Текст книги "Ким Ир Сен"

Автор книги: Андрей Балканский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 21 страниц)

В 1969 году произошел еще один подобный инцидент. На сей раз корейцы сбили американский разведывательный самолет «Е-121M», совершавший облет побережья.

Два эти эпизода очень любимы пхеньянской пропагандой, с их помощью иллюстрирующей превосходство Кореи над США и духа над техникой. В рассказе «Электронно-вычислительная машина подвела американцев» говорится:

«Американские империалисты старались выбраться из трудного положения, в котором они оказались во время инцидентов с «Пуэбло» и с самолетом-шпионом… Главари американского империализма лезли из кожи вон, стараясь с помощью электронных вычислительных машин разгадать стратегические намерения президента Ким Ир Сена путем анализа разведданных, собранных по всем каналам… Однако результаты остались без изменений. Абсурдной была сама попытка американских империалистов, бешено ведущих разбойничью агрессию и войну, проникнуть в тайны искусной и непревзойденной стратегии президента Ким Ир Сена. Волк жестокий, но он не может разумно мыслить. Сам факт, что американские империалисты возлагали единственную надежду на электронные вычислительные машины, не только стал предметом новых насмешек. Это был очередной фарс, инфицированный скатывающимися в пропасть янки на глазах у всего мира. Он явился ярким доказательством процесса дегенерации мозга империалистов» ²².

«Не завидуем никому на свете!» – так звучал новый государственный девиз. Песню с таким названием в обязательном порядке разучивали в яслях и детских садах, на заводах и в воинских частях, в шахтах и партийных кабинетах. Ким Ир Сен вел свой народ вперед особым путем, который чем дальше, тем больше становился непохожим ни на какой другой в мире.

Глава восьмая
ЗОЛОТОЙ ВЕК ЧУЧХЕ

«Родной вождь, уже глубокая ночь, пора спать!» – механический голос, внезапно раздавшийся в кабинете, заставил Ким Ир Сена вздрогнуть от неожиданности. Солдаты одной из частей КНА прислали ему необычный подарок – настольную лампу, которая в полночь произносила эту фразу. Он открыл окно и ночной пхеньянский воздух, приятно холодя лицо, хлынул в комнату, пошевелив на столе листы с набросками к отчетному докладу для партийного съезда.

В первые годы у власти молодой лидер Северной Кореи зачитывал на митингах выступления, написанные советскими военными и его консультантом Григорием Меклером. С конца 1940-х годов он стал регулярно выступать с речами во время разъездов по стране и различных мероприятий в столице. Говорил он много и охотно. Со временем у него сложился собственный оригинальный стиль публичных выступлений.

Отчетный доклад партийному съезду – особый жанр. Это обращение urbi et orbi,к партии, стране и миру, в котором подводятся итоги развития Кореи и даются указания, как жить в будущем. Уже завтра, после того как он спустится с трибуны съезда под несмолкаемый гром аплодисментов, рабочие Канге, крестьяне Мигока и докеры Вонсана на собраниях будут зачитывать его вслух, разбирать отдельные пассажи и клясться выполнить поставленные задачи. В Москве, Вашингтоне, Пекине, Сеуле и Токио журналисты, политики и сотрудники спецслужб будут внимательно, словно под лупой, изучать каждое слово лидера КНДР.

Мысль Кима, что язык есть мощное оружие революции и строительства социализма, в этом случае особенно актуальна. Доклад должен быть выдержан в определенных традициях, в консервативном стиле. Начиная с 1950-х годов и до конца жизни он выстраивал такие речи из нескольких тематических блоков, по одной и той же проверенной схеме.

1. Экономический блок. Общий отчет о «триумфальном шествии корейского социализма». Начинается он непременно с любимой «группы А», тяжелой промышленности, и обязательно сопровождается множеством цифр: процентов выплавки стали, производства чугуна, станков, машин и т. д. Затем идут легкая промышленность, сельское хозяйство и транспорт.

2. Идейно-политический блок. Здесь идет речь об успехах в развитии образования, науки, культуры, воспитании «преданных партии и вождю кадров» народа и партийцев, борьбе с низкопоклонством, ревизионизмом и идейной распущенностью.

3. Оборонный блок. Постулируется, что задача номер один – безопасность государства и его вождя. Говорится о необходимости укреплении армии и ВПК, подъема революционного духа народноармейцев ввиду постоянной внешней угрозы.

4. Объединение Родины. В этом блоке речь идет о южнокорейских трудящихся, живущих под гнетом империалистов, протестных движениях в PK, мирных инициативах Пхеньяна по вопросу объединения Кореи. (Со временем обязательным в этой связи стало упоминание о работе «Чхонрена» – ассоциации корейских граждан в Японии.)

5. Международное сотрудничество. Об отношениях со странами социализма, развивающимися государствами и мировым революционным движением. Обличение американского империализма и японского милитаризма.

После перечисления достижений и проблем намечалось, что нужно делать в дальнейшем по каждому тематическому блоку.

V съезд ТПК открылся в помпезном Дворце съездов Мансудэ в ноябре 1970 года. Отчетный доклад Ким Ир Сена начинался с раздела «Великие итоги». Он констатировал, что в стране проведены социалистическая индустриализация и культурная революция, установлено «правильное сочетание диктатуры с демократией», а также осуществлено «вооружение всего народа и превращение всей страны в крепость». Ким по-прежнему обильно использовал военную фразеологию и дал понять, что никакой «разрядки» от КНДР ждать не стоит. С трибуны съезда он призвал остерегаться «ревизионистского идеологического течения – войнофобии».

В экономике был провозглашен курс на три технические революции с главными задачами: сократить различия между тяжелым и легким, сельскохозяйственным и промышленным трудом, а также избавить женщин от бремени домашнего труда. Одной из задач ставилось равномерное повышение благосостояния народа.

В начале 1970-х годов Северная Корея законодательно закрепила особый чучхейский характер государственности и путь развития. Система власти обрела стройные законченные черты. Ким Ир Сен выстроил ту общественную модель, которая виделась ему единственно правильной.

Новая Конституция КНДР была принята Верховным народным собранием в 1972 году. Если ее предыдущая редакция, которую лично вычитывал и правил Сталин, носила типовой характер для стран «народной демократии», то теперь все поменялось. Конституция-72, наоборот, подчеркивала, что Северная Корея стоит особняком среди других государств в мире.

Основной закон открывался портретом Ким Ир Сена. Статья 1 провозглашала КНДР суверенным социалистическим государством, статья 2 – революционным государством, а статья 3 утверждала, что страна руководствуется идеями чучхе. В тексте Основного закона были законодательно закреплены и другие изобретения Кима, такие как движение «Чхоллима», метод «Чхонсанри», Тэанская система работы, три технические революции. Отменялась частная собственность и одновременно ликвидировалась налоговая система. Наконец, раздел «Права и обязанности» начинался так: «Права и обязанности граждан КНДР основываются на принципе коллективизма. Один за всех и все за одного» ¹.

Важнейшей новацией стало введение поста президента КНДР. Он становился первым лицом государства и главнокомандующим вооруженными силами. Президента положено было избирать на четыре года Верховным народным собранием. На этот пост, естественно, был избран сам Ким Ир Сен, совместив его с должностью генерального секретаря ТПК.

Ким объяснял необходимость введения поста президента следующим образом: «В прошлом я, являясь генеральным секретарем ЦК партии, работал одновременно Председателем Кабинета министров. Будучи занят вопросами экономики, я не мог тогда уделять должного внимания партийной работе. И в партийной работе неизменно оставались пробелы, пользуясь которыми сомнительные личности насаждали внутри партии нездоровые идейки. И я подумал тогда: генеральному секретарю ЦК партии надо сосредоточиться главным образом на партийной работе и одновременно на разработке направлений экономической политики партии и ее линии в хозяйственном строительстве. Что же касается управления хозяйственными делами, то за это нужно непосредственно отвечать работникам соответствующей отрасли. Я решил учредить пост президента и вместе с тем ввести должность премьера Административного совета, отвечающего за экономическую работу. После учреждения поста президента я, являясь одновременно генеральным секретарем ЦК партии и Президентом государства, занимался главным образом партийной работой и основными государственными делами, разработкой направлений экономической политики и некоторыми другими проблемами, а все конкретные текущие экономические дела взял на себя премьер.

Главная цель учреждения поста президента и поста премьера Административного совета состояла также в том, чтобы поручить ведение дел молодому работнику, способному с размахом вести работу. Мне, человеку немолодому, трудно руководить делами, в том числе и выезжая на места – так, как я мог делать раньше…» ²

Со Дэ Сук выделяет несколько факторов, которые подвигли вождя стать президентом. Во-первых, этот статус был нужен ему для того, чтобы увереннее чувствовать себя на международных переговорах как главе государства. Во-вторых, в связи с завершением фракционной борьбы отпала необходимость активно заниматься партийными делами. В-третьих, после того как многие из его соратников-партизан постарели или ушли из жизни, он хотел опереться на новых людей – молодых технократов и подбирал такие кадры в государственные органы власти. Наконец, в-четвертых (и это самое главное), Ким хотел еще раз подчеркнуть преобразование КНДР из сателлита крупнейших соцстран в полностью самостоятельное, независимое государство.

Государственную модель, созданную Ким Ир Сеном, описывают и оценивают по-разному. Японский ученый Харуки Вада назвал ее «партизанским государством». История знает немало случаев, когда партизаны, с оружием в руках боровшиеся против оккупантов или собственных буржуазных правительств, брали власть в свои руки. Так было, например, в Китае, на Кубе и во Вьетнаме. Однако в КНДР эта модель была реализована в самом последовательном и радикальном виде. По модели партизанского отряда была организована жизнь целого народа.

На первом месте у партизана стоят вопросы безопасности и самообороны. Он помнит, что находится в кольце врагов, ему постоянно угрожает опасность. И Ким Ир Сен всегда уделял военному делу приоритетное внимание, заявляя, что корейцы должны «в одной руке держать ружье, а в другой – серп и молот», провозглашая курс на «превращение всей страны в крепость» и требуя сражаться с врагом по принципу «один на сто».

Партизан имеет привычку довольствоваться малым. Он может неделями не иметь пищи, долгое время не спать, жить без обычных человеческих удобств. И хотя официально в КНДР озвучивались лозунги о необходимости повышения уровня жизни населения, на первое место потребление никогда не ставилось, особенно в сравнении с такими императивами, как патриотизм. Подчеркивалось преимущество аскетизма, неприхотливости в быту: корейцы должны жить скромно, как подобает людям революционной эпохи.

Для партизанского отряда характерны замкнутость, культ внутреннего единства, непримиримость по отношению к предателям. И Северная Корея стала одним из самых изолированных от внешнего мира государств, где культивировались национальная сплоченность и ненависть к врагам.

В партизанском государстве господствуют идеи самостоятельности – чучхе. По имени их создателя идеи чучхе еще называют кимирсенизмом (этот термин ввел в употребление Ким Чен Ир). Изначально они воспринимались как марксизм в корейской трактовке. Однако исследователи уже давно отметили, что своими корнями чучхе уходит глубоко в дальневосточную конфуцианскую традицию.

Это слово использовалось корейскими мыслителями начиная с XVIII века. Как отмечает С. Курбанов, основной принцип чучхе: «…человек является хозяином всего и решает все», точно соотносится с конфуцианским каноном «Сяо цзин», где сказано: «…человек является самым ценным в природе Неба и Земли» ³. А девиз Кима «поклоняться людям, как Небу» происходит из учения «Чхондогё», где исповедовался принцип «человек является не чем иным, как Небом».

Чучхе ставит во главу угла человеческое сознание и волю, способные преобразовать мир. Идея находится на первом месте по отношению к материи. Особый упор делается на воспитание личности. Предполагается, что с помощью просвещения и правильного подхода к человеку возможно в корне изменить его, создать новую, улучшенную породу людей.

От конфуцианства в идеях чучхе был воспринят и принцип иерархичности. Наверху иерархии находится вождь, принимающий решения, затем партия, передающая их массам, и народ, исполняющий указания. При этом нация мыслится как одна большая семья, а вождь – как любящий отец.

Однако неверно было бы воспринимать чучхе как законченную философскую и теоретическую систему. Это не набор догматов, а скорее определенное мировосприятие, изложенное в текстах Ким Ир Сена и Ким Чен Ира. Оно носит практический характер, помогая осуществлять управление государством. Выдвижение идей чучхе было весьма практичным шагом. Для небольшой страны, многие века зависевшей от больших держав и недавно избавившейся от колониального гнета, стремление к самостоятельному развитию без оглядки на других было абсолютно естественным и пользовалось полной поддержкой в обществе. Появление собственной идеологии подчеркивало значимость КНДР как одной из ключевых стран социалистического лагеря. А сам Ким с таким идейным багажом мог уверенно называть себя теоретиком мирового уровня.

Одной из важнейших составляющих чучхе является тезис о ключевой роли вождя в жизни государства. С начала 1970-х годов в северокорейских учебных заведениях преподается курс «вождеведения». Юным корейцам объясняют, что если физическое тело они получают от родителей, то социально-политическую жизнь дает вождь – Ким Ир Сен (а после него – Ким Чен Ир). Для возвеличивания вождя была разработана специальная титулатура. Ким Ир Сена именовали «Великий Вождь», «Легендарный герой – Солнце нации», «Непобедимый стальной Полководец», «Солнце нашего народа», «Маршал-отец», «Величайший герой XX столетия», «Выдающийся руководитель международного коммунистического движения», «Светоч объединения», «Политический деятель мирового масштаба», «Гений теории и практики руководства».

В каждом доме и квартире висят портреты обоих Кимов. При пожаре или наводнении в первую очередь полагается спасать именно их, а потом уже все остальное имущество.

Любопытно, что корейская традиция портретопочитания имеет корни не столько в сталинском СССР и маоистском Китае, сколько в Японии конца XIX – начала XX века. В Советском Союзе 1930-х годов героем становился механизатор, спасавший горящий трактор. Но на того, кто бросился бы выносить из горящего дома портрет Сталина, посмотрели бы как на не вполне нормального человека. В Японии же после революции Мейдзи стали копировать европейцев, у которых были парадные портреты монархов. Но так как микадо – особа священная, были изготовлены только одна фотография императора Мацухито и один канонический портрет маслом. Их копии нельзя было купить, они лишь преподносились от имени государства отличившимся людям. В присутственных местах, в учреждениях и школах день начинался с поклонения в пояс портретам, на ночь они закрывались ставнями. При стихийных бедствиях чиновники обязаны были выносить их в первую очередь. Сегодня в Японии этой традиции уже нет, а вот в КНДР она по-прежнему жива.

Начало другому своеобразному способу выражения любви к вождю положил президент Индонезии Ахмед Сукарно, который в 1965 году преподнес Ким Ир Сену лиловый цветок – новый сорт орхидей, названный его именем. Вскоре в КНДР началось массовое разведение кимирсенхвы. С 1988 года к ним добавилась и кимченирхва – выведенная японским поклонником любимого руководителя ярко-красная бегония, цветущая круглый год. А в Пхеньяне стали проводить специальные фестивали цветов обоих вождей.

К. Асмолов отмечает, что Ким Ир Сен, будучи по характеру человеком веселым и общительным, относился к своему культу с долей юмора, воспринимая его как своего рода служебную необходимость. Однажды на одном из официальных обедов с участием делегации из СССР, когда подали первое блюдо, оказалось, что все выбрали какой-то суп, а Ким Ир Сену принесли борщ. Кто-то из советских гостей спросил: «А почему вы едите что-то отдельное?» «Ну я же вождь!» – рассмеялся он в ответ.

Ким полагал, что вождь должен не только постоянно вникать во все аспекты жизни людей, но и пытаться изменить их самих к лучшему. Предметом его интереса было все, вплоть до физических данных корейцев и их гастрономических привычек, которые он предлагал исправить. Так, он неоднократно говорил о том, что низкорослым от природы корейцам нужно стараться подрасти на несколько сантиметров.

А в одной из речей указывал, что нация должна начать питаться по-новому: «Нужно изменить характер питания населения. Кажется, у нас больше людей с больным желудком, чем в других странах. Это связано с тем, что наш народ очень любит соленую, горькую, кислую, холодную и твердую пищу… Корейцы веками употребляли в пищу соленые, острые и кислые блюда, поэтому эту привычку трудно искоренить в течение года или двух. Думаю, что нужно будет рассчитывать лет на десять, чтобы изменить традиции питания» ⁴.

Для решения этого вопроса предлагалось централизованно выдавать на обед в столовых хлеб (который корейцы почти не едят) и одновременно сократить количество приправ и соевых соусов в рационе трудящихся. Впрочем, эти задачи оказались не под силу даже великому вождю. Корейцы по-прежнему в основном невысокого роста и любят острую и соленую пищу. И вот уже Ким Чен Ир, инспектируя Хамхынский завод удобрений, в 2010 году говорил о вреде острой и соленой пищи, после чего приказал сократить ежедневный паек соли для рабочих с 10 до 3 граммов.

Что такое социализм корейского образца по мысли Ким Ир Сена? «Все люди, обеспеченные гарантированной работой в соответствии с их способностями, трудятся с полной отдачей на общество и самих себя и, не задумываясь о проблемах питания, одежды и жилья и не зная различий между бедными и богатыми, живут равномерно, – рассказывал он в интервью. – Благодаря действующей у нас системе бесплатного обязательного обучения и бесплатного медицинского обслуживания весь наш народ учится в соответствии со своим желанием и способностями, живет долго, не болеет и пользуется всеми благами социалистической культурной жизни… Все граждане состоят в определенных общественных и политических организациях и живут богатой и полнокровной общественно-политической жизнью, испытывая любовь и доверие коллектива» ⁵.

КНДР значительно ближе других соцстран подошла к реализации коммунистического идеала – построению безденежных отношений. С начала 1960-х годов в стране была введена карточная система. Основные продукты (рис, соя, ячмень, кукуруза) стали распространяться централизованно, так же как и одежда, обувь и другие непродовольственные товары. Жилье предоставляется государством бесплатно, население оплачивает только коммунальные услуги. К системе всеобщего бесплатного образования перешли с 1959 года (с 1972-го введена обязательная одиннадцатилетка), а здравоохранения – и вовсе со времен Корейской войны.

Кстати сказать, Ким Ир Сен был большим поклонником корейской медицины – сам, особенно в пожилом возрасте, любил лечиться народными средствами, вроде женьшеня, и не раз приглашал попробовать эти методы иностранных гостей. Он даже специально распорядился преподавать в медвузах такую «реакционную» философию, как древнее учение о противоположных началах и пяти стихиях, поскольку иначе студенты просто не поймут старинные трактаты. В стране развивали параллельно западную и традиционную (корёсскую) медицину, основанную на рефлексотерапии и траволечении. Студентов обучают по той или другой системе, так же присваиваются научные звания, а больной сам решает, у кого ему лучше лечиться.

Публицист М. Антонов утверждает, что, узнав о ликвидации налоговой системы в КНДР, правительство СССР пребывало в шоке. Попытки председателя Совета министров Алексея Косыгина просчитать, возможен ли подобный вариант в Союзе, к успеху не привели. Не меньшее впечатление на советских руководителей уже при Юрии Андропове произвела северокорейская программа массового строительства квартир площадью 150–200 квадратных метров и коттеджей на селе. «Никому их не показывайте, иначе пожнём бурю. Этого не может быть», – якобы сказал генсек про полученные материалы ⁶.

Впрочем, эти истории выглядят несколько фантастически. Все же Северная Корея в 1970-х годах была очень бедной страной, где уровень жизни был значительно ниже, чем в СССР и большинстве социалистических государств. Иначе и быть не могло при такой системе, где большая часть доходов уходила на оборону, содержание армии, разного рода монументальные стройки и пропаганду. Не стоит забывать и о закрытости страны, не имевшей возможности развивать внешнеторговые связи, расширять экспорт и импорт товаров. С другой стороны, такой уклад жизни имел свои позитивные стороны, отчасти знакомые нам по временам СССР: отсутствие постоянного стресса из-за необходимости зарабатывать на жизнь и боязни обеднеть, более теплые отношения в человеческом коллективе, не завязанные на товарно-денежных отношениях, исчезновение таких явлений, как организованная преступность, безработица, беспризорность.

«Ваша страна, США, говорят, развитая капиталистическая страна, страна богатая, – рассказывал Ким Ир Сен делегации американских ученых. – Наша же страна не столь уж богата. Зато все у нас живут одинаково хорошо. В Америке есть и бездомные, которые ночуют под открытым небом, и нищие, которые, собирая милостыню, бродят по улицам. А вот в нашей стране нигде – ни в Пхеньяне, ни в провинции – не найдешь ни одного бездомного, спящего у дороги, ни одного нищего, просящего милостыню. И еще: у нас нет и плохо одетых людей» ⁷.

Стоит отметить, что сам вождь не был аскетом и имел немало усадеб по всей стране. В начале 1970-х годов для Кима построили огромную резиденцию в парковой зоне на окраине Пхеньяна – Кымсусанский дворец. Туда он переехал жить, там же проводил правительственные заседания и принимал иностранные делегации. Позже он стал принимать гостей в основном в загородном доме на берегу Японского (или Восточно-Корейского, как говорят в КНДР) моря.

Одной из характерных черт северокорейского социума стало постоянное вовлечение граждан в общественную жизнь и создание собственных внутренних механизмов контроля. Этим КНДР отличалась от СССР и других социалистических стран. Если в повседневной жизни советский человек был задействован в разных общественных организациях, от партии и профсоюзов до кружка любителей книги, то дома и в личной жизни он был предоставлен сам себе. Публичные проявления диссидентства государство пресекало, но на рассказанные на кухне анекдоты смотрело сквозь пальцы. В Северной Корее же еще с конца 1950-х годов стала создаваться система соседеких групп («инминбанов»), объединяющих обычно несколько домов в сельской местности или несколько подъездов в городе, функционирующая и по сей день. Это древний институт, подобные объединения существовали и в феодальной Корее. Главный принцип «инминбана» – коллективная ответственность. Если кто-то из его членов совершает проступок, наказание несут все. Глава соседской группы («инминбанчжан») имеет право круглосуточного доступа в любое жилое помещение для проверки, содержатся ли в порядке портреты вождя, нет ли запрещенных предметов, вроде перебрасываемых южнокорейцами через границу радиоприемников и литературы. И даже для выезда в другой город нужно получить его разрешение. Помимо этого, члены «инминбана» вместе убирают и содержат придомовую территорию, а также регулярно проводят так называемые «собрания самокритики». На них каждый участник выступает, рассказывая о допущенных им ошибках, что затем подвергается всеобщему обсуждению. Такие же собрания проходят по месту работы или учебы. В 1970—1980-е годы житель КНДР должен был проводить в среднем по два часа в день на разного рода собраниях.

Особая система была создана для партийцев. Ким Ир Сен установил, что пятница каждой недели должна посвящаться физическому труду, который «не только полезен для здоровья человека, но и усиливает его революционную закалку». В субботу половина дня посвящена изучению политики партии в звеньях политзанятий. И один месяц в году – месячным политическим курсам, на основании которых члены ТПК «глубоко изучают линию и политику партии и самокритично анализируют недостатки в своих делах и жизни».

Еще один пример заимствованного из истории механизма контроля – жесткая социальная сегрегация. Впервые в конце 1950-х годов все население КНДР было разделено на три группы: враждебные силы, нейтральные силы и дружественные силы. К началу 1970-х годов дробление разрослось до 51 подгруппы. По данным А. Ланькова, те, кого отнесли к враждебным силам, но сами преступлений не совершили (например, бывшие кулаки, бывшие члены партии «Чхондогё» или активные буддистские и протестантские верующие), лишились права жить в городах и были выселены в отдаленные горные районы.

В условиях, когда общество во многом само контролирует себя, роль прямого государственного насилия является второстепенной. Но оно также всегда активно практиковалось. В арсенале наказаний самое тяжелое – смертная казнь, иногда осуществлявшаяся публично. В первую очередь она применялась к политическим преступникам, которые вообще выделялись в особую категорию по сравнению с уголовниками (как и в сталинском СССР). А. Ланьков утверждает, что, например, в ходе кампании 1957–1960 годов по борьбе со «злостными контрреволюционерами» было казнено 2500 человек ⁸.

Впрочем, расстрел всегда рассматривался скорее как демонстративная мера. Основной упор в соответствии с принципами чучхе делался на перевоспитание в трудовых лагерях. В силу общей закрытости страны «северокорейский ГУЛАГ» окружала плотная завеса секретности с самого момента его создания в конце 1940-х годов. Основным источником информации о лагерях служат воспоминания бывших узников, которым впоследствии удалось бежать из страны.

Один из самых известных – Кан Чхоль Хван, написавший воспоминания о своем пребывании в «зоне революционизации» лагеря для политзаключенных Йодок с 1977 по 1987 год. Кан попал туда ребенком вместе со своей семьей, поскольку его дед был обвинен в государственной измене. В лагере была даже специальная школа, которую он окончил. Кан пишет о постоянном чувстве голода: пайка из кукурузы (500 граммов в день) не хватало, чтобы насытиться, и заключенные ловили и ели крыс и змей. Он описывает пытки, которым подвергали провинившихся, и публичные казни попытавшихся бежать (15 случаев за 10 лет). Естественно, особо важное место занимала идеологическая работа: в школе дети должны были зубрить биографию и выступления Ким Ир Сена. Так же как и на воле, в лагере проводились собрания критики и самокритики. Когда считалось, что человек перевоспитался, его отпускали на свободу.

Еще один способ наказания – понижение социального статуса. С этим нередко сталкивались функционеры ТПК, когда их за ту или иную провинность отправляли на перевоспитание на тяжелые работы на фабрику или в колхоз. Впоследствии они вполне могли вернуться на прежнюю должность.

В северокорейской литературе нередко встречаются рассказы о том, как человека, совершившего ту или иную ошибку, либо неблагонадежного социального происхождения, начинают несправедливо третировать особо рьяные партийцы. В одной из таких историй провинившегося партийного работника собираются «революционизировать» (не сообщается, что это такое, но, по всей видимости, имеются в виду те самые «зоны революционизации», о которых рассказал Кан Чхоль Хван) и увозят из дома. Родственники, проливая слезы, сообщают об этом Ким Ир Сену. Тот отдает приказ отменить наказание, и воссоединившееся семейство снова плачет – теперь уже от радости и благодарности к великому вождю.

Сам Ким не был кровожадным человеком. Как и свою роль вождя, он воспринимал такую Жесткую репрессивную систему как некую необходимую функцию. Он мог расплакаться, получив помощь от Сталина во время войны или обняв старого соратника по партизанской борьбе, но был беспощаден к тем, кого считал преступниками против государства и собственного режима, а эти понятия он не разделял никогда.

…Приближалось 15 апреля 1972 года, день 60-летия Кима. Он был в хорошей форме и чувствовал себя моложе своих лет. И тем не менее в преддверии юбилея его все чаще посещали мысли о выборе преемника. «Я ведь не бессмертен. Скоро уже шестьдесят, и кто знает, что будет дальше, – размышлял он, глядя на клонящееся к горизонту солнце. – А что произойдет, когда меня не станет? Не появятся ли новые ревизионисты, не выползут ли из нор затаившиеся там Хрущевы – предатели Родины и социализма? Нет, я должен предотвратить это».

Ким взял трубку: «Соедини меня с Чен Иром». Вскоре на другом конце провода раздался его взволнованный голос:

– Да, отец. Что-то случилось?

– Ничего, сынок. Погода хорошая, не хочешь ли прогуляться? Заодно осмотрим и новый памятник.

– Конечно, отец.

Через пару минут в дверь осторожно постучали: «Дорогой вождь, машина подана». Ким надел поверх френча легкое демисезонное пальто и спустился вниз по лестнице. Машина помчалась по улице, проехала пару кварталов и остановилась у широкой лестницы.

При появлении Ким Ир Сена сидевшие на корточках и что-то обсуждавшие рабочие, вместо того чтобы класть плитку возле монумента, вскочили на ноги и схватились за носилки. «Ну как дела, как идет работа? Всем довольны?» – подошел к ним с улыбкой Ким. «Спасибо, вождь-отец, у нас все хорошо», – отвечали они, вытянувшись в струнку. Впрочем, один молодой парень, смущаясь от волнения, протянул ему листок бумаги. Зная о том, что Ким любит лично руководить на месте на городских объектах, многие пхеньянцы носили в карманах записки, которые могли в случае встречи с вождем передать ему. Рабочий жаловался, что в прошлом месяце вместо риса ему выдали кукурузу, и просил выделить дополнительный паек для семьи, в которой только что родился первенец. Он отдал записку подошедшему Ким Чен Иру: «Нужно разобраться, в чем дело. Негоже обижать наших героических строителей – гордость нации. Предлагаю выдать кукурузу вместо риса ответственным работникам Пхеньянского горкома партии, ответственным за выдачу продуктов. Пусть знают, как живет народ. Выделите ему паек и накройте от меня праздничный стол по случаю рождения мальчика. Он появился на свет в счастливую эпоху. Дети – короли страны, тем более дети рабочих, мы должны делать для них все».