Текст книги "След «Семи Звезд»"

Автор книги: Андрей Чернецов

Соавторы: Владимир Лещенко
сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 23 страниц)

– И не попытались воспользоваться ситуацией? – с легкой досадой изрекла девушка, сбрасывая ненужную машкару. – Или я вам ни капельки не нравлюсь?

Тут уж был прямой вызов. Господин копиист предпочел уклониться. Он и без того знал, кто выйдет победителем в этом поединке. Но какова женщина!

– Оставим в стороне экивоки, сударыня, – собрав волю в кулак, жестко произнес Барков. – Зачем я вам понадобился? Верно, не для того, чтобы вести разговоры о поэзии или демонстрировать мне столь дивное… собрание.

Брезгливо ткнул рукой в фаллический столбик. Да уж, девичьи игрушки… Нечего сказать.

– Вестимо, не для этого, – голос Брюнетты стал и впрямь напоминать змеиный шип. – Мы хотели поговорить с вами… Привлечь или, по крайней мере, предупредить, чтоб вы, сударь, не совали свой длинный нос не в свои дела. И не становились поперек пути людям, которые не вам ровня по силе и возможностям своим!..

О, а вот это уже другой разговор. Но как жаль…

В сердце впилась саднящая игла. Как жаль, что дело зашло столь далеко! Ох, Тень-змея, сколь же велика твоя сила! Самую малость оставила, не проглотила. Беда, ежели не поспеть с лечением. А как пользовать? Кто подскажет средство?

– Кто это – мы? Вы да ваш дядя? Или гости, собравшиеся в этом дому?

– Дядя?.. – вздрогнула девушка. – При чем здесь мой дядя?

– Так господин поручик не ведает о том, что деется у него под крышей?

На лице Брюнетты отразилось видимое облегчение.

– Ах, поручик… Как же, как же. И он в деле. Что ж до гостей…

Пару мгновений она колебалась. Затем решительно встала и поманила его рукой. Подойдя к стене, дернула некую скрытую веревочку, и шелковая драпировка поднялась вверх, открыв дверь. Легонько приотворив ее, красавица заглянула в щелочку, а потом посторонилась, уступая место Ване.

– Извольте взглянуть…

В полутемном помещении, освещенном всего двумя или тремя шандалами, играли в карты. Барков полюбопытствовал, кто же это манкирует танцами, и обомлел: за ломберным столиком сидели молодые и не очень люди, знакомые ему по Петербургу. Граф Строганов, князь Бердский и двое старших сыновей новгородского губернатора – Алехан и Гришан Орловы. Ну-ка, ну-ка…

Но дверь уже захлопнулась.

– Вы удовлетворены?

Не нашелся, что ответить. Близкие к «малому двору» великих князя и княгини персоны. Что они делают в этаком захолустье?!

– Мы радеем о будущем России, – как бы услышав его вопрос, пояснила девушка. – Ужель вы сами не видите, что творится вокруг?!

Заломив руки, она принялась нервно прохаживаться по кабинету, мало не выкрикивая гневные тирады:

– Бессмысленная война, истощившая и без того худую казну государства, и без того опустошенную прихотями старой похотливой блудницы, на уме у которой одни наряды да балы! Жалкая участь наук и искусств, прозябающих, пока дочка солдатской портомойки меряет бриллианты пригоршнями! Задавленный и забитый черный народ! Окованное цепями дворянство, отданное во власть всесильным временщикам! Разгул бесчинств, творимых Тайной канцелярией… Издевательство над трудолюбивыми и полезными державе раскольниками – в наш просвещенный век!

Поэт молчал. Он был почти во всем согласен со своей пассией. Особливо в том, что касалось произвола. На своей шкуре почувствовал ласковые объятия Приапа-Шувалова. И все же…

– Что предлагаете взамен?

– Взамен? – прелестница стала, как вкопанная. – Надобно дать дорогу молодым силам, кои приведут государство к процветанию, просвещению, миру!

Понятно. Очередной заговор. Мало ль их уже видела в этом столетии бедная матушка Русь?

– А средства?

– В святом деле все средства хороши! – в запале бросила Брюнетта.

– Э, нет, позвольте не согласиться. Все, да не все. Когда это идет вразрез с разумом, с сердцем и самой верой, то…

Он не договорил. Да и надобны ли были тут слова? Не все ль и без них ясно?

Дама закусила губу.

– По крайней мере… – начала она нерешительно. – Дайте слово, что не будете мешать. Не донесете…

– Обещать того не могу, – возразил поэт твердо. – Как карты лягут.

Повернулся и пошел прочь.

– Да постой же, упрямец! – полетело ему в спину отчаянное. – Я же тебе добра хочу, пойми наконец! Уже дважды спасала твою глупую голову, но не могу же делать это вечно! Мне просто не дозволят…

Поэт остановился на пороге распахнутой двери, из-за которой неслись веселые звуки польского. Бал продолжался.

– «Братия! Если кто из вас уклонится от истины и обратит кто его, пусть тот знает, что обративший грешника от ложного пути его спасет душу от смерти и покроет множество грехов…»

И, не добавив ничего к словам апостола Иакова, вышел вон.

На улице Иван тут же попал в руки Козьмы и Дамиана. Монахи наперебой принялись расспрашивать его о том, что было в доме, да отчего это на нем лица нет.

А поэт не мог говорить. Шел и шел он молча вперед, лишь бы подальше от недоброго места. Тяжелый камень придавил ему грудь, мешая дышать.

И вдруг, как раз напротив церкви Рождества Богородицы, остановился, приметив некую жалкую фигуру, приютившуюся на паперти. Скинув шубу на руки оторопевшим отрокам, с остервенением стащил с себя подаренный невесть кем камзол и накинул на прикрытые ветхой рванью плечи нищего. За камзолом последовала и жилетка. Снял бы и панталоны, да негоже без порток по людным местам шляться.

Без окаянного тряпья стало легче.

– Ну, все! – выдохнул он. – Едем к преосвященному. Есть о чем поведать и потолковать…

Глава шестая. Решающий день

Москва, май 201… г.

Рабочий день Вадим начал с того, что принялся изучать справку, присланную из отдела рукописей «Ленинки» (по примеру большинства населения Москвы он так и не привык именовать главную российскую библиотеку ее новым названием).

На прошлой неделе на всякий случай решил послать запрос насчет этой самой «Книги Семизвездья». И вот ответ пришел – наверное, люди там несказанно обрадовались возможности просветить работников правопорядка.

В заключении, подписанном неким доктором исторических наук Аркиным Дэ Тэ, говорилось примерно следующее.

Книга эта, пожалуй, принадлежит к числу редчайших. Сохранилось ее описание – толстый том в переплете якобы из человеческой кожи. На обложке вытеснены – цитата – «незнакомые письмена и пугающий своими неестественными чертами лик демона».

Надо же – эвон как: «пугающий своими неестественными чертами»!

«Книга Семизвездья», вопреки обычному мнению о колдовских книгах, вовсе не сборник заклинаний. Она была задумана как историческое повествование, «книга о том, что умерло и ушло». Написана не ранее чем в 1388 году, предположительно на Родосе, священником, в прошлом рыцарем, французом по происхождению, отцом Теобальдом, о жизни которого известно мало.

Ведомо, что он много путешествовал, с папскими миссиями обойдя земли от Магриба до Дамаска, и был хорошо образован. Собирал на базарах и в библиотеках древние рукописи, славясь умением читать и переводить манускрипты, бывшие не по зубам менее ученым людям.

Что интересно, писал он книгу не по своему почину, а исполняя волю некоего могущественного человека – возможно, папского нунция графа Робэра Женевского – будущего мятежника и антипапы[21]21
  Антипапа – папа, не признанный католической церковью законным. В отдельные периоды Средневековья существовало одновременно несколько враждовавших между собой пап – ставленников различных церковных и светских кругов. Среди антипап были такие персоны, как упоминающийся граф Робэр – грубый вояка, и бывший знаменитый пират Бальтазар Косса (Иоанн XXIII).


[Закрыть].

Теобальд прекрасно ориентировался в астрономии, математике, философии и метафизике и был при этом также достаточно искушен в магических техниках теургии. Говорили, что он свободно общался с духами, и даже как-то явил зрителям саму богиню Гекату.

Он имел доступ к множеству ныне утраченных источников и смог детально изучить события, на которые лишь намекают «Книга Бытия», апокрифическая «Книга Еноха» и прочие.

Для изготовления обложки этой книги неизвестный заказчик Теобальда, якобы, приказал содрать кожу с купленной на рабском рынке юной мавританской девственницы. Но скорее всего это лишь предание – тем более, книги в наличие нет, и установить, кому принадлежала кожа, за давностью лет не представляется возможным.

В Амстердамской библиотеке хранится свиток ученика и последователя Теобальда, мэтра Жана Олауса, который утверждает, будто его учитель полагал, что до появления рода людского Землю населяли другие разумные существа, и даже (страх сказать!) боги. И что человечество приобрело множество знаний благодаря встречам с существами иных «сфер».

Вместе с кардиналом Николаем Кузанским Теобальд разделял веру в подобие звезд нашему Солнцу. Вокруг них обращаются невидимые с Земли планеты, на которых существуют особые формы жизни. Он также говорил и о других соседствующих с Землей мирах.

Наставник Олауса эти верования значительно усложнил и расширил метафизическими спекуляциями, представляющими упомянутые формы жизни частями космической иерархии. Теобальд общался с данными существами («Древними») при помощи магических заклинаний, а те, вопреки христианской догматике, бывают достаточно благосклонны к людям.

Этот свиток также гласит: никто и никогда не сможет сделать копию «Книги Семизвездья», если не имеет должных магических знаний – ибо в противном случае от небесного огня сгорит и работа, и сам дерзновенный.

Впрочем, видимо, такие люди нашлись, поскольку, по слухам, по меньшей мере, одна копия ее была замечена в библиотеке Ватикана.

Теобальд пропал без вести незадолго до начала гонений на орден тамплиеров, уже будучи глубоким стариком, и о его книге никаких сообщений не появлялось целый век.

Пока, спустя сто с лишним лет, в 1428 году, экземпляр «Книги Семизвездья» не всплыл в гуситской Чехии, как вскользь упомянул кардинал Пикколомини.

Еще через сто с лишним лет доктор Джон Ди, знаменитый английский алхимик, находясь в то время со своим помощником Эдвардом Келли при дворе императора Рудольфа II, разыскивал «Книгу Семизвездья». Ему сообщили, что она хранится у «Черного Рабби» – каббалиста Якоба Беме, который бежал в Прагу из Италии после того, как его обвинили в занятиях некромантией.

В те времена в Прагу стекалось множество магов, алхимиков и шарлатанов всякого рода, поскольку Рудольф покровительствовал адептам тайных наук. Говорили даже, что Беме показал доктору Ди некоторые страницы из сочинения Теобальда и «Книга Семизвездья» произвела на англичанина неизгладимое впечатление.

Потом неведомыми путями она попала в Московское царство, где над ней якобы трудились по заданию Ивана Грозного уцелевшие волхвы вместе с вывезенными из Литвы чародеями и некромантами.

Считалось, что специальное заклятие могло вызвать автора книги. Тот ответил бы на вопросы и, подчиняясь воле вызывающего, обучил бы его и передал ему Силу Знаний своих. Об успехах ничего не говорилось, зато в какой-то монастырской летописи – за давностью лет Аркин сказать не мог – есть запись, что внезапно налетевшая с неба звезда сожгла башню с магами и кудесниками, служившими царю.

Затем следы «Книги Семизвездья» терялись окончательно. Ни о Брюсе, ни обо всем прочем в справке не упоминалось.

Существует легенда о том, что книгой интересовалось «Анненербе» и даже откуда-то получило в свое распоряжение неполный экземпляр, который хранился в замке, принадлежащем этому ордену, неподалеку от Зальцбурга, в коллекции оккультных и магических книг.

В настоящее время книга не значится ни в одном библиотечном каталоге мира.

Завершалась справка упоминанием того многозначительного факта, что никто и никогда не пытался подделать «Книгу Семизвездья», как бывало с известными магическими трудами.

Отложив бумагу, Вадим пожал плечами – вряд ли неведомый ему д.и.н. Аркин слишком много времени отдал ее сочинению, но вот информации преподнес почему-то больше, чем Стрельцов, когда они побывали у него с Варварой. Тот больше философствовал да о древних тайнах рассуждал.

Впрочем, одно дело – приятная беседа за чашечкой кофе, и совсем другое – ответ по официальному запросу на бумаге с печатью.

Покончив с этим, Савельев взялся за акт экспертизы относительно находок в таинственной крипте[22]22
  Кри́пта (от др. – греч. κρυπτή – крытый подземный ход, тайник) – в средневековой западноевропейской архитектуре одно или несколько подземных сводчатых помещений, расположенных под алтарной и хоральной частями храма и служащее для погребения и экспонирования мощей.


[Закрыть] дома Гроссмана. Все было сделано быстро, видно, Серебровский накрутил хвосты и подчиненным Каландарашвили.

Как следовало из документа, вещества, представленные вниманию специалистов, оказались «смесью растительных масел, растительных алкалоидов, ароматических веществ и пчелиного воска с некоторыми красителями». Наркотиков, по крайней мере, указанных в приложении к статье 228 УК РФ, не обнаруживалось.

Выводы экспертов оказались банальны – по их высокоумному мнению, «представленные на экспертизу предметы и вещества» могли использоваться «при совершении религиозных обрядов или с косметической целью в виде препаратов для ванн с целью омолаживания кожи». (Вот наворотили-то!)

Ничего подозрительного…

Про зеркало, между прочим – ни слова. Наверное, экспертам оно показалось совсем обычным: маленькое, в темной от времени оправе из резной кости мамонта, со стершимся изображением переплетающихся линий.

Вадим посмотрел в окно и на миг задумался. Потом плавно опустил взгляд на стол, где находился еще один акт экспертизы – по поводу отпечатков, найденных в доме Гроссмана. И вот тут он весь напрягся, забыв и о книге, и о зеркале…

Большинство отпечатков принадлежало «неустановленным лицам». Какие-то – горничной и самому Гроссману. Но на столе, за которым и сидел труп, имелся очень четкий и хороший отпечаток, числящийся в картотеке.

Принадлежал он некоему Расулову Али Али-оглы 1966 года рождения, квартирному вору, дважды судимому, с погонялом «Конь». Причем, как гласила приписка, ныне Расулова разыскивали в его родном Азербайджане еще и за убийство. Кличку свою он заработал за колючей проволокой, куда угодил за нанесение тяжких телесных повреждений сторожу колхозной фермы еще в 1989-м и за кражу с фермы коня, впоследствии сданного на мясо (вот сволочь!)…

Но самая пикантная подробность состояла в том, что гражданин Али Расулов числился в картотеке как признанный умершим – пропал во время пожара в рязанском общежитии, где зачем-то поселился.

Вот это уже серьезно. Очень серьезно. Потому что при любых раскладах мелкий уголовник не появился бы в доме Гроссмана просто так.

Вариантов тут два – или покойный был не так уж чистоплотен в делах, как распинался Толстунов (а значит, вполне мог стать жертвой неразборчивости в связях) или же… Или же отпечаток оставил его убийца. Который, между прочим, сам воскрес, получается, из мертвых.

Но поразмыслить над этой дурно пахнущей историей не удалось – зазвонил телефон.

– Вадим Сергеевич, господин майор? – прозвучал в трубке знакомый голос. – Это Толстунов.

Легок на помине!

– Помогите, на меня наехали!! – неестественным голосом проверещала трубка.

Майор невольно прищурился от удовольствия, догадавшись, что творится на другом конце провода с помощником убитого антиквара. «Неужто хозяин вернулся с того света?» – почему-то подумалось ему.

– Понимаете, – буквально щелкнула зубами трубка. – Сегодня заявился ко мне какой-то новый русский с братвой и требует какой-то договор… Исполнения договора… Нет, не так… выполнение договора…

Пока на том конце провода пытались подобрать нужные слова, Савельев все еще как завороженный смотрел на фото зеркальца…

– Но я не знаю что это за договор, клянусь! – выла трубка.

– Он назначил встречу? Или обещал сам прийти? – спросил Вадим командным тоном.

– Нет, он уже сидит у меня в приемной!

Похоже, Жан Демьянович был буквально убит.

– Хорошо, еду.

Стенания на другом конце провода мгновенно прекратились, и полушепот донесся до майора:

– Только не опоздайте, пожалуйста…

И раздались короткие гудки…

Прихватив с собой подвернувшегося под руку Стаса на служебном «форде», он направился к офису «Рижского антиквариата».

И в самом деле – в приемной расположился здоровенный субъект лет этак между тридцатью и сорока, с вполне «новорусским» выражением лица, правда, не в традиционном малиновом пиджаке, а в элегантном костюме, впрочем, болтавшемся на нем, как седло на корове.

Появление милиционеров, один из которых ненавязчиво придерживал на плече вполне боевого вида АКСУ, его хотя и напрягло, но ничуть не напугало.

Уже в кабинете Жана Демьяновича Вадиму удалось выяснилось следующее: господин Семен Петрович Ереминский, председатель правления ЗАО «Кавилар-Трейдинг», действительно имел на руках договор с «Рижским антиквариатом», подписанный лично покойным Гроссманом, на поставку «оговоренных предметов антиквариата» на сумму, эквивалентную ста пятидесяти тысячам евро…

– Вот ведь жуки, гражданин начальник, – буркнул здоровяк. – Я за это барахло заплатил такие деньги, а они не отдают, на вас вот ссылаются. Небось зажать хотите? – зло бросил он Толстунову. – Ну и что ты с этими тряпками фашистскими будешь делать?

– Постойте, – встрепенулся Вадим, а Стас приподнял в удивлении брови. – Так та эсэсовская коллекция для вас предназначалась?

– А вроде для скинхэда староваты, – добавил Стас.

– Обижаете, гражданин начальник, – бросил Ереминский, и принялся объяснять происхождение заказа.

Архив немца со всем прочим добром приобретен этим «новым русским» в подарок своему прадеду. А прадедушка Ереминского С. П. – тоже С. П. Ереминский – в ту, уже далекую, войну был партизанским командиром в Южном полесье, где-то между Украиной и Белоруссией. Так вот оный гауптштурмфюрер Ганс Хрюке руководил той самой ягдкомандой, что гонялась за отрядом героического предка бизнесмена. В конце концов, партизаны заманили немцев в засаду, но Хрюке вместе с остатками своих людей все же удалось вырваться.

Дедушка не раз, вспоминая молодость, высказывал сожаление, что не успел-таки поквитаться с гитлеровцем. И вот правнук, благо средства позволяли, решил преподнести старику в дар имущество врага.

Завершив рассказ и узнав от Вадима вкратце ситуацию с Гроссманом, Ереминский, пожав плечами, лишь осведомился, а когда он сможет получить свой заказ.

– Видите ли, дело в том, что эти… м-м… предметы являются вещественными доказательствами, – на ходу импровизировал майор, ловя умоляющий взор Толстунова. – Придется подождать.

– Так день Победы же скоро! – хлопнул себя по затянутым дорогими брюками коленям Семен Петрович. – Подарить же хочу деду! Я ж за них сто пятьдесят кусков отдал! Да не зелени даже – евров!

– К ноябрьским праздникам подаришь, – припечатал его Стас.

– А если не доживет деда? – спросил Ереминский с неподдельной тревогой.

Вадим почесал переносицу и веско изрек:

– Свободен…

После резкого хлопка двери, отделяющей удаляющегося с кортежем посетителя и присутствующих в кабинете, ожил доселе молчавший его обладатель.

– Вы меня просто спасли, – сообщил Жан Демьянович. – И я хочу вам кое-что передать… Я, честно признаюсь, сомневался – нужно ли знать вам подобную информацию, ведь она косвенным образом бросает тень на репутацию Отто Янисовича. Но… Вот, это его дневник, – протянул бизнесмен сыщику простую школьную тетрадку. – В последний раз, когда он был на работе, шеф забыл папку, и я позволил себе туда заглянуть. Любопытство-с…

Жан впервые за сегодняшнюю встречу улыбнулся.

Проблема была решена, и майор, прихватив тетрадь, отправился обратно на службу, еле удержавшись, чтобы не начать листать документ прямо в машине.

Вновь войдя в кабинет, Вадим принялся наконец за чтение – да так и обмер. Перед ним оказался дневник Гроссмана, но какой!

22.02.20…

«Продолжаю свои странные поиски.

Как переносить знаки? И нужно ли их переносить?

Если предположить, что главное в книге – имена, то и читать соответствующие пункты надо на латыни, арабском и иврите, да не нынешнем, а древнем. Потому что самая хорошая транскрипция все равно – лажа. А древний иврит и раввины не знают, им больше тысячи лет никто не пользовался. Хотя, если подумать, может, Теобальд и его арабы в свою очередь чего-нибудь намудрили? А вот тем, кто нашел их книги, – расхлебывать!»

1.03.20…

«Просмотрел книгу еще раз. Даже невольно сомневаюсь – есть ли толк от копии?

В этой мешанине текстов про всяких там Древних, Врата, Грани и тому подобное, не разберется сам черт».

3.03.20…

«Я, кажется, понял, почему первые опыты были неудачны. Дело не в заклинаниях.

Первоначально нужно очистить землю для алтаря, т. е. стереть с куска земли всю информацию о культурных прошлых слоях. Очищать можно водой или огнем. Затем нарисовать квадрат, провести диагонали, затем обратиться ко всем сторонам света, чтобы обеспечить переброску энергий с каждой из сторон по диагоналям.

После этого ритуала появляется кусок пространства, на котором можно что-то творить из других ритуалов».

Затем шли размышления на двенадцати строках, похоже, на латышском. Надо будет спросить, кто в управлении знает язык.

Дальше похоже не хватало нескольких страниц, ибо текст начинался с полуслова, и был он непонятный и жуткий.

«…Змеебог, убитый, но не мертвый, шевелящийся в конце круга времени… Надо будет все же отыскать «Стеганографию» и перевести.

11.08.20…

На стр. 633 наткнулся на магическую формулу, с помощью которой можно вызвать Древних. Но вот с именами – вопрос.

13.11.20…

Надо было внимательнее читать – зря, что ли, латынь зубрил в ЛГУ? Звучание имен не имеет особенного значения – важно четко представлять, кого ты хочешь вызвать. Не зря же древние ставили алтари «Неведомому богу».

16.123.201…

Проклятье! Не знаю, что и думать… Теперь мир изменился для меня навсегда… Магия сработала. Я видел Их! В зеркале и мельком, но видел. Медь жезла обожгла мне ладонь. Я видел Их! Жалкие и великие…»

Дальше шли чистые страницы.

Вадим отбросил тетрадь на стол. Дело принимало совершенно новый оборот.

Выходит, Отто Гроссман, этот ловкий опытный делец, не первый год занимается тайными науками и магией? Как так может быть? Хотя он ведь в молодости интересовался вроде археологией, а среди этого народа попадаются странные люди.

И еще он упоминает зеркало – не то ли самое?

Сыщик еще раз перелистал тетрадь и тут обнаружил, что несколько листов ее чем-то склеены. С помощью лезвия разлепив их, он аж присвистнул – между листами были аккуратно уложены двухсотенные купюры всеевропейской валюты. Машинально Вадим пересчитал их – ровно двадцать штук. По нынешнему курсу – тысяч под шесть баксов.

Взятку ему все-таки дали – а главное, как изящно и ловко – и не подкопаешься в случае чего: мало ли, что мертвый Гроссман вкладывал в свой дневник…

Спрятав купюры в сейф, Савельев покинул кабинет, в который уж раз двинувшись в экспертный отдел. В его голове вертелась масса еще не сформулированных, но уже злобно точащих его мозг вопросов. Поэтому решение насущного – что ему делать с деньгами – он отложил на потом.

– Скажите, Эраст Георгиевич, вам когда-нибудь приходилось сталкиваться с вещами потусторонними? – спросил майор после дежурных «здрасте».

– Не понимаю тебя, Вадим, объясни, – взгляд эксперта стал серьезным и внимательным. – Расскажи…

Сыщик знал, что старый друг выслушает. А вот поймет ли?

– У Гроссмана в особняке было изъято странное зеркальце, – сказал он куда-то в пустоту.

– Да, припоминаю. Черный шлифованный камень с замысловатым рисунком в оправе из кости мамонта. Занятная вещица.

– Так вот, оно мне нужно…

– Вадим… – нахмурился Каландарашвили. – Я не спрашиваю, в здравом ли ты уме, потому что психа от нормального человека как-нибудь отличу. Я просто спрашиваю – ты уверен?

Повисла долгая пауза… Эксперт долго и пристально смотрел в глаза майора, точно пытался через них просочиться в мозг и уже там, на месте, провести экспертизу…

– Вадик, – наконец выдохнул подполковник. – Я повидал самые разные вещи, и не всегда все было понятно… Я видел, как человек с двумя пулями в голове пробежал двадцать с лишним метров, и свернул шею оперативнику как цыпленку. Или как гипнотизер ушел прямо из зала суда, задурив голову и конвою, и всей публике – тогда еще подсудимых не сажали в клетки, как сейчас. Но вот что касается сект и прочего…

Подполковник медленно перевел дыхание и продолжал:

– Да, там тоже были трупы – но всегда ножи и пистолеты держали отнюдь не руки демонов и чертей. Так что хочу тебе сказать, с чем бы ты ни столкнулся, это не имеет отношения к мертвецам. Убийцы Монго и… антиквара, кем бы они ни были – это люди из плоти и крови. Тем, которые могут повелевать потусторонними силами, нет нужды прибегать к охотничьему ружью и ножу.

А насчет зеркала… Я опять-таки не спрашиваю, что ты там увидел и увидел ли что-либо вообще… (Вадим ощутил холодок в душе: Нестор Петрович и в самом деле словно прочел его мысли – и безо всякого зеркала). Но ведь тебе просто могло и показаться – ты ж не спишь нормально уже дней десять.

– Здоровый и крепкий сон несовместим с работой следователя, – попробовал отшутиться Вадим. – Так можно забрать это зеркальце?

– Значит, не поверил мне, – вздохнул Эраст Георгиевич. – Не должен был бы, вообще-то, ну ладно уж, бери… вещдок… Не потеряй!

Он ушел в глубь кабинета и спустя минуту пододвинул майору небольшой бумажный сверточек.

– … Вещдок… не потеряй! – повторил эксперт. – Только смотри, друг, не лезь куда не надо! Вся работа не стоит ни черта, особо с учетом ее оплаты… А вот жизнь у нас одна, береги ее смолоду! – рассмеялся подполковник.

Вадим пожал ему руку и удалился.

«Хороший все-таки он мужик, – проскочила мысль в голове Савельева. – Уважаю!»

Сев за свой рабочий стол, сыщик едва не снес на нем гору накопившейся макулатуры, и только уселся, как вновь залился трелью телефон.

– Ну что сегодня за денек? – буркнул он себе под нос, поднимая трубку. – Савельев…

– Здравствуйте, Вадим Сергеевич, – донесся до него заглушенный голос незнакомца. – вас беспокоит ваш коллега – старший лейтенант Вологодского УВД Максимов. Вашу визитную карточку с телефоном я обнаружил у гражданки Озерской.

Савельев зажмурился, внутри у него все оборвалось: Варя! Что с ней?! Последние слова он, забывшись, почти выкрикнул в трубку.

– Вадим Сергеевич, не волнуйтесь. На нее пытались напасть, легкое огнестрельное ранение руки. Она в городской больнице номер два по адресу улица….

Вадим слушал рассказ лейтенанта, а перед ним плыл как в тумане образ этой милой девушки, маня к себе… Она звала его… она его ждала… надеялась …верила…

Еле дождавшись конца разговора, рванулся прочь из кабинета, чуть не сбив с ног проходящего по коридору дежурного, и взлетел по лестнице на третий этаж – прямо к начальнику «убойного отдела». Несколько лестниц и пара переходов фойе показались ему вечностью.

Лишь перед самым кабинетом Серебровского чуть притормозил, приходя в себя. Пользы не будет, если он разозлит шефа, аккуратиста и службиста, своим диким видом и блеском в глазах. Поэтому в дверь вошел хотя и осунувшийся, но подтянутый и озабоченный делами службы сотрудник.

– Приветствую, Вадим, располагайся, слушаю! – отчеканил генерал давно заученную фразу.

– В Вологде ранена журналистка Варвара Озерская, проходящая свидетельницей по делу об убийстве Монго… и Гроссмана, – чуть приукрасил ситуацию Вадим. – Думаю, мне срочно нужно туда выехать.

– Зачем? Дело, конечно, странное, но там своя юрисдикция и свои опера. У нас есть личная зона покрытия, как у сотовых операторов – и с нее ни-ни! Иди работать, майор, а лучше пойди поспи. Плохо выглядишь… – Серебровский был непреклонен.

– Это попытка покушения на свидетеля. Причем уже вторая. Гроссмана тоже убили похоже…

– Да знаю я твои фантазии насчет проклятой книги… – буркнул начальник, но выражение его лица изменилось.

– Товарищ генерал, это может оказаться очень важным… – продолжал Вадим наступление. – Вологда не так велика, и приезжие где-то отметятся – нужно лишь будет взять след! А кому как не нам – у местных своих забот полон рот!

Серебровский внимательно посмотрел на Вадима, как-то странно улыбнулся.

– Ладно, – бросил он. – Может, ты и прав… Сделаем так. Ты поедешь сейчас, а командировку мы тебе оформим на следующей неделе, задним числом… В зависимости от результатов. Но если их не будет, оформим отпуск «за свой счет». Идет?

– Служу России! – гаркнул Савельев и улыбнулся шефу.

– Служи, служи, – отозвался с иронией генерал. – Счастливого пути!

– Есть! – и Вадим исчез в дверном проеме.

По вечерней Москве он на удивление быстро добрался до дома – видать, Бог услыхал его молитвы, и «тойота» счастливо миновала пробки.

День тихо угасал, отдаваясь бликами в темных окнах московских домов, изредка светящихся электричеством.

Но майор не думал о столице. Мысленно он уже был в Вологде, рядом с Варей и не мог думать ни о чем-то другом…

В одно мгновение Вадим побросал вещи в сумку, сверху положил сверток с зеркалом. Затем вынул его и зачем-то сунул в сумку на поясе, вместе с бумажником.

Посидел «на дорожку», напряженно думая о чем-то несколько секунд. Потом решительно вывернул сумку на диван, после чего этот диван отодвинул вбок.

Вогнал лезвие швейцарского ножа (из списанных вещдоков) в щель между пыльными паркетинами и, приподняв доску, извлек сверток в полиэтилене. Минуту спустя на разостланной газете уже поблескивал хромированными гранями небольшой автомат, возле которого пристроился увесистый тряпичный узел с патронами.

Вернув все в исходное положение, Вадим принялся сосредоточенно набивать магазин патронами.

Даже не всякий знаток определил бы, что за оружие в руках у майора сейчас. Это был «Борз», он же «Волк» – пистолет-пулемет состоявший в арсеналах «незаконных вооруженных формирований» еще той, уже далекой 1-й чеченской, производство которых наладили при Дудаеве на грозненском «Красном молоте». По слухам, изобрел его какой-то капитан артиллерии, взяв что-то от «узи», а что-то – от ППС.

Никто точно не знал – сколько их было сделано. На его экземпляре, например, стоял пятизначный номер. И того лучше – след взять не удастся.

Это оружие Савельев приобрел и в самом деле случайно.

Как-то в Назрани, куда семь лет назад занесла его судьба в составе Сводного полка усиления, довелось ему снимать с поезда труп контрактника-дембеля, вколовшего себе смертельную дозу какой-то неимоверной дряни.

Когда протокол был составлен, а вещи – груда мешков и сумок – унесены из крошечного кабинета, Вадим вдруг заметил небольшой кофр натовского защитного окраса под столом – наверное, его случайно толкнули туда ногой, не заметив. В нем и оказался вполне исправный «Борз» с одним боекомплектом.

И вместо того, чтобы тут же вызвать коллег и составить акт по всей форме, Вадим – тогда еще свежеиспеченный капитан – запер дверь кабинета и, украдкой оглядываясь, спрятал оружие в чемодан, стоявший под скамьей (в кабинете Савельев тогда и жил).

Еще на курсах им объясняли про атавистическую тягу человека к оружию, что заставляет иногда работников охраны порядка присваивать изъятые у преступников огнестрелы. Впрочем, дело было не только в атавизме – очень удобно иметь серьезный вещдок, который можно при случае подсунуть задержанному, и потом пусть сколько угодно орет и требует адвоката. (Хотя бывает и так, что адвокат требуется самому «коллекционеру». Жизнь – штука непредсказуемая. От тюрьмы да от сумы не зарекаются…)