Текст книги "На Краю Земли. Дилогия (СИ)"
Автор книги: Андрей Бондаренко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 33 страниц)
Глава седьмая
Ретроспектива 02. Илзе. «На Краю Земли»
Латвийская жизнь, она полна неожиданностей: случайных, фатальных, глобальных, предсказуемых и внезапных.
В том плане, что жизни латвийская тиха, скучна, монотонна и одинакова. Более того, она таковой может быть десятилетиями и даже веками: патриархальной, тягучей и – на веки вечные – привязанной к Родине, национальным традициям, устоям и родным могилам.
Может. И, как правило, таковой и является.
Но иногда в голову того или иного латыша входит (прилетает, приползает, внедряется и укореняется), судьбоносная и навязчивая мысль. Вернее, мысли, мол: – «А не послать ли эту долбанную мирную патриархальность (совместно с устоявшейся провинциальностью и крестьянской непосредственностью), к чёртовой матери? На хрена они мне – всем скопом – сдались? Все люди, если верить телевизору и всезнающему Интернету, постоянно куда-то едут, летят, плывут и переселяются, бесстрашно меняя города, страны и континенты. Смело изменяют национальные менталитеты и, если верить говорливым телевизионным дикторам, становятся толерантными, гибкими, просветлёнными и многообразными… А, жена? Как думаешь? Мы-то чего застыли на одном месте – словно ржавыми цепями прикованные? Надо и нам съездить куда-нибудь. Чтобы внукам и правнукам, по крайней мере, было бы – чего рассказать… Да и однозначно-тоскливо стало в нашей Латвии. В том плане, что полностью бесперспективно. Вышли из СССР, обрели вожделенную независимость. И что? А, ровным счётом, ничего. Лишились надёжного и стабильного рынка сбыта. Экономика пришла в полный упадок. В полный и окончательно-тоскливый. Никто работать не хочет. Сплошная торговля и посредничество. Надо сваливать. Надо… В том глобальном смысле, что рыба ищет, где глубже, а человек – где лучше. Диалектика, о которой нам так долго рассказывали марксисты-коммунисты. Не отнять и не прибавить…».
Так Азуолас Вылкаст и решил. Решил и объявил:
– Всё, семья. Переезжаем в Польшу. Двоюродная тётушка давно уже зовёт. Мол, пора приобщаться к жизни европейской, продвинутой. Уважим, что называется, заслуженную старушку. Да и нашу Илзе давно уже ждут в Варшаве. Более того, возлагают на неё чёткие олимпийские надежды и даже щедрую стипендию обещают… Родовой дом? Покупатель уже имеется – один известный композитор из России. Солидный такой, крутой, доверие внушающий. Обещает ничего здесь не ломать, не рушить и кардинально не перестраивать. Мол, только немного отремонтирует, вселится, и будем всякие модные песенки-шлягеры сочинять – под задумчивый шелест балтийских светло-серых волн…
С момента отъезда Беловых прошло всего-то полтора месяца. Илзе только одно письмо получила от Тимофея, отправленное из канадского «Центра временного размещения переселенцев». Ответ, конечно, написала и отправила. Мол, так и так, переезжаем в Польшу, но куда конкретно – пока не знаю, про адрес сообщу позже. Отправить-то отправила, но в глубине Души поняла, что их отношения сходят на нет, ибо потеряться в этом беспокойном и изменчивом Мире – раз плюнуть. А Интернет в 1998-ом году находился ещё только в стадии начального роста. По крайней мере, ни у Тима, ни у Илзе электронных почт не было. И они – в конечном итоге – переезжая с места на место, действительно, потерялись. Бывает…
Зачем и почему Илзе ждали в Варшаве? А она была талантливой и многообещающей дзюдоисткой, регулярно занимала призовые места на всевозможных соревнованиях – среди «младших девушек», в весовой категории до сорока двух килограмм.
Но и в Польше у семейства Вылкаст откровенно не задалось. Отец с матерью так и не смогли найти постоянной работы, а стипендия, выделяемая Илзе польским Олимпийским комитетом, оказалась копеечной.
Деньги, вырученные от продажи родового латышского гнезда, начали постепенно таять. Что было делать? Возвращаться назад, в Латвию? Но и там найти приличную работу было безумно трудно. А где, спрашивается, жить? Скитаться по родственникам, друзьям и знакомым? Ситуация…
И здесь им откровенно и своевременно повезло – стабильные спортивные успехи Илзе заметила австрийская Федерация по дзюдо. Заметила и сделала предложение, от которого было практически невозможно отказаться. Денежное такое предложение, щедрое, солидное и спасительное. Так латыши Вылкасты стали австрияками.
Потом много чего ещё было – победы, поражения, взлёты, падения, бронзовая олимпийская медаль, травма, заставившая поставить крест на полноценной спортивной карьере, Университет в городе Клагенфурте, диплом журналистки широкого профиля, несколько вялых любовных романов, завершившихся полным «пшиком»…
После окончания Университета Илзе почти полтора года не могла найти приличной работы по специальности. Так, сплошная ерунда – провинциальные журналы-газетёнки, затрапезные информационные агентства и мало-популярные сайтики. Копирайтер-трудяга без особых перспектив. Она даже стала всерьёз задумываться об отъезде. Об отъезде – куда? А, собственно, всё равно. Туда, где растущие рынки и много-много работы. Бразилия, Аргентина, Канада, Австралия, Новая Зеландия. Россия, в конце-то концов.
И тут ей неожиданно позвонили из компании – «На Краю Земли», расположенной в Фельдене.
Полное наименование – Фельден-ам-Вёртер-Зее. Это такой симпатичный австрийский курортный городок, предназначенный для богатых и очень богатых туристов. Ну, для очень-очень-очень богатых.
Согласитесь, что это было достаточно странным и плохо сочетающимся. Мол, «Край Земли» и упитанные миллионеры, вальяжно фланирующие между пляжем, казино и дорогущими ресторанами.
Значит, позвонили и вежливо пригласили на собеседование. Она и поехала. Благо от Клагенфурта до Фельдена было недалеко, километров сорок-пятьдесят.
Офис компании размещался на втором этаже солидного старинного особняка, расположенного на берегу величественного Вёртер-Зее, совсем недалеко от знаменитого казино.
– Представляю, сколько здесь стоит месячная аренда, – поднимаясь по широкой лестнице морёного дуба, пробормотала Илзе. – Мне столько, скорее всего, и за всю жизнь не заработать…
А непосредственно в офисе её поджидал очередной сюрприз – в виде (в лице?), четырёх щуплых азиатов, упакованных в чёрные и дорогущие офисные костюмы: двух вьетнамцев, одного тайца и одного китайца.
– О, мисс Вылкаст! – обрадовался – на безупречном английском языке – пожилой узкоглазый господин. – Рад вас видеть. Искренне рад… Слегка удивлены? Ну, да. Компания «На Краю Земли» является международной. То есть, образована группой уважаемых инвесторов из стран Юго-Восточной Азии. Сфера нашей деятельности? Речь, в первую очередь, идёт об узконаправленном медиа-холдинге. Мы рассказываем нашим клиентам (в основном, китайцам, вьетнамцам, японцам, малайцам, австралийцам и индусам), о различных экзотических и диких уголках нашей прекрасной планеты. Далёкие северные острова. Заснеженные высокие горы. Знойные пустыни. Вечнозелёные джунгли. Дрейфующие льдины… Должен вас заверить, что само понятие – «Край Земли» является очень расплывчатым, широким и многогранным. Философским, я бы сказал. Из серии – «тонкая материя, данная нам в ощущениях». Которая либо ощущается, либо – нет. Завлекательная и непредсказуемая игра света и теней… Видите ли, азиатские народы, они очень любопытные и непосредственные. В нас очень много детского. По-настоящему – детского. Как говорится, маленькая собачка, она и до старости – щенок… Почему головной офис компании расположен в Фельдене? И это просто. Просто и логично. Здесь очень много богатых-богатых туристов. Мы же не только рассказываем (два печатных периодических издания, пять раскрученных сайтов и несколько регулярных телевизионных передач на кабельных каналах), но и организовываем реальные путешествия по всяким и всяческим «медвежьим углам»… Нам, мисс Вылкаст, очень понравился ваш дипломный видеорепортаж про Прибалтику. Море, дюны, сосны, старые ржавые корабли. Очень грамотно решён вопрос с цветовой гаммой. Серый и светло-голубой – как приоритетные цвета. Немного тёмно-зелёного и жёлто-рыжего. Профессиональная работа, ничего не скажешь. Наши поздравления… А я – Ли Хо, Генеральный директор компании. Предлагаю вам должность выездного репортёра. Условия – для начала – скромные. Пять с половиной тысяч евро в месяц. Плюсом командировочные. Плюсом полугодовые и годовые бонусы. Плюсом отдельные премии от Учредителей – за особо понравившиеся им репортажи. Плюсом отдельное вознаграждение за креативность… Вас устраивают такие условия?
– Вполне, – старательно скрывая охвативший её восторг, кивнула головой Илзе. – Скромность – лучшее украшение девушки. И латышской. И австрийской. И – вообще…
– Просто замечательно! – продолжил излучать неземной восторг узкоглазый Ли Хо. – У вас, оказывается, и чувство юмора отменное. Я покорён и сражён, что называется, наповал… Итак, сразу же перехожу к делу, как у нас, у китайцев, и принято. Ваше первое задание – архипелаг Шпицберген. Необходимо сделать сразу несколько полноценных репортажей, наполненных экзотикой, приключениями, героизмом и навороченными интригами. Таких репортажей, просмотрев которые, наши клиенты тут же захотели бы незамедлительно посетить эти чудесные заполярные острова… Задача понятна?
– Так точно. Железобетонно.
– Молодец, сотрудница Вылкаст. Правильной дорогой идёте, товарищ репортёр, как любил говаривать один известный русский философ… Ещё одно. На Шпицбергене заметили одного странного типа по прозвищу – «Брут». Старший инспектор ЮНЕСКО по охране дикой природы. Очень необычный, непредсказуемый и креативный человек. Постарайтесь найти с ним общий язык и подружиться. Конечно, в разумных рамках и пределах. Вот, папочка с подробным досье. Фотографии во всех ракурсах. Описание бытовых привычек и предпочтений. Ознакомьтесь.
– Ознакомлюсь и постараюсь, – пообещала Илзе. – Когда мне вылетать? И каким рейсом? Из Осло? Или же из Тромсё?
– Доволен вашей осведомлённостью, мисс Вылкаст, – мимолётно улыбнулся китаец. – Но самолёты – как конечный вид транспорта – нас не интересуют. Необходим полноценный репортаж о полноценном, так сказать, путешествии. Желательно – о морском. Специфика бизнеса такая. Поэтому полетите из Клагенфурта до Вены. Оттуда – до английского Плимута. Дальше – круизное судно. Профессиональная видеосъёмка. Морские пейзажи. Подробные речевые комментарии. Развёрнутые интервью с членами экипажа и пассажирами. Ну, и тому подобное…
Круизное судно? Скорее уж – «судёнышко». В том смысле, что уменьшенная – раз в пять-восемь – копия знаменитых финских и шведских морских паромов, рассчитанная примерно на двести пятьдесят-семьдесят пассажиров.
Комфорт? Так себе, сугубо в меру. По крайней мере, никаких бассейнов с морской подогретой водой, соляриев для капризных дамочек и залов для ночных дискотек на «Любимчике» предусмотрено не было.
А в соседки по каюте Илзе досталась молоденькая американская барышня: высокая, стройная, ногастая, грудастая, смуглая, черноволосая, девяносто-шестьдесят-девяносто. Красотка с обложки модного глянцевого журнала, короче говоря. Только ещё и очень живая, общительная, непосредственная и болтливая.
– Мэри Толедо, – белозубо улыбнувшись, представилась соседка. – Живу то в Чикаго, то в Мехико. У меня же отец – чистокровный мексиканец. Очень приятно познакомиться… Ты – латышка? Да ещё и корреспондентка? То есть, репортёрка? Боже, какая экзотика! Вдвойне приятно… Будешь делать репортажи о Шпицбергене для международного холдинга – «На Краю Земли»? Знаю такую компанию, как же. И на сайты их регулярно захожу, и журналы читаю, и телевизионные передачи изредка смотрю. Профессиональные ребята. Хваткие и цельные. Интересно заворачивают, ничего не скажешь… Для чего я плыву на архипелаг? Ну, это отдельная и очень необычная история. Слушай. Тебе, как журналистке, будет интересно…
История, вернее, сборник отдельных новелл и рассказов, действительно, оказалась очень интересной, но – при этом – и крайне запутанной. Мэри разыскивала какую-то потерявшуюся очень давно родственницу – то ли прабабушку, то ли, и вовсе, прапрабабушку, которой были посвящены многочисленные семейные легенды и предания.
«Сборник цветистых, навороченных и бестолковых баек», – выслушав соседку по каюте, решила Илзе. – «Правды в этих необычных историях, скорее всего, процентов пять-десять, не больше. Остальное? Ну, кто-то кому-то что-то пересказал. Этот второй половину запомнил, а, пересказывая следующему родственнику, позвал на помощь богатую и изощрённую фантазию. Оно и завертелось. Чем дальше – тем круче. Теперь даже и знаменитый гангстер Аль Капоне фигурирует в семейных преданиях и сагах. Бывает, конечно…».
Судно, слегка вздрогнув, тронулось с места.
– Ой, отчаливаем! – заволновалась Мэри. – Пошли скорее наверх! Побежали! Полетели! Я просто обожаю – наблюдать за отдаляющимся берегом… Подожди, – остановилась возле широкого зеркала. – Знаешь, на кого мы с тобой похожи?
– На кого?
– На богатую путешествующую стерву и её верную телохранительницу. Фигурка-то у тебя плотная такая, спортивная.
– Спортивная, – улыбнулась Илзе.
– Вот, и я про то же… Слушай, есть насквозь деловое, прагматичное и взаимовыгодное предложение.
– Какое?
– Давай, всё так и разыграем? Мол, я богатенькая, вздорная и взбалмошная зараза, а ты – моя профессиональная охранница? А также, по совместительству, горничная и видеооператор? Ну, очень надо. Соглашайся, пожалуйста…
– Мне-то от этого – какой прок?
– Будет прок, – пообещала новая знакомая. – Обязательно и всенепременно. Я девушка непростая. Многое знаю. В том числе, и про места всякие – тайные, загадочные и знаковые… А если найду пропавшую родственницу, то обязательно поделюсь с тобой эксклюзивной информацией. Такой репортаж получится – пальчики оближешь. Обещаю. Все твои коллеги от зависти с ума сойдут и сдохнут… Так как?
– Считай, что согласилась.
– Вот, и замечательно. Хватай свою видеокамеру и пошли…
На западе – медленно и печально – разгорался яркий медно-малиновый закат. Разгорался, тлел, жил, творил…
На специальной смотровой площадке, оборудованной на полубаке судна, кроме них никого не было.
– Многие пассажиры добирались до Плимута на самолётах, причём, с несколькими пересадками. То бишь, притомились в дороге и завалились спать, – пояснила рассудительная Ильзе. – Молодые пары, естественно, поспешили предаться активным любовным утехам, чему лёгкая морская качка только способствует. Ну, а третьи – с превеликим удовольствием – отправились в корабельный бар. Мол, существует такая устойчивая многовековая традиция – каждое новое плавание начинать крепкой и вдумчивой пьянкой. Бред горячечный, понятное дело… Красотища, конечно, здесь неописуемая. Западная часть неба так и пылает – всеми оттенками красного, багрового, пурпурного, жёлтого и оранжевого…
– Красотища, понятное дело, – согласилась Мэри. – А чего это ты, подруга латышская, ворон ртом ловишь? Давай, расчехляй свою видеокамеру и усердно снимай всё вокруг. Типа – начало полноценного морского репортажа. А я, так и быть, буду развёрнуто и красочно комментировать… Закатное небо засняла? Молодец. Плавно перемещай камеру за корму, перемещай… Ну, что там?
– Спитгедский рейд примутского порта. Кораблики-яхты всякие. Серьёзные, в том числе.
– А что наблюдается за корабликами?
– Берег.
– Какой он из себя – берег?
– Как тебе сказать, – засомневалась Ильзе. – Такой, э-э-э… Чётко изумрудно-зелёный. Очень приятный для глаза.
– А теперь камерой-то повращай немного. В том смысле, что по обратной дуге… Ну, что наблюдаешь?
– В двух боковых сторонах – скучный жёлто-скалистый берег, а ещё всякие грязно-зелёные пятна неправильной формы. А на юго-западе, и вовсе, загадочно маячит какой-то длинный-длинный остров. Призрачный такой. Низкий. Серый. Серее не бывает. Так и веет от него – не пойми и чем…
– Серее не бывает? – одобрительно хмыкнула Мэри. – Сильный эпитет. Однозначно, сильный… Ладно тебе, подруга. Обыкновенный остров. Называется – «Вайтом»… Хотя, может быть, ты и права. Непрост этот островок. Ох, не прост… Рассказываю, мол, почему сзади всё зелено, а по бокам и впереди – жёлто-скучно и серо. Климат в Плимуте и его ближайших окрестностях – просто удивительный, самое тёплое и комфортное место во всей благословенной Англии. Здесь даже самые настоящие пальмы растут. А какие гигантские тыквы вызревают по осени – с места не стронуть. Почему? Точно не знаю. Тёплые течения, приходящие со стороны экватора, скорее всего, виноваты в этом. То есть, благодаря им… Весь же этот низкий берег называется – полуостров Корнуолл. А мы сейчас плывём (то есть, идём), по знаменитому заливу Плимут-Саунд. В него, как раз, и впадает небольшая речка Плим, которая и дала название всему городу.
– А плимутский порт, он очень большой, – старательно водя видеокамерой из стороны в сторону, известила Илзе. – Суда всякие и разные, ремонтные доки, складские комплексы, корабельные верфи…
– Очень большой? Ха-ха-ха… По сравнению со славным голландским Амстердамом, Плимут – ерунда полная и законченная, а не солидный и полноценный морской порт. Но именно отсюда – в мутные прошлые века – и отплывали многочисленные английские корабли к берегам обеих Америк. И, как выяснилось уже задним числом, добрая треть из них была – с кровавыми пиратами на бортах. Причём, у многих из тех заскорузлых и безжалостных морских разбойников на руках имелись охранные королевские грамоты. Да, тёмные дела…
– Кха-кха, – вкрадчиво послышалось за их спинами.
Илзе обернулась и мысленно восхитилась: – «Самый настоящий, взаправдашний и патентованный морской волк! Форма с иголочки, модельные ботиночки нестерпимо блестят, фуражка стильная-стильная – до полной невозможности. Естественно, высок, широкоплеч и украшен седой благородной бородкой. Лет пятьдесят с гаком субчику. Сейчас, девяносто девять процентов из ста, начнёт активно „клеиться“…».
– Джон Грэй, капитан «Везунчика», – улыбнувшись мужественной белозубой улыбкой, представился «взаправдашний морской волк».
Улыбнулся, представился, ещё раз солидно откашлялся и начал активно «клеиться». То есть, травить-рассказывать различные цветастые морские байки – про страшные шторма, безумные ураганы, далёкие тропические и заполярные острова, фатальные кораблекрушения, морских кровожадных чудищ и, понятное дело, про собственный беспримерный и безграничный героизм. А потом, как и полагается, пригласил «прекраснейших дам» в свою каюту – «дабы отведать бесподобного и неповторимого кофе, приготовленного по старинным, заветным и секретным пиратским рецептам…».
– Пожалуй, зайдем, – манерно поджав губы, согласилась Мэри. – Как думаешь, телохранительница?
– Как скажете, мадам, – изобразила неуклюжий книксен Илзе. – Почему бы, собственно, и нет? Обожаю – хороший кофе…
Капитанская каюта, как и ожидалось, была отделана и обставлена с откровенно-пижонским шиком: стены, облицованные прямоугольными панелями красного и розового дерева, пышный и мохнатый антикварный ковёр на полу, изящная мебель, заставленная всевозможными безделушками-сувенирами.
– Присаживайтесь, милые девушки, на диванчик, – доставая из высокого шкафчика примус, работающий на газовых баллончиках, медную прямоугольную ёмкость, наполовину заполненную бело-жёлтым песком, элегантные фарфоровые чашечки и прочие необходимые причиндалы, любезно предложил Джон Грэй. – Чувствуйте себя как дома. То есть, как у доброй и любимой бабушки. Я быстро…
Кофе оказался просто бесподобным – ароматным, душистым, духовитым, с лёгкой ванильной ноткой.
– Великолепный напиток, – искренне одобрила Илзе и, поставив на сервировочный столик на колёсиках пустую чашку, попросила: – Капитан, а расскажите-ка нам о Шпицбергене.
– Охотно, моя рыженькая мисс, охотно… Итак. Шпицберген – это архипелаг в западной части Северного Ледовитого океана, в него входит более тысячи больших, средних, маленьких и откровенно-крошечных островов. Общая площадь? А Бог её знает. Может, пятьдесят тысяч квадратных километров, а может, и все семьдесят пять тысяч. Лично я не считал… Да и как можно точно сосчитать, если больше половины архипелага покрыто тысячелетним льдом? А что под ним? Каменистая земля? Или извилистые фьорды и широкие морские заливы? Сколько не считай, всё равно ошибёшься, право слово… Считается, что первым нанёс архипелаг на карту – в конце шестнадцатого века – знаменитый Виллем Баренц. Ну, тот самый, в честь которого и названо суровое Баренцево море. А вообще, о существовании этих дальних заполярных островов русские и норвежские мореходы знали еще в Средние века… Долгое время эта территория считалась «ничейной». И только в феврале 1920-го года в Париже был подписан – США, Великобританией, Францией, Италией, Японией, Норвегией, Нидерландами и Швецией – так называемый «Шпицбергенский трактат». Все страны-участники «трактата», признавая за Норвегией частичный суверенитет над островами, сохраняли за собой право на добычу и разработку полезных ископаемых на архипелаге. А в 1935-ом году к «трактату» присоединились и русские, уже и без того имевшие на Шпицбергене несколько полноценных рабочих посёлков. Местная столица – Longyearbyen. По крайней мере, так пишется. А называют этот посёлок – кто во что горазд: Лонгьир, Лонгйир, Лонгербюйн, Лонгербин, Лонгербен, ну, и так далее… Климат же в этих заполярных краях достаточно дружелюбный и мягкий. Есть на Свете острова и похолоднее. Шпицберген же – архипелаг очень и очень тёплый. В относительном понимании, конечно же. Среднегодовая температура составляет около плюс пяти-шести градусов по Цельсию. Зимой редко, когда столбик термометра опускается ниже отметки минус пятнадцать-шестнадцать градусов, а летом плюс десять-двенадцать – абсолютно нормальная среднесуточная температура. Поэтому побережье всех этих островов и островков летом покрывает густая зеленая трава, везде расцветают яркие полярные цветы. Очень красивое и бесподобное зрелище, могу доложить… А, вот, видов животных на архипелаге насчитывается не так и много: белые медведи, песцы, горные бараны, лемминги (в ограниченных количествах), и овцебыки, завезённые из Гренландии. Но главное украшение Шпицбергена – это его замечательные и очень шумные птичьи базары. Миллионы самых разных птиц, клянусь честью, миллионы… Ещё кофе, чаровницы? Если жарко, то можете пуговки на блузках расстегнуть…
Послышался тревожно-надменный шорох, и из-под широченной кровати, установленной возле дальней стены капитанской каюты, выбрался упитанный сиамский кот.
– Мяу! – мерзко и насмешливо промяукал котяра, мол: – «Расстёгивайте девочки, расстёгивайте пуговки. И кофеёк пейте. А потом снова – расстёгивайте. Пока всё-всё не расстегнёте…».
– Что, уважаемый, ты имеешь в виду? – насторожилась Мэри. – Не почти за тяжкий труд – объяснить. В том смысле, что – пожалуйста и будь так любезен.
– Мяу-у, – мол: – «Вежливая попалась. Надо же. Ну-ну. Объясню и поясню, так и быть… Мой хозяин – записной и идейный бабник, каких ещё поискать. А особенно он, зараза седобородая, групповой секс обожает… Понятно излагаю?».
– Только в общих чертах, – призналась честная Илзе. – Может, ваше кошачье благородие, добавите конкретики?
– Мяу? Мяу-у-у! – незамедлительно отреагировал кот, мол: – «Сразу две разговорчивых попалось? Невиданный случай в моей долгой практике! Невиданный! Офигеть можно запросто… Значится так. В этот кофейный напиток подмешана всякая хитрая химия. То бишь, некие химические вещества, возбуждающие женское либидо. Ну, в том смысле, что жгучее и необузданное сексуальное желание. Возбуждающие такие вещества, коварно туманящие голову и полностью парализующие хрупкую женскую волю… Неужели требуются дополнительные комментарии?»
– Не требуются, – расстроено покачала головой Мэри. – Вот же, сукин сын в фуражке… Спасибо тебе, дружище… Э-э…
– Мяу.
– Спасибо тебе, Максик.
– Что, собственно, происходит? – забеспокоился Джон Грей. – О чём это вы, барышни?
– Ничего такого, капитан Грэй, – лилейным голосом заверила Илзе. – Ровном счётом, ничего. Почти… А сейчас, извините, но вынуждена набить вашу импозантную физиономию. Принципы не позволяют – поступить по-другому. Сопротивляться не советую. Глупо и бесполезно. Удушающий приём – моя «коронка»…
Минут через пять-шесть они покинули капитанскую каюту.
– Мяу-у, – резюмировал Максик, сидящий на левом плече Мэри, мол: – «Так ему, козлу похотливому и развратному, и надо. Может, и исправится постепенно… Кстати, девчонки, спасибо, что взяли меня с собой. Джон, конечно, туповатый слегка, но в данном раскладе, наверняка, врубился бы – рано или поздно – как оно и что. Со Свету бы меня, бедняжку честного и бескорыстного, сжил бы. Типа – зверски убил, закопал, и надпись написал. У капитана был кот. Капитан его любил. Кот обожал потрепать длинным языком. Капитан его убил. Зверски убил, закопал, и надпись написал… Спасибо большое. И всё такое прочее…».
– Не за что, – нервно хмыкнула Мэри. – Всегда рады – помочь хорошим людям. Ну, и благородно-болтливым котам, понятное дело… Дорогая мисс Вылкаст.
– Да-да. Слушаю вас, мисс Толедо?
– Мы, действительно, одного поля ягоды? Или мне показалось?
– Не показалось. Одного. Железобетон…
Прошло несколько суток.
На раннем рассвете в их дверь постучали – вежливо так, предупредительно, с подходцем.
– Ну, и кто это? – сладко зевнув, поинтересовалась Илзе.
– Я, капитан Джон Грэй, – доложил из-за двери предупредительный баритон. – Не желают ли прекраснейшие и юные сеньориты – полюбоваться на местные экзотические пейзажи? На пейзажи заполярного архипелага Шпицберген, я имею в виду? Незабываемое и величественное зрелище, честное капитанское слово…
– Желают-желают. Уже идём.
– Очень рад. Жду вас, миледи, на смотровой площадке.
Скромное заполярное солнышко только на чуть-чуть высунулось из-за изломанной линии горизонта. Юная заря разливалась вокруг призрачно-розовым маревом.
«Везунчик» – медленно и неторопливо, но однозначно уверенно – вошёл в узкий и извилистый фьорд, берега которого представляли собой сплошные скалы: иссиня-чёрные, причудливо изрезанные, неприступные, издали напоминавшие полуразрушенные башни классического средневекового замка.
– Причудливая, удивительная и изысканная архитектура, – высказалась Илзе.
– Мяу, – согласился сидевший на её правом плече Максик, мол: – «Изысканная и удивительная, ясен пень… А как вам, девушки, наш славный капитан? Проникся, родной. Проникся, тварь дешёвая. Так и вьётся перед вами, так и стелется. Как полынь-трава перед резкими порывами сурового и всенепрощающего северного ветра. Чтобы вы, мартышки наглые, негативную информацию не обнародовали бы… Не, так-то он не против – чтобы обнародовали. Типа – реклама голимая и эффективная. А глупых богатых шлюх – с экзотическими мухами в головах – пока хватает. Но, блин горелый, и консервативное начальство, как назло, имеется. Уволят – на раз, долго не думая. Не за выявленный разврат уволят, а именно за разглашение данного разврата, могущее нанести репутации компании существенный и непоправимый урон… Кстати, чёрные очки на бородатой физиономии, маскирующие два славных жёлто-фиолетовых фингала, ему, определённо, идут. Дополнительно добавляют, так сказать, мужской брутальной импозантности…».
– На которую так падки молоденькие и глупые мокрощёлки? – уточнила Мэри.
– Мяу, – подтвердил кот.
– Философы вы у меня, – хмыкнула Илзе. – Доморощенные, конечно. Но, всё-таки…
Впрочем, вдоволь полюбоваться этой изысканной островной «архитектурой» не довелось: из глубины фьорда – неторопливо, нагло и уверенно – выплыл нескончаемый поток плотного бело-серого тумана, окутав собой всё вокруг…
– Стоп, машина! Отдать якорь! Не спать, ленивые мазуты! – громко прокричал, как показалось, прямо в густой туман капитан Грэй.
Главный механик – где-то там, в глубине судна – резко сбавил обороты судового двигателя, бодрая барабанная дробь тут же сбилась с устойчивого ритма, усталый дизель недовольно и простуженно зачихал, поперхнулся и затих.
Боцман – едва видимый в молочной туманной дымке – уверенно дёрнул за короткий рычаг механической лебёдки, в клюзе противно и недовольно загрохотала ржавая якорная цепь.
«Любимчик», проплыв по инерции порядка сорока-пятидесяти метров, чуть-чуть дёрнулся, и, словно бы окончательно подчиняясь поступившему строгому капитанскому приказу, послушно закачался на мелких зеленовато-призрачных волнах…
– Вот же, местечко, не приведи Господь! Тупое сверло Морскому Дьяволу в нежную печень! – невежливо сплюнул за борт капитан Грэй. – Здесь густые туманы случаются чаще, чем где бы то ни было. Даже знаменитый город Лондон – колыбель Серых Дождей, так его и растак, плотно и вдумчиво отдыхает… На Шпицбергене – в среднем за месяц – случается до двадцати туманных дней. Представляете, милые барышни? Как ходить по морю в таких сложных и занюханных условиях? Как, я вас спрашиваю? Сейчас будем тупо стоять и терпеливо ждать. Здесь такое общее правило давно уже установили: сильный и взрослый туман опустился – тут же бросай якорь и дожидайся, пока он уйдёт. Нормальное такое правило, без него совсем было бы плохо. Хреново совсем было бы. Потопили бы все друг друга, к милой и трепетной моржовой маме… Сколько будем стоять на якоре? Да недолго, часа три-четыре. К вечеру обязательно распогодится, пришвартуемся – как белые люди – в цивильном порту, с положенными почестями… Ага, туман потихоньку рассеивается. Вполне возможно, милые и строгие девицы, что сейчас вам представится редкая возможность – полюбоваться на легендарную «глорию»…
Лучи весеннего солнышка робко пробивались сквозь лёгкую невесомую дымку, плотная стена тумана, плавно и хищно изгибаясь, медленно уходила от круизного судна прочь, в сторону сурового Гренландского моря. И на фасаде этой молочно-белой стены – словно в большом старинном зеркале – Илзе, совершенно неожиданно для себя, увидела отражение «Любимчика», окружённое разноцветным радужным ореолом. Вот, светло-лиловый капитан Грэй суетливо раскуривает свою пижонскую фарфоровую трубку, отливавшую в этом тумане-зеркале всеми оттенками фиолетового и сиреневого, а вон светло-зелёный кот Максик удивлённо шевелит пышными бордово-янтарными усами…
– Не может такого быть! – восторженно выдохнула Мэри. – Что происходит, капитан?
Джон, довольный произведённым эффектом, охотно пояснил:
– Впервые это явление, известное нам сейчас как «глория», описал великий Амундсен. Очень похоже, что он самолично и название придумал, мол: – «Солнечные лучи падают под таким редким углом, что вокруг теней, которые отбрасывают предметы, раскладываются по краям цвета всего спектра. Архипелаг Шпицберген одно из немногих мест на Земле, где можно воочию увидеть цветную тень. Особенно впечатляющие картины получаются тогда, когда огромные тени от скал или морских судов падают на туман или же на низкие перистые облака…».
