Текст книги "Карманник и дьявол"
Автор книги: Андрей Ангелов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)
46. Убийство расстриги
– Кажись, здесь.
Демоны стояли на лестничной площадке второго этажа. Импозантные костюмы, ещё намедни чистые и ухоженные, висели клочьями. У Хрыща прибавился шрам на подбородке, у Порося не хватало указательного пальца на правой руке, а мизинец висел на тонкой связке из жил и кожи. Встреча с полицией под Новосибом, по пути сюда, даром не прошла.
Раненой рукой риторский сынок позвонил в дверь. Точней, хотел позвонить, но полуотстреленный мизинец явно мешал это сделать. Под недовольным взглядом Хрыща братец быстренько палец оторвал, сунул во внутренний карман пиджака, и всё-таки позвонил в дверь.
Открывать парочке гангстеров не спешили. Они немного постояли, переминаясь.
– Чё бум делать? – риторически спросил Пороська. – По ходу, никого нет дома.
– Бум крутиться как обычно, – пожал плечами Хрыщ, доставая из-за пояса пистолет. – Возможно, расстрига затаился и ждёт, когда мы уйдём.
Он выстрелил в замок, Порось тоже вытащил пистолет, и парочка ворвалась в квартиру… Уютное однокомнатное гнёздышко, правда явно заброшенное. Либо тут никто не жил, либо долго никто не жил…
Вход в квартиру и прямо по коридору… один направо, другой налево. Что тут у нас справа?.. Ага, ванная комната… Вроде, здесь никого, а чего Порось там орёт?
– Хрыщ, иди-ка сюда!
Поня стоял посреди спаленки и тыкал пистолетом на убогую двуспальную кровать:
– Расстрига под кроватью!
– Почему ты так думаешь? – усомнился Хрыщ.
– Интуиция, – Пороська стукнул рукояткой «ТТ» по кроватной спинке. – Расстрига, вылезай, сукин сын!
Подкроватным ответом была тишина.
– Может, твоя интуиция, к хрену, ошиблась? – озадачился Хрыщ.
– Всё может быть, – без раздумий ответил Пороська, почёсывая дулом висок. – Но позырить стоит.
Братец опустился на корточки, заглядывая под кровать. И пока он рассматривал там паутину, Хрыщ внимательно изучал зад подельника, там была дырка… от пули на брюках.
Порось вскочил, сказал разочарованно:
– Там расстриги нет… – чуток подумал и оживлённо добавил. – Тогда он в шкафу!
Сын ритора бросился к большому платяному шкафу, распахнул дверцу.
– Агааа! Моя интуиция меня не подвела! – закричал Порось, выволакивая из шкафа Сергия, одетого в трико и майку. – Ну, расстрига, попался!
– Молодец, Пороська! – одобрил Хрыщ.
Экс-монах не ждал в гости убийц, впрочем, убийцы всегда приходят сами, без приглашения. Если б было наоборот – то убийства бы не случались.
– Э-т-то вы те отмороз-з-зки, к-которые гнал-лись з-за н-нам-ми? – проблеял Сергий, испуганно вращая круглыми глазами. Лицо: толстые щёки, подбородок, нижняя губа и, кажется, даже лоб, тряслись.
– Угадал, чёртов негодяй!
– Ключи у тебя, расстрига!?
– Я-я н-не рас-стрига! М-меня вы-ыгнали нез-закон-н-но!
– Нам плевать на это, – сказал Порось. Он, действительно, сплюнул под ноги иноку. – Видишь!
– Говори, где ключи!? – заорал Хрыщ.
– Н-на сто-ол-ле… В-в к-кухне… – пролепетал экс-монах.
– Чуешь, чем-то воняет? – внезапно спросил сын ритора, принюхиваясь.
– Да, чем-то таким, э-э-э… – согласился Хрыщ, тягая воздух носом.
– Дерьмом! – воскликнули оба демона.
Братья взглянули друг на друга, а затем и под ноги. Из-под штанины Сергия струился жёлтенький ручеёк. На полу стояла мелкая пенистая лужица.
– Расстрига, мля! – крикнул Пороська. – Мы пришли сюда не для того, чтобы нюхать отходы твоей выделительной системы!
Он разрядил в монаха всю обойму – восемь патронов. Сергий тонко вскрикнул, схватился за живот, наивные глаза закатились. Согнулся и рухнул лицом вниз.
Хрыщ ратифицировал смерть контрольным выстрелом в бездарную голову. Сказал умиротворённо:
– Теперь валим к герцогу… Я вчера отправил в ад спеца по нервам, попрошу хозяина, чтоб отдал его нам. В качестве благодарности… Подлечим нервишки. Как мыслишь?
– Думаю, светлейший герцог не откажет, – просветлённо кивнул Пороська. – Итак, где у нас ключи?..
47. Небесные фишки
– Казанский вокзал в Москве, сукой буду! – пробормотал карманник, едва они с гидом очутились здесь. А здесь было вот что:
В просторной комнате, действительно похожей на «Зал ожидания» вокзала, на откидывающихся стульях, стоящих стройными рядами, сидело множество архангелов и подопечных душ. Сотни, тысячи, миллионы!..
Архангелы были разные: толстые и худые, заросшие и лысые, бородатые и безбородые. Но одно их роднило: все носили точно такую же белую хламиду, как и Гавриил, и опирались на посохи.
Души были ещё более неоднородней, чем архангелы. Мужчины и женщины, разного возраста, строения тела, цвета кожи… Только вот детей не было вообще. В основном, души сидели понурые, подавленные, молчаливые… кое-кто, правда, разговаривал, но лишь со своим персональным архангелом.
Вдоль «Зала ожидания» изредка прохаживались великаны-ангелы, с мечами в ножнах. Шороха не наводили, однако и незаметными трёхметровых гигантов нельзя было назвать.
– Приглашаем… вызываем… повторяем… – доносились из динамиков утробные женские голоса. Семь тысяч языков планеты звучали из динамиков с разной периодичностью. Какой-то язык раз в час, другой язык десять раз в сутки, а некоторые языки и раз в столетие… сто лет просидеть на небесном вокзале – это, конечно, фантастика. Но с элементами статистики.
Наша парочка занимала два крайних стула в каком-то, чёрт знает в каком, ряду. Всё количество рядов невозможно было обозреть, они тянулись в бесконечность! Пассажиров окружал гам и гул, со всех сторон.
Сидоркин сидел-сидел, и вдруг яростно почесал шею:
– У меня прыщик вскочил.
Архангел дремал, опустив многострадальную головёнку на грудь.
– Слышь, Гаврила! – Саня толкнул соседа.
– А!? – встрепенулся дед. – Чтооо!.. Нас требуют?
– Нет ещё, – отозвался карманник. – Я говорю, прыщик у меня вскочил.
– Ну и что?
– Как что, ёпт? Разве у мертвецов вскакивают прыщи?!
– У тебя же вскочил. Выходит – да.
– Постой, етит матит. Давай-ка разберёмся. Я, то есть всё моё туловище, голова, одежда – это всё душа. – Ворик критически оглядел себя, пощупал лицо и ляжки. – Так?
– Так, – согласно кивнул архангел.
– Но я по-прежнему всё чувствую! Я мёрз в космосе и потею на этом душном вокзале, если… если его можно так назвать… У меня вскакивают прыщи, и я хочу курить… и женщину! По-моему, нынешнее моё состояние ничем не отличается от земного.
– По-моему, тоже, – рассудительно отозвался Гавриил.
– В чём же фишка, чёрт возьми!?
– Не знаю, чадо, – гид громко зевнул. – Я архангел, а не учёный муж. У меня несколько другая специализация, я не разбираюсь в таких вопросах.
Жизнь и смерть – это театр и зрительный зал. На сцене играют люди, а в зале аплодирует астрал. Единый мир, отделённый занавесом. Взаимосвязанный и повязанный.
Сидоркин тупо завис на секунду, а потом выпалил:
– Слышь, Гаврила. Мне довелось побывать у дьявола, я видел его отстойник, и там были вообще другие души! Какие-то, мля, прозрачные… к-как желе! – поморщился Санек. – Что ты на это скажешь?
Архангел философски хмыкнул:
– Дьявол – известный живодёр. Когда попадёшь к нему в хранилище, и ты таким будешь. Без вариантов.
«Когда» вместо «если». Оговорочка по Фрейду. Без которой и так тошно. Карманника передёрнуло, и чтобы ненароком не заблевать тут всё кругом, он переменил тему:
– Мы час топали от входа, пока нашли свободные места. И здесь уж кучу времени паримся… По этому домику не скажешь, что он такой огромный, а?
– Иногда приходиться ждать несколько дней, – меланхолично разъяснил Гавриил. – Когда шли мировые войны, архангелов не хватало…
– Тихо, чувак! – Сидоркин чутко вслушивался в динамик, взывающий на русском языке:
«Раба Божья, Городнова Татьяна, проживавшая в городе Новосибирске, по улице Сибиряков-Гвардейцев, – подойдите к столу секретаря!».
– Танюха! – радостно вскричал Сидоркин. – Всё-таки умерла сучка! Вот бы встретиться!..
Следом за девушкой динамик пригласил и её любовника. Без вставок:
«Раб Божий, Сидоркин Александр, проживавший в СИЗО номер один, в Подмосковье, подойдите к столу секретаря!».
– Меня вызвали… – растерянно сказал Саня. – Тока при чём здесь СИЗО, я ведь был в ИВС?.. Да и вообще я там не жил, а сидел, да и то недолго, – обиделся воришка.
– Ошибка кадровика, – Гавриил бодро вскочил, подхватил посох. – Пойдем-ка, чадо.
Сидоркин тоже поднялся, с отвращением огляделся. Насколько хватал глаз, тянулись одинаково-монотонные ряды стульев, вплоть до внутрикомнатных горизонтов!
– Гаврила, мы вечность будем идти! – возмутился карманник. – Где он, мля, секретарский стол?!
– Шагай! – сосредоточенно бросил архангел.
Санёк дёрнул затёкшей от долгого сидения шеей, но сделал парочку шажков… А после и третий… Занёс ногу для четвёртого шага, когда увидел перед собой канцелярский стол. За ним посиживала некая юная мымрочка в стильных очёчках. Костюмчик известного брэнда сидел элегантно.
– Вау! – Грешник чуть покачнулся, осторожно опустил ступню на пол. Слегка помотал зашумевшей головой.
Время и Пространство молниеносно испарились, тягать новые души на Божий допрос.
– Чадо, – услышал воришка знакомый голос. Архангел стоял рядышком, ободряюще улыбаясь. Саня оглянулся назад – туда, откуда вроде бы пришёл. Он увидел всё те же ровные ряды «Зала ожидания» с сидящими странниками. Только теперь весь этот «вокзал» словно был затянут прозрачной плёнкой. Ощущение было такое, будто смотришь сквозь толщу воды.
Секретарский стол находился непонятно где и непонятно как. Но то, что это именно стол секретаря не вызывало сомнений. Сразу за ним читался проход, завешанный малиновой портьерой.
– Ты раб Божий Сидоркин? – секретарша вперила строгий взор в посетительскую душу.
– Я. Привет…
– Проходи, да поживей! Зала номер один, кабинет восемь. Не перепутай. – Мымрочка показала на портьеру и залыбилась деду. – Гавриил Иоаннович, дорогой! Ты присядь, да расскажи, и где же твои усы?
Архангел смутился, легонько стукнул Саню посохом по ноге. Шепнул настойчиво:
– Соври что-нибудь, чадо. Я не умею.
– Враньё – это тяжкий грех, – шепнул в ответ карманник, пытаясь любезно улыбаться секретарше. – Сам ведь сказал, ёпт!
– Тебе ж всё равно. Грехом больше, грехом меньше… Ты и так грешен. Прошу, выручай! – взмолился Гавриил. – У секретарши очень долгий язык.
Мымрочка произнесла настойчиво-удивлённо:
– Проходи, раб Божий! – она вскинула тонкие брови, повела не накрашенными губами. – Ты не один, вас ты-ысячи!
– Э-э, я хочу объяснить, где усы, – встрепенулся ворик. – Соль в том, что я изобрёл укрепляющий крем. Эффект просто завораживает, мать вашу! Вечером мажешь кремом свою рожу, а утром у тебя вырастают новые усы всем на зависть. Тока старые сначала надо сбрить. Сегодня Гаврила и начал процэсс, завтра вы его не узнаете!
Сидоркин подмигнул деду и проскользнул в щель малиновых портьер.
Гавриил стоял, победоносно-лукаво поглядывая на секретаршу, и довольно поглаживал верхнюю губу, над которой назавтра должны были вырасти придуманные Сидоркиным новые шикарные усы.
48. Благочестивый заморыш
Нырнув за портьеру, Саня оказался посреди абсолютно круглой Залы. По периметру шло 10 дверей голубого цвета. В небольших промежутках между ними были укреплены белые пластиковые таблички: «ЗАЛА №1».
Из Залы было два выхода: один в приёмную, другой – в Залу №2.
Санёк покружился на месте, отсматривая двери.
– Номер восемь, точняк! – ворик подпрыгал к дверце с табличкой «8». Взялся за ручку, два раза коротко стукнул и, не дожидаясь отклика, вошёл.
Любопытному взору предстал кабинет со стеклянным потолком. Сквозь стекло проглядывалось белое облако, отделяющее Небеса от Космоса. Простой офисный интерьер: справа – три шкафа с папками, рядом массивные напольные весы, наподобие тех, на которых взвешивают муку и сахар на рынках. Слева – электрический камин и несколько венских стульев, прямо против входа – стол, заваленный бумагами. За столом находилась маленькая очкастая личность, причём, очки в пол-лица. На вид личности было лет пятьдесят. И была она мужского полу. Тёмные волосы зачесаны на прямой пробор. Лицо выбрито до синевы. Помощник Господа!
– Привет, земеля… – поздоровался грешник.
Личность скользнула небрежным взглядом по душе, и молвила, несколько шепелявя:
– Здравствуй, раб Божий Сидоркин. Я – Благочестивый. Садись.
Ухоженный перст указал на венский стул.
– Благодарю, – карманник опустился на сиденье и сразу произнёс: – Слышь, мне надо срочно перетереть с твоим Хозяином – Иисусом!
Очкарик смотрел на гостя как на говно. И очки не помогали скрыть неприятие. А даже наоборот – усиливали.
– Ему грозит большая опасность, ёпт! Надо предупредить!
– Молви мне, я сам разберусь, – ответил Благочестивый, не меняя выражения. – Нельзя отвлекать Господа по пустякам.
– Ты что, тупой, чёрт подери?! – вскипел Сидоркин. – Или прикидываешься тупым!? Говорю, твоему Хозяину подстроили крутую подляну!
– Прекращай здесь орать, – тихо прошепелявил очкарик. – И следи за языком. Не забывай, кто я и кто ты.
– Я вижу, что ты чёртов бюрократ! Из-за твоей ублюдочной волокиты Иисус может погибнуть!
– Иисус бессмертен! – возразил заморыш. – И не нуждается ни в чьей помощи. Оставим тему. Замолкни и слухай, я расскажу, что тебя ждёт.
Любой чиновник – это неизменный негодяй. Он вездесущ. Так и живём, и умираем…
– Слышь, как тебя там… – сказал Сидоркин более спокойно. Он навалился грудью на столешницу. – Немедленно, прямо щас, передай Иисусу, что у меня важная инфа. Ему нельзя сегодня спускаться на планету! Дьявол устроил ловушку!
– Иисуса нет здесь.
– Он уже улетел!? – жалобно проорал карманник. – Быстрее свяжись с ним любым долбанным способом!
– Ты меня достал, Сидоркин! – очкарик впервые повысил голос. – Не отошёл от земного кайфа, что ль? Я по специальности богослов и знаю, что Иисус всегда одолеет дьявола! А ты необразованный, вшивый карманник, который не видит дальше чужого кошелька! Что ты ведаешь о Боге и дьяволе!? Ничего! Поэтому заткнись, на хрен, или я позову охрану.
– Ты, очкастый пряник! – Саня стукнул кулаком по столу. – Если Иисус умрёт – это будет на твоей бессовестной совести!
Благочестивый заморыш нажал кнопку на столе. Из внутренней двери, в дальнем конце кабинета, вышел тип в балахоне и с мечом на поясе. Правда ростом поменьше, чем внешняя охрана дворца, – не более двух метров.
– Слухаю, шеф, – вымолвил мини-ангел густым голосом.
– Марик! Если этот сукин сын вякнет ещё хоть слово, отруби ему башку! Он уйдёт в прах и у нас одной проблемой станет меньше!
Тип вперевалку подошёл к Сидоркину, вытащил из ножен огненный меч и встал за спиной.
Они не ведают, что творят. Да и хрен им в руки. Санёк, разумеется, замолк, однако недовольно морщиться ему не запретили. Что он и делал, правда, без удовольствия, машинально.
– Мне неприятно с тобой общаться, ты слишком крикливый и наглый, – раздражённо заявил замухрышка. – Поэтому объясню в двух словах.
Очкарик торжественно кашлянул, сел в кресло более прямо. Свёл бровки, сосредотачиваясь. Щелкнул маленьким пультом, – и тут же откуда-то сверху спустилась видеокамера, замерев против лица судьи. Камера мигнула красным огоньком, показывая, что запись пошла. Саня дёрнулся, было, рассмотреть чудо техники, но тяжелая ангельская лапа легла на плечо, мягко отговаривая от любопытства.
– Ты, Сидоркин, будешь у нас, на Небесах, одну неделю, – объявил Божий помощник. – За данный срок я и мои ассистенты изучим твоё досье, откинем напраслину и мнимые грехи. Потом я взвешу оставшееся дерьмо, – заморыш кивнул на весы. – Если масса грехов будет больше сорока килограммов, то поедешь в ад, к дьяволу в гости.
Благочестивый говорил тихим монотонным голосом. Сидоркину уже надоело смотреть на его постную физию. Однако и послать заморыша он боялся, сцена расправы над фсиновцами, во дворе замка, прочно впечаталась в память.
– Если нагрешил меньше, чем на сорок кило, то получишь прописку в раю. А если вообще безгрешен, тогда тебя ждёт Эдем – райский сад, – заканчивал помощник. – Впрочем, последний адрес тебе явно не светит, но я обязан об этом сказать…
– Снято? – решился открыть рот карманник.
Заморыш вновь щёлкнул пультиком, камерка уехала вверх. Затем очкарик прошепелявил:
– Ордер на временное поселение в гостинице даст секретарь. Можешь пока валить, Сидоркин.
Воришка с радостью вскочил. Мини-ангел посторонился. Саня удалился, не прощаясь, ведь прощаться с чмошниками – это западло, во всем понятиям.
49. Лекция об инквизиции
Санечка вырулил из щели малиновых портьер, подгрёб к секретарскому столу. Видок не очень-то весёлый, но бодрый. Секретарша в стильных очёчках подала листок бумаги:
– Возьми. Гостиница – четыре, пять, шесть. Комната – один, восемь.
Саня взял бумагу, сложил, тщательно засунул в карман.
Архангел безмятежно спал, легонько похрапывая. Головка покоилась на плече. Карманник сделал движение, чтобы его встряхнуть.
– Послушай, раб Божий, – окликнула секретарша. – Не мог бы ты дать немного своей мази для моего папы? Борода у него плохо растёт, а без неё он стесняется. – И добавила через паузу, несколько смущённо. – Я хотела обратиться к Иисусу, но он вечно занят… А?
– Какой-такой мази? – несказанно удивился Сидоркин. Взгляд упал на Гавриила, и ворик вспомнил, что он – Саня, доктор. В глазах замерцала ирония. – А, ну да, чёрт возьми!.. Здесь все и всё дают бесплатно? Или… нет? А-ха-ха… Я бесплатно ничё не дам, ну если только дашь на дашь, – он интимно подмигнул.
– Как смеешь со мной так говорить!? – вспыхнула краской мымрочка, поправляя очёчки. – Давно не какался!? Я устрою!
– Какие все здесь нежные и обидчивые, – усмехнулся карманник. Он тряхнул архангела за плечо. – Гаврила, вставай.
– А!? – Иоаннович встряхнулся и вскочил. – Ну, чего?
– Да ничего, – зевнул Санёк. – Судебные слушания прошли великолепно… Судья вызовет через недельку для вердикта. Кто, вообще, эта очкастая уродина?
– Гавриил Иоаннович, уводи грешника, – встряла секретарша. – Очередь… да и вообще он тут уже всех достал, похоже.
– Что я грешник, надо доказать! – в запальчивости сказал вор. – О презумпции невиновности слыхала, блин?.. Везде одно и то же… – забухтел Саня.
– Докажут, отбрось сомнения! – категорично заявила мымрочка.
– Идём, чадо! – Гавриил спешил увести подопечного от очередного греха подальше.
Гости потопали прочь. И пока они делали первые три шага, архангел рассказывал:
– Это Прозерпина. Одна из трёх девушек, вместе с Марией Магдалиной приходивших помазать тело Иисуса в день вос…
Архангел и душа сделали по четвёртому шагу. И увидели перед собой входную-выходную дверь замка.
– …кресения, – докончил Гавриил, выходя наружу.
– Обожаю так двигаться, – проворчал Саня, следуя за гидом в знакомый плиточный двор.
Парочка заспешила по территории к массивной Двери в чёрной ограде. Архангел традиционно впереди, а ведомая им душа следом.
У человека должна быть цель в жизни. Если цели нет – то он животное. Жизнь дана, чтобы её прошагать. Не пролететь. Лишь бы не проползти, – тоже верно. А смерть возводит эти логики в разряд абсолюта, насаждая отлетевшую душу комплексами, если человек имел неосторожность жизнь тупо просрать.
Карманник собрался с мыслями. Молвил, догоняя старца:
– Слышь, Гаврила. Я тебя спрашивал не про бабу, а про типа, у которого был.
Архангел поинтересовался, не замедляя шаг:
– А у кого ты был?
– Ну, у какого-то заморыша в толстых линзах. Зовут на букву «Б».
– Благочестивый, помощник Иисуса. – Гавриил встал у Двери. – В земной жизни был инквизитором.
– Ке-ем? – переспросил Саня, тормозя рядом.
– Инквизитором, сжигал еретиков на костре, – пояснил гид. – Открой, пожалуйста, Дверь. Она из дуба, и у меня больше нет таких сил, все истратил…
Сидоркин его не слышал, невидяще уставившись на тяжёлое дерево калитки, он вспоминал…
***
…Средней полноты белокурая женщина, лет тридцати пяти, в строгом длинном платье, рассказывала, стоя у доски с указкой в руке:
– Инквизиция – это судебная организация, действующая под крылом католической церкви против инакомыслящих, которых называли еретиками. Еретики выступали против главных догматов Церкви и лично против Папы Римского. Призывали церковников отдать все богатства и жить так, как завещал Иисус – Божий Сын, то есть в бедности. Но Церковь и лично Римские Папы, все до единого, не хотели влачить, по их мнению, жалкое существование. Они привыкли купаться в роскоши. Поэтому восемьсот лет назад одному продвинутому Папе по имени Иннокентий третий, пришла мысль прекратить безобразия еретиков и учредить специальный суд. Там работали судьи-инквизиторы. Всех тех, кто хаял Церковь и Папу, приговаривали к сожжению заживо. Перед казнью инквизитор пытал еретика – втыкал ему в ногти булавки, вливал в рот воду, жарил на медленном огне. Видите, – учительница ткнула указкой в плакат на доске, – так инквизиторы сожгли Джордано Бруно – величайшего учёного своего времени.
Плакат изображал сожжение учёного – он стоял на высоком костре, привязанный к столбу. К ногам Бруно поднимались языки пламени. Кругом теснился народ.
Светленький мальчишка с синими глазами сидел за школьной партой, и внимал, открыв рот…
***
Воспоминание исчезло, Саня услышал просящий голос архангела:
– Чадо! Прошу, открой дубовую Дверь.
– Слышь, Гаврила! – очнулся карманник. – Как драный помощник попал в помощники!? Разве инквизиторы не горят в аду, ёпт!?
Собеседник нравоучительно произнёс:
– В аду не горят, а подвергаются муке. Это совсем разные вещи!.. А Благочестивый… – гид чуть подумал, – он не попал в ад потому, что он грамотный и начитанный спец. Такие спецы везде нужны. – Старик скорчил жалобную гримасу. – Чадушко, открой Дверь, ну, пожалуйста! Я направлю тебя в гостиницу, и пойду домой отсыпаться.
– Хоккей, не кипешись, – задумчиво сказал Сидоркин. Он потянул на себя блестящую ручку. Дверь не поддалась. А рядом раздался мягкий вкрадчивый голос с нотками истеричности:
– Ты что, совсем соображалки не имеешь? Надо сначала повернуть ручку, а потом тянуть. Дебило!
Карманник непонимающе осмотрелся. Невдалеке, в паре метров, щерился «голливудской ухмылкой» лев Иисуса. Отвернуться Санечка не смог, так и стоял вполоборота, тупо уставившись на зверюгу. Однако лев остолбенение принял за вызов:
– Почему ты на меня так зыришь? – сразу же забеспокоился зверь. – Сукой буду, ты точняк псих! Архангел, будь с ним осторожней, он может укусить!
Сидоркин всё-таки моргнул и сказал резонно:
– Если ты такой умный, может, сам откроешь?
– Ещё чего! – фыркнула зверюга. – Между прочим, мной владеет сам Иисус! Понимаешь!? Архангел, где ты его откопал? Веришь, сегодня утром предлагал мне залезть на пальму. Типа я макака!
– Уймись, Теобальдус, – мягко пожурил архангел. – Чадо, ты не спорь с ним, умоляю!
Холод в теле превратился в жар. Всегда настаёт то мгновение, когда страх начинает утомлять. И уже побоку, какое именно чувство придёт на замену трусости.
– Погоди, Гаврила, – Сидоркин выпустил дверную ручку, полным фасом развернулся ко льву, упёр руки в бока. И напыжил наливающуюся гневом харю.
– Ты чего, земеля? – лев поджал хвост. – Я просто подсказал, как открыть Дверь. Ничего личного! Я собрался пойти в бар, попить «Ангельского Пунша»…
– Я тебе скажу, я чего! – заявил Саня, а потом и вовсе заорал. – Ты мерзкая, болтливая, трусливая и занудливая скотина! Про пальму ты всё врёшь! Давай, мля, занимайся своими кошками, а меня не трогай! Меня уже достал долбанный помощник с долбанными линзами на долбанной роже! И мне плевать, кто тобой владеет и куда тебя владеет! Ещё раз меня затронешь, и тобой уже никто и никуда не будет владеть! Ясно!?
Лев сжался в круглый комок. Жёлтые глаза бегали, мелкие зубки стучали.
– Угу, ясно… – лев изогнулся и бросился к ангелам у дверей замка. Запрыгал там и плаксиво запел:
– Не, вы слышали, ребята!? Настоящий маньяк и псих! Как быстрей отправить его в ад, не в курсе?..
Великаны молча стояли с огненными мечами наперевес. А Лёва продолжал скулёж:
– Придурок хочет меня убить! Я только глянул на его рожу, сразу понял – профессиональный цареубийца! Наверно, он убивал моих братьев на земле и продавал их шкуры!
Не добившись помощи или хотя бы сочувствия у стражников, лев поскакал за угол дворца.
– Благодарю, чадо! – нежданно сказал архангел.
– Обращайся, – перевёл дух воришка. Ручки дрожали, а головка мутилась. Но настроение стало светлым. Всплеск эндорфинов наполняет позитивом по самые гланды.
– Однако мой совет поторопиться, открыть Дверь и выйти наружу! – со значением предостерёг архангел. – Ты молодец, чадушко, но ссориться с Теобальдусом опасно. Он побежал за своим поваром, а повар сделает из тебя котлету.
– Да похрен, хоть ростбифом пугайте, – усмехнулись Санькины эндорфины.
Карманник повернул ручку, и потянул на себя дубовую Дверь.
