Текст книги "Сочинитель 2"

Автор книги: Андрей Константинов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– Алло... Алло, Саня?.. Приветствую тебя, дорогой... Как сам-то, а? Ясно, ясно... Я – нормально, а что мне сделается? Кручусь помаленьку... Скумекай, я чего звоню-то – дельце у меня к тебе есть небольшое. Надо бы партию товара на твой склад определить... Ха-ха-ха... Да нет, не бомбы, на хер они мне сдались... Песенку знаешь – лучше водку пить, чем воевать... Вот... Ага, угадал, водяра... Да "сороковок" двадцать-двадцать пять... Осилишь?.. Ха-ха-ха-ха, все не выпьешь, говоришь? Ну и ладушки... Я тебе потом перезвоню, скажу поконкретнее... А?.. Ладно, встретимся, посидим... Ну, бывай... Геннадий Петрович выключил "трубку" и довольно погладил свой животик: – Без проблем! Я же говорил – кадр проверенный. Говорит: "Надежнее меня матроса не найдете!" Так, а когда и где, Сергеич, твою водку забирать? Назаров медленно покачал головой: – Это не моя водка. – В смысле? – не понял Ващанов. Аркадий Сергеевич глубоко вздохнул и закурил сигарету: – В смысле – я тебе сейчас все объясню, Геннадий Петрович. Тут ситуация не такая простая... Но и не такая, чтобы совсем сложная... Короче говоря – пришла к нам в порт партия шведской водки "Абсолют", поставили ее на склад "ТКК"... – Знаю такую организацию,– солидно кивнул Ващанов.– Серьезные люди, бывшие сотрудники в основном... – Так вот,– Назаров совсем понизил голос, заговорил очень тихо.– Имеется у меня оперативный интерес, чтобы водка эта на некоторое время со склада их исчезла. – Как исчезла? – помотал головой бывший полковник.– Куда исчезла? – Да на склад к твоему Сане... И чтобы недельки три она там постояла... А потом ее можно будет вернуть владельцам... Они еще и спасибо за это скажут... А как ее по-тихому, аккуратно и легально со склада забрать – я тебе сейчас объясню... Улыбка с румянцем вместе медленно сползла с лица Ващанова – он тупо уставился на майора, открыл рот, хотел что-то сказать, но в горле запершило. Только откашлявшись, Геннадий Петрович смог спросить: – Сергеич, так ведь... Ты в какой блудняк меня вписываешь? Двадцать пять "сороковок" водки – это же деньги-то какие огромные! За такие деньги ведь и грохнуть могут запросто... – Могут,– согласился Аркадий Сергеевич.– Если по-глупому все сделать, неаккуратно... А если по-умному четко и грамотно, то риск совсем небольшой... Кстати, насчет "грохнуть могут" – не хотел тебе лишний раз напоминать, но... Если у твоих клиентов, которым ты автомобили гонял и "растаможку" делал – если у них "тачки" в конфискат забрать, вот тут гораздо больше нюансов, что кто-нибудь из них совсем обидеться может... До смерти обидеться... Смекаешь, Гена? Решать, конечно, тебе... Ващанов задышал шумно, как корова перед дойкой... Прав, прав чекист проклятый, дурканул он с шурином с машинами этими, перебор получился... Но уж больно легко все складывалось, деньги сами в руки прыгали... А теперь – если, не дай Бог, клиентов "душить" начнут? Тогда – все, тогда и его, Ващанова, и мудака-шурина мигом на "ответку" поставят... А есть такие нервные, что и впрямь завалят наймут пэтэушников каких-нибудь баксов за пятьсот... Вот ведь, сука комитетовская, прижал как! Самым паскудным было то, что и Антибиотику в этой ситуации Геннадий Петрович пожаловаться не мог, потому что "впарил" свои иномарки трем людям из близкого окружения старика... Да и вообще, Виктор Палыч теперь совсем не столько внимания ему, Ващанову, уделяет, как раньше... Надобность, видать, отпала... Назаров, усмехаясь про себя, наблюдал за борьбой чувств и мыслей на потном лице Геннадия Петровича. В конечном результате майор почти не сомневался. Наконец, Ващанов махнул рукой, но – вместо того, чтобы сказать что-нибудь – молча налузырил себе больше полстакана коньяку и выпил его жадно, дергая ка-дыком шумно, будто не выпил, а съел золотистую жидкость... Обтерев мокрые губы тыльной стороной левой ладони, Геннадий Петрович подался к Назарову; – А как ты мыслишь забрать водку? Там же охрана, таможня – хуй чего, и сбоку бантик... Аркадий Сергеевич успокаивающе покачал головой: – Я же сказал – все надо по-умному сделать, ни у кого никаких вопросов не будет... У тебя есть, куда записать? Геннадий Петрович кивнул и вытащил из пиджака пухлый ежедневник в дорогой кожаной обложке. – Не пойдет,– сказал Назаров.– Запиши на отдельном листке, потом, когда запомнишь – сожжешь... На, держи... А в ежедневнике незачем такую информацию оставлять. Мало ли, что... Значит так, слушай внимательно – вот тебе образец факса от отправителя... Верхнюю часть ксеришь, а в середину – свой текст загонишь... Задача – сделать переадресовку груза... Тут тебе поможет мой человек – морской агент, он в Совмортрансе работает... Ты к нему с "левым", то есть уже со своим факсом придешь – что груз не узбекам предназначен, а брянской торговой фирме "Эко-плюс". Фирма эта реально существует – вот образцы ее печати,– тебе, чтобы документы подтверждающие от "Эко-плюс" сделать, всего ничего надо, печати по образцу сварганить – это сейчас копейки стоит, вон, у "Гостинки" мужик каждый день стоит, какой хочешь штамп тебе вырежет... К морскому агенту придешь, скажешь, что от Василя Палыча. Не от Василия, а от Василя... Записывай координаты парня... Аркадий Сергеевич диктовал размеренно, убежденно, спокойно, словно все, что предстояло провернуть Ващанову с его людьми из могучей фирмы "ОРБ-сервис", было сущей пустяковиной, словно план Назарова уже неоднократно опробовался на практике: – Так... Теперь – значит, по документам груз якобы пойдет в Брянск... Почему именно Брянск? Потому что у нас на Пулковской таможне парень сидит – он легко достанет гарантийное обязательство от Брянской таможни насчет того, что все тип-топ с "Эко-плюс"... К этому пареньку тоже тебе подъехать придется... Да, за гарантийное обязательство его надо будет отблагодарить – долларов двести ему сунешь, я думаю, для тебя это все равно не деньги, а потом мы сочтемся... Паньку скажешь, что Константин Захарыч посоветовал к нему обратиться. Записывай координаты... Геннадий Петрович царапал ручкой лист бумаги с усилием сдерживая трясущиеся руки. В конце концов он не выдержал и "засадил" еще одну конечную дозу Назаров обеспокоено глянул на Ващанова, но отставной полковник успокаивающе махнул рукой, мол, все в порядке, просто волнуюсь – понимать же надо... – Теперь давай с машинами прикинем и с человеком который конкретно на склад пойдет груз получать... Есть у тебя хлопец надежный? По глазам вижу, что есть... Значит, у него должны быть на руках следующие документы... Чем подробнее рассказывал свой план майор Назаров, тем страшнее становилось Геннадию Петровичу – внутри у него все дрожало, словно какая-то падла засунула в желудок маленький вибратор... Складно-то, вроде, складно эта сволочь комитетовская все придумала, да только – известное дело – складно на бумаге, а в жизни сплошь овраги, по которым ходить... Да еще и расходы предстоят немалые на те же грузовики, на водил... Надо же, так влететь... А если где-то прокол случится, если нестыковка какая? Тогда – вилы, либо ребята из "ТКК" начнут глаза на жопу натягивать, либо, если "официалом" все пойдет – статья уголовная, Нижний Тагил...( В Нижнем Тагиле расположена так называемая "ментовская зона") А голос Назарова все гудел и гудел... Сволочь, все нервы уже с жилами вместе вытянул! – Так,– вздохнул Аркадий Сергеевич.– Вроде, все оговорили? Видишь, не так уж и стремно... И Назаров улыбнулся – от улыбочки этой Ващанова нервная икота прошибла: – Да уж... ик... Ой, Господи... Если бы все... ик... ой... так просто было... так... ик... почему же до сих пор... ик... с порта колоннами... ик... никто не вывозил? А, Сергеич? Аркадий Сергеевич хмыкнул: – Кто же сказал, что не вывозили? То, что заяв не было – это еще не значит, что грузовиками не тырили, поверь мне, Петрович, я в порту давно, такого навидался... Есть у нас, например, один таможенный брокер – так он, вообще, гений. Такие дела проворачивал – и не прихватить гаденыша... Я один раз с ним потолковать сел – он мне в лицо лыбится и говорит: "Я, Аркадий Сергеевич, в любой кабинет дверь ногой открываю... И все мне верят. А знаете, почему? Потому что я – лучший!" Чтобы не пугать еще больше Ващанова, майор не стал добавлять, что "гений", правда, вот уже больше месяца числится пропавшим без вести... Вместо этого Назаров продолжал "скармливать" Геннадию Петровичу успокаивающую информацию: – Или того же Плейшнера взять с Гутманом – тоже пряники еще те... Была информация, как они контейнеры внагляк вывозили, а пацаны на воротах стояли, только пальцы крутили... Так что – не переживай, полковник. Все у тебя получится. Тем более, что и интерес у тебя прямой есть постараться... Сделаешь дело – и я твои автомобильные "темы" навсегда забуду, слово офицера... Да плюс когда время пройдет и груз к "ТКК" вернется, я гарантирую, премия будет немалая, еще и в плюсе останешься... – А как груз-то возвращать? – чуть не всхлипнул Геннадий Петрович.– Ежели прямо со склада, так они ведь на Саню моего даванут, он и потечет, на меня укажет... – Не о том ты сейчас думаешь, Петрович,– сморщился Назаров.– Как груз красиво вернуть – придумаем... Саня твой, в конце концов, может и веником прикинуться, мол, знать ничего не знаю, какие-то пацаны приезжали, просили за три коробки водки контейнеры подержать – я их и видел-то один раз в жизни всего... Или перед возвраткой можно "сороковки" вообще в другое место перекинуть. Там уж видно будет... Ващанов тоскливо посмотрел на "комитетчика": – Сергеич... А зачем тебе это все? Забирать груз, отдавать его потом, а? Лицо Назарова затвердело: – Надо, Геннадий Петрович, надо... Серьезный оперативный интерес в этом всем имеется... Рассказать, сам понимаешь, всего не могу, но... Ты не только себе поможешь, но и для Державы большое дело сделаешь... комбинация долгая, не один год готовилась... Здесь серьезные государственные интересы... Поэтому не стремайся – все получится. Тебя еще и наши люди подстрахуют для надежности...

Насчет "государственных интересов" Аркадии Сергеевич врал не случайно – знал он, как убедительно такие слова действуют. Правда, и у самого майора силы уже были на исходе, трудно ему было разыгрывать спокойствие и уверенность перед ссученным ментом... Да еще слово ему давать свое офицерское... Хотя – какое уж теперь слово... Чем он, Назаров, лучше Ващанова? Тем, что Ващанов ссучился пораньше? Противно-то как, Господи Боже... – Все, Петрович,– подвел итог беседе майор и встал из-за стола.– Вроде, все оговорили, все расписали... Времени у тебя на все про все дней пять-шесть, не больше... Ну, и на всякий случай хочу предупредить – если по собственной дури на чем-нибудь сгоришь, тут уж не обессудь, как говорится... Вспоминать этот разговор я тебе искренне не советую... Но – ничего такого быть не должно, это я так, на всякий случай говорю... Ладно – удачи тебе. Как "коробочки" у Сани твоего окажутся, звони мне, приглашай на чаек. Все. Надеюсь на тебя! Назаров быстро пожал вялую и влажную ладонь Геннадия Петровича и быстро вскочил из банного "кабинета", оставив Ващанова наедине с недопитой бутылкой коньяка... Зря ее майор оставил, зря... Хотя – и не в бутылке конкретной дело было... Не эта, так другая... Назаров хорошо провел беседу с Ващановым, но поскольку самому майору было стыдно и муторно – он допустил одну существенную ошибку. Аркадий Сергеевич не обратил внимания на нервное состояние Ващанова, а если и обратил, то необходимых выводов не сделал... Геннадию Петровичу с самого начала нельзя было давать пить, а потом, когда совсем серьезный разговор пошел – тем более... Дело в том, что Ващанов уже явился на встречу в "предзапойном" настроении, а сильное нервное потрясение, испытанное отставным полковником в ходе общения с "комитетчиком", сделало этот грядущий запой неизбежным... Назаров-то, когда давил на Геннадия Петровича, исходил из нормальной человеческой логики, а у алкоголиков она – своя, незапойным непонятная. В общем, когда Ващанов остался один – он вдруг испытал такой ужас, такую жалость к самому себе, такой "синдром тревоги", что чуть "кондратий" его не хватил... Геннадий Петрович жадно сцапал бутылку с остатками коньяка и остервенело высосал ее до капли-но стресс был слишком сильным, а коньяка в бутылке оставалось совсем мало... Тут еще сердце с места соскочило, показалось, что вот-вот – вообще остановится, замрет и никогда больше не запустится... Геннадий Петрович продышался со всхлипами, кое-как собрался – вылез бочком из кабинетика, поминутно озираясь... Ему захотелось стать маленьким совсем, чтобы можно было забиться, спрятаться в какую-нибудь нору от этой подлой, страшной и чудовищно несправедливой жизни. Плюхнувшись на сиденье своей "бээмвушки", Ващанов запустил мотор и погнал к ближайшему "ночнику", где затарился разной выпивкой под завязку. Отъехав от магазина, Геннадий Петрович быстро выхлебал залпом две бутылки датского пива, торопясь успеть, пока сердце не отказало окончательно... Ощутив временное облегчение и легкую пьяную эйфорию, Ващанов мгновенно перешел от состояния паники и ужаса к надежде на то, что все еще как-нибудь устроится и не из таких, мол, передряг вылезали... Одновременно с надеждой явилось и сексуальное возбуждение – конкретно так явилось, осязаемо вполне. Геннадий Петрович быстро принял "волевое решение" – заехать к давней любовнице Светочке, танцовщице из варьете в ресторане "Тройка". Упредив Светика, по счастью оказавшуюся дома, телефонным звонком, Ващанов погнал к ней... По дороге он дважды останавливался для того, чтобы облегчиться – один раз по-маленькому, а второй раз уже по-большому. Ну что поделать, если страдал Ващанов "медвежьей болезнью"? Бывший полковник не дотянул до дома Светочки всего три перекрестка – остановил машину, присел за кустами... К этому моменту его уже развезло окончательно, мысли в голове путались, память отключалась – в работу вступал "автопилот"... Геннадий Петрович даже не осознал, что, испражнившись, он подтерся тем самым листком, вытащенным из кармана пиджака, на котором помечал конспективно детали назаровского плана – порядок действий, координаты людей... Не до того уже было Ващанову, чтобы разбираться – какой листок под руку подвернулся. Подвернулся – и хорошо, и спасибо... Ввалившись в квартиру к Светочке, Геннадий Петрович сначала принялся командовать, даже потребовал показать ему стриптиз, но потом сник, как-то расстроился, начал жаловаться на жизнь, затем вообще заплакал и забухал уже вовсе по-черному, отдаваясь во власть Его Величества Запоя...

*** Между тем, пока Ващанов, "сев на кочергу", все больше и больше утрачивал с каждым днем ощущение времени и пространства – в Морском порту, а если точнее, в третьем (самом "криминальном", кстати, по мнению многих экспертов) районе порта, где как раз располагались склады временного хранения фирмы "ТКК", начали разворачиваться достаточно интересные события – во второй половине дня 30 апреля двадцать контейнеров с "Абсолютом" были погружены на автомашины одного из "таможенных перевозчиков". После всех положенных формальностей, колонну выпустили за пределы порта и она ушла к границе с Прибалтикой... Стоит ли объяснять, что таким образом произошло блестящее практическое воплощение в жизнь красивого плана, разработанного "бухгалтером" Плейшнера Моисеем Лазаревичем Гутманом? На самом деле, вся операция прошла еще более легко, чем ожидалась – накануне майских праздников все торопились побыстрее закончить дела, и поэтому процедуры получения груза и последующего контроля на таможне заняли даже меньше времени, чем обычно... Самым "узким" местом во всей схеме, было, разумеется, непосредственное получение контейнеров со склада "ТКК", но и там накладок не произошло – кладовщик, разумеется, не входивший в руководство "ТКК", ничего о поставке партии "Абсолюта" от Кости Олафсона не знал, а "бдить особо внимательно" именно за шведскими контейнерами его никто не уполномочивал. Руководству "ТКК" просто в голову не могло прийти, что вот так вот просто – внагляк – прямо со склада, находящегося в зоне таможенного контроля, у них кто-то может "помылить" груз... Ну, а кладовщику-то что, больше всех надо? По бумагам все было чисто, имелся даже один листок с подписью и самого Бурцева – кто же знал, что она потом окажется поддельной? В общем, все произошло по нормальному российскому правилу: если хочешь схитить что-то суперкрупное – хитить надо "втупую", и именно в этой ситуации никто ничего не заподозрит... (Надо сказать, что в Петербурге похожие ситуации имели место не только в порту с его вечной неразберихой и бардаком, но и в гораздо более почтенных и, с виду, абсолютно неприступных организациях. Например, как-то раз из одного из самых известных в стране и в мире музеев была вообще без каких бы то ни было документов вынесена "стопочка" старинных икон. Никто даже не обернулся поинтересоваться, куда их, собственно, несут? Только одна бабушка-вахтерша проявила бдительность и спросила незнакомых ей людей – на реставрацию, что ли? В ответ ей без улыбки было сказано, что вовсе, мол, и не на реставрацию, а к себе домой – что им тут пылиться, иконам этим, все равно никому до них дела нет... Старушка оценила юмор и вызывать милицию не стала. Слава Богу, что иконы на самом деле забирали для реставрационных работ... Самое смешное началось потом, когда отреставрированные иконы понесли обратно. Их сперва не желали пропускать в музей, потом несколько часов проводилось дознание – отдавали ли, вообще, из музея что-либо на реставрацию... В результате художники-реставраторы, которые непосредственно участвовали во всей этой невероятной истории, живут по сию пору с непоколебимой уверенностью в душе: в день выноса икон из музея судьба им шанс подарила украсть быстро и много: а они, дураки, этим шансом не воспользовались... Правда, настоящий художник – он, ведь, и должен быть бескорыстным... И потом – пусть богатыми реставраторы так и не стали, но зато они получили столько положительных эмоций от всего этого приключения. Смешно ведь, правда? Почти до слез смешно...) Дальше были майские праздники, давшие Плейшнеру и Гутману хорошую временную фору... Короче говоря, когда в "ТКК", наконец, обнаружили исчезновение двадцати пяти "сорокафутовок" с "Абсолютом" – эти контейнеры уже спокойно стояли себе на совсем другом складе, принадлежавшем некому коммерсанту, вплотную "работавшему" с Антибиотиком... Сам коммерсант, .кстати, о трудной судьбе этих "сороковок" ничего не знал – он получил прямое указание от Виктора Палыча принять контейнеры – ну и принял, без вопросов... Бизнесмен давно уже научился не задавать лишних вопросов – тем более самому Говорову... Меньше знаешь – крепче спишь. Кстати говоря, утром 3 мая факт хищения партии "Абсолюта" вскрылся достаточно случайно – просто удивительно, что это произошло так быстро, А получилось так: заместитель генерального директора "ТКК" Дмитрий Николаевич Гришин (в прошлом майор "комитета") курировал еще одну поставку груза другого, совсем не связанного со "шведской темой") – ломал голову, куда бы поставить контейнеры, которые должны были прийти через пару дней? По представлениям Гришина, места на складе временного хранения могло не хватить – вот и пошел Дмитрий Николаевич, привыкший все делать добросовестно, непосредственно на "объект", где кладовщик простодушно "обрадовал" его – зря, мол, волнуетесь, Дмитрий Николаевич, места-то полно, после тех двадцати пяти "сорокафутовок", вон, сколько освободилось... Поскольку Гришин являлся одним из руководителей "ТКК" (хоть и не первым заместителем, но все-таки), то он был в курсе того, когда намечалась вывозка контейнеров с "Абсолютом". В общем, кладовщик Долго не мог понять, почему Дмитрию Николаевичу стало как-то нехорошо... Потом, правда – и очень скоро, надо отметить – нехорошо стало и самому кладовщику, да что толку-то... "Шухер" в фирме "ТКК", конечно, поднялся ужасный – бывшие офицеры вспомнили прежние свои навыки (а их, заметим, утратить до конца невозможно, настолько они входят в кровь) и в течение суток сделали то, на что официальным правоохранительным органам потребовалось бы несколько дней: они нашли и опросили всех, кого только можно было найти и опросить. В частности, неимоверно быстро из пяти крановщиков, работавших 30 апреля, был установлен один, осуществлявший непосредственно погрузку контейнеров на грузовики "таможенного перевозчика" – ничего вразумительного из крановщика, которого некий "чувак" нанял на хорошо проплаченную "сверхурочную", вытрясти не удалось, потому что работяга действительно ничего не знал и не понимал, что от него хотят... Шоферы "таможенного перевозчика", нанятого неким представителем латвийской фирмы "Дана", Тоже только плечами пожимали: "А то что? Нам сказали мы поехали... А бумаги все у того парня-латыша были, этот урод и банковал... Мы предупреждали, что у нас латвийских виз нет... Так он в Пыталово уже, в зоне контроля, в таможню сбегал, документы с отметками принес – и все... Коробочки на грузовики с латышскими номерами перекидали краном – мы и поехали назад..." Само собой, вывернули наизнанку и кладовщика-с тем же, примерно, результатом... Неофициальный опрос таможенной смены также ничего не прояснил. Груз исчез бесследно – остались только фальшивые бумажки... Нет, представитель латвийской фирмы "Дана", конечно, был отфиксирован – у него же все-таки и паспорт смотрели, и все такое... Беда в том, что, как оказалось, паспорт этот на самом деле принадлежал гражданину, мирно скончавшемуся еще полгода назад... А что касается фирмы "Дана", о которой бывшие чекисты, используя старые связи, сумели навести справки довольно быстро – выяснилось, что такая фирма действительно была зарегистрирована в Риге в июне 1992 года, но довольно быстро обанкротилась и прекратила свое существование еще в 1993 году... Тем не менее, бывшие "комитетчики" не сдавались и продолжали поиски, к которым сразу же подключилась и Служба безопасности порта – по личному указанию ее начальника, Анатолия Валентиновича Бессонова, офицера "действующего резерва" ФСК. Правда, официального заявления в милицию руководство ТКК после короткого совещания решило пока не делать – по вполне понятным причинам... Ведь в этом случае пришлось бы называть конечного получателя – многострадальный узбекский торговый дом "Абдулаев и К", который был такой же липой, как и злодейская латышская фирма "Дана"... Но через неофициальные контакты местную милицию к оперативно-розыскному процессу все-таки привлекли, сотрудникам (надежным и проверенным) даже для "стимуляции" тысячу долларов на руки раздали, и они ретивость проявили – но не сыскался проклятый "Абсолют" и все, хоть ты тресни! Но еще до того, как поиски пропавшей (а точнее, похищенной) партии водки были развернуты "в полном объеме", вечером 3 мая генеральный директор "ТКК" Дмитрий Максимович Бурцев позвонил майору Назарову и попросил о срочной встрече. До Аркадия Сергеевича слух о пропаже двадцати пяти контейнеров еще не докатился, поэтому майор, не имевший никаких известий от Ващанова, удивился и встревожился – в речи Бурцева явно присутствовали нервозные интонации, нехарактерные для этого обычно спокойного и выдержанного человека. Назаров, разумеется, на встречу согласился, но перед тем, как отправиться на нее, начал названивать бывшему первому заместителю начальника РУОПа. Отыскать Геннадия Петровича не удалось – в офисе "ОРБ-сервиса" отвечали, что руководитель заболел, дома у Ващанова трубку сняла, видимо, жена, сказавшая нервно, что супруг в отъезде, а "Дельта" отставного полковника откликалась равнодушным женским голосом, сообщавшим, что "телефон вызываемого абонента выключен или находится вне зоны обслуживания". Безуспешные поиски Ващанова вкупе с явной обеспокоенностью в голосе Бурцева, естественно, оптимизма Назарову не прибавили – и на встречу с генеральным директором "ТКК" майор отправился, снедаемый самыми дурными предчувствиями. И они, надо сказать, Аркадия Сергеевича не обманули. Правда, в самом начале встречи, проходившей все в той же "Шайбе", Назаров испытал некоторое чувство облегчения – когда Бурцев без особых предисловий сообщил, что они в дерьме по уши и что какие-то пидоры похитили весь объем поставки "Абсолюта". Аркадию Сергеевичу стоило большого труда сдержать свои эмоции – ведь он, как уже объяснялось, опасался прежде всего "контроля" за этой партией водки со стороны своих же коллег... А теперь, когда водки в порту больше нет, когда его план удался – теперь совсем другое дело... Непонятно, правда, почему Ващанов не отзвонился до сих пор, если он организовал вывоз уже 30 апреля... Минуточку... Как это тридцатого?! Никак Ващанов не мог этого сделать – ведь он, Назаров, его только двадцать седьмого "зарядил"... И каким бы шустрилой Гена не был – но за двое суток просто невозможно подготовить и осуществить такую операцию... Или все-таки возможно? Но почему же он тогда не позвонил? Все эти мысли вихрем закружились в голове майора, остававшегося внешне спокойным и невозмутимым – в отличие от какого-то помятого и дерганого Бурцева, бесцветным голосом рассказывавшего о мудаках-шоферах, доставивших груз в Пыталово, о непонятной латвийской фирме "Дана" и о других прискорбных подробностях "похищения века"... Вот тут чувство первоначального облегчения и вовсе покинуло Назарова – потому что, по его-то плану, водка должна была идти как бы в Брянск, а не в Латвию... И при чем здесь фирма "Дана", если задумывалось изобразить получателем "Эко-плюс"? Майор так растерялся, что даже не удержался и переспросил: – Пыталово? Почему Пыталово? – удивление в его голосе, пожалуй, было чуть больше, чем следовало, но Бурцев не обратил на это внимания -мужик и сам удивлялся, не переставая. – Откуда я знаю, почему,– устало ответил Дмитрий Максимович, ослабляя душивший его узел галстука.– Наверное, у них там завязки свои на таможне, у этих сук... Мы ребят туда уже отправили, они там, конечно, попробуют поковыряться, но, ты же понимаешь... Назаров кивнул. Шансов выяснить что-то на Пыталовской таможне у людей Бурцева действительно практически не было – бывшие сотрудники, они и есть бывшие сотрудники, с ними могут вообще не захотеть разговаривать. При таком раскладе и действующие-то, скорее всего, в стенку уперлись бы... Дмитрий Максимович закурил, а потом, тяжело вздохнув, поднял глаза на Назарова: – В общем, такие вот говенные дела, Аркадий... Я перед тобой щеки надувать не буду – ты мужик грамотный, сам все прекрасно понимаешь... На этом этапе за партию "Абсолюта" отвечаю я... Точнее, фирма... Если мы пропажу не отыщем – то и долг на нас ляжет, как на не обеспечивших сохранность... Такие деньги платить это если и не полный крах для нас, то почти полный... Я знаю, у тебя были виды на нас... как и у нас на тебя... Я все договоренности помню... Так вот – чтобы они не потеряли смысл... Я тебя просто по-товарищески прошу – помоги, чем можешь... Подключи все свои оперативные возможности – дело-то, в конце концов, почти общее... Я Тебя знаю – ты никогда раньше на такое не шел, я бы и просить не стал... Но ведь тут-то – случай, можно сказать, особый... А? Мы сейчас любой помощи рады будем... Назаров тоже закурил и спросил негромко: – Официальную "заяву" младшим скинули уже? Бурцев вздохнул и отвел взгляд: – Нет... – Почему? Старый жаргон, сейчас уже почти не употребляющийся – когда-то милиция называла КГБ "старшими братьями", а "комитет" милицию – соответственно, "младшими". Дмитрий Максимович долго мялся, а потом махнул рукой – чего уж тут целку-то из себя строить, тем более перед "своим". Или – почти "своим". – Понимаешь... Тут хуйня такая... В общем... У нас с получателем не все до конца чисто... Мы... Короче говоря, лучше бы нам без заявы из этой запутки вылезти... Ну, ты понимаешь... Назаров зло усмехнулся. И кто знает, на кого в этой усмешке было больше злости на Бурцева, на себя самого, или, вообще, на так погано и непонятно складывавшуюся в последние годы жизнь в стране... Майор вздохнул и спросил утвердительно – хотя и так все прекрасно знал: – "Недоставка"?.. Бурцев, не глядя ему в глаза, кивнул: – Она самая. Будь неладна... Аркадий, ты пойми – нам нужно было раскручиваться побыстрее... Не мы же эти идиотские пошлины устанавливали... А у нас получается – кому все, а кому хрен на блюде... "Льготникам" всяким – афганцам, спортсменам, слепым с глухими – пожалуйста, беспошлинный ввоз... Через них все и гонят... Я себя не оправдываю, нет – жадность губит фраеров, но... Не я этот ебаный бизнес в стране запускал, не я его законы устанавливал... Но ты же знаешь, с волками жить – по-волчьи выть... А не хочешь выть -и жить не будешь...Ты видишь -я перед тобой, как на духу... Бурцев бормотал еще что-то, Назаров кивал... Конечно, майор не строил иллюзий насчет внезапной откровенности Дмитрия Максимовича – только потому и разоткровенничался, что прижало... Да еще потому, что уверен – его, Назарова, можно не стесняться; он и две "тонны" взял, не поморщился, и вообще – кто клиента-шведа изначально в "ТКК" привел? Так что никуда этот Назаров не денется – в той же лодке сидит. Майор снова вздохнул – сейчас его мысли были заняты не столько нравственными аспектами деятельности "ТКК", сколько абсолютно непонятными обстоятельствами вывоза конкретной партии водки... Что же все-таки произошло? Может быть, все же Ващанов успел, а изменения в плане по ходу дела возникли? Но почему тогда Гена молчит, не звонит? А если не Ващанов – тогда кто? И почему именно сейчас? Конечно, то, что может сочинить один человек – под силу выдумать и другому... Но... такие совпадения во времени и пространстве случайными быть не могут... Нет, наверное, все-таки – Ващанов успел... Назаров не старался уверить себя в том, что все нормально – просто он принадлежал к той категории людей, которые умеют владеть собой и не впадают сразу в полное отчаяние, даже когда есть от чего. – Ладно, Максимыч,– сказал, наконец, Аркадий Сергеевич.– Чего попусту пар гонять. Есть проблема, есть ситуация... Надо работать. Чудес, естественно, не обещаю – что смогу, сделаю. Но и ты уж, какая информация у вас появится передавай мне сразу. Но только лично, с другими твоими архаровцами я говорить не буду. Ты мужик не менее моего грамотный – тоже все понимаешь. Мне до пенсии все-таки доработать хочется. Хотел, чтобы спокойно доработалось, да, видно, не судьба. Бурцев невесело усмехнулся: – Полный покой – он только в могиле... Спасибо, Аркадий. – Шуточки у тебя, Максимыч...– передернул плечами Назаров.– Зачем же так мрачно? Не скисай, двадцать пять контейнеров – это все же не иголка. Бурцев пожал плечами – и видно было, что оптимизм не переполнял отставного подполковника. А может быть, грустно пошутив насчет покоя и могилы, Дмитрий Максимович смог на мгновение предощутить |д свою собственную судьбу? Да и не только свою... Они проговорили еще минут тридцать, а потом попрощались. Назаров, несмотря на позднее уже время, свернул в свой кабинет и снова, взявшись за телефон, начал разыскивать Ващанова. Радиотрубка Геннадия Петровича по-прежнему была отключена. Тогда Аркадий Сергеевич, выругавшись сквозь зубы, позвонил бывшему "руоповцу" домой. Трубку опять сняла супруга Геннадия Петровича: – Алло? – Извините, будьте добры – Геннадия Петровича... – Его нет... Назарову показалось, что голос женщины звучит как-то странно – словно она изо всех сил сдерживает рыдания. "Что за черт?" – подумал майор и постарался придать следующей своей фразе максимальную убедительность: – Простите еще раз, это с его прежней работы беспокоят... У нас тут одно срочное дело, нам необходимо как можно быстрее с Геннадием Петровичем проконсультироваться... Вы не подскажете – когда он будет? Или – как нам его найти? Понимаете, радиотелефон у него выключен, а мы... Аркадий Сергеевич говорил очень мягко и вежливо, но у женщины на другом конце провода, видно, сдали нервы, потому что она чуть ли не закричала: – Да оставьте вы все меня в покое! Откуда я знаю, когда он будет! Он мне не докладывается! Сказал – в гараж пошел... И... и не звоните сюда больше, я телефон выключу, я... – Подождите, подождите,– попытался остановить ее начинающуюся истерику Назаров, но женщина уже бросила трубку и майор услышал лишь короткие гудки отбоя. "Интересная херня,– подумал майор, закуривая сигарету. За день он выкурил их уже столько, что даже не чувствовал вкуса.– Что там у Гены происходит?" Докурив, Назаров принял решение съездить к Ващанову в гараж, попробовать найти его там. А если не найдет – что же, тогда придется нанести визит супруге и деликатно с ней поговорить: отчего слезы, куда муж делся... Где находится гараж Ващанова, Аркадий Сергеевич знал, хотя никогда там, естественно, не был и в глаза его не видел. Просто, когда еще майор только-только решил поподробнее поинтересоваться Геннадием Петровичем, когда начал через свои источники собирать информацию о "растаможках" иномарок, которыми баловались родственники – вот тогда один человек, перед которым отставной полковник очень любил хвастаться разными своими материальными приобретениями, и рассказал Назарову, что гараж себе Ващанов построил прямо во дворе дома, "согласовав по сходной цене все вопросы с районной администрацией". По словам источника, бывавшего в этом гараже неоднократно – ничего подобного он в жизни просто не видел... Гараж, якобы, был уже вовсе и не гараж, а чуть ли не целый дом – каменный, отапливаемый изнутри и такой огромный, что в него влезли бы легко, как минимум, две "бээмвушки" – и то, даже при этом не надо было вдоль стенок протискиваться. А еще в этом дворце для автомобиля был предусмотрен личный кабинетик для самого Геннадия Петровича – со столиком и диванчиком, холодильником и телевизором. Самое интересное – вся эта радость обошлась Ващанову в сущие копейки, по крайней мере он сам так говорил, дескать, заместитель главы районной администрации этим гаражом с Геннадием Петровичем за старый должок рассчитался... В свое время Назаров, получив эту информацию, только вздохнул – его собственный гараж находился в четырех автобусных остановках от дома (плюс минут пятнадцать пешком), дверь в железную будку для "четверки" все время заклинивало и перекашивало, так что ее было то не открыть, то не закрыть – поэтому-то Аркадий Сергеевич часто и бросал свою "развалюшку" под окнами, хоть и боялся, что однажды машину угонят... Зная адрес Ващанова, местоположение гаража было вычислить не сложно – ведь Геннадий Петрович хвастался, что туда даже зимой можно "в тапочках бегать". Проклиная все на свете, Назаров пересчитал деньги в кошельке. На такси должно было хватить – собственная-то "лошадка" майора так и стояла пока без аккумулятора и с пробитыми колесами... Правда, обидно будет, если Ващанова ни в гараже, ни дома не окажется... Мало ли, что он сказал жене... У Аркадия Сергеевича, вон, был один сослуживец, так он однажды в субботу утром сообщил супруге, что поедет в библиотеку позаниматься, а потом домой явился только в воскресенье вечером – весь в засосах... Это еще в старые времена было – супруга сослуживца тогда мигом "телегу" в партком настрочила, и парню всыпали по первое число, заставили в лоно семьи вернуться... А теперь женам куда жаловаться? Особенно, женам коммерсантов и бизнесменов... Если только мужниной "крыше" -по отдельному тарифу... Назаров невольно улыбнулся своим мыслям, спрятал бумажник во внутренний карман пиджака, надел плащ и вышел из своего кабинета. Ему повезло – машину Аркадий Сергеевич сумел поймать довольно быстро, и это был "частник", с которым Назаров договорился о цене ровно в два раза меньшей, чем у таксистов. Усаживаясь на заднее сиденье, майор внимательно посмотрел на лицо водителя – сейчас время такое, можно и на кого-нибудь из знакомых нарваться, и вообще даже из "своих"... Вон, в службе "Т" (Служба "Т" – одно из подразделений ФСК, профилированное на борьбе с терроризмом) два месяца назад "помели" одного капитана, старшего опера – "бомбил" по ночам... Так этому парню такую "накачку" устроили, будто он Родину продал... А то, что у него жена с маленьким ребенком, то, что зарплаты не хватает и "пайковые" не платят – это "личные трудности"... Но водитель, подрядившийся везти Назарова на учуханной "шестерке", был явно незнакомым – когда майор сел в машину, "частник" поправил очки, извиняюще сморщился и, запинаясь, пробормотал: – Простите... Если вам не трудно – давайте заранее рассчитаемся... Аркадий Сергеевич хмыкнул и полез в карман за бумажником: – Что, часто "кидают"? – Не то, чтобы часто,– пожал плечами водитель.– Но случается... Я, вообще-то, стараюсь только приличных людей брать, но все равно... – Понятно,– кивнул майор,– Вы кто по основной специальности? – Я? Я музыкант,– явно стесняясь, ответил водитель.– Духовик... Из военного оркестра... – Понятно. Аркадий Сергеевич привалился виском к холодному стеклу и устало прикрыл глаза... Через полчаса он уже стоял во дворе дома Ващанова – длинной панельной "девятиэтажки". Дождавшись, пока духовик-извозчик уедет, Назаров огляделся – и сразу понял, что гаражом своим бывший первый заместитель начальника РУОПа хвастался обоснованно. Строение с глухими стенами из добротного красного кирпича действительно поражало воображение – оно казалось инородным телом во дворе обычной советской девятиэтажки. Спутать этот гараж с каким-либо другим было просто невозможно, поскольку он был один во дворе дома. Назаров покрутил головой, сплюнул, не удержавшись, и решительно зашагал к строению. Толстая металлическая дверь была прикрыта, но не закрыта снаружи – стало быть, внутри кто-то находился. Прежде чем постучать, Аркадий Сергеевич приложил к воротам ухо – в гараже слышались характерные женские стоны и приглушенная музыка... "Во дает! Ну, Гена, ну, артист! Неужели – трахается там, прямо под окнами собственной квартиры?! Ну, орел... Теперь понятно, почему супруга его в расстройстве пребывала... Ладно – извини, Петрович, придется тебе кайф порушить маленько, ввиду чрезвычайных обстоятельств..." Назаров решительно заколотил кулаком в ворота – потом прислушался: женские повизгивания не прекратились, но в гараже послышался еще какой-то шорох, потом звон бьющегося стекла, потом какое-то невнятное бормотание... Выждав с минуту, Аркадий Сергеевич снова постучал – на этот раз уже ногой. Бормотание с той стороны двери стало более отчетливым, но распахивать ворота там пока явно не торопились. Майор выругался матерно и заколотил одновременно кулаком и ногой: – Гена! Геннадий Петрович, слышишь? Открой! Это я – Назаров! Слышишь?! Нам поговорить надо! За дверью раздались какие-то стоны, потом послышался шум падающего тела – и все это на фоне не прекращавшихся ни на секунду предоргазменных женских -вскрикиваний... Не на шутку встревожившийся Аркадий Сергеевич уже стучал в дверь, не переставая, и чуть не во весь голос кричал: – Гена! Петрович, открой! Гена, с тобой все в порядке?! Открой дверь – это я, Назаров! Наконец, с той стороны ворот кто-то спросил сипло – майор с трудом узнал голос Ващанова: – Какой Назаров? Чего... Зачем?! Пошли все на хуй... Аркадий Сергеевич опешил, а потом закричал через дверь снова, уже понимая, что Ващанов, как минимум, сильно выпил: – Гена, слышишь, Гена – открой... Это я, Аркадий Сергеевич Назаров, из порта... Ну, вспомнил? Я к тебе заехал, понимаешь, с прошедшими поздравить, посидеть, выпить, покалякать, а ты меня за порогом держишь... Нехорошо... Открывай, Петрович... Выпьем, посидим... Геннадий Петрович, видимо, соображал уже совсем плохо, но магически-ключевое слово "выпьем" свою роль сыграло – минут через пять напряженных уговоров ворота гаража все-таки распахнулись... На Аркадия Сергеевича пахнуло таким сортирным смрадом, что он даже покачнулся – из каменных хором для ва-щановской "бээмвушки" несло мочой, блевотиной и густым, как студень, перегарным запахом. Сам хозяин предстал перед Назаровьм в крайне экзотическом виде – его трудно было узнать: костюм Геннадия Петровича (тот самый, в котором он приезжал на встречу 27 апреля) превратился в засаленную, смятую и опаскуженную робу – а чему тут было удивляться, если Ващанов не снимал его пять суток? Щеки отставного полковника покрылись сизой щетиной, знаменитый чубчик свалялся в какой-то панковский кок, глаза заплыли и превратились в слезящиеся щелки, в уголке рта прилип фрагмент того, что Геннадий Петрович периодически изрыгал из усталого организма... Этот достойный внешний вид дополнялся кокетливо расстегнутой ширинкой, из которой выглядывал уголок некогда голубой рубашки, и отсутствием ботинка на правой ноге... Ващанов покачнулся, держась за створку ворот, и, мученически вглядываясь куда-то за плечо Назарова, просипел: – Чего? М-м-м? Зачем, на хер?.. Аркадий Сергеевич даже оглянулся – но за его спиной никого не было, просто Геннадий Петрович не смог сфокусировать взгляд на госте. – Господи ты Боже мой, Гена!..– Назаров в полном обалдении сначала отшатнулся, но потом быстро втолкнул Ващанова в гараж, вошел сам и закрыл за собой дверь закрыл и тотчас же пожалел об этом, потому что запахи в замкнутом пространстве многократно усилились. Внутри гаража горел неяркий свет, падавший на криво поставленную "бээмвушку" с поцарапанным крылом – видимо, загонял внутрь ее хозяин с нескольких попыток. За автомобилем виднелась приоткрытая дверь в стене – Назаров догадался, что там и находился личный "кабинетик" Геннадия Петровича – оттуда по-прежнему доносились ритмичные женские вздохи... Назаров недоуменно потряс головой: – Гена... Гена, сконцентрируйся! Ты один? Ващанов неопределенно покрутил правой кистью, привалился к стене и сочно рыгнул. – Ну, урод!.. Аркадий Сергеевич, чувствуя, как закипает в нем злость, ухватил отставного полковника за шкирку и поволок к "кабинету", не обращая внимания на вялое сопротивление. "Кабинет" выглядел под стать хозяину – на полу, словно на палубе пиратской шхуны, в живописном беспорядке валялись пустые и полупустые бутылки, остатки еды и непонятно откуда взявшаяся подзорная труба. Небольшой диван был чем-то залит, гостевое кресло – перевернуто набок. Живых душ не наблюдалось, а женские вздохи объяснялись просто: на столике у стены стояла маленькая цветная "двойка", в которой крутилась кассета с жизнерадостной немецкой порнухой – там два здоровенных негра как раз одновременно овладели довольно взвизгнувшей блондинкой и хором заявили: – О-ля-ля! Дас ист гут, дас ист фантастиш! Назаров швырнул Геннадия Петровича на диванчик и выключил телевизор. Ващанов что-то протестующе замычал, но Аркадий Сергеевич тут же отвесил ему пощечину: – Очухивайся, скотина! Ты с чего запил?.. Гена! Ты меня слышишь?! Когда ты начал бухать? Ты делал что-нибудь с грузом? Мерзота ты паскудная... Гена! Контейнеры с "Абсолютом"... Ты забирал их?! В душе у Назарова еще теплилась сумасшедшая надежда, что, может быть, это все-таки Ващанов сумел провернуть всю операцию, а потом, на радостях, так сказать, решил расслабиться... При слове "Абсолют", Ващанов кивнул и предпринял попытку заглянуть куда-то за диван, но Аркадий Сергеевич не дал ему этого сделать – майор схватил Геннадия Петровича за грудки и начал трясти так, что голова страдальца безвольно закачалась в разные стороны: – Гена!.. Сволочь какая! Трезвей, уебок, очухивайся! Возвратиться на грешную землю из своего далекого алкогольного "астрала" Ващанов упорно не желал, тогда Назаров, преодолевая брезгливость, приступил к операции по очистке организма Геннадия Петровича – пометавшись по гаражу, Аркадий Петрович обнаружил канистру с водой и начал поливать ею бывшего "руоповца". Водные процедуры майор перемежал пощечинами и надавливанием пальцами на заплывшие глазки экс-полковника: – Трезвей, сволочь, трезвей!.. Справедливо говорят, что терпение и труд в конце концов все перетрут – минут через сорок интенсивной "терапии" Геннадий Петрович начал что-то соображать. Он узнал Назарова и удивленно поинтересовался: – С-С-Сергеич?! А ты откуда? – От верблюда! – зло ответил ему Назаров и в изнеможении опустился в "гостевое" кресло, поставив его предварительно на ножки.– Очухался? – П-почти,– честно ответил Ващанов и тут же начал деловито оглядываться. Заметив на полу у стенки недопитую бутылку красного вина, Геннадий Петрович дернулся было к ней, чтобы снова уйти в мир сладких грез, но Назаров среагировал раньше – он пнул бывшего "руоповца" ногой в животик, вернув тело в первоначальное положение. – Т-ты что, Сер... ик... геич? Майор встал и наклонился к Ващанову: – Ты сколько дней пьешь, скотина? Давай, вспоминай, вспоминай!.. Ты по тем контейнерам, о которых мы с тобой говорили, что-нибудь делал? Ну, вспоминай! – К-к-какие... ик... контейнеры? – С "Абсолютом"! Ты что, всю память уже пропил?! Ну, вспоминай! Геннадий Петрович посмотрел на Назарова горестно, потом сморщил лоб и спросил: – А... Арка... ик... дий, как... какое сейчас число? – Третье!.. С праздниками тебя прошедшими! – Т-третье?! Ой-е... Ба-ля... Че-то меня как сильно с-снесло... Ч-че-го я... П-прости, Серг... ик... ич!.. Из дальнейшего полувнятного бормотания Назаров, внутренне холодея, уяснил более-менее следующее: когда они расстались вечером 27 апреля, на Ващанова что-то, как он выразился, "нашло", он крепко забухал и отправился к своей любовнице, некой Светочке, "твари неблагодарной"... Эта Светочка, видимо, терпела художества Геннадия Петровича дня два, а потом выставила своего "кавалера" за дверь... Ващанов с горя запил еще шибче, заявился домой, но там тоже не сложилось, потому что супруга оказалась такой же "тварью". В результате Геннадий Петрович, всеми брошенный и покинутый, оказался в гараже, откуда два раза совершил героические партизанские вылазки за кончавшимся очень быстро "горючим"... Никаким "Абсолютом" он, естественно, не занимался, потому что чувствовал себя "т-так плохо, С-Серг-геич, так п-плохо...". Назарову и самому стало очень плохо – хоть и слабой была надежда на то, что исчезновение водки со склада "ТКК" дело рук Ващанова, но все-таки... А теперь эта надежда умерла окончательно и бесповоротно... Но кто же тогда схитил груз? Причем схитил практически по его, Назарова, схеме... Кто?! Между тем Геннадий Петрович, вдруг осознавший свою вину, начал проявлять активное стремление эту вину загладить – он извлек из бокового кармана пиджака радиотелефон, зачем-то протер его рукавом, включил и начал набирать какой-то номер, бормоча при этом: – П-прости, Сергеич, с-с-снесло меня, ик!.. Я щас Сашке позвоню, он на с-складе в Сертолово... М-мы... Щас все в два-три дня п-провернем быстро. У меня ребята... Эт-ти к-контейнеры – легко!.. Было ясно, что Ващанов совершенно ничего не знает об исчезновении этих самых контейнеров... Знать не знает, но – может быть, он кому-то "слил" информацию, полученную от него, от Назарова? Аркадий Сергеевич, долго смотревший на Ващанова невидящими глазами, вдруг заметил, что тот пытается кому-то позвонить. Майор выхватил из рук Геннадия Петровича телефон, в котором уже пошел гудок вызова, и нажал на кнопку отключения. Ващанов хотел было что-то сказать, но Назаров оборвал его: – Заткнись, придурок! Аркадий Сергеевич наклонился к бывшему "руоповцу" и тихо, но очень страшно спросил: – Гена... ТЫ кому-нибудь говорил о нашем разговоре, а? Ты кому-нибудь еще о контейнерах с "Абсолютом" рассказывал? Геннадий Петрович преданно выкатил глаза и затряс головой: – Т-ты что, Серге-еич? Я же... п-пони... ик... маю... Я же... ик... м-могила... Я – н-нико-ому... Назаров снова опустился в кресло. Закурив, он устало прикрыл глаза и начал массировать себе надбровье большим и указательным пальцами левой руки. Судя по всему – Ващанов не врал... Не могли похитители получить информацию от него, просто физически не могли... Ващанов сам обо всем узнал вечером двадцать седьмого – меньше, чем за сорок восемь часов до кражи контейнеров... Даже если Геннадий Петрович и мог проболтаться кому-то в пьяном угаре об интересном грузе-у нового носителя информации не оставалось времени для подготовки операции... В два дня такую аферу не запустишь – при самом гениальном плане. Надо ведь все осмыслить, согласовать, изготовить подложные документы... Подумав о документах, Назаров открыл глаза и посмотрел на Ващанова в упор: – Гена, я тебе образцы документов давал... Где они? – А? – Геннадий Петрович начал оглядываться, словно надеялся увидеть спрашиваемые "комитетчиком" бумаги, развешанными по стенкам своего кабинетика. Аркадий Сергеевич сплюнул с досады, встал и быстро обшарил пиджак Ващанова. Образцы коносаментов и разнарядки на выдачу груза со склада обнаружились в сложенном виде в правом внутреннем кармане – судя по всему, отставной полковник и не вынимал их оттуда со времени предыдущей встречи с Назаровым. Так, хоть это – хорошо... А где листок, на котором Ващанов записывал инструкции Аркадия Сергеевича? Его нигде не было... – Гена, листок, на котором ты пометки делал – где он? – П-пометки? – Да, пометки... Мы говорили – точнее, я говорил, а ты записывал... Ну?! Вспоминай! – Н-не помню... – Мудак! Назаров скрипнул зубами – скорее всего, этот алкаш просто выронил где-то ту бумажку... Да и Бог с ней – ничего такого суперопасного Ващанов на ней не нацарапал – да, там значились телефоны двух людей Аркадия Сергеевича, да конспективно излагался план вывоза груза. Но, поскольку пометки были все-таки конспективными, понять оттуда что-либо человеку постороннему будет очень сложно, скорее – просто невозможно. И уж никак эту бумажку не привязать к самому Назарову... Если бы Аркадий Сергеевич знал, как использовал Ващанов этот листок – он и вовсе успокоился, но знать этого майор, естественно, не мог... Геннадий Петрович вдруг подал голос: – С-Сергеич... Ты п-прости... Мы эти к-контейнеры – мигом... – Не надо! – сухо ответил майор.– Забудь про них, и лучше – навсегда. – П-почему? – Потому! – невесело усмехнулся Аркадий Сергеевич,– Легенда меняется... (Популярный в свое время среди сотрудников ПГУ КГБ анекдот. Молодого лейтенанта, умудрившегося понравиться дочке одного из больших начальников, вызывают к руководству и сообщают; "Вас решено откомандировать в Париж. Цель задания медленное, постепенное вхождение в среду миллионеров с последующей длительной "консервацией". Выходить на связь первые пять лет с вами вообще не будут. Легенда: вы молодой миллионер, владелец особняков и яхт, прожигатель жизни..." Лейтенант, естественно, от радости начинает крепко "бухать", проставляется сослуживцам – но во время пьянки называет неосторожно начальника управления "старым мудаком". Через день его снова вызывают к руководству и сообщают: "Легенда меняется – бухгалтерия смету не утвердила. Вы – нищий одноглазый педераст, ночующий под мостом. Цель задания прежняя – медленное, постепенное вхождение в среду и адаптация на новом месте...") Ващанов юмора не понял, потому что анекдота, который вспомнил Назаров, никогда не слышал – но, на всякий случай, отставной полковник подхихикнул. Назаров снова закрыл глаза и попытался проанализировать сложившуюся ситуацию. А так ли все плохо? Ведь опасный груз все-таки ушел из порта – этого, собственно, и хотел Аркадий Сергеевич... Теперь хвосты обрублены, и коллегам из собственной безопасности "отдокументироваться" будет просто невозможно... Кто-то помог решить майору его проблему и сделал это, возможно, еще более грамотно, чем сумел бы Ващанов – если он, вообще, сумел бы что-то сделать. "Нет,– сказал сам себе мысленно Назаров.– Не обманывай себя... Ты хочешь видеть только положительные моменты в очень хреновом раскладе... Все не так просто: кто вообще мог знать о грузе? С чего я занервничал, почему комбинацию с Геной решил выстроить? Потому что был звонок от анонима, который знал про поставку водки и про мою роль в этой поставке... Этот "кто-то" либо сам похитил груз, либо зачем-то слил информацию похитителям... Возможно, здесь идет какая-то тонкая игра, о смысле которой мне ничего не известно... А раз неизвестно, то предположить можно, что угодно, и – самое главное невозможно предугадать, как события будут разворачиваться дальше... Ситуация вышла из-под контроля – значит я в "пассиве"... Значит, меня могут "трахнуть", а я даже не знаю, с какого направления хреновина вылетит... И потом – одно дело, если бы груз взял Гена, мы бы потом вернули контейнеры "ТКК", навели бы на них по-тихому, и все... А сейчас? Если груз пропадет – фирма развалится, и весь огород, стало быть, городился напрасно... Но Бурцев просто так лапки не сложит – он будет рыть... Стало быть, похитителям нужно придумать, как защититься... Поскольку груз был с самого начала "левым", они могут в крайнем случае использовать это обстоятельство и скинуть эту "компру" нашим... Могут начать шантажировать, в том числе и меня... За такие куски, как двадцать пять "сороковок" водки высококачественной водки! – драка может пойти серьезная, такая, что в ней сгорит кто угодно... И все же – зачем аноним предупредил меня?.. Зачем? Ладно, с этим надо разбираться... С этим надо обязательно разбираться – если я не пойму мотивов действия этого человека, спокойной жизни все равно не будет... А для того, чтобы понять мотивы, нужно знать – кто этот аноним... Как на него выйти? Спокойно... Значит, что известно точно – он обладал информацией о контракте, причем информацией достаточно полной. Если предположить, что звонивший мне аноним действовал заодно с похитителями (а это, скорее всего, так и есть, иначе откуда бы у них взялась такая шикарная "наводка"?) – то у него имелась не просто информация, а суть "коммерческой тайны"... Он знал сроки, объем поставки – и, самое главное, номера контейнеров... Так... Уже теплее... В нашей цепочке где-то произошла утечка, в каком-то звене... И звено это надо высчитать... Итак, кто знал всю информацию в полном объеме – с номерами, деталями и прочими подробностями? Во-первых, Олафсон, это естественно... Может, с него утекло? Маловероятно... Костя сидит в Швеции, сам по себе он человек осторожный и крайне заинтересован в реализации контракта... Во-вторых, тему знал я, потому что ВДециально интересовался и потому что Костя, подстраховываяеь, сливал мне лишнее... Но я – не в счет, это понятно... Кто остается? "ТКК" – да, но сколько человек там имели доступ к информации? Как минимум, несколько... "Апрашечники" могли знать. Хотя нет, номера контейнеров они как раз знать не могли – поставка же не им предназначалась, а узбекскому торговому дому "Абдулаев и К"... Значит, утечка шла из "ТКК"? Скорее всего... Блин... Надо срочно ее вычислять, срочно, иначе запалимся все! Можем запалиться... Найдем утечку – выйдем на моего анонима. Найдем анонима – поймем, чего ему надо... И, скорее всего – сможем отыскать груз... Если его не реализуют к тому времени..." Пока Назаров сидел с закрытыми глазами и думал, напрягая уставшие, измученные мозги, Геннадий Петрович неотрывно смотрел на недопитую бутылку вина у стены. Ващанова снова стало поколачивать, потому что при таком долгом запое синдром похмелья приходит очень быстро – человек еще и протрезветь-то не успел, а его уже прихватывает вовсю, и надо срочно выпить, иначе кажется, что сердце откажет... Геннадий Петрович покосился на Назарова – "комитетчик", казалось, впал в транс, чуть ли не уснул... Ващанов плавно-плавно встал (с осторожностью, на которую способны только стимулируемые "синдромом тревоги" алкоголики) и, шагнув к стенке, сцапал бутылку с виним – жидкость только булькнула в горле бывшего "руоповца", как вода в раковине... – Уф! – сказал Геннадий Петрович, мгновенно добрея лицом.– Ой, хорошо... Ващанов погладил животик и оглядел свои владения уже более внимательно и спокойно. Неужели выпивки больше не осталось? Сердце страдальца на мгновение сбилось с ритма от ужаса, но под столом Геннадий Петрович обнаружил лишь чуть початую бутылку армянского коньяка. Воровато оглянувшись на по-прежнему грезившего о чем-то с закрытыми глазами "комитетчика", Ващанов на цыпочках подобрался к столу, неслышно взял бутылку, сделал два глотка из горлышка... И стало тут Геннадию Петровичу совсем хорошо. Душевно так стало – любовь к жизни проснулась, к людям. Поговорить с кем-нибудь захотелось, пообщаться – о хорошем о чем-то поговорить, о светлом... Вон, с Сергеичем хотя бы, надо ему только выпить дать, а то мужик чего-то совсем засмурнел – сидит, аж черный весь... Проблемы у него какие-то... Так у всех – проблемы... Нет, надо ему стаканчик накатить, чтобы полегчало сразу... Движимый такими добрыми мыслями, Геннадий Петрович набулькал почти на две трети коньяку в несвежий, многократно использованный стакан, бережно взял его и направился к "комитетчику". А там идти-то было – всего ничего, три шага. – Сергеич! – голосом доброй бабушки из популярной радиопередачи позвал Назарова экс-полковник.– Сергеич, прими, как говорится, в рот, чтобы из головы дурное все вышло. Гы-гы... – Что? – Аркадий Сергеевич встрепенулся, открыл глаза, увидел склонившегося к нему Ващанова со стаканом в руке. – Прими, друг,– убедительно сказал Геннадий Петрович и дыхнул на "комитетчика", словно Змей Горыныч. Назаров дернулся – бывшего "руоповца" качнуло, и коньяк из стакана пролился Аркадию Сергеевичу на плащ. – Да пошел ты, тварь пропойная! – Назаров, у которого нервы были совсем на пределе, сорвался на крик и, не вставая из кресла, пнул Ващанова ногой в брюшко. Геннадий Петрович ойкнул и, пукнув на ходу, отлетел к верстаку, приделанному к противоположной стене. Голова Ващанова с сухим бильярдным стуком Ударилась о железные тиски, и Геннадий Петрович упал на пол. Ноги его несколько раз дернулись, а потом полковник в отставке замер. Аркадий Сергеевич встал из кресла и отряхнул с плаща капли коньяка: – Скотина... Геннадий Петрович на это определение никак не Прореагировал – он лежал неподвижно, продолжая сжимать в правой руке стакан, из которого, как ни странно, даже не весь коньяк вылился... Назаров некоторое время молча смотрел на замершее тело, а потом забеспокоился: – Ладно, Гена... Кончай дурковать! Ты уже и так надурковал – дальше некуда... Тебе лечиться надо срочно... Геннадий Петрович молчал. Майор, почувствовав неладное, шагнул к Ващанову и, наклонившись, потянул его за рукав: – Гена, вставай! Голова Геннадия Петровича катнулась по полу, и Назаров, похолодев, увидел на левом виске бывшего первого заместителя начальника РУОПа глубокую, заплывающую кровью вмятину... Ващанов был мертв. – Гена... Аркадия Сергеевича затрясло, он попытался нащупать пульс у Геннадия Петровича пульса не было. Что было дальше, Назаров помнил не отчетливо не до конца. Кажется, он даже зачем-то попытался сделать Ващанову массаж сердца, тряс мертвое тело, снова и снова искал пульс... Все было напрасно – Геннадий Петрович умер насовсем. Аркадию Сергеевичу захотелось завыть в голос. Ну почему, за что такая "непруха"?! Ведь один только раз майор изменил своим принципам, влез в эту паскудную историю с "Абсолютом" – не удержался, деньги взял у Бурцева – и как снежный ком понесся... Ну почему другие всю жизнь могут ловчить, химичить чего-то, "дела делать", новые хорошие машины себе покупать, дачи строить и молодых любовниц заводить – и с них, как с гуся вода? А тут... Назаров стиснул зубы и постарался сосредоточиться. Ладно, плакаться не время, надо что-то делать, надо как-то из дерьма выбираться... Аркадий Сергеевич попытался вспомнить – видел ли его кто-то во дворе, когда он подходил к гаражу? Вроде, никто не видел. Но это только так кажется, а потом, если грамотно "убойщики" будут жилмассивы отрабатывать, свидетелей может столько отыскаться кто-то в окно смотрел, кто-то с собакой гулял... Но "убойщики" начнут работу, только если обнаружат явные признаки насильственной смерти... У них сейчас криминальных трупов как грязи, причем половина – "глухие"... Так что, если ребята увидят возможность квалифицировать смерть Ващанова как несчастный случай – они эту возможность не упустят. Тем более, что это и в самом деле – несчастный случай... Надо отдать должное Аркадию Сергеевичу – в его голове все же мелькнула мысль о явке с повинной, но мысль эта тут же ушла. Ващанова все равно не оживить – да он и так бы загнулся вскорости от пьянства,– а из-за такого дерьма брать на себя неосторожное убийство? Нет... Тем более заяви он, Назаров – тут же и комитетовская служба собственной безопасности нарисовалась, ментов-"убойщиков" сразу подвинули бы. А собственная безопасность, конечно, начала допытываться -почему встречались, зачем встречались... И – не дай Бог – нарыли бы... Тогда все... Тогда – Нижний Тагил, и никто в случайность убийства уже не поверил бы... А если потом информация о мотивах встреч Назарова и Ващанова дошла бы до Бурцева? Он ведь тогда решил, что исчезновение "Абсолюта" – это его, Назарова, рук дело... И тогда – просто кранты... И в Нижнем Тагиле бы достали – наизнанку вывернули, требуя отдать груз... Нет... Надо вылезать из дерьма... Аркадий Сергеевич огляделся – так, откуда мог свалиться Ващанов, чтобы так удариться головой о тиски? Взгляд майора уперся в лампочку на потолке. В ка-бинетике было всего три источника света – торшер у диванчика, светильник над верстаком и лампочка на потолке, укрытая красным модным абажуром... "Так... Допустим Гена набухался, полез перегоревшую лампочку менять... Поставил стремянку – вон ту, которая в углу,– залез на нее, лампочку вывернул, а потом равновесия не удержал и грохнулся – пьяный же был... И так неудачно свалился головой о тиски как раз... Ну что поделать, пить меньше надо..." Аркадий Сергеевич походил по гаражу, нашел хорошие финские перчатки для мойки машины, надел их, потом взял какую-то тряпку и протер все поверхности, К которым прикасался – не забыл и радиотелефон Ващанова... Покончив с этим делом, Назаров подвинул стремянку, вывернул потолочную лампочку, осторожно вложил ее в правую руку Ващанову, предварительно вынув из нее стакан. Стремянку Аркадий Сергеевич хотел сначала уронить, но потом передумал... Картина получилась достаточно убедительной – любому, кто вошел в этот гараж, сразу бы стало ясно – у покойного был крутой запой, который закончился трагически. Опасное дело – менять лампочки в состоянии сильного алкогольного опьянения. Перед тем, как уйти из гаража, Назаров еще раз посмотрел на труп Геннадия Петровича... Нет, есть, наверное, все-таки какая-то Высшая Справедливость! Ващанов, конечно, был законченным подонком – своих же предал, коррумпировался полностью, начал на одного из самых одиозных криминальных авторитетов – на Антибиотика работать... И все хапал, хапал – не лезло уже, а он хапал... Ну, что же, как говорится: "Собаке – собачью колбасу". Свою смерть – в грязи, мерзости, в собственной блевотине и моче – Геннадий Петрович заработал честно, хоть и была она, конечно, случайной. Но случайность, это ведь только непознанная закономерность... Да, все это было так, но сердце Аркадия Сергеевича не хотело слушать голос оправдательной логики. Оно очень болело, его сердце... Покачиваясь, словно это он сам пил несколько дней, Назаров вышел из кабинета, подошел к воротам во двор, прислушался, потом тихонько приоткрыл дверь и выскользнул из гаража... Никого не встретив, майор дошагал до улицы и, пройдя несколько кварталов, начал ловить машину... Самое печальное, Назаров кожей чувствовал, что смертью Ващанова цепочка неприятностей не оборвется – он не понимал, откуда появилось это ощущение, но был в нем почти стопроцентно уверен. А тело бывшего первого заместителя начальника РУОПа полковника милиции в отставке, кавалера ордена "За личное мужество" Геннадия Петровича Ващанова пролежало в гараже еще сутки, пока его не обнаружила там начавшая розыски супруга. Вдова Геннадия Петровича тут же вызвала милицию – пришел участковый, молоденький совсем, недавно назначенный. Обнаружив в пиджаке покойного несданное при увольнении служебное удостоверение, участковый впал в панику, немедленно отзвонился в РУОП. В РУОПе отреагировали прислали "оценить обстановку" Владимира Колбасова, перспективного заместителя начальника отдела, которого Ващанов как раз в свое время и "выдвигал" ( О тандеме Колбасова и Ващанова подробно рассказывается в романе "Журналиот-2"). Владимир Николаевич, прибыв на место происшествия, обстановку оценил грамотно: перво-наперво забрал у участкового якобы "потерянную" перед увольнением "ксиву" Ващанова. – Не ссы, он отставник уже давно! – ободрил представитель РУОПа паренька, серьезно опасавшегося, что его за что-нибудь да сделают крайним – когда такие большие люди из жизни уходят, очень нужен "козел отпущения". Участковый с явным облегчением вздохнул, а Колбасов зашел в гараж, сморщил нос от вони, потом быстро оглядел мертвое тело бывшего начальника. Пользуясь тем, что участковый охранял "объект" до приезда дежурного следователя и экспертов снаружи, а не внутри, Владимир Николаевич быстро "смылил" с руки покойника золотой "Ролекс". – Извини, Генуля,– сказал Колбасов, никогда не отличавшийся особой брезгливостью.– Они тебе без надобности, а мне – пригодятся... Опять же память о тебе будет... Да, бля... Земля тебе пухом, Гена – надо же так нажраться было... Правоохранительные органы никаких "криминальных" обстоятельств в смерти Геннадия Петровича Ващанова не обнаружили, и его гибель вошла в статистические отчеты в графу "несчастные случаи". Они случались в Питере очень часто... Несколько более тщательно занимался расследованием смерти Ващанова некто Череп начальник "личной контрразведки" Антибиотика, бывший офицер КГБ, кстати... Череп проверял все досконально не из-за того, что изначально имел какие-то подозрения, а просто потому, что все привык делать тщательно и качественно. Гена Ващанов, после его достаточно скандального (в узких кругах) увольнения из органов, конечно, уже не представлял особого интереса для империи Антибиотика, да и человеком-то он, честно говоря, был сильно пьющим, вороватым и трусливым. Но, все-таки, он знал очень много – в том числе и о Викторе Палыче, да и с самим Черепом Ващанов встречался. В общем, какой ни засранец, а свой, так что пришлось Черепу напрягать своих людей. И вот тут интересная информация пошла – совсем неожиданная... На радиотрубке покойного остался отфиксирован телефонный номер, по которому Ващанов, судя по всему, пытался позвонить перед самой смертью. Номер "пробили" – опять же, не надеясь особо ни на что интересное – вышли на прапорщика Сашу, заведовавшего складом. На Сашу маленько "даванули", он и "потек", рассказал, что звонил ему Геннадий Петрович, но только не в мае, а еще в апреле – в самом конце, двадцать седьмого вечером. Хотел покойник на Сашином складе двадцать пять контейнеров водки на несколько недель спрятать... Поскольку Череп был в курсе "водочной аферы" Плейшнера (Антибиотик вообще от своего начальника "контрразведки" имел не очень много секретов) – такое совпадение показалось бывшему комитетчику странным. Для прояснения ситуации люди Черепа побеседовали очень подробно с женой и любовницей Ващанова. Вдова Геннадия Петровича ничего интересного не выдала, а вот танцовщица Светочка вспомнила, что бывший "руоповец" в последний свой приезд раза два поминал какого-то "комитетчика", наехавшего на него с какой-то "стремной водочной темой"... В свете этих вновь открывшихся обстоятельств смерть Ващанова начинала выглядеть уже несколько по-другому, правда, даже сам Череп человек очень умный – не мог понять, с какого боку Геннадий Петрович оказался замешанным в "водочный кидок"... Начальник "контрразведки", естественно, доложил обо всем Виктору Палычу, который тоже ничего не понял, но сильно встревожился, как и всегда, когда сталкивался с чем-то необъяснимым и загадочным. Тем более, что раскопанная Черепом информация на тот момент была уже далеко не единственным поводом для беспокойства Антибиотика... "Выдернутый" для разговора к Виктору Палычу Моисей Лазаревич Гутман на вопросы о Ващанове только плечами пожимал – "бухгалтер" по своему плану никак не предусматривал какого-либо участия Геннадия Петровича в операции, и уж тем более его никто не уполномочивал вести переговоры насчет склада для контейнеров с водкой – Антибиотик это должен был знать лучше, чем кто-либо, ведь он взял реализацию "Абсолюта" на себя... Правда, практическим воплощением плана Гутмана занимался Плейшнер – возможно, он и привлек каким-то образом Ващанова, знакомы-то они были. Однако к тому времени задать вопросы Плейшнеру уже не представлялось возможным...