Текст книги "Остров Дохлого дракона. Часть третья (СИ)"

Автор книги: Андрей Шопперт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

– Хорошо, что там ещё?

– Корень Мандрагоры. Это что такое? Первый раз слышу, – удивился шкипер.

– Хм, корень Мандрагоры. Есть такое растение. Нужно будет узнать, как оно называется сейчас. У вас, гномов, есть учёные, которые занимаются изучением растений – ботаники?

– Конечно, есть. Этот предмет даже в школах преподают.

– Вот и отлично. Что там ещё?

– Помёт летучих мышей. Какая гадость!

– Ну, это достанем. Гномы должны знать, где есть пещеры. Всё, или ещё что-то?

– Икра лягушки Дум-Дум.

– Да, приехали. Но раз книга написана жёлтыми баньшами, может, они и знают, кто такая лягушка Дум-Дум, – не отчаялся древний маг, – давай, не откладывая в долгий ящик, спросим у Хулкура.

– Пойдём, попробуем, – и Ивашка, сложив книгу, пошёл разыскивать молодого колдуна.

Глава 3

Хулкур плясал рядом с Толстуном и Дюшкой, причем Толстун был явно навеселе. Выпил рому, наверное. Ивашка остановил их и укоризненно покачал головой. Но Толстун эту укоризну не принял:

– Вот отрежут тебе руку, потом приделают новую, тогда качай своей головой. А по этому поводу, я думаю, выпить нужно. Тем более, что потом я снова не буду.

– Ты сам себе хозяин, – уклончиво ответил шкипер и поманил Хулкура в сторону от танцующих.

– У меня к тебе два вопроса. Сколько это – три тройки, покажи на пальцах.

– Не хватит пальцев, – прикинув, ответил колдун.

– Ну, за два приёма.

И Хулкур показал сначала десять, а потом ещё два.

– Так я и думал, – засмеялся Ивашка, – двенадцать вместо девяти. Хорошая у вас математика, чтобы никто не догадался. Ладно. Двенадцать, так двенадцать. Второй вопрос. Что такое лягушка дум-дум?

– Не знаю, – даже не задумываясь, покачал головой баньши.

– А у кого можно узнать, ведь про лягушку написано в твоей книге? – Ивашка указал на место в книге, где упоминается икра этой лягушки.

Хулкур несколько раз внимательно прочитал про злополучную лягушку.

– Нужно узнать у стариков. Можно спросить у короля Сулкура, старее его у нас никого нет.

Они попытались найти Сулкура внизу, на поляне, среди продолжающих танцевать и развлекаться баньши и гномов, но короля ни где не было видно.

– Наверное, у себя в дупле, – предложил Хулкур, – ты меня подожди здесь внизу, а я залезу, спрошу про эту лягушку, – и он легко полез на огромное маточное дерево.

Не было его долго, и это вселяло надежду. Ведь быстрее всего сказать: «нет» или «не знаю». А чтобы разговаривать долго, нужно говорить о чем-то. Хулкур появился неожиданно. Свалился прямо на голову.

– Повезло тебе, – обрадовал он шкипера, – знает Сулкур этих лягушек. Они жили в том месте, где мы раньше обитали. Икру они мечут в конце весны, то есть где-то сейчас. Это такие маленькие красные лягушки. Икру, скорее всего, они мечут в маленькие озёра или болотца. Их в тех краях видимо-невидимо. Я сам этих лягушек сотни раз видел, просто не знал, как они называются. Лягушки – и всё. А тут, какие-то дум-дум, – Хулкур посмотрел на запад, поцокал языком.

– Вот только, как добраться до этих болот. Ведь до туда нужно идти через пустыню десять дней. А вы не баньши и даже если я пойду с вами и выращу клёны, то это вам никак не поможет.

– Да, десять дней тащиться по пустыне, это удовольствие ниже среднего, – согласился с ним гном, – а здесь этих проклятых лягушек нет?

– Нет, здесь не видел, да здесь и лес другой. Ни болот, ни озёр.

– Что ж, спасибо и на этом, – Ивашка оставил Хулкура и, отойдя в сторонку, обратился к Астадамусу.

– Слышал?

– Нужно идти через пустыню, – коротко ответил маг.

– Может, ты умеешь делать ковры-самолёты? – поинтересовался Ивашка.

– Это детские сказки. Перенос такой тяжести потребует слишком много энергии. Мы и сотни шагов не пролетим, как талисманы всю энергию отдадут.

– И что ты предлагаешь? Пешком идти десять дней туда и десять назад? Это ведь почти целый месяц и через пустыню.

– А, может, поговорить с королём и он отправит самых быстроногих и Хулкура с ними. Дадим им «огни Агавы» и второй кусочек «жезла Земли». Этот путь им знаком. Они проделают это расстояние гораздо быстрее нас.

– А бы здесь будем две недели ждать без толку? Тем более что нам нужно ещё успеть и за цветком папоротника.

– Вот именно. Не стоит откладывать, – решительно заявил Астадамус, – поговори с Хулкуром прямо сейчас.

– О-хо-хо, – вздохнул тяжело Ивашка и отправился вновь разыскивать молодого колдуна.

Хулкур, выслушав Ивашку, точно так же тяжело вздохнул. Шкипер не стал подробно объяснять, зачем ему нужна эта икра. А только сказал, что это связанно с серебряными пластинками, и что если удастся собрать все необходимые компоненты, то они заполучат очень сильного союзника в борьбе с гоблинами. Тогда можно будет попытаться освободить ещё больше пленных жёлтых баньши. Хулкур всё время, пока Ивашка ему это рассказывал, только молча кивал, а под конец даже кивать перестал, только вздохнул и рукой махнул.

– Если Сулкур скажет, мы пойдём, но мне тоже придётся идти с ними и прогулка по пустыне – это не самое приятное времяпрепровождение.

– Позови короля, мне нужно с ним об этом поговорить, – всё-таки настоял шкипер.

Сулкур только руками развёл, нужно, значит нужно.

– Хулкур, выбери двоих самых опытных и выносливых воина, и отправляйтесь сегодня же. Я так понимаю, что эта икра нужна вам не живая.

– Нет. Её нужно высушить и превратить в порошок, – пояснил Ивашка.

– Хулкур, – король положил руку на плечо молодого колдуна, – если от этой икры зависит жизнь хоть одного жёлтого баньши, то нужно идти и день, и ночь. Ивашка говорит, что даст вам все талисманы, которые есть и они помогут вам идти без усталости и легко выращивать клёны по дороге. В общем, постарайтесь дойти за две недели. Выходите, как только соберетесь.

И меньше, чем через час баньши, отобранные Хулкуром, и он сам вместе с ними вышли в поход. Нет смысла описывать все тяготы, выпавшие на долю разведчиков и мага. Достаточно только сказать, что шли они по шестнадцать-восемнадцать часов в сутки, делая только шестичасовой перерыв на сон и ужин с завтраком, если так можно назвать их слияние с деревьями поздно вечером и ранним утром. Целый день, правда, потеряли уже на месте, разыскивая злополучную икру, и на просушку её на солнце. Там же в своих старых дуплах и заночевали. Это был седьмой день. А ещё через шесть дней, то есть на тринадцатый день после выхода в поход они, уставшие до невозможности, но довольные, что успели вовремя, вернулись в посёлок на берегу моря.

Ивашка с Дюшкой и Леночкой всё это время посвятил обучению магией. Учились и у Золта, и у Астадамуса. К слову сказать, Ивашка всё, что узнавал у квартиранта, тут же рассказывал эльфу, чем несказанно его удивлял. И ещё не известно, кто кого больше учил, гном эльфа или эльф гнома. Дюшка, пустивший свою первую молнию на корабле в бою с гоблинами, теперь уже справлялся с ними шутя. Успехами маленького волшебника были довольны все, кроме желтых баньши. Несколько раз он умудрялся поджечь деревья. Пришлось Ивашке воспользоваться книгой Хулкура, лечить их.

Хулкур с разведчиками пришёл после обеда, уже перед самым заходом солнца. Ивашка сразу стал прощаться с племенем жёлтых баньши. Время поджимало – нужно было успеть к моменту цветения папоротника. Шкипер ещё раз пообещал королю, что как только он с помощью добытой с таким трудом икры заполучит этого могущественного союзника, то непременно ещё раз нападёт на гоблинов, и будет уничтожать их, пока они не выдадут всех до последнего пленных жёлтых баньши и гномов. Последним простился с падающим от усталости Хулкуром:

– Спасибо, друг! Я этого тебе никогда не забуду.

– Я тоже, – слабо улыбнулся молодой колдун.

Последняя ночь на земле жёлтых баньши пролетела быстро. Уже была поздняя весна, и ночи стояли короткие. Гномы прощались со своими друзьями, которых успели приобрести за время вынужденного пребывания в гостях. Прощались, скорее всего, навсегда. Ивашка нанёс визит вежливости королю Сулкуру, повторил своё обещание об освобождении пленников. А чуть рассвело, гномы и эльфы погрузились в лодки и отчалили от берега, чтобы с приливом уже поднять паруса и выйти в море, держа путь на далёкий материк гномов. Предстояло более чем месячное плавание. А до празднования эльфами «дня влюблённых» оставалось двадцать девять дней. Ивашка забеспокоился уже на второй день плавания. В полдень, определив местонахождение корабля и отметив на карте пройденный путь, шкипер путем простейших вычислений определил, что они не успеют ко «дню влюблённых». И не успеют эдак недели на две. Папоротник давно отцветёт к тому времени, как они доберутся до земли гномов, не говоря уже о том, что ещё нужно идти в тот далёкий горный посёлок. А ведь это ещё целых пять дней, если ориентироваться по рассказу «дракончика». Ивашка сразу запаниковал. Принялся метаться по кораблю. Но надолго его не хватило, и он позвал на совет Толстуна и Золта. Толстун, после чудесного исцеления снова стал прежним бесшабашным и решительным, и даже сам стал потихоньку учиться магии. Правда, в учителя себе он взял не эльфа и даже не Ивашку, а Дюшку. Капитан даже и не знал об этом, пока гномик случайно не проговорился.

Друзья собрались на палубе. Неровный, порывистый ветер хлопал полуобвисшими парусами, и даже без слов шкипера было ясно, что «Херне» слишком медленно ползёт к цели.

– Я так понимаю, что мы не успеваем к какому-то сроку и ты хочешь опять вызвать этот ветер, который протащил нас от гоблинов до баньшей, – проницательно разгадав Ивашкину озабоченность, первым начал эльф.

– Точно, – смущённо улыбнулся Ивашка, – от тебя ничего не скроешь.

– И что же за день нам нужен?

– Ваш праздник, – пояснил Ивашка, – День влюблённых, в этот день один раз в год цветёт папоротник. А я знаю только одно место, где он растёт в большом количестве. Это заброшенный горный посёлок гномов в предгорьях, среди болот. Там на большом острове среди болот и озёр и растёт папоротник, который цветёт именно в этот день. Ну, что скажете? – Ивашка осмотрел друзей.

– И какие тогда проблемы, давай, вызывай этот ветер. Пусть немного нас покачает, – спокойно отреагировал Толстун.

– Проблема в том, что это заклинание забирает из талисманов всю энергию, и мы останемся практически беззащитными перед лицом возможной опасности со стороны драконов или гоблинских судов, – пояснил свои сомнения Ивашка.

И опять Толстун остался спокоен.

– Вот беда-то, будто магия единственное оружие. Мы с тобой не первый день плаваем, и без магии с гоблинами справлялись. Есть арбалеты. Есть катапульты, что стреляют горшками с зажигающей смесью, – боцман хитро улыбнулся, – и есть слава «Херне». Да любой гоблинский корабль при виде нашего брига бросится наутёк.

– А ты что думаешь? – спросил Ивашка у молчащего мага.

– Нужно, значит нужно. Тем более что я чувствую, что это на самом деле важно и нельзя ждать целый год, – решительно сказал эльф, – я пойду, позову эльфов на палубу. Готовь талисманы и повтори ещё раз заклинание, а то ещё не в ту сторону подует.

На этот раз к усилению ветра подготовились заранее. Оставили только штормовые паруса, и как следует, закрепили все предметы на палубе, на тот случай, если перестараются и опять начнётся настоящий шторм. Но всё обошлось благополучно, заклинание сработало, лучше не бывает. Подул сильный юго-западный ветер и подхваченный им «Херне» как птица устремился домой. Конечно, ветер с каждым днём слабел, но даже и через неделю он всё ещё был гораздо сильнее, чем до произнесения заклинания. Ивашка, каждый день, старательно заносивший местонахождение судна на карту, уже через неделю отметил, что отставание в две недели пути они ликвидировали, и может, даже сделают себе запас в пару суток.

На «Медузу» решили не заходить. Провизии и воды хватало. Даже эльфы не имели недостатка во фруктах, сохранённым благодаря заклинанию Золта. Того заклинания, что позволило в прошлый раз доставить дракона в целости и сохранности. Получилось, что до дому добрались всего за двадцать дней. Землю увидели рано утром, из-за неё всходило солнце, и на фоне не яркого ещё диска чётко вырисовывались горы, окружающие гномский порт. Теперь уже можно было сказать, что повезло. Ни драконов, ни гоблинов в пути не встретили – напрасны были Ивашкины опасения. До праздника оставалось восемь дней. Даже девять, если считать ещё и сегодняшний. Зато на целый день задержали гномы. Едва бриг вошёл в порт, как его тут же облепили сотни лодок и маленьких яхт. Даже две большие галеры подошли и стали по обоим бортам, как почётный караул. Ивашка с радостью заметил перемены, произошедшие в их отсутствие. Следов нападения гоблинов на их порт, не осталось никаких, и дома и корабли уже были полностью восстановлены. Но больше всего «господину послу» понравился спущенный на воду и уже практически оснащённый бриг – точная копия его собственного. Значит, Стеньга построил уже второй корабль. И теперь у гномов, если считать и захваченный в прошлое плавание фрегат, стало три корабля, способных конкурировать в море с судами гоблинов. Прогресс, так сказать, на лицо.

Целый день заняла разгрузка и доставка драгоценностей в новый Ивашкин дом. Только далеко за полночь все перетаскивания и переезды закончились. Ивашка послал губернатору и мэру извинения, что не зашёл к ним сразу же и пообещал обязательно посетить их завтра. Поэтому весь следующий день пришлось потратить на визиты. Хорошо хоть можно было положиться на Толстуна. Он-то и занялся приготовлениями к новой экспедиции – за цветом папоротника, который, как известно, не цветёт. Толстун со своей задачей справился блестяще, нанял лошадей, закупил провизию и даже нашёл проводников до самого бывшего посёлка горняков. Ивашка же, проявив чудеса выносливости, успел за день сделать все необходимые визиты. Он раз десять рассказал о своих новых победах над гоблинами и другие приключения.

Вышли втроём, если не считать проводника: Ивашка, Толстун и Золт Вейрин. До поселка было пять дней пути, так что можно было сильно не торопиться. Ещё целый день в запасе оставался. Шли по предгорьям. Тропа, оставшаяся от бывшей здесь когда-то дороги, то поднималась вверх, то спускалась почти до самого моря. Ивашка всю дорогу ругал себя, что пустился в это путешествие по суше. Морем бы давно дошли, а там осталось бы совсем чуть-чуть по прибрежным зарослям. Но он пожалел уставший за плавание экипаж и вот теперь телепался в седле. Ну, это в лучшем случае, а в худшем, шёл перед лошадью, таща её за поводок почти по вертикальной стене.

Но всё хорошее и плохое рано или поздно кончается. И нам пятый день добрались так до болот, в которые превратился посёлок. По описаниям «дракончика» и по имеющейся у Ивашки карты, ботаники по неволе, легко нашли остров, где и располагалось кладбище горняков. Всё было точно так, как и рассказывал погибший в схватке с богом Ураниусом «дракончик». Проржавевшие, покосившиеся железные оградки, полусгнившие кресты. Редкие кривые, угнетённые избытком воды ели и заросли папоротника. Впереди был ещё один день и одна ночь. Поэтому путешественники разбили основательный лагерь, поставили палатку. И постоянно жгли костёр, чтобы хоть как-то спастись от комаров и прочего гнуса, слетевшегося к ним, наверное, со всего болота. Ещё бы, тёплая кровь в этом почти безжизненном чахлом лесу. «Интересно» – размышлял Ивашка, – «Чем же эти комары питались пока мы не пришли. Ни зверей, ни птиц, ничего. Да они тут должны давно от голода погибнуть все до последнего.»

Глава 4

Ивашка всю ночь толком не спал – проклятые комары набились в палатку и пищали прямо над ухом, лезли в нос и глаза. Но стоило накрыться с головой одеялом, и духота одолевала ещё хуже кровопийц. Ещё темно было, когда он вылез из палатки и стал разводить костёр, а когда сухие ветки разгорелись, закидал их еловыми лапами и сырой травой. Повалили клубы дыма, и тучи вампиров бросились врассыпную. Искусанное лицо и руки чесались. Какой-то особенно настырный комар, кроме того, тяпнул шкипера в веко правого глаза, и теперь оно опухло, и глаз почти полностью заплыл. Ивашке пришлось вытащить «огни Агавы» и взять их в руки, чтобы унять зуд и боль и немного подлечиться. Талисманы, как всегда, подействовали. Лицо перестало чесаться, а опухоль на глазу исчезла за несколько минут.

– Слушай, гном, – вдруг неожиданно дал знать о себе Астадамус, – а что это за камни? Я, конечно, слышал, что вы их называете «огнями Агавы», но не мог бы ты рассказать о них поподробнее, что ты о них слышал, как они ктебе попали, ну, всю информацию, одним словом.

– Ладно, – и Ивашка рассказал квартиранту о том, как они с Толстуном сражались с железным троллем в пещере на острове и легенду о богине Агаве, которая согрела своими слезами юношу в горах, о том, как действуют эти талисманы. Древний маг выслушал его без комментариев, а потом начал на чём свет стоит ругать. Это продолжалось чуть не полчаса. Наконец Ивашке надоело всё это, и он прервал разбушевавшегося Астадамуса.

– Может, объяснишь всё-таки, что случилось. И из-за чего ты на меня набросился.

Неизвестно, кончился у мага запас ругательств или подействовали слова шкипера, но Астадамус умолк. А после небольшой паузы объяснил Ивашке, из-за чего он так разошёлся. Гном только руками развёл – и в самом деле было из-за чего ругаться.

– Мы всё гадали, где оставшиеся пластинки из дневника Херне, а ведь об этом можно легко узнать.

– Каким образом? – обрадовался гном.

– Очень просто. Спросить об этом богиню Агаву, – победно изрёк древний маг.

– А почему не самого Херне? – хмыкнул Ивашка.

– Ну, насчёт самого Херне не знаю. А вот богиню Агаву можно вызвать сюда с помощью этих красных камешков и спросить у неё про две затерявшиеся пластинки.

– И ты знаешь, как это сделать? – Чуть не закричал Ивашка.

– Знаю, – коротко бросил квартирант, – вот взойдёт Солнце, и вызовём её. Думаю, тебе она не откажет. Приготовь-ка остальные одиннадцать пластинок, это будет самый веский аргумент, – стал распоряжаться Астадамус.

Ивашка полез в палатку за своим мешком. Эльф с Толстуном проснулись от поднятого шума. Да и пора было вообще-то вставать. Утро настало. Толстун, умывшись, стал заниматься приготовлением завтрака, проводник, признающий почему-то только его своим командиром, стал ему помогать. А Золт после того, как закончил утренний туалет, пошёл побродить в незанятый древним кладбищем сосновый лесок на пригорке.

Показалось солнце – красноватое сквозь негустой туман.

– Действуй! Пора, – поторопил Ивашку Астадамус, – зажми оба камня в ладони, подними руки над головой и произноси за мной заклинание.

Ивашка уже привык к тарабарскому языку древних заклинаний Астадамуса и без труда повторил за ним коротенькое рифмованное четверостишие. Ивашка уже имел удовольствие лицезреть одного из богов. Потому, едва последние звуки вылетели из его рта, он весь внутренне сжался. Хоть и понимал, что Агава – это не Ураниус. Но ведь тоже богиня, а он всё ещё себя юнгой иногда чувствовал. Не привык ещё к общению с королями и богами.

Вдруг перед ним туман стал уплотняться, и появилось слабое свечение, и по мере того, как плотнее становился туман, возрастала и сила свечения, пока всё это не превратилось в сгусток света. А через мгновение он пропал, и перед ним всего в двух шагах от него оказалась женщина очень похожая на эльфийку. Только глаза прямые, а не миндалевидные, как у эльфов. И уши у эльфов острые, вытянутые вверх, а у этой женщины были маленькие овальные.

Всё это Ивашка отметил каким-то шестым чувством, восхищаясь в это время неземной красотой женщины, её совершенством, тёплым сиянием, исходящим от неё. От всего этого гном потерял дар речи. Богиня стояла, купаясь в лучах своего блеска, и внимательно смотрела Ивашке прямо в глаза. Она и начала разговор, не дождавшись, что скажет тот, кто её позвал. А может, её это и не надо было.

– Ого! – Агава ласково улыбнулась, – ты и есть тот самый гном Вандермаст. А знаешь ли ты, что боги даже собирались на совет, чтобы решить, что же с тобой делать? – улыбка стала шире, показались белизны зубы. – Это после того, как ты чуть не упустил Ураниуса. Но ты сумел упрятать этого разрушителя обратно, а ведь это под силу только богам. Да и то – не в одиночку.

– И что же вы решили? – заикаясь, спросил Ивашка, сам, поражаясь своей дерзости.

Агава заразительно засмеялась.

– А ничего. Количество твоих врагов и, скажем, доброжелателей примерно равно. Пользуйся этим, чтобы укрепить свои силы.

– Я позвал вас именно за этим. Я …

– Я и так знаю, что тебе нужно, Вандермаст. И назло твоим врагам скажу тебе, где две последние странички. Проводи домой самого себя. Замени чёрное на белое, преврати крест в прах, а цветы, выращенные из праха в друга, и ты обретёшь то, что ищешь. Прощай гном, бойся купающихся в роскоши и славе, – и богиня исчезла. Не сразу. Метаморфозы произошли в обратном порядке. Сначала она превратилась в сгусток света, а этот свет стал меркнуть и переходить в мерцающий всеми цветами радуги туман. Сполохи этого тумана редели, разрываясь на отдельные искрящиеся точки, пока всё это не исчезло, оставив после себя запах, который обычно бывает после сильной грозы, запах свежести, щекочущий ноздри.

Ивашка ещё долго стоял заворожённый, даже не пытаясь вникнуть в то, что ему сказала прекрасная Агава.

– Да уж, помогла, – привёл его в себя заворчавший квартирант, – кусты, цветы, прах. Пойди, разберись.

– Насчёт последнего-то я догадываюсь, – прервал его Ивашка, – это про тебя. «Преврати цветы, выращенные из праха в друга». Это про папоротник и твоё заклинание, чтобы, значит, тебе твоё тело соорудить.

– Верно, – обрадовался Астадамус.

– Ну, а остальное?

– Надо подумать. Время есть. Сейчас нам нужно этих маленьких белых цветочков насобирать. Ладно, пока меня не открывай, я поразгадываю загадки, что нам богиня назадавала, – и древний маг умолк.

Томительно прошёл день. Толстун спал. Проводник занимался лошадьми. Золт вырезал из дерева какую-то фигурку, а Ивашка бродил по древнему кладбищу и выискивал наибольшие скопления папоротников, чтобы не метаться потом в темноте. Наконец начало темнеть. Развели костёр и подогрели ужин. Чтобы скоротать время Золт Вейрин стал рассказывать об этом празднике – «Дне Влюблённых». Оказывается в этот день, и ни в какой другой эльфийские девушки выбирают себе мужей. Это происходит ночью во время празднества, устраиваемого по этому поводу. Девушки выбирают из хоровода танцующих вокруг них юношей и надевают своему избраннику на голову венок. Конечно, она выбирает не среди незнакомцев. Договариваются и объясняются в любви молодые эльфы заранее, но сам момент, после которого начинается совместная жизнь, является именно праздником влюблённых. Девушка при этом поёт песни, а молодые эльфы танцуют. Потом, уже, разбившись на пары, молодые супруги гуляют по лесу, совместно играют в какие-нибудь весёлые игры. И только под утро расходятся по домам.

– Это наш главный и любимый праздник. Воспоминания о нём потом сохраняются на всю жизнь, – закончил маг свой рассказ.

– А ты принимал в нём участие? – спросил эльфа Толстун.

– Нет, не приходилось. Сначала я учился магии, потом был отправлен для описания других земель королём, потом был гребцом на ваших галерах. А сейчас уже второй год с вами плаваю, пластинки разыскиваю, да с богами воюю. Некогда всё, – усмехнулся Золт.

– Ничего, – успокоил его Ивашка, – уж на следующий-то «день влюблённых» ты обязательно попадёшь. Думаю, все наши поиски, и странствия скоро закончатся.

– Да, не плохо бы было, – согласно кивнул маг, – небольшой отдых в тихом местечке мне бы не помешал, а то уже два года сплошные путешествия и битвы. Драконы, гоблины, даже боги.

– Ну, вот следующей весной я тебя и доставлю домой, – пообещал другу Ивашка.

Забегая вперёд, скажем, что, в общем-то, так оно и вышло.

Время приближалось к полуночи, и пора было занимать места, которые днём отметил Ивашка, – где папоротник рос наиболее густо. Было полнолуние и на небе ни единого облачка – погода, как по заказу. Видно всё почти как днём. Обычно, когда рассказывают про кладбища, то придумывают, как там было страшно. Кто-то выл, что-то трещало. Но, нет. Было удивительно тихо, а старое кладбище давно заросло кустарником и деревьями и кладбищем даже не выглядело. Гномы и эльф заняли свои места и вовремя, почти сразу же кусты папоротника выбросили вверх высокую цветоножку, и тут же её верхушка стала покрываться мелкими белыми цветочками, и вокруг них разлилось бледное голубое сияние.

Ивашка, помня рассказ «дракончика», что папоротник цветёт всего несколько мгновений, стал лихорадочно срывать цветки и засовывать в заранее приготовленный мешочек. А сияние над папоротниками усилилось – голубые сполохи буквально осветили всё вокруг. И исчезли. Шкипер даже не успел заметить тот миг, когда всё кончилось. Причём исчезло не только сияние, но и цветки отцвели, и завяли, и стали уже не пригодны для составления магического порошка. Всё сбор закончился, и начинающие ботаники уже через несколько минут вновь собрались у костра, даже не успевшего прогореть.

Собранные цветы нужно было сушить в темном месте, и Ивашка решил не тянуть и начать это делать прямо сейчас. Невдалеке от костра растянули на земле кусок парусины и вывалили на неё собранные цветы папоротника. Получилась солидная горка. Эльф разложил всё это на ткани ровным слоем. В общем-то делать больше было нечего и разделив ночь на четыре вахты (не оставлять же лагерь разбитый в совершенно незнакомом месте без охраны) пошли спать.

Однако ночь прошла совершенно спокойно. Ивашка, дежуривший последним, едва показались первые лучики солнца, собрал в мешок, привядший за ночь белые цветочки, и пошёл будить друзей. Пора было собираться в обратный путь. Дел впереди была целая куча. Перекусили наспех остатками вчерашнего праздничного ужина и, сложив палатку, навьючив лошадей, тронулись в путь. Назад шли знакомой уже дорогой, так, что было полегче, чем добираться до кладбища, не зная, что тебя ждёт за ближайшим поворотом тропинки. Правда, без приключений не обошлось, одна из вьючных лошадей на горной тропе сорвалась в пропасть. К несчастью, на неё была уложена палатка, и последнюю ночь пришлось коротать под открытым небом. Хорошо, хоть погода стояла отличная, за все четыре дня обратной дороги по небу ни одного облачка не пробежало. Каждый раз, когда вечером экспедиция останавливалась на привал, Ивашка растягивал на земле кусок парусины и выкладывал на сушку свою добычу. В тёплом сухом горном воздухе за четыре ночи цветки папоротника отлично просохли и стали хрупкими, Ивашка перетёр их в руках и стал обладателем горсточки светло-зелёного порошка с мелкими белыми чешуйками цветочков. Он показал друзьям, ради чего они потратили десять дней. Эльф молча кивнул и никаких эмоций не выказал. Зато Толстун тяжко вздохнул и покачал головой, потом высказался:

– Тяжёлая это работа, оказывается, быть магом.

В город въехали после полудня, уставшие и грязные как тролли. Ивашка сразу залез в ванну, смывать с себя двухнедельную грязь. Потом его примеру последовали и остальные. Натали устроила им царский ужин, поделилась последними новостями. Оказывается, несколько раз в их отсутствие заходил Стеньга. Всё допытывался, приехал ли в этот раз с Ивашкой Хулкур. И когда Натали сказала, что нет, сильно расстроился – кто же теперь будет выращивать деревья для мачт и сушить доски. Он так привык работать с хорошей древесиной и строить отличные корабли, что выпускать снова тяжёлые неповоротливые галеры совесть не позволяет.

– Да, надо будет ему помочь, – важно кивнул Ивашка. И заметил, как прыснули от еле сдерживаемого смеха гномики. – Неужели сделали? – сразу догадался шкипер.

Натали прижала к себе детей.

– В лучшем виде. Доски готовы. Сосны выращены, – улыбнулась она, погладив Дюшку по голове.

– Вот, – с деланным ужасом загородился от мальчика руками Ивашка, – я в его годы при слове «колдовство» сплёвывал через левое плечо. А он паршивец. Прямо посреди города представление устраивает.

– А сколько ты в его годы зарабатывал? – спросила его жена.

– Я был юнгой и получал за месяц десять дублонов, – с гордостью за своё детство, сказал Ивашка.

– А вот я заработал вчера две тысячи и позавчера тысячу, – с ещё большей гордостью закричал гномик.

– Три тысячи дублонов? – в ужасе схватился за голову Толстун.

– Три тысячи, – подтвердила Натали, – я сначала не хотела брать, но Стеньга сказал, что тогда он сожжёт все доски, которые Дюшка заготовил, а сосны срубит и пустит на дрова. Пришлось взять.

– Вот, Толстун, а ты не хочешь магии учиться. Ведь плавая на кораблях, ты столько за три года еле заработаешь. А этот сорванец за два дня, – похлопал расстроенного боцмана по плечу Ивашка.

– Ну, куда нам за молодыми гоняться, – скрыл улыбку в седеющую бороду Толстун.

Ивашка знал, что боцман после того случая, как ему наколдовали новую руку, тоже всё свободное время посвящает магии, учится у эльфа или у него Ивашки. А то даже и у Дюшки. Так что сейчас он бы, наверное, тоже сумел с помощью кусочка «жезла Земли» вырастить высокую корабельную сосну.

– А какие ещё новости есть? – спросил, разглядывая гору денег, заработанную гномиком Ивашка.

– Приезжал курьер от короля, – всплеснула руками Натали, – я и позабыла совсем. Король срочно требует вас с Золтом к себе. Что-то случилось. Тролли зашевелились, сделали несколько вылазок через пограничную реку.

– Ну, вот, опять война, – недовольно пробурчал Толстун. – Когда учиться?

– Ничего, нам всё равно нужно в столицу. Вы, надеюсь, не забыли, что сундуки моего дома буквально ломятся от эльфийских драгоценностей. Их нужно продать и деньги поделить между членами команды.

– Тогда надо собирать целое войско, чтобы довести их до столицы, – всплеснула руками Натали, – разбойники могут напасть.

– С разбойниками-то мы с Дюшкой вдвоём справимся, – успокоил её Ивашка, – тем более, что пойдём не как в прошлый раз через Западные пустоши, а через перевал. Сейчас лето и он открыт.

– Когда пойдём? – обречённо поник головой боцман, – так хотелось после всего этого отдохнуть хоть месячишко.

– Вот в столице и отдохнём, – заверил его Ивашка, – на балы придворные походим. Найдём тебе там дочку, какого-нибудь важного генерала, а то, сколько можно холостым ходить.

– Нет, только не генерала, а то она по привычке и мной начнёт командовать, – отшутился боцман, – да и не пойдёт за меня генеральша. Кто я? Бывший каторжник. Ни кола, ни двора. Дома своего и то нет.

– Как раз насчёт дома можешь не беспокоиться. После того как продадим драгоценности, сможем тебе не просто дом, а целый дворец отгрохать.