Текст книги "Чёрные Розы (СИ)"

Автор книги: Андрей Карелин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)

Глава 13

Вика включает ноут, находит какой-то прикольный видосик, типа, юмористический разбор фильма, и залезает под одеяло. Откидывает одеяла и меня к себе приглашает.

– Давай, – говорит. – Тебя долго ждать?

Я ныряю к ней под одеяло, прям в парадной одежде, и прижимаюсь к её дрожащему телу. Мои ножки трутся о её ножки, а плечом я прикасаюсь к её груди.

– Ты вся ледянющая, – говорю я, прижимая к себе её околевшие руки. – Это потому, что у тебя волосы после душа мокрые.

Мы обнимемся и лежим под одеялом, обзор смотрим. И тут я понимаю, что успокоилась: всё в порядке, я на своём месте, и всё так, как и должно быть. Мне просто физически необходимо быть рядом с ней, прижиматься к её телу, обогревать её собой, заботиться о ней. Это моё предназначение, по крайней мере, на этом этапе жизни. И мне вдруг становится так тепло и спокойно на душе, что мои глазки сами начинают слипаться, а ротик зевать.

– Юль, ты поспать сюда пришла? – спрашивает тоже зевающая Вика. Зевание заразно.

– Конечно, – отвечаю и закрываю глазки.

Я просыпаюсь, когда ещё темно. Сплю наполовину под одеялом: одна нога под, а другая – на. Я поворачиваю голову и вижу её; она прекрасна с закрытыми глазами. Её лицо, реснички, пряди русых волос! Мне хочется к ней прикасаться. Я осторожно, чтобы не разбудить, глажу её по лицу пальчиком, любуюсь ею. Поднимаю голову, чтобы одним глазком посмотреть на часы. Четыре утра. Я в чужом доме, в чужой квартире. В телефоне несколько пропущенных от мамки. Пишу ей, чтобы она не волновалась, проснётся – прочитает. Пишу, что со мной всё в порядке, что я осталась переночевать у подруги. Снова заползаю под одеяло и греюсь, прижимаясь к Вике.

Она ворочается во сне и вроде как случайно меня обнимает. Я улыбаюсь, мне до дрожи в коленках приято лежать рядом с ней. Это то, о чём я мечтала: засыпать и просыпаться в её объятиях. Какие же странные у меня мечты! Целую или же просто прикасаюсь губами к её руке, провожу ногой про её ноге. Нежно прикасаюсь к её животику, хочется, чтобы она обняла меня и крепко-крепко прижала к себе. Хочется почувствовать себя слабой, женственной в её объятиях. У меня нет никаких проблем с тем, что она тоже девушка. Главное – чтобы другие не знали, а то нас не поймут. Кладу голову ей на плечо. Мы лежим нос к носу и дышим одним и тем де воздухом. Мне приятно «воровать её дыхание».

Смотрю на её глаза и губы, хочется их поцеловать; снова легонько прикасаюсь губами к её носику. Я бы пошла и дальше, но боюсь её разбудить, моя рука опускается ниже, я хочу, я мечтаю прикоснуться к её «киске», почувствовать её влажные «лепесточки», проникнуть пальчиком в её дырочку. Я снова пьянею от возбуждения. Мне почти в лицо упирается её сосок. Какие же у неё полные и мягкие груди! Так и хочется потискать. Мне хочется всего. От желания я даже потягиваюсь. Пытаюсь взять себя в руки, овладеть собой, но не выходит: дурацкие гормоны сильнее меня.

«Вика, я люблю тебя». Хочу закричать, но боюсь проронить хотя бы звук, чтобы не разбудить её. Моя рука проникает в мои трусики и дразнит меня. Как же мне хочется, чтобы моя любовь перестала быть такой запретной и сладкой! Пусть она уже стихнет, пусть забудется. Проживу без неё. Но зачем нужна такая жизнь? Пытаюсь думать о Сашке, но думаю только о Вике, смотрю на неё, любуюсь каждой чёрточкой её лица и понимаю, что мне без неё не жить. Я долго не выдержу и рано или поздно сорвусь и испорчу жизнь себе и ей. Но я не смогу вечно терпеть и сдерживаться.

«Я готова ради тебя на что угодно! – Я смотрю на Вику. – Я выдержу любые испытания, издевательства толпы, неприятие близких, унижение».

«Да, конечно! – смеётся надо мной внутренний голос, – Как пальчик прищемила, помнишь? Рыдала, сидела. Унижение она выдержит!» Он действительно не на моей стороне. Просто у меня внутри есть тот, кто всегда готов со мной поспорить. Вечный спорщик.

Вика ворочается во сне и улыбается мне. Я умиляюсь ей, улыбаюсь и засыпаю.

Утром меня будит непривычный для меня крик в коридоре.

– Твоя дочь опять привела кого-то! – звучит хриплый мужской голос.

– Это и твоя дочь тоже, – строго отвечает мать Вики.

– Не может она спокойно учиться… нужны все эти приключения на одно место! – Дальше я не могу разобрать. Начинаю ворочаться и чувствую рядом её тепло; она всё ещё мирно спит, улыбаясь во сне. Мне так хорошо сейчас, я чувствую нежные прикосновения её тёплого ото сна тела, вижу её спящей, любуюсь ею, и мне не хочется её будить. Это такое счастье!

– Если бы ты хоть чуть-чуть интересовался… – опять слышу голос матери. – У неё в гостях девушка, Юлька, наверное.

– А-а-а, – уже более спокойно звучит голос мужчины. И снова какие-то шорохи, ничего не разобрать. – Извини, дорогая.

– Перед дочерью своей извинишься.

Дверь тихо открывается и входит мать Вики, всё такая же суровая. На ней махровый халат.

– Просыпайтесь… просыпайтесь, – тихо говорит она и улыбается нам. Честно говоря, некоторые люди просто не созданы для улыбки, и лучше им вообще запретить улыбаться.

Вика ворочается и неохотно открывает глаза.

– Девочки, вы так сладко спали, не хотела вас будить.

– Привет мам, привет Юля! – потягивается Вика. – Не ожидала, что ты реально уснёшь.

– Я не помню, как вырубилась, – честно отвечаю я. Ага, конечно, полночи на неё пялилась и об неё терлась, лесбиянка хренова!

– Девчонки, завтрак уже готов, – снова натянуто улыбается её мамка. – Вы такие миленькие, как ангелочки!

«Ага, лесбийские ангелочки!» – Вспоминаю порнушку с похожим сюжетом.

– Кто первый в ванную? – говорит Вика и вскакивает с кровати.

Она такая шустрая, мне за ней не угнаться, но я и не стремлюсь. Медленно поднимаюсь, потягиваясь и зевая, волочусь за ней следом.

– Доброе утро! – для приличия здороваюсь я с её мамкой.

– Юлечка, ты такая заботливая! Каждые пять минут ей звонила, волновалась. Сразу видно – настоящая подруга.

– Спасибо вам! – Мне немного неловко. Надеюсь, никто ничего не заподозрил.

Честно говоря, я ещё никогда так сладко не спала. Мне нигде ни с кем не было лучше, чем в постели с Викой. Хотя по факту мы не спали, мы просто лежали рядом.

Захожу в ванную, Вика чистит зубы. Я беру свою щётку и становлюсь рядом чистить. Смотрю сначала на неё, а после – в зеркало на её отражение.

– Знаешь, ты здесь как своя, – говорит Вика. – Как будто у меня есть младшая сестрёнка, и это ты.

– Младшая? – возмущаюсь. – Почему это я младшая?

– Потому что ты мелкая, потому что я старше тебя на несколько месяцев.

– А-а-а, ну тогда – да. – Я прижимаюсь к «сестрёнке». – Тоже всегда мечтала иметь сестру.

– Можешь считать, что мы сёстры. Хочешь, будем так и представляться?

– Почему бы и нет? – Я выплёвываю пасту с кровью (не умею я чистить иначе: или сильно на щётку давлю сильно, или дёсны у меня слабые). В общем, всегда получается с кровью; может у всех так, не знаю. Вика делает вид, что не замечает.

Полощу рот, умываюсь и выхожу. На столе нас ждёт яичница с беконом (довольно странная еда для утра). Обычно я не ем по утрам, так как опаздываю в институт. А там беру себе маффин с горячим шоколадом или кофе. А здесь прям настоящий завтрак.

– Добро утро! – здороваюсь я с папой Вики.

– Доброе! – отвечает. – А я подумал, что Вика дружка привела. Прости, что накричал… хотя, надеюсь, ты не слышала.

– Конечно, слышала! – возмущается мать. – Весь дом слышал!

– Всё в порядке, я зашла к Вике и случайно в гостях уснула. Сильно вымоталась за день.

«Где это ты вымоталась? Ты ж дома сидишь безвылазно».

– Кстати, а чего это ты ко мне заявилась? Я у тебя так и не спросила, – неожиданно появляется Викуля. – Встретились бы сегодня в институте. Чего тебе так резко приспичило увидеться?

– Мы же вчера всё обсудили, – говорю и смотрю ей в глаза. Глаза у неё папины, а всё остальное – губы, волосы – от мамы. А вообще я не знаю в кого она такой красавицей родилась. Не понимаю, откуда берутся такие красотки. Неужели из роддома? Мне казалось, они прямо с небес спускаются.

– Что-то я не помню. Я вчера с дороги была и меня тоже срубило. Напомни, что там было.

Наступаю носочком ей на ногу. Она на меня смотрит и понимает, что я не сильно-то и хочу об этом говорить при родителях. На самом деле я просто ещё не придумала причину, по которой мне нужно было увидеть её в воскресенье вечером, на ночь глядя. Просто соскучилась. Нет, я пока не готова признаться ей, как сильно по ней скучаю, что не могу без неё жить. Белого света без неё не вижу, каждую секунду думаю только о ней. Молюсь на неё, дрочу на неё, живу ею! Это сильнее меня. Пора бы завязывать, но я не могу.

– С Сашкой поссорилась? – шепчет она.

Какая замечательная идея! Ну, конечно! И как я сама не додумалась?

– Ага, – отвечаю.

– Бедненькая, – сюсюкает она со мной. А я не знаю, что и сказать, просто опускаю ресницы и жду, что она меня пожалеет.

– Да мы не сильно поссорились, – шепчу я так, чтобы её родители не слышали. – Просто мне нужно было поговорить с кем-то, кто бы меня понимал. А сейчас уже всё в порядке.

– Моя маленькая, дай я тебя обниму! – сюсюкает со мной Вика и крепко-крепко прижимает меня к себе.

И тут эсэмэска от Сашки. Стандартный текст, никакой фантазии!

– Что пишет? – спрашивает она.

– «Вернись, я всё прощу!» – Делаю вид, что читаю и улыбаюсь. – Да шучу я, шучу! Мы ещё вчера помирились.

Викина мать смотрит на меня.

– Юль, ты можешь приходить к нам, когда тебе захочется, – говорит она. – Я рада, что у Вики есть такая подруга.

– Спасибо вам! – отвечаю.

– Ладно, пошли, ещё в институт опоздаем, – говорит Вика и встаёт из-за стола. Я хвостиком следую за ней.

Мы заходим в её комнату, и Вика передо мной раздевается до трусов. Она стоит передо мной голая, в одних только трусиках, и спрашивает, что ей надеть. Мне хочется прикрыть глаза, я смущаюсь, но вспоминаю, что я тоже девчонка и мне можно пялиться на женские прелести.

– Надень синий, – говорю я, а сама любуюсь её идеальной, слегка торчащей грудью. Ах, если бы у меня такая была!

Вика надевает бюстгальтер и просит меня помочь застегнуть, а мне прямо хочется к ней прикоснуться. Я делаю вид, что поправляю бюстгальтер, а на самом деле глажу её, у меня даже руки трясутся и слова в горле застряли. Какая же она волнующая!

Вика встаёт на носочки и натягивает колготки, в них её ножки кажутся идеальными. Стою и смотрю на неё; ничего грациозней я в жизни не видела. Она накидывает маечку, блузку, пиджачок. Она уже почти одета, а я только начинаю краситься. Я реально сегодня какая-то медлительная.

Глава 14

– Юу-уль, ускорься! – говорит она. – А то мы в институт опоздаем.

– Да-да, конечно. – Всё равно стою и пялюсь на неё.

– Давай! – Она хлопает в ладоши прямо у меня перед глазами, чем выводит меня из ступора.

В институте я от неё не отлипаю. Я так соскучилась, что мне буквально физически не хватает её. Я сижу с ней, хожу везде за ней, мы даже в туалет ходим вместе. И вовсе не потому, что мне нравится подглядывать – нам просто одновременно хочется. Этот какая-то синхронизация. А ещё сильнее мне хочется быть рядом, наслаждаться каждой секундой рядом с ней. Это для меня несёт какой-то сакральный смысл.

Она появилась в моей серой будничной жизни и озарила её своим светом, и вот я уже не представляю, как буду жить без этого света. Я же дышать не смогу без её голоса, без её улыбки, без её глаз и без её ног. Меня угнетает мысль, что то, что между её прелестных ножек, достанется другому – какому-нибудь грязному и потному мужику. И сколько бы я ни старалась быть красивой, она и не посмотрит в мою сторону. Это так ужасно, что два самых прекрасных на свете создания не могут быть вместе! Но я пытаюсь гнать от себя подобные мысли, гнать как можно дальше. В конце концов, кто знает, что будет дальше и как всё сложится? Я живу сегодняшним днём, и сегодня я счастлива. Могла бы я стать счастливее? Конечно. Но, видимо, я не заслужила. С тем же успехом я могу стать несчастной: всё так зыбко.

Когда её нет рядом, я мучаюсь, места себе не нахожу, живу надеждой, что увижу её и услышу. Я не считаю это странным: что странного в любви? Это естественно, это нормально. Господь не ошибается, когда дарит нам любовь.

Хоть и не религиозна, но верю в душу. Я просто чувствую её с тех пор, как там поселилась любовь. Это чувство выше любого физического. Ни секс, ни страсть рядомс ней не валялись. Любовь – это что-то небесное, что-то возвышенное, даже наркотическое. Она не может быть просто физическим чувством, я не верю, что её способно ощутить тело. Её может почувствовать только душа.

Я до сих пор не знаю, как она ко мне относится. В моих мечтах Вика тайно влюблена в меня и жить без меня не может. Она точно так же мучается, как я, и держит всё в себе. Мы пробиваемся навстречу друг другу сквозь толщу комплексов и непонимания, а значит, рано или поздно это случится. Что именно? Мне страшно пока об этом думать, не могу себе представить тот день, когда мы откроемся друг другу, но я знаю, что он настанет, и это будет самый лучший день всей моей жизни.

Интересно, что же у неё на душе на самом деле? Хоть бы одним глазком туда заглянуть! Внешне она кажется улыбчивой и безмятежной, но что за этим может скрываться, какие скелеты хранятся в её шкафу? Пусть она тоже окажется лесбиянкой, ну пожалуйста, пусть влюбится в меня, я очень прошу! Я ни о чём так никогда не просила. Потому что, если это не так… мне страшно об этом думать. Если это не так, то я навсегда останусь одинокой, потому что точно её никогда уже не разлюблю. Такая любовь не умирает.

+++

Ближе к пятнице Сашка пригласил меня к нему на дачу на все выходные. Что за Сашка? Ну, Сашка – мой парень. Представляете, у меня всё ещё есть парень, которого я вроде как люблю. По крайней мере, когда-то любила, а сейчас… не знаю, всё так запутанно. Если Вику я люблю всей душой и всем сердцем, то с Сашкой мне просто хорошо. А ещё мы с ним трахаемся по возможности. Но секс у нас не то чтобы очень, но можно ради друга потерпеть. А для удовольствия я могу и сама себе подрочить.

Я уже жалею, что согласилась поехать с ним на дачу, где мы будем только вдвоём. С одной стороны, это не такая уж и плохая затея, но мысль о том, что я снова два дня не увижу Вику, сводит меня с ума. Хотя два дня – срок, вроде, недолгий, но как же он мучительно тянется!

С самого утра первого дня я буду думать только о ней. Сначала это будут приятные мысли, а потом тягостные. К вечеру воскресенья я на стенку буду лезть, лишь бы снова её увидеть, лишь бы прикоснуться к ней. Успокаиваю себя тем, что снова завалюсь к ней домой, и мы снова проснёмся в объятиях друг друга. Да, мне уже хочется большего, но я не собираюсь торопить события.

Сашка заехал за мной с самого утра, а накануне вечером мы снова сидели с Викой у меня, я опять делала ей педикюр. Я вообще делаю его ей как можно чаще. Считаю её ножки произведением искусства, обожаю к ним прикасаться, только не целую. Я люблю их по настоящему, даже больше, чем свои. Невероятно, но я даже признаю, что её ноги красивее моих. Я не много в чём могу вот так признаться. А её «розочка» и её «лепесточки» (я случайно видела один, когда она переодевалась, и до сих пор не могу забыть этот нежный розовый цвет – такой невинный и мягкий)! Я даже губу тогда закусила – так мне захотелось почувствовать их аромат! Но я сдержалась, я уже привыкла сдерживаться. Я даже привыкла к этим дурацким разговорам о парнях. Видите ли, мой Сашка идеальный, и ей в жизни такого не найти!

«Дура! Ты – идеал, ты – совершенство, ты – всё, о чём можно только мечтать!» – хочется мне ей сказать и поцеловать. Но приходится это всё в себе держать. Вот так и живу, не в силах никому рассказать о своих чувствах.

Всю ночь до самого утра мы переписывались, а перед самым рассветом я немного вздремнула, и тут Сашка звонит.

Беру трубку и сквозь сон бормочу:

– Заходи. – Снова кладу трубку и проваливаюсь в сон. В следующий раз я просыпаюсь, когда он уже на кровати сидит и за ногу меня тормошит.

– Просыпайся, любимая.

– А может, никуда не поедем. – Я нежно смотрю на него. Как парень он, конечно, ничего, но всё-таки жаль, что он не девушка.

– Как не поедем? Мы же договаривались! – Сашка сдвигает брови. Он такой забавный и милый в этой позе! Мне так и хочется его обнять, пожалеть и признаться, что я его больше не люблю. Но он всё неправильно поймёт. Решит, что у меня есть другой. А у меня другая. Хотя пока у меня никого – вообще никого, только Сашка.

Я сонная выползаю из-под одеяла и начинаю краситься. Не накрашенная я с ним никуда не поеду. Он ждёт, он терпеливо меня ждёт. Наконец, я готова. Мы спускаемся вниз, и я сажусь на пассажирское сиденье его белой «Шевроле Эпики». Отличная тачка, не хуже «Мерседеса».

– Ты на мои сообщения почти не отвечаешь? – Он включает зажигание и начинает очередной неприятный разговор.

– Я тогда занята была, – невинно улыбаюсь я. «А что тебе отвечать, если ты каждый раз пишешь одно и то же?»

– Да я не про тот раз, я вообще.

– А-а-а, вообще… Когда есть время, всегда отвечаю.

– Раньше оно у тебя находилось.

«Раньше Вики не было, а теперь есть», – думаю я, и тут пиликает телефон. Беру – Вика. У меня чуть сердце из груди не выскочило. Читаю:

«Проснулась? С добрым утром тебя, моя ласточка! Хорошей вам с Сашкой дороги!» От таких слов у меня внутри всё сжимается. Что же ей ответить?

«Спасибо, любимая!» – пишу я и стираю. Пишу: «Спасибо, Викулечка, люблю, целую». «Люблю» стираю, Просто пишу: «Спасибо, Викулечка, целую». И мысленно про себя добавляю, куда я её целую. Закрываю глаза и воображаю, как я её буду целовать. Она одета в подвенечное платье, а я пробираюсь через ворох ткани к её ножкам. Прижимаюсь к ним, глажу, покрываю их поцелуями. Поднимаюсь выше и губами едва заметено покусываю «лепесток» её «розочки», погружаю в неё свой язычок.

– Юль, ты не ответила. Ты где сейчас? – тормошит меня Сашка.

– Просто задумалась, ничего особенного. – Я влюблённо смотрю на него, а сама думаю о ней.

Подъезжаем к дому. Я ещё ни разу здесь не была, поэтому немного волнуюсь: как-никак, я в незнакомом месте.

– Ты в порядке? – спрашивает меня Сашка.

– Да, – отвечаю, а сама думаю: «Нет, меня не должно быть здесь, хочу домой». Ну и ленивой же я стала! Просто там я всегда рядом с Викулей, могу ей позвонить. Можем встретиться и куда-то сходить, конспекты почитать, ей же надо академразницу ликвидировать. Хотя, похоже, она скоро по пятёрками перещеголяет меня.

Заходим в дом, здесь холодно. Я реально здесь мёрзну, в доме даже холоднее, чем на улице.

– Предки протопить забыли, – ворчит Сашка и что-то прокручивает в котле. А я сижу, закутавшись в тоненькую курточку, и дрожу.

Он обнимает меня, наваливается всем телом:

– Юу-у-улька, как же давно хотел тебя привести сюда! – А я не знаю, что сказать, мне холодно. Сашка берёт мои руки и начинает согревать их своим дыханием, дышит на них.

– Может, чайник поставить? – говорит он.

– Неплохо было бы.

Мы проходим в холл; там лежит ковёр, по нему нельзя ходить в уличных сапогах. Ну, я бы не позволила.

– Са-аш, а есть тапочки?

– Да, сейчас поищу. – Он начинает рыскать по полочкам, себе берёт стандартные резиновые сланцы, а мне находит какие-то огромные бесформенные тапочки с мордочками каких-то собак, судя по цвету глаз – хаски.

Я присаживаюсь, чтобы переобуться, но Сашка становится передо мной на одно колено и помогает мне снять сапоги. Он держит мою ножку в своих руках и пытается её согреть.

– Ты вся продрогла. – Он дышит на мою ножку, согревая её, и надевает на неё тапочек. Потом то же самое проделывает и со второй ногой.

Я захожу в комнату и сажусь на громадный кожаный диван. Я вся продрогла, я дрожу, ужасно стучу зубами. Он вынимает из шкафа огромный шерстяной плед и заворачивает меня, как пеленают младенцев – одни глаза торчат. Потом приносит кружку горячего шоколада.

Беру её двумя руками, чтобы быстрее согреться.

– Так ты меня окончательно заморозишь, – говорю я, сюсюкая с ним.

– Сейчас, сейчас. – Сашка волочит радиатор, включает его в розетку и направляет прямо на меня.

Я всё ещё дрожу. Эсэмэс. Беру телефон – Вика! Мне даже теплее становится. Я даже готова раскутаться, чтобы её сообщение прочитать.

«Жаль, что тебя не будет… могли бы встретиться у меня, все выходные свободны». Прижимаю телефон к сердцу, едва не плачу.

«А мне – то как жаль!» Хочу хотеть Сашку так же, как я хочу Вику, но не получается: что-то в моей дурной голове перемкнуло, и теперь я лесбиянка.

– Может сходим, погуляем? – предлагает Сашка. – Здесь отличные виды: природа, ледоход на речке.

– Ага, сейчас! – говорю. – Я едва согрелась.

– Юль, что такое? – снова напрягается Сашка.

– Ничего. – Я отворачиваюсь.

«Ничего только я два дня её не увижу. Я без неё с ума сойду. Думай, думай, дурная голова, как её сюда притащить».