Текст книги "На Краю Земли. Дилогия (СИ)"
Автор книги: Андрей Бондаренко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 33 страниц)
Глава девятая
Расследование продолжается, портной
Незнакомый женский голос, выдавший приметную и знаковую тираду, был достаточно приятным – в меру низким, с лёгкой и пикантной хрипинкой. А главное, в нём напрочь отсутствовали истеричные и испуганные нотки, так свойственные современным нервным дамочкам. Ощущался лишь холодный профессиональный интерес. А ещё – лёгкая-лёгкая насмешка, на совесть перемешанная с не менее лёгким восхищением.
«Очень странный и непривычный коктейль», – решил Тим и плавно обернулся.
Метрах в семи-восьми от него стояли две симпатичные барышни. Во-первых, Илзе Вылкаст, неуверенно вертевшая в руках видеокамеру, словно бы решая для себя: – «Снимать данную неадекватную экспозицию? Или же не снимать?».
«На этот раз она облачилась в светло-серый исландский вязаный джемпер и плотную узкую юбку – на ладошку выше колен», – отметилось непроизвольно. – «Причём, джемпер плотно облегает весьма аппетитную грудь, размера – по меньшей мере – третьего. Да и коленки, упакованные в шерстяные колготки (прохладно, всё же, на улице), весьма и весьма впечатляют… Впрочем, это совсем и не важно. Липучка, она липучка и есть. Точка…».
Во-вторых, рядом с давней подругой юности обнаружилась стильная и элегантная дамочка лет тридцати – плюс минус год-полтора.
«Очень стильная и сверх элегантная», – бестолково зашелестели в голове торопливые мысли. – «Ярко-выраженная брюнетка в модном вечернем брючном костюме цвета благородного ирландского виски. Поверх пиджака небрежно наброшена пышная меховая накидка… Итак, практически угольная брюнетка. Причём, сразу видно, что это её природный цвет. Характерный разрез глаз и смуглый цвет кожи говорят о наличии южно-американских или же мексиканских родственников. Полукровка, короче говоря. Да и характер, судя по всему, отнюдь, не сахарный. Своевольная такая гражданка. Не из простых. С крепким и надёжным внутренним стержнем… Что ещё? Девяносто-шестьдесят-девяносто, понятное дело. Классическая красотка с обложки модного глянцевого журнала. На плече – достаточно объёмная вельветовая сумка. Нечто среднее между дамской и дорожной. Глаза – светло-голубые. И, пожалуй, знакомые… Где же я их уже видел? Причём, совсем недавно? Охо-хо. Нет, не вспомнить…».
– Мисс Вылкаст, вы…, пардон, ты грубо нарушаешь достигнутые ранее договорённости, – презрительно-холодным голосом сообщил Тим. – Никакой речи о всяких третьих лицах не было и в помине. Не было, я сказал… Поэтому вынужден всерьёз задуматься о полном разрыве наших деловых отношений. Ибо, как любил говаривать один известный древнегреческий философ…
– Мэри Толедо, – перебила его брюнетка. – Рада познакомиться с вами, старший инспектор Белофф. Наслышана и всё такое прочее.
– Общения не состоится.
– Неужели, я не похожа на проститутку?
– Нет, к моему великому сожалению, – смачно сплюнул под ноги Тим. – По глазам видно. Да и по манере говорить. Да и по прочим характерным ухваткам… Потише мычи, зараза! – рыкнул – между делом – на несчастного таксиста, всё также сидевшего у стены. – Разговаривать, гнида, мешаешь…
– Значит, я, по вашей личной градации, отношусь к четвёртой категории женщин? То есть, к потенциальным шлюхам?
– Получается, что так. К моему большому сожалению… А ты, мисс Вылкаст, ещё – ко всему прочему – и трепло кукурузное. Не ожидал, право слово.…Всё, симпатичные дамы. Разговор закончен. Вынужден…
– Стоп, Белофф, – в очередной раз перебила его черноволосая красотка. – Пора заканчивать этот дурацкий и совершенно несмешной спектакль. Время поджимает… Итак, я прихожусь родной правнучкой фрекен Хелене-Анне Ларсен. Правда, только сегодня нашла свою знаменитую родственницу и познакомилась с ней. Даже толком – из-за ваших мутных дел – и поговорить не успела… Что такое, Брут? Молчишь, не ругаешься, выражая тем самым полное недоверие к вышесказанному?
– Не ругаюсь и не выражаю, – вежливо улыбнувшись, подтвердил Тим. – Потому что верю. Я вспомнил, где уже сегодня видел точно такие же светло-голубые глаза… Что же, рад за фрекен Хелену. Теперь она больше не одинока. Искренне рад.
– Это в корне меняет дело?
– Безусловно. И переходим на «ты».
– Замётано… Значит, я уже не отношусь к четвёртой категории – по градации брутального старшего инспектора Белофф? А к какой тогда? К первой? Ко второй?
– К полуторной, надо думать.
– Большое спасибо, – надменно усмехнулась Мэри. – Польщена… А теперь, Брут, подвинься. Осмотрю мычащего дяденьку. Я, видишь ли, являюсь дипломированным врачом. Специализация – психиатрия. Правда, практики давно уже не было. Но, всё же…
Минут пять-шесть провозившись с приболевшим таксистом, она объявила:
– Принципиально – ничего страшного, убийственного и фатального. В том смысле, что процесс вполне даже обратим.
– А диагноз-то какой? – не преминула уточнить (латышка, как-никак), дотошная Илзе.
– Глубокая депрессия, обусловленная спровоцированным психозом. Временное помешательство рассудка, если говорить по сути.
– Временное? Это как?
– Объясняю. Если сейчас на больного продолжить орать дурным голосом, топать ногами и без устали рассказывать о безобразных пытках, то его болезненное состояние, непременно, усугубится. То бишь, пациент вполне может стать сумасшедшим уже на постоянной основе. Если же данного дяденьку поместить в полный покой, да под надзор опытных врачей, да вколоть соответствующих успокоительных препаратов, то он, век на круизных судах не кататься, очень быстро пойдёт на поправку… Правда, возможны и побочные негативные последствия-эффекты. Например, в виде частичных провалов памяти, локального заикания и хронического недержания мочи… Ещё будут вопросы?
– Может, стоит того…, – виновато вздохнув, замялся Тим. – Ну, позвонить в местную медицинскую службу?
– Обязательно позвоним, – заверила Мэри. – Только чуть попозже. А сейчас я предлагаю незамедлительно покинуть данный переулок. Во-первых, крайне нежелательно, чтобы нас засекли рядом с этим мычащим телом. Какой в этом прок? Правильно, абсолютно никакого… Во-вторых, на двадцать три пятнадцать назначена встреча с потенциальным злодеем, а нам ещё надо немного пошептаться-посовещаться.
– Встреча – с потенциальным злодеем?
– Ага, с ним самым. Всё, шагаем. Поговорим по дороге…
Они, сделав быстрым шагом небольшой полукруг по городским переулкам, выбрались на одну из центральных (главных), улиц Лонгьира. На, заметьте, пустынную и практически безлюдную улицу.
Только с разговором-совещанием, увы, ничего не получилось: зажглись, вспыхнув одновременно, уличные фонари (двадцать два ноль-ноль, пора), и тут же – словно бы по чьей-то незримой команде – улица заполнилась разнообразным народом: и несуетливыми местными жителями, и шумно-беспечными туристами.
– Моя вина, – негромко покаялся Тим. – Совсем вылетело из головы. Лопухнулся. Старею, не иначе…
Одни встречные прохожие на троицу не обращали ни малейшего внимания. Зато другие с Тимом вежливо и уважительно раскланивались, а на его спутниц таращились с удивлением и…
– И с ярко-выраженным сексуальным интересом, – зло прошипела Илзе. – То бишь, с пошлым вожделением и откровенной похотью… А, кажется, я догадалась, в чём тут дело. Ведь, ты же, Тимофей…
– Брут. Точка.
– Ведь, ты же, Брут, общаешься – применительно к женскому полу – только с проститутками? В свободное от работы время, я имею в виду?
– В подавляющем большинстве случаев – да.
– Значит, все твои знакомые, прошедшие мимо, приняли нас с Мэри за профессиональных жриц любви?
– По всей видимости.
– Ну, ты и сволочь…
– Говорите, соратники, потише, – вмешалась Мэри. – Незачем привлекать к себе дополнительное нездоровое внимание, его и без того хватает… Ладно, принимают и принимают. Бывает. Ничего страшного… Но почему они сперва так удивляются?
– Всё очень просто, – язвительно улыбнулся Тим. – На Шпицбергене уже очень много-много лет нет проституток. Идейных шлюх – сколько угодно. А проституток, вообще, нет. Причём, ни своих, ни приезжих. Вот, народ и удивляется… Кстати, здесь слухи и сплетни распространяются со страшной скоростью. То есть, почти мгновенно.
– Подожди, подожди, Белофф. Это что же получается? Если завтра мы с Лиз решим прогуляться по Лонгьиру, то каждый второй встречный мужчина будет делать нам непристойные предложения?
– Каждый второй? Нет, конечно же. А, вот, каждый пятый – будет. Непременно. Голову даю на отсечение.
– Ну, ты и сволочь…
– Пора заканчивать этот дурацкий спектакль, – невозмутимо известил Тим. – Время поджимает… Назовите-ка, подельницы, место, где нас будет ждать потенциальный злодей.
– Дом портного Ежи Вайды. Там же, как я понимаю, находится и его профильное ателье.
– Интересный такой заход. Нетривиальный. Уважаю и перевариваю полученную информацию… Значится так. Упомянутый дом находится рядом, в семи-восьми минутах ходьбы. А до назначенной встречи остаётся практически целый час. Предлагаю следующее. Сворачиваем вон в тот узкий боковой переулок. Минут через десять-одиннадцать будем уже в безлюдной и спокойной тундре. Кстати там – в самом конце переулка, на границе города и тундры – установлена комфортабельная новенькая беседка со столом и скамейками. На разговоры у нас будет порядка сорока пяти минут. Уложимся?
– Вполне…
Через полторы минуты, когда они оказались в пустынном переулке, Мэри резко остановилась и пробормотала:
– Вот же, закавыка не вежливая. Про приболевшего таксиста мы и позабыли. Нехорошо получилось. Не по-человечески. Надо срочно позвонить медикам.
Она извлекла из вельветовой сумки тёмно-бордовый брусок мобильника и пояснила:
– Это так называемый «не зарегистрированный телефон», без номера. То есть, определитель – у собеседника – не сработает. Давай, Брут, диктуй номер местной медицинской службы… Ага-ага. Набрала. Вызываю… Здравствуйте! Вас беспокоит Анна Вайда, жена портного Ежи… И вам – доброго здоровья! А ещё – денег и любовников побольше… Мы тут с мужем случайно проходили мимо ресторана KROA, а за углом ближайшего дома, в переулке, сидит усатый мужчина с безумными глазами и мычит, мычит, мычит… Машина с санитарами уже выехала? Другие прохожие вызвали? Замечательно! Прямо-таки – камень с сердца упал… Просьбочка у меня к вам будет. Крохотная-крохотная такая. Мы будем дома примерно в двадцать три двадцать. Перезвоните, пожалуйста, расскажите – что там с мужчиной… Мой номер не высветился? Видимо, телефон разряжается… А вы на наш домашний номер позвоните. Номер? Извините, не помню по памяти. Посмотрите в телефонной книге – портной Ежи Вайда… Всё, заранее благодарю. Большое спасибо. Всех благ…
– Очень похоже на Анну, – одобрил Тим. – И голос, и манера говорить… То есть, ты с ней уже общалась?
– Было дело… Шагаем, соратники, шагаем!
Через широкие прорехи в рваных тёмно-серых облаках проглядывали яркие и любопытные северные звёзды. Было достаточно свежо. Со стороны моря дул порывистый северо-западный ветер.
– Бр-р-р, продрогла я что-то, – зябко передёрнула плечами Илзе. – Впрочем, сама виновата. Оделась чрезмерно легкомысленно, позабыв, что от Лонгьира рукой подать до Северного полюса. Всего каких-то полторы тысячи километров. Или даже меньше. Надо было утеплённую куртку на синтепоне прихватить с собой… Ой, кто это там фыркает? И какие-то смутные тени-силуэты просматриваются…
– Обыкновенные северные олени, – успокоил Тим. – Они здесь везде и всюду шастают. Куда ни плюнь… А чувствуешь, как пахнет?
– Чувствую… Молодой травой, перепрелым мхом и – совсем чуть-чуть – колодезной водой.
– То бишь, чем?
– Не знаю. Не уверена…
– Весенней островной тундрой, голова садовая, латышская… Вот, кстати, и беседка. Заходите, изящные дамы, присаживайтесь. Темно, извините.
– Ничего, сейчас поправим, – пообещала Мэри.
Она усердно порылась (судя по характерным звукам), в своей объёмной вельветовой сумочке, щёлкнула зажигалкой и, сделав резкое движение рукой, разместила на досчатом столе свечку, естественно, с ярко-жёлтым огоньком на её верхнем торце.
– Непростая такая свечечка, специальная, – хмыкнув, одобрил Тим. – С крохотным треугольным лезвием, торчащим из нижней восковой плоскости. Верно?
– Это точно. А ещё её фитилёк на совесть пропитан специальным химическим составом, отчего язычок пламени не гаснет даже на очень сильном ветру. В настоящее время такие свечи входят в походный арсенал американских «морских котиков».
– Свечка специальная. Да и сама наша мисс Толедо – девушка, отнюдь, непростая, – прокомментировала Илзе. – Можно предположить, что в её сумке – чего только нет.
– Ты, подруга, угадала, – непонятно вздохнула Мери. – И про меня, и про сумочку…
– Заканчивайте трепаться, сороки разговорчивые, – подпустил в голос «стальных» ноток Тим. – Предлагаю – перейти к делу.
– Тебе, Брут, не терпится заслушать подробный доклад о проведённых оперативно-розыскных мероприятиях?
– Ага. Не терпится. О них самых. Чисто для начала.
– Хорошо, докладываю… Применив всё своё природное обаяние, а также используя эффектные внешние данные, я установила-выявила важного свидетеля, который утверждает следующее. Примерно за полчаса до приводнения мотодельтаплана со старшим инспектором Белофф на борту, к складским ангарам подъехало городское такси, в котором находились супруги Вайды. Ежи и Анна выбрались из автомобиля и отправились на прогулку, а сама машина, отъехав примерно на триста пятьдесят метров в сторону, припарковалась за складами норвежской угольной компании. То есть, спряталась, став невидимой со стороны побережья… Потом приводнился мотодельтаплан, старший инспектор Белофф затащил его – на специальной тележке – в ангар и двинулся, в компании с псом-хаски, в сторону города. Ежи позвонил по мобильнику, и через некоторое время такси, выехав из-за угольного склада, отправилось вслед за нашим брутальным инспектором. Впрочем, очень скоро машина вернулась и подъехала к портному с супругой. Состоялся короткий деловой разговор, после чего супруги Вайды, пошептавшись, сели в автомобиль, и он укатил – на малой скорости – в сторону города… Можно смело предположить, что эти польские гаврики видели, как ты, Брут, свернул в сторону «Приюта ветеранов». Вполне вероятно, что и дальше за тобой наблюдали, вплоть до сербской гостиницы.
– Мисс Вылкаст утверждала…
– Не смей так меня называть! – неожиданно вспылила Илзе. – Иначе прямо сейчас встану и уйду. Навсегда. И Мэри уведу с собой.
– Хорошо, хорошо. Извини… Лиз утверждала, что противник успокоился, мол: – «Гадкий Брут ведёт себя самым обычным образом, по губернаторам и полицейским управлениям не бегает…». Почему же состоялось это дурацкое и бестолковое нападение – возле ресторана KROA? А, Лиз?
– Виновата, немного просчиталась. Очевидно, что всё обстоит несколько сложней и серьёзней. Обмишурилась. Не сработал железобетон. Извини, приятель детских лет.
– Ничего, бывает. С каждым может случиться… А что это за загадочная «встреча с потенциальным злодеем»? Откуда здесь ноги растут?
– Всё очень просто, – на губах Мэри заиграла горделивая улыбка. – Элементарная оперативная комбинация, не более того. Мы с Лиз завалились к Вайдам в их модное ателье и отработали по следующей схеме. Мол, я – капризная, взбалмошная и страшно-богатая американка, а Лиз – моя верная телохранительница и горничная одновременно. А ещё, мол, у меня имеется горячо-любимый жених (он тоже – якобы – приплыл на круизном судне и сейчас находится в Лонгьире), с которым я через два месяца должна сочетаться – в Плимуте, уже после возвращения из круиза – законным браком. Только я, ко всему прочему, барышня ужасно-современная и официально отказалась идти под венец в свадебном платье. Мол, буржуазные старомодные предрассудки-причуды и всё такое прочее… А сейчас я как бы передумала, прониклась и решила сделать обожаемому жениху неожиданный сюрприз. То есть, платье свадебное, всё же, пошить. Только так, чтобы он про это ничего-ничего не знал. Поэтому всё надо сделать по-тихому, в строжайшей тайне… Далее – сплошная элементарщина, мол: – «Ой, нам уже надо бежать! Извините, срочные дела. Встретимся поздним вечером. Мой правильный женишок очень рано ложится спать. Когда уснёт, тогда мы со служанкой и подскочим. Поболтаем, посовещаемся и выберем подходящий фасон, мерки с меня снимете. Держите задаток – полторы тысячи долларов. Только никому, пожалуйста, ни слова. Т-с-с-с! Тайный сюрприз, это понимать надо… В двадцать три пятнадцать – вас устроит? Тогда – до встречи. Аривидерчи…».
– Полторы тысячи американских долларов? – на всякий случай уточнил Тим.
– Их самых.
– Извини, но в ближайшее время я тебе не смогу их вернуть. Поиздержался малость…
– Очень надо! – смешливо фыркнула Мэри. – Не заморачивайся, Брут. Я же деньги Вайдам дала только на время. Сегодня же и назад заберу. Никаких проблем.
– Поясни, если не трудно.
– Ни капли… Значится, план такой. Мы с Илзе входим в польское ателье. Болтаем, то, сё. Если обстановка подходящая, то оперативно пеленаем субчиков и условным сигналом вызываем тебя, скромно ждущего на улице. Появляешься и проводишь допрос. Тут ты – дока. Не отнять и не прибавить… Только, душевно умоляю, поумерь свой брутальный пыл. Не надо – как с таксистом. Поаккуратнее, побережнее, понежнее. Народ, глядишь, и пойдёт навстречу. То бишь, расколется – как лесной подгнивший орех…
– Оперативно пеленаете? Это как?
– Профессионально. У меня в сумочке и электрошокер имеется, и парочка дельных наручников, и моток крепкой нейлоновой верёвки, и очень удобные кляпы. Удобные в использовании, я имею в виду.
– Свечи из арсенала «морских котиков», мобильный телефон «без номера», «дельные» наручники и «удобные в использовании» кляпы, – задумалась Илзе. – И всё это – в сумочке доктора-психиатра?
– Психиатром, если честно, я и года не проработала, – беззаботно хмыкнула Мэри. – Скучно как-то стало. Рутина заела. Ну, и противно слегка… После этого я – в экстренном порядке – закончила Чикагскую полицейскую академию и почти два года трудилась районным криминальным инспектором. Вот, там-то и нахваталась всякого – про следственные оперативные разработки, наручники, кляпы и подгнившие лесные орехи…
– А потом стало скучно и слегка противно, – прозорливо предположил Тим. – Не говоря уже о заевшей рутине.
– Это точно… Уволилась, короче говоря, к чёртовой матери.
– И какую стезю ты сейчас осваиваешь?
– Решила, вот, стать писательницей. Первый роман посвящу, конечно же, своей знаменитой прабабушке… Хотя, она так много знает. Не исключено, что дельного материала наберётся на полновесный цикл детективно-приключенческих романов.… Ну, а второй цикл (чего, собственно, мелочиться?), Шпицбергену. В том числе, и этой мутной истории – про двух застреленных юных медведей… Всё, соратники, время. Пора выдвигаться к объекту.
– Свечечку, писательница, не забудь потушить, – напомнила Илзе. – И, понятное дело, в бездонную сумочку заскладировать…
Они вновь, перейдя через невидимую границу, оказались в городской черте.
Послышался неясный, чуть слышимый щелчок, и вокруг заметно потемнело – это городские фонари начали гореть-освещать улицы и переулки вполнакала.
– Что случилось? – забеспокоилась Илзе. – Авария на подстанции?
– С чего бы это – авария? – недоумённо передёрнул плечами Тим. – Погода нынче стоит отменная. Ни ветров тебе, ни штормов, ни снегопадов, ни гроз с градом. Да и техническое оборудование на островах архипелага установлено самое надёжное и современное… Просто время перевалило через отметку двадцать три ноль-ноль. Майское расписание, плюсом – норвежская бережливость. Часик улицы поосвещали – по полной программе? Поосвещали. Вполне достаточно. Местным законопослушным бюргерам спать пора. Туристы? Для туристических тусовок (полупьяных, заметьте), и половинного уличного освещения вполне достаточно. Обойдёмся без излишнего баловства и глупой расточительности. Более того, в полночь, и вовсе, потушим все фонари. Мол, спать, и никаких гвоздей… Ага, барышни, подходим к намеченному объекту. Вон оно – заполярное гнездо польских портных и закройщиц…
– Останавливаемся, – велела Мэри. – Там везде понатыкано камер видеонаблюдения. Ничего, потом всё сотрём – в лучшем виде… Итак, что мы имеем? Мисс Вылкаст? Доложите обстановку. Настоящий репортёр должен ориентироваться в гуще событий не хуже заправского американского копа. Просим, просим…
– Ну, кха-кха, – неуверенно откашлялась Илзе. – Двухэтажный коттедж: обшит светло-бежевым сайдингом, под терракотовой черепичной крышей, имеется одноэтажный флигелёк, в котором и располагается пошивочное ателье, две каминные трубы. Свет зажжён только в помещении ателье. Следовательно, нас ждут.
– Всё?
– Коттедж расположен на отшибе. То есть, в стороне от других домов и строений.
– Верно, – достав из вельветовой сумки металлическую фляжку, одобрительно кивнула головой Мэри. – На отшибе. И это – главное. Значит, будем работать в комфортных и тепличных условиях, не опасаясь любопытных соседских глаз и ушей.
Она отвинтила с фляги крышечку.
– Что там, коньяк? – заинтересованно задёргал носом Тим.
– Бери, Брут, выше. Арманьяк двадцатилетней выдержки… Впрочем, тебя это не касается, – на несколько секунд приложилась к фляжке. – Бр-р-р! Крепкая штуковина, даже слёзы выступили на глазах… Давай, подруга, твоя очередь.
– Да, я как-то…, – замялась Илзе. – Ну, не люблю я крепких алкогольных напитков. Пиво – ещё куда ни шло…
– Надо, родная. Надо. По вечерам от богатых и капризных дамочек, находящихся в туристическом круизе, должно – в обязательном порядке – попахивать изысканным и дорогущим алкоголем. Для полной достоверности образа, чтобы недоверчивые фигуранты окончательно расслабились… Всё, Брут, мы пошли. Как только свет в окошке флигеля мигнёт пару раз, так и ты подтягивайся…
Через полчаса свет в окошке мигнул – раз, другой. Тим, на всякий случай обойдя вокруг коттеджа, прошёл внутрь флигеля.
Он, молча, стоял в тесном холле-прихожей и с интересом прислушивался к долетавшему разговору.
– Головой активно мотает, – сообщила Илзе. – Всё мотает, и мотает.
– Наверное, хочет пообщаться с нами, – предположила Мэри. – Просит, чтобы рот освободили от кляпа… А орать не будешь, как твоя беспокойная и голосистая жёнушка? Обещаешь? Ладно, поверю…
– Вы, дамочки, ещё пожалеете о своём наглом поступке, – сплюнув несколько раз, пообещал мужской хриплый баритон. – Что ещё за дурацкая шутка? От скуки беситесь? То есть, с жиру? Решили, выпив лишнего, поиграть в отвязанных бандиток, воспитанных на американских фильмах про Дикий Запад? Стервы зажравшиеся…
– Шлёп!
– Больно…
– А то, – многозначительно хмыкнула Илзе. – И впредь за каждое грубое слово будешь получать по увесистому подзатыльнику. Понял, морда польская?
– Понял, понял… Заканчивайте, милые и славные девушки, валять дурака. Пошутили немного, покуражились слегка. И будет. Во всём надо знать меру… Развязывайте нас. Обещаю, что это досадное недоразумение останется сугубо между нами.
– Недоразумение? – насмешливо переспросила Мэри. – Да ты, родной, так в тему и не въехал. Тебе же пятнадцать минут назад звонили из местной больницы? Отвечай, когда спрашивают!
– Ну, звонили…
– Понукай мне ещё, тварь… Надеюсь, рассказали про подельника-таксиста, у которого крыша немного съехала?
– А причём здесь это? Хотя… Вот, оно даже как, – начал запоздало прозревать Ежи. – Интересное кино получается… А на какую Контору, девочки, вы работаете?
– На какую надо, на ту и работаем.
– Напрасно, честное слово, вы ввязались в эту Игру. За мной, поверьте, стоят очень большие люди…
– И за нами – не маленькие.
– Глупые и безмозглые курицы! Да я…
– Шлёп!
– Больно…
– Тебя же, дурочка польского, предупреждали, – жалостливо вздохнула Илзе. – Мол, не надо выражаться при трепетных дамах… Эй, соратник! Чего это ты застрял в прихожей? И вообще, подслушивать – это не по-брутальному. Заходи.
Тим прошёл в комнату и мысленно отметил: – «Мисс Толедо не обманула. Действительно, спеленали портного и его супругу профессионально, по высшему разряду. Ничего не скажешь…».
– Брут, – затосковал поляк. – Только тебя мне и не хватало…
– Это точно, – согласилась Мэри. – Не хватало. Сейчас, надеюсь, разговор пойдёт гораздо более продуктивно. Целую кучу времени сэкономим. Лиз, включай свою видеокамеру. Будешь фиксировать проводимый допрос. Так сказать, для компетентных норвежских органов. А также для славной международной компании – «На Краю Земли»… Объясни-ка, дружище Белофф, этому самоуверенному и хамоватому типусу – что к чему. И картинку мук страшных обрисуй красочно. То бишь, расскажи, что с этой парочкой будет, если они не пойдут на чистосердечное и плодотворное сотрудничество. Только, ради Бога, не увлекайся. Минуты, для начала, будет вполне достаточно.
Он, предварительно откашлявшись, обрисовал.
Анна Вайда (связанная и с кляпом во рту), заплакала, замычала и начала отчаянно дёргаться, пытаясь разорвать крепкие нейлоновые верёвки.
– Зачем же так? – истерично заблажил Ежи. – Садисты какие-то…
– Готов, портняжка, к деловому и продуктивному разговору? – вкрадчиво поинтересовалась Мэри.
– Мне нечего вам сказать, варвары.
– Пафоса-то сколько. Причём, дешёвого и лицемерного… Брюс, добавь-ка ещё – секунд на сорок пять.
Тим добавил.
– В-всё р-расскажу, – сдался поляк. – В-всё…
– Успокойся, родимый. Не заикайся. Язык ещё, не приведи Бог, откусишь. Вот, глотни-ка благородного арманьяка… Отпустило? Вот, и ладушки. Давай, рассказывай.
– Это всё норвежец Альвисс Олсен из Ню-Олесунна. Он, скорее всего, работает на ЦРУ.
– На ЦРУ? – удивился Тим. – Заканчивай заливать, парниша.
– Или же на какую-то другую серьёзную международную спецслужбу. Честное слово… Альвисс шантажировал меня. Мы с Анной – несколько лет тому назад – содержали под Варшавой элитарный публичный дом. Ну, и дорогими наркотиками слегка приторговывали. В основном, колумбийским кокаином. А в какой-то момент поняли, что слегка заигрались, и решили навсегда покончить с криминальным прошлым. Бизнес продали, сюда переехали, ателье открыли… Потом Олсен объявился и заявил, мол: – «Будешь, Ежи, работать на меня. Иначе – обнародую подробнейшую информацию о ваших прошлых делишках. Все клиенты разбегутся. Норвежская полиция непременно заинтересуется и обязательно арестует ваши банковские счета…». Делать нечего, я и согласился… Это Альвисс велел – кардинально разобраться с тобой, Брут.
– С бейсбольной битой и выкидным ножом?
– Ага. Он так велел, – неуверенно шмыгнул носом портной. – Прости…
– Бог простит, – презрительно поморщился Тим. – А шкуры двух белых медведей? Их тоже Олсен передал?
– Конечно. Велел срочно пошить два подарочных комплекта. Каждый состоял из жилетки, шапки, рукавиц, унтов и комбинезона, отороченного кусками медвежьей шкуры. Для кого предназначались подарки? Честное слово, не знаю. Не интересовался… Но, если судить по размерам-фасонам жилеток и унтов, то для мужчины и женщины…
Они, предварительной разобравшись с записями видеокамер наружного наблюдения и освободив поляков, вышли из коттеджа и направились в сторону сербской гостиницы.
– Ежи и Анна будут молчать, – заверила Мэри. – Трепать длинными языками – не в их интересах.
– Скорее всего, так и будет, – согласилась Илзе. – Брут, а что мы будем делать дальше?
– Вылетим в район Баренцбурга и попробуем разобраться с браконьерами, незаконно-охотящимися на северных оленей, – Тим старался говорить максимально беззаботно. – Только сперва надо на мой мотодельтаплан вместо «собачьего» кресла установить обычное. Поэтому весь завтрашний день посвящается ремонтно-механическим работам, а послезавтра – ранним утречком, если не будет густого тумана – вылетаем. Готовься, соратница, к полёту.
– С этим, как раз, мне всё понятно… А что с убийством двух белых медведей-подростков?
– Информации пока откровенно маловато. Когда вернусь в Ню-Олесунн, то плотненько займусь мистером Альвиссом Олсеном. Слежку установлю. Ловушки расставлю. То, сё. Попробую выйти на его хозяев. Или же на заказчиков… Думаю, что до конца июня расследование и завершим. Как и полагается – полным успехом. Со всеми втекающими и вытекающими, понятное дело, последствиями. Некоторые начинающие писательницы даже в свой детективно-приключенческий роман смогут вставить собранные материалы. На пару-тройку полноценных глав запросто хватит.
– Значит, до конца июня? – деланно равнодушным голосом уточнила Мэри.
– Ага. До конца… А что? Вас эти сроки не устраивают? Торопитесь куда-то?
– Нет-нет. Всё нормально. Правда, Лиз?
– Без вопросов. Железобетон…
Тим шагал по тротуару и рассеянно размышлял про себя: – «Что здесь не то. Темнят девчонки. Не напрягают. С разными глупостями не пристают, мол: – „Мы тоже хотим в Ню-Олесунн. Как это – зачем? Конечно, чтобы совместно разрабатывать мутного и подозрительного Альвисса Олсена…“. Странно это, честно говоря. Странно и неожиданно. Наверняка, мартышки беспокойные и любопытные, что-то задумали. Не иначе. Надо быть настороже…».
– Чего это, Брут, ты такой смурной и задумчивый, а? – невинным голоском поинтересовалась Илзе. – Удивляешься, почему это мы не спорим с тобой? Мол, надо более активно заниматься расследованием? А какой, пардон, в этом смысл? Ты же упрямый – до полной невозможности. Чем больше тебя уговариваешь и убеждаешь, тем крепче ты рогом упираешься. И, назло уговаривающим, всё делаешь по-своему. Считай, что мы с Мэри – просто-напросто – смирились с этой данностью…
