Текст книги "Между нами мужчинами"

Автор книги: Андрей Тарасов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)

Только что мы с вами наслаждались Пушкиным, а вот отрывок из танго "Снежинка":

...А через год она уже невеста,

И мы должны расстаться навсегда.

О, как нелепа жизнь, как в этом мире тесно,

Ведь ты моя, Снегурочка, моя!..

И вот свершилось... ты уже чужая,

И ты ушла теперь уже совсем,

О, как же плакал я, о, девочка родная!

Зачем так сделала, зачем?

Тебе мое последнее желанье

Пусть любит так другой, как я любил тебя.

Тебе я шлю последнее прощанье,

Кончаю жизнь, Снегурочку любя...

Он любил и страдал, умирая, шептал:

"Моя снежинка, моя пушинка,

Моя царица, царица грез,

Моя Снегурочка, моя кристальная,

К твоим ногам я жизнь принес".

Не правда ли, "почти" как у Пушкина: "Пусть любит так другой, как я любил тебя"?

Увы, чувства, двигавшие перьями двух авторов (извините за сравнение их), более чем непохожи. И дело ке просто в разной мере ума и таланта. В танговых рит

мах протекают любози тысяч и тысяч люгей. И они не шутя "кончают жизьь" с возгласами: "О, как нелепа жизнь!" Увы, это тоже любовь.

"Потом был запах примятого вереска, и колкие изломы стеблей у нее под головой, и яркие солнечные блики на ее сомкнутых веках, и казалось, он на всю жизнь запомнит изгиб ее шеи, когда она лежала, запрокинув голову в вереск, и ее чуть-чуть шевелившиеся губы, и дрожание ресниц на веках, плотно сомкнутых, чтобы не видеть солнца и ничего не видеть, и мир для нее тогда был красный, оранжевый, золотисто-желтый от солнца, проникавшего сквозь сомкнутые веки, и такого же цвета было все – полнота, обладание, радость, – все такого же цвета, все в такой же яркой слепоте. А для него был путь во мраке, который вел никуда, и только никуда, и опять никуда, и еще, и еще, и снова никуда, локти вдавлены в землю, и опять никуда, и беспредельно, безвыходно, вечно никуда, и уже больше нет сил, и снова никуда, и нестерпимо, и еще, и еще, и еще, и снова никуда, и вдруг в неожиданном, в жгучем, в последнем весь мрак разлетелся и время застыло, и только они двое существовали в неподвижном остановившемся времени, и земля под ними качнулась и поплыла..."

Думаю, вы узнали этот отрывок из прекрасного романа Хемингуэя "По ком звонит колокол".

Да, вот она, любовь: страсть, порыв, жажда умереть в объятиях любимого человека.

Еще отрывок: "Нельзя было глядеть без участия на их взаимную любовь. Они никогда не говорили друг цругу ты, но всегда вы: вы, Афанасий Иванович; вы, Пульхерия Ивановна. "Это вы продавили стул, Афанасий Иванович?" – "Ничего, не сердитесь, Пульхерия Ивановна: это я"...

За обедом обыкновенно шел разговор о предметах, самых близких к обеду.

– Мне кажется, как будто эта каша, – говаривал обыкновенно Афанасий Иванович, – немного пригорела; сам этого не кажется, Пульхерия Ивановна?

– Нет, Афанасий Иванович; вы положите побольше масла, тогда она не будет казаться пригорелою, или вот возьмите этого соусу с грибками и подлейте к ней.

– Пожалуй, – говорит Афанасий Иванович, подставляя свою тарелку, попробуем, как оно будет..."

Можете улыбаться иронически, но если вспомните, как умерли старички, то вам нечего будет возразить – это любовь, хотя ни страсти, ни порыва нет даже в помине.

...Но царь, не внимая, свой кубок златой

В пучину швырнул с высоты:

"И будешь здесь рыцарь любимейший мой,

Когда с ним воротишься ты;

И дочь моя, ныне твоя предо мною

Заступница, будет твоею женою".

В нем жизнью небесной душа зажжена,

Отважность сверкнула в очах;

Он видит: краснеет, бледнеет она;

Он видит в ней жалость и страх...

Тогда, неописанной радостью полный,

На жизнь и погибель он кинулся в волны.

Утихнула бездна... и снова шумит...

И пеною снова полна...

И с трепетом в бездну царевна глядит...

И бьет за волною волна...

Приходит, уходит волна быстротечно:

И юноши нет и не будет уж вечно.

Короче говоря, любовь – это состояние, при котором человек, не задумываясь, готов отдать жизнь ради любимой, это счастье самоотречения.

" – Ну! – крикнула Радда Зобару.

" – Эге, не торопись, успеешь, надоест еще... – засмеялся он. Точно сталь зазвенела, – засмеялся.

" – Так вот и все дела, товарищи! Что остается?

А остается попробовать, такое ли у Радды моей крепкое сердце, каким она мне его показывала. Попробую же, – простите меня, братцы!

"Мы и догадаться еще не успели, что хочет делать Зобар, а уж Радда лежала на земле, и в груди у нее по рукоять торчал кривой нож Зобара. Оцепенели мы.

"А Радда вырвала нож, бросила его в сторону и, зажав рану прядью своих черных волос, улыбаясь, сказала громко и внятно:

" – Прощай, Лойко! я знала, что ты так сдеешь!.. – да и умерла..."

Нет, оказывается, любовь может толкнуть и на убийство любимого человека, она большая беда, рабство, унижение!

"Сегодня мне не удалось повидать Лотту: докучные гости задержали меня. Что было делать? Я послал к ней слугу, чтобы иметь возле себя человека, побывавшего возле нее. С каким нетерпением я его ждал, с какой радостью встретил! Если бы мне не было стыдно, я притянул бы к себе его голову и поцеловал...

Оттого, что ее глаза останавливались на его лице, щеках, на пуговицах ливреи, на воротнике плаща, – все это стало для меня такой святыней, такой ценностью!

В тот миг я не уступил бы его и за тысячу талеров.

В его присутствии мне было так отрадно".

Вот насколько чиста, возвышенна и трепетна бывает любовь!

В Париже есть площадь Пляс Пигаль. Днем она мало чем отличается от всех прочих. Деловая, не очень многолюдная, вполне пристойная. Но с 6 – 7 часов вечера Пляс Пигаль преображается. Вспыхивают многометровые неоновые афиши кабаре и варьете, взвинчивают свои бешеные ритмы джазы в кафе и ресторанах, в окнах и в особых выносных витринах на тротуарах вспыхивают лампы, озаряя огромные снимки девиц, всю одежду которых составляют лишь мини-фиговые листики. Из таинственного полумрака баров и кафе подми гивают чуть-чуть более прикрытые кусочками тканей женщины, а здоровые мужики-вышибалы хватают за рукава прохожих мужчин (даже если они идут с дамами) и горячо убеждают зайти. Ближе к полуночи почти на каждом углу центральных улиц вы увидите девушек и женщин самого разнообразного возраста, которые деловито прогуливаются взад-вперед, механически интересуясь у встречных: не хотят ли те "получить удовольствие"?

Что ж, как ни крути, а это вроде бы тоже получается "любовь", во всяком случае, один из ее ликов. Хотя, бесспорно, лик дешевый, циничный, нечистый, в грубой косметике.

Гранитных скал стал жителем Фархад – Стал скалосокрущителем Фархад.

Подтянет свой кушак потуже он – Одним ударом рушит целый склон ..

Не будем цитировать дальше поэму Алишера Навои "Фархад и Ширин", просто отметим: вот на какие подвиги созидания и добра толкает людей любовь! Фархад во славу своей избранницы проложил сквозь безводную пустыню канал, выдолбил в скалах ложе для озера, киркой высек в горе дворец. И тут же вспомним Горецкого из пьесы Островского "Волки и овцы". Этот молодой человек верность любимой выражал иначе: "Глафира Алексеевна, позвольте для вас какую-нибудь подлость сделать!"

Ср:ажете: слишком уж непохожа любовь этих людей, чтобы обозначать ее одним словом. Но разве похожа тигровая акула на морского конька или, допустим, на манту? Однако все они называются рыбами. Собственно, понятие "рыба" так и выявляется: берут всех, отбрасывают индивидуальные отличия то, что остается, и входит в понятие "рыба".

Один исследователь пробовал так же добраться до сущности любви. Сначала отбросил "половое влечение" – оно ведь существует и у насекомых, но любовью не называется. Потом отбросил "привычку". Бывает, конечно, люди принимают привычку друг к другу за любовь, но привыкнуть можно ведь и к домашним тапочкам – нуждаться в них, быть не в духе из-за их отсутствия разве это любовь? Это эрзац, подмена, сопутствующий элемент.

Восхищение красотой, добрым сердцем и манерами...

Но ото ведь эстетика, особая сфера. Восхищаться мы можем, не влюбляясь. Благодарность за помощь, уважение за успехи в работе, за геройство, за талант тоже не любовь, а лишь спутники ее, которые только по ошибке принимают за любовь неопытные люди.

Осталось у этого исследователя, когда он всех "спутников" отбросил, не очень много – "восполнение черт характера". Он считает, что безвольный ищет в любимом (любимой) недостающие ему (ей) мужество и твердость, излишне возбужденный тянется к тому, кто способен вернуть ему душевный покой, замкнутый – к общительному и т. д.

Что ж, теория занимательная. Одно непонятно, почему недостающие черты характера нам не восполняют наши родители, братья, сестры и тем паче друзья. Уж последних-то мы имеем вроде бы полную возможность выбирать в соответствии со своими потребностями. Короче говоря, отбросили мы от любви все, что ей "сопутствует", и не осталось у нас ничего.

Как понять это? Может быть, что-то было объявлено "сопутствующим" без должного основания? Начнем с "полового влечения".

В наш технический век все больше и больше людей начинают смотреть на любовь "трезво", без "мистики", то есть с точки зрения естественной науки. Схема любви получается при этом простой, но убедительной: "Бык мычит от страсти. Петух не находит себе места. Предводитель дворянства теряет аппетит..." Перед лицом могучего инстинкта продолжения рода все равны. Грубо? Неизящно? Что поделать – се ля ви! Мы не институтки, а трезвые материалисты и не боимся смотреть правде в глаза. Любовь – это временное помрачение рассудка на почве сексуальной неудовлетворенности, одна из форм мании. Все эти бредни об исключительности избранника, невозможности жить без него, неземной его сущности чисто гормонального происхождения. Со стороны людям это видно отчетливо. Если бы Джульетта создала семью с Ромео, она наверняка очень скоро превратилась бы в рядовую, не очень умную, сварливую жену, объедалась бы сладким, била по щекам служанок, сплетничала с соседками. А Ромео, может быть, решил бы, что ошибочно принял увлечение за любовь, что характерами они с Джульеттой не сошлись, начал бы пропадать на пирушках, на охоте, а вечерами околачиваться возле чужих балконов...

Ну что, может быть, кто-нибудь не согласен и хочет возразить? Цинизм, увы, с логической стороны очень трудно уязвим. Да и чего тут возражать, когда на наших глазах подобные метаморфозы происходят сплошь и рядом. Была Джульетта – стала Солоха, был Ромео – стал Дон Жуан. Стало быть, "союз душ" и прочие наземные штучки-дрючки – сплошной мираж, павлиний хвост, в который рядится простое животное влечение друг к другу!

На подобной "научной" основе и развивается в буржуазном мире культ секса.

В Европе продаваемые из-под полы порнографические открытки, стриптизы в ночных клубах давно уже стали анахронизмом. Теперь голые люди без зазрения совести с позволения властей демонстрируют все виды порока на сцене и с киноэкрана. Этому же "делу", сдобренному приправой из патологии, посвящаются книги и журналы, выходящие в свет миллионными тиражами.

В маленькой Дании после отмены нравственной цензуры торговля порнографией стала давать около 60 миллиардов старых франков дохода! Подумать только, совсем недавно, в середине XIX века, во Франции за "грубый и оскорбляющий стыдливость реализм" подвергался судебному преследованию Флобер.

"Счастье человека не в боге, в патриотизме, красоте, справедливости, любви, семье, дружбе, работе. Счастье человека – секс, потому что человек тождествен сексу" – ЭТо "откровение" сделано женщиной!

Дело, конечно, тут не в том, что кто-то что-то не совсем правильно понял. Культ секса – продукт эпохи, составная часть современной буржуазной массовой культуры, пошлой, бездуховной, потребительской, лишенной высоких целей и идеалов.

На дискуссиях о любви часто бурные споры вызывает вопрос: не убивает ли любовь научно-техническая революция? Парадокс тут состоит в том, что, с одной стороны, каждому очевидно: наука и техника несут прогресс и вроде бы не должны сами по себе делать нас хуже, а, с другой стороны, невооруженным глазом видно, что любовь становится чем-то старомодным. Молодежь ее вроде бы начинает стесняться, золото глубоких, сильных, долгих чувств разменивается на медь мелких, скоротечных страстей и увлечений... Любовь выбирает кого-то одного, для половой потребности годятся все подряд: в большей или меньшей степени – это уже детали! В какой дешевый потребительский товар превратилась любовь, отождествленная с сексом, мы уже говорили с вами.

Разгул инстинкта, секс в "чистом виде" ведут лишь к деградации, гибели любви.

Виктор Розов по этому поводу сказал так: "Известно, что дети распутных родителей почти всегда рождаются ущербными, слабыми не только физически, но и духовно, склонными к дурным поступкам. Плод, зачатый в результате акта насилия, рекомендуется извлечь из утробы. Естественно предполагать, что и ребенок, зачатый в результате только животной близости, может оказаться ущербным. Нет, для сотворения человека мало одной физической близости: нужна еще и иная близость – она-то и называется любовью. И не надо принимать животный инстинкт размножения за любовь".

Хорошо: "не надо". А что надо?

"Родство душ"? Может быть, но как души его выявляют в тех случаях, когда любовь вспыхивает мгновенно, вдруг, в буквальном смысле слова с первого взгляда?!

Половое влечение плюс уважение чисто человеческое, общность интересов? Вот выдержка из письма инженера Сергея Е.:

"Вместе учились, мечтали о будущем, ходили на свидания, говорили друг другу нежные слова, помогали чем могли, ссорились и мирились. Как все влюбленные, страдали, если не виделись подолгу. Назначения получили в разные места, а потом армия. Любовь согревалась письмами и постоянными мыслями друг о друге. Но... время и расстояния сделали свое дело. Пришло письмо: "Вышла замуж!" Женился и я после службы.

Уже и юбилей десятилетний отметили, и двух сыновей растим. А чувство мое к той, первой, живет, не утихает и так же приносит страдания, как и в первые годы, и так же помогает жить... Не скажу, что я не уважаю свою жену, что она мне не нравится. Нет, она у пеня очаровательный человек, именно Человек!.. Но любовь живет, мысли о той постоянны. И именно эта любовь помогает мне выполнять долг..."

Судите сами, все есть у жены Сергея – высокие человеческие качества, общие с мужем интересы, женская очаровательность, а любовь из этой суммы не складывается. Есть в любви что-то прямо противоположное половому влечению, во всяком случае, что-то вполне самостоятельное, то, что составляет суть эстетического притяжения, – полная отрешенность от корысти, чистая радость просто от существования любимого человека, не объяснимое логически волшебство, тайна.

Если бы любовь зависела только от секса, откуда бы могло рождаться счастье неразделенной любви? У Куприна есть такие строки: "Понимаете ли вы, сколько разнообразного счастья и очаровательных мучений заключается в неразделенной и безнадежной любви?" А вот свидетельство поновее:

Один мой деловитый соплеменник сказал жене в театре "Современник":

"Ну что ты в Сирано своем нашла?

Вот дурень!

Я, к примеру, никогда бы так не страдал из-за какой-то бабы.

Другую бы нашел – и все дела".

В затравленных глазах его жены забито проглянуло что-то вдовье.

Из мужа перло – аж трещали швы! – смертельное духовное здоровье...

...Закон есть непреклонный:

в том нету дара божьего любви,

в ком дара нет любви неразделенной.

Дай бог познать страданий благодать

и трепет,

безответный, но прекрасный,

и сладость безнадежно ждать и ждать,

и счастье глупой верности несчастной.

И, тянущийся тайно к мятежу

против своей души оледененной,

в полулюбви запутавшись,

брожу

с тоскою о любви неразделенной.

Эти строки из стихотворения Е. Евтушенко – проявление "бунта" против засилья секса, во имя эстетики, которая одна способна давать неприедающееся наслаждение, безграничное счастье. Короче говоря, мы приходим к выводу, что любовь в подлинном смысле только там вроде бы и начинается, где кончается половое влечение, секс.

Эстетическая природа любви видна далее в том, что совершенно немыслимо бывает выявить, за что же именно мы любим человека (в дружбе мы все же обычно можем отдать себе отчет в этом). Когда Ильф и Петров отмечают, что Васисуалий Лоханкин любил Варвару за "большую белую грудь и службу", то нам сразу становится ясно: о любви тут вести речь можно только в сатирическом плане. Невозможно полюбить, кстати, и за более возвышенные качества: за производственные успехи, высокую нравственность или римский профиль лица.

"Нельзя отрицать влияния нравственных качеств ка чувство любви, но когда любят человека, любят его всего, не как идею, а как живую личность; любят в нем (подчеркиваю! – А. Т.) особенно то, чего не умеют ни определить, ни назвать", – писал Белинский.

Белинский же вполне резонно замечал, что если мужчина знает, за что именно он любит женщину, то он не любит ее. Здесь параллель с красотой совершенно бесспорна. Не случайно ученые дискутируют о природе красоты столько же тысячелетий, сколько и о природе любви, но так и не сумели дать ей точного определения. Бескорыстную поэтическую направленность подлинной любви женщины всегда (в принципе, а не в каждом случае, разумеется) острее чувствовали и выше ценили. Генерал Аносов (персонаж повести Куприна "Гранатовый браслет") убежден даже, что в дефиците на настоящую любовь, который наблюдается в XX веке, повинны именно мужчины, "в двадцать лет пресыщенные, с цыплячьими телами и заячьими душами, неспособные к сильным желаниям, к героическим поступкам, к нежности и обожанию перед любовью". И в связи с этим пророчит страшную месть со стороны женщин: "Помяни мое слово, что лет через тридцать женщины займут в мире неслыханную власть... Они будут попирать нас, мужчин, как презренных, низкопоклонных рабов. Их сумасбродные прихоти и капризы станут для нас мучительными законами. И все оттого, что мы целыми поколениями не умели преклоняться и благоговеть перед любовью.

Это будет месть".

Повесть Куприна появилась в 1910 году. Статья Войны "Да убоится муж?.." – в 1979-м. Генерал, таким образом, ошибся в своем пророчестве всего на тридцать девять лет.

Но шутки шутками, а эстетическому преклонению перед любовью нам у слабого пола учиться, бесспорно, стоит.

С эстетической природой любви вполне согласуется теория, по которой любовь – это попытка человека вырваться из трагического одиночества, на что он обречен со дня рождения.

Стадные животные, изгнанные сотоварищами, тоскуют, перестают есть, чахнут. Человек зависит от общества еще более. Нет для него ничего страшнее одиночества. Коллективизм – единственно приемлемый для человечества путь, где возможен бесконечный прогресс. Индивидуализм загоняет людей в ловушку одиночества. Любовь, бесспорно, помогает из нее вырваться. И наиболее реальные и очеловеченные пути выйти из нее – дружба, семья, любовь...

По определению Станиславского, любовь с точки зрения сценического действия – это бесконечное, постоянное внимание, интерес. Но это справедливо не только для сцены. Постоянное внимание, интерес друг к другу ведут к взаимо л сниманию или хотя бы к иллюзии понимания, делают человека значительным в собственных глагах, придают осмысленность всему, даже повседневному его бытию. Без этого жить очень трудно.

Значит, любовь – яркое эстетическое чувство, придающее необычность, волшебность, праздничность всей жизни – с одной стороны, и путь спасения от одиночества, от комплекса неполноценности – с другой.

Согласны вы со мной? Если да, то зря. Противоположность любви половому влечению не внешняя, а внутренняя, не абсолютная, а относительная, не мертвая, а живая, диалектическая. Любовь все-таки не просто бескорыстное эстетическое восхищение любимым, а половое чувство, возвысившееся до бескорыстия, до эстетической просветленности. Большая разница! Половое чувство может существовать без любви, любовь может существовать без полового чувства (братская любовь, любовь к делу). Простое их сочетание той любви, о которой мы ведем разговор, не порождает. Можно даже столкнуться с полнейшим парадоксом: мужчина испытывает к женщине оба эти чувства сразу, а любви нет! Чувства эти у него живут самостоятельной жизнью, каждое само по себе. А нужен синтез!

Вспомним ученого, который пробовал докопаться до сущности любви путем исключения "сопутствующих моментов". Он расчленил любовь на элементы, и оказывается, что любой из них по отдельности не может претендовать на звание любви. Половое влечение – это не любовь; привычка, уважение, эстетическое восхищение тоже... Так можно расчленять воду на водород и кислород и ломать голову, который из элементов составляет сущность воды, а который лишь "сопутствующий". Любовь тоже синтетическое явление. Ни эстетическое волнение, ни половое влечение по отдельности или при механическом смешении любовью не являются. Лишь слившись в целостное, новое "вещество", они могут претендовать на такое звание. Но при этом отдельные элементы уже искать нелогично.

Непонимание единства в любви этих противоречивых элементов, возвышение одного за счет другого мы наблюдаем на протяжении всей истории. Хорошо об этих "качелях" сказано в письме Инессы Арманд дочери: "Вспомни из истории отношение средневековых аскетов к женщине. Мне, например, кажется, что их отношение было очень скверное. Они считали ее орудием дьявола, посланного на землю специально для того, чтобы их соблазнять и совращать с пути истины.

Воззрение на любовь тоже самое грубое и примитивное. Аскетизм, по-моему, может возникнуть именно только на почве такого грубого и примитивного взгляда на любовь...

...Рассмотрим теперь вторую точку зрения, точку зрения эллинов. Явствует ли в ней более тонкое отношение к женщине и любви? Ничуть. Правда, эллинство тесно связано с представлением о красоте, о солнце, о цветах, о природе. Эллинство тесно связано с природой. Эллинство похоже на прекрасный цветок, пышно расцветший внутри природы. Но как-то мало отделившийся от этой природы, мало еще ставший человеческим. Все это красиво, но еще первобытно (в области любви, во всяком случае). Отношение к женщине плохое, хотя и с сильно развитым пониманием красоты.

В женщине не ищут духовного общения, не ищут товарища или друга, в ней ищут красоту и затем – самое большее некоторое остроумие, умение петь, играть или танцевать. Одним словом, в женщине не ищут человека – а наслаждение и развлечение.

Неужели эти два весьма примитивных воззрения существуют и сейчас в нашем цивилизованном обществе, в наш век пара и электричества, в наш век высокоразвитою ума, тонких и сложных переживаний?.. Но как это могло случиться, как же это уживается наряду с очень сложной техникой современного человека, откуда этот скачок назад, да и, наконец, неужели наряду с грубым и примитивным отношением нет ничего другого, что не было бы ни эллинством, ни аскетизмом..."

Вот уже начался век атомной энергии и компьютеров, а "весьма примитивные" воззрения, увы, продолжают существовать. Притом оба сразу. Молодежи более свойственен при этом эллинский уклон – культ красоты тела, секса, природного (читай: биологического) отношения к любви. У более пожилых поколений заметен уклон в аскетизм, упор на уважение, общность интересов, взаимопомощь в семейном быту. В итоге такого раскола и взаимопомощь получается скучная, и секс убогий, безрадостный. Но когда "уклоны" сливаются... Я приводил вам отрывок из письма молодого мужчины К. из Тарусы о том, какое это счастье любить и быть любимым. К сожалению, даже масштабы своего счастья чаще всего мы начинаем осознавать только после того, как его потеряем. После слов "Как хорошо жить и работать в хорошей семье", увы, шло: "Но она трагически погибла".

Говорят, время лечит раны. Да. Зарубцовывает. К.

уже не бьется головой о стену. Вполне искренне поучает других, как стать счастливым. Но, видимо, так он и умрет со своей трагедией, из которой нет выхода.

Работа, учеба, семейные хлопоты – все это очень важно. Но ни то, ни другое, ни третье любви не заменят. Вслушайтесь в слова К.: "Сменил несколько специальностей. Женился. Нельзя было иначе..." Нет, не сумел К. полюбить еще раз. И нечем его утешить. Но ьсе-таки... Все-таки он испытал настоящее счастье – он "видел небо"!

Грустно любить без взаимности, страшно потерять любимого человека, но все-таки самое ужасное, наверное, – прошлепать по жизни, не испытав настоящей любви, прожив всю жизнь на маргарине и желудевом кофе.

Конечно, каждый убежден, что к нему-то это не относится. Васисуалий Лоханкин, подвывая: "Я обладать тобой хочу, Варвара", наверное, не сомневался в том, что он возвысился до воспетых поэтами светлых и высоких чувств.

Пусть вас не успокаивает тот факт, что в пример приведена явно ущербная, комическая личность. Можно быть вполне полноценным во всех отношениях, умным, эрудированным человеком, а в вопросах любви оставаться на уровне Лоханкина.

ТУПИКИ СЕМЕЙНОЙ ЖИЗНИ

Выше мы упомянули о необходимости каждому мужчине, вступающему во взрослую жизнь, пройти "курс молодого отца", сетовали, что к семейной жизни молодежь готовится плохо, порой никак. Некоторые наверняка не согласятся: как это никак? Ни о чем так много не пишут в романах, повестях, пьесах и киносценариях, как о любви. И "проглатываются" такие произведения молодежью охотнее всего. Все так, однако получается обычно, что, отправив своих героев под венец, автор торопливо опускает занавес, оставляя читателей в приятном заблуждении, будто все проблемы и трудности у героев позади, а впереди сплошной океан безоблачного счастья. В жизни же чаще бывает наоборот – настоящие трудности и конфликты только и начинаются после того, как любящие побывают в загсе. И сколько гибкости, терпения, мудрости, воли требуется молодым супругам, чтобы благополучно вести свой семейный кораблик между десятками беспощадных "сцилл" и "харибд", которые ставит на его пути жизнь!

Женщины обычно стараются миновать все подводные скалы, мели и водовороты семейной жизни, основываясь на своем чутье, интуиции, вдохновении. Но нам, мужчинам, это не подходит, нам требуется понимание.

А чтобы сложность и неоднозначность истин, которые нам предстоит открыть, стали нагляднее, воспроизведу спор, состоявшийся в семье Скворцовых, моих давних знакомых, историю женитьбы которых мне уже доводилось рассказывать [Тарасов А. Закон и долг. М.: Московский рабочий 1981.]. Состояла эта история в том, что Надя и Валентин долго и нежно были влюблены до женитьбы. Женившись же, с удивлением обнаружили, что частенько раздражают друг друга, что они совсем иначе представляли себе семейную жизнь, и если бы не дочка Олька, то... Очень мне хотелось, чтобы они объяснили, исходя из собственного опыта, почему ото молодые люди, по всеобщему убеждению, буквально созданные друг для друга, так часто после свадьбы начинают "не сходиться характерами"? И для начала я привел им такие вот цифры.

Если в 1950 году у нас в стране на 100 заключенных браков приходилось всего три развода, то в 1975-м их стало 25 – 30. По Москве сейчас пропорция и того серьезнее: на каждые 100 свадеб 50 разводов. Если же эту пропорцию перевести в абсолютные цифры, то окажется, что ежегодно в Москве регистрируется 44 тысячи разводов. И за каждым из них стоят несчастные, издерганные женщина и мужчина.

Первой слово взяла Мария Николаевна, мать Нади, живущая с молодыми и воспитывающая Ольку.

Мария Николаевна. Не знаю, как вы, молодежь, это все понимаете, а я так считаю: не воспитывается у нас должного уважения к семье. В старину, говорят, на Руси вокруг ракитового куста люди венчались, а к то, поди, больше трепета молодые испытывали, чем сейчас в загсах. Нас вот в церкви венчали – душа-то парила. Тут тебе и пение, и колокола, и кольца, и слова таинственные, и фата с венцом... А сейчас что? Шлепнули печатью в паспорт – женились, еще раз шлепнули – разошлись...

Надя. Но ты же слышала, мама, как торжественно во Дворце бракосочетания сейчас регистрируют.

Мария Николаевна. Кто их знает, может, и так. Только ведь дворцы-то эти где? В крупных городах да столицах, а женятся люди везде, даже в самой глухомани. Им, поди-ка, тоже торжественности в такой день хочется.

Надя. А по-моему, главная причина разводов – торопливость. Только встретятся юноша и девушка, не узнают друг друга, в чувствах не разберутся – и уже в загс!..

Автор. У вас разве так было?

Надя. Нет, но...

Валентин. Ерунда это! Очень часто такие "торопливые" живут лучше, чем "задумчивые", те, что пять лет изучают друг друга, а поженившись, через полгода расходятся. По-моему, куда больше мешает в семейной жизни отсутствие подготовленности, жизненной закалки, даже простого знания того, сколько нелегких обязанностей возлагает на каждого семья.

Автор. Вы что-то все о других семьях рассуждаете. Ну, а почему у вас самих нелады?

Валентин. У нас все из-за мелочей... Кто-то должен уступать другому, а мы оба с "характером", каждый по-своему жить хочет, ну и...

Надя. Эгоисты мы большие, наверное. И любить не умеем. Не умеем жертвовать собой ради другого...

Я вот в одной книжке читала о хорошей семье. Разные совсем люди поженились: он научный работник, она продавщица с семью классами. Конечно, и глупости говорила, и вкусы у нее хромали, и мать у нее простая женщина... Но сколько они лет ни жили, ни разу не дал он почувствовать, что чем-то выше ее. Жена другим человеком стала, теща его больше чем сына родного любила. Такой он был дипломат. Если жена с матерью поссорятся, обязательно сторону тещи берет, хотя бы та и не права была. С женой-то ведь всегда можно договориться, а старого человека легко обидеть, да и жене приятно в конечном счете: мать ее защищают...

По-моему, так вот только и можно в семье жить – уступая друг другу, жертвуя собой, если хотите... А из Валентина дипломат никудышный, да и из меня тоже.

Автор. Постойте. Вы же сами говорили, что два года до свадьбы все свободное время проводили вместе и были счастливы. Почему тогда не возникало этих проблем, почему не требовалось ни "жертв", ни "дипломатии"?

Надя. Вы хотите сказать, что все дело в свадьбе, в регистрации? Получается вроде бы, что бумажка с печатью имеет такую магическую силу?

Автор. Парадокс, но получается что-то вроде этого. Хотя ясно, что дело не в бумажке, а в психологии, в наших взглядах на семью и супружеские обязанности. Моногамную семью родила частная собственность.

Частная собственность была основой семейной психологии, семейной морали, семейных традиций. Это длилось не год, не два, а многие тысячелетия! А мы хотим за срок меньший, чем средняя продолжительность жизни одного поколения, перевернуть все – и психологию, и мораль, и традиции. Конечно, добились мы многого, но все равно нигде, пожалуй, у нас не сохранилось столько собственнических пережитков и предрассудков, сколько в семейной жизни. "Личная"