Текст книги "Лезвие власти (СИ)"

Автор книги: Андрей Гальперин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 20 страниц)

– Мы никогда не искали счастья. Мы были просто счастливы. А теперь… – девушка потерлась щекой о жесткую серую кожу. Глаза ее заблестели влагой. – Теперь я с людьми…

– И ты счастлива, девочка?

– По крайней мере, с одним из них – да…

75.

В маленьком домике, в самом дальнем и тихом углу Летней резиденции Императора, было тихо и тепло. Сухо потрескивали дрова в камине, за окнами звонко и весело била холодными каплями по талому снегу ранняя весна. Ветер, прилетевший с юга, торопил зиму, настойчиво обдувая сосульки на карнизе.

– Вот и весна... Еще недавно, казалось бы день назад, шли осенние дожди... —, Сидящий у камина старик, разлил вино в два бокала.

– Для тебя всегда время летело быстро... Для меня же, каждый прожитый день – целая эпоха. Начинаешь утро с сожалений, а заканчиваешь – воспоминаниями... А каждое воспоминание – боль. Так и ноет в груди от заката до рассвета. А утром просыпаешься, и начинаешь жалеть себя, и жалеешь до тех пор, пока не накатят воспоминания. Вот так… – Саир Патео взял бокал и сделал глоток. Сидящий рядом молчал.

– Ты не пьешь? – казначей встал с кресла и подошел к окну. За окном, в лужах талой воды бродили облезлые и худые коты с обвисшими мокрыми крыльями. Сидящий у камина старик взял бокал, немного подержал в руках, словно стараясь согреть, и поставил на место.

– Как ты нашел меня, Саир?

– Джемиус...

– Джемиус?

– Да. Джемиус знает, что ты не умер. Я понял это по его поведению. Ведь это он гримировал Ландо?

– Да, в этом ему нет равных...

– Джемиус такой же как и ты... Можно даже сказать, что он и есть ты... И когда я его увидел, то понял, что Марк Россенброк опять всех обошел. Даже свою смерть...

– Бедный Ландо... Мой старый, бедный Ландо...

– Он умер счастливым человеком...

– Он умер канцлером Великой Империи. А я умру тем же, кем и пришел, в этот мир – безродным нищим...

– Почему ты так поступил, Марк? Почему ты бросил эту Империю в такой тяжелый момент? Почему ты оставил мальчишку одного?

– Пора мальчику учится жить без костылей... Тем более, без таких старых и ветхих, как я...

– Император совершает одну ошибку за другой... Я не раз слышал, как он проклинает небеса, за то, что они забрали тебя в такой момент...

– Это должно было произойти однажды. Мальчик уже сделал первые шаги к самостоятельному правлению. И я стал ему мешать.

– Я не верю в то, что ты бросишь политику. Ты станешь дергать за ниточки, используя Джемиуса и его подчиненных.

– Брошу, мой друг. Уже бросил. Скажи лучше, что поделывает Коррон?

– Генерал пьет, и боюсь, не долго протянет... Он тяжелее всех перенес твою смерть... Ему очень тебя не хватает. Нам всем тебя не хватает... Даже статс-дамы украдкой плачут... Император...

– Что Император?

– Он распустил Тайную Канцелярию.

– Я предполагал это...

– Он пожаловал Селину титул графа и генеральское звание, и возложил на него всю ответственность за охрану престола...

– Селин честен и неглуп... Я доверял ему...

– Но Селин биролец...

– Я тоже не был коренным уроженцем Атегатта...

– Конрад готовится к войне...

– Я на его месте делал бы тоже самое... Расскажи мне, Саир, что происходит с миром?

– Мир, словно сотлел с ума, после твоей смерти, Марк... Штикларн и Забриния напали на Бреммагну... Князь казнен вместе со всей семьей. Но Забриния поглотила и Штикларн... Теперь, всеми этими землями, под именем Беригарда Первого, Короля Великой Забринии, правит бывший ландграф Генрих Шестой. Утрих, Мюкс и Фалдон собирают армию, для зашиты своих границ от новоявленного короля. Нижний Бриуль напал на Верхний... Или наоборот... Там голод, чума и кровавая резня с переменным успехом.

– Князья не удержались... Ах, какой соблазн... Как будто предыдущих войн было мало...

– Аведжийская армия плотно стоит на границах Данлона и Бадболя. Великий Герцог совершил очередной финт – он выдал свою злополучную сестру замуж за короля Венцеля…

– Неужели? Вот это интересно, Саир... А как же князь Дитер?

– Князя Нестского зарубили при довольно странных обстоятельствах...

– Гм… Сначала княжна... Теперь королева… Эта женщина обладает несомненными талантами, коль уж сам король не устоял...

– Говорят, она потрясающе, просто сказочно красива...

– Не сомневаюсь... Её мать тоже была красавица... Этот союз похлеще, чем союз с Нестсом. Насколько я знаю, у Шелоны есть сын от князя Дитера, прямой наследник княжеского престола. Это дает право этой семейке на власть над половиной земель Лаоры...

– Но, Марк, у короля уже есть два сына...

– Боюсь, Саир, что при таком раскладе, они протянут весьма не долго...

– По слухам, Шелона уже начала наводить порядок в Могемии. Говорят о том, что уже вздернули нескольких особо зарвавшихся, баронов. Но рифдольцы уходят с земель королевства на север. А Боравия, после нашествия прайдов, словно вымерла... И, к слову сказать, у аведжийцев появился серьезный враг... Бантуя собирает свой флот. Они отозвали все свои корабли из всех портов Лаоры, Горенна и Королевства Зошки. По всей видимости, торговцам надоела аведжийская ценовая политика и они всерьез готовятся к войне. Купцы и контрабандисты покидают свои дома в Зиффе, Урте и Лишанце, и уходят на юг, в джунгли... Ко всему этому, в Нестсе начались волнения. Князь Дитер был единственным связующим звеном для варваров. Его сила и авторитет предков держали их в узде. Но сейчас, после гибели Дитера, горцы способны на любые чудеса... И я не удивлюсь, если завтра узнаю о том, что варвары спустились атаковать Вивлен...

– Фердинанд не заявляет о претензиях своего племянника на престол, только потому, что горцам не известен институт регентства... Власть у них достается сильнейшему...

– Мир сорвался в пропасть, после твоей смерти, Марк... Ты долгие годы держал этот мир на своих плечах. И, когда ты ушел, он рухнул... Обитель Долгор закрыла свои ворота. Они не пустили даже епископа Траффина... По всей Лаоре находят трупы – обитель избавляется от всех тех, кто хоть что-то о ней знал. Однажды, пятьсот лет назад, обитель закрылась от мира почти на сто лет. Они что-то узнали, Марк... Вот только что?

– А Норк?

– А что Норк? Болото... Император желает освободится от долговой зависимости... Думаю, что скоро банкирам придется не сладко...

– Этого нельзя допустить. Саир... Есть другие пути решения этой проблемы...

– Я не стану вмешиваться, Марк... Ты был прав, Конрад умней и решительнее своего отца, и думаю, он справиться. И ты думаешь также, иначе не сделал бы то, что сделал... Я долго горевал, но когда узнал правду… И я тебя не осуждаю, Марк. Ни в коем случае. – Патео помолчал. – Он хочет поставить тебе памятник. Грандиозное сооружение на площади Звезд... Заказ уже отправили в Бироль.

– Буду весьма признателен... Интересно посмотреть на себя со стороны: жирный старик возвышающийся над древним Вивленом...

– Марк… В Императоре есть часть тебя. Во мне есть часть тебя. Даже в архиепископе Новерганском есть часть тебя... Ты – часть этой эпохи, Марк. Это твой памятник.

– Эта эпоха уходит в безвременье, Саир. Мир меняется, и монахи обители понимают это, как никто. Они посвятят свои годы перерождению, и выйдут в новый мир другими. Нам же это не дано... Пусть все идет, как идет. Пусть Конрад совершает ошибки и правит. Пусть Великий Герцог творит козни, к конце концов, аведжийцы занимались этим во все времена. Но без нас, Саир... У меня осталось лишь одно дело. Дело, которое я всегда оставлял на потом... Вот возьми, – Россенброк прогнул Патео плотный большой конверт. – Отдай это Джемиусу. Это моя последняя воля, не как канцлера, а как человека. А теперь уходи. Саир... Весельчак обо мне позаботится. Уходи и не возвращайся. Канцлер умер, умер, мой друг, а я всего лишь никому не нужный старый слуг. Ты великий человек, Саир, и был хорошим другом...– Старик опустил голову в сомкнутые ладони. – Уходи…

Глава 6

76.

– Люди стали близки тебе, девочка… Ты живешь среди них много лет, а теперь и выполняешь их поручения. Впрочем, я тебя не виню. В жизни каждого существа должен быть смысл. Когда-то, и я помогал одному человеку. Впрочем… – Гермуль встал, прошелся по пещере и остановился у верстака, перебирая инструменты.

Девушка осталась сидеть у костра.

– Расскажи мне об этом, Гермуль…

Гремлин глубоко вздохнул и взял с полочки хрустальный шар, внутри которого все искрилось и переливалось.

– Вот… – он протянул девушке шар. Девушка приблизила шар глазам и посмотрела сквозь него на огонь. Внутри, в искрящейся дымке тумана возник замок черного камня. Отблески костра наполнили шар красным свечением, и замок казался поднимающимся из озера крови. Девушка вздрогнула. Гремлин успокаивающе замурлыкал и положил руки на ее плечи.

– Это Барагма, девочка… Я сделал этот шар, после того как посетил Потерянный Замок. Это было ужасно давно. К тому времени наш вождь Угур, чьи крылья покрывали ночь, увел великий народ Тхару в другие земли, и мои наследники уже видели другие созвездия, а я путешествовал по Лаоре, в поисках ответов на многие вопросы. Однажды, я встретил путника. Человека. Мы говорили с ним всю ночь, и утром я стал его проводником по Санд-Карину. Это был странный человек. Он говорил о звездах и Лунах как эльф, о воде и о металле – как гном. Он пел странные долгие песни, похожие на песни огров, и верил души деревьев. Из оружия он носил только охотничий лук, а его сумка была полна пергаментов и свитков. Он все время писал что-то, даже тогда, когда ел. Это был очень странный человек. Его звали Тео. Теобальд.

– Тео? Теобальд Расс? – Огромные глаза эльфийки от удивления расширились на пол—лица.

– Да, девочка моя. Это был величайший из людей. И я знал его.

– Это… Это так странно…

– Да… Вместе с Тео мы отправились на поиски Барагмы. Мы пробирались ужасными чащами, где выжить тяжело даже Тхару, не говоря уже о слабом человеке. Помню, что в день мы проходили не более пяти стрел. Мы избежали ловушек Пожирателей Мозга, за нами охотились медведи-вампиры и кальмары-перевертыши. Однажды, чудовищный паучий волк прошел рядом так близко, что я почувствовал, как шевелятся пиявки, присосавшиеся к его лапам. Но Тео даже не вздрогнул, чтобы не выдать нашего присутствия. За время пути я преисполнился великим уважением к духу и стремлениям этого человека. И… Мы нашли Барагму…– гремлин наклонился, взял у девушки из рук хрустальный шар и, повертев в руках, небрежно кинул на верстак.

– Мы нашли Барагму. На нашу беду…

Девушка проследила взглядом, как шар, искрясь, покатился, и ударившись о массивные тиски, остановился и потемнел.

– Мы нашли это страшное место, страшное настолько, что даже теперь, спустя сотни лет, мне снятся по ночам эти башни… В кошмарах я снова возвращаюсь туда, что бы пережить все заново…

Старый гремлин надолго задумался, поглаживая чуткими пальцами дивный инструмент из стекла и хрома. Девушка почтительно молчала и смотрела на огонь.

Наконец, Гермуль тяжело вздохнул, и тихо продолжил:

– Этот замок разительно отличался от тех, что мне довелось увидеть за долгую свою жизнь. Несомненно, постройки Баньши, эта громада была чем-то иным, нежели просто одним из пограничных форпостов Древних. Даже цитадель Циче в сравнении с Барагмой казалась сельской хижиной. Башни черного ферромита, настолько высокие, что облака цеплялись за них… Чудовищные арки и странные фрески, горящие рубиновым огнем в любое время дня и ночи. Временами, вдоль башен пробегали сполохи голубого пламени, словно один из Верховных Дэволов Этру высекал тысячью своих пальцев великую музыку Дома Света. Этот замок был вызовом, девочка моя. Вызовом всему тому миру, который я знал. Это было страшно, очень страшно… Тхару никогда не были учеными. Мы были исследователями, архитекторами, пионерами этого мира. Мы, пришедшие на смену Великим Баньши, никогда не стремились познать их великих секретов. Мы пользовались ими, создавая цивилизацию. Гномы преуспели намного более, они действительно знали, куда уходят Луны рано утром, они познали таинство превращений и философию этого мира. Твои предки научили нас жить не оскверняя земли, дары дающей. Эльфы привнесли в этот мир гармонию поэзии. Кобольды, огры и тролли – все мы видели истинную природу этого мира… И этот мир был прекрасен… Даже люди и демониды вписывались в точную структуру мира. Но не этот ужасный замок.

Мы долго стояли перед огромными воротами, завороженные и напуганные. Я не хотел приближаться к Барагме. Но Тео был неудержим. Глаза его горели, он рвался навстречу неизвестности, и я не смог отпустить его одного…

Гремлин сел и закрыл лицо руками. Девушка подбросила хворост. Огонь вспыхнул, высветив ее глаза, полные тревоги.

– Ни в одной известной книге Расса не упоминается Барагма, Гермуль… В детстве, бабушка рассказывала мне страшные сказки о проклятом замке, посреди Санд-Карина. Все те, с кем я встречалась ранее – все убеждены, что Барагма – вымысел, миф…

– Да… Может быть… – гремлин опустил руки и глаза его сверкнули красным. – Может быть и вымысел… Но мы были там, девочка моя… Мы пробыли там достаточно долго… Мы видели, что на нижних ярусах жили странные существа, каких нет нигде более. Огромные змеелюди, которые разговаривали на языке исчезнувших черных демонов Санд-Карина.

– А кто жил на верхних ярусах?

– А на верхних ярусах… В самой высокой башне жили аведжийцы…

– В Барагме жили люди?

Гермуль приблизился к девушке, зловеще улыбнулся и тихо зашипел.

– Люди? Разве старый Тхару сказал, что это были люди? Это были аведжийцы, девочка. А вот были ли они людьми?

77.

Чудовищные грязно-серые волны с грохотом разбивались о черные скалы у подножия замка Тарль. Кристофер Гир стоял на самом краю крепостной стены и вглядывался в клубящуюся мглу перед собой.

Где-то внизу страшно взвыл согнар. Из бушующих волн взметнулась щупальце, схватив на лету парящего альбатроса, и тут же исчезло в пучине, увлекая за собой добычу. Гир улыбнулся, расправил мантию и не спеша направился в свои покои. Каждое утро Гир приходил сюда и наблюдал за охотящимся согнаром. Он завидовал огромному чудовищу. Он завидовал его терпению, завидовал его стремительности. У согнара было чему поучиться.

Гир накинул капюшон мантии и стремительным шагов вошел в холл канцелярии. Придворные спешно расступались у него на пути, прочий мелкий дворцовый люд разбегался, лишь заслышав шуршание его мантии.

Кристофер Гир укрылся в личном кабинете и все время до первой службы посвятил разбору бумаг. После второй службы он не торопясь позавтракал, приказал личному секретарю, что бы его не беспокоили и предался спокойным размышлениям о происходящих в мире переменах.

Вообще-то, все перемены, происходящие в мире, пока обходили Латеррат стороной. Гир слабо улыбнулся сам себе. Его люди выкрали новоявленного короля Беригарда, и после продолжительных пыток бросили изувеченное тело согнару. В соседнем королевстве воцарился хаос, власть перешла в руки банде маркизов-мародеров, и пользуясь этим, люди Гира планомерно подготавливали почву для скорого латерратского вторжения. В малых государствах, сопредельных с новым королевством, укрепились рифдольцы, они просачивались небольшими отрядами на территорию захваченной Бреммагны и вырезали целые гарнизоны. Штикларн и Забриния были обречены. Обдумывая предстоящее сближение с границами Атегатта, Гир медленно выводил стилом на чистом листе новые очертания мира.

Странный шорох за спиной вывел советника из задумчивого оцепенения. Гир резко обернулся и замер, от неожиданности потеряв дар речи. В его личном кабинете, в глубине замка Тарль, в глубоком кресле напротив камина сидел молодой, изысканно одетый мужчина. Гир поднял глаза, и увидел, что за неожиданным гостем стоят еще двое: пожилой, похожий на забринского корсара бородатый воин, в легких кожаных доспехах, вооруженный коротким мечом, и длинноволосая дива, с узким лицом эльфийки и горящими черными глазами. Все трое спокойно и уверенно смотрели на него, на самого влиятельного человека на западных границах Лаоры. Молодой человек, с приятным, гладковыбритым лицом, нагло закинул ногу за ногу, и помахав перед собой щегольской тростью, с навершием в виде драконьей головы, негромко заговорил:

– Вы задремали, господин советник Великого Герцога... Я и мои друзья, просим прощения, за столь неожиданный визит. Но, к сожалению, попасть к вам на аудиенцию весьма проблематично. Если не сказать – невозможно... Насколько знаю я, вы говорите только с теми, с кем желаете говорить сами. Но дело приведшее нас сюда, не терпит отлагательств...

– Кто вы? – Прохрипел Гир, судорожно нашаривая в складках мантии отравленный кинжал.

– О, прошу прощения... Кстати, кинжала у вас нет. Вы его выронили, когда шли по коридору замка. – молодой человек рассмеялся – Еще раз прошу прощения. – Это, – он указал пальцем на бородача, – Это господин Патта… Его второе имя настолько сложное, что мне его не выговорить. Но все называют господина Патту просто Москитом. А девушка рядом с ним – это госпожа Таэль... Она действительно эльфийка, и вам, господин Гир, как представителю древнейшей человеческой расы, просто не пристало её так разглядывать...

Гир все понял. Он положил руки на стол и улыбнулся.

– А вы господин, кто вы?

Молодой человек встал и совершенно бесшумно приблизился к столу. Отложив в сторону трость, которая показалась Гиру очень знакомой, он достал из рукава серый конверт и положил на стол перед советником.

– Позвольте представиться. Начальник Тайной Канцелярии Его Величества Императора Конрада Четвертого барон Джемиус Каппри Младший… Бывший начальник...

Гир неторопливо, под пристальными взглядами стоявших, распечатал конверт. На стол выпала маленькая круглая печать. Молодой человек, глядя на печать, выпрямился и произнес:

– Мы в Вашем распоряжении, господин советник…

78.

Крошечную таверну «Молитва девственницы», затерянную среди петляющих проулков Диаллира Аттон нашел незадолго до полуночи. Толкнув криво сбитую из неструганных досок дверь, он пригнулся и осторожно вошел в полутемный проход. На встречу ему поднялся ухмыляясь щербатым ртом грузный вышибала в кожаном мясницком переднике.

– С оружием запрещено!

Аттон, не останавливаясь, рубанул его ребром ладони по переносице, и оттолкнув плечом обмякшее тело вошел в шумный зал. Хозяин за стойкой покосился в его сторону, Аттон погрозил ему пальцем, хозяин в ответ пожал худыми плечами и углубился в разложенный на стойке огромный гроссбух. Аттон остановился посреди зала и внимательно осмотрелся. Люди за столами пили и ели, смеялись и блевали, играли в кости, щупали шлюх и не обращали на него никакого внимания. Повсюду сновали чумазые мальчишки-разносчики, у огромного камина два бродячих эркуланских музыканта бренчали на стареньких кимрах и что-то жалостливо пели.

Наконец, Аттон увидел того, кто ему был нужен, и не торопясь отправился к самому дальнему столу, расшвыривая по дороге пьяниц, имевших несчастье оказаться у него на пути. Человек в потертой одежде ремесленника увидел приближающего Аттона, на мгновенье оторвался от еды, потом снова опустил глаза и продолжил трапезу. Подойдя к столу, Аттон вытащил меч, положил его на лавку и сел рядом. Человек напротив продолжал спокойно скрести деревянной ложкой по миске с густым варевом.

– Ты не ожидал меня увидеть, Канна? – Аттон, подперев кулаком голову внимательно уставился на счетовода. На плоском лице Канны не дрогнул ни один мускул. Он все так же продолжал размеренно жевать, через равные промежутки времени загребая ложкой кашу и отправляя в рот.

Аттон задумчиво почесал свежий косой шрам через весь лоб.

– В меня стреляла Ирэн?

Канна, не отрываясь от еды, молча кивнул. Аттон поморщился.

– Конечно, кто же еще. В темноте, с такого расстояния… С ней был Вернон Крапива?

Канна закончил есть, тщательно вытер ложку куском холстины и замер, уставившись пустыми глазами куда-то вдаль. Аттон немного помолчал. Канна вяло пошевелил губами и проговорил:

– Зачем ты спрашиваешь? Ты ведь убил ее?

Аттон криво улыбнулся и снова поморщился от боли.

– А как ты думаешь? Если мне стреляют в спину из-за угла, я должен догнать стрелка и поблагодарить с низким поклоном? Конечно, мне было жаль убивать ее. Ирэн была отличным стрелком.

– У нее осталось двое детей, Птица-Лезвие.

Аттон нахмурился.

– О ее детях должен был подумать Торк, прежде чем нанимать ее на службу, связанную с непредсказуемыми опасностями. Но все это в прошлом. Как вы узнали, что я еду сюда?

Канна едва заметно пожал плечами.

– Ты разговаривал с трапперами в Марцине. Потом тебя видели в таверне, на Восточном Имперском тракте.

– Почему меня не пускают в Норк, Канна? Почему я не могу вернуться домой?

– Потому, что ты стал бесполезен для дела, и даже опасен.

– Я хотел бы услышать это от самого Торка.

– Тебя не пропустят к залам Великого, Птица-Лезвие. Это его приказ. Ты вычеркнут из списков Круга, и должен был погибнуть в Циче.

– Но почему? Почему, Канна? Я много лет верой и правдой служил Великому, и я не причиню ему вреда. Я всего лишь хочу, что бы он ответил на мой вопрос.

– Ты лжешь, Птица-Лезвие. Ты засомневался в мудрости и непогрешимости Великого, а аведжийский герцог смутил твой разум мороками Циче. Твое видение реальной картины этого мира изменилось. Навсегда. Тебе не выжить.

Аттон тяжело вздохнул и проговорил:

– Это неправда, Канна. Просто слепой так и не смог получить власть над моим разумом, а потому боится меня. Боится, потому, что я могу узнать истинную причину происходящего в Лаоре, и тогда вся его мудрость, непогрешимость и всеведение окажутся бессильными.

Аттон замолчал. Канна положил ладони на стол и спокойно посмотрел Аттону в глаза.

– Ты убьешь меня, Птица-Лезвие?

Аттон задумчиво улыбнулся, и положил ладонь на рукоять меча.

– У тебя есть деньги, Канна?

– Всего несколько серебряных колец…

– Это очень кстати, мне они вскоре понадобятся.

Аттон двинул под столом меч. Не отрываясь глядя в стекленеющие глаза он медленно давил на клинок, до упора, потом чуть повернул и резко вырвал. Канна тихо всхлипнул и повалился лицом в глиняную миску. Аттон огляделся, затем перегнувшись через стол аккуратно срезал с пояса мертвого кошелек, и быстрыми шагами покинул таверну.

В переулке его ждали. У коновязи, хрипя и задыхаясь, конвульсивно поддергивался его верховой олень. В ярком свете Лун Аттон разглядел вспоротое брюхо животного с вывалившимися кишками и темную обильную лужу растекающейся крови.

Аттон перевел взгляд на стоявших впереди людей. Людей было много. Они молча стояли плотными рядами, сжимая в руках дубины, серпы и топоры. Многих из этих людей он ранее знал. Он вгляделся в их пустые, безумные лица, сделал шаг назад и неспешно заговорил:

– Хорошо, хорошо… Убедили. Я не пойду в Норк. Пропустите меня, и я не перейду больше дорогу слепому.

Высокий черноусый мужчина, поблескивая опаловыми серьгами, сделал шаг вперед.

– Нет. Ты приговорен, и потому умрешь.

Аттон тяжело вздохнул.

– Вы не сможете со мной справится. Я убью многих из вас, многих покалечу и все равно вырвусь. Освободите мне дорогу. И завтра ваши жены с радостью встретят вас на пороге дома.

Усатый покачал головой. Когда он заговорил, глаза его сверкали безумием.

– Нет. Это приказ Великого. А приказы Великого не обсуждаются. Вперед!

Молчаливая толпа двинулась вперед, потрясая оружием. Аттон сделал еще шаг назад и развел руками.

– Ну что же… Придется вас разочаровать. – Он повернулся, вскочил на коновязь, оттуда перепрыгнул на ближайший забор и перебирая пальцами по узкому желобу водостока вскарабкался на крышу. Переулок заполнил яростный вой. Аттон глянул через плечо на колыхающуюся внизу толпу, мрачно улыбнулся, и гремя черепицей, помчался по крышам в сторону городской стены.

79.

Патта Москит, громко пыхтя, стоял на коленях над грядкой и поливал из лейки крошечное растение с маленькими, удивительно душистыми цветами.

Рядом с ним, внимательно наблюдая, сидела на корточках удивительно красивая девушка, с большими черными глазами и копной переливающихся всеми цветами радуги волос.

– Я всегда поражаюсь вам, людям. Еще вчера ты спокойно перерезал глотку аведжийскому шпиону, а сегодня – как ни в чем не бывало ковыряешься в своем цветнике, получая при этом удовольствие. Странные вы. Сегодня на храмовой площади, я видела маленького мальчика, который попал под лошадь. Он сидел на дороге под дождем с перебитыми ногами, горько плакал и все повторял: «Помогите мне, ради Иллара! Помогите мне, ради Иллара!» А равнодушные люди брели мимо него в свой храм, тащили туда какие-то корзины, тряпки, мешки…И ни один из них не остановился, хотя бедняга взывал именем бога, которому они несли подаяния.

Патта, бурча себе под нос, отложил лейку, взял маленькую лопатку и принялся окучивать кусты. Девушка подвинулась в сторону и продолжила:

– Джемиус много лет изучает внутренний мир человека. Он рассказывает мне о том, что люди непостоянны, склонны к насилию и внушаемы потому, что мало живут. При этом вы глотаете дым имра, пьете какую-то отраву, и живете среди кровососущих насекомых, которые переносят смертельные для вас болезни. Так действительно долго не проживешь. Вы постоянно лжете друг другу, плодитесь, совокупляясь с нездоровыми женщинами, гонитесь за желтым металлом, карабкаясь по трупам своих менее удачливых сородичей. При этом некоторые люди рисуют изумительные картины, подвергаясь гонениям, изучают металлы и газы, рискуя быть в любую минуту схваченными и сожженными на костре. Ваша жизнь это хаотична и полна недоразумений. Ты вот, например, проводя единственную Луну в году дома, не вылезаешь из своего сада. Не понимаю я вас.

Патта оторвался от работы, поднял бородатую голову и недовольно пробурчал:

– Слушай, милая Таэль, заткнись, а?

Девушка скорчила в ответ ехидную рожицу и невозмутимо продолжила:

– Жадные, грубые люди заполонили земли Лаоры. И ничего удивительного в этом нет. С вашей настойчивой беспринципностью и талантом к беспорядочному размножению, вы когда-нибудь выберетесь, сметая все на своем пути, и за Верейские Горы, и за Пустыню Радуг и Миражей. И дальше, к Южным Океанам. Послушай, милый Патта, я не получаю удовольствия от беседы с людьми. Ты – редкое исключение.

Воин задумчиво почистил бороду от грязи.

– Ты не могла бы оттачивать свое ораторское искусство на ком-нибудь другом? Например, на нашем замечательном бароне?

– Конечно, но я и так вижу Джемиуса гораздо реже, чем мне хотелось бы. Вот например…

Патта кряхтя разогнулся, бросил лопату на землю и возвел глаза к небу.

– О, Иллар! За что ты наказал меня этой болтливой эльфийкой? Забери ее к себе, она с удовольствие скрасит твой звездный путь нравоучительными беседами. – Потом он повернулся к девушке и приглашающее махнул рукой. – Ну, ладно… Пойдем в дом, расскажешь, наконец, что там еще придумал наш неугомонный барон.

В доме девушка взяла со стола горсть засахаренных ягод и уселась на пороге, разглядывая залитую весенним цветом долину реки. Патта стянул рабочий фартук, бросил его кучей в угол и сел рядом.

– Ну что там на юге?

Девушка задрала подбородок повыше и надула губы. Патта усмехнулся.

– Ну, ладно тебе, прости… Я с удовольствием буду слушать все твои размышления в слух. И даже, иногда, комментировать их.

Девушка улыбаясь покачала головой и обняла бородача за плечи.

– Эх ты, Москит… В общем, наши люди в Аведжии докладывают о том, что Дибо рьяно принялся за поиски некоего Зуи Камилла, оружейного мастера. Тебе знакомо это имя?

Москит усмехнулся в бороду.

– Конечно, кто же не знает Мастера Камилла… Известный боец, придворный ремесленник и ювелир из Циче. Личный слуга и друг покойного наследника Аведжийского престола Генриха.

– Зуи Камилл исчез, сразу после гибели наследника. Одни считали, что Фердинанд сразу же расправился с Мастером, другие полагали, что он бежал в Бантую. Его супруга, Милена, фрейлина двора, отправилась за княгиней Шелоной в Нестс, где погибла при странных обстоятельствах. Скорее всего, ее убил какой-нибудь варвар. Дочери Камилла, Изольда и Маргарита учатся в академии Маэнны, сын Питер исчез вместе с отцом.

– Если Дибо ищет Камилла, это значит, что он жив. И вряд ли палач разыскивает его, для того, чтобы узнать секрет какого-нибудь ювелирного сплава.

– Да. Джемиус склонен считать, что Камилл знает тайну гибели Генриха.

– Подожди, Таэль. Камилла на той охоте не было. Наши офицеры дотошно выяснили это. Мастер находился с поручением в Урте.

– Тем не менее. Тебе поручено организовать охрану дочерей Камилла. И заодно, проследить за ним, если он появится в Маэнне.

– У меня не так много людей, Таэль. Часть из них все еще в Боравии, пытается найти принца Манфреда.

– Принцем я займусь сама. Ты отправляешься в распоряжение советника Гира, будешь курировать положение в Забринии и Штикларне. Помимо этого, пусть твои люди в Аведжии сосредоточатся на поисках самого Камилла. Необходимо найти его раньше, чем это сделают люди Дибо. Аведжийский герцог начинает полномасштабную войну, вероятно, это будет самая кровопролитная война между людьми, со времен Старой Империи. Герцог уже объявил полную мобилизацию, поэтому работать в Циче будет значительно легче. Постарайтесь найти Камилла. Если оружейный мастер действительной знает тайну гибели Генриха, это будет еще одним козырем в руках Империи.

80.

Весна в северную Могемию приходит поздно. С высоких гор Туан-Лу-Нарата еще дуют пронзительные холодные ветра, принося с собою мокрые снегопады, но в долинах Туана, освободившиеся ото льда реки мощно и полноводно набегают на черные берега, вымывая последние остатки зимы. Кое-где уже пробивается зеленая травка, а прозрачные кленовые леса наполняются благоуханием розово-белых крошечных цветов. Вылинявшие летучие коты, сменившие зимний бело-серый наряд на привычный, радужно-зеленый, сбиваются в огромные стаи, и в преддверии весенних игр носятся веселыми визжащими толпами за жирными неуклюжими воронами.

Весна приносит в долины Туана радость и обновление. На крошечных делянках, посреди лесов сутулые крестьяне, просидевшие всю зиму в глубоких землянках, бредут вслед за тощими волами, вспахивая черную жирную землю, и молятся Иллару, выпрашивая обильные урожаи. Суровые бортники выносят на цветущие поляны припрятанные ульи, и большие мохнатые пчелы, пробудившись от долгого зимнего сна, радостно жужжа, отправляются на свой извечный промысел. Весна входит в долины Туана вместе с теплым воздухом, из далекой Бантуи, насыщенным запахами джунглей и южных морей. Седые вершины Туан-Лу-Нарата тяжело и сурово смотрят вниз, на пробуждающуюся жизнь, и порой, в завистливом гневе обрушивают на долины камнепады и сели. Пробуждаются в своих глубоких пещерных логовах древние драконы и свирепые мантикоры. Из берлог, шатаясь, выбредают огромные медведи-людоеды, тощие черные гурпаны выползают к дорогам и полям.