Текст книги "Карманник и дьявол"
Автор книги: Андрей Ангелов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)
32. Раритетная святыня на продажу
Сиреневая иномарка неспешно ехала по Новосибирску.
– И как житуха в монастыре? – спрашивал пассажира седоватый водитель, в кожаной кепке.
– Ничего, – тонким голоском отвечал наш знакомец Сергий, «мнущий булки» на переднем сиденье. – Только некоторые пользуются своим служебным положением!
– Такое везде, – усмехнулся шофёр. – Пока существуют начальники, будет и служебное положение. – Он с усмешкой глянул на инока. – А сейчас куды, домой на побывку?
– Нет, я возвращаюсь в мир, – ответствовал Сергий, усиленно глядя по сторонам, как будто что-то выискивал. – Пойду служить в Кафедральный Собор… здесь, в Сибе. Буду там петь!
– А чего в монахи шастал?
– Захотел лёгкой жизни, – честно ответил Сергий. – Вот-вот, остановите тут, пожалуйста!
Сиреневая иномарка прижалась к бордюру. Настал момент расплаты. То есть, оплаты.
– Сколько возьмёте с меня за проезд? – инок смотрел наивными круглыми глазами, в гласе вибрировало беспокойство.
– Да иди уж, – усмехнулся водила. – Чего взять с нищего служителя? Попросишь у Бога милости для меня, и в расчёте.
– Спасибо! – монах стал безуспешно дёргать дверцу. Почти наверняка, что «прожорливый потомок Бога» первый раз прокатился на такого рода машинке. – Как отворить дверь?
Седоватый водитель перегнулся, потянул за ручку. Сергий вынул своё тучное тело из салона, протопал немного по тротуару и исчез в аккуратном, квадратообразном домике с вывеской «Антикварная лавка».
Водитель проводил его ухарским взглядом, вставил в зубы сигарету.
– Одна-ако? – протянул с весёлым удивлением. – Надо было всё-таки содрать с него бабки!..
***
За кассой скучал в гордом одиночестве Хасим: сильно курчавый сорокалетний приказчик, в Кипе. Звякнул колокольчик над входом, к кассе подплыл толстый инок:
– Здравствуйте!
– Здгавствуйте, – прокартавил продавец, учтиво вставая со стула. – Чем могу служить?
– Я бы хотел продать одну вещь…
– Что за вещь?
Монах воровато оглянулся на вход, порылся за пазухой рясы и положил на прилавок изящный жёлтый крест примерно пятнадцати сантиметров длиной. Внушительного отлива, с зелёными камешками на крестовых перекладинах.
– Вот.
Приказчик поднёс крест к опытным глазам, затем повертел в чутких пальцах… со знанием дела хмыкнул. Опустил крест назад, на прилавок.
Сергий с волнением во взоре наблюдал за каждым движением.
Служащий открыл узорную дверь, соединяющую магазин с кабинетом владельца, и сухо крикнул:
– Хозяин, монах пгинёс золотой кгест! По-моему, сегедина девятнадцатого века!
33. Билеты в ад
– Так, мля! – Хрыщ стоял возле неработающего телевизора в квартире Танюхи. Сама мёртвая девушка лежала на полу, на носилках, уже в саване. Ей в живот уткнулся медбрат – тоже мёртвый, прикрытый медицинским халатом. Из-под халата торчали голые ступни и кусок задницы. Одежда медбрата – серые штаны и зелёный свитер, перекочевала на демона в человеческом обличье.
– Ах! – К стене, рядом с диваном, жалась бригада «Скорой помощи»: интеллигентный мужчина с чемоданчиком в руке – врач; курносый парень – второй медбрат, и золотокудрая девушка – ассистент.
Демон нацеливал автомат по очереди на каждого и грозно спрашивал:
– Среди вас есть спец по нервам?! У меня нервы стали ни к чёрту, надо срочно лечить!
– Я невропатолог по специальности, – подал дрожащий голос доктор.
– Ты лечишь нервы?!
– Лечил… до того, как перешёл работать на «Скорую».
– Хорошо лечил!? – победоносно оскалился Хрыщ.
– Н-никто не жаловался, – врач стал заикаться.
Парень цеплялся пальцами за стену, пытаясь слиться с ней в единое и нераздельное целое, девушка молитвенно сложила ручки на свежей груди, беспорядочно блуждая испуганным взглядом в поисках спасения.
– Ну-ка, пристрели кого-нить! – приказал Хрыщ. Убийца приблизился к доктору, сунул ему автомат. – На свой выбор, разрешаю.
– Я-я н-не м-могу… – проблеял врач, вжимаясь в стену.
– Сможешь, лепила, – успокоил демон. Он обхватил безвольную, трясущуюся руку эскулапа своими корявыми пальцами с грязными ногтями, положил указательный палец доктора на курок. Повернул автомат, подлаживая под палец… Внезапно оружие гулко выстрелило. Пуля засела у Хрыща под шеей, а крови не было.
– Ма-ама! – в ужасе прошептал медбрат. Девушка приоткрыла влажный ротик, и так и встала.
– Ты не в меня стреляй, мать твою, – проворчал Хрыщ, чуть покачнувшись, но не выпуская руку врача. – Одежду тока испортил.
Девушка вдруг рванулась, пытаясь выбежать из угла.
Реакция Хрыща сработала молниеносно. Эскулаповым пальцем он нажал на спусковой крючок. Ассистентка сделала скачок и рухнула на пол, неловко подвернув ножку в ажурных чулочках. Между лопаток медленно проявлялись две кровавые дырки.
– Супер! – Хрыщ выхватил автомат, сделал шаг назад и надавил на спуск. Три пули впились в грудь доктора. Он выронил чемоданчик, схватился одной рукой за рану, другой за плечо медбрата. Глаза, выражавшие дикую муку, закатились. Интеллигентный доктор упал лицом вверх, испуская изо рта кровавую пену.
– Теперь ты грешен! – объявил убийца. – И, значит, пойдёшь в ад. Наверху могут многое простить, но тока не покойников… И я, наконец, подлечу нервы, иначе эта работа совсем их истреплет! Да и Пороське не помешает, тоже стал срываться, чёрт его задери…
Демон с прищуром глянул на медбратика. Тот еле слышно всхлипывал, слёзы текли по курносому лицу. Парень стоял неестественно прямо, чуть закинув голову назад, и смотрел вперёд ничего не видящим взором.
– А ты живи, подлец! – объявил Хрыщ, опуская автомат. – Я не такой кровожадный, как Поня, убиваю ток в интересах дела. – Демон поскакал к выходу, но напоследок оглянулся. – Иногда бывают срывы, но… это издержки вредного производства…
Есть тысячи способов убить человека. И лишь один произвести его на свет. Это не хорошо и не плохо, а это лишь биология. Медбратик не слышал потусторонней философии. Он, по-прежнему, почти беззвучно плакал, уставившись в неработающий телевизор.
34. Союз «Спасение Христа»
Приказчик в антикварной лавке сидел за прилавком, и, позёвывая, читал газетку. День клонился к вечеру, современные рабы тащились с работ в свои эконом-норы, люди бизнеса и просто богатые тунеядцы рядились в рестораны и стрип-бары, а человек искусства шёл в театр или в кино. Покупателей не ожидалось, ещё пять-десять минут, и можно нести сегодняшнюю выручку хозяину для подсчёта, а самому приказчику мотать домой, к бездетной Саре и юному коту.
– Дзинь! – Звякнул колокольчик над входом. Вбежала Элиска, а за ней незнакомый приятный мужчина в чёрном костюмчике.
– Хасим, дядя на месте? – выкрикнула блонда, подпрыгнув к кассе. – И как вы тут?!
– Кхм… мы габотаем, – удивился приказчик непонятной суете. Хотя Элиска весь день какая-то шалая, вполне что влюбилась в это симпатичное сопровождение, и вполне, что пришла представить его Соломону. Логично, особенно для первого предположения…
Мужик в чёрном костюме почему-то без конца оглядывался, и вообще вёл себя очень тревожно, если не странно.
– Дядя в хогошем настгоении! – подмигнул Хасим своей логике. – Если вы чуть подождёте, то не газочаруетесь, думаю. У него сейчас клиент…
– Идём, Саша! – блонда зашла за прилавок, потянула узорчатую дверь, ведущую в кабинет, и столкнулась в проходе с толстым монахом. – Прошу прощения! – девушка обошла Божьего служителя, присела напротив Соломона за стол, и задвигала губками, что-то жарко донося. Что именно, Сидоркин расслышать не мог, он замер на пороге, с удивлением разглядывая инока.
– Серё-ёга!?
– Здравствуй, братец Александр!.. – смутился монах. Он неловко потупил взгляд.
– Что ты тут делаешь, мать твою?! – воришка стоял, загородив проход.
– Да так… – Сергий ещё больше зарделся. – Кое-что продавал… – Затем расстрига хмуро глянул на недавнего послушника и добавил обиженно. – Меня выгнали из обители! Из-за тебя, Александр!
Приказчик залез на стул, и наблюдал свысока занятную сценку, навострив уши и забыв про газету.
– Как это выгнали? – Сидоркин изобразил непонимание.
– Игумен Феофил очень осерчал на меня. За то, что ты в моё дежурство украл раку… Ты сюда её продал?
– Рака – это ящик с костями? Так называется?
– Да, истинно! – покивал Сергий. – В раке лежал прах святого Алексия, покровителя монастыря.
Любой глобализм вызывает маленькие локальные катастрофы. Так было и будет. Аминь.
– И ящик, и кости я отдал дьяволу, Серёга, – будничным тоном произнёс карманник. – Боюсь, для монастыря они потеряны. Если тока вашему аббату не придёт в голову спуститься в преисподнюю… Помимо костей вашего святого пряника, в ларце лежали ключи спасения. Вот, хочу спасти Бога, чёрт возьми! Он бы сам себя спас, но, по ходу, не знает о грозящей опасности.
Самый приятный момент в сумасшествии – это осознание того, что ты – это не псих. Инок заморгал с частотой пульса. Приказчик сильнее вытянул любопытное ухо. Возникла менопауза морального толка.
– Саша, подойди! – донеслось из кабинета.
– Пойдём-ка со мной! – Сидоркин развернул инока к кабинету, легонько подтолкнул с порога. Узорчатая дверь за ними плавно закрылась, расстроив Хасима. Однако монах не желал двигаться с места, всё моргая и моргая, правда с меньшей частотой.
– Идём, чувак, не сцы! – карманник приобнял невольного подельника за плечи. Так они и прошли к столу, за которым посиживали дядя и племянница.
– Элиса, познакомься, и вы тоже, Соломон! – торжественно вымолвил Саня. – Мой подельник – Серёга. Помог вынести… как ты сказал?
– Рака… – пробормотал инок, бегая круглыми глазами.
– Ага. Помог мне вынести раку с золотыми ключами с территории монастыря! За что аббат, мля, вытурил его оттуда.
Однозначно забавная шняга. Ни хрена не смешно, но прикольно.
– Саша, ты украл раку с прахом святого!? – поразилась Элиса.
– Конечно! – передёрнул плечами Санёк. – Ты думала, я ключи на улице нашёл!?
Соломон не проявлял ни малейшей эмоции, сидя с бесстрастным лицом.
– Игумен Феофил внёс меня в «чёрный список»! – сообщил Сергий. – Меня больше не примут ни в один монастырь! – пожаловался монах.
Громкое заявление было тихо проигнорировано.
Сидоркин взял два стула с высокими спинками, чисто по-хозяйски, от стены, поставил их возле стола. Опустил задницу на одно сиденье, хлопнул по другому стулу ладонью:
– Приземляйся, Серёга! Потолкуешь с нами. Давай, подельничек… Может, подскажешь чего, всё ж Бога ты лучше всех нас знаешь.
Сергий не решился перечить. Он нежно опустился на стул, чинно сложив пухлые ручки на коленках.
– Ты ввела дядю в курс дела? – спросил Сидоркин у блондинки.
– Нет, но дядя нам поможет. Правда?
– Да, я помогу вам, – кивнул в согласии антиквар. И обратился к Сане: – Знаете, когда Элиса загорается идеей, то её нельзя переубедить. А так как Элискины идеи всегда приносят ощутимую выгоду нашему с ней благосостоянию, – еврей потёр пальцы друг о дружку, – то я подчиняюсь.
– Дядя! – невежливо прервала блонда. – Расскажи-ка Саше, что ты уже сделал, по моей просьбе?
Монах открыл рот. Вообще, это у него была характерная черта. Когда инок внимательно слушал, он всегда держал рот разинутым. Естественно, если не кушал.
– Элиска всегда меня одёргивает. – Соломон по привычке застучал шариковой ручкой по столешнице. – Но я прощаю, ведь она – моя единственная дитя…
– А можно, блин, короче? – не выдержал уже воришка.
Мудрый жид оставил дерево в покое. Сказал без затей:
– Я позвонил своему человеку, он работает на таможне, в аэропорту «Толмачёво». Вы с Элисой завтра в пять часов утра летите грузовым рейсом. Приземлитесь в Тель-Авиве, и на автобусе доедете до Иерусалима.
– Прекрасно! – обрадовалась девушка. – Я тебе говорила, Саша, что мой дядя самый ловкий и понимающий! Завтра мы будем в Святом городе! Посетим Виа де ла Роса, и всё закончится!
– Для Бога закончится, но не для меня, – проворчал карманник. – А до завтра надыть дожить… Ты сказала дяде про отморозков?
– Нет ещё.
– Тогда скажу я! – Сидоркин прямо взглянул на антиквара. – Соломон! Я не буду пудрить вам мозги всей хренотенью, что узнал час назад. Совсем скоро… к вашему магазинчику подгребут два отмороженных типа, для которых убить легче, чем посцать! А где-то рядом болтается мутип, который всё выглядывает и вынюхивает…
Библия выводит двенадцать (пусть тринадцать) апостолов. Саня столь высоко не претендовал, но в роль апостола №50, в целом, вжился. Карманник это не столько знал, сколько чувствовал. Точней, не знал ни хрена, но сильно ощущал.
– Диспозиция в том, что щас мы все валим прочь! – вдохновенно вещал Сидоркин. – Уйдем из магазина хитрым способом, рассказанным мне дядей Васей. Обрубает, к чёрту, любую погоню…. Короче, ты – Серёга, рулишь вместе с нами, когда удерём, то вали куда хочешь, – вор по-свойски похлопал инока по шее. – Со мной и Элиской всё ясно, – Саня криво ухмыльнулся, потом показал трепещущим перстом на антиквара. – Вы, Соломон, отдайте мне ключи, и на эти выходные заройтесь, на хрен, в землю или нырните на дно океана, но только не светитесь ни дома, ни в магазине. Тогда будете живы!
35. Псих на лавочке
Пороська грелся на солнышке возле разгромленной «РЕСТОРАЦИИ», сидя на всё той же лавочке, и расслабленно млея. К кафешке подскочила парочка полицейских машинок, ореянных синим цветом мигалок и матюкающихся с помощью сирен. Из салонов нарисовалась группа балета, с автоматами и в масках, а также ментовской лепила с чемоданчиком и трое мусорят в штатском.
Маски-шоу, поводя стволами, осторожненько поскакали в ресторан.
– Всё чисто! – послышалось из здания.
Лепила и молодой мусорёнок заскочили в кафе следом за балетом. А ещё двое, явно тёртые мусорята, подгребли к Поросю.
– Кто вы? – спросил один – белозубый мужчина с интеллигентным лицом, тонкими губами, с папкой в руке и в сером костюме. Следователь.
– Моё имя тебе ничего не скажет! – кичливо ответил Пороська, щуря от солнца жёлтые глаза. Внешний вид «прохожего» не вызывал доверия у полиции, и вызвать не мог. Пыльная одежда в пятнах крови, рожа в ссадинах, странные кеды.
– Знаешь его? – обратился следователь к коллеге.
Коллега-опер был слегка полноватым человеком с лысым черепом, проницательными глазами и толстыми губами. Крепкую фигуру обтягивала традиционно чекисткая чёрная кожанка. Он произнёс, обнажив сверху справа жёлтую фиксу:
– Среди Шамановской братвы такого, кажись, нет. – И задал невнятному отдыхающему свой вопрос. – Ты давно здесь сидишь? И зачем, вообще, сидишь?
– А на хрена тебе знать!? – ухмыльнулся Пороська.
Лысый опер без затей сгрёб анкетируемого за костлявое плечико:
– Слышь, ты как разговариваешь, урод!?
– Полегче! – огрызнулся демон в человеческом обличье, пытаясь стряхнуть руку. – У меня прострелено это плечо!
Опер держал цепко, поэтому Поне пришлось укусить его за указательный палец.
– Ай, мля! – вскрикнул мусорёныш, отдёргивая руку. На укушенном пальце медленно проступали капельки крови.
Оперуполномоченный смотрел на палец и хренел. Следователь тоже смотрел на палец и охреневал. Затем оба посмотрели на Порося. Тот делал вид, что ничего не произошло, так и сидел, с безмятежной рожицей. Как будто полиции рядом нет и не было.
– Гляди, Коля, – почему-то прошептал следователь. – У него ухо пришито. Похоже, псих.
– Мне, в смысле, прививку делать от бешенства!?
– Не помешает!
Подбежал молодой мусорёнок. Задорно гаркнул:
– Товарищ капитан!..
– Ну… – отозвался опер.
Красные капли крови уже струйкой бежали по пальцу, падая на асфальт.
– Вы руку поранили? – озаботился мусорёнок.
– Ерунда…
– Как сказать, Коля! – возразил следователь. – Тебя ни разу не кусала бешеная собака? То же самое!
– Он мою кровь с асфальта будет слизывать! – отпарировал опер, понемногу выходя из ступора. Розыскник зажал ранку на пальце и спросил у стажёра. – Что там? – мотнул головой на ресторацию.
Паренёк оторвался от разглядывания интересного типа с пришитым ухом, и сказал возбуждённо:
– Настоящее месиво! Всё, как у банка – гора трупов и полный разгром!.. Похоже, ребята, что учинили это, поклонники дешёвых боевиков!
Как правило, дешёвый боевик влетает продюсерам в дорогую копейку. Однако полиции сие неведомо, ведь она не строит декорации, а реально разгребает натуральное дерьмо.
– Попробуй найти свидетелей! – распорядился лысый опер.
– А это кто? – парнишка показал на Пороську.
Полиция разговаривала, стоя полукругом возле лавочки. Порось не слушал их трёп, сидел себе молча и сидел, как будто был в гордом одиночестве.
– У меня чуйка, что чувак в курсе темы! – с усмешкой произнёс следак.
– Я тоже так считаю. Странно, почему он не убежал? – размыслил опер.
– Псих… Кто знает, что у него в башке?
– Нам и придётся узнавать, – вздохнул опер, и крикнул в сторону мусорёнка: – Зайцев, ты ещё здесь, мать твою?! Марш за свидетелями!
– Ага! – паренёк встрепенулся и убежал.
Дьявольский калейдоскоп, разбавленный божьей мозаикой. Звучит красиво, а пахнет дурно. Впрочем, полиции на мистику плевать, что, в общем, логично. Хоть и не всегда верно.
– Я его гружу! – закатал рукава опер, кивая на демона.
– Угу. Я пойду на место преступления, гляну, что да как. Не горячись особо, психи непредсказуемы, – напутствовал следователь, отходя к дверям «РЕСТОРАЦИИ».
– Сюда! – опер сгрёб непочтительного Поню за грудки, приподнимая с лавки.
К закусочной, на полной скорости, подлетел синий «Москвич» 1987 года выпуска. Громко взвизгнув тормозами, врезался в зад полицейской тачке.
Следователь на полпути резко обернулся и замер. Из ресторации выскочил балет, настраивая автоматики.
Опер с психом в мускулистых руках повернулся к «Москвичу». Машинка дала задний ход, сдав назад до скамейки, и остановилась. Хрыщ дотянулся до пассажирской дверки, распахнул:
– Проблемы, Поня?
Маски-шоу уже навострили лыжи к лавочке. Опер нервно смотрел на Хрыща, не выпуская Порося из рук.
– Чёрт, наконец-то! Я узнал адрес Соломона, надо срочно ехать! – вскричал риторский сын.
– Так садись, – пригласил Хрыщ. – Или тебе мешает лысый ублюдок?!
– Да ну тебя на хрен… – усмехнулся Пороська. – Мне пора! – подмигнул он Коле.
Первый балетун был уже возле бампера. Ему остался один прыжок.
Поня ловко извернулся, заскочил в салон «Москвича», и тачка тотчас же откатилась назад.
Балетун опоздал на драную долю секунды – вместо дверцы вцепился в пустоту. По инерции сделал ещё пару прыжков, но поняв, что проиграл – остановился. Группа поддержки числом три автомата – затопталась рядом. Машинка издевательски бибикнула и укатила прочь, стрелять ей вслед балет не сподобился. Любопытствующая публика просматривалась повсюду, хотя и не приближалась.
– Что за чёрт?!
Опер таращил глаза, пытаясь понять, что произошло. На него странным образом была одета куртка демона, только не сзади, как положено, а спереди и наизнанку, на манер смирительной рубашки.
Подошёл балет и сразу же, профессиональным взглядом, рассмотрел противотанковую гранату. Она совсем не мирно лежала на лавочке с вытащенной чекой.
А дальше всё происходило совсем не так, как в дешёвом боевике: никто не бросился накрывать смертоносный подарок своим героическим телом, никто геройски не закричал «Ложись!», и даже никто отважно не рванул врассыпную от заминированной лавочки…
Дальше… просто прогремел мощный взрыв…
Через мгновение на асфальте лежали тела пятерых мусорят, изрезанные осколками. Клубился ядовитый дым.
Ругаясь и кряхтя, с земли поднялся следователь, изрядно помятый. На щеке алела кровь, стекая струйкой. Он размазал кровь рукавом, ошарашено уставившись на трупы.
36. Служба «Нахрен Бога»
В кабинете антиквара шли приготовления к побегу. Дело было на мази, и адепты божьего спасения немного расслабились. Торопливость вкупе с настороженностью рассосались по углам.
Соломон возился у сейфика, встроенного в стену – с кодовым и внутренними замками.
Элиса временно вышла, дабы проводить любопытного приказчика из нашей истории домой – к Саре и юному коту.
Саня, стоя у стола, вертел в искусных ручках золотой крест примерно пятнадцати сантиметров длиной. И с усмешкой выспрашивал у монаха:
– Значит, тебя выгнали не с пустыми руками, Серёга? Что за крест? Ограбил аббата?
– Жить надо на что-то… – засмущался монах, опуская круглые глазки. Он всё также сидел на стульчике с высокой спинкой.
– И ты решил обеспечить себе безбедную житуху, не прилагая особых усилий? – продолжал ворик, всё более усмехаясь.
– Прежде чем осуждать, поищите бревно в своём глазу, – пробормотал экс-монах, цитируя Святое Писание.
– Чего, чего? – в натуре удивился Саня. Расхожую мысль он вкурил, но наглость подельника умиляла.
Сергий лишь ещё больше насупился.
Из собственно магазина появилась блонда, сунула дяде дневную выручку, и чётко сказала:
– Хасим закрыл лавку и ушёл. Через стекло я ничего подозрительного не заметила!
– Отлично! – отвлёкся Саня. – Он закрыл магазин так, как я распорядился?
– Да, – подтвердила девушка. – На один английский замок. Его легко открыть изнутри.
Карманник положил крест на стол, и снова обратился к иноку ироничным тоном:
– Серёга, твои предъявы не уместны. Я – законченный жулик, но ты ж, блин, монах! Воровство – это тяжкий грех, нет?
– Грех – оставлять человека на произвол судьбы! – проворчал Сергий.
Неисповедимы поступки человека, и в этом смысле неисповедимость Господа нервно курит. На том и порешили.
– Вот! – Соломон брякнул на стол золотые ключи, настороженно взглянул на Саню. – Вы меня сильно напугали рассказом об отмороженных типах. Может, позвонить в полицию или оповестить Шамана? Он – очень крутой!
– Против драных киллеров не выстоит и спецназ! Вы уж поверьте, дядечка! – Сидоркин задумчиво сгрёб ключи, крутанул их на указательном пальце и подкинул на полметра вверх.
Сергий заворожено смотрел, как ключи переворачиваются в воздухе, маня искусительным блеском. Ключи взлетали и падали в Санину ладонь всего три четверти секунды, но монаху показалось, что это продолжалось три четверти часа, так притягательно было зрелище.
– Хорошо, – кротко согласился Соломон, явно приняв на веру слова Сидоркина. Он отошел от сейфа к стенному шкафу, открыл дверку, снял с вешалки пальто, начал облачаться.
Тем временем, Саня поймал ключи и крепко сжал их в ладони.
– Братец Александр! – пискнул инок. – Из-за этих ключей ты и украл раку?
– Верно, – ухмыльнулся карманник, вновь перевешивая ключи на указательный палец. – Неужели ты полагаешь, что кто-то мог польститься на старые кости вашего дурака—святого?! – спросил он у монаха, вращая ключи на пальце.
Круглые глаза Сергия стали ещё круглее. Наивность во взоре сменила жадность.
– А можно их посмотреть?
– Да не вопрос, – Сидоркин с превосходством отдал ключи.
Инок стал ощупывать золото пухлыми пальцами, хищно дыша. Машинально облизываясь и причмокивая.
Соломон сунул за пазуху дневную выручку, потом рассовал по карманам две толстые пачки долларов. Взял с полочки барсетку, залез туда горбатым носом, проверяя содержимое.
Сидоркин обратился к Элисе, которая стояла рядом с романтичным видом:
– Поступаем, как договорились. Я и Серёга выходим через служебный вход. Потом…
Послышалась автоматная очередь, ещё одна… звон разбитого стекла, невнятные крики, грохот…
Сидоркин мигом оборвал инструктаж и крикнул, с тревогой глядя на узорчатую дверь, ведущую в магазин:
– Отморозки пришли! Меняем задумку! Быстро все к служебному входу!
Карманник подтолкнул Элиску, та прыгнула к чёрному ходу и скрылась в дверном проёме.
– Шуруй, чёрт возьми! – прикрикнул Сидоркин, дёргая монаха за руку. Тот вскочил и засеменил вслед за девушкой.
Карманник прыгнул к антиквару, и усиленно пихнул:
– Чеши, Соломон, мать твою!
– Золотой крест! – еврей кинулся к столу с распростёртыми объятиями.
Жадность порождает бедность, а иногда и смерть. Дверь, соединяющая магазин с кабинетом, распахнулась, и в кабинет ввалились заполошенные демоны.
– Санёк, етит матит! – радостно заголосили нечистики.
– Чччёррт! – Сидоркин быстренько убежал в чёрный ход.
Порось дал короткую очередь. Одна пуля попала пожилому еврею в ногу. Жидок вскрикнул, пошатнулся, рухнул на колено, перекатился на спину, зажимая бедро обеими руками. Из-под пальцев сочилась кровь.
Демоны споро подбежали.
– Где золотые ключи!? – заревел Пороська.
– Ты отдал их карманнику!? – прорычал Хрыщ.
– Отвечай! – Порось взмахнул автоматом и с силой опустил кованый приклад на еврейскую голову. Удар пришёлся точно в лоб, Соломон обмяк и перестал подавать признаки жизни.
– Зачем, мля, ты это сделал!? – Хрыщ толкнул братца. – Как он, сука, теперь ответит!?
– Это его проблемы! – заносчиво ответил Порось.
– А?.. – тупо ошалел Хрыщ.
Менопаузу прервали три сочных, громких хлопка, донёсшихся с улицы.
– Что там за хрень!
– Поскакали и узнаем!
***
Демоны выскочили из дверей служебного входа на улочку, плотоядно огляделись. И несколько растерянно встали на месте.
– Да уж, да уж…
Прямо под копытами в кедах валялись два тела – мужское и женское. А в паре метров стоял маленький толстяк в чёрном плаще, с заплывшими глазками и с тройным подбородком. Он подул на дымящееся дуло револьвера:
– Чёрт подери, парни, мне приходиться выполнять вашу работу! – толстяк сунул оружие в карман плаща.
– Ты кто? – спросил Хрыщ, не знавший ни о каком агенте. Он настороженно водил дулом пистолета.
– Расслабься, – усмехнулся нежданный помощник. – Я – Конфуз. Служба «НБ». – Толстяк показал треугольный серебряный значок. На нём была выгравирована шестиконечная звёздочка.
Поня склонился над лежащими людьми. Отложив автомат, кряхтя, перевернул мужское тело лицом вверх.
В груди зияли две раны. Сын ритора расстегнул пиджак, разорвал рубашку, приложил пришитое ухо к сердцу. Затем вскочил, подхватив оружие.
– Санёк – покойник! – объявил он. Заметил толстяка. – Ты агент?
– Служба «Нахрен Бога», – ответил за агента Хрыщ, хмурясь и тиская автомат. Кажется, он был недоволен непрошенной помощью.
– Дьявольская Безопасность! – в благоговении вскричал Пороська.
– Меня направили вам в помощь. Я убил карманника и блонду, – просто сказал агент. – Забирайте у покойников ключи и возвращайтесь в ад. Дьявол вас ждёт.
Толстяк повернулся и вразвалку пошёл прочь.
Где-то невдалеке, бессчётный раз за день, заиграли всяческие сирены.