Текст книги "Идолы власти от Хеопса до Путина"
Автор книги: Андрей Матвеев
Соавторы: Антон Баков
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц)
И в заключение главы – пять законов аристократии (высшего класса) от авторов:
1. Аристократия бессмертна. Сколько раз аристократию хоронили, обвиняли в вырождении, законодательно устанавливали равноправие, физически истребляли, конфисковывали имущество, и каждый раз она возрождалась. Снова получалось по Оруэллу: «Все животные равны, но некоторые животные равнее других». Из масс среднего класса вновь выдвигались более смышленые, энергичные, предприимчивые, которые пытались передать свое привилегированное положение, имущество и деньги потомкам. Когда-то аристократия сражалась за земельные владения и государственные должности. Потом появилась торговая аристократия, дальше банковская, промышленная. В любой сфере деятельности, где идет конкуренция между людьми, есть победители, а значит, аристократия существует и будет существовать вечно.
2. Вся жизнь – борьба для аристократа. Аристократу постоянно приходится тратить огромные усилия для удержания, упрочения и улучшения своего положения в обществе. Борьба ведется как с конкурирующими аристократами, так и с постоянно поднимающимися выскочками, нуворишами, то есть с новыми аристократами – выходцами из среднего класса. Периодически на аристократов обрушиваются гонения государства. Власть конфискует накопленные ими богатства, разоряет налогами, иногда физически уничтожает, обвиняя в реальных или мнимых преступлениях против государства и общества. Поэтому аристократами становятся сильные, независимые, храбрые люди, постоянно готовые к борьбе с другими людьми и обществом.
3. Аристократия – двигатель прогресса. Независимость мышления, готовность к восприятию нового – одно из основных условий для создания аристократической династии. Кроме того, аристократы богаты. Поэтому они не только легко воспринимают новые идеи, но и способны покупать дорогие модные новинки. Если что-то принимается аристократией, то это подхватывается подражающим ей средним классом. Как только закосневает аристократия, закрывая вход для новых идей и людей, – либо стагнирует все общество, либо рядом возникает новая аристократия. Но это вовсе не значит, что аристократия является творческим классом.
4. В аристократию закрыт вход классам и кланам. Как бы тесно нувориши ни держались друг друга, только единицы из числа победителей попадут в аристократию. Аристократия всегда малочисленна. Чтобы закрепиться в ней, новичкам придется сразиться со вчерашними соратниками и, как правило, заключить союз с кем-то из старой аристократии. Но союзы аристократов всегда непрочны, аристократизм – высшая форма индивидуализма.
5. «Род приходит, и род уходит»
(Экклезиаст).
Для основания династии нужны одни качества, а для ее продления – другие. Будущие аристократы всегда рискуют и нападают, ведь им нечего терять и сберегать. Основать династию удается не всем, это часто дело случая. Их потомки должны удерживать завоевания династии, то есть обороняться и отступать. Их падение может продолжаться веками, но оно неизбежно.
Конфуций и Шан Ян
…Но из грехов своей родины вечной
не сотворить бы кумира себе.
Булат Окуджава
Сегодня китайцы, наверное, самый нерелигиозный и практично мыслящий народ в мире. Но в древности было не так. Больше трех тысяч лет назад Китаем правила легендарная династия Шан, и последний правитель из этой династии, Ди Синь, официально провозгласил себя Небесным правителем. Для нового бога на горе построили обитель – Оленью башню, которая якобы поднялась выше облаков. В божественных садах постоянно возводились леса из мяса и наливались озера из вин. Наверное, эти сады очень нравились оголодавшим под гнетом налогов китайцам. Рассказывают, что несколько счастливцев даже утонули, напившись в винных озерах. Не менее изобретателен был Ди Синь в придумывании казней и всевозможных пыток. Пишут, что ему первому пришла в голову мысль предлагать осужденным помилование, если они смогут пройти по смазанному маслом скользкому шесту над раскаленной печью. Судя по всему, у самого Ди Синя было болезненное пристрастие к огню, потому что когда он потерпел поражение от восставших вассалов, то поднялся на Оленью башню, разжег в ней огонь и бросился в него. После этого к власти пришла новая династия Чжоу. Победившие Небесного правителя чжоусцы очень боялись появления новых живых богов. На долгие столетия власть в Поднебесной была рассредоточена между князьями разного уровня, правившими своими племенами, а верховный правитель – ван – из династии Чжоу, владея семью священными треножниками, был главным жрецом и моральным авторитетом, арбитром в спорах князей и племен. В отличие от Древнего Египта, мы много знаем об этом времени, потому что, когда китайская история еще только начиналась, в Китае уже была письменность. И владели ею не только бухгалтеры (кстати, именно благодаря бухгалтерам миносского Крита мы знаем, когда, сколько и чего привозилось в различные дворцы. Увы, это единственное, что мы достоверно знаем о Крите). В Китае были ученые, философы, писатели. Одним из первых – и поныне почитающимся, и самым знаменитым из всех – стал Конфуций. Всю жизнь Конфуций пытался сделать карьеру и добиться успеха на государственной службе в том или ином из многочисленных китайских княжеств. К счастью для нас, ему это не удалось. Осознав это, Конфуций щедро поделился неиспользованными мыслями и нереализованными планами с потомками, оставив нам прекрасные книги и свою научную школу. Ученики Конфуция развили взгляды учителя и создали мощнейшую систему идеологии, значительная часть которой, побив все рекорды долголетия, и сейчас, спустя два с половиной тысячелетия, составляет идеологию китайского народа и китайского государства. Это мы знаем теперь, а при жизни Конфуций очень страдал от своей невостребованности, подобно миллионам амбициозных неудачников человеческой истории. Бывали дни, месяцы и годы, когда великий Учитель хотел начать жизнь заново: «Мой путь не проходит! Сяду на плот и поплыву к морю!» Благодаря Конфуцию и другим китайским авторам древности мы получили уникальную возможность заглянуть в историю создания первых государств, фактически это то самое недостающее звено перехода от племени к государству, которого нам так не хватает, когда мы изучаем историю Египта или древней Месопотамии. На исторической арене чжоуского Китая действовало семь достаточно крупных так называемых царств, религиозный центр во главе с ваном, огромное количество княжеств, как внутри, так и за пределами «царств», племена варваров некитайского происхождения и крупные китайские кланы, периодически свергавшие правителей и создававшие новые государственные образования. По наследству в княжествах передавалась не только должность правителя, но и все должности придворных и военачальников. Реальная власть была рассредоточена, а система управления – крайне консервативна.
Надо сказать, что такая структура неоднократно возрождалась в истории человечества, и, например, отношения русских князей с боярством практически не отличались от древнекитайских. Да и в Западной Европе была похожая картина. Действительно, жизнь была очень коротка, и человек физически не успевал сделать карьеру. На прохождение служебной лестницы иногда уходили жизни десятка поколений. Созданная в чжоуском Китае система была достаточно устойчива и просуществовала больше восьмисот лет. Ее главным недостатком было отсутствие социальной мобильности. Не только Конфуцию, но и большинству его учеников было крайне сложно сделать политическую карьеру в обществе, где положение человека на государственной службе определяло происхождение, а не способности. В то же время это общество меньше страдало от тирании, и человек, знавший свое место в общественной иерархии, занимал это место с достоинством и чувством душевного комфорта. Чжоуский Китай был раем для аристократии, каким впоследствии на какое-то время стала средневековая Европа. Разумеется, в нем велись междоусобны войны, случались стихийные бедствия, но не случайно именно в те времена Конфуций и его ученики выработали традиции, которые позволили Китаю стать величайшим государством в истории человечества. Именно аристократ, не по происхождению, положению и богатству, а по своим собственным качествам, достигнутым учением и размышлениями, – идеал Конфуция. Благородный муж – цзюнь-цзы. Не потому что полубог – сын богов, а потому что «выше всего почитает чувство долга». Здесь китайцы решительно превзошли греков, кроме разве что горстки спартанцев, павших при Фермопилах. Но любому золотому веку приходит конец. На далекой западной окраине китайского мира лежало полуварварское царство Цинь, населенное китайскими эмигрантами и свирепыми варварами – жунами. Это была глухая провинция. Здешние правители последними в Китае отменили человеческие жертвоприношения. Вот как описал это советский историк Леонид Сергеевич Васильев: «Нельзя не сказать и о варварском обычае принесения в жертву и захоронения вместе с Му-гуном 177 человек, что было осуждено в Поднебесной, давно уже отвыкшей от этого обычая. После Му-гуна у Цинь долго не было выдающихся правителей». Аристократии здесь было очень мало (аристократы вообще не очень любят жить на задворках). Именно сюда в 361 году до н. э. приехал молодой ученый из царства Вэй Ян, который не смог найти себе приличной должности в более приличных местах. Вспомните Конфуция, который так и не уплыл к варварам Востока и не сделал карьеры! Ян у варваров Запада сделал блестящую карьеру. Заезжему умнику удалось получить немыслимый карт-бланш от тогдашнего правителя Цинь Сяо-гуна, играя на ущемленном самолюбии провинциала. Изменения в Цинь были поистине революционными. Вместо традиции вводились новые письменные законы, которые были выше заветов предков. Их можно было изменять, а главное, их было необходимо соблюдать. За этим следили не потомственные аристократы, а огромный безродный чиновничий аппарат, зависящий только от правителя и его чужеземного любимчика Яна. Все шаги Яна были направлены на притеснение традиционной старой родовой аристократии и на создание аристократии новой. Ранги знатности были поставлены в прямую зависимость от рвения претендентов на поле боя или от количества сданного ими в казну зерна. Крайне пренебрежительное отношение Яна не только к "дармоедам" – гуманитариям, ко всем наукам и искусствам, но и к ремесленникам, возможно, связано с отсталостью Цинь, не способной в этой отрасли конкурировать с более развитыми областями Китая. Вот что пишет о деяниях Яна Л. С. Васильев: Прежде всего Шан Ян (Ян получил небольшой удел Шан и эту приставку к имени. – Авт) впервые в истории Китая открыто провозгласил, что простой народ – это быдло, чем он глупей и слабей, тем легче им управлять. Мало того, в слабости и расчлененности людей, в разрыве веками создававшихся крепких социально-семейных связей таится сила аппарата власти. Слабых и глупых легче не только запугать, но и одурачить, заставить поверить власти и быть преданными ей, даже боготворить ее. Подобная политика и соответствующая ей система взглядов, нечто предельно циничное и бесчеловечное, обеспечивали успех и потому оказывались весьма практичными. Обманутые и убаюканные скромными подачками и социальной демагогией, люди не возражали, во всяком случае сколько-нибудь социально активно, против такой политики, а с отдельными ее аспектами были даже полностью согласны, что и создавало эффект доверия и поддержки. Поддержка оборачивалась определенными достижениями как во внутренней политике (освоение пустующих земель и резкий рост сельскохозяйственной продукции в Цинь), так и во внешней (успехи циньского воинства), что и было конечной задачей реформатора. Главной его задачей было создание всемогущего государства, способного завоевать Поднебесную. Для этого следовало не только расчленить и оглупить народ (гневные филиппики против «паразитов», т. е. интеллектуалов, были неслучайны; даже один интеллектуал на тысячу простых людей опасен, ибо способен смутить народ), но и обуздать знать, привыкшую к своеволию. Отказ давать представителям знати ранги и должности, если они не имеют заслуг в военном деле (а в чжоуском Китае аристократия только этим делом обычно и занималась) не мог слишком напугать ее. Но настойчивые стремления ограничить ее привычные вольности, система слежки и доносов с наказанием за невыполнение указов были для аристократической верхушки царства открытым вызовом…
Понимая это, Шан Ян провел реорганизацию системы административно-территориального деления Цинь, в результате чего из-под ног знати была выбита главная ее опора —наследственные земельные владения. Их осталось, насколько можно судить, крайне немного, да и размеры их были невелики. Владение Шан, полученное Яном, состояло всего из 15 поселений. Вся остальная территория огромного царства была поделена на несколько десятков уездов, возглавлявшихся сменяемыми и оплачивавшимися казной чиновниками. Неважно, были они родом из высшей знати или нет, они больше не являлись наследственными владетелями феодального типа. Однако в глазах реформатора они представляли собой самую могущественную часть народа, который следовало ослабить во имя усиления государства. Расчленив крестьянские семейно-клановые группы, лишив подавляющее большинство аристократов наследственных владений, ошельмовав интеллектуалов из числа прежде всего конфуцианцев, его главных идейных противников, и припугнув городское население, ремесленников и торговцев, строгими санкциями, вэйский Ян добился того, что государство как всемогущий аппарат власти вышло на передний план. Шан Ян позаботился и о том, чтобы шедшие на смену аристократии казенные чиновники, которые составляли теперь костяк аппарата власти, не имели слишком большой силы и не образовали новой аристократии. Ведь они были точно такими же людьми, они желали благ и хотели передать их детям. Чтобы пойти против человеческой природы, реформатор обязывал всех строго следить друг за другом, не вступать между собой в приятельские отношения и не медлить с доносом в случае нарушения кем-нибудь из них закона. В таких обстоятельствах каждый чиновник ощущал себя неуверенно и не мог побороть страх перед завтрашним днем. Разумеется, стремление новых аристократов к стабильности и передаче благ и привилегий потомкам опять победили, и очередное пустое теоретизирование превратилось в пшик, правда, предварительно залив Китай кровью. Как видим, главный принцип реформатора по отношению ко всем слоям населения заключался в политике ограничения имущественного положения населения, чтобы не было ни богатых, ни бедных. И народ, и знать, и чиновников он пытался усреднить. Что касается чиновников, то их способности и тем более ум не были нужны – нужны были беспрекословное послушание и исполнительность. Если говорить об основной массе населения, то по отношению к ремесленникам и торговцам все было ясно: их Шан Ян едва терпел, и каждый из них мог в любую минуту все потерять. К земледельцам отношение было иным. Но и здесь богатые были нежелательны. Разбогатевшим предлагалось купить ранг за весьма большое количество зерна. Если у людей есть излишки зерна, побудите их сдать зерно за ранг или должность; если ранг или должность окажется возможным приобрести за счет усилий, крестьяне будут стараться. Отказ от излишков в пользу казны компенсировался, таким образом, некоторым повышением социального статуса, что было престижным, но не влекло за собой стабильности, ибо каждый последующий неверный шаг мог лишить всего достигнутого. Пожалуй, вершиной в системе слежки за всем и вся в стране стали инспектора юйши – независимые от официальной администрации блюстители закона. Появление юйши (первых «силовиков») стало подлинной революцией в формировавшейся в период Чжаньго древнекитайской бюрократической администрации. Эта администрация, а вместе с ней и вся страна должны были ощущать, да и постоянно ощущали на себе строгий взгляд независимых и подбиравшихся из числа как бы неподкупных людей чиновников. Вообще-то все здесь, написанное о Шан Яне, полный плагиат, авторы – люди преклонных лет – дожили до седин, ничего не зная об этом горе-реформаторе, зато им довелось пожить в обществе, которое мало походило на писания Маркса и Ленина, но было построено как будто по всем канонам Шан Яна. Ибо дурные мысли веками витают в воздухе, вновь и вновь посещая головы тиранов. Реформы Шан Яна отчасти напоминают законы Ликурга, создавшего на другом конце мира другое милитаризованное государство – Спарту. Несмотря на то что Шан Яна ждала обычная судьба реформаторов (он был казнен "благодарным" циньским правителем вместе со всеми своими родственниками), его законы пережили автора. Например, в Цинь прижилась жесткая система наказаний, предложенная Шан Яном – достаточно перечислить лишь 12 видов смертной казни: пробивание темени острым предметом; выламывание ребер; варка в большом котле; закапывание живьем в землю; удушение; обезглавливание после казни; обезглавливание после казни и выставление головы на шесте в людных местах; разрубание на части; разрубание пополам; четвертование; уничтожение патронимии преступника; уничтожение трех родственных патронимий: отца, матери и жены. Последний вид, основанный на системе круговой поруки, был особенно ужасен – одновременно уничтожалась огромная социальная ячейка, насчитывавшая тысячи человек.
Так полуварварское Цинь стало самым сильным в военном отношении государством Поднебесной. Империи всегда родом из деревни. Македония – окраина Греции. Персия – задворки Ассирии и даже Мидии. Германия и Испания – фронтиры католической Европы. Австрия – пограничье германцев. Британия и Япония – две оторванные камчатки Евразии. Рим и США —прибежище беглого отребья. Россия и Турция – то ли острова Азии в Европе, то ли Европы в Азии. Но вернемся в Китай. В 221 году до н. э. предпоследний циньский император Ши-хуанди завоевал всю Поднебесную, а побежденную чжоускую аристократию либо истребил, либо разжаловал в простолюдины. Цинь Ши-хуанди ревностно следовал учению Шан Яна. В 213 году до н. э. была сожжена гуманитарная литература, хранившаяся в частных собраниях; не тронули лишь гадательные тексты и книги по медицине, фармакологии и земледелию. Была уничтожена и большая группа конфуцианцев, 460 из них, уличенные в подстрекательстве против властей, были заживо закопаны, остальные сосланы за границу. Еще в 247 году до н. э. началось строительство мавзолея императора, которое потребовало усилий более чем 700 тысяч рабочих и ремесленников и длилось 38 лет. Воины и лошади Терракотовой армии были сделаны в различных районах Китая. Институт ботаники Китайской академии наук сделал такой вывод, сравнив образцы и области распространения пыльцы из статуй. Исследователи выяснили, что лошадей изготовляли непосредственно рядом с некрополем, вероятно, чтобы упростить их транспортировку (вес лошадиной скульптуры составляет около 200 килограммов), статуи воинов более легкие, их вес составляет примерно 135 килограммов, и место их изготовления пока неизвестно. Интересно, что все скульптуры солдат отличаются друг от друга. Фигуры воинов являются настоящими творениями искусства, поскольку выполнялись в индивидуальном порядке, вручную и с использованием различных техник. Каждая отдельная статуя имеет свои уникальные черты, даже свое выражение лица. После придания необходимой формы статуи выпекались и покрывались специальной органической глазурью, поверх которой наносилась краска. Воины отличаются по рангу (офицеры, рядовые солдаты), а также по виду оружия (копье, арбалет или меч). Кроме глиняных статуй в 1980 году в двадцати метрах от гробницы императора были обнаружены две бронзовые колесницы, каждая из которых состоит более чем из 300 деталей. Колесницы запряжены четверками лошадей, упряжь которых содержит золотые и серебряные элементы. В начале 2000-х были также обнаружены статуи музыкантов, акробатов и чиновников. Ши-хуанди также повелел построить сквозь всю страну сеть дорог с тремя полосами, центральная предназначалась только для колесницы императора (как на Кутузовском проспекте в Москве!). Император не любил бывать в главном столичном дворце в Сяньяне, а стал строить огромный дворец Эпан (по имени любимой наложницы императора). Дворец начали строить в 212 году до н. э. На строительство было согнано несколько сотен тысяч человек, во дворце хранились неисчислимые драгоценности, там размещалось множество красавиц. Но достроить его не успели. После смерти Цинь Ши-хуанди некий генерал, пораженный немыслимой роскошью, приказал сжечь дворец. Достигнув неслыханного могущества и построив себе дворцы и гробницу, больше всего император страшился грядущей смерти. Во время своих странствий он знакомился с кудесниками и ведунами, надеясь отыскать с их помощью тайну эликсира бессмертия. В 219 году до н. э. он направил на его поиски экспедицию к островам Восточного моря. Спустя девять лет императору рассказали, что к чудесным островам бессмертных трудно добраться, потому что их охраняют огромные рыбы. Император сам вышел в море и убил из лука огромную рыбу, но ему стало плохо, и он вынужден был вернуться на материк, однако окончательно оправиться от болезни так и не смог. Двадцать второго июля 210 года до н. э. Ши-хуанди умер в возрасте 48 лет, из них 36 лет он находился на троне. Огромное количество драгоценностей и изделий ремесленников было захоронено вместе с императором. Были также заживо погребены 48 его наложниц и более 70 тысяч строителей с семьями. Около восьми тысяч терракотовых скульптур пехотинцев, лучников и конников охраняли его под землей. Впрочем, все прошло не так гладко. Опасаясь волнений, придворные еще два месяца возили труп императора в повозке по Поднебесной. А когда тело стало совсем зловонным, этот запах маскировали обозом с соленой рыбой. Все это время они носили в повозку мертвого императора еду и вино и вели переписку от его имени, казнили своих соперников и укрепляли свои позиции. Был казнен даже старший сын императора – наследник престола, а трон достался его более управляемому младшему брату. Но уже в 209 году до н. э. на севере империи вспыхнуло крестьянское восстание. К повстанцам присоединилась большая группа конфуцианцев из царства Лу – родины Конфуция, возглавляемая Кун Цзя, восьмым его потомком. Пятидесятисемилетний Кун Цзя погиб в одном из боев с циньскими войсками. В 209–08 годах до н. э. новые народные восстания вспыхнули на юге и востоке империи. Еще в 207 году одна из повстанческих армий овладела столицей империи – Сяньяном. Династия Цинь, провозглашенная править "десять тысяч поколений", прекратила свое существование через три года после смерти основателя. В следующем году были убиты все потомки и родственники Ши-хуанди. И вот еще о чем необходимо сказать. Проблема образования – одна из наиболее горячих тем в любом обществе. Вокруг нее кипели страсти в Древнем Китае, кипят они и в новой России. До сих пор не стихают споры о том, следует ли давать учащимся больше знаний, чем им пригодится для работы во взрослой жизни. Например, у нас принято порицать школы и высшие учебные заведения за академичность и оторванность от реальной жизни. Начиная с первых лет советской власти в школах пытались как можно меньше учить детей свободному мышлению и давать как можно больше конкретных знаний о том, как, где и какие гайки надо крутить. Высшие учебные заведения пытались превратить в придатки заводов, верхом чего стало такое изобретение, как завод-втуз. Государство дошло до того, что знания, содержащиеся в голове человека, были объявлены не его собственным, а государственным достоянием. Верхом лицемерия стали высказывания "государство тебя учило, на тебя деньги тратило, иди работать туда, куда тебя направит государство, возмещай стоимость диплома в случае иммиграции" и т. д. Неудивительно, что подобный подход возродился в период правления Путина. Угроза вторичной кастрации встала перед школами. Если большевики в свое время уничтожили классическое гуманитарное образование, а оставшиеся уроки истории, географии и литературы фактически превратились в уроки пропаганды, то нынешняя путинская реформа предполагает избавить школьника уже и от точных наук.
Физика, химия, особенно математика, которая, как говорил Карл Гаусс, "ум в порядок приводит", по мнению новых реформаторов, должны быть заменены уроками патриотизма и Закона Божьего. В разы планируется сократить количество бюджетных мест в высших учебных заведениях, а плату за обучение поднять в два —два с половиной раза. Подобное отношение к образованию достаточно характерно, потому что все это уже проделывалось много раз в самые разные эпохи и в самых разных странах. В Китае этому спору как минимум две с половиной тысячи лет. Условно позиции спорщиков можно разделить по их наиболее крайним и ярким представителям и назвать по их именам – конфуцианцами и шан-яновцами (легистами). Конфуций одним из первых заметил, что обучение человека в такой же мере развивает его мозг, как тело можно развить физическими упражнениями. Он полагал, что люди имеют различные способности, но это никак не связано ни с их происхождением, ни с их материальным положением. Поэтому он считал, что обучать надо всех и в процессе обучения само собой произойдет разделение на благородных мужей и простолюдинов. В противовес ему Шан Ян категорически выступал против отвлеченной книжной учености, против гуманитарного образования, музыки, поэзии и остальных искусств, справедливо предполагая, что необразованными, не умеющими думать людьми проще управлять. В истории любой страны, в том числе, разумеется, Китая, бывали периоды, когда дураки побеждали умных. Мы уже писали о том, что произошло в Китае после того, как легистское царство Цинь объединило всю страну под своим управлением. Тогда ученые-конфуцианцы были казнены, а их книги сожжены. Это случилось 2200 лет назад, и с тех пор повторялось неоднократно. Время от времени практически во всех странах жгли книги и казнили инакомыслящих, но каждый раз стремление людей к образованию брало верх. Надо признать, что стремление человека к обучению и к познанию нового – это такой же основной инстинкт, как инстинкт самосохранения или продолжения рода. Еще Конфуций сказал: "Не радостно ль учиться и постоянно добиваться совершенства?" И надо признать, что благодаря Конфуцию китайцы во все века имели самую умную администрацию. Любой человек, вне зависимости от происхождения, мог сделать блестящую карьеру, если обладал натренированной памятью, литературными способностями и оригинальным мышлением. Дальше ему оставалось только сдать экзамен в виде совершенно абстрактного, никак не связанного с его будущей административной работой сочинения, и в зависимости от оценки выстраивался его дальнейший карьерный путь. Интересно, что другая величайшая империя – Британская – формировала свою бюрократическую структуру схожим образом. Британская молодежь получала образование в школах-интернатах жесткого казарменного типа, с детства приучавших к дисциплине. Изучение совершенно не нужных мертвых языков, античных авторов, написание стихов и сочинений на латыни и греческом тренировали память будущих чиновников и давали навык переноса своих мыслей на бумагу. Как вы понимаете, это было совершенно необходимо в империи, объединившей самые удаленные части планеты. И китайцы, и британцы получали до службы лишь умение обучаться, которое впоследствии позволяло им быстро стать специалистами в том узком направлении, которое им поручалось. Безусловно, английская школа была продолжением не столько китайской, сколько греческой и латинской традиций. Но об этих традициях – в следующей главе.
