Текст книги "Разведывательно-диверсионная группа. «Брат»"

Автор книги: Андрей Негривода

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– Короче говоря, попросту взял и обдурил!

– Ну, зачем обдурил?.. Мы с Александром Павловичем, когда я ему рассказал для чего бегал в парк, и в самом деле начали репетировать мой цирковой номер… Сначала тренировка полтора-два часа с настоящим оружием, потом репетиция столько же, но уже с «реквизитом»… – Каха закурил сигарету и проговорил задумчиво. – Знаешь, Андрюха… Если честно, то он, если бы захотел, и сам смог бы показать такой «номер», что у всех просто глаза разбежались бы в разные стороны!.. Только ему незачем было это делать… А вот меня он учил по-настоящему!.. И, положа руку на сердце, именно он и создал то, что я потом показывал людям на арене цирка!.. То, что увидел в первый раз директор, когда мы пришли с отцом, ни шло ни в какое сравнение с тем номером, который придумал мой учитель! Номер был на несколько порядков сложнее, но, самое главное, намного зрелищнее!..

– И когда же ты начал выступать?

– Впервые меня выпустили с номером на манеж во время новогоднего представления, командир… Вот тогда я и показал, что такое «кинжал»…

* * *

29 декабря 1980 г. Тбилиси. Цирк.

«…Браво, Каха! Бис!..»

…В тот вечер Каха нервничал… Да и что было требовать с мальчишки-подростка, которому только через месяц должно было исполнится 15 лет?..

Последние две недели, после того, как директор цирка сообщил юноше, когда он выйдет на арену со своим номером, а особенно после того, как Каха узнал, что это будет за представление и рассказал об этом своему тренеру, они отложили на время в строну тренировку с боевыми ножами, и посвятили всё своё время репетициям циркового номера…

Каха почти до автоматизма довёл все свои движения, и был уверен в себе!

Как ему казалось…

Но когда в день выступления он пришёл в цирк, и услышал многоголосый гомон зрителей в зале, а заглянув в щёлочку, немного сдвинув в сторону тяжёлый «большой занавес», увидел сколько их собралось в цирке, почувствовал, что его колени мелко задрожали, а ноги стали ватными…

…До начала представления оставались считанные минуты, когда к пареньку подошёл, Тэймураз, его коллега-жонглёр, в сопровождении директора.

Он посмотрел на Каху, и спросил участливо:

– Ну, что? Страшно, биджё?

– Честно? – Ответил Каха.

– Честно!

– Очень страшно! Очень!!!

– Работать-то сожешь, Каха? – Спросил его директор цирка. – Честно скажи! В этом нет ничего страшного или позорного – мы все когда-то прошли через это!.. А вот праздничное представление испортить никак нельзя! Ни в коем случае! Скажи мне! Если не уверен, что сможешь, то мы сегодня твой номер показывать не будем! Впереди ещё все школьные каникулы – успеешь выступить в более спокойной обстановке… Говори, пока не поздно, и я отменю твой выход, и никто ничего не заметит – Тэймураз просто добавит немного трюков и всё…

– Ну, ты как? – Тэймураз участливо потрепал Каху по плечу. – Сумеешь с собой справиться? Если нет, то я тебя сумею «прикрыть», есть у меня в запасе парочка новых наработочек – пять-шесть минут публику подержу…

Каха вслушивался в свои ощущения минуты две…

А потом поднял взгляд на директора, и сказал уверенно:

– Я сумею, Арчил Георгиевич… Я точно сумею, батоно!

– Ты уверен, Каха? Дело даже не в зрителях… Ты можешь занервничать и не поймать вовремя кинжал… У них лезвие хоть и не заточено, но клинки-то всё равно острые!.. Я ведь больше о тебе думаю!.. Если ты из-за обычного мандража сделаешь что-нибудь не так, то это может закончиться серьёзной травмой – у тебя очень опасный реквизит, биджё!.. Подумай ещё раз!

– Я всё сделаю так, как надо, Арчил Георгиевич! Я уверен…

– Ну что ж… Так тому и быть!..

…Через час после начала представления, после антракта, пожилой конферансье вышел с микрофоном на арену и объявил:

– Друзья! – проговорил он торжественно. – Мы подготовили вам сюрприз!

Настоящий новогодний подарок! Такого номера в нашем цирке небыло уже очень давно! И сегодня вы станете первыми, кто увидит это самое настоящее волшебство! Итак!.. Наш молодой дебютант! Кахабер Сабиашвили!

И его уникальный номер – «Летающие кинжалы»! Поприветствуйте, пожалуйста, друзья, нашего молодого артиста – он очень волнуется!!!

Зал разразился овацией аплодисментов. Потом потух свет… А когда зажглись разноцветные прожектора и заиграл оркестр…

Зрители увидели юношу в национальной одежде – черная черкеска, на которой поблёскивали серебром газели, серебряный поясок-цепочка, на которой висел кинжал в ножнах, черные гамаши, высокие, почти до колен, мягкие сапоги из-за голенищ которых были видны рукоятки кинжалов, и белая кудлатая папаха на голове… В общем, настоящий джигит-абрек, что и говорить!..

Каха стоял посредине манежа собранный, и уверенный в себе…

Он поклонился зрительному залу, одновременно доставая кинжалы, и…

Началось представление…

Оркестр играл «Лезгинку», а в воздухе, словно живые, порхали острые кинжалы…

– Та-та-ра-та, та-та-та! Та-та-ра-та, та-та-та!..

Да только сам Каха этой музыки почти не слышал – он, как и учил его отставной «Дельфин», полностью «отключил» свои эмоции, и теперь только ощущал ритм музыки, полностью сконцентрировав своё внимание на том, что делали его руки…

– Щ-щух, щ-щух, щ-щух, щ-щух!

Кинжалы едва слышно шуршали своими клинками о коже перчаток…

На этом настоял Александр Павлович, ещё тогда когда они вместе готовили свой номер:

– Это так, на всякий случай, Каха… Хоть какая-то, а защита для ладоней…

И потом… Если у тебя от волнения вдруг вспотеют ладони, то лезвия кинжалов перестанут скользить и начнут к ним прилипать… Если бы не жонглирование, то это, конечно ерунда, но в твоём номере счёт идёт на доли секунд – подбросил с опозданием предыдущий кинжал, и следующий обязательно воткнётся в твою руку… Так что… Одевай-ка ты вот эти перчатки! Я их сам для тебя сделал!..

Это были новенькие кожаные чёрные женские перчатки – у Кахи от природы были довольно тонкие и узкие, словно у пианиста, ладони, с длинными музыкальными пальцами. Но перчатки были необычные – у них небыло «пальцев»… Отставной «дельфин» их попросту срезал, оставив обрезки на одну фалангу… И, о чудо!.. Они так плотно и мягко обтягивали ладонь, что юный циркач чувствовал себя в них намного увереннеё…

… – Та-та-ра-та, та-та-та! Та-та-ра-та, та-та-та! – Играл цирковой оркестр.

– Щ-щух, щ-щух, щ-щух, щ-щух! – Шуршали о кожу перчаток кинжалы.

Что только не делал с ними мальчишка!..

Превратившись в его руках в блестящие, сверкающие, и бешено вращающиеся пропеллеры, он взлетали на несколько метров вверх, рисовали стальными бликами колесо, шли «восьмёркой»…

Иногда они падали…

Но не случайно, а потому, что «приземлялись» то на одну, то на другую ногу юного жонглёра, и тут же вновь взмывали вверх, присоединяясь к своим стальным собратьям!..

Каха не только жонглировал этими стальными, опасными «пропеллерами», проделывая всё это и руками и ногами, но при этом он ещё успевал и танцевать!.. Он то шёл по кругу вдоль бортика манежа, заставляя зрителей, сидевших в первых рядах цепенеть и сжиматься от какого-то магического страха, то выходил на самую середину арены, и начинал приседать и даже кувыркаться через голову… И всё это время шесть кинжалов «жили» в его руках, летали и кружились вокруг своего повелителя…

– Щ-щух, щ-щух, щ-щух, щ-щух! – Шуршали они о кожу перчаток и пели свою тихую песню, которую и слышал-то только этот юный мальчишка-жонглёр. – Фр-р, фр-р, фр-р, фр-р!..

А несколько раз, подбросив кинжалы повыше, Каха умудрился сделать сальто-мортале через голову назад, не уронив при этом ни одного кинжала!..

…Сколько длится мелодия «Лезгинки»? Что-то около четырёх с половиной, пяти минут?.. Вот и представьте себе, что всё это время по арене цирка, не останавливаясь ни на секунду, движется жонглёр, танцует, делает сальто, и тому подобные вещи, а в его руках мелькают шесть острых кинжалов… Наверное не нашлось бы ни одного человека, которого не заворожило бы это действо!..

И у же почти в самом конце, когда оркестр доигрывал последние аккорды, Каха встал на двухметровый, по своим сторонам, квадрат толстой фанеры, которую там специально и уложили перед представлением, и…

Он высоко вверх, метров на десять, а может и выше, от арены, один за другим подбросил все шесть кинжалов, выхватил седьмой, тот который всё это время покоился в ножнах на его поясе, и тоже послал его за своими стальными собратьями, и…

Поклонившись публике, так и застыл в поклоне…

Зрители замерли, с ужасом наблюдая, как кинжалы возвращаются вниз, и летят прямо в спину юноши!.. И вот тут-то…

Каха, сделал очередное сальто-мортале назад…

И в ту же секунду:

– Тух, тух, тух, тух, тух, тух, тух! З-з-з-з-з-з-з!..

Все семь кинжалов воткнулись в фанеру буквально в нескольких сантиметрах от жонглёра…

– Ф-фу-у-х-х! – Выдохнул весь зал одновременно…

И буквально взорвался…

– Браво!!! Браво!!! Молодец!!! – Кричали буквально все, и, поднявшись со своих мест, неистово аплодировали. – Брависсимо!!! Молодец!!! Браво!!!

Каха поклонился несколько раз, собрал свой «реквизит», и убежал с арены за занавес… Где тут же, нос к носу, столкнулся с директором цирка, который был похож в эту минуту на рассвирепевшего гиппопотама…

Его лицо было похоже на варёный бурак, и он держался рукой за грудь в том месте, где находилось сердце:

– Ты что это там вытворял, идиот?!! – Прокричал директор. – Ты хочешь меня в гроб свести, мальчишка?!! Да у меня уже, наверное, инфаркт случился, пока я наблюдал за всем этим безобразием!!! Ты же мне на репетиции показывал совершенно другой номер!!! Да кто тебе вообще позволил так рисковать, идиот?!! Вон!!! Вон из цирка!!! Чтобы ноги твоей здесь больше небыло!!!

– Арчил! – Тэймураз взял директора под локоть. – Подожди!!! Не надо кипатиться!!! Подожди его выгонять вот так!!! Ты же тоже жонглёр! И я жонглёр! Послушай, что творится там, в зале! И вспомни! Ты хоть раз срывал такие овации!!! Послушай!!! Просто послушай!!!

Директор перестал кричать на юношу, последовав совету своего старого друга, и услышал, как за занавесом неистовствовал зрительный зал:

– Бра-во!!! Бра-во!!! – Скандировали зрители. – На бис!!! На бис!!!

Тогда он вопросительно посмотрел на Каху, а тот тихо проговорил:

– Арчил Георгиевич… Это ещё не весь номер… Я хочу показать людям ещё кое-что…

– Что?!!

– Там, за занавеской, стоят две мишени, которые я сам изготовил… – Каха показал на какую-то занавесь. – Ведь вы же уже видели, как я умею метать кинжалы… Разрешите, а?..

Времени на раздумья у директора небыло, и он, подумав несколько секунд, произнёс:

– Тебе нужны помощники?

– Четыре человека из «униформы»…

– Хорошо! Будь, что будет!.. Но завтра!.. – Он грозно надвинулся на мальчишку. – Завтра ты будешь в моём кабинете объяснять причины, почему я не знал заранее о том, что ты будешь делать на манеже! И ты очень постараешься меня убедить не выбросить тебя из цирка навсегда!.. А теперь иди!!! Зрителя нельзя долго заставлять себя ждать!..

Когда Каха вновь появился на арене, зал опять буквально взорвался овацией…

Но юноша, раскланявшись для начала, поднял обе руки, призывая зрителей к тишине… И когда затихли последние хлопки и выкрики, громко, так, чтобы его услышали даже на «галёрке», произнёс:

– Я хочу показать вам, уважаемые мои друзья, ещё кое-что… Но для этого я попрошу вас сидеть очень тихо… Мне нужна полная, абсолютная тишина…

Потому что это очень опасно…

И зал замер в ожидании…

А Каха…

Он подошёл к «униформистам», и что-то тихо проговорил, давая какие-то указания… А когда те с понимание кивнули головами, достал из-за отворота своёй черкески длинную широкую чёрную ленту…

– Сейчас мне завяжут глаза, и осветители включат только один прожектор, который будет светить мне прямо в лицо! – Произнёс он громко. – И мне нужна полная тишина!

Один из помощников завязал Кахе глаза, и отошёл к своему напарнику, державшему чёрную искусно вырезанную из фанеры мишень, напоминавшую силуэт человека, с белыми концентрическими кольцами посредине. В этот момент в зале погасили свет, а мощный прожектор осветил юношу, стоявшего посредине манежа…

– Начали! – Громко скомандовал Каха, и выхватил из-за голенищ сапог два кинжала…

Его помощники пошли вдоль бортика, прячась за мишенями…

– Ди-ли-динь! – Тихо звякнул в темноте колокольчик.

И реакция на этот звук была молниеносной:

– Ф-фр-р, тух! З-з-з-з!

Пропел брошенный уверенной рукой кинжал, блеснул в луче прожектора стальной бабочкой, и воткнулся точно в середину одной из мишеней…

– Ди-ли-динь! – Прозвучало с другой стороны.

– Ф-фр-р, тух! З-з-з-з! – И второй кинжал вошёл точно в «яблочко»…

И пошло пошло-поехало…

– Ди-ли-динь! – Звякнуло из темноты.

– Ф-фр-р, тух! З-з-з-з! – Улетела очередная стальная муха.

– Ди-ли-динь! – Звякнуло опять из совершенно неожиданного места.

– Ф-фр-р, тух! З-з-з-з! – И опять точно в цель.

А зал замер, затаив дыхание…

– Ди-ли-динь!

– Ф-фр-р, тух! З-з-з-з!

– Ди-ли-динь!

– Ф-фр-р, тух! З-з-з-з! – Улетел к цели последний кинжал…

Зал молчал, не рискуя нарушить тишину…

– Дайте мне кинжалы! – Попросил Каха, не снимая с лица повязки и требовательно протянул руку.

Ему принесли «реквизит», и юноша опять что-то шепнул своему помощнику, и тот опять кивнул согласно головой, словно Каха мог увидеть из-под повязки его жест…

Он подождал несколько секунд, а потом, взяв в обе ладони по кинжалу, опять громко скомандовал:

– Начали!..

Теперь две мишени передвигались одновременно, но в разных, противоположных друг от друга концах манежа… И колокольчики, которые держали «униформисты», запели практически одновременно… С разных сторон…

– Ди-ли-динь! Ди-ли-динь! Ди-ли-динь! Ди-ли-динь!

– Ф-фр-р, тух! Ф-фр-р, тух! Ф-фр-р, тух! Ф-фр-р, ту-тух!

Кинжалы летели в разные стороны к своим целям с промежутком в полсекунды!!!

Каха работал сразу двумя руками – правой рукой метал «на звук», а левой уже доставал из-за голенища сапога очередной кинжал! А потом всё повторялось, с точностью до наоборот – левая рука метала кинжал, а правая доставала его стального собрата из сапога…

В этот момент он был похож на чёрного паука с белой лохматой головой, который размахивает своими передними лапками, и из них в сторону мишеней вылетают стальные жала…

– Ди-ли-динь! Ди-ли-динь!

– Ф-фр-р, тух! Ф-фр-р, тух! З-з-з-з-з-з! – Воткнулся последний кинжал, и мелко завибрировал.

Поражённый увиденным, зал молчал…

Каха медленно снял с глаз повязку, и устало произнёс:

– Вот теперь всё, уважаемая публика… Спасибо за помощь, друзья…

То, что случилось с цирком в следующую секунду, можно было сравнить, разве что, с рёвом урагана-торнадо!..

Народ вскочил со своих мест, и каждый теперь орал что-то своё!..

А потом на арену полетели цветы…

Их было столько, что через полминуты весь ковёр манежа был завален букетами…

Его раз за разом вызывали на поклон, не давая уйти за кулисы окончательно, и уставшему, но безмерно счастливому Кахе приходилось выходить, потому, что его буквально выталкивали «на поклон» то Тэймураз, то сам Арчил Георгиевич…

В общем…

Это был буквально ошеломляющий успех, и признание Кахи, как артиста цирка у зрителей…

* * *

…1989 год, весна. Расположение РДГ Филина…

… – Здорово! – Проговорил Андрей, живо представивший себе то, что творилось в тот вечер на арене Тбилисского цирка. – Ну, а потом-то что?

Ругал тебя директор?

Брат только улыбнулся:

– Поругал немного… Так, «для значит»… Просто пожурил для приличия, чтобы я больше не устраивал самодеятельности, а потом поздравил с большим успехом…

– А потом?

– А потом сказал, что раскуплены все билеты на все школьные каникулы!..

– Полный аншлаг?!!

– Полнейший, командир!.. Людям понравился мой номер, и они ходили смотреть его раз за разом… Я даже начал узнавать в зале некоторых, которые не пропускали ни одного представления!..

– Школьные пацаны отстали?

– Хо-го-го!!! – Брат хлопнул ладонью по колену и засмеялся своим воспоминаниям. – Пристали ещё больше – «Научи, да научи!»…

– А ты?

– А я учил их жонглировать… Но не ножами! А просто мячиками, там, или булавами…

– Обижались?

– Обижались, конечно… Только я не хотел давать им умение владеть ножом – разные пацаны в школе учились…

– Ну, а твой тренер?

– Александр Павлович был очень доволен…

– Ну, и?

– Мы продолжали тренировки, когда я был свободен от представлений… И, так длилось до самого лета 81-го… Потом мы поехали на гастроли по республикам Закавказья… А потом Арчил Георгиевич уговорил меня поступить в наше Тбилисское эстрадно-цирковое училище…

– Цирковое ПТУ?

– Что-то типа этого… – Улыбнулся Брат…

– Расскажешь? – Спросил Филин.

– Да ничего особенного, Андрюха… Та же самая школа, только специализированная, с цирковым уклоном… Окончил я свои восемь классов в обычной средней школе, а последние два уже в училище… – Брат с какой-то тоской, что ли, проговорил эти слова, словно его мучила ностальгия по тем юношеским годам. – Да я, собственно, именно школьную программу «десятилетки» там заканчивал, а жонглёрскому ремеслу мои преподаватели меня уже практически и не учили – нечему было учить, я и так уже умел такое, что им и не снилось… Ну, а как приходило лето, цирк выезжал на гастроли…

– Много объездили?

– Много, командир… Даже в Москве один раз были! – Каха широко улыбнулся, показывая крепкие белые зубы. – Представляешь афиши: «Кахабер Сабиашвили и его „Летающие кинжалы“»?!! Хорошее время было…

– Как же ты успевал ещё и тренироваться? – Удивился Филин.

– Не знаю, Андрей… Энергии у меня было столько, что на десятерых хватило бы, наверное… Да я и домой-то прибегал только для того, чтобы пожевать и переодеться!.. Отец к тому времени уже познакомился с Александром Павловичем, так вот я у своего тренера частенько даже ночевать оставался, чтобы не тащиться домой на ночь глядя, через полгорода… А потом Александр Павлович уехал…

– Как это уехал? – Удивился Филин.

– Вот так вот взял, и уехал… – Ухмыльнулся Брат. – Летом 83-го… Я его спрашивал, куда он уезжает, а он только ответил, что о нём вспомнили, и он уезжает в длительную командировку…

– Ни хрена не понятно!

– Мне тоже тогда ничего понятно небыло… Очень не хотелось терять такого учителя, но…

– А его дом? С домом-то как? Ведь у него семьи небыло, насколько я понял?

– А с домом своим он решил просто… Взял, да и прописал туда меня…

Сказал, мол, надеется, что я его не выгоню, если он в него вернётся совсем старым и больным…

– Что-то я, Каха, совсем ни фига не понимаю! – Проговорил Андрей. – Так он вернулся? Ты с ним встретился ещё?

Каха только улыбнулся грустно:

– Встретился… Через год… Летом 84-го…

– Ясно, что ничего не ясно. – Проговорил Филин, задумавшись над словами своего друга, а потом, вдруг, неожиданно улыбнулся, и спросил. – Ну, а девчонка-то у тебя была? Ты же ведь, получается, завидный «богатый жених» был? Свой дом, хорошая работа, известность?.. Небось, косяками девчонок в свой новый дом водил, а? Ну, так как? Была девчонка, Брат?

Брат как-то странно посмотрел на своего командира, и произнёс тихо и задумчиво:

– Почему была, Андрей? Она есть до сих пор… Моя жена…

– Лала? – Удивился Филин. – А я почему-то думал, что ты с ней позже познакомился…

– Ну, как позже… Училище я окончил как раз летом 83-го, мне тогда, в феврале только-только 17 лет исполнилось… После училища я уже стал работать в цирке по «Трудовой книжке» и получать зарплату «как взрослый» сам, без отца… – Хмыкнул Брат каким-то своим мыслям. – До армии оставался ещё целый год… Вот я и работал этот год, как заводной… И тренировался, как сумасшедший!.. Александр Павлович мне кое-какую литературу оставил, но это было так, ерунда… Главное было то, чему он сам лично успел меня научит за почти три года… Да ещё и наш «спортзал», оборудованный в сарае, за это время превратился в отличное место для тренировок… В общем… Когда он уехал, я просто продолжал там жить, присматривать за домом и тренироваться, но уже сам, в одиночку… Совсем не до девчонок было… Хотя… Наши, «цирковые», очень пытались со мной «подружиться поближе», но… Ты же знаешь наши обычаи, командир…

– Ну, да! – Улыбнулся Филин. – «На скамеечке в темноте сидели? Сидели!!!

За ручки держались? Держались!!! Теперь женись, или зарэжю!!!»… Так?

Он закурил и продолжил рассказ:

– Вот именно, что так!.. В общем… Девчонок я от себя «держал на расстоянии» – не хотел жениться до армии… А потом мне 18 исполнилось…

Весной уже готовился в армию, повестку ждал… Вот тогда и случилась та история, нашего с Лалкой знакомства… Как говориться, «небыло бы счастья, да несчастье помогло»!..

* * *

8 марта 1984 г. Тбилиси. Праздник…

«…Щас мы тебя вчетвером поздравим, пава!..»

…В тот день Каха решил не задерживаться допоздна на тренировке в своём новом доме, который на самом-то деле был домом его тренера и учителя Александра Павловича Коралова, и прийти домой к родителям пораньше.

Потому что в родительском доме сегодня должны были собраться гости, и, как никак, его там ждали три женщины – две сестры, которым теперь было одиннадцать и двенадцать лет, и, конечно же, мама…

Тренировался он в тот день часов до 7 вечера, потом, как обычно, принял душ, переоделся, и отправился к родителям, на «праздничный ужин»…

Ранняя весна 84-го в Тбилиси разгулялась не на шутку!

Температура воздуха уже успела подняться выше отметки в 20 градусов, но летней духоты ещё небыло… Природа радовалась, и окрашивала деревья, кусты траву, в весёлые, ярко-зелёные краски! Уже цвели какие-то деревья и весело щебетали птицы…

Мартовские коты, очнувшись от зимней меланхолии, и сонливости, уже начинали петь свои истошные рулады, сообщая всем окрестным кошкам, что в их жилах бурлят гормоны, и они уже готовы начать процесс размножения своего кошачьего племени…

Точно так же вели себя и мужчины…

Гордые кавказские мужчины с приходом весны, воспряли духом, и не только…

Они тоже очнулись от «зимней спячки», и почувствовали, что «зимний спермотоксикоз» нужно лечить в самом срочном порядке, иначе от напруги может случиться непоправимое и в штанах образуется самая настоящая яичница…

В общем…

«Пришла весна, запели птички, набухли почки и яички»…

…По городу толпами сновали горячие горбоносые горцы, с горящими взглядами и неуёмным темпераментом… Они, словно шпионы в чужой стране, выискивали взглядами «не занятых» девушек и молодых женщин, и тут же пытались познакомиться! Они приглашали их в кино и рестораны, дарили букеты цветов и шоколадки, были галантны и, как настоящие грузины, очень красноречивы… И всё это делалось для того, чтобы понизить уровень тостестерона в своей горячей кавказской крови, бросить в «плодородную почву» бушующее в чреслах, накопившееся за зиму, семя, и осчастливить этим, возможно не только себя, но и свою подругу…

Так поступало подавляющее большинство тбилисских холостяков!.. подавляющее, но, к сожалению, далеко не все…

…20.30 РМ…

…Каха шёл по набережной вдоль Куры, сжимал в кулаке три букета, и рассчитывал уже через четверть часа быть дома…

По правую сторону от него шумела на перекатах река, а по левую был довольно большой городской парк, на другом конце которого находился центральный городской стадион…

Каха никогда небыл любителем футбола, и потому никогда не понимал футбольных фанатов, которым было абсолютно всё равно, выиграл ли их любимый «Динамо (Тбилиси)», или проиграл, для того чтобы устроить в городе шествия, покричать-похулиганить, а может быть и набить кому-нибудь морду, тому, кто «не уважает футбол»…

Сегодня, видимо, была какая-то игра – Каха этого не знал, потому что не интересовался – и, возможно, не особенно удачная для местной команды, потому что по набережной уже слонялись толпы не особенно трезвых фанатов… Он просто шёл мимо, никого не задирал и смеялся над «горем» болельщиков, только в своих мыслях:

«…Эх, ребята! На что же вы тратите своё время?! Лучше бы сами спортом занялись, чем пить вино, и задевать прохожих!..»

Он уже прошёл вдоль по набережной половину парка, когда услышал из кустов какие-то крики… Там, в сгущающихся вечерних сумерках происходило что-то явно не хорошее… Была слышна какая-то возня, пьяные выкрики, и…

Какое-то попискивание, словно мучили котёнка или щенка…

Он резко остановился, посмотрел на часы, и подумал:

«…К праздничному столу успею – мама говорила, что гости соберутся только к 9 вечера… Пойду посмотрю, что там происходит… А то что-то мне все эти фанаты совсем не нравятся… Как бы гадости какой не сделали, дурачьё!..»

Каха свернул с набережной к парку, прошёлся по узкой, едва освещённой аллейке, и в одном месте, где возню уже было слышно уже совершенно отчётливо, свернул к зарослям, и буквально проломился сквозь кусты…

Да так и замер, увидев, что там происходило…

…Первое, что бросилось в глаза – была девушка…

Молоденька, хрупкая, с очень пропорциональной фигурой, она трепыхалась, словно рыбка, выброшенная на берег, и только жалобно попискивала…

Короткое, расклешённое белое ситцевое платье в красный горошек было безжалостно разодрано на девушке в клочья, потому и открывалось взгляду красивое смуглое тело, а её рот плотно зажимала широкая мужская ладонь…

Они все были довольно крупными, со спортивными фигурами, парнями…

Один стоя за спиной девушки, зажимал одной ладонью её рот, чтобы не кричала, а второй безжалостно и грубо мял обнажённую, высокую, красивой формы грудь…

Двое других держали девчонку за руки, разведя их в стороны…

А вот четвёртый…

Он стоял в двух метрах перед девушкой, спиной к Кахе, и потому наш герой видел только его голую волосатую задницу…

Он что-то делал руками, там перед собой, и весело приговаривал:

– Сейчас, красавица, мы тебя вчетвером с женским днём поздравим!.. Тебе понравится – я знаю!.. Всем нравится! Только не дёргайся, а то больно будет, и ты не получишь никакого удовольствия!.. Расслабься и перестань дёргаться – тебе же лучше будет, а нам приятнее!..

Каха в одну секунду понял, что появился в этом месте вовремя, но едва ли не в самый последний момент – девчонку ещё можно было спасти от насилия, и она отделается только сильным испугом и порванным платьем…

– Э, уважаемый! – Проговорил он громко. – Не боишься яйца простудить? От реки очень свежим ветерком дует!..

Парень со спущенными штанами обернулся, бросил на Каху пьяный взгляд и произнёс улыбнувшись:

– О! А ты кто? Пятым будешь? Нам не жалко! Такой тёлки на всех хватит!..

Парни пьяно заржали, как застоявшиеся жеребцы в стойле, а говоривший насильник, как ни в чём не бывало, отвернулся от Кахи к девушке, и пошёл на неё, приговаривая:

– Ты посмотри, какой красавец, дура! Пользуйся, пока есть возможность, а то такого большого никогда в жизни может, и не увидишь больше! Давай, раздвигай копыта!..

Больше медлить было нельзя, и Каха, схватив с земли первый попавшийся под руку, небольшой сук, бросил его в голозадого агрессора:

– Рукой активнее поработай, придурок, может и полегчает! – Крикнул он вслед деревяшке, стукнувшей насильника между лопаток. – А девчонку отпусти! Прямо сейчас!

Парень обернулся, но теперь взгляд его был уже другим…

Это был взгляд волка, который уже наметил для себя жертву в отаре овец, и вдруг его кто-то отвлёк…

Злой был взгляд… И беспощадный…

Он медленно подтянул штаны с колен, застегнул ремень, и зло проговорил:

– Прямо сейчас, говоришь?!! А может это ты, обмылок, прямо сейчас испаришься отсюда, а?!! А то мы вместо неё можем тебя девственности лишить!.. В четыре смычка!.. Ну-ка пошёл вон отсюда, петушок, пока я ещё добрый! – Парень достал из кармана штанной выкидной кнопочный нож, и лезвие тут же выпрыгнуло из рукоятки. – Давай! Вали отсюда, суслик, пока я тебя на бастурму не порезал!.. Неси свои букетики куда нёс! Бегом!!!

С людьми, побывавшими в заключении, Каха до этого никогда не сталкивался, но теперь, по манере разговора, по тому, что парень тут же стал угрожать ему ножом – да и сам нож мастерской «зоновской» работы – он понял, что его противник там побывал, и возможно не один раз…

– Бросил бы ты свой нож, уважаемый, отпустил бы девчонку, да и пошёл своей дорогой вместе с друзьями!.. Пока не поздно…

– А то что? – Агрессор двинулся на юношу. – А то ты мне морду букетиками набьёшь?

– Га-а га-га! – Заржали подельники произнесённой «шутке». – Он тебе скажет «Уйди, противный!», и цветочками по щекам! На, на!!!

Ха-ха-ха-ха-ха!!!

…Наверное, впервые в жизни Каха пожалел в тот момент, что не носит с собой своих любимых кинжалов…

Но…

Во-первых – носить с собой весь этот цирковой и тренировочный «реквизит», было элементарно тяжело. А во-вторых – повстречай его милицейский патруль и загляни в сумку, и неприятностей не оберёшься!

Потом придется, долго объяснять, что ты артист цирка… И рассчитывать на помощь отставного «капитана второго ранга» в этом неблагодарном занятии теперь тоже не приходится – уехал Коралов, и даже не сказал куда и на сколько…

И тогда Каха, понимая, что схватки избежать не получится, а бежать не позволяла гордость и сострадание к девушке, стал лихорадочно вспоминать всё то, чему учил его на тренировках отставной «Дельфин», по прозвищу «Мако»…

«…Перво-наперво определить тип и возможности противника. – Подумал он тогда. – Ну что? То, что это бывший „зэк“, это и так понятно! И то, что он умеет обращаться с ножом, тоже понятно – вон как уверенно он его держит!.. Ладно! Что дальше? Александр Павлович рассказывал о том, что перед каждым боем нужно провести минимальные предварительные действия!..»

Кахе сейчас предстояло провести свой самый первый, реальный, а не тренировочный бой, в котором, а он уже это понял, никто не будет его щадить, останавливая удары ножа у самого тела – здесь будут бить по-настоящему!.. Поэтому перед его глазами в одну секунду и пронеслось всё то, что рассказывал «морской подполковник» на тренировках все эти три года, всё то, чему он его учил…

«…Поскольку место ведения поединка в реальном бою сильно отличается от спортивного зала, необходимо уже в первые мгновения, особенно если на это есть время, ещё до непосредственного физического контакта с противником, оценить состояние той поверхности, на которой придется действовать… – Говаривал перед каждой тренировкой Александр Павлович. – Под ногами не всегда бывает ровная и чистая поверхность земли, часто она может быть скользкой от грязи или льда, покрыта глубоким снегом или песком… Кроме того, она может быть загромождена разными предметами и мусором, мебелью или кусками строительных конструкций, это если бой предполагается вести в помещении, а если вне помещения, на улице, то и разного рода растительностью…»

Каха тут же огляделся по сторонам, отбросил из-под ног какие-то валявшиеся сучья и ветки, и даже сместился немного в сторону, где молодая зелёная травка уже покрывала неплотным ковром землю, и где было меньше риска поскользнуться на грязи…