего соком жареного мяса новым хозяевам крепости.
Однако не все присоединились к всеобщему веселью.
-Конунг пока не хочет воевать с Карлом, – Старкад, развалившийся на жалобно поскрипывающим под ним табуретом, прожевал кусок мяса, запив его медом.
Кроме ярла Сеаланда, в большом доме в центре крепости сидели князь Драговит, княжич Люб и его невеста Власта, неприязненно смотревшая на берсерка, чуть не убившего ее в битве при Бравалле. Сам же Старкад, выглядел абсолютно спокойным.
-Я помню, Годфред мечтал сразиться с Карлом и забрать всю Саксонию, – заметил Люб.
– Все меняется, – пожал плечами Старкад, – сейчас Годфред не прежний горячий юнец, а конунг, более взвешенно оценивающий свои силы. Я здесь лишь потому, что правитель данов собирается в поход на Гаутланд и не хочет, чтобы в его отсутствие венды тревожили набегами Хадебю.
– С ободритами еще не кончено, – сказал Драговит, – новый князь в Рерике, наверное, уже собирает новое войско. Да и король Карл не спустит с рук разгром союзников, не говоря уже о собственном воинстве.
Дан снова пожал плечами.
-Вам стоило думать об этом раньше, – сказал он, – когда вы начинали эту войну. На вашем месте, я бы молился всем богам, чтобы у Карла как можно дольше оставались дела на юге. Тогда, может быть, Годфред и успеет прийти на помощь.
Он отхватил острым ножом еще кусок мяса и демонстративно отправил его в рот, равнодушно осматривая помрачневшие лица союзников.
Еще двое людей не торопились присоединиться к общему веселью, предпочитая ему темноту и вонь княжеского свинарника. Свинари были бесцеремонно выставлены отсюда: теперь это место принадлежало Инге, молча стоявшей у загородки, ограждавшей недовольно хрюкающих свиней от самой женщины и того, что копошилось перед ней на полу. Даже собственная мать не узнала бы сейчас в голом окровавленном существе герцога Эбуриса, грозного легата Карла, наместника покоренной Саксонии.
-Ты ведь узнал меня, верно Эбурис? – негромко спросила Инга.
Эбурис не мог бы ответить, даже если бы захотел – вместо слов изо рта выплескивалась кровь, текущая из обрубка языка. Кроме него, герцог лишился одного глаза, одной руки, и одной ноги ниже колена, а также ноздрей, пальцев на второй руке и гениталий. Сейчас перед Ингой, на горящей жаровне, лежали кузнечные клещи, несколько ножей и топор мясника. Сама ведьма вертела в руках остронаточенный серп, сплошь забрызганный кровью.Кроме нее в комнате находилось несколько саксов, добровольно вызвавшихся в помощники своей пророчице в кровавой забаве. Впрочем, больше в их услугах не нуждались и Инга, нетерпеливым жестом велела мужчинам покинуть хлев, оставив ее с пленником наедине.
-Ты зря не дал мне умереть тогда, – сказала она, когда за ними захлопнулась дверь, – это была первая твоя ошибка. Вторая – то, что ты не умер в этой битве.
Она наклонилась, взмахнув серпом и Эбурис скорчился, зажимая рукой огромную рану на животе. Инга отошла к загородке и пинком открыла ее. В хлев, недовольно похрюкивая, ввалилось сразу несколько свиней – огромный хряк, свиноматка и два подсвинка.
– «Эбурис» – это же вепрь? – усмехнулась Инга, – Сюр будет довольна такой жертвой.
Тупое рыло нависло над изуродованным лицом Эбуриса. Шумно задвигался широкий пятачок, чуя запах крови и острые клыки вгрызлись в человеческую плоть. Франк забился, закричав от жуткой боли, пока остальные свиньи, отталкивая друг друга и просовывая рыла в рану, словно в корыто с отбросами, пожирали внутренности бьющегося в агонии герцога. Инга стояла у стены, спокойно наблюдая за этой жестокой расправой и только уголки ее рта слегка подрагивали, обнажая белые зубы в кровожадной улыбке.
Правосудие короля
– Тассилон, признаешь ли ты, что, подстрекаемый собственной супругой, интриговал против своего законного короля и кузена, плел интриги вместе с греками и предателем Адельхизом, а также, вопреки всем законам Божеским и человеческим, вступил в союз с язычниками-аварами, не признающими Господа нашего Иисуса Христа, но почитающими лишь самого Сатану и аггелов его?
Герцог Баварии, – высокий грузный мужчина в бело-голубом плаще, отороченным мехом барса, – затравленно огляделся по сторонам, ища поддержки. Он стоял перед троном Карла в главной зале пфальца Ингельгейма-на-Рейне, где проходил сейм знати королевства франков. Высокие стены украшали искусно раскрашенные фрески, изображавшие как сцены из Ветхого и Нового Завета, так и тщательно отобранные фрагменты из истории правления королей и императоров –от Августа и до самого Карла. Короли, кесари, святые и сам Христос испытующе смотрели со стен на собравшихся в зале людей, рассевшихся на скамьях, расставленных полукругом у стен. По зову короля собрались не только франки, но и тюринги, алеманны, саксы – и бавары тоже, недавние его вассалы. Все они клялись в верности дому Агилольфингов, но когда войска франков, с трех сторон обложили Баварию, – причем одним из трех войск командовал сам Карл, – лишь у немногих хватило мужества вспомнить об этих клятвах. Остальные или предпочли трусливо отсидеться в стороне или, того хуже, наперебой побежали высказывать почтение королю франков. Именно эти последние сейчас были приглашены на сейм и сейчас на их лицах, мятежный герцог не видел ни малейшего сочувствия или поддержки.
– Ваше Величество, я не знаю…
-Я подтверждаю, – с места вскочил невысокий темноволосый мужчина с жидкими усиками и лихорадочно поблескивающими глазами, – герцог, подстрекаемый герцогиней Литбергой, жаждущей мести за своего отца Дезидерия, хотел нарушить все свои клятвы и истребить всех сторонников Карла в Баварии. Мне, под страхом лютой смерти, приходилось скрывать, что я верный подданный своего государя и притворяться слугой изменника. Но нет худа без добра: так я много узнал о его злодейских замыслах, коими и спешу поделиться с моим королем.
-Благодарю вас, граф Арнульф, – Карл мимолетно поморщился, словно съел что-то кислое, – ваша верность будет оценена по достоинству. Кто-нибудь еще?
Один за другим вставали баварские аристократы, подтверждая сказанное Арнульфом, и обвиняя Тассилона в непрерывных интригах против Карла и сговоре чуть ли не со всеми имеющимися врагами Франкского государства.
-Довольно, – взмах руки монарха прервал поток обвинений, – вам есть, что сказать в ответ на эти обвинения, герцог Тассилон?
– Все это ложь! – выпалил раскрасневшийся от волнения герцог, – я всегда был верен вам!
– Меня вы тоже обвините во лжи? – дородный мужчина в епископском облачении тяжело поднялся со скамьи, – я не вправе разглашать тайну исповеди, но если бы король узнал то, что слышал я – и от самого герцога и от других знатных людей.
-Никто не принуждает вас делать этого, отец Арн, – милостиво кивнул Карл, – сказанного вами уже достаточно.
-Сказанного негодяем, который обязан мне саном епископа Зальцбурга!– вскричал Тассилон, – неужели вы не видите, мой король, что этот мерзавец просто дрожит за свою шкуру и свое место? Ради сохранения епископской кафедры он намеренно оговаривает своего повелителя!
-Его повелитель, – веско произнес Карл, – один и он сидит перед тобой. Неважно кто его сделал епископом, важно, что он остается верным слугой своего государя. В отличие от тебя, кто готовил мятеж еще во времена моего отца – мятеж против него же. Или ты думаешь, я забыл, как ты, сказавшись больным, бросил Пипина в Аквитании, когда он воевал с мятежником Вайфаром? Даже язычники карают таких как ты лютой смертью!
-Все так, мой король, – кивнул епископ Зальцбургский, – и именно тогда Тассилон, следуя примеру предателя, впервые задумал отложиться от королевства франков.
-И это после того, как ты клялся над гробами святых Дионисия, Мартина и Германа сохранять верность до конца дней жизни как самому королю Пипину, так и его детям, а значит и мне, – покачал головой Карл. – Готов ли ты поклясться снова на этих святынях, что ты не виновен в том, в чем тебя обвиняют – помня, что если твой обман вскроется ты станешь не только изменником, но и богохульником, хуже любого язычника?
Тассилон в отчаянии обвел взглядом собравшихся, но, не встретив ни в ком сочувствия, лишь сокрушенно покачал головой. Все было ясно без слов – любые попытки отпираться только еще больше закапывали бы мятежного герцога.
– Я виновен, мой государь! – просто сказал он, – все, что здесь сказано – правда!
В зале послышался шум, многие знатные франки выкрикивали оскорбительные слова герцогу. Карл поднял руку и крикуны стихли.
-Какому наказанию может подлежать столь подлая измена? – спросил он и тут же вновь поднялся шум, в котором почти единогласно слышались требования смерти герцогу. Король снова вскинул руку, призывая к порядку.
– Столь тяжкое преступление подлежит суровому наказанию, – негромко сказал он, – и все же мне бы не хотелось покрывать свои руки кровью кузена. Герцог Тассилон, вы будете пострижены в монахи и отправлены в Луршский монастырь – после того, как вы отречетесь от титула герцога Баварии. Точно также будут пострижены ваша жена и дети – и точно также они отрекутся от всех прав наследования или также будут убиты.
-А что будет с Баварией? – с трудом выдавил герцог.
-Ею возглавит достойный человек, – отчеканил король, – граф Герольд, мой бывший зять и твой родич, отныне станет управлять Баварией от моего имени.
Рослый светловолосый мужчина, один из тех, кто громче всех обвинял герцога Тассилона в измене, молча склонил голову, украдкой бросив торжествующий взгляд на соперника.
-Могу я хотя бы надеяться, что мне не выбреют тонзуру на глазах моих вассалов? – обреченно спросил герцог.
-Можешь, – кивнул Карл, – мои воины сопроводят тебя к нетленным мощам святого Гоара, где и свершится твой постриг. И эта последняя милость, которую я готов тебе оказать – помни об этом, Тассилон, ибо следующим наказанием будет лишь смерть!
Герцог еще раз взглянул на неподвижные, будто окаменевшие лица собравшейся в зале знати и обреченно кивнул в знак согласия. В опущенных к полу глазах мелькнула бессильная ненависть, когда подступившие к нему франки вывели герцога из залы.
Чуть позже, в небольшой капелле при королевском пфальце, Карл встречался еще с одним государем. На этот раз без лишних ушей и глаз, в присутствии только лишь нескольких преданных людей с обеих сторон. Вопреки своему обыкновению одеваться просто, сейчас Карл носил украшенное золотом и самоцветами одеяние, которое он одевал лишь во время самых пышных приемов. С пояса же его свисал меч, чьи ножны и рукоять также щедро украшало золото. Причина тому была проста – богатство одежд и само величие Карла должны были ослепить своим блеском гостя, облаченного лишь в потертый красный плащ, накинутый поверх белой рубахи и штанов из темной ткани. Коротко стриженную голову прикрывала меховая шапка, мускулистые руки украшали затейливые татуировки в виде переплетающихся стеблей и цветов. Из иных украшений у гостя имелась лишь золотая серьга в правом ухе.
– Ты проделал столь долгий путь…как там тебя?
-Дражко, мой король. Князь ободритов.
– Ты проделал столь долгий путь, Дражко, чтобы рассказать мне столь недобрые вести. Саксы восстали, вступив в союз с велетами, твой отец пал в бою, а вместе с ним – и мой верный легат, герцог Эбурис – я ничего не пропустил?
-Все так, мой король.
-И сейчас ты просишь меня о помощи?
– Да, – с трудом выдавил Дражко, – прошу.
Король, словно в раздумьях, прошелся вдоль алтаря, бросая на молодого князя беглые взгляды, потом остановился, сцепив руки на поясе и сверху вниз смотря на славянина.
– Тебе, должно быть, известно, что я не прощаю измены, – сказал он, – только что я отправил в монастырь своего кузена, решившегося отложиться от моего королевства. Раньше, мой человек разбил еще одного изменника – самозваного короля лангобардов, сговорившегося с подлыми греками. Саксов, что отреклись от Господа Нашего, сговорившись с врагами веры Христовой будет ждать та же участь – можешь не сомневаться, что они понесут достойную кару. Но вот что касается тебя…ты пришел к королю франков с просьбой о защите.
-Да, потому что мы союзники, – сказал Дражко, – мой отец помогал твоему отцу, когда он ходил походом на саксов. Сейчас же беда пришла на наши земли – саксы вновь поднялись и грабят нас в союзе с велетами, как в старые времена. Отложились и иные наши прежние данники – те же варны, воронье племя. Неспокойно и на датской границе.
-Это правда, что я слышал? – спросил Карл, – даны выступили на стороне предателей?
-Лишь Старкад из Лейре, самый жестокий из данов. Говорят он столь вероломен и жесток, что князь данов Годфред изгнал его из своих владений. Сейчас ярл, вместе со своей дружиной засел в нашем городе Зверине и творит там такое, что верно, правы те, кто говорит, что он не человек, а сам Чернобог в человеческом обличье.
-Чернобог – это Сатана, – кивнул Карл, – не думай, что ты можешь напугать христианина собственными бесами, Дражко.
-Я пришел не пугать тебя, а просить о подмоге – или франки больше не союзники ободритам?
-Мы союзники, – кивнул Карл, – но кто кому нужнее сейчас – я тебе или ты мне? Я бил язычников много раз – и мне не нужна была для этого помощь иных язычников. В союзе с вами погиб мой человек – не потому ли, что он забыл завет Спасителя: «Не изгонять бесов силой Вельзевула»? Не потому ли Бог не дал Эбурису победы?
-Что же ты хочешь от меня, король?
-Что может хотеть христианин, – развел руками Карл, – сердце мое возрадуется, если еще один народ примет Истинного Бога. Крестись – и ты получишь такую помощь, о какой не смел и мечтать. Ты вернешь все свои земли – а еще я отдам тебе Нордальбингию и все земли велетов, до самой Одры.
– У меня уже есть свои боги и я не видел от них дурного. Что он такого сделал, этот ваш бог рабов, что я должен в него верить!? – возмущенно воскликнул князь.
-Я прощаю тебе эти слова, лишь потому, что ты язычник и сам не ведаешь, что говоришь, – холодно произнес Карл, – но предупреждаю, что больше не потерплю подобных речей в доме Божьем! С чего ты взял, безумный, чтоХристос – бог рабов!?
-Так говорят наши волхвы.
– Их устами говорит Сатана, отец всякой лжи и нечестия. Господь наш – не бог рабов, а Бог воинов. Святая книга, где записаны речи Господа, гласит, что не мир принес он, но меч. Некогда наш Бог ходил по земле и его называли Христос, что значит Вождь, и он умер за своих людей, как подобает вождю. Когда ему вбивали гвозди в ладони, он лишь смеялся и говорил – только не попадите по пальцам!
– Я слышал, что у Христа была неплохая дружина, но дело не обошлось без предательства,– сказал Дражко.
– Не обошлось. Иные помнят о клятвах, только пока длится удача. Но наши мудрецы говорят, через двести лет и два года Господь вернется, чтобы отомстить.
– Славная будет битва, – задумчиво сказал Дражко.
– Да, кивнул Карл, – Господь поведет за собой небесную дружину ангелов и воинов – и я рад, что я встану в одном строю с Христом. Было бы хорошо, чтобы и ты стоял рядом со мной. А что до «бога рабов» – я уже сказал, что Господь – это бог воинов. Он умер, как подобает настоящему вождю – за своих людей, и сейчас он помогает мне в бою. Перед схваткой мы взываем к Нему: «Прошу верховные силы рати небесной не оставлять меня на произвол врагов, иначе растерзают они меня, прошу защитить меня силой оружия и заступиться за меня на поле брани, где борется рать небесная... Верую в трон живой и в архангелов – пусть оборонят меня силой своей неодолимой, и я одолею врага. Прошу всех других воинов и всех великомучеников, ратников господа... Станьте спасительным шлемом головы моей... Господи, стань прочнейшими латами членам моим и утробе моей... Защити, господи, крепкой броней плечи и спину мою…». И ты сам видишь сколь обширные земли мы, франки, покорили с Христовой помощью! Крестись и ты – чтобы стать в ряды христианских владык, кои обретут жизнь вечную.
Долго еще говорил король – о Люцифере, предавшем своего вождя и достойном лишь презрения; о доблестном Георгии, смеявшемся в лицо палачам, а потом победившем ужасного дракона, превзойдя своими подвигами Сигурда змееборца. Рассказывал он и об Илье – хозяине грома и молнии, скачущем по летнему небу на огненной колеснице, запряженной четверкой белых коней; о грозном Михаиле – главе небесной дружины, низвергшей предателя Люцифера.
А на рассвете в той же самой капелле, Дражко принял святое крещение и крестил его епископ Зальцбургский Арн, а крестным отцом был сам Карл, король франков. И, едва Церковь приняла в лоно свое нового сына, как Карл объявил о начале нового похода на мятежных саксов и славянских язычников.
Крест против валькнута
Неторопливые воды Эльбы текли под широкими низкими мостами, переброшенными через реку. Один из мостов с обоих концов был укреплен крепостями из дерева и земли, второй, по сути, представлял собой не более, чем длинный настил из связанных плотов. Перед мостами выстроилось огромное войско – помимо самих франков, во главе с королем Карлом, имелись здесь и тюринги с алеманами, возглавляемые графом Радульфом, отцом королевы Фастрады и саксы во главе с герцогом Эгбертом, племянником Видукинда. Были здесь и иные вожди фризов и саксов, из тех, что сохранили верность Карлу. Несколько особняком стояло войско ободритов, во главе с новым вассалом короля – герцогом Дражко, новообращенным сыном святой Церкви.
Тронув поводья своего коня, Карл выехал к реке и вскинул руку, призывая к вниманию.
– Сегодня это не просто река, – громко произнес он, указывая на Эльбу, – но граница, разделяющая Христа и Велиала, рубеж между теми, кто наследует жизнь вечную и обреченными на вечный огонь и серу, теми, кто почитает единственного истинного бога и теми, кто поклоняется лишь идолам, окропляя их людскою кровью. Все кто погибнет в бою с язычниками попадет в рай, все кто останется жив – обретут прощение грехов, великую славу и добычу, а также милость своего короля. Враг наш силен и жесток, но какая разница, кто против нас, если за нас – сам Христос!
Одобрительный гул был ему ответом и войско, бряцая сталью, начало переправляться через реку. Весь оставшийся день тянулись лошади и люди, устраиваясь на правом берегу Эльбы. Переночевав у мостов и оставив при них сильную стражу, наутро франки двинулись вглубь ободритской земли. Впереди ехал сам король Карл, бок о бок с ним ехал Дражко – молодой князь вызвался быть проводником в мало знакомом франкам лесисто-озерном краю. На одном из здешних озер и стоял Город Зверя – Зверин, который теперь как никогда оправдывал свое название. Захваченный жестоким датским ярлом, в чьих жилах, по слухам, текла кровь великанов, Зверин был первой целью союзного войска: Дражко считал делом чести отбить его назад, тогда как для велетов столь же важным было удержать его, не дав франкам войти в их исконные земли. Сами же франки, хмуро оглядываясь по сторонам, все больше углублялись в густой лес, тревожно шелестевший над их головами ветвями могучих дубов и стройных буков. Время от времени густая дубрава расступалась, открывая очередное озеро, затерявшееся словно драгоценный камень в зеленой оправе или же лесную речку, которую воины преодолевали вброд. Нередко по берегам этих озер и рек встречались села, а то и небольшие городки, жители которых удивленно – настороженно встречали франков, но зато радостно приветствовали своего князя. Впрочем, от взгляда Карла не укрылись и хмурые взгляды, что бросали ободриты на золотой крестик на шее Дражко. Но, чтобы местные не думали о крещении своего князя, они всегда охотно вызывались помогать союзникам: взятые ими проводники вели их тайными тропами средь топких болот и густых чащоб, указывали броды на реках и озерах. Иные же, самые молодые и отчаянные, вливались в княжеское войско, пылая жаждой мести к захватчикам.
То, что мстить было за что, Карл понял довольно скоро – чем ближе они приближались к Зверину, тем чаще на месте сел им встречались пепелища, где валялись изуродованные, обугленные тела. С теми из местных, кто не принял власть князя Драговита, велеты, отягощенные памятью о многовековой вражде, не церемонились. Еще больше лютовали саксы и даны – возле обгорелых развалин одного городка, на деревьях повисло около сотни поселян – мужчин, женщин, детей. Иным недоставало конечностей, у других были вспороты животы и уже подсохшие, исклеванные воронами, внутренности свисали до земли. В других местах, средь обгорелых развалин торчали колья, на которых красовались отрубленные головы, также расклеванные воронами.
– Виселицы это Старкад, – мрачно кивнул на них Дражко, – а головы – Драговит или его сын Люб. Значит, Зверин уже близко.
Словно в подтверждение этих слов послышался свист: Карл едва успел вскинуть щит, в который вонзилось сразу две стрелы. Дражко, вовремя скатившийся с лошади, тоже избежал смерти, зато ехавший рядом сакс Эгберт, схватился за шею, пробитую стрелой, и тяжело рухнул на землю. В следующий миг стрелы поразили еще несколько воинов, не успевших вовремя понять, откуда исходит опасность.
– Всем спешиться!– крикнул Карл, – прикрыться щитами!
Впрочем, многие это сделали, не дожидаясь приказа, и сейчас стреляли из луков в сторону леса, пока король раздраженным окриком не прервал это бесполезное расходование стрел. Дражко, в свою очередь, выкрикнул приказ – и с десяток его воинов устремились в чащу, на ходу прикрываясь щитами от летевших в них стрел. Однако, неведомый враг не принял бой, растворившись средь деревьев.
– Заставь их вернуться, – мрачно проронил Карл, – еще не хватало, чтобы наши воины разбежались по лесам. Дальше будем смотреть внимательней по сторонам.
На них нападали еще несколько раз, но хотя повторить прежнего успеха им не удалось: Карла, равно как и других высокородных, надежно прикрывали остальные воины. Ободриты, хорошо знавшие этот лес, все же сумели отплатить за нападение – после очередной вылазки они вернулись, неся с собой чьи-то отрезанные головы.
-Дан, велет и варн, – один из дружинников указал на бритые, с прядью, макушки и рыжие патлы третьего, – был еще четвертый, тот успел уйти. И наших двух положили.
– Варн, значит? – мрачно произнес Дражко. Взгляды, которыми он обменялся со своими воинами не ускользнул от Карла, понявшего все без слов: не все бывшие подданные Вышана, оставались также верны и его сыну. Наверняка и до этих лесов донеслась весть о крещении князя ободритов.
– Ничего, – Карл хлопнул Дражко по спине так, что молодой князь покачнулся, – выйдем к Зверину, поквитаемся со всеми – и захватчиками и предателями.
Наскоро похоронив убитых, союзники продолжили свой путь сквозь леса и болота. Больше никто не пытался преградить им путь – и уже к вечеру Карл, вместе со своими вассалами, вышел к обширному озеру, изрезанному множеством кос и островов. На самом большом из них красовалась Зверинская крепость – мощное укрепление, обнесенное кольцевым валом, поверх которого высилась стена из плотно подогнанных друг к другу бревен. Над ними торчали длинные колья, увенчанные отрубленными головами, слепо уставившимися на «освободителей». В трех местах, над стеной возвышались сторожевые башни с остроконечными крышами. Над башнями реяло три знамени – багровый стяг Сварожича, черная великанша Хеорота и белый конь саксов. Неподалеку от закрытых ворот начиналась длинная пристань, у которой покачивались на воде множество лодок.
Карл досадливо сплюнул, озирая берега озера – на месте богатых селений Зверина, остались тоже пепелища, меж которых прятались чудом уцелевшие поселяне. Лодок на этом берегу, как и следовало ожидать, не имелось – враги или увели их к острову, или же просто сожгли – также как и имевшийся тут ранее мост
-Рубите деревья, – приказал Карл, – связывайте плоты, наводите мосты – к утру мы должны уже быть под стенами этой твердыни Сатаны.
Очень скоро на берегу озера послышался стук топоров, грохот падающих деревьев, короткие отрывистые команды – воины Карла выполняли приказ своего короля. Сам же он, вместе со своими полководцами – в том числе и князем Дражко, – уединился в одном из чудом уцелевших домов для военного совета.
С вершины самой высокой из башен за приготовлениями Карла молча наблюдал Старкад. Зверообразный лик исказился в неприятной ухмылке, когда он, грохоча башмаками, спустился по лестнице и вошел в стоявшее у стены капище.
-Завтра здесь будет жарко, – проворчал он, – что скажешь, пророчица? Боги даруют нам победу?
Кроме него в святилище находилось еще двое человек. Один из них, пленный ободрит, голый и окровавленный, лежал перед статуей Трехликого. Несколько кинжалов пронзали его руки и лодыжки, уходя в земляной пол, тело покрывали вырезанные по живому руны. Рядом, играя острым ножом, сидела Инга, облаченная в черный плащ, скрепленный на горле серебряной застежкой. Светлые волосы покрывал капюшон, сшитый из шкурок черных кошек, запястье украшал серебряный браслет в виде кусающей себя за хвост змеи.
– Победу даруют не только боги, – хищно улыбнулась она, – или ты не знаешь, какие ходят о тебе слухи? Готов ли ты уподобиться своим предкам, ярл Старкад?
Ярл хищно осклабился, срывая с пояса свою секиру. Одним мощным взмахом он рассек несчастного пленника от груди до паха. Запустив руку в огромный разрез, Старкад вырвал еще трепещущее сердце и с наслаждением вонзил в него зубы. Рядом с ним Инга, орудуя кинжалом, вырезала у пленника печень, тоже откусывая от нее куски. Единственный ее глаз полыхал кровавым безумием предстоящей битвы.
Ночь спустилась над Зверинским озером – и в той ночи были хорошо видны бесчисленные костры, зажегшиеся на берегу. Блики пламени отражались в черной воде, освещая множество неказистых, но крепких плотов, покачивавшихся на озерной глади. Ветер иногда доносил до защитников крепости монотонное бормотание священников, взятых Карлом с собой и теперь благословлявших его воинство на священный поход во имя истинной веры.
С утра же над озером пронесся рев боевых рогов и христианское воинство двинулось на языческую твердыню. Медленно ползли массивные плоты, управляемые легковооруженными воинами-ободритами, прикрывавшимися деревянными щитами в человеческий рост. Отталкиваясь от дна длинными шестами, они упорно двигались к острову, выстраиваясь один за другим, постепенно образуя большой наплавной мост.
Со стен крепости сорвалась горящая стрела – прочертив огненную дугу над водой, она ударилась в один из щитов и тут же потухла. Такой же неудачей закончилась и еще несколько попыток поджечь вражеские суда.
-Поберегите стрелы, – хмуро произнес Старкад, – похоже, они поливали щиты водой.
В тот же миг от медленно ползущих плотов сорвался целый залп горящих стрел – прикрывшиеся щитами ободриты недолго оставались в долгу. Иные из выпущенных стрел не долетали даже до самого острова, с шипением гаснув, падая в озерную воду, другие едва долетали до берега и тоже гасли. Однако те, кто имел самые дальнобойные луки все же доставал до стен крепости – и поверх бревен уже тянулся белый дымок и плясали язычки пламени. Послышались тревожные крики и кто-то уже бежал по валу с ведром воды. Старкад невозмутимо смотрел на все это, даже не думая прятаться, когда горящие стрелы проносились совсем рядом.
-Хочешь сказать, что Карл и Дражко умнее тебя? – со спины к Старкаду подошел Драговит, – и что ты сам не придумал как защититься от пожара.
