Текст книги "Одиссея жупана Влада (СИ)"
Автор книги: Андрей Каминский
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 12 страниц)
Глава 10: Путь на запад
– Убирайся в ад, отродье Сатаны!
Чернобородый воин, слишком смуглый даже для ромея, обрушился на Влада с яростью обреченного, громко взывая к Христу. Жупанич же не стал отвлекать богов просьбой о помощи – меч Форкия с лязгом скрестился с ромейским клинком, разлетевшимся на куски от такого удара. Ромей ошеломленно уставился на обломок в своей руке и это стало последним, что он увидел в жизни – новый взмах славянского клинка снес ему голову. Обезглавленное тело, покачнувшись, рухнуло со стены, а следом за ним спрыгнул и Влад, с воинственным криком обрушившись на врагов. Слева и справа, призывая всех богов, в бой врывались и остальные воины. Оробевшие ромеи, не выдержав славянской ярости, обратились в бегство, кто-то бросал оружие и падал на колени, моля о пощаде. Отовсюду слышались предсмертные хрипы и воинственные вопли славян, тогда как в крыши домов уже летели зажженные факелы, нагоняя еще больше страху на бившийся в агонии город.
«Еще одна бессмысленная победа».
Влад мрачно смотрел на яростное пламя, пожиравшее Сабрату, выхватывая трупы горожан, лежавшие на мостовых в лужах крови. В немногих уцелевших домах еще шарились отдельные отряды в поисках хоть какой-то добычи, тогда как большинство захватчиков уже собралось на берегу моря, где расположился временный лагерь славянских наемников. Причудливым и жутким частоколом перед кромкой прибоя выстроились острые колья, срубленные в расположенной неподалеку чахлой оливковой роще. Сейчас на этих кольях, издавая слабые стоны, корчились в страшных муках ромейские воины – последние из гарнизона Сабраты, те, кто имел глупость сдаться. Владу не были нужны пленники – у него хватало забот и со своими людьми, чтобы тревожиться еще и о врагах. Волны с шумным рокотом набегали на берег и в их шуме Владу слышался довольный смех Морского Царя, насыщавшегося кровью стекавшей с кольев в воду.
-Это все? – спросил Влад в темноту.
– Все до единого, воевода, – ответили ему. По голосу Влад признал Небойшу – младший сын вождя сагудатов, примкнул к жупаничу вскоре после взятия Солуни.
-В городе живых не осталось, – продолжал Небойша, – кто не успел сбежать, тот уже…
-Ну и леший с ними, – махнул рукой Влад, – жратва в городе есть?
-Мало, – покачал головой Небойша, – и половине войска не хватит.
Владислав в сердцах выругался, хотя и ожидал примерно такого исхода. Что же еще ждать от похода, в котором с самого начала все пошло не так. Точнее даже раньше – с тех пор как халиф Усман, не доверяя Амр ибн аль-Асу, сместил его с поста наместника Египта назначив на его место лояльного Абдаллаха ибн Саада. Последний и возглавил поход на Запад, в ромейскую Африку. Вторым полководцем арабского войска стал Абдаллах ибн аз-Зубайр, – молодой, но уже опытный воин, герой многих походов. Именно он привез в Египет приказ халифа о походе на ромейский Карфаген.
В этот поход отправились и славяне – Влад, пока наместником был еще Амр ибн аль-Ас, добился от араба освобождения славянских невольников со всего Египта. Выбрав всех способных держать оружие, жупанич зачислил их в свое изрядно потрепанное войско, расширив его, таким образом до шести тысяч. Влад надеялся на скорую войну с ромеями и поход на Царьград, но уход аль-Аса все изменил. Новый наместник велел Владу идти вместе с арабами на Карфаген, где тамошний экзарх Григорий («Джурджир» по-арабски), отложился от Царьграда, объявив себя императором. Сам Абдаллах ибн Саад не особо доверял славянам – пока основные силы арабов подходили к Сафетулле, временной резиденции Григория, славян оставили в тылу для взятия пока еще державшихся городов ромейской Триполитании. Даже собственно Триполи, также как и Лептис Магну, Саад не доверил Владу, поручив осаду этих городов арабу Буср ибн Абу-Арту. Владу же предстояло добивать пока еще не сдавшиеся меньшие города – Сабрату, Гигтис и Гирбу. Трудной эту задачу едва ли можно было назвать: большинство жителей покинули эти города еще со времен прошлого арабского нашествия, так что обороняли их лишь небольшие ромейские гарнизоны. Однако добычи в опустевших городах оказалось немного – все съестное в изрядно разоренной округе выгребли прошедшие раньше арабы. Сейчас же Влад всерьез опасался, что голод и болезни проредят его войско еще больше, чем ромеи и их берберские союзники, то и дело налетавшие из пустыни, атакуя непривычных к здешней местности воинов. Добавлялись к этому и внутренние раздоры в войске Влада – мало того, что славянские невольники были из разных, далеко не всегда дружественных друг другу племен, так еще и кроме славян тут имелись авары, болгары, гепиды и прочие «варвары с севера». Годы рабства притупили давние раздоры, но, оказавшись на свободе, язычники мигом припомнили друг другу старые счеты.
-Вчера двое ринхинов подрались с тремя велегезитами из-за отнятой козы, – сообщил вынырнувший из темноты Левий, – один убитый и двое тяжело раненных. А сегодня, при грабеже дома наместника булгары сцепились с аварами, потому что им показалось, что их обделили при дележе. Убитых нет, но пять человек еще не скоро смогут сражаться.
-Это все будет продолжаться, пока мы здесь, – мрачно покачал головой Влад, – и в этом буду виноват я. Я обещал им воинскую славу и большую добычу, а вместо этого…
– Если так пойдет и дальше, – добавил Небойша, – то наше войско просто развалится. У них давно не было достойного боя, а эти стычки только озлобляют их.
-Если так, – лицо Влада вдруг просветлело, будто озаренное внезапной мыслью, – я дам им новую цель. В конце концов, если здесь все города взяты – пора бы и нам примкнуть к главному веселью. Сообщите всем – пусть готовятся: завтра мы идем на Запад, чтобы воссоединиться с Абдаллахом ибн Саадом.
Арабский полководец не обрадовался, увидев Влада в своем шатре.
-Я велел вам оставаться в Триполитании, – кисло произнес он, – если вы и вправду взяли все города, как ты пытаешься меня уверить, значит, тебе стоило присоединиться к Буср ибн Абу-Арту и помочь ему взять Триполи и Лептис Магну.
– Мои люди слишком злы на арабов, – без обиняков ответил Владислав, – в Триполи немногим больше добычи, чем в остальных городах, что привело бы к очередной драке при дележе. Поэтому я решил направиться туда, где мы будем нужнее – и где больше возможностей хорошенько поживиться с ромеев.
-Я знал, что Амр ибн Аль-Ас делал ошибку, когда позволил тебе взять под начало столько народу, – буркнул Саад, – и теперь убедился окончательно. В иное время я бы приказал распять тебя и каждого десятого из того сброда, что ты зовешь своим войском за нарушение дисциплины. К сожалению, я не могу себе этого позволить, когда впереди сражение за Карфаген, но после нашей победы мы еще поговорим об этом.
– До победы нужно еще дожить, – спокойно ответил Влад, – что мне делать сейчас?
Саад раздраженно передернул плечами.
– Мы пока только готовимся к решающей битве, – сказал он, – Джурджир , жалкий трус, изо всех сил оттягивает решающее сражение, что покончит с ним раз и навсегда. Вместо этого наводнил всю округу шайками берберов, что беспрестанно тревожат наших людей ночными налетами. Сейчас мы зачищаем округу от этих разбойников – и ты можешь занять свой сброд тем же. Пусть одни крысы давят других – клянусь Аллахом, так от вас появится хоть какая-то польза.
Внутренне весь кипя от злости, Влад коротко поклонился и вышел из шатра Абдаллаха ибн Саада. Про себя он поклялся, что за «крыс» араб ему еще заплатит.
– Вверх по склону и на них! – рявкнул жупанич, – и пусть Чернобог заберет того, кто струсит! Убейте их всех!
Оглушительный рев был ему ответом и славяне, конные и пешие, ринулись вверх по пологому склону ущелья, в котором им устроили засаду. С обеих сторон в них летели стрелы и копья – Влад, несущийся во главе своих людей, почувствовал, как одна стрела ударила его в плечо, пробив прохудившуюся кольчугу. Однако жупанич, стиснув зубы, лишь пришпорил свирепого черного жеребца, – один из немногих трофеев, доставшихся ему в этом походе, – направляя его вверх по склону. Несколько дней коротких налетов и стычек в этих холмах окончательно вызверили Влада– и теперь он жаждал выместить свою злобу на Сада и всех на арабов и ромеев, хоть на ком-то. Не ожидавшие подобной атаки берберы ошеломленно глядели на свирепых язычников, которые, презрев смерть, карабкались по крутому склону ползущего песка и обваливающихся камней. Спустя миг славяне, завывая по-волчьи, вращая белками глаз и пуская пену из окровавленных ртов, перевалили через гребень холма, врубаясь в дрогнувших берберов. Впереди, ревя как медведь, несся сам Влад, рубясь одновременно мечом Форкия и большим топором, прокладывая ими алую прогалину средь разбегающихся врагов. Каждым своим ударом Влад ломал оружие и разрубал плоть вместе с доспехами, отбрасывая под копыта коня трупы с проломленными черепами, отрубленными конечностями и выпущенными внутренностями. Вслед за ним в бой столь же неудержимо ворвались и остальные воины, обезумевшие от кровавой горячки боя. Иные из них, рыча словно дикие звери, разрывали на себе одежду, кидаясь с голой грудью на копья и мечи, готовые умереть лишь бы перед смертью вцепиться в горло врага.
Берберы тоже храбро бились, но незнакомые с подобным противником, а также явно ошибившиеся в его численности, вскоре обратились в бегство. Однако их предводитель, – невысокий худощавый воин, оседлавший яростного белого коня – оказавшись, вместе с горсткой воинов, отрезанным от остальных, продолжал биться с мужеством обреченного. Его телохранители не уступали в ярости славянам – никто из окруживших своего командира воинов не обратился в бегство, отчаянно отражая натиск много превосходящего врага. Вот уже пали все берберы, но и оставшись один, вожак свирепо бился с наседавшими со всех сторон язычниками. Уступая большинству из них ростом и силой, вражеский предводитель брал ловкостью и умением, отправляя одного за другим славянских воинов под копыта своего коня. Вот Левий, оседлавший гнедого жеребца, попробовал оглушить его сзади, но воин, словно почувствовав это, быстро развернулся, уклоняясь от занесенной над ним палицы и в ответ, коварным змеиным ударом, выбросил длинный узкий клинок. Левий спасся лишь тем, что вовремя поднял коня на дыбы и удар пришелся в грудь животного. Однако полуеврей не удержался в седле, упав на землю и спешно откатываясь под ближайший валун, чтобы его не затоптали в схватке. Предводитель же берберов, увидев, что путь свободен, что есть сил ударил пятками по бокам жеребца, направляя его вниз по склону. Почти сразу же позади него послышался дробный топот копыт – это Влад, пришпорив коня, устремился в погоню, успев только крикнуть остальным, чтобы никто ему не мешал.
Влад настиг противника уже на дне ущелья, когда все остальные остались далеко позади. Почувствовав, что ему не уйти, предводитель берберов обернулся, срывая что-то с пояса. Влад шатнулся в сторону – только это и спасло его от свистнувшего рядом с лицом дротика. В следующий же миг жупанич выхватил меч и, привстав в седле, обрушил его на голову врага. Тот, успел подставить свой клинок, одновременно со змеиной гибкостью откидываясь в сторону. Хотя меч Форкия разнес в осколки тонкий клинок, все же сам всадник избежал смертоносного удара, вместо этого разрубившего шею коня. С жалобным криком, напоминающим человеческий, несчастное животное повалилось на землю. В последний момент всадник успел соскочить, но неудачно приземлился, подвернув ногу и распростершись на земле. Спешившийся Влад уже занес меч, готовясь покончить с врагом одним ударом, когда вдруг замер как вкопанный.
Белоснежный бурнус слетел с головы вместе с легким шлемом, обнажив рассыпавшиеся по земле черные волосы. Взору Влада предстало прелестное личико, исказившееся одновременно от гнева и боли. Большие черные глаза с вызовом глянули на предводителя врагов-язычников. Всего миг Влад неприкрыто любовался прекрасной пленницей, а потом, повинуясь внезапному порыву, протянул руку, одновременно постаравшись выдавить дружелюбную улыбку.
-Я Влад, сын жупана Войнимира, – произнес он по-ромейски, – а ты кто такая?
Девушка с неожиданным интересом посмотрела на молодого воина, чью грубую мужскую красоту не портил даже большой шрам над левым глазом. Наконец алые губы раздвинулись в легкой улыбке и она протянула руку в ответ.
-Меня зовут Валерия, – сказала она, гибко поднимаясь рядом с Владом, – я дочь патрикия Григория, экзарха Карфагена и императора всей Африки.
Глава 11: Чернобожья война
Жаркое африканское солнце, поднявшись над холмами, осветило два больших войска замерших в ожидании друг напротив друга. Над одной из армий веяло знамя с черным имперским орлом в красном поле – Патрикий Григорий, собрав все подвластные и союзные силы, наконец, решил дать генеральное сражение арабам, вышедшим на подступы к Суфетулле. В центре «кесарь Африки»выставил пехоту из регулярных армий-нумерий, прикрыв их с флангов конницей – своей и берберских федератов. На флангах также разместились берберские князья-союзники и отряды наемников из сахарских племен. Сам же Григорий занял позицию на левом фланге, усилив его гвардейским резервом и собственными телохранителями. Именно здесь патрикий сосредотачивал силы для решающего удара, способного, в случае успеха, привести его войско к победе.
Схожим образом выстроились и арабы: Абдаллах ибн Саад выставил в центр части пешей фаланги – «кадрусы», для чего немалая часть всадников пустыни спешилась, заняв места в пешем строю. Остальные же арабы, размещенные на флангах, готовились атаковать ромеев кавалерией. Правым флангом мусульманского войска командовал Абдаллах ибн аз-Зубайр, про себя вынашивающий дерзкий план, способный в случае успеха, разом переломить ход сражения. Сам же Абдаллах ибн Саад, с резервом из конных всадников, закованных в трофейные персидские доспехи, расположился близ лагеря, размещенного у подножья небольшого холма. Стоя под черным знаменем, арабский полководец внимательно осматривал окрестности, ожидая решающего момента, когда вброшенный в нужное время резерв помог бы ему вырвать победу у неверных.
Владислав стоял в центре, позади пеших копейщиков и мечников – «аскаров»: как бы не хотел Абдаллах ибн Саад заставить славян принять на себя первый удар ромеев, все же он не решился выставить вперед части, которые он считал ненадежными. Влад получил иной приказ – тот самый в исполнении, которого со стороны собственных командиров Абдаллах ибн Саад вовсе не был уверен, имея уже печальный опыт. Кафиры же, исполненные подлости и коварства в самой своей сути, уж точно не терзались бы сомнениями, совершая подобную низость – сам Влад заверил в этом ибн Саада.
С обеих сторон проревели трубы, знаменуя начало боя, и два войска двинулись навстречу друг другу. Тучи стрел, копий, выпущенных из пращи камней, разом взмыли в воздух,десятками и сотнями сражая противостоящих воинов. В следующий же момент послышался стук копыт и конные фланги врезались друг в друга. Лязг стали, конское ржание и стоны умирающих заглушались воинственными криками, где «Аллаху Акбар» вторило «За Господа нашего Иисуса Христа», а вопль «Слава Перуну!» эхом отражали многоголосые призывы к языческим богам берберов.
Завязшая в центре арабская пехота, выставив копья и мечи, раз за разом устремлялась вперед – чтобы бессильно отхлынуть от ромейской «стены щитов», выставленной тяжеловооруженными бойцами-скутатами. Позади них врага осыпали стрелами и дротиками укрывшиеся за спиной пехоты лучники. Несколько бешеных атак захлебнулось при попытке прорвать ромейский центр, всякий раз стоя арабам сотен убитых.Мусульманское войско топталось на месте,а иные из арабов, теснимые задними рядами, уже обращались в бегство, в отчаянной попытке укрыться за славянскими спинами.
-Чем там занимается проклятый кафир! – Абдаллах ибн Саад в досаде ударил себя кулаком по колену, – эти собаки уже бегут! Подай сигнал!
Стоявший рядом с ним трубач послушно поднес к губам окованный серебром рог – и над полем пронесся очередной сигнал, отличный от тех, что звучали раньше. Влад услышал его – и злорадная усмешка искривила его губы, выплюнувшие два страшных слова.
-Чернобожья война!
В тот же миг славянский отряд, доселе почти не принимавший участия в битве, пришел в движение – разом блеснули тысячи мечей и топоров, после чего острая сталь врубилась в тела арабов – и тех, кто бежал и тех, кто продолжал сражаться. В мгновение ока арабские кадрусы смешались, подпав под двойной удар – ибо для их врагов все это тоже стало сигналом. Ромеи и берберы, воодушевленные неожиданной подмогой, удвоили натиск, прорывая дрогнувшие арабские шеренги. Весь центр арабского войска посыпался, когда ромеи, почувствовав смятение противника, устремились к арабскому лагерю.
Влад, предоставив ромеям разбираться с аскари, ожесточенно рубя бегущих арабов, ринулся к правому флангу, увлекая за собой остальное воинство. Арабская кавалерия все еще рубилась с берберами, но их командующий аз-Зубайр, уже решил временно покинуть сражение, осуществляя давно задуманный «обходной маневр» противника, чтобы затем ударить по ромеям с тыла, а если получится – то сразить и самого Григория. Искусно маневрируя, вместе с отрядом элитной кавалерии облаченной в персидские доспехи, Абдаллах ибн аз-Зубайр начал отход в тыл – и сходу угодил прямо на мчащегося ему навстречу славянского предводителя.
Аз-Зубайр, еще не поняв, что Влад сменил сторону, ругаясь, притормозил коня, заставив замедлиться и всех остальных. Эта задержка стоила ему жизни – Влад в мгновение ока сорвал с пояса боевой топор и швырнул его в араба. Тот упал с седла с разрубленной головой, а в следующий миг и все славянское воинство ринулось на ошеломленных предательством арабов. Влад, поймав метавшегося по полю коня аз-Зубайра, вмиг взлетел в его седло, рубя мечом Форкия недавних союзников. Весть о гибели младшего полководца мигом облетела и остальное войско – и единогласный вопль отчаяния и ужаса взметнулся к небесам. Ансар Пророка, первый мусульманин, родившийся в Медине, внук праведного халифа Абу–Бакра и племянник любимой жены Пророка Аиши, Абдаллах ибн аз-Зубайр, лежал в кровавой пыли, убитый вероломным наемником! Потрясенный столь страшной вестью, левый фланг арабского войска дрогнул, а затем и побежал под натиском воодушевленной ромейской и берберской конницы.
– Саклабский пес! – над полем пронесся истошный вопль, – ты предал меня!
Влад развернул коня – как раз, чтобы увидеть как на него, ожесточенно нахлестывая своего скакуна, мчится Абдаллах ибн Саад, с исказившимся от бешенства лицом. Арабский полководец как раз готовился ввести в бой свой резерв, чтобы остановить развал центра – и тогда же увидел, как пал младший командующий от руки Влада. Неприязнь к славянам тотчас превратилась в испепеляющую, лишающую рассудка ненависть – забыв об осторожности, Абдаллах ибн Саад устремился на вероломного язычника, намереваясь собственной рукой отрубить ему голову. Охваченный жаждой мести, старый полководец даже не заметил, что оторвался от собственного отряда, атакованного подоспевшими берберскими конниками. Другие берберы ринулись к арабскому командиру – однако Влад успел первым. Визжащий, проклинающий Влада ибн Саад, обрушился на жупанича с такой яростью, что тот на миг отшатнулся, стараясь сохранить равновесие. Удар меча сорвал с его головы шлем, спасший голову Влада – зато ответный выпад славянина разрубил Абдаллаха ибн-Саада от плеча до поясницы. Изуродованное тело вывалилось из седла и испуганно ржавший конь, почувствовав свободу, ускакал прочь. Спешившийся Влад одним ударом отрубил арабскому полководцу голову и, ухватив его за седую бороду, поднял над головой, демонстрируя всем свой новый трофей.
Новый горестный вой огласил арабское воинство, потерявшее последнего человека, способного заставить их идти в бой. Все мусульмане теперь бежали, думая не о победе, но лишь о спасении, тогда как почуявшие запах крови ромеи, славяне и берберы, преследовали их, беспощадно истребляя. Ворвавшись в арабский лагерь, победители, обуянные жаждой крови устроили беспощадную резню, истребляя всех без разбора, – и воинов, и лагерную прислугу. Особенно усердствовали в этой резне славяне – долгое время лишаемые арабами добычи в этом походе, сейчас они «брали свое», забирая арабское оружие, богато украшенные персидские доспехи, дорогие одежды и породистых арабских коней. Меж тем кавалеристы из нумерий, конные федераты и симмахи гонялись за конными и пешими арабами, в тщетной надежде на спасение разбегавшихся по равнине. Беспощадные победители, опьяненные кровью, настигали «правоверных», иногда пленяя их, но чаще всего убивая на месте, завладевая вожделенной добычей.
Сам же Влад интересовался совсем иным трофеем: собрав вокруг себя самых преданных людей, он выехал на холм, под которым стоял шатер арабского командующего. Молча жупанич смотрел на подъезжавшего к нему немолодого, но высокого и крепкого воина с орлиным носом и темно-рыжими волосами. Влад сразу признал его сразу: по пурпурным плюмажам, тяжело колышущимся на шлемах окруживших воина тяжеловооруженных всадников и столь же пурпурным плащам на самом всаднике и его телохранителях.
Не дойдя несколько шагов до Влада, патрикий Григорий остановился, меряя тяжелым взглядом своего неожиданного союзника.
-Когда твой человек приехал с письмом от моей дочери, – наконец произнес экзарх Карфагена, – только надежда на то, что она еще жива, удержала меня от того, чтобы зарубить его на месте.
Он кивнул и несколько воинов вывели вперед лошадь, на которой сидел Левий, со связанными за спиной руками.
-Не спорю, план, что передал ты мне через него, оказался хорош, – ответил Григорий, – и он принес мне победу. Однако я не могу радоваться ей, так и не узнав, что моя дочь жива.
-Так и есть, – кивнул Влад и, развернувшись, указал на что-то позади холма, – посмотри!
Григорий посмотрел – посреди равнины, окруженная кольцом диких всадников в звериных шкурах, на стройной арабской лошади виднелась тоненькая фигурка, которую патрикий признал бы из тысячи. Увидев экзарха, Валерия бодро помахала ему рукой.
-Ей не причинили вреда, – сказал Влад, – и обращались с ней со всем почтением, что подобает благородной женщине. Хотя мне стоило немалых трудов спрятать ее от арабов, пока они еще считали меня своим союзником.
– Значит, договор в силе?– сказал Григорий, – ты возвращаешь мне дочь, а я – твоего человека, – он кивнул на связанного Левия. Влад сухо рассмеялся.
-Левий был верен мне и я ценю его усердие, – сказал он, – но все же это явно неравноценный обмен. Так легко ты от меня не откупишься.
– Я могу убить его прямо сейчас! – вспылил Григорий, – и тебя тоже.
-Попробуй,– спокойно произнес Влад, – хотя не думай, что это будет легко. И, кроме того – тогда ты уже точно не увидишь свою дочь живой.
-Что ты хочешь? Я могу отдать тебе всю добычу!
-Я сдержал свое слово, – медленно произнес Влад,– и ожидаю, что и ты сдержишь свое.
-Я же сказал – любая добыча, какую захочешь!
-Я не о тряпках или вине, – сказал Влад, – я о том обещании, что ты прилюдно огласил перед своими людьми. Ты обещал руку нобилиссы Валерии и сто тысяч золотых монет тому воину, кто принесет тебе голову арабского командующего.
Небрежным движением Влад развернул притороченный к седлу окровавленный сверток.
-Вот мой свадебный дар, – сказал он, поднимая за волосы голову Абдаллаха ибн-Саада, – и взамен я хочу получить себе новую жену.
