Текст книги "Разведывательно-диверсионная группа. «Брат»"

Автор книги: Андрей Негривода

Андрей Негривода
РДГ. «Брат»

Посвящается моим друзьям, и соратникам по оружию…

Всем тем, кто выбрал себе нелёгкую судьбу Солдата…

Бойцам подразделений специального назначения ГРУ, посвящается…

Все герои этой книги реальные люди, живые или уже ушедшие…

Автор намеренно изменил их фамилии, не тронув боевые клички и имена, дабы не смущать покой живых… И умерших, да будет земля им пухом, и вечная память…

Всё написанное – воспоминания самих героев.

От автора

Ну, вот мы и встретились опять, мой дорогой читатель и Ты знаешь почему…

Да, ты, безусловно, прав! Познакомившись, однажды, с Филином, у тебя, закономерно, должен был бы возникнуть вопрос: «А что же остальные? Неужели этот, в то время, желторотый лейтенантик, пацан, смог пройти всё, и совершить всё то, что было совершено, сам?! Ведь не супермен же он, в конце концов!!!» Нет, конечно же! Ты абсолютно прав! И именно потому, что Ты прав, я хочу, наконец-то, отдать должное всем тем, кто был ему, и учителями, и друзьями! Всем тем, кто стал нашему капитану братьями, по оружию, и братьями по крови!.. Я хочу рассказать Тебе, о тех парнях, которых много лет спустя стали называть «юношами стального поколенья»! И это, наверное, самое правильное определение! Самое правильное ещё и потому, что придумал его человек, который и сам сложил свою голову в далёком Афганистане – поэт и настоящий русский офицер, лейтенант Александр Иванович Стовба или просто «Аист»…

Каждый, повторяю, каждый из этих парней достоин много большего, чем получил за свой ратный труд и уж, конечно же, достоин отдельной книги!..

Прошло уже двадцать лет, с того момента их первой встречи с Филином… Бог ты мой, как, всё же, быстро летит время! Прошла ровно половина жизни!..

А эти мужики уже тогда были ВОИНАМИ!.. Для Андрея они были и строгими, а иногда и жестокими, учителями, но!.. И братьями! И уж, конечно же, без них, умудрённых житейским, но больше военным опытом, готовых всегда подставить своё плечо, а если нужно, то и свою голову, не задумываясь, без этих отчаянных парней никогда, и я в этом уверен, Андрей не стал бы тем легендарным Филином, о котором уже тогда ходили легенды. Да и не о нем, в общем-то, были те солдатские легенды, а о его группе!..

Разведдиверсионной группе специального назначения, РДГСН (или просто РДГ) капитана Андрея Проценко, «Филина»…

Я расскажу Тебе, дорогой мой читатель, о каждом из них! И о тех нелёгких военных дорогах, которые привели их, в конце концов, в эту РДГ…

Я расскажу Тебе об их честности, бескомпромиссности, верности и преданности своей Отчизне, долгу и солдатскому братству! И об их ежесекундной готовности пожертвовать собой ради других!

Потому, что они были, и остались навсегда настоящими русскими солдатами!

Они ВОИНЫ!!! И их девиз был: «ЕСЛИ НЕ МЫ, ТО КТО?»

Низкий Вам поклон, БРАТЬЯ мои!

Книга – это то, самое малое, что я должен был бы, и могу сделать для каждого из вас…

Вспомните, БРАТИШКИ мои, нашу старую, отрядную песню:

 
Бой затих у взорванного моста,
ГСН растаяла во мгле.
Зам по «Д» [1]1
  Зам по «Д» – зам по диверсионной работе.


[Закрыть], не терпящий удобства,
Умирает на чужой земле.
Жаркая нерусская погода
Застывает на его губах
Звезды неродного небосвода
Гаснут в его голубых глазах.
 
 
Умирает он, не веря в сказки,
Сжав в руках разбитый пулемет.
И к нему в набедренной повязке
Вражеский наемник подойдет…
Подойдет, посмотрит, удивится,
Вскинет пистолет, прищурив глаз.
Скажет: «Много съел я бледнолицых,
Русских буду кушать в первый раз».
 
 
А в России зацвела гречиха,
Там не бродит дикий папуас.
Есть на свете город Балашиха!
Есть там ресторанчик «Бычий глаз»…
По субботам и по воскресеньям
Люди в ресторан идут гурьбой.
Среди них идут, держа равненье,
Парни с удивительной судьбой.
 
 
Узнают их по короткой стрижке,
По одежде типа «балахон».
Их в округе местные мальчишки
Называют «дяденька шпион».
Если где-то гром далекий грянет,
В неизвестность улетят они,
Пусть им вечным памятником станет
Проходная возле ДорНИИ!..
 

Пролог

«…Каха Сабиашвили, позывной „Брат“. Грузин. Младший сержант, 22 года, к нам из ВДВ. Любые виды холодного оружия – это у него национальное. Метает абсолютно всё, что имеет острый край. Он на весь Отряд инструктор, когда время есть от основной „работы“… Орден Боевого Красного Знамени… Всего год Афгана, а сумел стать орденоносной легендой…»

Именно так рассказал об этом удивительном человеке Филину, тогда ещё «зелёному лейтенантику», прибывшему в Отряд после выпуска из Военного Училища, чтобы принять разведвзвод, его самый первый «замок» Слон. Ещё тогда, летом 88-го…

Каха… «Брат»… Вот уж где, действительно, уникальный человечище!..

Он и ещё его кавказский земляк, абхаз, который был тёзкой «Брата», Каха Каджая «Кабарда», о котором автором уже написана книга, были настолько похожими друг на друга типичными кавказцами, что описывая, одного вспоминаешь другого! Командир Отряда, Батя, и спрашивал-то у Филина всегда: «А что твои, семимесячные?»…

Оба ростом до 160, но с очень крепкими ногами, руками, да и вообще всем телом! И очень пропорциональные на свой рост… Ну, как если бы уменьшить Шварценеггера раза в полтора. Очень подвижные, ну просто «живая ртуть»!

У обоих горбоносые, смуглые постоянно небритые «синие» от щетины лица – зарастали буквально за 2–3 часа! Очень пронзительные почти чёрные глаза, короткие стрижки чернейших волос на головах… Вообще они были очень похожи, как родные братья!

Андрей всегда называл его мысленно «Дремлющий вулкан»… И это на самом деле было верно! Его грузинский темперамент, его неугомонность и неутомимость всегда поражали! Всегда!!!

С Братом было сложнее – кавказский темперамент! И «принял» он Филина только тогда, когда новый командир на занятиях по «рукопашному бою» вышел против него, инструктора «Ножевого боя» с голыми руками и уложил лицом в татами, поймав на болевой приём – помог Чёрный пояс в Айкидо…

Хотя, если честно, Андрею тогда было до ужаса страшно.

Но было в этом парне и ещё кое-что… То, что поражало не только одного Андрея, а абсолютно всех, кому довелось с «Братом» столкнуться! Даже многоопытного Батю, командира Отряда, повидавшего на своём веку немало удивительных и неординарных людей…

Ну что ж, дорогой мой читатель, если тебе интересно узнать об этом бойце побольше, если ты захотел с ним познакомиться, тогда…

За мной!..

Часть первая
Жонглёр…

 
…Все смеются и воздушные шарики
Надувают веселые карлики
И фейерверком петарды взрываются,
Цирк приехал, и все улыбаются.
 
 
В этом цирке все мы зрители
Все мы звери и укротители.
И нам здесь все до боли знакомо
В этом цирке мы словно дома.
 
 
Здесь все просто и очень загадочно
И смеется клоун припадочно
От того, что упал гимнаст,
А ведь он хотел сделать сальто для нас.
 
 
Все мы здесь собрались не случайно
И уже никакая не тайна,
Что в этом цирке все мы клоуны,
А у гимнаста ноги сломаны.
 
 
В этом цирке все мы выросли
И одну лишь мысль мы вынесли:
Каждый думает об одном:
«Ну как в этом цирке не стать слоном?».
 
 
Но зато все хотят стать магами.
И кричат и машут флагами,
А ведь они обычные зрители,
Станционные смотрители.
 
 
Акробаты и шпагоглотатели,
Эквилибристы и змей заклинатели,
Канатоходцы и силачи,
Лилипуты и трюкачи.
 
 
В этом цирке все относительно
И мы смеемся не выразительно.
Потому что все озабочены,
Чтобы не остаться у обочины…
 

* * *

Август 1981 г. Тбилиси.

«…Возьмите меня! Я много умею!..»

…Этот старый дедовский кинжал…

Когда-то, очень давно, в 1946 году, сорокашестилетний Вахтанг Сабиашвили, положил его в колыбель под подушечку, на которой покоилась крохотная головка его новорожденного сына Сосо:

– Вот, Сосо! – Сказал он тогда. – Теперь, когда закончилась эта проклятая война, я перестал быть абреком… Теперь у меня есть ты… И я завещаю тебе, вместе с этим фамильным кинжалом рода Сабиашвили, быть таким же воином, какими были все мужчины нашего рода!..

Вахтанг прошёл всю войну, брал Берлин, и… Очень надеялся, что война скоро закончится, и он, сможет, наконец-то сложить с себя обет абрека, вернуться в родной городишко Батуми, завести семью и родить сына… Он верил в это всей душой и, в конце концов, именно так и случилось…

Но!.. Вахтанг, был аджарцем! А это говорит о многом человеку знающему традиции кавказцев… И одна из них – фамильный, родовой кинжал, передающийся от мужчины к мужчине… И если у аджарца небыло сыновей, то кинжал дожидался внука… У Вахтанга было четверо дочерей, но он, как настоящий горец, «ждал» сына… Потому, что кто-то должен был принять «эстафету» из его рук, и стать, в конце концов, настоящим мужчиной, джигитом, который смог бы в любой момент защитить своих родных и близких, а если понадобится, то и стать абреком…

…Абреком у кавказских горцев называли человека, принявшего на себя обет избегать всяких жизненных удовольствий и быть неустрашимым во всех боях и столкновениях с врагами. Срок обета иногда бывает довольно долгий – до пяти лет, в течение которого абрек отказывается от всех прежних связей, от родных и друзей. Абрек не имел ничего заветного, кроме своей Родины, и ничего не страшился…

…А когда маленький Сосо немного подрос, Вахтанг стал учить его обращаться с этим древним оружием…

Прошло время, и в 1966 году, уже Сосо, молодой красавец с грозно блестевшими глазами, с орлиным не только взглядом, но и носом, но очень мягкий и добрый в душе, повторил старую традицию аджарцев, и положил родовой кинжал под подушечку своего первенца – Кахабера…

Теперь ему, Кахе Сабиашвили, предстояло нести по жизни этот родовой «крест»…

Времена менялись, так же, как и нравы… Молодые родители Кахи, получив высшее образование в Тбилиси, так и остались в столице республики, чтобы попытаться создать собственное «гнездо»… И, наверное, это знакомо многим тогдашним «молодым специалистам», своего сына они оставили на попечение родных бабушки и дедушки в Батуми…

И хоть это было и не в традициях аджарцев, но… Всё течёт, всё изменяется…

«Дедушка Вахтанг», который хоть и был ещё крепким, как дуб, но уже подбирался к своему семидесятилетию, был безмерно счастлив от того, что ему дали возможность воспитать ещё одного джигита из рода Сабиашвили…

Потому, что, так уж сложилось, что единственным наследником и «продолжателем традиций» был именно он, Каха – единственный внук.

Сотворить из женщины джигита ещё не удавалось никому, и Вахтангу некому было передать эту «ношу» – у его дочерей рождались только девочки.

Шестеро внучек и только один единственный «наследник»…

Шло время, и… Каха пошёл в школу…

Его родители уже, и звали своего сына в Тбилиси, и пытались увезти его силой, но… Мальчишка считал своим настоящим домом этот, дедовский кров, да и сам Вахтанг стоял горой за своего внука…

Раз в месяц, а иногда и чаще, его родители приезжали в Батуми, и каждый раз пытались забрать сына с собой в Тбилиси, но… Старый вояка научился быть не только бесстрашным воином, но и хорошим дипломатом!.. И каждый раз, когда возникал разговор о переезде Кахи в столицу, дед ссылался то на то, что этого нельзя делать посреди учебного года, то на то, что он немного хворает, и ему нужна в помощь хоть и юная, но мужская рука… А уж на летние каникулы о переезде в большой город не могло быть и речи – Каха просто убегал в горы, чтобы его не отловили и не забрали с собой…

Ему было очень интересно с дедушкой, потому что тот учил его быть настоящим воином…

…Каха так и вырос под строгим дедовским приглядом, на самой окраине Батуми…

А начиная с 5 лет отроду, когда этот мальчуган с озорными глазами окреп достаточно для того, чтобы уверенно сжимать в своей ладони рукоять фамильного кинжала, Вахтанг принялся обучать своего внука премудростям владения этим и старым и грозным оружием…

И маленькому Кахе эти занятия очень нравились…

– Смотри, внук, что может делать с ножом человек, который умеет с ним обращаться! – Говорил Вахтанг и кинжал в его руках превращался в блестящую стальную молнию. – Смотри и запоминай! Я желаю тебе, Каха, чтобы ты никогда в своей жизни не применил эти знания! Но ты должен уметь обращаться с этим оружием!..

Маленький Каха, словно завороженный, глядел во все глаза на то, что его дед, делал с кинжалом, на то, как мелькал он в его руках, и по-детски завидовал:

– Дедушка Вахтанг! А я сумею когда-нибудь так же, как ты? Я научусь?

– Конечно, внук! – Улыбался старый вояка. – Обязательно сумеешь! Ты ловкий и уже достаточно сильный, и руки у тебя крепкие!.. Я всему научу тебя, Каха! Обязательно научу!..

И он учил… И, как оказалось, Вахтанг был хорошим учителем!..

Сначала в руки Кахи он вложил тупые, старые железки, которые и ножами-то назвать было нельзя – дедушка, есть дедушка, и его сердце разрывалось на части тогда, когда малыш, было дело, иногда резал себе пальцы, ещё не умея, как следует держать в руках оружие. Он, конечно же, не показывал своих страхов внуку, воспитывая в нём мужчину-воина, который не боится собственной крови, но… До настоящего оружия, до поры до времени, своего внука всё же не допускал…

Поначалу Каха только повторял то, что делал с кинжалом старый Вахтанг, а потом… Потом, позже, когда уже начал по-настоящему чувствовать в руках оружие, начал помаленьку придумывать и свои приёмы…

…Он прибегал из школы и садился за уроки… И учился Каха очень прилежно!

Потому, что самым большим наказанием для него со временем стала отменённая дедом тренировка, из-за полученного в школе «трояка»!..

Так он и рос изо дня в день – школа, уроки, тренировка с дедом – постепенно оттачивая своё мастерство…

Когда Кахе исполнилось 12 лет, и он уже мог устраивать с кинжалом по-настоящему цирковые представления, Вахтанг немного изменил стиль тренировок – теперь это были, по большей степени, рассказы об истории холодного оружия…

– Исторически сложилось так, Каха, что нож один из самых ранних видов человеческого вооружения – раньше него были только дубины и камень… – Рассказывал старый Вахтанг, и Каха, как и в раннем детстве, вновь смотрел на своего деда, разинув рот, и слушал «во все уши». – В некоторых местах нашей планеты, техника боя ножом достигла очень высокого развития, а в других, так и осталась на зачаточном уровне… И зависело это не от общего развития науки поединка, а от климатических условий, и условий жизни человека… В холодном климате, нож или кинжал, как оружие, использовался очень ограниченно потому, что плотная одежда, закрывающая тело человека большую часть времени, оставляет очень маленькую поверхность для ножевого поражения… В таких странах практически отсутствовали школы поединка на ножах и в реальной боевой ситуации, если дело доходило до ножей, то здесь всё заканчивалось несколькими колющими ударами или метанием ножа в противника… А вот жарких странах, как у нас, на Кавказе, арсенал техники ножевого боя намного больше! Настоящий джигит может использовать множество режущих ударов по рукам, ногам и телу, потому, что легкая одежда или вообще её отсутствие сделали такие приёмы исключительно эффективными… Вот, например, нам, аджарцам, от наших предков досталась очень хорошая, национальная «школа» владения ножом или кинжалом!..

– А чем она хорошая, дедушка Вахтанг?

– Она уникальная, Каха! Ни на что не похожа и очень эффективна! Потому в Советской Армии и создали «школу ножевого боя» на основе именно наших, кавказских традиций! И всё равно… Научить по-настоящему фехтовать одним или парой ножей, и обезоруживать своего противника может только настоящий горец!..

– Такой, как ты, дедушка? – Каха с восхищением смотрел на своего деда.

А старый Вахтанг, только улыбался в ответ:

– Меня кое-чему настоящему научил мой дед, Каха… Теперь, всё то, что я знаю, я передам тебе… Потом, когда-нибудь, придёт время, и ты тоже подаришь это умение своему сыну или внуку… Это наше богатство, внук – умение защитить старым кинжалом тех, кому твоя защита требуется!.. Запомни эти слова, Кахабер Сосоевич!.. – Старый Вахтанг грозно посмотрел на своего внука. – Никогда не доставай нож, и уж тем более родовой кинжал, если не уверен в себе, и не уверен в том, что будешь с ним делать дальше! А уж если достал, то бей врага! Но всегда старайся сохранить ему жизнь – нельзя становиться кровожадным шакалом! А для того, чтобы ты умел поразить своего врага, но сохранить ему жизнь, ты должен очень хорошо владеть своим оружием! Кинжал должен стать продолжением твоей руки, и жить, как живой, но повинуясь только твоей воле!..

– Я научусь, дедушка Вахтанг! Обязательно научусь!.. – Отвечал Каха, и бежал в дальний уголок двора тренироваться.

А старик смотрел в след и говорил тихо:

– Я знаю, Каха… Ты не только научишься… Ты пойдёшь дальше, и будешь уметь больше, чем я… Потому, что в тебе живёт настоящий воин, настоящий джигит!..

И этот юный горец оправдывал надежды своего деда, с каждым днём всё более искусно владея оружием своих горских предков…

…Это случилось летом 80-го года, когда Кахе уже исполнилось 14 лет. Он на пару месяцев уехал в Тбилиси, чтобы пожить в родительском доме и понянчится с младшими сёстрами, которым было 7 и 8 лет…

Так уж получилось, что именно тогда он, уже, будучи подростком, он впервые попал в цирк…

…Мне очень хотелось бы, чтобы мой дорогой читатель не счёл бы Каху диким горцем, который воспитывался своим дедом в какой-нибудь глуши – это далеко не так! Каха жил хоть и не в Тбилиси, но в довольно большом городе, и в нём были те же «блага цивилизации», которыми пользовались во всём бывшем Союзе! И учился он, конечно же, не в лесной или горной глуши, а в нормальной, обычной средней школе. И неплохо учился, надо сказать – Вахтанг в этом был очень жёстким! Поэтому, Каха Сабиашвили, окончив к лету 80-го седьмой класс, считался учителями родной школы «твёрдым хорошистом», «спокойным, уравновешенным мальчиком», «и вообще хорошим молодым человеком»!..

Он много читал, и, конечно же, он засиживался порой у телевизора…

Поэтому, понятное дело, что такое цирк Каха, конечно же, знал… Просто ему ни разу не доводилось в нём побывать, и увидеть эту фийерию в живую…

…Тот июльский день, можно сказать, перевернул всю его жизнь…

…Девчонки-малышки, его сёстры, радовались, смеясь, хлопали в ладоши, подпрыгивая со своих мест, и Каха радовался вместе с ними, доставляя своим родителям большое удовлетворение – их большая семья наконец-то собралась вместе… Но… Пришёл момент в цирковом представлении, когда Каха позабыл всё на свете! Такого, завораживающее его сознание, эффекта добивались только руки «дедушки Вахтанга» в тот момент, когда брали фамильный кинжал…

И вот Каха переживал теперь тоже самое – руки жонглёра!..

Он смотрел на то, как мелькали в свете софитов разноцветные шары и кольца… А уж когда в руках жонглёра появились блестящие булавы…

Каха смотрел на это действо, позабыв всё на свете! В этих продолговатых, поблёскивающих металлом, предметах ему виделись острые, опасные ножи…

«…А если вот точно так же, но только кинжалами?!! – Думал он тогда. – А потом ещё и пометать их с завязанными глазами в мишень! Или за спину!.. Вот это было бы настоящее представление!.. Я же ведь тоже так умею!!! Дедушка Вахтанг научил меня! Хорошо научил!..»

…Когда семейство Сабиашвили после циркового представления вернулось домой, в двухкомнатную «Хрущёвку», отец Кахи, Сосо, задал своему сыну тот вопрос, который задавал каждый раз:

– Ну, что, Каха? Середина августа за окном… Ты опять собираешься ехать в Батуми к дедушке Вахтангу? Или может быть ты, всё же, останешься в доме своих родителей? Пора бы уже… – И вздохнул тяжело. – Теперь, когда ты уже почти вырос, я не хочу тебе приказывать, сын… Ты уже мужчина, и должен научиться принимать решения самостоятельно… Только… Тебе уже 14 лет, а в родительском доме бываешь как гость… Это не хорошо, Кахабер!.. Семья должна жить вместе…

Он пронзительно и с надеждой посмотрел в глаза своего сына, и… Был напрочь ошарашен его ответом на этот давнишний вопрос:

– Хорошо, отец… Я остаюсь! – Произнёс Каха уверенно. – Дедушка уже старый, и ему нужна помощь, но… Мне кажется, что он не обидится…

– Молодец! – Воскликнул Сосо и громко позвал свою жену. – Мать! У нас замечательные новости! Каха остаётся с нами!!!

– Наконец-то… – Вздохнула женщина, и почему-то заплакала…

И тут заговорил сам юноша:

– Отец! Я остаюсь только при одном условии!

– У тебя есть условия, Каха? – Переспросил отец.

– Да, есть!.. – Он замолчал на несколько секунд, словно обдумывал, как правильно преподнести своё желание родителям. – А хочу пойти работать?

– Работать? – Вступила в разговор мама юноши. – Но тебе только 14 лет! Ты ещё не можешь работать, сын! Это запрещено!

– Подожди, Тамара! Пусть он скажет! – Сосо властно махнул рукой и обернулся к сыну. – Куда ты хочешь пойти работать, Каха? В твоём возрасте на работу не берут – это по закону не положено!

– Берут! – Последовал уверенный ответ юноши. – В цирк! В цирк берут! Я видел!

– В цирк?!! – Мужчина уставился на своего сына непонимающим взглядом.

– Да, отец! В цирк!..

На следующий день они вдвоём пошли туда, куда рвалась теперь душа Кахи…

…14 августа…

…Директором Тбилисского цирка оказался пожилой мужчина с живыми, добрыми глазами. Он выслушал Сосо и с интересом посмотрел на его сына:

– Вы знаете, молодой человек… Я, признаться, весьма удивлён вашим визитом, и особенно желанием работать в цирке!.. Да, вы правы, в цирковой труппе есть несколько детей… Но! – Он поднял вверх указательный палец. – Это дети цирковых артистов, которые, можно сказать, родились и выросли на манеже цирка! И тренируются они, практически, с самых пелёнок! Вы это понимаете, биджё? Быть артистом цирка, дарить людям настоящую радость, удивлять их и заставлять восхищаться – очень сложная профессия!

– Да, я это понимаю, батоно …

– Ну и кем же вы хотите быть на арене цирка? – Улыбнулся директор.

– Жонглёром! – Последовал уверенный ответ.

Мужчина только улыбнулся снисходительно:

– Жонглёром… Вот как… А знаете ли вы, юноша, что жонглёр – это, наверное, самая сложная цирковая профессия?.. Когда-то, давно, я тоже был жонглёром… Хорошим жонглёром! Потому и стал Заслуженным артистом республики!.. Но до того момента, когда меня выпустили на арену с собственным номером, а мне тогда было 15 лет, я десять лет отдал изнурительным тренировкам! Ведь я и сам «цирковой ребёнок», правда мои родители были дрессировщиками, но!.. Они очень строго и очень требовательно относились к тому, что я делал за кулисами!.. Потому что «пустить три мяча по кругу» умеет едва ли не каждый человек – тут нужно нечто очень особенное! Быть жонглёром – это не просто настоящее искусство, но ещё и очень тяжёлый труд, биджё!..

– Я знаю, батоно!.. – Ответил Каха, ничуть не смутившись. – Но я тоже тренируюсь уже почти десять лет!

Услышав эту фразу, директор цирка очень внимательно посмотрел на юношу:

– И ты можешь показать что-нибудь достойное?

– Да, уважаемый! Возьмите меня! Я много умею!

И такая уверенность была в этих словах, что старый циркач поднялся со своего директорского кресла, вышел из-за стола, и направился к двери кабинета:

– Что ж… Пойдём, юноша… На манеж! Посмотрим, на что годны твои руки! – И тут он резко обернулся, и в упор посмотрел на Каху. – Я обещаю, что возьму тебя в труппу, но при одном условии!!! Ты сумеешь меня удивить! И поверь мне, что это будет очень сложно – удивить старого жонглёра очень непростая задача, если вообще выполнимая…

Они пошли узкими затемнёнными коридорами, по которым ходили только артисты цирка, и остановились у одной из двери:

– Чем будете жонглировать, Кахабер Сосоевич? – Ухмыльнулся директор, и открыл дверь. – Это комната с жонглёрским реквизитом. Выбирайте! Мячи, кольца, булавы…

– Здесь нет, того что мне надо, батоно… – Ответил Каха, и показал на свой школьный портфель в котором что-то изредка позвякивало. – Но я всё принёс собой…

– Ну-ну… Признаться, я уже немного заинтригован… Ну что ж… Пойдёмте в манеж… Будете удивлять…

В манеже было довольно людно… Тренировались, оттачивая свои трюки, воздушные гимнасты, катались на своих моноциклах эквилибристы, и… Под самым бортиком подбрасывал в воздух четыре булавы жонглёр…

– Всем внимание, товарищи! – Директор несколько раз хлопнул в ладоши, привлекая к себе внимание. – Попрошу освободить манеж!

Он обернулся к Кахе, стоявшего в сторонке радом со своим отцом, словно «бедный родственник», и опять заговорил к артистам:

– Сейчас этот молодой человек попытается всех нас удивить, показав свой, как он утверждает, цирковой номер! И если ему это удастся, то я пообещал взять его к нам в труппу! – Директор посмотрел на «штатного» жонглёра. – Особенно это тебя касается, Тэймураз, как я понимаю!.. Юноша хочет работать в амплуа жонглёра!

– Посмотрим… – Ответил неопределённо артист, снисходительно ухмыльнувшись уголками рта. – Может действительно такого ещё никто не видел… Хотя, это врядли…

Артисты расселись на стульях партера, а директор широким жестом пригласил на арену Каху:

– Что ж, юноша… Можете начинать своё представление…

Каха снял пиджачок школьной формы, отдал его отцу, и, подхватив свой довольно потёртый школьный портфельчик, смело вышел в самый центр манежа…

– Я извиняюсь, батоно! – Каха посмотрел на директора. – Не мог бы кто-нибудь мне помочь принести сюда тот фанерный лист, который стоял в коридоре, за занавесом?

Старый жонглёр пожал плечами и кивнул головой… Двое крепких мужчин, воздушных гимнастов, принесли лист фанеры и поставили его под бортиком манежа «на попа», так как попросил мальчишка…

Затем Каха расстегнул замочек портфеля и достал…

Обыкновенную школьную тетрадь «в клеточку»!..

Аккуратно вырвав из неё чистый лист, Каха ещё раз нырнул рукой в портфель, и извлёк на свет Божий коробочку с канцелярскими кнопками.

Затем он подошёл к фанере и прикрепил листочек…

– А вы умеете заинтриговать, юноша! – Громко проговорил директор, наблюдавший за этими манипуляциями издалека, сидя в партере, рядом со всеми остальными. – Только я что-то не очень понимаю, какое всё это имеет отношение к жонглированию?

– Я сейчас, батоно! – Засуетился Каха. – Я уже почти готов!

Он ещё раз сунул руку в портфель, и тут… Все, кто был сейчас в цирке, замерли на своих местах, затаив дыхание…

В руках Кахи поблёскивали шесть кинжалов!

Нет, это, конечно были не те, старинные, кинжалы, которые веками передавались горцами от отца к сыну – эти были изготовлены в Батуми, кузнецом, другом «дедушки Вахтанга», совсем недавно. И были они немного легче, чем обычный кинжал, потому что предназначались для тренировок по метанию в цель… Но были эти кинжалы, тем не менее, грозным, остро отточенным оружием!.. Теперь Каха собирался поменять их судьбу…

Он оттолкнул ногой опустевший портфель и…

Стал подбрасывать и ловить кинжалы так, как когда-то учил его дед…

Только… Между тем, чему учил своего внука старый Вахтанг, и тем что делал сейчас Каха была огромная разница…

Старый горец учил его правильно обращаться всего с двумя кинжалами, другие же были сделаны только для того, чтобы лишний раз не бегать к мишени. Но не знал «дедушка Вахтанг», что его внук уже давно придумал для себя развлечение – проделывать всё это со всеми шестью кинжалами одновременно, «что бы зря не лежали»…

Каха стеснялся показывать деду это «развлечение» и потому уходил в горы из дома, чтобы там потренироваться всласть, и чтобы не «мозолить глаза старому джигиту»…

И что уж было говорить об отце, который только понаслышке знал, чему старый Вахтанг обучает его сына!..

…Кинжалы в руках Кахи превратились в стальных шмелей, которые махали своими поблёскивающимися крыльями с неимоверной скоростью!

Они, то шли «колесом» в руках мальчишки, догоняя друг друга, то взлетали сверкающими парами в вверх, метров на пять, то пускались «восьмёркой»…

Это завораживающее взгляды действо длилось больше пяти минут! Но вот…

Каха опять запустил, бешено вращающиеся, кинжалы вверх, к куполу, а потом… Стал ловить их то правой, то левой рукой, и тут же, не оборачиваясь, бросать их за спину, через плечо…

– Тух! Тух! Тух! Тух! Тух! Тух! – Раздались один за другим удары, с интервалом в полсекунды.

– З-з-з-з-з-з-з-з-з! – Прожужжало металлически за спиной паренька.

Каха обернулся и…

Улыбнулся совершенно голливудской улыбкой – «во все тридцать два»…

С тетрадным листком он «рисковал», потому что никогда раньше не добивался такого результата. Но сегодня… Сегодня, видимо, его желание показать всё на что способен, чтобы его взяли в цирк, помогло Кахе превзойти самого себя – только один кинжал не попал в тетрадный листок, а воткнулся в фанерный лист на два-три сантиметра ниже!..

Парень сжал кулаки, и обернулся к «цирковым», которые застыли в изумлении, словно изваяния…

Он обвёл их всех вопросительным взглядом, мол, что скажете уважаемые, и в этот момент, артисты, не сговариваясь, разразились громкими рукоплесканиями и выкриками:

– Молодец! Здорово!!! Браво!!! Браво!!!

Но громче и активнее всех хлопали три человека – его отец, что было совершенно не удивительно, и двое профессиональных жонглёров, как никто другой понимавших всю сложность этого, поистине уникального номера…

Это были самые первые в его жизни аплодисменты, которые «сорвал» Каха Сабиашвили в цирке, но они были и самые ценные – ему хлопали цирковые профессионалы, знавшие «цену» любому красивому цирковому номеру, и знавшие каким неимоверным трудом достигается эта красота…

– Молодец, биджё! Ай, молодец!!! – Выкрикивал директор цирка. – Вай, как ты меня удивил, дорогой! Дай я пожму тебе руку, мальчик!!!

Директор цирка… Он бросился к Кахе, продолжавшего стоять посредине манежа, протягивая к рукопожатию обе руки.

Да только Каха…

Он почему-то как-то сжался весь, спрятал руки за спину, и посмотрел на директора странным взглядом… Нет, не ожидал директор такого поворота!

Никак не ожидал!.. Он словно натолкнулся на стену!

Посмотрев на спрятанные от него за спину руки, он в одну секунду посуровел лицом, и произнёс с обидой в голосе:

– Тебе удалось удивить меня дважды, Кахабер Сосоевич!.. Первый раз тем, что ты умеешь делать с кинжалами – я такое видел лет сорок назад, ещё перед войной, и уже и не надеялся больше увидеть! И второй раз, когда ты, юноша, проявил такое неуважение к старшему!.. А я думал, что тебя воспитывали в наших, кавказских традициях… Жаль! Очень жаль, что я ошибся в тебе!

– Я… Простите меня, батоно! – Проговорил Каха. – Я вас очень уважаю!

– Тогда пожми мне руку, как настоящий мужчина!

– Я не могу…

И тут директор что-то заподозрил…

Он вплотную подошёл к парню, и требовательно произнёс:

– Покажи руки!

– Я не могу, батоно!.. – Каха как-то сжался, скукожился, словно чего-то до смерти боялся.

– Покажи мне свои руки, Кахабер! Сейчас же!..

Парнишка нехотя повиновался и протянул к директору цирка свои ладони…

Они были изрезаны множеством довольно глубоких порезов, а на ковёр манежа капали редкие, но крупными капли ярко-алой крови…