Текст книги "Следы погибшего Бога"

Автор книги: Андрей Хворостов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

Глава 4. Двойное дно колесницы

1. Гадание на ромашке

Когда Голощапов с учениками вошли во двор лесного особняка, навстречу им поднялась Света. На этот раз на хозяйке дома было надето платье цвета персидского индиго. Плечи закрывала киноварно-красная кружевная шаль.

Вскоре появился и Дремлюгин.

– Молодцы, выкрутились без моей помощи! – похвалил он археолога и его учеников. – Древний череп только раскололи о башку этого козла. Жалко череп… но ничего, найду другой. Теперь перекусим, выпьем и всё обсудим.

Неподалёку под сенью берёзок был накрыт длинный деревянный стол. Два прислужника отгоняли веерами мух от расставленных на нём яств.

– Заметьте: никаких роботов! – похвалился Дремлюгин. – Всё здесь натуральное, и слуги тоже. И уха. И заливное из судака. И жареная зайчатина. И грибочки. И самогончик, настоянный на вишне и чёрной смородине. И квас на запивку…

Первый тост он произнёс за экипировку, которую предстояло изготовить нанятым им ремесленникам.

– Вы уже поняли, зачем я всех вас здесь собрал? Вы люди умные, сообразительные, мастеровитые. Мне нужны точнейшие копии одежды, обуви и боевой колесницы раннего бронзового века. Надеюсь, Пётр Васильевич вам подробно объяснил, как выглядели все эти вещи и из чего они были сделаны…. Выпьем за то, чтобы у вас всё получилось!

– На сколько человек шить? – опрокинув рюмку, спросила белошвейка.

Дремлюгин задумался.

– Наверное, для троих…. Для колесничего воина, возницы и Светы. Она с нами не поедет, но моральное участие примет.

– Тогда мне нужен овечий мех для трёх кафтанов, трёх зимних штанов и трёх юбок, – затараторила Татьяна.

– Зачем мне юбки? – поинтересовался Дремлюгин.

– В зависимости от жизненной ситуации абашевские воины могли надевать то штаны, то юбки. Так ведь, Петр Васильевич? – она красноречиво посмотрела на Голощапова.

Тот важно кивнул.

– Ну а мне, стало быть, что тачать? – спросил сапожник.

– С вами проще всего, – ответил ему Дремлюгин. – Пошьёте сапожки целиком из кожи. Шесть пар. Материалом вас обеспечим…

Вдруг всех будто ужалили шершни.

– Опять вечевой набат! – замотал головой Караваев. – Что ж никак не успокоятся?

– Так Кылычоглу скоро прибудет в Россию. Вот партии и возбудились, – усмехнулся археолог. – Ну, и на какой вопрос нам теперь отвечать?

Все прикоснулись к своим «вживкам» и начали всматриваться в изображение небольшого листа. Вопрос был простым: «Нужна ли нам война на территории бывшего Казахстана?»

–Провокация Партии всемирной дружбы! – констатировал Голощапов. – Думал, они придумают что-нибудь интереснее…

– Политиканы хреновы! – поддакнул ему краснодеревщик. – Ну, хоть раз спросили бы о чём-нибудь этаком. Например, хотим ли мы жить до 150 лет.

– Ишь чего захотел! – засмеялся археолог.– На Земле и так слишком много людей развелось.

–Не травите душу! – вмешалась в мужской разговор Таня. – Голосовать пора. Я против.

– А я за, – осадил её Караваев. – Сколько они собираются ухлопать денег на войну? У нас отобрать, а здесь и так каждый десятый на свалке.

– Что всё-таки решим? – спросил Голощапов, не принимая ничью сторону.

Все присутствующие замерли в растерянности.

– Опять гадать придётся! – констатировал археолог. – Ты уже навострилась, Таня. Вон вокруг сколько ромашек! Одна лучше другой.

Белошвейка дёрнулась было за цветком, но тут из-за стола поднялась крупная лиловато-синяя фигура и поймала её за руку.

– Какие могут быть гадания? – заверещала Светлана. – С этой нерусью надо воевать!

Гости прислушались к воле хозяйки дома и проголосовали, как она велела.

Через несколько минут на вживку Светы поступило сообщение: «Независимое решение. Избиратель не меняет убеждения и способен навязывать их окружающим. Коэффициент запутанности снижен с 0,03 до 0,02. Вес голоса повышен до 50 базовых единиц».

Для компьютерной системы не имели значения убеждения избирателя. Она принимала в расчёт лишь последовательность его взглядов, умение и возможность убеждать других, общественное положение…

Света перевела сообщение в режим голограммы – чтобы все видели. Караваев толкнул плечом белошвейку и шепнул: «А ведь у нас с тобой никогда не будет и десятой доли её голосов! Посмотри, кстати, на нашу ненавистницу инородцев. Точно какой-нибудь чечен подмешался, и не один!»

У Светланы был острый слух. Она невозмутимо ответила краснодеревщику:

– Как вы догадались, Евгений Петрович? Кавказская кровь во мне течёт, можете не сомневаться. Только я не волчица с гор, а казачка из древнего терского рода. Знаете, как муслимы гнобили моих предков, как выселяли их из домов?

– Сейчас война будет не с муслимами. Неужели не знаете? – парировал Караваев.

– Не слишком ли мы увлеклись посторонними предметами? – Голощапов перевёл разговор со скользкой темы. – Надо бы окончательно обсудить, какую нам делать колесницу. Думаю, с мягким полом, сплетённым из кожаных ремней. Боюсь за яйца Виктора Николаевича!

Татьяна захихикала мелким бисером, а Дремлюгин настолько смутился, что мог лишь беззвучно глотать воздух.

– Как вы можете… при его жене? Ну, и шуточки у вас! – возмутился Караваев.

– Не обращайте внимания! – махнула рукой Света. – Мы уже привыкли к сальным шуткам археологов.

– Где вы увидели шутку? – удивился Голощапов. – Сохранился один печальный документ, написанный на папирусе…

– О том, как тяжко приходилось египетским колесничным воинам? – догадался краснодеревщик.

– Именно! – ответил археолог. – Все органы отваливались, когда колесница подскакивала на кочках. А ведь писал на папирусе не дикий абашевец из нашей лесостепи, а цивилизованный человек. Его боевая машина была стократ совершеннее абашевской. Может, сделаем пол помягче, как у египтян?

Света кивнула: она не любила мужа, но дорожила его здоровьем.

– Не беспокойтесь за меня. Я уже всё продумал, – сказал Дремлюгин.

2. Ковёр-самолёт

Уже смеркалось, когда хозяин отпустил всех спать. Оставил только Караваева.

– Евгений Петрович, давайте выпьем ещё смородинного самогончика и поговорим тет-а-тет, – предложил он.

Краснодеревщик послушался. Дремлюгин чуть присвистнул, и слуга принёс из дома чёрный параллелепипед в руку длиной. Его глянцевые бока сверкали в свете фонаря.

– Знаете, что это такое? – спросил он Караваева. – Никогда не сидели в кресле, которое уменьшает вес тела?

– Откуда ж? – пожал плечами краснодеревщик. – Я за всю жизнь на него не заработаю. Говорят, в нём чувствуешь себя как на Луне или даже на астероиде…

– Вот не знаю… – покачал головой Виктор Николаевич. – Ни на Луне, ни на астероиде не бывал. И не тянет, знаете ли! Меня больше земные древности увлекают. Ковёр-самолёт, например. Или летающая колесница – как у Индры, Гелиоса или Ильи Пророка…. Так вот, эта штука, – он указал пальцем на параллелепипед. – Военная разработка. Играет с земным притяжением, как хочет. Позволяет подняться в воздух метров на двести. Сколько же труда мне стоило купить её у наших оборонщиков! Сколько денег пришлось истратить! Света меня чуть не съела, когда узнала сумму.

Караваев покосился на блестящий предмет:

– Ковёр-самолёт, стало быть?

– Именно! – ответил бизнесмен. – На нём мы сейчас с вами и полетаем.

Слуга положил параллелепипед на лужайку и накрыл привезённым из Ирана узорчатым ковром толщиной сантиметра три. Такими на Востоке устилали полы мечетей.

– Садитесь! – пригласил Дремлюгин и вытащил из кармана небольшой пульт.

Ковёр вместе с двумя увесистыми мужчинами поднялся метра на четыре над землёй. Он висел в воздухе так, будто лежал на твёрдой невидимой поверхности. Краснодеревщик встал, чтобы поймать большую ночную бабочку, которая кружилась неподалёку возле фонаря.

– Осторожно, не упадите! Радиус поля три метра всего, – предупредил его Дремлюгин. – Эта хрень что-то делает с бозонами Хиггса: так мне сказал продаван. Хотя, может, и наврал. Как там на самом деле, чёрт его знает… Главное, на этом энергетическом поле ковёр лежит как на твёрдой земле! Вот так, Евгений Петрович! Пора опускаться и хлопнуть ещё по маленькой…

Они вновь сели за стол. Слуга наполнил кисловато-сладким напитком рюмки из искусственного сапфира.

– Евгений Петрович! Вы, наверное, догадались, что я показал вам этот прибор не ради бахвальства? – спросил Дремлюгин.

– Надо думать… – фыркнул в ответ краснодеревщик.

– Вам Пётр Васильевич хорошо объяснил, как выглядела колесница абашевцев?

– Во всех деталях!

– В таком случае открою вам тайну: эта штука будет главной деталью колесницы!

– Но я не плотник, а краснодеревщик, – напомнил Караваев.

– Хотите сказать, что плотницкие работы вам не по зубам? – расхохотался Дремлюгин. – Бросьте! Я вас пригласил как мастера на все руки. Ваш талант краснодеревщика мне тоже потребуется. Нужна красивая колесница. Она должна поражать воображение. И сделайте так, чтобы эта штука… – он опять указал на блестящий параллелепипед. – Чтобы она ни под каким видом оттуда не вывалилась.

– Наверное, лучшим решением будет двойной пол с отсеками и для неё, и для аккумуляторов, – предложил Караваев. – Но тогда его придётся делать жёстким. Светлана не будет ругаться?

– Удивляюсь вам! Эта штука уменьшает вес тела. Работает лучше любого амортизатора. Ехать на колеснице станет очень комфортно… а если посильнее включить да радиус поля чуть увеличить, то и летать можно будет. Вместе с лошадьми…

У краснодеревщика закружилась голова. Ещё утром он был уверен, что до конца своих дней будет изготавливать мебель. И вдруг такой заказ! Колесница древних ариев, да ещё летающая! И она станет плодом его мастерства, делом его рук!

Жене Караваев позвонил только в двенадцатом часу ночи.

– Мерзавец! – раздался резкий женский голос над его запястьем. – Я уже все больницы обзвонила, а он квасит непонятно с кем.

– Да я…

– Только не ври мне. У тебя голос пьяный! И что там за шум?

– Это ветер.

– А я думала, смех пьяных баб.

Дремлюгин лыбился, слушая разговор. Вскоре он приказал отправить столяра домой на своём электроджипе.

Глава 5. Мухи против стелс-плащей

1. Тревога Богомола

В полдень из военного аэродрома в направлении южноуральской резиденции Сысоева вышел дизельный автомобиль. Это был редкий, почти вымерший, но очень надёжный вид транспорта. Он облагался гигантским экологическим налогом и по карману был лишь высшим государственным деятелям и руководителям крупных фирм.

Откинув голову, Дмитрий Андреевич включил специальный видеоплейер, который транслировал изображение непосредственно в мозг, минуя сетчатку глаз. Излучение сокращало жизнь, но генералу было на это наплевать. «У меня больше нет жены, и уже никогда не будет детей. Ради кого коптить небо?» – злобно прошептал он и в который уже раз начал смотреть запись недавнего сражения.

* * *

Степь перед закрытыми глазами Сысоева выглядела реалистичнее, чем даже на кинодайвинговом экране. Дмитрий Андреевич видел её как будто наяву, мог даже разглядеть муравьёв на стеблях травы и усики у бабочек, пьющих последний нектар осенних цветов.

Над солнечной степью летали не только насекомые. Низко над землёй, распугивая своим грохотом редких птиц, в направлении села Озёрного пронеслись армейские вертолёты. Они должны были высадить десантников в тыл противника.

Командиры сочли такой манёвр безопасным, ведь запущенный накануне самолёт-разведчик показал, что у анушитов нет ни авиации, ни противовоздушных орудий, да и подготовка к наступлению российских частей в Озёрном не велась.

Однако не прошло и десяти минут с момента взлёта, как связь с вертолётами и десантниками пропала. Затем вдали над безветренной степью взвились языки пламени и поднялись клубы чёрного дыма.

Послали самолёт-разведчик посмотреть, что произошло, однако он не передал никакой информации и не вернулся.

И всё-таки решено было начать наступление.

– Даст Бог – и отобьём сегодня не только Озёрное, но и Костанай! – раздался голос командира.

К селу Озёрному двинулась уже не маленькая штурмовая группа, как в прошлый раз, а полторы тысячи бойцов, одетых в костюмы из пикоматериалов. С ними было несколько лёгких танков и шагающих роботов, которые предназначались для городского боя.

Бойцы дошли до места, где упали вертолёты, и ошарашенно смотрели на погнутые винты и покорёженные корпусы, которые дымились среди вывороченной ими рыжевато-серой земли.

Некоторые машины развалились на части, и из обломков торчали окровавленные и обгоревшие тела десантников, с которыми бойцы недавно прощались на взлётной площадке. Думали ненадолго, а получилось – навсегда.

– Кто же их подбил? Почему не было слышно залпов? – гадали пехотинцы.

Они осмотрели упавшие машины и окружающую местность, но не нашли ни снарядов, ни их следов на корпусах вертолётов. Вызвав специалистов и ненужных уже спасателей, командир распорядился идти к Озёрному.

Штурмовая бригада двинулась дальше. Внезапно танки и шагающие роботы замерли, став бессмысленными железными монументами посреди степи. Невредимые члены экипажа выбрались из них.

– Так вот почему упали вертолёты! Похоже, идут сигналы «стоп» по нейтринной связи. Как будто мы затеяли поход на столицу… – говорили они друг другу.

– Такой сигнал не мог подать даже Защитник квантовой демократии, – недоумевал командир. – Только головной вечевой сервер, да и то лишь при попытке военного переворота. Что же стряслось в центре России?

Он начал звонить по вживке сослуживцам, но те лишь пожимали плечами, мол, ни о каком перевороте они не слышали и техника в частях исправна.

«Неужели враг взломал нейтринную связь?» – спрашивал сам себя командир. Получалось, что блокирующие устройства, которые спасали Россию от военных переворотов, на этот раз обернулись против неё.

Он доложил начальству о случившемся и вскоре получил ответ: «Операция не отменяется. Идите дальше».

Пришлось продолжить путь по степи уже без машин.

Встретили российских солдат около ста анушитов в одежде, напоминающей костюмы вращающихся дервишей. В их руках были штурмовые винтовки: они понимали, что теперь одними дисками не обойдутся. Из-за их спин вышел предводитель анушитов.

– Вам не терпится попасть в мясорубку? – разнёсся по степи его голос, усиленный невидимой аппаратурой. – Разворачивайтесь и уходите восвояси. Мне не нужна ваша кровь. Вы с нами не справитесь. Разве что испепелите ядерным ударом или антивеществом… но это ничего вам не даст, кроме трупов мирных людей. Если хотите сразиться, пусть выйдет любой боец с самой прочной защитой! Есть доброволец? Я буду биться с ним один на один.

Солдаты замешкались.

– Тогда сделайте чучело! – предложил магистр. – Оденьте его в костюм из ваших пикоматериалов…

– Огонь! – раздалась команда.

Однако выстрелы из оружия, пробивающего пикоматериалы, не причинили вреда лидеру анушитов.

– Остановитесь! – спокойно сказал он. – Сделайте лучше чучело.

Через две минуты солдаты бросили в его сторону куль из армейской формы, набитый травой и мусором. Он мгновенно был разрезан надвое вращающейся юбкой.

– Я же вам сказал: разворачивайтесь назад! – повторил магистр. – Ваши тряпки вас не спасут.

Российский командир закричал: «Прячьтесь! Обходим их!» Бойцы надели стелс-плащи и словно бы растворились в воздухе…

– Ну-ну! – усмехнулся лидер анушитов.

Он махнул рукой – и из спрятанных неподалёку контейнеров вылетели мухи. Тучи мух!

Лентикулярный растр плащей делал солдат невидимыми, но не экранировал ароматы. Стоило мухе почувствовать запах человека, как в дело вступала параллельная нейронная сеть, подключённая к крохотному искусственному органу. Она управляла движениями насекомого…

* * *

Сысоев на минуту отключил видеоплейер, прикоснулся к вживке и стал читать заключение учёных, написанное понятным для военных языком.

«Механизм «зомбирования» мух анушиты заимствовали у грибка Ophiocordyceps unilateralis. Он строит в теле жертвы подобие параллельной нервной системы. Нити грибницы управляют мышечными сокращениями муравья.

Анушиты тоже заставляют организм мухи строить искусственные нервные волокна. Они растут, как метастазы, пронизывая мускулы, и управляют мышечными сокращениями. При этом мозг насекомого и органы обоняния остаются неповреждёнными.

Человеческие вживки анушитов работают по аналогичному принципу. Их нити проникают в мозг, подключаются ко всем нейронам и считывают образы памяти.».

Сысоев покачал головой и вновь включил плейер.

* * *

Российских бойцов облепили крохотные киборги, превратив их в хорошо видимые мишени. При этом на одежде анушитов были специальные ароматические метки, и насекомые на неё не садились.

– Хотели удивить нас ветхими трюками? – рассмеялся магистр. – Ваши стелс-плащи бессильны против обыкновенных комнатных мух!

Битва получилась короткой. Оружие российских бойцов могло пробить ткани с пикоматериалами, но было беспомощно против защитной вуали, изготовленной из неизвестного вещества.

Да, анушиты по-прежнему оставались неуязвимыми! Погиб лишь один из них. Внезапно по неизвестной причине рассеялась окутывающая его вуаль. Он включил механизм самоуничтожения и расползся в лужицу слизи.

Его случайная гибель не сказалась на исходе битвы. Среди российских солдат вновь началась паника…

* * *

–Вуаль анушитов – не пикоматериалы! Не пикоматериалы! – закричал генерал, выключив запись. – Но что же тогда?

2. Разговор в Волчьем овраге

Текст в объёмном мониторе был набран крупным кеглем, чтобы пожилой генерал мог без труда его прочесть. Это был план пропагандистской кампании.

Сысоев уже знал, что партия Всемирной дружбы агитирует избирателей за запрет боевых действия на северо-западе Казахстана. Нужно было нейтрализовать её пропаганду.

– Людей надо напугать, – говорил Антон Федощенко, начальник бригады пиарщиков. – Пусть каждый почувствует угрозу себе, и своей семье…. Тогда они проголосуют за продолжение войны.

Зрачки у Дмитрия Андреевича сузились.

–Антон Александрович! – ухмыльнулся он. – О чём вы говорите? Анушиты, конечно, используют смертников на поле боя. Однако людей они прельщают вечной жизнью, а мы заставляем умирать из-под палки…

Речь Дмитрия Андреевича прервал генеральский помощник, который принёс поднос с чашками.

Дмитрий Андреевич махнул своей костлявой рукой так, будто отгонял муху – и грузный офицер для поручений, оставив чай, удалился.

– Так на чём мы остановились? – продолжил Сысоев. – Ах да, на том, что анушиты – вовсе не террористы, и что их идеология очень привлекательна. Люди охотно на неё клюют.

– Однако в России полно беженцев из северного Казахстана. Они ведь от чего-то бегут… – возразил Федощенко.

– Это верующие христиане и мусульмане. Не хотят принимать новую веру. Много ли таких в России?

– Пока здесь мало кто хочет умирать во имя всеобщего воскрешения., – настаивал Федощенко. – Анушиты не успели промыть мозги гражданам России!

–И как же вы собираетесь пугать людей?

– По всем заоблачным каналам крутить кадры, как диски анушитов разрезают людей. Как взрываются смертники. И тут же задавать вопрос: «Хотите ли вы такое будущее для своего ребёнка?»

– Одобряю за неимением лучшего плана, – буркнул Богомол. – Теперь поговорим о пропаганде на территориях, уже занятых анушитами. Какие у вас соображения?

Пиарщик развернул текст в голографическом режиме.

– Вот пример заоблачной листовки. Мы обращаемся к тем, кто с приходом анушитов потерял статус и высокие зарплаты. К тем, кого уважали, кто мог посещать лучшие рестораны, заводить молодых и красивых любовниц. К управленцам и специалистам агрохолдинга «Серикбаев и Дымкевич», например.

– То есть, вы решили воздействовать через желудок и член?

– Дмитрий Андреевич, зачем так грубо? Мы станем апеллировать не к физиологии, а к самоуважению этих людей. Они, кстати, грамотны, многие из них интересуются науками. Им сложно заморочить головы цифровым бессмертием. Они будут сеять сомнения среди остальных. На них и будем опираться.

– Но их придётся как-то организовывать…

– Нет, нашей руки не должно быть видно. Эти люди должны самоорганизовываться, создавать сообщества друзей России.

– Старая как мир тактика! – снисходительно кивнул Дмитрий Андреевич. – Сойдёт, раз ничего лучше не придумали…. Теперь предлагаю съездить в лес. Машину поведу сам: водитель немного приболел. Отдохнём, соберём грибочки. Говорят, опята уже пошли.

Богомол встал, не дожидаясь согласия пиарщика.

* * *

Внедорожник в сопровождении автомобиля с охраной долго петлял по лиственному лесу. Наконец, вошёл в закрытую охраняемую территорию и встал недалеко от края оврага со склонами, поросшими молодыми деревцами и кустарником.

– Ну, вот и приехали. В народе этот овраг называют Волчьим, – пояснил Сысоев.

Федощенко дотронулся было до ручки двери автомобиля, но Дмитрий Андреевич его одёрнул:

– Антон Александрович, подождите! Внутри машины излучение вживок экранируется. Если же вы откроете дверь, то нас будут слышать частные спецслужбы владетелей. Покажите наброски моей речи. Надеюсь, они у вас не в заоблачном шкафчике?

– Обижаете, Дмитрий Андреевич: я не настолько глуп, чтобы хранить текст на спутниковом сервере. Одно не возьму в толк. Нас ведь сопровождают две машины со спецслужбистами. Они наверняка уже недоумевают, почему мы не выходим из авто…

– Это эркабэшники, проверенные ребята Пал Степаныча. Не надо их бояться. Показывайте текст!

Федощенко вынул из кармана небольшую чёрную коробку, провёл по ней пальцем – и на взмывшем над ней виртуальном экране проступил текст:

«Чтобы страны-партнёры и впредь оставались уверенными в нас, надо изменить порядок принятия государственных решений…»

Дмитрий Андреевич то расширял глаза от удивления, то презрительно щурился. Дочитав текст, он недовольно фыркнул.

– Не годится? – испуганно спросил Федощенко.

– Вы с ума сошли! – рявкнул на него Сысоев. – Подставить меня решили? А мне ведь вас рекомендовали как надёжного, опытного и толкового специалиста!

– Дмитрий Андреевич! – принялся оправдываться пиарщик. – У меня действительно большой опыт, но я привык работать по технологиям и стандартам. У нас строгий набор заготовленных имиджей. Каждому соответствуют стандартные речи. Эти клише – основа политического пиара. То же, чего от нас захотели вы, не вписывается в наши шаблоны. Никогда бы не подумал, что мне такое вообще придётся писать.

– Ну, так просто изложили бы то, что я вам говорил, – осадил его Сысоев.

– Разве я не так поступил, Дмитрий Андреевич?

– Ну и что? Я не просил вас выплёскивать в компьютер всё, что звучало в наших конфиденциальных беседах. Вспомнили бы ещё, что мы обсуждали в бане! Помните?

– Говорили, что владетели пудрят народу мозги, как глупой девке перед сексом. Что прямая квантовая демократия, равно как и любая другая – это ширма. Что за ней прячется диктат экономической олигархии.

– Да, говорил! – сокрушённо сказал Богомол. – Они уже ненавязчиво диктуют, что нам есть, с кем спать, какие книги читать, какие фильмы смотреть…. Ослушаешься – повысят проценты по кредитам.

– И ещё вы утверждали, что этот банкирский тоталитаризм хуже откровенного единоначалия… Единоначалия на строгой основе вечевой выборности, разумеется.

– Хорошо хоть у вас хватило ума всё это не писать. Впрочем, и того, что вы воспроизвели, достаточно для отрешения меня от должности и тюремного срока.

– Я всё перепишу, Дмитрий Андреевич. Всё перепишу! – испуганно запричитал Федощенко.

– Антон Александрович, запомните: настоящий патриот не должен выступать против прямой квантовой демократии. На ней зиждется новый притягательный имидж России. Он, кстати, помог нам нейтрализовать пропаганду Нового Света. Они так долго совали нам в нос представительную демократию, а мы им теперь суём квантовую! Вы хорошо помните её истинные принципы?

– Используется сеть квантовых компьютеров… – напряг память пиарщик.

– Разве в этом дело? – рассмеялся Сысоев. – Главное – взгляд основоположников системы на природу общества. Вы это, похоже, забыли.

– Обижаете, товарищ Защитник! Помню я эти принципы. Всегда храню в памяти вживки.

Пиарщик включил виртуальный экран. Его пространство заполнили сияющие буквы:

«Избиратель – квант электорального поля.

Сетевое Вече – это область непрерывных колебаний, сплошных вероятностей и полной непредсказуемости.

Результаты вечевых референдумов мало зависят от осознанных интересов людей.

Граждане часто голосуют во вред себе. Выбор избирателя и его интересы будто бы находятся в разных точках пространства, как Чеширский кот и его улыбка.

Решение Сетевого Вече – это суперпозиция избирательских умонастроений, которые постоянно меняются в зависимости от пропаганды партийных агитаторов, мнения авторитетных лиц, настроения друзей, знакомых, работодателей, членов семьи и случайных встречных.

Электоральное поле всегда подвержено флуктуациям брожения умов.

Можно смело утверждать, что граждане находятся в состоянии квантовой запутанности. При изменении предпочтений одного из них те, кто ментально с ним связан, также меняют свой выбор.

Чтобы стабилизировать систему, мы вынуждены присваивать каждому избирателю коэффициент запутанности, хотя в физике такого понятия нет …»

– Молодец! – шутливо похвалил его Сысоев. – Была бы в кармане конфетка – дал бы вам. Как вы понимаете последнюю фразу?

– У влиятельного, богатого или очень известного человека хороший коэффициент. Его голос весит намного больше, чем у простого избирателя.

– Вот именно! Коэффициенты – один из столпов, на которых держится власть этих финансовых бояр.

– Но это же ещё и стабилизатор., – парировал Федощенко. – Без него система прямой демократии пойдёт вразнос.

– Мне не нравится этот стабилизатор. Перед властью все должны быть равны. Чётче расставляйте акценты в моей речи.

Пиарщик полчаса переставлял слова, и, наконец, в пространстве объёмного экрана засветились крупные объёмные литеры:

«…Чтобы партнёры и впредь оставались уверенными в нас, надо укрепить прямую квантовую демократию. Коэффициенты должны быть отменены или сглажены. При этом Вече нуждается в сильной руке защитника…»

– Так лучше? – спросил Федощенко.

– Не ожидал! Вы почти так же тупы, как мои вояки. Что ж я, старый дурак, с вами связался? Рано всё говорить в лоб! И ещё учтите революцию в сфере науки. Нужно освежить идеи квантовой демократии, введя туда идеи новой, постквантовой механики. Подготовьте к следующей нашей встрече предложения.

– Ничего не понимаю в физике.

– Найду вам толковые статейки по физике субмикромира. Поговорю с директором института, когда буду в Ямове. Разберитесь. Жду от вас убедительный текст. Эх, мне бы парочку военных побед! Ну, всё… Теперь пошли опята собирать.

3. Необъяснимое отравление

После ужина у Дмитрия Андреевича застучало в висках и поплыли чёрные колечки перед глазами. Он потёр левое запястье. На экране вживки проступили цифры. Верхнее – 193. Нижнее – 102.

«Старый я стал, – вздохнул Сысоев. – Всего час за грибами полазал – и такое давление! Надо позвать помощника, пусть лекарство принесёт».

Офицера по поручениям звать не пришлось. Тот вскоре сам вбежал в кабинет:

– Товарищ Защитник, вам срочное сообщение из прифронтовой территории!

– Прифронтовой? – осклабился Богомол. – Можно подумать, там какой-то фронт! Что могло случиться?

– Странная эпидемия. В дивизии на границе Казахстана и Челябинской области. Там бойцы умирают от почечной недостаточности.

– Много солдат умерло?

– Неправильно выразился. Пока ни одного, но многие в коме. Заболели по нескольку человек в каждой роте. Среди солдат ползут нелепые слухи. Началась паника…

Дмитрий Андреевич поднял глаза на замершего в ожидании помощника:

– Принесите что-нибудь от давления. Потом продолжим разговор…

«Дернул же чёрт этого Кылычоглу отправиться в Россию! – досадовал про себя Сысоев. – Тут ЧП, а мне надо лететь на встречу с ним!»! Как ребята могли отравиться? Во всех частях одновременно. Это совпадением быть не может…»

Офицер по поручениям вернулся через минуту. Сысоев проглотил таблетку и строго сказал:

– Бурхан прилетит послезавтра в Ямов. Как только отбудет, сразу же вылечу на Южный Урал! Хочу сам во всём разобраться. Ну, почему ни на кого нельзя положиться?

– Не могу знать! – машинально ответил офицер для поручений.

– Ну, за что меня так наказывает Господь! Сплошные тупицы вокруг. Свяжите меня с главным военврачом дивизии! Сам не могу: всё плывёт перед глазами…

Помощник открыл чемоданчик нейтринной связи, поколдовал с кнопками и вышел из кабинета. Секунд через пять небольшой объёмный экран заполнила перепуганная лысоватая голова военврача.

– ЧП во всех частях, товарищ Защитник! – затараторил он. – По пять солдат в каждой роте. Ровно по пять! Это недвусмысленно говорит о преднамеренном отравлении.

– Поняли хоть, что за яд?

– Никак нет! Нам недавно поставили новенький анализатор. Взяли ткани пострадавших, проверили на нём. Он все боевые отравляющие вещества знает, даже самые новейшие… но, зараза, не выявил ни одно из них. Проверили остатки еды, которую накануне принимали заболевшие. Там тоже не оказалось никаких ядов

– Ну и?

– Правда, потом мы вот что выяснили. Ребята ещё дней десять назад жаловались на слабость, сухость во рту, дискомфорт в животе… Доктора этому не придавали значения. Думали, симулируют. Прописали слабительное, чтобы неповадно было притворяться.

– Значит, бойцы больны уже две недели?

– Так точно! Затем добавились жалобы на озноб, тошноту и головные боли.

– И врачи по-прежнему говорили: «Ничего страшного»? Анализы не брали?

– Никак нет! Думали, ребята простудились. Аденовирус какой-нибудь подцепили…

– Когда же вы во всём разобрались?

– Вчера, когда часть больных впала в кому. Диагностирована острая почечная недостаточность. Образцы тканей отправили в Омск. Может, там разберутся. Результаты должны прийти дня через три-четыре.

– Да, славно работает наша медицина! – покачал головой Сысоев. – И как же лечить ребят собираетесь, пока не пришли результаты из Омска?

– Нормализация оттока мочи, товарищ Защитник. В тяжёлых случаях – гемодиализ.

– Вы издеваетесь?

– Обзвоню всех коллег и знакомых. Может быть, кто-нибудь сталкивался с такой болезнью.

– Другой разговор. Разбирайтесь. Жду подробного отчёта, – холодно ответил ему Дмитрий Андреевич.

Вот какие досадные неожиданности свалились на узкие плечи Защитника квантовой демократии! И не когда-нибудь, а незадолго до визита в Россию президента Конфедерации европейских земель…

Наконец, подействовала принесённая помощником таблетка. Давление спало. Дрёма сморила Богомола прямо в кресле…