Текст книги "Разин А. А. "Человек тусовки""

Автор книги: Андрей Разин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 11 страниц)

– Да, ты останешься мелким щипачем,– сказал я Жеке уже в машине,– И я тоже, такова наша участь...

– А ты не спеши все-таки с выводами,– сказал Жека,– сейчас погуля-ем на славу, а завтра будем думать, что делать дальше. Я подключу наших... Если птички не вылетят в Штаты, они у нас в кармане...

На углу Тверской и Готвальда мы подобрали Вику. У нее : в руках была огромная сумка.

– Куда едем? -спросила она.

– Есть один надежный приют, к Юране,– сказал Жека.

– А вы, мальчики, уже хороши,– сказала Вика.– Как ты сидишь за рулем, не понимаю...

– У нас, Викуля, большие неприятности,– тут же ляпнул Жека.

Нет, он конченый...

– Какие? – спросила Вика.

– Не стоит об этом,– сказал я.– Жека склонен к преувеличениям.– И Жека тут же замолк.

Вика сказала, что она очень мне благодарна: меня и, ясное дело, Жеку ждут подарки и прочее, но все это не мцжеу сравниться с тем, что я для нее сделал.

Мы наконец добрались до моей квартиры, Вика тут же отметила, что я стал жить намного уютнее, ей у меня нравится, настоящая европейская квартира Мне после ее слов захотелось добавить, что как бы мне не пришлось загонять всю эту велюровую мебель, югославскую стенку и вьетнамские ковры, купленные на первые гонорары от пацанок «Ах!», но, конечно же, промолчал, а Вика принялась выкладывать из своей сумки подарки.

– Да мы тебя разорили,– сказал Жека восхищенно. Он тут же бросился примерять кожаную куртку.

– Успокойтесь, мальчики, это невозможно сделать.

Потом она выставила на стол бутылки и вручила нам по пачке купюр. Мы выпили.

– Как прошли гастроли с Распутиным? – спросил я.

Вика сказала, что вполне нормально, такого массового психоза она еще не видела.

– А как чувствует себя Распутин? – снова поинтересовался я.

– Плохо. Он очень расстроен. Да, достали мы его неплохо.

– А ты бы не могла меня познакомить с ним? -спросил Жека. Я на него недоумевающе глянул: ему-то это зачем?

Вика тоже пожала плечами:

– Я могу, но зачем тебе это?

Жека отпил виски и сказал, что он давно уважает этого смышленого парня, ему больно видеть, как он мучается, он, Жека, смог бы ему помочь в сложной ситуации.

У меня от неожиданности закололо в боку.

Ты что, совсем ошалел?

– Прошу не беспокоиться о моем здоровье,– сказал Жека.– Я нравст-венно и физически в форме... Подожди-ка, Юраня, мы сейчас с Викой кое о чем потолкуем.

Они вышли в другую комнату. Я подумал, что Жека спятил, придумал какую-то басню, а на самом деле они преспокойно сексуют, пока я глотаю виски. Я хотел уже подняться, чтобы осторожно приоткрыть перед собой дверь, но на меня выглянула довольная рожа Жеки. За ним вышла Вика.

– Мальчики, мне было приятно вас видеть, -сказала. она.

– Ты что, собираешься?.. А как же продолжение? – хмыкнул я.

– Не получится. Я говорила Жеке. Ждет жених... Так что потерпите.

Она улетучилась.

– Порядок,– сказала Жека.

– Какой еще порядок?

– Мы качнем этого Распутина как следует...

– Каким образом?

– Ты чудак... Видишь, я, в отличие от тебя, выражаюсь мягко и интеллигентно... Я помогу этому мальчику. По моей просьбе ты не напечатаешь главную бомбу в своей жизни... О нем, конечно же...

– Так, так,– я начинал кое-что понимать.– Но я здесь не при чем. Понимаешь?

– Понимаю, но объявка будет очень солидная. Мы покроем все эти «Ах!»...

– Рискованно, но гениально,– сказал я и поднял бокал за здоровье Жеки.

глава 12

Алексей Распутин

Передо мной было сизое марево – расплывчатое, поглощающее лица и дома, машины и улицы. Я жил в этом мареве и мне временами казалось, что меня больше не существует, -это мои воспоминания, а сам я, бестелесный, невидимый для других, летаю в этом мареве, не понимая происходящего. Такое было со мной, когда я ехал в поезде на Север. Денег не было ни копейки, в мешке лежал последний сухарь, я грыз его и обессиленный от голода засылал, а когда просыпался, то начинал думать – я один в этом поезде, поезд несется в бесконечность по безрельсовой дороге, никто не может его остановить... Я не мог понять, кто же едет рядом, лица начинали исчезать, я почти терял сознание.

Я мотался по Москве, простаивал у кабинета следователя Замковца, отвечал на его вопросы, возвращался домой и лежал по десять часов' кряду. Я не мог ни с кем разговаривать: отвечал невпопад на вопросы жены, мне никто не звонил. Я исчез для всех – администраторов, директоров филармоний, руководства своей организации. Иногда оказывался у Джалилы и не понимал, что со мной происходит, отношения наши уже не были прежними, но я не задумывался над этим, я выходил от нее более-менее понимающим происходящее.

– Что говорит следователь? – спрашивала Джалила.

Я принимался вспоминать. Ах, да...

– Запомни, ты не уйдешь. Никто еще не уходил. Говори, кому ты давал взятки, ведь не мог же ты, уличный, никому не известный, вот так прорваться...

Я знал, что у него все рассыпается, как рассыпается в эти дни у меня, но он еще цепляется, у него есть еще время, а у меня его почти не остается, скоро моя тусовка, обнищавшая, растерянная, разбежится куда глаза глядят, кого-кого, а их подберут, останется только Кречет, он сидит на юге, занимается подводной охотой и играет на компьютерах; иногда он звонит мне и говорит, чтобы я бросал все и приезжал к нему, но я никуда не могу уехать, ежедневно я хожу к следователю Замковцу и выслушиваю его угрозы. Он говорит, что Автандил раскололся, где я закапываю свои миллионы, туда уже выехала бригада, и я могу считать себя нищим человеком, точно таким же, как следователь Замковец и всё нормальные люди вокруг. Я слушаю этот бред, киваю головой и молчу.

– Почему ты молчишь?! – спрашивает он.

– Вы больной человек, у вас воспаленное воображение и ненормальная психика,– говорю я,– вам надо лечиться...

Он носится по кабинету и говорит, что засадить меня в камеру – дело всей его жизни...

В один из дней жена позвала меня к телефону, я еле поднялся с постели, услыхал в трубке голос Вики Ермолиной:

– Мне надо срочно встретиться с тобой...

Я назначил ей встречу в кооперативном кафе. Посетители смотрели на меня, как на выползшего из могилы, и даже знакомая официантка держалась на расстоянии. Вика была чем-то

сильно возбуждена, я предложил ей выпить вина, а потом уже начи-нать о деле.

– Ты помнишь, я говорила тебе о двух мужиках, которые очень инте-ресуются твоей персоной...

Я вспоминал – какой-то разговор был, но какой?

– Да, да, но ты, ради бога, напомни.

– Чикин и его дружок Жека, вроде бы он в самом деле чекист или по крайней мере сексот...

– Вспомнил, ты говорила... Чикин давно мной интересуется, очень давно. Теперь все его мечты исполняются.

– Недавно я встречалась с ними. Жека сказал, что хочет тебе по-мочь. У негр, мол, есть такая возможность. Просил познакомить тебя с ним. Чикин при этом присутствовал. Он, правда, сидел в другой комнате. Меня просили не говорить тебе о нем...

– Что ты думаешь об этом? – устало спросил я. Я уже пожалел, что выбрался из своего ненадежного убежища.

– Я знаю их давно и очень хорошо. Особенно Жеку. Он специализировался по девочкам. Стращал, обещал помощь и выбивал деньги. Мне кажется, здесь тот же случай... Я должна была сказать тебе об этом.

– Спасибо,– сказал я,– Мы еще с тобой споем. Я надеюсь, скоро.

– Я тоже надеюсь.

Я поймал такси и отвез ее домой. Вечером раздался звонок.

– Здравствуй, Распутин,– услыхал я в трубке.– Рад, что ты согла-сился встретиться со мной. Меня зовут Евгений. Когда мы можем встретиться?

– В любое время,– сказал я.– Называйте место... Я сейчас более чем свободен.

– Понимаю, вынужденный простой. Все можно изменить, -он говорил и о чем-то напряженно думал.– Я подъеду к гостинице «Юность». Встретимся у входа на Новодевичье... Сегодня, в пять часов вечера. Вы извините, но нас не должны видеть ... Сами понимаете, в чем дело.

Я ровным счетом ничего не понимал, но ответил:

– Конечно же, я понимаю...

В пять часов вечера у ворот на Новодевичье кладбище ко

мне подошел высокий человек с морщинистым не по годам лицом, в кожаной куртке и широких джинсах.

– Евгений... Можешь попроще – Жека.

Я тоже представился:

-Алексей.

– Вот мы и знакомы. Обстановка, правда, слегка необычная... Скажем так. Я давно, честно признаться, мечтал познакомиться с тобой. Нет, не из-за музыки, у меня другие пристрастия, ты поражал мое воображение своей пробивной силой. Кто-то мне сказал, что ты – человек двадцать первого века, и я согласился.

– Лучше бы мне не давали таких характеристик,– ответил я.

Мы дошли до могилы Хрущева и присели на скамейку. По лысому метал-лическому черепу стекали струйки воды.

– Не спеши, трудности бывали у всех. В том числе и у меня. Я криво усмехнулся:

– Особенно в те минуты, когда вы с Чикиным сорвали мои концерты в «Олимпийском».

Мои слова его ничуть не смутили. Он начал говорить о том, что ничего не. попишешь, таковы законы борьбы и конкуренции, " спросил меня, знаю ли я о группе «Ах!», а когда услыхал от меня утвердительный ответ, сказал, что он по существу является директором этой группы, даже показал свое красное удостоверение. Тут же рассказал о том, что центр «Фантом» неожиданно для него отправил «Ах!» в Америку, ясно, что пытаются переманить от него девчонок, в которых он вложил столько сил. Я тут же сказал ему, что о нем не слыхивал, но сразу же догадался, кто тащит «Ах!», когда увидел «сенсационные» публикации в газете Чикина, передачи по телевидению, клипы и интервью. Он не ста* ничего отрицать.

– Вот мы и подошли к главному,– сказал он.– Ты мне сам помог, я не знал, с чего начать... Мне давно известны ваши отношения с моим приятелем Чикой, я не знаю, из-за чего все произошло, да это и не должно .меня волновать... Он не может слышать твоего имени, думаю, что ты тоже не испытываешь к нему особых симпатий...

– Испытываю и еще какие! – сказал я.

– Ты понимаешь, он человек довольно сложный, издерганный, нерв-ный... По существу, неудачник. Если сравнить его, скажем, с тобой. Но у него есть и свои привлекательные черты. Тебя, это, конечно, не интересует... Так вот, он сказал мне, что у него готова очередная «бомба» о тебе, такая, что может смести тебя уже не на время, а навсегда. Я даже попросил его показать материал, и он показал, вероятно, испытывая уважение к моей главной профессии, о которой мы сейчас не будем распространяться. Я стал его просить не давать эту статью, сказал, что в определенные моменты каждый человек, несмотря на все свои отношения, должен быть гуманным.

– Да уж, Чика будет гуманным ко мне,– сказал я.

– Да, он, признаться, замялся. Но я убеждал долго, поверь мне... Согласись, сейчас такая публикация тебе ни к чему ...

Я его слушал и понимал, к чему он ведет, я был уверен, что никакой публикации Чикин не подготовил, я, конечно, не ангел, но никаких фактов у него в руках нет, это мне точно известно. Что касается следствия, то оно не закончено, и, судя по -пене у рта следователя, ничего он не докажет, на понт меня не возьмешь. Так что давай, мальчик, скорее называй сумму, я узнаю почерк Чики, он многим знаком и– мне тоже... А быть может, они уже разнюхали, что следствие упирается в тупик, и прикатили, чтобы не "пустить момент, тем более что девочки, отличная кормушка «Ах!», соскочили с одного места, это ясно и мне, и им тоже...

– Я признателен тебе, Жека, за заботу,– сказал я.

-Приятно иметь дело с людьми, которые хотят помочь тебе... Сколь-ко?

После моего вопроса он поперхнулся, вероятно, Чикин на его месте почувствовал бы себя намного лучше, а он, судя по всему, дилетант или прикидывается – Вика же говорила, что девчонок из «Космоса» он обрабатывал очень уверенно,

– Леша, ты не подумай, что наша встреча состоялась из-за этого, ради бога, не подумай...

– Я ни о чем не думаю, я вижу, что ты очень приличный человек, я тебе благодарен за заботу... Но мы живем в такое время.

– Это верно. Я думаю, что не только за эту заслугу, но и за помощь в нормальном окончании следствия ты вручишь мне пятьдесят тысяч. Это вполне приемлемый гонорар...

– Я тоже так думаю,– сказал я.– Но чем ты поможешь?

– Понимаешь, мой шеф курирует прокуратуру... Твою районную в том числе. Прокурор его человек, он сам садил его на это место.

– А кто ваш шеф?

– Не важно. Но он в чине генерала... Я не только директор группы «Ах!» – он достал из кармана удостоверение с тесненным гербом -СССР на обложке и покрутил им перед моим носом.

Значит, я не ошибся. Гони знают о ходе моего дела.

– Хорошо, позвоните мне вечером. Условимся о времени и месте. Вы понимаете, что мне не приходится выбирать...

Мы пожали друг другу руки, и он исчез в конце аллеи. Я бросился на стоянку такси и через полчаса, запыхавшийся, сидел перед следователем. Он с интересом на меня смотрел.

– Ты кое-что передумал? – спросил он с надеждой.

– Мне нужна встреча с прокурором,– сказал я.

– С генеральным СССР? Ты ведь такой известный человек, я думаю, на меньшее не претендуешь...

– Не надо шутить, Замковец,– я впервые назвал его по фамилии,– вы сами сказали, что в вашем кабинете никто еще,, не шутил. Мне нужно к вашему прокурору по очень важному делу.

Он развел руками:

– Я не могу просить его об этом. Милости прошу в приемную на вто-ром этаже.

– Большое человеческое спасибо,– сказал я. И поднялся, чтобы уйти.

– Если на меня жаловаться, то бесполезное дело,– в его глазах сверкнули искорки,– уже многие ходили, а теперь знаешь, где все они ...

Я поднялся на второй этаж. Прошел мимо секретарши.

– Вы куда, молодой человек?

– Меня вызвал прокурор. Моя фамилия Распутин.

Через секунду я стоял перед полным седым человеком. Он с удивлени-ем смотрел на меня из-за толстых стекол.

– Я Распутин, надеюсь, слыхали,– сказал я.

– Да уж, приходилось,– он снял очки и отложил их в сторону.– Что вас привело ко мне?

– Не жалоба на Замковца. Он сказал, что все, кто жаловался, давно живут в тюрьме... У меня заявление...

Я рассказал ему о разговоре с Жекой. С каждой минутой лицо проку-рора все больше багровело.

– Вам это все не померещилось? – спросил он, когда я закончил.

– Несмотря на беседы с Замковцом, психика моя вполне нормальная.

– Хорошо, приносите деньги... Я свяжусь с милицией . . .

Их пометят.

– Но у меня нет сейчас такой суммы...

– Ничего ... Я думаю, что он возьмет и меньше. Скажите, что на время.

К вечеру я привез в прокуратуру дипломат с деньгами, написал заяв-ление.

– Приедете завтра утром. Все будет готово... Позвоните ему, на-значьте встречу.

Я набрал номер телефона Жеки.

– Все в порядке,– сказал я.– Но завтра только половина. Остальное через два дня.

Я слышал, как Жека вздыхает, ему это явно не понравилось. Но он все же согласился:

– Хорошо, я потерплю... Кстати, с прокурором была беседа. Твое дело днями будет закончено. Завтра в двенадцать на старом месте. У Хрущева...

– Идет.

Я повесил трубку, сказал прокурору:

– Оказывается, с вами уже была беседа... Завтра в двенадцать на Новодевичьем. Постарайтесь не спугнуть его. Он человек опытный. Так мне показалось... Как-никак чекист...

Прокурор сказал, чтобы в десять я пришел за деньгами. Остальное – не моя забота.

Я иду по аллее кладбища. Вокруг бронзовые лики некогда святых правителей. Никогда не думал, что кладбище такое большое, сколько же уместилось на нем земных богов? Десятки, сотни? Жека поднимается мне навстречу с деревянной обшарпанной скамейки. Он молодчина, он спокоен, на лице у него ни тени волнения...

Ноги у меня начинают дрожать, руки тоже. Я протягиваю Жеке дипло-мат. Он цепко принимает его. И тут из-за металлических носов, глаз, губ мгновенно появляются живые люди. Жека пытается отбросить дипломат, но его хватают за руки, надевают наручники... Я сижу на какой-то скамейке, мимо идут люди, едут машины. Меня тошнит, и я блюю прямо перед собой. Я весь в дерьме -руки, ноги, голова... Я стараюсь опереться о скамейку, но ничего не получается.

И тут из расплывчатого марева прямо на меня выкатывает желтый «Запорожец», он проскакивает сквозь поток машин, для него не существует преград. Он все ближе накатывает на меня, и я вижу лицо шофера со стадиона... Он улыбается мне, глаза его светятся радостью. Неужели я не при чем? Я не виноват в его смерти, в его исчезновении... А тогда в чем моя вина?