Текст книги "Чёрные Розы (СИ)"
Автор книги: Андрей Карелин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)
Глава 7
– Как день прошёл? – говорю.
– Я так устал на работе! – отвечает Сашка. – Учёба, работа, учёба… отец хочет, чтобы у меня было высшее образование.
– Зачем? Ты же знаешь, где будешь работать: у отца.
– Да, но отец… он, видишь ли, считает, что оно что-то там развивает, – вздыхает Сашка. – А ты? Кем ты хочешь стать, когда доучишься?
– Мамкой, – улыбаюсь я, и мы смеёмся и целуемся. Мне нравится с ним целоваться, – по крайней мере, это самое нежное, что он со мной вытворяет.
Я привыкла к нему, так привыкла что, наверное, не смогу отказаться. Мне с ним так хорошо и спокойно!
– Как тебе Вика? Симпатичная, правда? – говорю я, и сама не понимаю, зачем я это сказала.
– Звёздочка моя, ты же знаешь, мне нравишься только ты.
– Спасибо! – улыбаюсь. – Но Вика тоже ничего. Она такая естественная, почти не пользуется косметикой, занимается фитнесом, бегом, у неё хорошая растяжка.
– Я заметил.
– Ну же, признайся, она тебе понравилась? – пытаюсь его расколоть.
– Да с чего ты взяла? – Сашка желает поскорей закрыть эту тему.
– Я видела, как ты на неё пялился.
– Ты знакомишь меня со своей подругой и не хочешь, чтобы я смотрел на неё? Не знакомь тогда.
– Да ладно, я не ревную… просто думаю, может, тоже перестать пользоваться косметикой. Буду мазаться всякими кремами, натуральными. Спортом займусь. Как считаешь?
– Считаю, что ты достаточно красива и без неё. Тебе идёт естественный цвет кожи.
«Он упомянул мою кожу! Может, это намёк. Ага, значит, косметика всё-таки нужна. Понятно». Честно говоря, я и сама никогда бы не отказалась от косметики. Естественность – это не моё, я вся искусственная: фальшивый цвет кожи, фальшивый цвет волос, фальшивая длина ресниц. Но что поделать, если так мне больше нравится?
– А ты никогда не думал заниматься этим втроём? – спрашиваю я.
– Чем? – пугается Сашка.
– Любовью, сексом. Представь, три прекрасных юных тела трутся друг о друга, сосутся, целуются.
– Не-ет, – морщится от отвращения Сашка. – Фу-у-у, ну и фантазии же у тебя!
– Да что тут такого? Вслух нельзя помечтать, – обиженно возмущаюсь я.
– Мечтай о другом мужчине, только не в постели со мной. – Он опускает руку и гладит меня по попке.
– Да я не о мужчине мечтаю, – улыбаюсь я. – Я имела в виду две девушки и ты.
Его глаза округляются, и он на меня внимательно смотрит.
– А чем другая девушка заниматься будет, пока мы с тобой трахаемся?
– Ну-у, мы с ней можем целоваться, лизать друг друга…
Сашка не даёт мне закончить:
– Хватит уже смотреть свой порнохаб!
– А ты, типа, не смотришь. Все его смотрят!
– Сейчас, и правда, не смотрю: времени нет. А раньше поглядывал.
– Вот, а у меня время есть, я ж не работаю. – Я смотрю ему прямо в глаза и глажу его волосы, пока он мнёт мою задницу. – Может, посмотрим порно? Возбудимся и ещё раз.
– Ещё раз? – Сашка смущённо поднимает брови.
– Ты же говорил, можешь четыре раза? – напоминаю я ему.
– Четыре. – Он становится таким жалким, что мне прям хочется его обласкать и прижать к себе.
– Давай. Какой раздел откроем? – Я беру свой телефон и вижу сообщение от Вики.
«Юль, меня завтра не будет на двух парах… спасибо за сегодняшний день». – И сердечко. Теперь мои мысли опять прикованы к ней. Пишу:
«Что случилось?» – Удивлённый смайлик. Не знаю, как его ещё описать.
«Да всё в порядке, мама попросила помочь».
«Я просто переживаю, что ты заболела: у меня сегодня холодно было… прости».
«Какая глупость! Ты – самая лучшая подружка, которую можно только пожелать… Сашке привет!»
«А откуда ты знаешь, что я сейчас с ним?» – Я смотрю на Сашку – он храпит. Он реально уснул. Уснул, пока я в телефоне залипла. Бедняжка, так выматывается на своей работе ещё и я со своим сексом! Ну что ж, значит, можно пока с Викой попереписываться.
«Вы же вместе были, когда мы расходились». Логично. Меня так и подмывает попросить её приехать. Но как уговорить их на секс втроём? В моём воображении я буду стоять на коленях перед обоими и сначала целовать Сашкин член, а после лизать её «девочку». Представляю её «кисулю», и она мне кажется очень даже миленькой. Я высуну язычок и буду лизать её, как кошечка. Хочу лизать, я реально хочу этого, даже больше, чем сосать. Когда-нибудь я обязательно отлижу другой девушке, это я уже твёрдо для себя решила.
«Сходим завтра куда-нибудь? В боулинг, например?» – Отправляю и понимаю, что это звучит как приглашение на свидание. Я слишком палюсь. Мне тяжело без неё, всё время хочется быть с ней. А секс – это вторично, для него у меня есть Сашка.
«Давай, я не против, с тобой так весело!»
«Спасибо!» – И смайлик с сердечками. Хватит уже ей сердечки слать, а то она решит, что ты розовая.
Пишу дальше:
«Спокойной ночи, целую тебя». – Мне всё равно как это прозвучало.
«Цёмки-цёмки, пока», – пишет она. Я откладываю телефон и прижимаюсь к Сашке. Какой же он всё-таки классный!
Завтра с Викой сходим в боулинг. Там ведь надо надевать специальные ботинки. Я уже представляю, как буду стоять перед ней на коленках, прикасаться к её ногам, массировать их. А она будет сидеть и смотреть на меня своими кукольными глазами. Тянусь к своей «розочке» и начинаю ласкать её. Как приятно к ней прикасаться даже после секса! Мне никогда не хватает удовольствия, мне кажется, я способна получать его бесконечно.
Стук в дверь!
– У вас осталось двадцать минут, – звучит голос консьержа.
«Уже три часа прошло? Да неужели».
Я вскакиваю и начинаю одеваться. Сашка поднимается с кровати и целует меня в шею.
– Саш, ну не сейчас, у нас времени мало.
– Успеем. – Он надевает презерватив, и я покорно снимаю с себя одежду. Ложусь пред ним на спину и закидываю ножки ему на плечи. Он целует мою ножу и начинает давить своим членом на мою «киску». Опять немножко больно, но я терплю. Тем более что всё это поощряется его поцелуями на моих ножках. А за это я готова всё простить.
– Тебе нравятся мои ножки? – улыбаюсь я и добавляю про себя: «Мне, например, очень нравятся женские ножки».
– А так не видно, – говорит он, входя, наконец, в меня и продолжая ещё активнее их целовать.
Стук в дверь мешает сосредоточиться.
– Сейчас, уже выходим, – отвечает Сашка, продолжая меня долбить.
– Нам же ещё уборку делать, – звучит из-за двери.
– Десять минут! – говорю я слегка охрипшим голосом. Ночью я всегда немного хрипну.
Больше никто не стучит. Сашка ускоряется и с остервенением долбит мою «кисулю». Он довольно шустро кончает и бросает второй презерватив в мусорный пакет. Мы быстро одеваемся: я надеваю меховую жилетку, он – куртку.
Беру букет, немного подкрашиваюсь и выхожу. Сашка кладёт ключи на столике возле консьержа. А я вся сияю от радости.
– Когда-нибудь повторим, – говорит Сашка, нажимая кнопку лифта.
Он отвозит меня домой и поднимется со мной на этаж, доводит до самой квартиры. Мы ещё несколько секунд с ним целуемся, всё никак не можем расстаться.
Я захожу на цыпочках, снимаю угги, аккуратно ставлю их под зеркалом и иду в свою комнату. Раздеваюсь, смываю косметику и закутываюсь в своё любимое одеяло, которое ещё хранит запах духов Вики. Мне приятно-приятно, я так счастлива! В моей жизни сразу две настоящие любви, но я никак не могу выбрать одну из них, определить, что мне нравится больше: мужественность Сашки или изящество Вики. Сашка или Вика? Саша или Вика? У Сашки один плюс: он по уши в меня влюблён, он мечтает быть со мной, заниматься со мной сексом. Но всё остальное в пользу Вики. Она кажется мне красивее, грациозней, сексуальней. Я бы всю её облизала, с головы до ног. Особенно «киску», каждый лепесточек во рту бы подержала. Думаю о её «киске» и засыпаю.
Мне снится райский сад – наверное, это из-за охапки белых роз, которые мне Сашка подарил. Мечтаю о том, как мы с Сашкой поженимся, как он принесёт меня домой на руках в белом подвенечном платье, а через девять месяцев у нас родится ребёнок, а через пару лет – ещё один, и я буду сидеть дома, замученная, с детьми, а он станет ухлёстывать за кем-то помоложе. А потом бросит меня и укатит с ней вдвоём на Мальдивы, а там подарит ей перстень с золотыми бриллиантами.
Почему я думаю, что так будет? Потому что видела это в своей семье. Мне и семи лет не исполнилось, как отец свинтил. Квартиру нам оставил, а сам испарился. Где он сейчас? В США в Израиле? Какая разница? Я не слушаю, когда мать мне о нём рассказывает. Мне не интересно: если ему не интересно, что со мной, то почему мне должно быть интересно, что с ним? Иногда мне кажется, что он не приехал бы на похороны, если бы я умерла.
Я часто «мечтаю» о своих похоронах (не в том смысле). Мне просто любопытно было бы посмотреть на всех тех людей, кто вокруг меня. Что они обо мне бы говорили? Сколько народу бы собрались, кто захотел бы проститься со мной? Странные мечты, дикие. А мне интересно. Вот мама, она бы точно от горя себе места не находила. Я – её самый родной и близкий человек, она меня всю жизнь знает, она меня с таким трудом рожала, одна растила, и вот она у моей могилы. Какой ужас, лучше об этом не думать!
А Сашка… Долго бы он ходил в трауре или сразу нашёл бы себе молодую и красивую? Мне было бы приятно думать, что он на всю жизнь сохранил в своём сердце «мой печальный образ», но, к сожалению, это не так. Ничего не всю жизнь не бывает. Об этом только говорят. И те, кто громче вех говорят, предают первыми. А подруги? Да ладно, что мне эти подруги? Они же не любовницы мои, чтобы хранить мне верность, в конце концов. Та же Вика, она и не знает, что мне нравится, и пускай так и будет.
Стоп, я знаю её всего один день, и столько мыслей. Странно, что мне не снится секс. Наверное, я уже так натрахалась, что мне не хочется. И всё-таки я была права: нужно просто начать этим заниматься, чтобы перестать постоянно об этом думать. Ну, или нужно почаще мастурбировать. Вот странное у нас, у девчонок, слово – «мастурбировать». От какого слова оно происходит? Проснусь и гляну в Википедию. Вот у парней всё просто – «дрочить». И мне оно больше нравится. Мне нравится думать, что я дрочу, а не мастурбирую. Вот стоило задеть тему секса, и меня сазу понесло. Всё-таки я немного того, и мне надо психиатру показаться, или сексопатологу, или… какие там ещё бывают врачи.
Перед – глазами Викуля в костюме медсестры на голое тело. Она мягко ко мне подходит, склоняется надо мной и целует меня в губы, я не могу сопротивляться, она сильнее. Вика расстёгивает на себе пуговички, под костюмом она абсолютно голая, в длинных белых сетчатых чулочках с подвязками. Трусы-ниточки которые ничего не прикрывают, и бюстгальтер, который не скрывает её грудь. А ещё она в шапочке медсестры, белой с большим красным крестом.
Глава 8
Смотрю на себя: я полностью обнажена, на мне ничего нет, кроме лака для ногтей. Она спускается по моему телу, гладит мои руки, гладит мои плечи, мой животик. Ей нравится мой животик, особенно то, что ниже. Она улыбается и прикасается губами к моей «киске», и от удовольствия меня начинает трясти, как Сашку когда я дрочила ему ногами, только сильнее. Громко выдыхаю со стоном, а она продолжает. Её руки мягко сжимают мою грудь, а губы нежно сосут «лепесточки» моей «розочки».
– Я люблю тебя, – шепчет она. Наши глаза встречаются, а губы сливаются в поцелуе. Она пододвигается ко мне как можно ближе, и теперь уже я прикасаюсь к её «лепесточкам». Я крепко обнимаю двумя руками её бёдра, а губами впиваюсь в её «киску», лаская её языком. Я чувствую её аромат, и он пьянит меня сильнее всего на свете.
Я просыпаюсь. Аромат белых роз, запах свежести заполнил комнату. Стоит мне поднять голову, и я вспоминаю Вику. Похоже, всё серьёзно, и я действительно люблю её. Я думаю теперь только о ней. Мечтаю увидеть её обнажённой, прижаться к ней и поцеловать. Откидываю голову назад и мечтательно закрываю глаза. Похоже, я влюбилась. Что же скажет Сашка?
– Засоня, вставай, – будит меня мамка. – На первую пару опоздаешь.
– Встаю, встаю. – Вбегаю в ванную и усердно чищу зубы, умываюсь, крашусь и вовремя выхожу из дому, чтобы не опоздать на занятия. Мчусь в институт на крыльях любви и только по дороге вспоминаю, что Вики-то сегодня не будет. Она же писала мне. Быстро хватаю телефон и вожу по экрану замёрзшими пальцами. Ещё одно сообщение от Викули – почитаем.
Это фотка, где мы смотрим в камеру. Подпись: «Юлька, ты просто супер!» и целая туча лайков. Похоже её друзья налайкали. Кручу, читаю комменты. «Девчонки вы просто огонь». «Спасибо, подрочил». – Ну куда же без них. «Познакомь со своей подружкой». Но Вика ответила уже: «Ты опоздал, у неё есть парень, и они – идеальная пара». Ответ: «Жаль» и куча разорванных сердечек. Мне прямо жалко того парня. Захожу на его страничку; прикольный такой, широкоплечий, спортсмен или кто.
Тут приходит эсэмэс, Сашка что-то пишет. Успею прочитать. Прилетает эсэмэска от Вики.
«Юль, ты бы не могла отмазать меня от «энок», их же потом закрывать надо». Пишу в ответ: «Конечно» и смайлик… стираю смайлик, пишу сердечко (у меня даже сердце ёкает, когда я его отправляю). От постоянного держания телефона у меня руки мёрзнут. Я прячу телефон и засовываю руки в карманы, чтобы хоть как-то согреться. Но телефон пиликает опять. Смайлик от Вики. Что это – простое подмигивание или нечто большее?
Это может показаться странным, но я жду, когда и она мне сердечки слать начнёт. Отправляю ей сердечко, вернее, смайлик, который делает воздушный поцелуй. Не прячу телефон, жду ответа, а сама вся уже продрогла, и руки дрожат. Это как-то неприлично не отвечать на смайлики. Для того чтобы скоротать время, открываю сообщение от Сашки:
«Люблю, люблю, любимая…» – банальщина, не читаю дальше. Написал бы просто: «Потрахались гут. Спс», я бы ответила. «Если что, обращайся»; вот это был бы разговор. А то надоела его любовная любовь. Ну какая любовь? Мы уже полгода вместе, можно сказать, притёрлись. Конфетно-букетный период – бай-бай.
Снова захожу на страничку Вики, лайкаю всё подряд. Она везде классная, и ноги у неё длинные.
Первую лекцию ещё пишу, а на второй начинаю скучать. Давно я не получала писем от неё, от Сашки приходят регулярно, но я их даже не читаю. Открываю и отписываюсь так, для галочки. Но Викины письма я просматриваю от и до, пытаюсь понять, с каким настроением она это писала и что при этом думала, что означает тот или иной смайлик.
Но смайликов она уже несколько часов не шлёт, последнее, что было – это то сообщение с утра. Она мне на него даже не ответила. Волнуюсь: неужели я ничего для неё не значу? А так хочется хоть что-то значить для неё! Хочется, чтобы она обо мне думала, делилась со мной всем, что у неё на душе, переспала со мной, в конце концов. Нет, последнее вовсе не обязательно меня устраивают и платонические отношения, без «обмена жидкостями». Дурная фраза; и где я её подцепила? Кто так вообще говорит в наше время?
«Хватит умные книжки читать, а то ослепнешь». Ну, от мастурбации же не ослепла и волосы на руках не выросли, сказки всё это. Нервничаю, верчу в руках телефон. Хочется ей позвонить и просто услышать её голос. Удерживаю себя от этого. Чтобы звонить, нужна причина. А какая у меня причина? Какая? Что-то про институт рассказать. Но что?
Поднимаю руку:
– Тамара Михайловна, а можно выйти?
Лекторша с непониманием смотрит на меня.
– Да, да, конечно, – говорит она и продолжает надиктовывать нуднейшую в мире лекцию – что-то про то в чём я ничуть не разбираюсь, а на экзамене как-то выкручусь и получу свою честно заслуженную пятёрку.
Выхожу, дико волнуюсь, верчу в руках телефон, пытаюсь успокоиться.
– Юлька, а ты что здесь делаешь? – спрашивает одногруппница, которая с подругой тоже стоит под дверью.
– Да сегодня нудно так, я уже не могла это слушать, – придумываю причину выйти.
– Ага, а мы с курилки опоздали. Пока решали: заходить – не заходить, началась пара. Составишь нам компанию? Не каждый раз прогуливаем вместе с отличниками, – улыбается она.
– Извини, у меня тут важный звонок, – в своё оправдание показываю телефон.
Отхожу в сторону, быстро нахожу номер Вики и набираю. Гудки, гудки, думаю, что же я ей скажу в оправдание, почему я звоню. Берёт трубку. Улыбаюсь и выпаливаю, как заученный текст.
– Привет, Вика, как ты там? На третью пару придёшь?
– Прошу прощения, это не Вика, это её мама, – звучит строгий голос, а я прям пугаюсь.
– А Вике можно трубочку дать? – говорю я, но она меня будто не слышит.
– Это ты, Юля? Вика о тебе рассказывала. Ты очень хорошая девочка. Сейчас дам ей трубку.
Жду, с содроганием, а сердце колотится: «тудух-тутудух», прямо-таки выскакивает из груди, и дрожь – ну куда же без неё. Чувствую себя испуганной, замёрзшей, но счастливой. Ведь сейчас я поговорю со своей любимой.
– Да, Юль, привет! Как дела? Отметила меня на парах?
– Да-да конечно. – От её голоса я теряюсь. У неё такой прелестный тоненький голосок, особенно по телефону! – Я спросить хотела: ты на третьей паре будешь? И помнишь, мы договаривались про боулинг. У нас всё ещё в силе?
– Знаешь, у меня может не получиться, но что-нибудь придумаем.
А мне от этого аж плохо становится.
– Выходит, я тебя сегодня не увижу? – жалобно шепчу я.
– Почему? Я постараюсь успеть на третью пару, сейчас мы с мамой закончим, я хватаю такси – и в институт.
Моё сердце прямо-таки поёт от радости, а на глазах чуть слёзы не наворачиваются.
– Ну ладно, – говорю, – буду тебя ждать.
Кладу трубку и слышу в ушах стук собственного сердца. Теперь понятно, как трудно парням приглашать нас на свидания.
Беру из кофемата горячий шоколад и подхожу к девчонкам.
– Юль, и как тебе эта новенькая? – сходу спрашивает одна из них. – Как там её зовут?
– Вика, – говорю я. – Да, нормальная девчонка, а что?
– Да про неё говорят разное. Знаешь, почему они переехали? – Я внимательно слушаю. – Она в дурке, говорят, лежала.
– Да ну! – Я не могу поверить. – На вид такая миленькая.
– Там мутная история была… Она тебе не рассказывала?
– Нет, – качаю головой.
– Ну, её собственный парень изнасиловать пытался, ножом ей угрожал, потом она долго в больнице провалялась, а он ей угрозы писал. Короче, жуть! Вы ж с ней вчера весь день провели вместе. Неужели она тебе не рассказывала?
– Не помню такого, – говорю, а у самой аж сердце сжимается. Бедняжка, чего же она натерпелась! Мне её жаль, прям до слёз, прям так бы и расплакалась! Мне её даже прижать к себе и утешить захотелось.
– А парня этого, – спрашиваю, – нашли?
– Там сынок прокурорский, по-моему, его отмазали.
У меня аж слёзы наворачиваются от такой несправедливости. Как же можно было этот миленький цветочек, эту ласточку обидеть?! Негодяй, подонок, глаза бы ему выцарапала и член оторвала! Просто сгораю от пульсирующего чувства несправедливости, даже щёки румянцем налились под сантиметровым слоем тоналки, и тушь потекла.
Достаю кисточку и зеркальце, макияж поправляю.
– Ладно, девчонки, я на пару, – говорю и захожу в аудиторию. Звучит звонок.
Иду на семинар с каким-то приглушенным чувством тревоги. Неужели Вика всё это пережила? И почему она мне ничего не сказала? Да, мы знакомы всего один день, но мы же провели его вместе, неужели нельзя было хотя бы вскользь затронуть? Не понимаю. И откуда эти сплетницы знают? Разве только сами всё придумали. Не-ет, дыма без огня не бывает.
Иду, погружённая в свои мыслях.
– Юль! – слышу голос и поднимаю глаза.
– Вика! – Губы сами расползаются в улыбке. – Я так за тобой… – чуть не сказала «скучала». Не-ет, нужно для приветствия менее «розовые» слова подбирать. Но я не знаю, что добавить к сказанному.
– Отметила меня в журнале?
– Да, я попросила старосту тебе «энки» не ставить. – Докладываю, а у самой с губ дурацкая улыбка никак не сходит. Я хочу ей нравиться, я реально стараюсь ей понравиться. Что ж, в этом ничего плохого нет, просто паливно это. Не хочу, чтобы меня в институте лесбой считали, тем более, это не так. Просто мысли дурацкие постоянно в голову лезут.
– Я твоя должница. – Вика целует меня в щёчку в знак приветствия, мы с ней слишком много вчера целовались, и она, видимо, приняла «правила игры» и решила, что целоваться с подругами – это нормально.
– Ты должна мне одну игру в боулинг, – говорю.
Я реально не люблю боулинг и – чего греха таить? – Не умею в него играть. Я вообще не особо спортивная. И зачем я её туда тяну. А-а-а, ботинки? Вспоминаю, что там нужно ботинки переодевать, и понимаю, какая же я дура. Я затеяла боулинг только ради того, чтобы попялиться на её стопы, в лучшем случае – прикоснуться к ним. Это как-то низко и глупо. Да что со мной не так? Пригласила бы сразу в аквапарк, там бы в купальнике её увидела. Или голенькую в раздевалке.
«Кстати, а это мысль!»
Мы заходим на семинар (я теперь всегда сижу рядом с Викой – нас так типа староста посадила). Открываю конспект и снова рисую сердечко на полях. Только какое имя вписать, не знаю. Втихаря пишу «Вика» и переворачиваю листок, смотрю по сторонам – никто ничего не видел, никто ни о чём не догадывается. А надпись эта так будоражит кровь, как будто это что-то противозаконное. Как будто сейчас сюда ворвутся и положат всех лицом в пол, а на меня наденут наручники за эту надпись в конспекте и будут пытать.
