Текст книги "Следы погибшего Бога"

Автор книги: Андрей Хворостов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)

Андрей Хворостов
Следы погибшего Бога

Пролог. Лестница к воскрешению

Даже богомолам бывает нужно отдохнуть. Не вечно же притворяться веткой или листиком и поджидать очередную жертву, держа настороже шипастые лапы. Вот и генерал-лейтенант Сысоев, которого сослуживцы сравнивали с этим сухощавым хищником из мира насекомых, нуждался хотя бы в двух днях передышки. Нескладный и медлительный, он, тем не менее, разделался со всеми конкурентами и был избран Защитником прямой квантовой демократии.

Почему Вече проголосовало именно за него? Большинство журналистов и политологов объясняли это личными достоинствами Дмитрия Андреевича. Он слыл человеком эрудированным и неправдоподобно принципиальным: за долгие годы службы в армии и военной разведке к его рукам не прилипло ни рубля. Знали сослуживцы и о его закрытом характере: во время диспутов и интервью Богомол ни словом не обмолвился о том, что за месяц до выборов у него умерла жена.

В руках Дмитрия Андреевича сосредоточились армия, флот, космические силы и Российский комитет безопасности. Он терялся в догадках, к чему можно применить эту мощь. В голову ничего не приходило.

Большая война не предвиделась. Лунное противостояние с Новым Светом едва тлело. Стычку с загадочным орденом на границе Казахстана даже битвой нельзя было назвать: в операции участвовало всего одно штурмовое подразделение. Россия проиграла сражение, но Сысоев счёл это случайным недоразумением.

Мощь вооруженных сил можно было использовать и для военного переворота, но лишь в теории. Защитник квантовой демократии не имел права приближаться менее чем на пятьсот километров к столице. В контракте оговаривалось, что при попытке мятежа армейская техника будет немедленно обездвижена по нейтринной связи, и военачальника арестуют: полиция ему не подчинялась.

Конечно, плох тот генерал, который не мечтает стать военным диктатором… однако сейчас, в тиши южноуральской лесной резиденции, Сысоеву было не до мыслей о смене режима. Ему хотелось побыть наедине с собой, помянуть жену белым вином и посмотреть развлекательный фильм. Может быть, даже сказку.

«Вот именно, сказку! Не такая уж и плохая идея! Детство было так давно, и по сравнению с ним сейчас всё так зыбко и темно. Вернуться бы хоть на часок…», – и Дмитрий Андреевич расположился в кресле, которое уменьшало вес человеческого тела. В нём можно было просидеть сколько угодно, не опасаясь, что заболят колени или поясница.

Сысоев переключил на кресле рычажок, и почувствовал себя так же легко, как на Луне, где он побывал в последние дни Пятой диверсионной войны с Новым Светом. Ну вот, можно и сказку посмотреть!

* * *

Дмитрий Андреевич не успел включить кинодайвинговый экран: раздался сигнал, напоминающий скрежет лесопилки. Звук специально был подобран так, чтобы будить Сысоева, если тот вдруг задремлет.

– Что тебя сюда принесло? Имею я право хоть один день не видеть ваши рожи? – зарычал он на неуверенно входящего офицера для поручений.

– Товарищ Защитник! Это вырезали из руки смертника анушитов. Вот разгадка их бесстрашия!

Помощник положил на стол крохотный квадратный хрящик. Дмитрий Андреевич округлил свои огромные зеленоватые глаза. На ссохшейся физиономии язвенника они казались ещё больше, чем были на самом деле.

– Это разгадка? Зачем вы мне морочите голову? Обычная вживка. Такая же, как и у меня.

Сысоев прикоснулся к левому запястью. Он словно сомневался, цел ли вживлённый в его руку крохотный органический компьютер.

– Не такая же, как у вас, разрешите доложить! – возразил офицер для поручений. – Совсем не такая! Их вживки – как живые органы. Как второе сердце и второй мозг.

– Так и у нас в запястьях давно уже не кремниевые микросхемы. В чём разница? – перебил помощника Богомол.

– Их импланты выращивают в организме тончайшие нити. Они пронизывают тело, как метастазы. Тянутся к каждому нейрону и считывают информацию. Если вырезать вживку анушитов, эти тяжи убивают человека.

– Пленный ещё жив?

– Ему недолго осталось.

– Его допросили?

– У него страшные боли и помрачение сознания. Несёт невесть что.

Сысоев удивлённо поднял брови:

– Почему его не почистили противораковыми наноботами?

– Пробовали. Они не могут удалить эти нити.

– Обезболивающее давали?

– Никакого результата.

– Где он сейчас?

– Доставлен сюда.

– Вы предусмотрительны. Молодец! – улыбнулся помощнику Дмитрий Андреевич.

Офицер вышел из кабинета и через минуту вернулся, подталкивая перед собой прозрачную левитирующую капсулу. Внутри неё корчился от боли и бредил пожилой человек. В его нечленораздельном бормотании Сысоев разобрал лишь три слова: «меня», «воскресят» и «ЦОСИГО».

Говорить с умирающим было бессмысленно. Дмитрий Андреевич скривил губы, и помощник немедленно вытолкал капсулу из кабинета, а затем сразу же вернулся.

– Вы узнали, что такое ЦОСИГО? – поинтересовался Дмитрий Андреевич.

– Да. Это хранилище. Название расшифровывается так: «Цифровые образы сознания и генетические образцы».

– Эта хрень называется по-русски? – поразился Богомол.

– Так точно, товарищ Защитник!

– От нас до долины Читрала далековато. Тамошнее племя имра, вроде, говорит на другом языке. Архаичном. Индоиранской ветви, не так ли?

– Так точно! – выстрелил помощник, хотя не имел ни малейшего представления о реликтовых индоиранских языках.

– А у пастырей западноевропейский акцент, правильно?

– Так точно!

– Так почему хранилище называется по-русски?

– Не могу знать, товарищ Защитник!

– Ну, и как всё это объяснить? – слух задумался Сысоев. – Реликтовое горное племя в Азии… Западноевропейский акцент высших иерархов… Русское название хранилища… Кто же они, эти анушиты?

– Не могу знать! – повторил помощник. – И какая разница, кто они? Главное, эти отморозки верят, что их когда-нибудь возродят… при помощи материала из ЦОСИГО.

– Вы тоже верите, что это возможно?

– Мммм…

– За какие грехи я окружён такими тупицами?! – не выдержал Сысоев. – Неужели не знаете, что это давно разоблачённые иллюзии? Не может быть никакого цифрового бессмертия и воскрешения по копиям!

Высокий обширный помощник вжал голову в плечи. Будь его воля, он съёжился бы до размеров атомного ядра.

– Товарищ Защитник, у этих фанатиков промыты мозги. Вчера смотрел запись сражения к северо-западу от Костаная. Поразительно!

– А я только донесение читал. Тридцать восемь убитых и непонятная паника. В детали не вдавался. Какие с этими сектантами могут быть сражения? Так, мелкие стычки… Недосуг мне сегодня!

– Это давно уже не секта, товарищ Защитник, а Лестница к воскрешению – мощный орден с массовой религией. Она, может, скоро станет мировой. Ну, кто ещё позавчера знал о горном племени имра? А вчера пришли в долину Читрала эти загадочные проповедники – и понеслось…

В душе генерал был согласен с помощником.

Странная вера зажглась несколько лет назад. Неожиданно и мощно, как сверхновая звезда. Число её приверженцев росло по экспоненте. За считанные годы иерархии анушитов стали подвластны территории бывших Пакистана и Афганистана, стран Центральной Азии… Новоявленное государство начало вгрызаться вглубь Индии, где его приветствовали люди из низших каст…

Дмитрий Андреевич вновь посмотрел на вражескую вживку и фыркнул:

– Веруют, потому что абсурдно, да?

– Именно! – поддакнул помощник. – Когда-то существовали японские камикадзе, чуть позже – исламские шахиды-смертники… но тогда и близко не было такого массового самопожертвования. Посмотрите всё-таки запись! Она у вас в заоблачном шкафчике. Загляните в него.

–Что ж, посмотрю! – снисходительно процедил Сысоев, зашёл в личный шкафчик на спутниковом сервере, нашёл файл и включил устройство кинодайвинга.

Дмитрий Андреевич гордился купленным недавно экраном, который создавал полную иллюзию живого мира. Эту роскошь, которая занимала почти полкомнаты, Сысоев никогда бы не посмел приобрести при живой жене, но как только её не стало, воплотил мечту, давно свербящую в дальнем уголке сознания. Аппарат установили в его квартире на следующий день после того, как оттуда вынесли гроб супруги.

Судьба посмеялась над Сысоевым. Купив разорительную игрушку, он с ужасом осознал, что у него нет времени ею наслаждаться.

Сегодня Дмитрий Андреевич хотел посмотреть что-нибудь лёгкое и приятное. Судьба распорядилась иначе.

* * *

Пространство объёмного экрана заполнила степь с рыжеватой травой. По проложенной через неё дороге двигалась штурмовая группа.

– Не так уж и страдают селяне под гнётом тоталитарной секты! – удивлялись бойцы, знакомясь с бытом местных поселений.

Хуже, чем при последнем елбасы (это слово давно уже стало титулом казахстанских правителей), люди жить точно не стали. Над полями на едва заметных паучьих ножках зависла сельхозтехника, движения которой крестьяне лишь слегка корректировали на расстоянии, сидя в небольших шатрах. Почти все земледельцы были русскими, но соплеменников они встречали неприветливо.

Недалеко от Успеновки навстречу отряду выбежали два мужика.

– Зачем сюда припёрлись? Хотите вернуть елбасы на трон? – они не скрывали своего раздражения при виде российских солдат.

– Хотим спасти вас от власти анушитов. Установить прямую квантовую демократию, – крикнул им командир.

Крестьяне почесали затылки:

– Это ещё что за хрень?

– Власть народа.

– Оставьте её у себя дома! При «клятых анушитах» мы чувствуем себя людьми, а не батраками у баев…

Дойдя до деревушки близ села Озёрного, российские бойцы увидели высокие баррикады. Из-за них вышли жители городка, даже старики и женщины с грудными детьми. Встречали они солдат тоже не хлебом-солью.

– Одумайтесь, православные! Мы же одной крови и веры! – крикнул им священник, который сопровождал бойцов, чтобы воодушевлять их на сражения.

– Православные, говоришь? – из толпы местных жителей вышел рослый толстый мужик, рассмеялся и показал на яблоню.

– Ну и звери эти анушиты! – среди бойцов пронёсся возмущённый ропот. – За что попа-то к дереву привязали?

– Не они привязали, а мы! – ухмыльнулся парламентёр. – И ещё кляп в рот вставили, чтоб головы нам не морочил. Зачем нужен загробный рай? Мы воскреснем здесь, на Земле!

– Мы избавим вас от власти тоталитарной секты, – гаркнул командир в изящный матюгальник. – Мы установим власть народа!

– Комбайны при ней останутся нашими? – разнёсся вопросительный гул.

– Их придётся вернуть законному владельцу – агрохолдингу «Серикбаев и Дымкевич». Священное право собственности… – вздохнул командир.

Парламентёр, не сказав ни слова, вернулся в толпу. Местные жители молча развернули небрежно написанный плакат: «Идите в жопу!»

Ошарашенные солдаты замерли на месте. Из-за баррикады медленно вышел высокий костлявый мужчина, сложением напоминающий гигантское насекомое. Он был в белом полупрозрачном полукафтане, колпаке и юбке до пят. Ткань переливалась на солнце всеми цветами радуги. Лицо закрывала вуаль. Оружия при нём не было…

* * *

Офицер для поручений посмотрел на генерала и не смог сдержать смешок. Чтобы замаскировать его, он выдохнул через нос, как будто слегка сморкнулся. Однако Сысоев всё заметил.

– Чего тут смешного? Хотите сказать, что его фигура похожа на мою? – строго спросил он.

– Никак нет, товарищ Защитник! – принялся отнекиваться помощник. – Он совсем не похож на вас. Это основатель Ордена, самый высший иерарх анушитов.

* * *

Сходство фигур Защитника квантовой демократии и главы Иерархии анушитов бросалось в глаза. Худоба… Непропорционально длинные руки с огромными ладонями и узловатыми пальцами… Впалая грудь… Узкие плечи… Сутулая спина… Правда, в отличие от нескладного генерала, предводитель Ордена двигался с потрясающей грациозностью, словно танцевал на ходу. Российские бойцы с удивлением смотрели на него.

Анушит заговорил нараспев по-русски с лёгким североевропейским акцентом. Невидимое устройство разносило звуки его голоса по всей степи:

– Бойцы, что обещает вам и вашим детям квантовая демократия? Вечевые референдумы, которые всем надоели? Медицинский госминимум, который не лечит, а калечит? Смерть на свалке, если потеряете работу? Мы же подарим вам настоящее равенство и воскрешение во плоти. Вы будете наслаждаться вечной жизнью здесь, на Земле. Бросайте оружие и идите за мной!

Он не договорил. Раздался приказ: «Взять его!» – и солдаты двинулись в сторону основателя иерархии анушитов.

Вуаль окутала всё его тело. Он запрокинул голову и начал крутиться, словно бы входя в транс…

* * *

– Правда, как дервиш на шемахане! – пожал плечами Сысоев.

– Похоже… – согласился помощник. – Турки про него так и говорят – «смертельная сема». Только вот с настоящей семой у этого танца нет ничего общего. Он не религиозный, а боевой. Вообще удивительно: глава Ордена один на поле боя…

– Показывает пример храбрости. Это сейчас странно смотрится, а в древности было нормальным явлением.

– Получается, вернулось далёкое прошлое?

– Прошлое никогда нас не оставляет… – вздохнул Сысоев.

* * *

Юбка на предводителе анушитов поднялась и, как бывает во время танца настоящих крутящихся дервишей, превратилась в горизонтальный диск. Вскоре над ним возник ещё один, почти прозрачный. Он переливался, как перламутр, и быстро увеличивался в диаметре. Полтора метра… Три метра… Пять метров…

Первые несколько бойцов уже приближались к танцующему магистру, но, достигнув границы верхнего диска, остановились, зашатались… и распались надвое, разрезанные по линии талии. Они даже не успели понять, что произошло. Та же участь постигла и ещё пятерых бойцов.

Еле заметный диск одинаково легко разрезал и тела людей, и стальное оружие, если оно соприкасалось с ним. Пострадали не только солдаты, но и те мирные жители, которым не посчастливилось оказаться поблизости от крутящегося лидера анушитов. Они спокойно принимали смерть.

Бойцы замерли с недоуменными лицами.

Раздалась команда: «Огонь!».

Бойцы открыли по пастырю пальбу, но он продолжал крутиться, не обращая внимания на выстрелы. Пули не причиняли ему вреда: они отскакивали от вуали, на первый взгляд лёгкой и непрочной.

Предводитель анушитов двинулся в сторону российских бойцов. Диаметр смертельного диска продолжил расти: пять метров, десять, пятнадцать… Замешательство сменилось паникой. Солдаты бросились наутёк.

Танцор остановился, поклонился в их сторону и медленно пошёл в сторону села… Затем из-за баррикад выкатились люди на электрических мотоциклах и бросились догонять штурмовую группу. Врезаясь в бегущую массу бойцов, они взрывались…

* * *

– Ну, вот и посмотрел сказку Тысячи и одной ночи! – усмехнулся Сысоев. – Эффектно! На это и был расчёт…

– Эта вторая «юбка» – никакая не юбка!

– Знаю! Веер из лезвий мономолекулярной толщины… почти двумерных…

– Видимо, аллотропная форма углерода, – бросился показывать свою осведомлённость помощник. – Толщина – 154 пикометра. Подпадает под определение «пикоматериалы»… как и его вуаль…

– Ну и чего тут нового? – опять ухмыльнулся Сысоев. – Пикоматериалы известны уже много-много лет…

Дмитрий Андреевич прикоснулся к вживке. Над его запястьем проявилось изображение человека в полевой форме.

– Это вы планировали операцию? – спросил Богомол.

– Так точно! – прозвучал ответ.

– И столько людей потеряли?

– Около сорока. Потери больше моральные, чем в живой силе.

– А враг?

– Ни одного анушита. Погибли пятнадцать самоубийц и десяток мирных селян.

– У врага были одежда и оружие из пикоматериалов. Почему не предусмотрели? – продолжил допытываться Сысоев.

– Товарищ Защитник! Никто не предполагал, что такое может быть у этих выродков. Ведь пикотехнологии запрещены. Ни одна армия их не использует. Все государства присоединились к Пятому лунному соглашению.

– Кроме этого, новоявленного. Ох, уж эти законы и соглашения! – вздохнул Сысоев. – Действуйте!

– Переоденем ребят, поменяем оружие – и отобьём Озёрное… а потом и Костанай.

– Даю вам неделю!

Дмитрий Андреевич выключил связь.

– Слышали, о чём я говорил? – спросил он помощника.

– Россия производит пикоматериалы для армии?

– У вас были сомнения? Странный вы какой-то сегодня. Не играйте дурачка! Все державы их производят. Так что насчёт экипировки я не волнуюсь. Ошибку исправим. Город вернём, но вот что дальше делать? Как быть с местным населением?

– Да, поразительно! – поддакнул помощник. – Детей принесли на смерть. Не убежали, когда начался этот кровавый цирк. Даже не шелохнулись!

– Чего им бояться? Они не сомневаются, что их когда-нибудь воскресят. Надо же, как им мозги промыли! Посмотреть бы на личико этого танцора…

– Как поймают – так сразу и приведём! – выпалил офицер для поручений.

– Ну, что вы опять идиотом притворяетесь? Он почти сорок наших лучших ребят положил. Играючи положил! Кто же всё-таки снабдил анушитов пикотехнологиями?

– Не могу знать, товарищ Защитник!

– Свободны.

Помощник спешно вышел из комнаты.

Сысоев ещё раз поиграл рычажком на кресле и наслаждался почти полной невесомостью.

«Что-то расхотелось вина!» – сказал он сам себе, вынул из подлокотника коньяк и подаренную на день рождения рюмку из искусственного сапфира.

Дмитрий Андреевич вновь включил кинодайвинговое устройство, и в пространстве гигантского объёмного экрана замелькали титры настоящей детской сказки.

Глава 1. Чайки над свалкой

1. Похищение бомжа

Стояло мягкое начало осени. Стая озёрных чаек кружила над головами людей с обветренной кожей, которые копошились в мусоре, ища цветной металл. Все ждали грузовик с животворными отбросами.

За них каждый день разворачивалась тихая битва. Чайки и вороны отнимали пищу у людей, люди – у птиц. Неподалёку скулили собаки. Они тоже надеялись на свою долю, но близко подойти не решались: помнили боль от ударов камнями и палками…

Постоянные здешние жители легко узнавали друг друга по особенному, только им свойственному загару и цвету лица, а также нищенской вальяжности. Торопиться им некуда: для них свалка – родной дом. В их несуетных движениях проглядывает даже некоторое достоинство. Они неспешно ищут мелкие детальки и проволочки из сплавов меди и алюминия: курочка по зёрнышку клюёт…

В этот день счастье улыбнулось Мезенцеву. На отшибе мусорного полигона, на границе с лесополосой он увидел в траве дюралевую болванку длиной в полруки. Протёр глаза. Нет, не обман зрения! Вправду цветной металл! Спрятал находку под полу пиджачка и потрусил к своему дому – ободранному трейлеру, на который он набросал старое тряпьё, чтобы внутри было тише и теплее по ночам.

Для кого-то эта болванка хлам, а для обитателя свалки – богатство. Её можно было обменять на десять бутылок самогона или оплатить год связи по вживке. Правда, у Мезенцева она давно погибла, ороговела и осталась безжизненным камешком в окружении живой плоти.

Нет вживки – нет человека. Вместе с ней погибают все его контакты, все сведения о его болезных, вся его кредитная история… да что там говорить, вся его жизнь!

Мезенцев здесь друзей не завёл, жил особняком, а общения с прежними знакомыми избегал. Глупо ведь было позвонить кому-нибудь из бывших коллег или студентов и сказать: «Это Николай Валентинович! Помните такого? Где я теперь? На свалке…»

За спиной послышалось жужжание мотора – ещё не изношенного, судя по звуку. Опять кто-то привёз почти новенький электромобиль для разборки на запчасти. Значит, директор свалки сегодня немного заработает поверх зарплаты…

Унылые времена! Легковушки с бензиновым или дизельным двигателем стали доступны только богачам: экологический налог сделался совсем неподъёмным. Электричество тоже дорожало с каждым днём: корабли всё реже привозили с Луны топливо для термоядерных реакторов.

Люди отказывались от электромобилей, переходя на велосипеды и гужевой транспорт. Администрации свалок заключали договора с коневодами, посредничали между ними и горожанами, тем и жили. За здоровую молодую лошадь просили в среднем пять машин. Содержать её проще всего было в складчину – одну на несколько семей…

Спрятав болванку под матрас, Мезенцев развёл недалеко от дома костёр. Ожидая грузовик, вспомнил умершего недавно Михалыча.

Скончался этот старик незаметно. В полдень пошёл в лесополосу и прилёг. Только на закате здешние люди задумались, почему он так долго не встаёт. Подошли, присмотрелись – а он уже не дышал. Тут же его и закопали…

* * *

Чайки напрасно прокружили над свалкой, опустив тонкие красные клювы. Они так и не дождались машины с отбросами и улетели на водохранилище. Мезенцев выпил чай из травы, погасил огонь, вернулся в трейлер, завернул в пиджак недавно найденное сокровище и положил под голову. Да, жёстко щеке, зато никто не украдёт болванку, пока будешь спать!

Поднялся ветер. «Спи, Гноёк!» – послышалось ему в шелесте сора и сухих листьев, поднятых порывом ветра и пролетающих над трейлером.

Вокруг, от лесополосы до лесополосы, простиралась свалка. Она жила своей непостижимой жизнью, затаиваясь в благополучные годы и разрастаясь в лихолетья, когда людям становилось не до переработки мусора. Сейчас была эпоха её расцвета.

Унылые времена! Самый страшный и долгий кризис в истории планеты! За всё когда-нибудь приходится расплачиваться. Сытая жизнь и дивное развитие предыдущих столетий истощили ресурсы Земли. Люди, обворованные своими предками, завидовали на прошлое и не верили в будущее. Повсеместно вялые диктатуры сменялись потешными демократиями и наоборот, но это ничего не меняло в жизни людей. Она становилась всё хуже и всё грустнее.

Жильё почти не строилось, и люди азартно отбирали его друг у друга. Жертвы оказывались на свалке. Не всем везло. Те, кто попадал сюда поздней осенью или зимой, замерзали и умирали от болезней, но это никого не удивляло и не возмущало. Так что Мезенцева можно было назвать счастливчиком…

Ветер вновь ослаб. Шелест листьев больше не заглушал кузнечиков, которые стрекотали в наступившей темноте, наслаждаясь нечаянной теплотой осенней ночи. В луже солярки, которая вытекла из бака какого-то разбитого агрегата и не успела впитаться в землю, отражались звезды. Местные обитатели давно разошлись по своим шалашам, прицепам и кабинам.

В окно трейлера постучали.

– Дядя Коля, открой! – послышался голос ночного сторожа. – Открой, открой! Помянем Михалыча?

Мезенцев насторожился: его здесь недолюбливали за тягу к уединению и редко называли по имени. Он набросал на болванку побольше тряпья, чтобы спрятать её от посторонних глаз, и пригласил гостя. Тот принёс самогон и хлеб с салом.

Выпивали, как и положено, не чокаясь. Через час сторож ушёл. Мезенцев выглянул в окно. Где-то вдалеке мелькнул блёклый огонёк фонарика. Видимо, ребятишки из пригорода пришли искать цветной металл, хлеб отнимать… но не вставать же из-за них: много все равно не накопают, так что пусть пользуются моментом.

Раздалось тявканье дворняжки. Прислушиваясь к отдаляющемуся лаю, Мезенцев уснул…

2. Встреча с ученицей

Наутро он ощутил под головой что-то непривычно мягкое. Это была не завёрнутая в пиджак болванка, холодная и твёрдая, а настоящая подушка – упругая, скорее всего, из искусственного латекса. Кровать Мезенцев почти не чувствовал: ему показалось, что ослабло земное притяжение.

«Такого не может быть! Конечно же, это сон», – решил он и напряг волю, чтобы пробудиться. Это ему часто удавалось, когда он осознавал, что спит…

Мезенцев открыл глаза, увидел белый пластиковый потолок и ощутил на себе чей-то взгляд.

– Николай Валентинович, с пробуждением вас! – прозвучал ленивый голос незнакомого мужчины. – Если решили, что ещё спите, то ошиблись. Это не сон, а явь… Будем знакомы: Юрий Артёмович.

Мезенцев осмотрелся. Тесная чистая комнатка… Стены успокаивающего зеленовато-серого цвета… Акварельный натюрморт на одной из них… Никакой мебели, кроме тумбочки, стула и крохотного столика…

– Где моя болванка? – испуганно спросил он.

– Рядом на полу, но она вам больше не потребуется. Вы здесь навсегда. Побег невозможен, Николай Валентинович! Мы находимся глубоко под землёй. К тому же, вашу кибитку уже занял другой бездомный. Он официально прописывается там: отправил запрос с утра пораньше.

Голос у Юрия Артёмовича был высоким, холёным и плавным, его можно было принять за женский.

– Как я здесь оказался? – испуганно спросил Мезенцев.

– Наш институт вчера купил вас у администрации свалки.

– Меня продали?

– Ну да, напоили самогонкой со снотворным и продали.

– У нас же демократическая страна!

– Да-да, конечно! Первое в мире государство прямой квантовой демократии! – рассмеялся Юрий Артёмович. – Николай Валентинович, она вам нисколько не затруднила путь на свалку. Почему же должна была помешать оказаться здесь?

Пленник подавленно смотрел на собеседника. Тот был немолодым, но не поседевшим светлым шатеном с нежными чертами чуть одутловатого лица. Оно ещё сохраняло следы… нет, скорее, не красоты, а смазливости.

– Вот так, Николай Валентинович! Нам был нужен именно такой человек, как вы. Без родственников, с погибшей вживкой, без жилья и работы, но интеллигентный и совестливый… Вы ведь в молодости хотели принести пользу науке? Вам предоставилась такая возможность.

– Пользу науке? – ужаснулся Мезенцев, вспомнив об экспериментах над людьми в концлагерях давно минувшего XX века…

* * *

Николай Валентинович встал с постели. Исследователь отшатнулся от него и отошёл на безопасное расстояние: мало ли какая живность может водиться на этом бомже.

– Юрий Артёмович! Вспоминаю только одного известного учёного с таким именем, как у вас. Это наш земляк. Он экспериментально подтвердил существование квантовых струн… но едва ли Истомин стал бы делать опыты над людьми.

– Струны! – обрадовался исследователь. – Даже помните, что это такое?

– Бесконечно тонкие и невероятно короткие энергетические нити, из которых соткано мироздание.

– Неплохо, Николай Валентинович. Ну, и память у вас! Пять лет бомжевали на свалке, а такие понятия ещё не забыли. Вы ведь у нас кандидат наук, верно?

Мезенцев скривил губы и молча кивнул. Ему было больно вспоминать прежнюю жизнь.

– Что касаемо того физика, то это я и есть, – Юрий Артёмович коснулся вживки. – Вот, убедитесь!

Над запястьем его левой руки зажглись синие объёмные буквы: «Истомин Юрий Артёмович, директор Института физики субмикромира».

– Не станете же вы меня подозревать в подделке документов? – усмехнулся он и мечтательно добавил: – Кстати, помните, что такое субмикромир?

– Сверхмалые масштабы.

– Приятно слышать такое от человека, который бомжевал пять лет. Это мир объектов в триллион триллионов раз короче бациллы столбняка. Представляете: жалкий микроб рядом с ними выглядит галактикой! Вот с ними-то я и работаю. Очень-очень давно… Мне сейчас вспомнились самые счастливые годы моей жизни. Это было тридцать лет назад. Тогда на Луне ещё действовал ускоритель частиц. Мало кто соглашался на нём работать, а я пошёл! На несколько лет туда отправился, там и женился. Мы с Виллемом были бунтарями. Видели, как разлагается наука, как в ней продвигаются схоласты, карьеристы и криминальные персонажи, и с высоты лунной орбиты плюнули на условности этого гнилого болота… и прославились. Как же мне сейчас не хватает Вилли!

– Второй раз произносите это имя, – пожал плечами Мезенцев. – Но я не знаю, кто это такой.

– Как, вы ничего не слышали о Виллеме ван Гертене? – удивился Истомин. – О великом голландце, который пропал без вести четверть века назад? Да будет земля ему пухом! Я женат на его сестре. Обязательно познакомлю вас с Леночкой. Мы с ней так тоскуем по нему! – вздохнул Юрий Артёмович, а затем спросил тонким слабым голосом: – Хотите закурить?

– Не курю, – ответил Мезенцев.

– Как же я, старый дурак, не догадался! – затряс головой Юрий Артёмович. – Если бы вы курили, то подбирали бы чужие «бычки»… ммм… и наверняка заразились бы какой-нибудь дурной болезнью. Вы же, к счастью, здоровы. Мы проверяли.

– Тогда колите свои реагенты!

– Что ж вы так трясётесь? Не бойтесь, над вами не будут ставить медицинские эксперименты.

– Что вы собрались со мной делать?

– Будет много разных опытов. Например, скоро вы без труда преодолеете скорость света. Будете перемещаться бесконечно быстро, – сказал усмехнулся Юрий Артёмович и прищурился.

В его облике не было ничего азиатского, однако продолговатые серые глаза становились как щёлочки, когда сужались.

– И погибну, правильно?

– Нет, вы не умрёте, и в космос не улетите. Перемещаться будете в пределах зала для экспериментов… К слову, это лишь одно из направлений моей работы. Их много, и вы осознаёте их значимость. Проект «Буна» вознесёт человечество на небывалую высоту. Он профинансирован всеми державами Европы и Азии. Выделены огромные средства. Наш подземный агрегат – больше всего Ямова!

– И такая хреновина находится прямо под городом?

– Нет, чуть поодаль. На всякий случай. Хотя что с ним может случиться? Проектировщики специально выбрали Русскую платформу: здесь нет сильных землетрясений. К тому же, я уроженец Ямова. Вот и настоял, чтобы помещения Института построили в моём родном городе. Представляете, мне пошли навстречу… но хватит разговаривать! Пройдите санитарную обработку, полежите в ванной, насладитесь вином и настоящим сыром… Видите, у нас намного лучше, чем на свалке. Здесь даже симпатичные женщины имеются. Сейчас познакомлю вас с самым талантливым и перспективным помощником.

Юрий Артёмович нажал на левое запястье: «Где вы, Вера Леонидовна?»

Вскоре в комнату вошла невысокая девушка.

– Николай Валентинович, что вы так растерялись? – недоумённо посмотрел на него Истомин. – Почему стоите, как истукан?

– Он, наверное, разучился общаться с женщинами, – рассмеялась вошедшая девушка.

Мезенцев от неожиданности не мог произнести ни звука: перед ним стояла его бывшая студентка. Она мало изменилась. Видимо, ещё ни разу не рожала. Такая же миниатюрная ладная фигурка… Чуть вздёрнутый носик… Свежая кожа пухловатых щёк… Большие светлые глаза … Хорошенькая, не более того… Однако Николай Валентинович заметил бы её даже в толпе роковых красавиц.

Юрий Артёмович пожал плечами.

– Всё-таки познакомьтесь, поговорите! – буркнул он и вышел из комнаты.

Теперь Мезенцеву стало проще собраться с мыслями.

– Будем знакомы, Вера Леонидовна! – нарочито громко произнёс он.

– Очень приятно, Николай Валентинович!– улыбнулась в ответ девушка и добавила сбивчивым шёпотом: – Эти опыты смертельно опасны. Истомин хочет сделать вас мёртвым творцом нового мироздания. Я не сошла с ума. Юрий Артёмович ещё расскажет вам, как рождалась наша Вселенная. Он ещё покажет работу первозданного взаимодействия! К счастью, главные опыты начнутся не завтра. Не раньше, чем из Ямова улетят Сысоев и Кылычоглу. Ещё есть время! Я попытаюсь вас спасти… На всё пойду ради вас! Ждите.

«Тут все, похоже, бредят. Какой ещё мёртвый творец вселенной? Здесь людей, наверное, опаивают наркотиками или облучают», – с ужасом подумал Мезенцев и растерянно произнёс: