Текст книги "Разрешенная фантастика – 2"
Автор книги: Андрей Мансуров
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)
Приборы попадались знакомые, и почти такие же, как и у них – микроскопы, газоанализаторы, Яди указал на могучий белый тубус: «электронный микроскоп!». Но многие, многие другие оказались совершенно незнакомы – здесь явно исследовали нечто очень… Серьёзное и сложное!
Однако Хольгера научное оборудование не заинтересовало: если что – изучат позже. А сейчас нужно просто осмотреть и выявить всё, что может нести потенциальную угрозу жизни людей его Общины. Поэтому они, открывая все двери, и бросая внутрь лишь короткие взгляды: «Здесь – то же самое!», продвигались вперёд.
Единственное заинтересовавшее устройство нашли в самой большой и сложно оборудованной лаборатории, снабжённой даже потолочным краном-балкой – лифт. Причём – грузовой. Узнал его Кнут:
– Я видел такой. На фотографии в каком-то из наших Справочников. Точно: это он!
Однако открывать створки или включать устройство без электричества Хольгер возможности не видел. Зато лифт сказал им о том, что глубже, похоже, есть ещё Уровни. И то, что доставлялось туда, или доставалось оттуда, переносить приходилось краном…
В торце центрального коридора оказалась дверь, ведущая в лестничный пролёт. И здесь нижняя часть стен была окрашена в голубой, а верхняя, и потолок – в белый. Правда, лучше видно от этого не становилось. Хольгер принюхался: нет, всё то же самое.
– Исследовать и проверять ничего не будем, пока не спустимся.
Яди и Кнут кивнули.
Лестница, насколько мог судить Хольгер, ничем не отличалась от тех, что были когда-то в многоэтажных «бетонных» жилых домах, и, действительно, вела вниз.
Однако когда они посветили в довольно широкий пролёт, обнаружилось, что туда она уходит ну очень глубоко: дна не видно. Хольгер глянул на Кнута, и тот бросил в пролёт свой почти догоревший факел.
Секунды считали вместе. Однако факел начал ударяться о перила, и вскоре засел на каком-то из подземных уровней неопределённым красным пятном, высвечивая всё те же решётчатые перила, и чётко обозначив только то, что пролётов не меньше пятидесяти… Блин. Хольгер удержал руку от чесания головы – стыдно. Да и неудобно – в капюшоне-то.
– На сегодня разведка окончена. – решил вдруг Хольгер, – Возвращаемся в Лагерь.
Вотан, оставленный в Лагере за главного, времени не терял: уже были срублены, очищены и установлены в каркасы чумов стволики молодых елей и сосен, и на два уже почти натянули шкуры, прижимая ещё шестами от ветра. Три чума расставили треугольником, словно (Впрочем, почему – словно? Так ведь и было!) защищая от незваных гостей сам овраг. Четвёртый – для них – установили недалеко от жерла пещеры, прямо на дне ложбины. Он был, конечно, поменьше, но полностью готов. Отлично.
Хольгер подозвал Вотана, позволив тому приблизиться не больше, чем на десять шагов. Подробно и чётко рассказал о том, что они увидели и намерили.
– Завтра с утра будем спускаться. Если через два дня не появимся, внутрь уже не лезьте. Можете Лагерь сворачивать, и идти домой. Нас ждите ещё… м-м… дней пять. Если не вернёмся – возвращайтесь, и запечатывайте проход в глубине этой броневой перегородкой. Навсегда. Наружный вход – завалите. Вождём останется Райдер. Ясно?
– Так точно, Вождь! – та небольшая часть лица, что оставалась видна под капюшоном и не была закрыта усами, бородой и солнцезащитными очками, сказала Хольгеру, что не слишком-то его второй заместитель обрадован получить в начальники мужика на три года моложе себя… Но Хольгер судил по поступкам: Райдер показал себя и инициативным, и умным. Способным принимать Решения, гибко приспосабливая их к непредвиденным ситуациям и обстоятельствам. Вотан же – приверженец консерватизма: нового не любит, и уклад жизни Общины, если даже станут вынуждать изменившиеся обстоятельства, не поменяет.
В их чуме уже вовсю трещал огонь: Яди стянул рукавицы и парку, и разжёг маленькую буржуйку, труба которой, наращённая запасными секциями, уже выходила в потолочное отверстие. Хольгер прилёг прямо сверху на спальный мешок, брошенный кем-то на охапку сена, покрытую старой и почти вылезшей шкурой оленя: всё верно, использовать нужно всё. До самого конца. Такую «подстилку-одёжку» носить, или даже накрываться – невозможно. А сено или камень застелить – отлично.
Вскоре котелок с кашей разогрелся. Согрелся и воздух в чуме, и они, скинув парки и рукавицы, и присев тут же, у раскалившейся почти докрасна печки, поели.
К этому моменту в чуме казалось почти так же тепло и уютно, как в Пещере. Нет, даже лучше: не было того въевшегося всюду и везде запаха прогорклого тюленьего жира, на котором работали их лампы-коптилки, и не свисали сверху, со свода, безобразные буро-чёрные фестоны застарелой пыльной паутины, покрывшейся ещё и копотью и испарениями жира…
Снаружи сгустились сумерки. Так что, поглядывая в темноту за неплотно прикрытым входным отверстием, Хольгер думал о нартах, которые теперь всегда приходится таскать вручную. Чёртовы волко-львы ещё пять поколений назад повыловили всех собак – и не только их Общины. Так что теперь особо далеко от Пещеры не отъедешь: оставаться на ночь в лесу, даже разбив Лагерь – чертовски опасно. Хотя бы из-за тех же волко-львов. Но больше – из-за барсуков-мутантов. И не заметишь, как окажешься в подземной воронке, вдруг оказавшейся под тобой, и попадёшь на трёхдюймовые зубки, легко перегрызающие даже корни кедров толщиной с ногу!
Так что правильно он приказал чумы устанавливать на остатках когда-то бетонной площадки, окружающей овраг: здесь не больно-то пороешь. А если начнёшь – это мгновенно станет слышно. Даже потерявший прочность бетон – это, всё-таки, камень, а не мягкая почва.
– Вождь… – Кнут явно мялся. Значит, вопрос будет или личный… Или глупый. И точно, – А, может, не стоит нам спускаться так глубоко? Там, внизу… Всё-таки – владения Хель! Может, ей не понравится, что кто-то нарушает её покой?
Хольгер долго смотрел Кнуту в глаза. Тот не выдержал – опустил свои.
– Кнут. Ты – почти двадцать лет Охотник. Отец троих Охотников. И Будущей Матери. Тебе сорок три года. Скажи, видел ты – лично ты – хоть когда-нибудь хоть кого-нибудь из тех, кого описывают наши детские сказки?
– Н-нет… Никогда.
– Ну то-то. Вот чего в тебе нет. Реализма. На меня и Яди даже то, что мы забрались так глубоко в недра скал, не произвело впечатления: это же люди выкопали и продолбили там все эти пещеры и переходы! И они не боялись никакую Хель. Не убила же она их?
– Но… – глаза Кнута вдруг снова вскинулись и сощурились в сосредоточенно-цепкий взгляд. – Вождь! Так глубоко никто из нас, верно – не лазал! Так что мы не можем точно знать: ну а вдруг Хель всё-таки покарала всех этих… Которые тут копошились?! И забрала их туда, к себе? И теперь их тела там, в пучинах Гиннунгагапа?!
Хольгеру стало бы смешно. Если б не сжатые судорожно и буквально побелевшие до синевы кулаки Кнута, и капли пота у него на лбу. Вот оно!
Клаустрофобия. Так, кажется, древние называли боязнь замкнутого пространства. Начинаются истерики, обильный пот, учащённое дыхание – да, он вспомнил, как Кнут задыхался, поминутно отдуваясь, там, внизу… Но сдерживался – знал, что нужен.
Ну а сейчас, в момент ослабления опасности, подсознание противилось тому, чтобы снова… И вот – болезнь проявилась в усилении страхов от древних суеверий. Почти до опасных границ. И эти суеверия теперь стали для него, похоже, реальностью…
Хорошо, что они сохранили все эти Справочники и Учебники – особенно медицинские. И зазубрили оттуда наизусть почти все болезни. И пусть до этого ни у кого в его Племени не было клаустрофобии, то, что Кнут – первый, Хольгера не радовало.
Тем более что эта штука, насколько он помнит, ничем не лечится. Только…
Выходом на открытую поверхность. А при попадании в «те же» условия, могут случаться и «рецидивы», как их называл справочник. Хольгер, правда, не представлял, что это будет такое, но попробовать не хотел бы.
Жаль. Кнут – надёжнейший соратник. Был. А теперь…
Если он так подвержен этим, как их… Фобиям – то там, внизу, на него уже нельзя будет полностью положиться в критический (Не приведи Господь!) момент!
Значит, завтра – без Кнута. Тогда… Наверное, Ельм.
Утром Хольгер поручил Кнуту «важнейшее» задание: продиктовать Лири то, что они увидели и разведали: «причём с самыми мельчайшими подробностями!» – это, дескать, очень важно для будущего Общины. Потому что снять товарища с похода, указав на его «болезнь» – унизительно. Да и не хотел Хольгер, чтобы хоть кто-нибудь узнал, что у Кнута – болезнь! Ничего, побудет снаружи, постоит в карауле, как следует отоспится, потрахается и поругается с женой – и всё пройдёт.
Должно пройти!
Ельм от нового назначения в восторге явно не был. Но помалкивал себе в усы, и только сопел где-то там, позади, приотстав от них с Яди на пяток шагов.
Хольгер и второй «ветеран подземелья» шли быстро – зачем останавливаться, когда точно знаешь, что территория обследована, и признана безопасной? Поэтому до Перегородки дошли быстро. Никого. Протиснулись. Подобрали научное барахлишко.
До лестничного пролёта добрались минут за пятнадцать.
Спускались быстро – как только обнаружилось, что ответвлений на другие Уровни на лестнице нет. Ельм, которому это поручили, отсчитывал вслух этажи: «сорок три… сорок четыре…». Хольгер уже и сам беспокоился: если высоту двух лестничных маршей – одного этажа – считать за пять метров, они спустились уже… Чертовски глубоко!
А ведь им ещё подниматься!
На девяносто восьмом этаже лестница кончилась, и перед ними возникли очередные двери. Из металла. Однако они легко открылись, когда Хольгер, переглянувшись с Яди, повернул рукоятку, торчащую у одной из кромок. Надо же! Простая защёлка!
Комната, в которую они попали, оказалась небольшой. Все стены покрывал иней. (Странно. Раз есть влага – значит где-то здесь, похоже, есть выход для вечной мерзлоты!) Поэтому они не сразу обнаружили, что одна из стен – просто огромная отполированная каменная плита, на которой высечены буквы.
Хольгер кивнул спутникам:
– За работу!
И пока те повторяли манипуляции со счётчиком, хроматографом и газоанализатором, стирал рукавицей иней с плиты. Если не считать лёгкого жужжания переносного генератора хроматографа, который, отдуваясь и пыхтя с непривычки, крутил Ельм, вязкой и гулкой тишины ничто не нарушало.
Хольгер сказал:
– Нам повезло. Надпись на всеязе. Читаю:
ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ
«Приветствуем вас, неизвестные посетители Онколо, и постараемся простыми словами объяснить, что это за место.
Искусственная пещера Онколо вырыта и оборудована как максимально недоступное подземное хранилище для безопасного хранения ядерных радиоактивных отходов. Если не изменятся первоначальные планы, объём этих отходов составит более ста пятидесяти тысяч тонн. Угрозу для жизни людей они перестанут представлять только через сто – сто двадцать тысяч лет с момента их захоронения здесь.
Последний контейнер предполагается разместить здесь, на последнем этаже Онколо, в две тысячи двести десятом году от Рождества Христова. Надеемся, что этот временной ориентир хоть что-то вам, спустившимся сюда, говорит. Если нет – то на штативе рядом есть шкала, датчик которой указывает, сколько ещё осталось времени до момента полного распада радиоактивных веществ в контейнерах.
Предупреждаем: пока не вышел срок, отсчитываемый датчиком, нахождение вблизи контейнеров, изучение контейнеров, или их вскрытие является СМЕРТЕЛЬНО ОПАСНЫМ для любых существ на белковой основе.
Поэтому рекомендуем Вам просто уйти отсюда, и запечатать входное отверстие по возможности герметично.
Так же рекомендуем оповестить всех, кто окажется живущим на поверхности планеты в момент вашего ознакомления с этим Предупреждением, о том, что вы сейчас прочли.
Надеемся на ваш реализм и понимание.
Спасибо».
Ельм, повернув лицо после того, как Хольгер замолчал, снова к шкале газоанализатора, буркнул:
– Это мы, что ли, «на белковой основе»?
Яди коротко подтвердил:
– Да.
Хольгер почувствовал, что желание продолжить разведку, и уж тем более, использовать для нужд Племени столь гигантский подземный Лабиринт, испарилось. А ещё бы!..
Радиоактивные отходы!
Уж они-то не понаслышке знают, что такое радиация – а сколько родившихся уродов-мутантов пришлось убить тем, первым, чудом выжившим, поколениям создателей Общин!..
– Ну, что там?
– Как ни странно, счётчик пока не буйствует… Фон, конечно, выше, чем на поверхности, но всего в шесть раз. Это может говорить… – Яди вздохнул и прикусил ус.
– О том, что строители Онколо очень тщательно защитили это место антирадиационными оболочками, щитами, или другими средствами. И защита пока цела. – закончил эту мысль Хольгер, – Ну, а что там с воздухом и бациллами?
Яди пожал плечами – Хольгер всё понял. Кивнул Ельму на микроскоп.
Ельм, который с микроскопом обращался так, словно с хрустальной вазой (Похоже, во время учёбы не слишком усердствовал, и теперь боялся испортить!), удивился:
– Сроду такого не видывал! Все микробы и бациллы – как мёртвые!
– Они и есть мёртвые. А что там у тебя с радоном?
– Ух ты! Такого тоже не видал. Раз в шестьдесят больше, чем снаружи!
– Отлично, – буркнул Хольгер, хотя ничего отличного тут, конечно, не было. Дышать долго таким воздухом уже опасно. Похоже, пришёл логический конец их продвижению вглубь скал.
Однако что-то не давало ему вот так, сразу, убраться восвояси.
– Яди. Посмотри-ка на эту штуку. – они подошли к странному устройству, очевидно, и показывавшему степень разложения отходов, – Что скажешь?
Яди рукавом парки смёл иней и пыль, покрывавшие длинное плоское стекло высокого ящика. Выгравированные на шкале в глубине ящика цифры оказались знакомы.
– Ну, додуматься, как эта штука работает, нетрудно. Вот шкала. Сто тысяч? Да, вот они – Яди указал на последнее деление в вертикальной поверхности, – А вот – метка. Хм-м… Получается, прошло не больше… Да, даже меньше тысячи лет из этих самых ста. Значит…
– Значит, лезть дальше – опасно и глупо. Согласен. Однако… – Хольгер понял уже, что должен сделать, как Вождь, как человек, ответственный за безопасность Общины и всех её грядущих поколений, – Однако я всё же пройду по этому коридору, и посмотрю, что там! – он указал рукой вглубь единственного, низкого и тёмного прямого коридора, ведшего куда-то дальше в недра гранитной скалы.
– Но Вождь… А если ты облучишься?
– Не страшно. Облучение не заразно. Идти вдвоём – нет смысла. Ты – увидишь то же, что и я. Ельм же… Произвёл только одного Охотника. А я… Мне уже достаточно лет, чтобы понимать, чем это мне грозит. Но я пойду. – он грозно зыркнул на них из-под кустистых бровей, пресекая жестом шевеления, показывающие, что сейчас ему попытаются возразить, – Я сказал!
Яди снова пожал плечами, отвернувшись к стене, Ельм сглотнул.
Хольгер добавил, убедившись, что оба не собираются нарушать тишину:
– Когда вернусь, проверите меня счётчиком. Если доза будет смертельна, я останусь здесь, вы – подниметесь наверх, и расскажете то, что видели сами, и то, что увижу я. Ждите меня не больше… суток.
Двадцати факелов, которые Хольгер засунул в заплечный рюкзак, конечно, не хватило бы на сутки. Нет – огонь у него есть не больше, чем на пять-шесть часов. Значит, нужно спешить. Не хочет же он в самом деле, стать «смертельно заражённым»!
Примерно под лифтом, находившемся в большой лаборатории там, «наверху», Хольгер и обнаружил двери этого самого лифта, тоже выходившие в огромное помещение, отделённое от коридора массивными дверьми, легко, впрочем, открывшимися поворотом ручки. У входа имелась ниша, с развешенными не то скафандрами, не то – защитными костюмами. Мило. Как говорит Яди – вдохновляет…
Он поднял повыше факел: ага, вон он – потолок. Чуть отблёскивает плоскими поверхностями – облицован, похоже, капитально. Стены тоже оказалось видно хорошо: и их покрывали странные листы, кажется, из нержавеющей стали, посаженные на заклёпках.
Поддёв край одного из них ножом, Хольгер обнаружил и нижний слой: свинец.
Ага. Умно. Даже если защитная оболочка одного из хранящихся здесь огромных «контейнеров» и разрушится, наружу ничего не проникнет – полуметровая дверь, через которую он вошёл, тоже наверняка имеет свинцовый вкладыш…
Контейнеры.
Высоченные стальные ящики, с основанием примерно метр на метр, и высотой в три. В углу Хольгер обнаружил погрузчик со стрелой маленького ручного крана, судя по всему, использовавшийся для развозки и расстановки контейнеров по пещере.
Контейнеров тут были буквально тысячи. Десятки тысяч. Ровными рядами они уходили вдаль – направо и налево, и в глубину пещеры – насколько хватало взгляда.
Хольгер пошёл вперёд вдоль левого ряда.
Ах, вон в чём дело. Оказывается, тут тоже всё построено по принципу города: прямые коридоры – стрит, и поперечные – авеню. Вот почему ему казалось, что он в огромном помещении – а он просто в недрах огромного лабиринта ровных коридоров, и другие коридоры просто пересекают их под прямыми углами…
Дойдя до конца ряда, он позабыл удивиться:
Там, где должны были стоять последние три контейнера, на месте их чернели квадратные отверстия в полу: примерно метр на метр – как раз по размеру основания!
Да что же это за!..
Провалились они под землю, что ли?!
А – как? Проплавили скалу раскалившимся от содержащихся внутри веществ, дном? А почему тогда целы соседние?..
Хольгер поднял факел повыше, и осторожно нагнулся над одним из отверстий.
СРАНЬ ГОСПОДНЯ!!!
Там, в глубине, неторопливо возникая с одного края ямы, чтобы спустя несколько секунд исчезнуть под другим, на глубине не больше двух шагов, двигалось…
Да, чёрт его задери: это – мимо него с лёгким шуршанием и словно бы шелестом скользят чудовищно огромные, обсидианно-агатово переливающиеся, чешуйки!!!
Змея Митгард!!!
Ему пришлось сделать шаг назад, чтобы унять бешено стучащее прямо в уши, сердце. Гос-споди!.. Неужели…
То, что гласят древние Легенды и сказания – ПРАВДА?! Может, зря он так с Кнутом?.. Может, тот чуял?! Или…
Но – змея Митгард… Вот уж увидел, так увидел…
Чего ещё наверняка ни один человек в мире не видел!
Он продышался, и зажёг второй факел от первого, использованного даже меньше, чем до половины. Приблизился.
Точно. Чешуйки стало видно получше. Уж они-то явно покрепче, чем броневая сталь. И время им не грозит – они ж нарастают изнутри… Конечно, если у Митгард всё так, как у нормальных змей… Он нервно хмыкнул. Разве Митгард – нормальная змея?!
Он осмотрел ведущие к чешуе колодцы в скале.
Странно. Остекленевшая гладкая поверхность – словно оплавленная. Но чем можно расплавить скалу?! Как же сделаны эти дыры?!
– Я проплавил их своим взглядом. – ровный, лишённый эмоций и обертонов внятный голос с отличной дикцией.
Хольгер едва сдержал дикий крик. Но…
В пещере оставалось всё так же тихо.
А Ответ возник у него прямо в мозгу!..
И он оказался чёток и понятен.
Чтобы сохранить ясность рассудка и не грохнуться, подобно глупым истеричным бабам в обморок, Хольгеру пришлось сесть прямо в пыль на полу. И только спустя полминуты он смог чётко сформулировать следующий вопрос:
– Ты – змея Митгард?
– Во-первых, не змея, а змей. Я самец, как и ты. А во-вторых, имя, данное мне при рождении – Йормундгад. Это уже гораздо позже вы, люди, назвали меня Митгард. Однако я откликаюсь и на это имя.
Хольгер пооткрывал рот, пытаясь втянуть в лёгкие побольше воздуха – ледяная атмосфера пещеры вдруг показалась ему обжигающе жаркой. Затем заставил руки прекратить трястись, и кулаки – сжиматься. Голова всё ещё слегка кружилась, но он смог «промыслить» конкретно:
– Значит, твой взгляд… Плавит скалы?
– Да. Именно так я и двигаюсь здесь, под ними и сквозь них.
– А… Правда, что ты настолько велик, что опоясываешь всю землю?
– Да, правда. А вот то, что ты сейчас подумал – нет. Я не странствую под океанами – там нет для меня подходящих горных пород. Вы называете их гранитом. Вот под всем большим континентом, в его гранитной платформе – я взял это слово из твоей памяти, оно используется в вашем учебнике геологии – я и двигаюсь.
Хольгер снова втянул воздух. И выпустить его не спешил. Они общаются… телепатически. Поэтому и нет языкового барьера. И «змей» – мыслит.
И ещё – «странствует» под Евразией. И «проплавляет» себе тоннели в граните… Взглядом. А что: если ему так удобно жить – почему бы и нет?! Но зачем ему…
– Я ем их содержимое. Ваши радиоактивные отходы для меня – пища. Причём – концентрированная и удобная. А раньше мне приходилось питаться теми рассредоточенными крохами, что я находил в граните и других породах здесь, внизу.
– И те три контейнера…
– Совершенно верно. Я могу долго жить на одном таком контейнере, практически больше ничего не употребляя. Примерно сто ваших лет. К этому моменту я как раз совершаю полный виток.
Хольгер прикинул: три контейнера – триста лет. Значит, Митгард ест контейнеры, когда…
– Да, верно, когда здесь в очередной раз оказывается моя голова. Я не могу долго оставаться на одном месте – я должен всё время ползти. Но – один контейнер в сто лет пока вполне меня устраивает. Мне теперь пищи здесь хватит на семьдесят тысяч ваших лет. Однако в конце этого срока придётся есть уже по три-четыре, а то и – десять-двадцать контейнеров. А потом их содержимое станет бесполезным. И мне придётся снова прокладывать новые ходы в граните, и искать новые радиоактивные породы.
– Скажи, Митгард… А сколько тебе вообще лет? Наших, людских.
– Около полумиллиона.
– А… Откуда ты взялся?
– Меня привезли. Детёнышем. Но кто были те, кто привёз меня, и почему они выпустили меня здесь, я не знаю. Мне сказали, что я должен как можно быстрей вырасти, и как можно быстрее съесть все съедобные для меня породы.
– А тебе, значит…
– Да. Мне подходят в пищу только радиоактивные вещества.
Вот, значит, как. Кто-то со Звёзд хотел, чтобы все радиоактивные вещества на планете Земля исчезли.
Но почему им это было нужно?! Или…
Или правильней спросить – для чего?
Чтобы исчезли все ураноподобные вещества? Которые в критической массе могут быть и пищей для электростанций и… Бомбой? Может, такое задание змею дали для того, чтобы никогда не произошло то, что произошло-таки с их Цивилизацией четыреста восемнадцать лет назад?!
Может – вся эта ядерная энергетика и неизбежная гонка ядерных вооружений – тупиковая и смертельно опасная, провоцирующая, ветвь в развитии этой самой Цивилизации?! Что они блестяще и доказали…
Значит, подзапоздали «запускатели» змея Митгард! Не полмиллиона, а миллион лет назад надо было запускать!.. Они, человечество, успели развиться до нужной техногенной стадии раньше, чем… Таких темпов их Прогресса создатели поедателя радиоактивных элементов явно не предвидели! Или…
Или раньше у них просто не было Змея Митгард в арсенале.
Впрочем, ему самому, как Человеку, гордиться нечем. В таком развитии и итоге существования Цивилизации чести мало. Но…
– Нет. Вы – не первые, кто гибнет в огне ядерного катаклизма. Примерно двенадцать тысяч ваших лет назад погибла цивилизация Атлантов. В Атлантическом океане. Я не мог добраться под водой до их континента. Вернее – острова. И теперь его попросту не существует: он взорван, и раскололся почти до основания.
А до этого была цивилизация Праттов – за пятьдесят шесть тысяч лет до теперешнего времени. Возможно, если я не успею доесть то, что осталось здесь, в породах под Евразией, вы, если выживете, повторите Войну. Или даже сделаете это не один раз. Радиоактивных пока хватает и мне и вам.
Хольгер сидел – и хорошо. Потому что в ногах опять проявилась предательская слабость: точно пришлось бы снова садиться. Чтобы не упасть.
– Так ты…
– Да. Я теперь не стану заниматься рассеянными радиоактивными, пока не доем то, что имеется здесь, в концентрированном, и очень удобном для меня виде.
Ах ты паршивец, одновременно и с уважением и с раздражением подумал Хольгер.
– Ты понял верно. Моё первоначальное задание сформулировано чётко: «съесть все радиоактивные элементы в пределах этой континентальной платформы». За остальные отвечают, насколько я знаю, другие Змеи.
Охренеть!!! Вот это новость! Значит, и под Америками, и под Антарктидой, и…
– …и под Австралией тоже есть другие подобные мне. Правда, мы не поддерживаем связи. Я просто знаю, что их запустили одновременно со мной.
– А скажи, Митгард… У тебя могут быть дети?
– Нет. Для меня и остальных змеев не предусмотрено самок для размножения.
– А сколько же ещё лет ты сможешь… прожить?
– До тех пор, пока для меня возможно будет находить пищу. А затем, как ты верно подумал, я умру.
Хольгера кольнуло в сердце. Вот бедняга! Что за удовольствие от жизни! Вечно ползать под землёй, не видя света белого, и есть, есть… И даже детей после себя не оставить. А всю жизнь положить на то, чтобы…
– И ты никогда…
– Нет. На поверхности вашей планеты я был лишь один раз. Когда меня привезли, и… Запустили. Излучение солнца вредно для меня.
– А каким ты был, когда был маленьким? – Хольгеру вдруг стало интересно, насколько же вырос змей на такой странной, если не сказать сильней, диете.
– Вначале во мне было всего… Сейчас, подберу размерение из твоих понятий. Два километра. И в толщину я тогда не превышал пяти метров.
Ого-го! И это называется – детёныш?! А какой же он…
– Сейчас во мне побольше сорока тысяч километров. В толщину, правда, всего двадцать метров.
Невероятно. А ведь и правда – «вокруг всего Мира!». Как раз обернуть по экватору… (Если он правильно помнит цифры, написанные на их втором, физическом, глобусе.) Не иначе, как кто-нибудь из составителей Легенд уже сталкивался…
– Да, у меня был контакт с одним человеком семь тысяч триста шестнадцать лет назад. Он, насколько я знаю, приказал потом завалить пещеру, где мы встретились. И основал новую Религию.
Ну, это-то Хольгер понять мог. Очень даже всё понятно. Тут не то, что новую Религию – а и спятить запросто можно!..
– Скажи, Митгард… А когда здесь снова окажется твоя голова?
– Через семьдесят три года, девять месяцев и двадцать два дня.
– Спасибо. А теперь извини, но я должен спросить об этом: твоё… Задание предусматривает какие-либо действия в отношении… Нас, людей?
– Нет.
Вот так. Коротко и ясно. Хозяев Митгард интересовало только уничтожение потенциально опасных пород и элементов. И их совсем не напрягала мысль о том, что цивилизация может развиться и попытаться поэксплуатировать эти породы и элементы до того, как они окажутся съеденными…
Роботы они, что ли?!
– Нет, ни они, ни я под эту категорию не подходим. Мы – из живых клеток. Хоть и не белковых. – вот это да! Небелковая Жизнь!!!
С другой стороны, змей мог и обидеться…
– Прости, Митгард, за этот… э-э… бестактный вопрос.
– Извинения приняты.
Вот это да. А он действительно – живой. И очень разумный. Обладает чувством собственного достоинства. И настойчивостью. Педантичностью. Буквально – редкостной.
Ладно. Пора уходить. Он узнал всё, что хотел. И даже больше.
Вот только поверят ли ему его люди…
А, собственно, почему бы им не поверить?! Он же всегда может привести сюда и показать! И даже дать поговорить…
Хотя такое – не для слабонервных.
Нет, никого он сюда приводить, и уж тем более – показывать не будет!
– Спасибо тебе, змей Митгард, за интересную… Беседу.
– Пожалуйста. И ты прав – сюда никого приводить не надо. Я излучаю слишком сильно. Даже крепкий и сравнительно молодой организм, вроде твоего, может находиться безопасно в моём присутствии не больше трёх часов. А ты здесь уже полчаса.
– В таком случае… Прощай! И… Ещё раз – спасибо!
В огромной пещере он снова обвёл ироничным взором сотни и тысячи контейнеров.
Вот уж такого способа их «безопасного захоронения» строители Онколо явно предвидеть не могли!
А он – самый надёжный!..
Двигаясь по коридору к оставленным в комнате своим, Хольгер думал.
Нет, он знал, конечно, (Если искажённым слухам можно верить!) что какое-то племя азиатов, обосновавшееся три с лишним века назад за Уральскими горами, отказалось от Христианства! И теперь верит, и приносит подношения некоей древней Богине – владычице этих самых Гор… И она даже, якобы, им во всём помогает…
Ну – это их дело.
Как знать – может, они и правда, видели эту самую Богиню. Как он сейчас – Змея.
А ещё у него в мозгу вертелись тысячи вопросов, которые он словно только сейчас придумал, и хотел бы задать Змею…
Но уже поздно. И Перегородку в тоннеле они обязательно закроют. И запечатают.
И ещё кое-что…
Значит, кое-кто уже пытался предотвратить катастрофы с варварским Ядерным оружием. И превратить факты – в Легенду. В Предупреждение. В Веру. А чтобы Вера работала – нужна и чётко «сформулированная» Религия.
А «Цивилизованные» люди (Ну так – они же самые «умные» и «продвинуто-рациональные»!) решили, что все Скандинавские мифы – просто древние Суеверия. Не имеющие, да и не могущие иметь под собой фактической основы…
Семь, значит, тысяч… А вот «появившийся» две тысячи лет назад Иисус Христос никак человечество от использования радиоактивных элементов не предостерегал. Как и Магомет. Как и Будда, Брама, Ра, Осирис, Дао, и все прочие несуществующие Боги, придуманные людьми, которые не видели…
Того, что видел он. И не знающими того, что узнал он. Соответственно – не понимающими того, что, как он надеялся, понял он…
Значит, неплохо бы заменить всех этих недействующих, и не туда ведущих лжебогов – одним.
Но – существующим. И самим фактом существования… Предупреждающим.
Впрочем, можно и конкретней сказать – запрещающим: «Использование вот этого самого – смертельно опасно!»
Потому что не хочется через, скажем, двенадцать тысяч лет, повторить ошибку Атлантов. Или даже через пятьдесят с чем-то – Праттов.
И такому Богу, конечно, понадобится… Пророк. Чётко всё объяснивший бы.
А что? Нормальная роль.
Дойдя до лежащих на полу и нагло спящих Ельма и Яди, он огорошил их, растолкав, и воздев руги кверху:
– Возрадуйтесь! Явлено мне было Откровение. Теперь веруем не в Иисуса Христа!
Но в мирового Змея Митгарда, что стоит на страже всего человечества.
И стоять буде вечно!..
4. Ч ё ртов Кот ё л.
Рассказ. (Глава из романа «Закат чёрной Луны».)
Большую часть посёлка даже с бугра видно не было – всё скрывал мощный частокол из заострённых поверху брёвен, добрых четырёх-пяти саженей высотой. Даже с расстояния в версту он внушал уважение. Серо-жёлтые соломенные крыши домов едва-едва выступали из-за тына.
– Смотри-ка, тут, похоже, есть кого опасаться. – Ратибор сдвинул нашейную кольчугу и сердито пошкреб место укуса – под вечер проклятые комары лезли прямо сквозь кольца.
– Похоже, да. – голос Вадака как всегда звучал равнодушно.
Силы неизвестных врагов деревни, и монументальность оборонительных укреплений если и вызвали в его сердце хоть какие-то эмоции, скрывал он это очень умело.
