Текст книги "Рыцари Атлантиды"

Автор книги: Андрей Быстров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 25 страниц)

– Это домик лесничего, – заключила она после беглого осмотра. – Вот его фуражка, а вот ружья. Знаешь, мне неловко грабить такого доверчивого человека.

– Мы не грабим, а только одалживаем, – успокоил ее Шевцов. – Когда доберемся до Висконсина, вышлем ему деньги за все… Только надо убедить хозяина не обращаться в полицию.

– Как? Дождаться его возвращения?

– Нет, он не должен нас видеть… – Игорь побарабанил пальцами по дубовой крышке стола. – Вот что. Мы напишем записку.

– Какую?

– Напишем, что мы два друга… Да, так лучше… Двое мужчин, ограбленных до нитки во время рыбалки… У нас забрали все, включая одежду, нам надо как-то добраться домой… Пообещаем вернуть ему деньги за все взятое… И при первой же возможности обязательно вышлем эти деньги.

– Не очень-то я верю в такую записку, – вздохнула девушка. – Но делать нечего, пиши…

(Старый лесничий Том Хантер и без всякой записки не стал бы беспокоить полицию. За сорок лет его одинокой жизни в Национальном парке Луизианы, куда забрели Шерон и Шевцов, он крайне редко сталкивался с плохими людьми и непоколебимо – по-своему, по-простому – верил в человечество. Он верил, что если люди взяли у него что-то, так потому, что отчаянно в этом нуждались, и непременно отплатят добром.)

В шкафах нашлась только грубая мужская одежда. Шерон в полотняных брюках и простой куртке выглядела забавно, как хулиганистая девчонка из предместья. Шевцов прихватил лопату, чтобы зарыть комбинезоны в лесу. Ключа зажигания обнаружить не удалось, пришлось напрямую соединить оборванные провода под приборной доской старого джипа. Когда мотор зачихал и завелся, девушка захлопала в ладоши.

Шевцов загнал машину подальше в лес по заросшей дороге, которой по виду не пользовались лет десять. Там они зарыли комбинезоны. Шевцов забросил лопату в кусты, достал из кармана найденные в домике деньги (они взяли примерно половину всей суммы) и пересчитал.

– Сто двадцать шесть долларов ноль-ноль центов. Будем экономить, случай пополнить запас может подвернуться не скоро.

– Куда теперь? – спросила Шерон.

– Пока никуда. Подождем здесь, пока стемнеет, а потом поищем какой-нибудь мотель.

– Ты с ума сошел?

– Нет. – Шевцов засунул деньги обратно в карман. – Если один из нас снимет комнату, а второй потом заберется в окно, – это не опасно. Кто станет разглядывать в потемках нас и нашу машину? И психологический момент на нашей стороне. Что бы ты сказала, если бы к тебе на огонек завернул Мик Джаггер?

– Сказала бы, что это не он.

– Правильно. То же скажет и портье в мотеле, если наши лица ему кого-то напомнят. Но вряд ли… Через мотели проходят тысячи людей.

– Но зачем нам этот мотель? – с досадой проговорила Шерон. – Переночуем в джипе, в лесу.

– Чтобы посмотреть телевизор, – объяснил Шевцов. – Я хочу быть в курсе новостей. И чтобы привести себя хотя бы в относительный порядок.

– Ага… Тогда вот что. Если портье или хозяин окажется белым, заказываю номер я, а если черным – ты.

– Почему? – удивился Игорь.

– Потому что белым все черные кажутся с первого взгляда на одно лицо, и наоборот.

– Гм… Не такая уж ты и черная.

– Моя мать, миссис Джексон, черная, как эбеновое дерево. Она потомок рабов из южных штатов. Отец, напротив, – чистейшая слоновая кость.

– Значит, ты сборный экземпляр? А мои предки из-под Самары… Есть такой город посередине России.

До темноты они почти не разговаривали. Шерон специально захватила бинты и кое-какие медикаменты из аптечки в коттедже лесничего, теперь она несколько раз меняла повязку на ране Шевцова. Рана не гноилась, хотя вокруг нее кожа покраснела. Шерон боялась инфекции, но прошло еще недостаточно времени, чтобы утверждать что-либо наверняка.

18

Когда вечером они увидели неоновую рекламу мотеля «Суитуотер», стоявшего недалеко от дороги, неброского и явно не перегруженного постояльцами, Шевцов остановил джип и погасил фары. В большом окне за стойкой виднелась фигура белобрысого веснушчатого парня, а стало быть, идти предстояло Шерон. Шевцов напутственно стиснул ее руку – сильнее, чем хотел.

Девушка ушла вниз по подъездной дорожке. Шевцов наблюдал через окно, как она разговаривает с портье. Долго, как долго! Сердце колотилось, будто пневматический насос. Шерон повернулась к двери, портье протянул руку к телефонной трубке.

Куда он звонит?! Зачем?!

Шерон уже возвращалась.

– Все в порядке. – Она показала ключи.

– Куда он звонил? – От напряжения у Шевцова пересохло во рту.

– Это ему позвонили… Он не узнал меня, да и не мог узнать. Он пьян до изумления, он бы мать родную не узнал…

Шевцов облегченно рассмеялся. Шерон запрыгнула в кабину джипа.

– Наш домик вон тот, с краю. Но давай развернем машину так, чтобы в случае чего не возиться с выездом.

Пока девушка отпирала дверь, Шевцов развернул джип. Они вошли в комнату, где потолок снижался в обе стороны. Кровать была только одна, зато широкая, как футбольное поле. Обшарпанный телевизор стоял на тумбочке у окна. Шевцов сразу включил его, но на всех каналах передавали выступление президента, посвященное в основном экономическому развитию индустриального севера. Игорь не удивился этому. Безусловно, в начале речи президент выразил скорбь и соболезнования, а теперь давал понять, что жизнь продолжается и не все так ужасно. Что ж, подождем новостей.

Шерон ушла раздобыть чего-нибудь съестного, хотя Шевцов поначалу убеждал ее, что выходить не следует. В конце концов он махнул рукой: ему и самому хотелось есть. В ожидании он рассматривал комнату. Лакированное дерево потолка, которому желтоватый свет бра придавал особо теплый оттенок, по-деревенски простоватый уют занавесок на окнах, потертый палас, монотонное бормотание телевизора – все это согревало и умиротворяло. Шевцов представил себе, что они с Шерон не бегут от надвигающегося ужаса, а приехали на уик-энд или, того лучше, совершают свадебное путешествие. Не хватает только бутылки шампанского…

Этот пробел восполнила вернувшаяся Шерон – правда, в роли шампанского выступила литровая бутыль «Джонни Уокера». Девушка накупила чипсов, сладкой кукурузы, ветчины в банках. Все это она выгрузила на стол из бумажного пакета. Алюминиевые складные стаканчики нашлись в тумбочке. Шевцов скрутил пробку, разлил виски.

– За что выпьем?

– А за что принято пить в России?

– Когда как. За встречу, за знакомство, за удачу… Хотя нет, за удачу не пьют. Плохая примета.

– Я не верю в приметы, – тихо сказала Шерон. – Больше не верю. У меня есть талисман – керамическая собачка Топси. Я просила ее позаботиться о нашем полете… А все вышло вон как. Зимин…

– Что Зимин? – раздраженно перебил Игорь. – Можешь ты хоть сейчас не вспоминать о…

Он вдруг осекся и потрясение посмотрел на девушку.

– Что с тобой?

– Зимин! – чуть не закричал Шевцов. – Это невозможно!

Шерон с недоумением следила за разлетающимися из его стакана каплями виски.

– Зимин не должен был лететь, – отдышавшись, пояснил Шевцов. – Он дублер. Если бы не заболел полковник Рассонов… Как это наши гангстеры могли быть уверены, что Зимин окажется на борту?

Шерон вынуждена была признать, что совершенно упустила из виду это обстоятельство.

– Может, они отравили Рассонова, – предположила она. – Или Рассонов и Зимин заодно…

– Только не Рассонов, – убежденно возразил Игорь. – Я его знаю, как себя…

– Ты и Зимина знал.

– Меньше. Он всегда был какой-то… Замкнутый, весь в себе. Хотя и пошутить мог, если надо, и товарища поддержать в беде… Но при этом в нем всегда оставалась какая-то запертая дверь, а он из-за нее как будто милостыню подавал. Мол, вот вам, нате, отвяжитесь. Хотите, чтобы я был таким, – я буду, но все равно я выше вас…

– И подобного человека терпели? – изумилась Шерон.

– А что ему предъявишь? Прекрасный специалист, опытный пилот, ни одного взыскания… А заглянуть человеку в душу ох как трудно… Вот я сейчас рассказываю тебе о нем – а ведь все это я раньше хотя и чувствовал, но не осознавал, гнал от себя. Мало ли что кому почудилось, по поступкам надо судить… Да пес с ним, с Зиминым. Рассонов, его болезнь – вот что меня беспокоит.

Шерон поставила стакан на полированный столик и принялась вскрывать банку ветчины.

– Странно, что тебя это так поразило, – заметила она. – Мы же знали, что эти заговорщики орудуют и в России.

– Нет, ты не поняла… У Рассонова был типичный грипп. Это не просто яд, а культура вируса или такая отрава, которая вызывает похожие симптомы. Дихлофоса в кофе может плеснуть любой идиот, но это… Видишь ли, если бы им удалось убить нас всех, Зимин остался бы вне подозрений как дублер. Не знаю, на что он рассчитывал дальше, но это факт…

– Ну и что же? – по-прежнему не понимала Шерон. – Что в этом такого нового и необыкновенного?

– А то, что рушится моя единственная надежда… Наша надежда, – поправился он.

– Какая надежда?

– Россия, – горько сказал Шевцов. – Я надеялся… Мало, смутно, но надеялся, что если бы нам удалось каким-нибудь безумным способом установить контакт с Россией, то уж на своих-то я могу положиться, свои помогут и защитят. А теперь выходит…

Президент завершил речь, и на экране появилось знакомое всей Америке лицо популярного телекомментатора. Тема была одна – «Магеллан». По мере того как комментатор углублялся в подробности, выражение лиц Шевцова и Шерон менялось, возрастала растерянность, а под конец программы они были совсем сбиты с толку. Покоившийся в волнах корабль показали один раз, и то издали, зато много времени уделялось погрузке цинковых гробов в специальный самолет на базе «Черри Брэнч» и перелету в столицу.

– Скорбный кортеж направляется в Вашингтон, – вещал комментатор, – откуда тела двух российских героев доставят на родину…

– Здорово, – буркнул Игорь. – Оказывается, мое тело уезжает на Родину. Как бы и мне к нему присоединиться, а?

Шерон была не склонна к подобному восприятию передачи.

– Как они могут? – Она чуть не плакала. – Что они делают – и президент, и правительство? Они готовы обречь нас на смерть, лишь бы усидеть в своих креслах! Страшно подумать, что было бы, явись мы в полицию! Им пришлось бы оправдывать сказку о нашей смерти…

Игорь встал и выключил телевизор.

– Не надо так переживать, – обернулся он к девушке. – Все это нам на руку, меньше шансов на случайное опознание… И давай разберемся спокойно. Нам неизвестны подлинные мотивы вашего правительства… Почему сразу – обречь на смерть, усидеть в креслах…

– Теперь ты ничего не понимаешь! – разгорячилась Шерон. – По-твоему, они пойдут на то, чтобы оживить нас и выставить себя лжецами?

– Не лжецами, а разумными тактиками. Идет схватка. Малейший перевес той или другой стороны может оказаться решающим. Когда правительство одержит победу…

– Если, – вставила Шерон.

– Когда правительство одержит победу, – повторил Игорь, – они все расскажут народу… Ну, или то, что можно… Но уже не в роли растяп, а в роли мудрых политиков. Президент, сумевший разрубить этот гордиев узел, автоматически выиграет следующие выборы. А мы… если уцелеем… станем героями, и никто тогда не вспомнит об этих фальшивых похоронах… Я имею в виду, вспомнит, конечно, для того, чтобы воздать хвалу тонкому ходу их организаторов…

Девушка несколько успокоилась.

– А что сейчас? – спросила она.

– Сейчас я, с твоего позволения, посплю. Я очень устал, а завтра у нас трудный день…

Шевцов уснул незаметно и проспал около четырех часов. Когда он открыл глаза, Шерон в комнате не было. Игорь вскочил, ринулся к двери, но тут она вошла с толстой книгой в левой руке и белой пенопластовой коробкой в правой.'

– Где ты была?

– Училась воровать. – Глаза девушки лукаво блеснули. – Смотри, вот атлас автомобильных дорог США, какие есть в каждом мотеле, а это аптечка для твоей раны, тут намного лучше, чем было у лесничего… Я увела их у портье, он мирно спит.

Шерон обработала и перевязала рану. Распространение зловещей красноты приостановилось, и можно было рассчитывать, что худшего Шевцов избежит. Потом они сели плечом к плечу на кровати и раскрыли на коленях солидный фолиант.

– Мы вот здесь, – черкнула девушка ногтем. – А Грин-Бей и мой дом – здесь. По прямой больше двух тысяч миль.

– За какое время мы покроем это расстояние на машине? – принялся было высчитывать Игорь.

– За очень короткое, – помогла Шерон. – До первого полицейского.

– Черт… Что же делать?

– Я уже говорила тебе. Угнать вертолет.

– Угу. С базы ВВС. А лучше пробраться на авианосец и угнать истребитель.

– Я серьезно, – сказала Шерон. – Мы сможем это сделать.

– Да? И как же? – недоверчиво спросил Шевцов.

– Нам нужно пересечь границу штата вот здесь и попасть в город Джексон, штат Миссисипи. Вот он на карте. Миль двести пятьдесят от нас. Там есть аэроклуб, в котором я когда-то занималась. У них на стоянке четыре вертолета «Дрэгонфлай». Если будет достаточно горючего, мы долетим до озера Мичиган.

– А охрана?

– В мое время был только один охранник. Теперь, конечно, не знаю, да придумаем что-нибудь…

На крышу домика упали массивные капли дождя, а через минуту с небес обрушился такой ливень, что казалось, вверх дном опрокинули исполинскую ванну с водой.

– Подходящая погода. – Шерон зябко закуталась в куртку.

– Гм… Не хотел бы я трястись под таким дождем в нашем открытом джипе. Правда, там должен где-то быть тент… Но если лесничий все же известил полицию… Да и сколько у нас бензина?

– Трястись в джипе нам не придется. Когда я ходила за атласом и аптечкой, к мотелю свернул «порше-турбо». На нем мы доберемся до Джексона за пару часов, даже учитывая мокрую дорогу. К рассвету будем там.

– «Порше-турбо»! – всплеснул руками Игорь. – Да эта штука стоит такую гору долларов, что… За нами погонится вся полиция Луизианы!

– Ну и что, – безразлично отозвалась Шерон. – Пусть попробуют догнать.

– Хм… Но ведь там, наверное, сигнализация…

– Простейшей, из тех, что воют, почти наверняка нет. Такого полета птицы до этого не унижаются. Скорее всего, другое – компьютер сообщает в полицию по радио о попытке угона и передает координаты.

– Тогда как же…

– Положись на меня.

После этого Игорь не нашелся что возразить. Почти нетронутые запасы еды Шерон сложила в пакеты и забрала с собой. Плоский корпус «порше», слабо освещенный радугой неоновой вывески, напоминал под дождем хищную серебристую рыбу. Не иначе в луизианские дебри завернула рок-звезда, подумал Игорь.

Дверца «порше» оказалась запертой, что и следовало ожидать. Шевцов высадил стекло камнем и открыл дверь изнутри. Бортовой компьютер приветствовал их мелодичным женским голосом, сообщил, что идет дождь и надо соблюдать осторожность на дороге, и попросил набрать код зажигания. Шевцов вздрогнул и посмотрел на Шерон.

– Черт… Как я перепугался! В России машины не разговаривают…

– И эта замолчит, – пообещала Шерон, приступая к общению с компьютером. – Тут надо решить несколько проблем… Во-первых, эти полицейские секреты, если они есть… Посмотрим… Во-вторых, если не отключить систему безопасности, она не даст нам развить приличную скорость под дождем… И в-третьих, влезть в этот код зажигания… Ну вот, все готово.

Двигатель урчал так тихо, что грохот ливня по крыше совершенно заглушал его.

– Я поведу? – предложила Шерон. – Ты не выспался…

– Да нет, – отказался Шевцов. – Очень хочется самому прокатиться на этой штуке…

Они поменялись местами. Игорь вывел «порше» на трассу и прибавил газ. Фары с трудом пробивали пелену дождя. Несмотря на погоду, автомобиль слушался идеально.

– Хорошая машина, – похвалил Шевцов.

– Знаешь, у кого мы увели ее? – сказала Шерон, разглядывая какую-то карточку. – У обозревателя Эн-би-си Дэвида Айронсайда. Он брал у меня интервью перед полетом. Ну и тип…

– Ну и тип… – рассеянно повторил Игорь, крутанув руль, чтобы разъехаться со встречным грузовиком. – Шерон, а ведь это выход! Вот кто мог бы нам помочь.

– Айронсайд? – девушка расхохоталась. – Да он…

– Пусть не Айронсайд. Но другой журналист, влиятельный, со связями и такой, которому мы могли бы доверять.

– А ты знаешь такого журналиста?

– Нет… Но нужно искать! Совпадение интересов – надежная гарантия. За нашу сногсшибательную историю он сделает для нас все, хоть с президентом сведет.

– Идея кажется мне симпатичной, – призналась девушка.

19

Охранник аэроклуба даже не увидел их лиц, получив удар по затылку закутанным в плотную ткань монтировочным ломиком. Связанный, он лежал в будке… Очнется и освободится он не скоро.

«Дрэгонфлай» летел на север почти шесть часов. Топливо из взятых в аэроклубе канистр они перекачивали в воздухе, с помощью Шевцова Шерон справлялась с этим легко. Перевалило далеко за полдень, когда по известным каждому пилоту-любителю ориентирам она определила, что они миновали границу штата Висконсин и приближаются к Грин-Бэю.

Посадка была совершена невдалеке от побережья озера Мичиган, на поляне глухого леса, когда указатель уровня горючего застыл практически на нуле. Сверкающий круг лопастей несущего винта превратился в быстро мелькающую сетку черных полос, потом лопасти стали вращаться все медленнее и медленнее.

– Не знаю, что делать, – сказала Шерон. – Мама… Когда она увидит меня живой… Как бы сама не умерла.

– От радости не умирают, – ответил Шевцов. – Но если ОНИ уже там?

Опасения Шерон касательно миссис Джексон были безосновательны. Миссис Джексон была готова увидеть дочь живой. Безумная надежда, сменившая безысходное горе, зародилась в ней после визита правительственного чиновника Фила Эванса.

Тот приехал через три часа после сообщения о катастрофе «Магеллана» по телевидению. Нет, он отнюдь не утверждал, что Шерон жива. Он выразил подобающие соболезнования, передал сочувственные слова президента и госсекретаря, пообещал, что семьи погибших астронавтов не останутся без внимания и поддержки и вручил чек на пятьдесят тысяч долларов (для начала, как он выразился). Но под занавес мистер Эванс произнес знаменательные фразы, состряпанные им столь неуклюже, что миссис Джексон показалось: он и сам толком не знает, что хочет сказать.

– Видите ли, миссис Джексон, – проговорил Эванс, глядя куда-то в пространство мимо нее. – Мы не совсем уверены… То есть вы не должны удивляться… Но если вы внезапно получите какое-то известие, вы ведь позвоните нам, правда? Только по этому телефону, и ни по какому другому. Дело в высшей степени секретное… Он положил на стол карточку с номером:

– Какое известие?

Эванс искоса взглянул на миссис Джексон.

– Известие от вашей дочери, – пробормотал он. – Телефонный звонок, письмо…

– Кто из нас двоих сошел с ума? Чиновник как будто смутился еще сильнее:

– Простите, мэм… Я не имею права больше ничего вам говорить. До свидания.

Он торопливо вышел из комнаты. Миссис Джексон прислушивалась к его шагам на крыльце, хлопанью дверцы, шуму мотора удаляющейся машины. ПОЛУЧИТЕ ИЗВЕСТИЕ?

Она была готова…

Но об этом не могли знать Шевцов и Шерон. Они с полчаса разглядывали дом из густых зарослей. За это время миссис Джексон дважды показывалась на крыльце – похоже, кого-то высматривала на дороге. Она выглядела печальной, заплаканной, но не убитой горем, чему несказанно удивилась Шерон. Наконец девушка не выдержала:

– Мы можем торчать здесь хоть до вечера, но ничего нового не увидим. Ясно, их там нет. Я пошла.

– Погоди, – придержал ее Шевцов, – пойдем вместе.

– Нет. – Девушка посмотрела на него долгим взглядом. – Если со мной что-нибудь случится, кто-то должен сделать то, что должен… – Она выпрямилась во весь рост. – Если ровно через пять минут я не помашу тебе с крыльца, уходи.

Она уже шагнула к дому, но вернулась и поцеловала Шевцова сухими горячими губами.

– Все будет в порядке, Игор.

Шевцов провожал взглядом ее удаляющуюся фигурку в нелепой одежде, и у него вдруг сжалось сердце. Он представил себе, что видит Шерон в последний раз, и испугался, очень испугался. Она была для него одним из членов экипажа «Магеллана». Так почему же мысль о состоявшейся потере остальных не вызывает в нем такой боли, как угроза потерять Шерон? Потому ли, что другие мертвы, а она здесь, живая? Или есть иные причины?

Странные размышления Шевцова прервала сама девушка. Она выбежала на крыльцо и махнула рукой. Игорь быстро двинулся к дому.

Миссис Джексон плакала навзрыд, но теперь от счастья.

– Мама, это мой друг… – начала девушка, но миссис Джексон узнала его:

– Здравствуйте, Игор. Ваше спасение – лучшее из чудес Господних. Весь экипаж спасся?

– Увы, только мы двое. – Шевцов не дал Шерон ответить за него. – По телевизору сказали правду – случилось большое несчастье. Но нам удалось…

– А гробы! – воскликнула миссис Джексон. – Что за идиотские выходки?!

– Мама, я тебе все объясню, – подключилась Шерон. – Позже. А сейчас дай нам поесть – мы умираем с голоду.

Миссис Джексон унеслась на кухню, откуда беспрестанно доносилось ее счастливое «бу-бу-бу».

– Только так ее можно нейтрализовать на время, – шепнула девушка.

– Таковы все родители, – с грустью заметил Шевцов. Его мать вела бы себя точно так же, встретив выбравшегося из дьявольской передряги сына. – Но что мы ей скажем?

– Половину правды?

Миссис Джексон принесла уставленный блюдами поднос.

– Так быстро, мама! – удивилась Шерон. – Можно подумать, что ты нас ждала.

– Я ждала, – с улыбкой согласилась миссис Джексон. – Тот человек сказал – будет известие. Я ждала.

– Какой человек? – насторожился Шевцов.

– Эванс, из госдепартамента, что ли… Тот, что приезжал к тебе, дочка… Но тогда ты говорила, что он из НАСА? – с оттенком подозрения вспомнила женщина.

– А он тогда так и просил о нем говорить, – нашлась Шерон. – Знаешь, в нашем полете было кое-что секретное… Игор, это не… Это, скорее всего, не то… Этот человек был здесь перед нашим полетом… Я расскажу потом.

– Что не то? – встряла миссис Джексон, расставлявшая тарелки на столе. – Вы как будто опасаетесь кого-то… И что это на вас надето? Боже, где вы взяли эти лохмотья?

– Мама, – Шерон усадила миссис Джексон в кресло, – зачем приезжал этот человек?

– Велел позвонить, если я получу весточку от тебя… – Она показала карточку Эванса. – Я должна это сделать?

– Ни в коем случае. – Девушка выхватила карточку и спрятала ее в карман. – Если понадобится, я позвоню сама. Давайте к столу… Как я голодна!

После обеда Шерон отправилась в ванную. Миссис Джексон вертелась вокруг Шевцова, то так, то эдак пробуя вытянуть из него крупицы информации. Шевцов отвечал расплывчато, жаловался на усталость.

Девушка вернулась посвежевшей, пахнущей шампунем с запахом луговых цветов. Белый махровый халат контрастировал со смуглой кожей, создавая лиричную домашнюю гамму. Шевцов собрался сменить ее в ванной, и она пошла за ним:

– Я должна позаботиться о твоей ране…

– Вы ранены, Игор? – всполошилась миссис Джексон.

– Поцарапал ногу при аварийной посадке.

Рана Шевцова заживала даже быстрее, чем надеялась Шерон. После ванны, также надев халат, он почувствовал себя намного бодрее, а двойная порция виски еще больше улучшила его состояние.

– Ну а теперь, когда заговорщики вместе и никто не ляпнет мне лишнего, – сказала миссис Джексон, – объясните хоть что-нибудь…

– Ты была права, мама. – Шерон опустила руку на ее плечо. – За нами гонятся плохие парни.

– Я так и думала… Это Эванс?

– Я не думаю, что это Эванс. Хотя, возможно, и он тоже… Мама, нам придется уехать. И я очень тебя прошу: никому ни за что не говори, что мы были здесь. Пока никто не должен знать, что мы живы. Да, сколько у нас денег в банке?

– Не очень много. Я думаю, тысяч тридцать. Ах да! – Она вынула из ящика чек Эванса. – Вот… Если это деньги правительства, то, я полагаю, они по праву принадлежат тебе. А если тут замешаны плохие парни – тем более.

– Мама, пожалуйста, сделай кое-что прямо сейчас. – Шерон выглянула в окно, дом по-прежнему окружала мирная тишина. – Съезди в Грин-Бей, получи наличными эти пятьдесят тысяч и наши тридцать тоже. Если в банке не найдется столько, получи сколько есть. Купи скромный костюм для Игора… Нет, лучше джинсы и свитер, что-нибудь такое неброское, только не в тех магазинах, где тебя знают. С почты отправь пять тысяч долларов лесничему Национального парка Луизианы от имени двух друзей – он поймет. И возвращайся как можно скорее…

– Да, понимаю…

Миссис Джексон скрылась в спальне, где спешно переоделась в выходное платье. Шевцов и Шерон следили через окно, как она выгоняет из гаража видавший виды «додж», долго заводит мотор. «Додж» чихнул, изрыгнул синий дым и покатил по дороге к Грин-Бэю.

Шерон повела Шевцова на второй этаж, в свой маленький кабинет.

– Вот как ты живешь, – осматриваясь, тихо сказал Шевцов. – Здесь много света…

– Да, – громадные глаза Шерон приблизились к его лицу, – я люблю, когда много света.

Внезапно она спохватилась, что расстояние между ними перешло грань приличий, и смущенно отвернулась.

– Я пойду переоденусь.

Она выскочила из комнаты и побежала по лестнице вниз. Шевцов почему-то ощутил облегчение, когда остался один.

Он машинально перебирал бумаги на столе Шерон, но поймал себя на том, что как бы влезает в ее частную жизнь, и разложил листы в прежнем порядке. Снизу доносился деревянный стук, очевидно, Шерон открывала дверцы шкафов. Шевцов включил настроенный на ультракороткие волны радиоприемник. Программы местных станций не привлекли его, он передвинул рычажок в диапазон коротких волн и покрутил верньер в порыве внезапного острого желания услышать что-нибудь по-русски. Вместо этого он наткнулся на программу «всемирной службы „Радио Европа“ из Парижа.

Шевцов не настолько хорошо знал французский, чтобы полностью понять смысл передачи, но повторяющиеся слова «Магеллан», шаттл, «НАСА» и фамилии астронавтов недвусмысленно указывали, о чем идет речь. О господи, да о чем же еще?! Шевцов протянул руку к верньеру, но она повисла в воздухе на полпути. Что-то мешало ему изменить настройку… Этот голос. Далекий голос в эфире мучительно напоминал Шевцову… Что? Он не мог вспомнить, но был абсолютно уверен, что слышал этот голос раньше. Но когда, при каких обстоятельствах?

Передача закончилась.

– Вы слушали комментарий Джона Хойланда на волнах «Радио Европа»…

Хойланд! Это имя фотовспышкой осветило закоулки памяти Шевцова. Все стало ясным, как июльский полдень. Этот приятный, располагающий голос, он лился тогда свободно и раскованно, цепляя, уводя за собой – вот как сейчас, в передаче «Радио Европа». Тот же голос, те же интонации, воскресившие прошлое.

Шерон застала Шевцова погруженным в глубокую задумчивость. Он даже не обратил внимания на то, как прелестно она выглядит в лиловом шелковом костюме и белых открытых туфельках.

– Что с тобой? – обеспокоенно спросила девушка. Шевцов выключил приемник:

– Знаешь, я, кажется, нашел.

– Что нашел?

– Кого, – поправил Шевцов. – Только что случайно услышал передачу… И думаю, что нашел журналиста, которому можно доверять. Правда, он в Париже. Он американец, но живет во Франции. Обозреватель «Радио Европа» Джон Хойланд.

– Ты знаком с ним?

– Да как сказать… – Шевцов подошел к окну, окинул взглядом пустынную дорогу к Грин-Бэю. – Виделся…

– Хороша рекомендация! – фыркнула девушка.

– Я расскажу… Это было несколько лет назад, я играл тогда в волейбол. Наша команда выехала во Францию на товарищеский матч. Там, в Париже, мы и познакомились с Хойландом, он работал тогда спортивным обозревателем. Посидели в ресторане, поболтали… Он отлично говорит по-русски, рассказывал увлекательные истории…

– И это все? Ты готов довериться человеку только потому, что он говорит по-русски и умеет связно изложить пару историй?

– Подожди, Потом случилось… В общем, один из наших парней влип в крупные неприятности по собственной глупости. Очень крупные. Хойланд помог ему, фактически вытащил, спас, подставляя себя. Никакой выгоды от российского парня он, разумеется, получить не мог. Не мог и опубликовать эту историю, чтобы подзаработать на ней, – она не из тех. Он просто рисковал собой ради практически незнакомого ему человека из чужой страны, потому что ему казалось, что так будет правильно, вот и все.

Шерон присела на складной стульчик:

– Но ведь все это было невесть когда… Захочет ли он ввязываться?

– По-моему, такие люди не меняются… Наша история как раз для него – сейчас он делал передачу о «Магеллане»… И потом, никого другого у нас все равно нет. – Глаза Шевцова потускнели. – Но это пустые разговоры, Шерон. Мы не можем купить билет и улететь в Париж.

– Да… А если позвонить на радиостанцию?

– Объявить о себе на весь мир? Да и что я ему скажу…

– А что ты ему скажешь при встрече?

– Быть может, ничего… Думаю, он узнает меня… Я имею в виду, не только как члена экипажа «Магеллана», но и как русского волейболиста из той злополучной команды… Впрочем, он и так вряд ли забыл… Но это другое дело. Там я буду видеть перед собой человека. Доверие – вопрос личного контакта, Шерон.

Девушка молчала. По ее сосредоточенному лицу Шевцов видел, что она о чем-то напряженно размышляет, вернее, взвешивает со всех сторон известные факты перед принятием решения.

– Я думаю, мы можем попытаться попасть в Париж, – сказала она наконец. – Тем более что в США нам сейчас находиться опаснее, чем где-либо.

– Как? – безнадежно усмехнулся Шевцов. – На воздушном шаре?

– На «боинге». И нам не понадобится покупать билеты, но потребуется много денег.

Шевцов исподлобья посмотрел на нее:

– Если ты задумала подкупить летчиков или что-то в таком роде, брось эту затею. Твоя авантюра закончится сначала в полиции, а потом…

– Нет, это не то.

– Тогда объясни, пожалуйста, – слегка раздраженно сказал он.

Шерон приступила к объяснениям, и по ходу ее речи скептицизм Шевцова постепенно улетучивался.

– Пожалуй, это может сработать, – согласился он. – Но если нет…

– Если нет, мы просто останемся там, где мы сейчас.

– Я хотел сказать, если мы доберемся до Парижа, но все пойдет наперекосяк…

– Надо же что-то делать!

Старенький «додж» миссис Джексон припыхтел назад через два с половиной часа после отбытия, что в общем соответствовало расчетам Шерон. Шевцов облачился в джинсы и серую водолазку. Привезенные миссис Джексон кожаные туфли оказались тесноватыми, и хромота из-за раны еще больше усиливалась.

Миссис Джексон передала дочери толстые пачки денег – семьдесят пять тысяч долларов.

– В банке не удивились, мам? – Шерон уложила деньги в сумку.

– Да нет, там все сочувствуют… Я сказала, что хочу переехать, потому что этот дом полон болезненных воспоминаний.

– Ты молодец, ма. – Шерон обняла миссис Джексон и поцеловала в щеку. – Мы возьмем старину «доджа», ладно? А когда вернемся, пригоним обратно.

– Когда вернетесь… – Миссис Джексон заплакала в объятиях дочери. – Храни вас Господь, дочка… Но неужели мне совсем-совсем, чуть-чуть нельзя узнать, куда вы едете?