Текст книги "Глоссолалия"

Автор книги: Андрей Белый

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 5 страниц)

68

Все слова можем смело прочитывать мы: смыслы чтений – в заобразном смысле, в космическом смысле и в танцах вибрации слова, в орнаментах жестов мимическим образом: так мы видели на Луне; но сознание «я» (дар Земли) просветит звукообразом лунные образы; соединенье сознанья с фантазией переменит фантазию; и – изменит сознание; в звуке слова откроется… жизнь… на Юпитере.

Все слова можем смело прочитывать мы и теперь; и сложень космических образов речи есть первая, робкая нота: когда эта нота окрепнет, порог ясновиденья – вскрыт.

Соединение «s» и «t» – соединение огненных светочей с силами роста; соединение «st» и «r» – соединение растущего пламени с напряжением энергии: «str» есть огненный взрыв; соединение «str» и «а» может значить слияние, соединение огненных взрывов и боли; но согласные – внутри гласных; и «stra», – означает, что огненный взрыв происходит в болящей душе; соединение «stra» с «st» – есть рост пламени: означает взрыв пламени, боль, вновь пламя: то – «страсть». Если б «st» охладнело, как «n» и отчасти застыло, как «d» (но подвижною формою), то вместо «страсти» нашли бы мы слово: страдание, страда; и если б «st» вдруг потухло, то было бы страх. Вот космический смысл звуков слова – «страсть», «страда»: неодолимо развитие пламенных болей; и неизменна их форма.

Звуки «str» нам предшествуют «а»; «а» – под бременем их; если б «а» прозвучало свободно, предшествуя звуку согласных, то значило б «а» – преклонение, благоговение перед внешне блистающим «str» – ростом пламени: «astre»;и «astre» есть «светило».

«Р» (латинское) – плоть: «ра» страдание души: бремя плоти на ней; «ss» – блески пламени; «pass» – огонь боли души, угнетаемый плотью; «io» срыв духа в чувственность: «passio» – значит, что тело горения духа (боль, радость) очувственит: «n» охладение, сладострастие водной стихии; «passion» означает: «ass» (вспышки души), iо (падение в чувственность), «n» – холод (как следствие погружсние «аssiо» в плоть) и получаем «passion»; светозарное русское слово в звучании французского языка принимает трагически мрачный и безысходный оттенок.

69

В образованиях шарового подобия (в полости рта) вижу два жеста сил: с периферии к центру, к периферии от центра: «ttt» разлетается; и – растет во все стороны; но существа иных сил отражают обратно кипящие силы в гремящий центр шара; и эти силы слагают звук «б» жесты губ нападающих и отдающих летящее им навстречу обратно; меж «bt» переливаются вары горящего шара в расплавленном рту: «h-w-h»; и воплощенный в летающий пламенный воздух звучащего вихря меж силами «t» и меж силами «b», волокущими меня и туда и сюда, ощущаю я то, что могу смутно выразить, пародируя себя самого:[30]30
  См.: «Котик Летаев». Скифы. 1-й сборник, стр. 14–15.


[Закрыть]

– еще нет разделений на «я» и «не-я»; переживающий шар ощущает «все – внутрь», и бросает

– b —

– жар, вещества содержания – внутрь; ощущение падает внутрь; ужасы перенесения сознания ужасны: «Переливаюсь: внутри – в центре… «Я»!» Центр разрывается

– t —

– и кидает обратно «hw»: к периферии от центра; сознание несется обратно; сознание, гласные звуки (например «o-u-а-о-u») безостановочно носятся, попеременно кидаются бьющими силами («ttt», «bbb», «ttt»): от периферии и к центру; к периферии – от центра…

– Рудольф Штейнер при помощи звуков еврейского языка объясняет все это;[31]31
  В курсе XIV-м для членов «Антропософического общества».


[Закрыть] эти «о-и-а-о-и», облеченные в «h-w-h» образуют «ohu-wa-ohu»; и «ohu-wa-ohu», между силами «t» и «b» образуют известное сочетание звуков «tohu-wa-bohu», что по-еврейски нам значит: «пуста и безводна»: «твердь же была и пуста и безводна… и дух Божий носился над нею».

Вот объяснение Штейнера: -

– Произнесение звука «t» нам являет картину разрыва, разлета; и – отлетания в стороны:

(См. рис. № 12)

К этому я прибавлю, что силы «t» нам слагают растительность; непрерывный рост дерева отображает разлет (или рост) тканей дерева по направлению к периферии (к лучам) от гнетущего центра земли; самое нзчертание цветов изображает нам жесты разлета; цветок – воплощение.

Рис. № 12

Произнесение звука «b» нам являет картину огромного полого шара, внутри которого – мы, а с поверхности которого действуют сущности, образуя покровы земные (и воды, и земля).

К этому прибавлю: если бы силы «b» не отражали в нас действия роста (сил «t»), мы росли бы всю жизнь; наша кожа – покров – есть граница, естественно образованная из равнодействия сил «t» (разлета) и сил благих сущностей, действующих с периферии и к центру.

Все кипящие звуки в «tohu-wa-bohu», то есть «h-w-h» суть по-моему газы земного состава в дне первом творения земного, «пустота и безвидность» дня первого Библии есть пустота с точки зрения нашей картины земли; не пустота, а – наполненность тонкими газами; «безвидность» – безобразность и текучесть того, что в »берешит бара Элогим» (что в Начале Господь сотворил); «h-w-h» суть первейшие ткани: «h» – ткань минералов; «W» – ткань зачатков растений, животных; в «h-w-h» изливается то, что впоследствии – «k»: «h» – расплавленность «k», переливается что оплотнеет животным покровом; пока бурно носится все: в день начальный Земли, в день «harez»: содержание раскаленной Земли есть:

– tohu-wa-bohu. —

Рис. № 13

и космический образ таится в «tohu-wa-bohu» – в пустоте и безвидности, где нет отделения вод и нет внешнего света; – в кружке центра (имеющем начертание лика) – очерчено место земли и от него, точно крылья, простерты силы: то – «t»; и «ohu-wa-ohu», переливаясь, уносится; силы «b» отражают «ohu-wa-ohu»; из сложения сил отлагаются соли солей: плоть плотей (наша плоть) с заключенной в ней искрой.

Земля начинается с образа, данного мною; все звуки в земле – меж «tohu» и «bohu» оседают потом: семь дней Библии мог бы переложить в дни недели и рассказать оседание, явление трав языка; исхождение из губ окрыленных животных: орла (f), быка (b), льва (v); здесь ставлю точку: -

Голова есть Земля: чаша звуков лежит в опрокинутом виде; змея выдыхает; и можно увидеть начатки грядущей планеты, подготовляемой речью; «t» (рай) – место зелени; с губ раздадутся животные; в противоположном конце поднимаются скалы и камни; земля выдыхает Сатурн («U-h-r»); внутри – чаша моря.

70

Умение прочитывать звук – только первый намек на язык языков; и мы знаем: второе пришествие Слова – свершится.

Мы подходим к возможности: изображать звуки слова в орнаменте линий; условимся заносить все движения в полости рта, расставляя в местах звука букв соответственно линии; золотистая линия газов «с-з-ж-ш-х» от зубов до гортани проходит волнистой спиралью: спиральки для «C» (перед зубами, в зубах, за зубами) обозначат и место для «ес», и летящую форму его; в волнистую линию (шире «ес») меж губами, с достаточной точностью изобразим истечение «ве»; изобразим все звуки; для «ер» есть значок: колесо; звуки мягкие – округленные линии, а глухие – углы перерыва струй; в соответственном месте расставим же линии, соединим их: получим орнамент; то все происходит во рту.

Для простоты мы сперва отвлечемся от гласных; запомним: пейзажи слагаются в опрокинутом виде: что в мыслях вверху, то во pтy нам внизу; полость рта опрокинута.

Слово «страсть» – орнамент его см. рис. № 14.

Я беру «Серафим»; и рисую орнамент согласных.

В месте «r» – колесо; в месте «s» – три спиральки; «sr» есть перелет к звуку «ph», «rph» – линия ниспадения к «m», иль влучение эфира во влагу; картина звучаний рисует грозу: свет блестит, гром гремит – вихрь эфира влетает в животную кровь; звучание «Серафим» подымается жестом, происходящим во рту, когда мы произносим, тут, завиваясь, танцует струя; и излетая становится тонкою плотью.

Орнамент есть плоть нашей мысли.

Звук мы можем записывать в линиях, можем его танцевать, можем строить в нем образы.

Рис. № 14

71

Жесты звука слагаются: прикосновением языка и спиралью струи (расширение, сужение, скопление тока); сложение линий струи с языком – соединение тела и рук; звук «эль»: язык поднят; поверхность касается неба; ударом о небо струя переломлена; падает вниз; и отражаясь, вторично подъемлется и – наклоняяся, я опускаю вниз руки; их вновь поднимаю; звук «y»: замыкаю я руки углом; «эн» – движение легкое телом; такое же точно движение рук; жест – касание – уподобляем касанию языка верхней полости рта с обгоняющей кончик легчайшей струей; «а» – раскрытие рук.

Соединение четырех этих жестов: «Луна»; соединение жестов должно быть угадано: эвритмия в уточненьи душевных – искусство; и простота движений есть в ней.

Эликсирами жизненных токов насыщено слово.

72

Эвритмия нас учит ходить – просто, ямбом, хореем, анапестом, дактилем; учит походкою выщербить лики и ритмы провозглашаемых текстов; линии шага тут вьются узором грамматики; местоимение – линия эта; а та – есть глагол; этимология линий ветвима пестрейшею, синтаксической вязью; и оттеняемы: – категории логики звуковым изъяснением, в пожарах бессмертия – сгибы руки.

Введены основные цвета: вызывает тепло беспокоящих светочей красное; кажется – нападает на нас; нас ведет за собой голубое.

Делаю жесты ладонью к себе, образуя рукою и кистью отчетливый угол; то – значит: беру, нападаю, тревожу (жест красный); обратное есть «я даю» (голубое); между синим и красным ложатся оттенки: то – зелено, желто, оранжево.

Краска, грамматика, логика, звук зажигают сияющей, переливчатой радугой; эвритмия легка, как пушинка, светла, как заря и чиста, как алмаз.

73

Такое искусство возникло; оно обосновано Штейнером; обоснование мое – физиология: то есть – бревенчатый смысл; из страны, где сверкает она, на руках, как младенца, принес ее Штейнер; и положил перед душами смелыми, чистыми.

Приведение всех оснований искусства мимических звуков уводит нас в сторону. Малый штрих из всех доводов Штейнера – вот -

– наше тело пронизано трепетом ритмов и гармонических пульсов; то – тонкая плоть; и четвертое измерение (время) – оно; все, что было, что есть и что будет в материи здесь вечно суще; расширены во всех проявлениях жизни здесь именно: в ритме, в гармонии, в танце эфирном тела; все, что было и будет – со мною, сейчас, оживает, как памятью в памяти; фотографический снимок, момент этой памяти, наше понятие и крик звука; воспоминание о мимике старого мира есть ритм жизни мысли и ритм звукословий; мыслить – вести разговор с существом, воспоминанье о коем – понятие; в начале нам слово и мысль: но до начала еще – наша память.

Мы не мыслим: мы – помним; и мы-называем какой-нибудь термин; за термином-мрак, пустота, – Ding an sich или res (все почтенности онтологии, о которой мы путного слова сказать не умеем).

Так вспомним же? И память о памяти спит; память у нас коротка: вспомним термин; и – только.

Эвритмия, – она: рассказ в жестах о том, что есть в нас, но чего мы в себе не узнаем без вскрытия недр, освещаемых ритмами тела: эфирного тела; оно – вязь из них всех; и «гнездалище» памяти; отражение эвритмических танцев, страны жизни ритма, – движение мозга: и – носороги понятий встают; и – проходят они толстостопною поступью всех двенадцати категорий.

Выпадение ритма крови, дыхание из лада стихийной игры есть распад огнемысли на стылые звуки и тусклые лики понятий; и мыслим, и ходим, и дышим не так: мыслим вилами вместо кисти; задышим – и будто

 
тяжелобойные,
скрежетопильные -
 

(В. Иванов)

– «ковачи» раздувают меха (по В. Иванову – звуки цикад, а по-моему звуки кирки о булыжник); наше вниманье вперяется в материальный процесс; звук давно пепелится (средь кресел, вина, средь томов библиотеки и сигарного мнения); перенеси мы внимание от материальных значений звучания мысли к иным, огнезвучным, определенной культурой в себе бы мы вызвали лад, зажигающий кровь и сластящий дыхание; тело истаяло б в веянье крыл, омывающих нас; глазами, движением, улыбкой сказали бы мы про опахало из веющих крыл, омывающих нас.

74

Образ, мысль – есть единство; преодолеть раздвоенье словесности – значит: преодолеть и трагедию мысли без слова; и – вспомнить, что есть память памяти или – сложение речи: творение нас и всего, в чем живем, потому что звук речи – есть память о памяти, об Аэрии, милой стране: стране детства, лилеи, крылеющем ангеле слез.

Сквозь обломки разбитой, разорванной, упадающей жизни к Аэрии приподымаю обьятия!

75

На эвритмии печать вольной ясности, смелости, трезвости, новой науки и танца; «плясун легконогий» есть тот, кто облек ходы мысли в орнаменты ритма: он есть «Заратустра».

И легконогие мысли веселой науки грядут не стопою трактатов, а роем летуний, играющих шарфами: -

– видел я их в белом зале резном: под бирюзеющим куполом, сотканным тяжким трудом и алмазной любовью; и их же я видел за тяжкой работой: стучат молотками по дубу они уж года (да, года!!); но, юнея, они изливали свой свет в чистой зыби планет.

– Может быть в то время гремели огни ураганного залпа; и падали трупы; но эти чистые руки и бирюзеющий купол, – взлетали молитвой -

– к престолу Того, Кто с печалью взирает на ужасы, бойню, потопы клевет, миллионы истерзанных трупов, замученных жизней; и – братство народов я понял: в мимическом танце.

 
На крепких сгибах воздетых рук
Возводит церкви строитель звук.
 

С.Есенин.

И бирюзеющий купол молчал; вечерело; оттуда, где гребни Эльзаса туманно протянуты издали, тявкала пушка.

Да будет же братство народов: язык языков разорвет языки; и – свершится второе пришествие Слова.

1917. Октябрь.

Царское Село.