Текст книги "Колдовской мир: Трое против колдовского мира. Волшебник колдовского мира. Волшебница колдовского мира"

Автор книги: Андрэ Нортон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 39 страниц) [доступный отрывок для чтения: 14 страниц]

Но рано или поздно всё заканчивается. Кончилась и эта неописуемая буря. Над нами ещё висели тяжёлые плотные тучи, но сквозь них начал просачиваться серый утренний свет. А мы так и стояли на дороге – Кимок, я и кони – будто окаменевшие. Земля больше не содрогалась под ногами, и к нам возвращалась ясность сознания.

К нашему удивлению, буря оставила не так уж много следов вокруг – там и сям виднелись сломанные ветки деревьев да лужи на дороге. Почти одновременно повернувшись, мы посмотрели на юг. В той стороне небо до сих пор было сплошь затянуто чёрными тучами, и в них время от времени вспыхивали молнии.

– Что там… начал было Кимок, но затем отвернулся и замолчал.

Нам стало ясно, что Совет Владычиц воспользовался Силой так, как ею прежде в Эсткарпе не пользовались. Я не сомневался, что нападение Пагара сорвано: его войско, находящееся в горах, несомненно попало в эту невероятную катастрофу.

Я разгладил спутанную, мокрую гриву своего коня, и он захрапел, затоптался на месте, словно пробудившись от дурного сна. Садясь в седло, я не переставал удивляться тому, что мы остались живы.

– Настал наш час! – мысленно произнёс Кимок.

Мы оба ощутили необходимость бессловесного общения, ибо казалось, что мысли, высказанные вслух, могут разбудить ещё не иссякшие колдовские силы. Мы тронули коней, и на этот раз они резво взяли с места в галоп. Начало светать, птичий щебет нарушил тишину. Гнетущее чувство ушло, и, освободившись от него, мы мчались по дороге во весь опор, стараясь выиграть время.

Вскоре Кимок свернул на какую-то тропу. Там наше продвижение несколько замедляли деревья, поваленные бурей. Мы продолжали скачку, погоняя коней на открытых местах.

То ли мы оказались на заброшенных тропах, то ли жители Эсткарпа, измученные бурей, не спешили выходить из своих домов, но нам не встретилось по пути ни одной живой души, даже в полях у одиноких ферм. Всё складывалось благоприятно для нас.

К ночи мы добрались до заброшенной фермы, где Кимок прятал ещё трёх коней. Отпустив на луг тех, на которых мы примчались сюда, и подготовив к дороге трёх других, мы поели и легли спать. Ночью Кимок разбудил меня. В небе светила луна.

– Пора выезжать, – тихо сказал он.

На этот раз мы были в пути совсем недолго. Когда мы спешились на краю какой-то лощины, я посмотрел вниз и увидел серое каменное строение, окружённое небольшой рощицей. Без всяких объяснений я понял, что это – Обитель.

Глава 4

Чем дольше я разглядывал Обитель, тем больше мне казалось, что и строение, и всё вокруг него видится словно бы через завесу раскалённого воздуха – дрожащим и неустойчивым. В подвижных пятнах света и тени то исчезали, то вновь возникали деревья и кусты; даже огромные валуны и камни вроде бы перемещались с места на место.

Кимок вытянул вперёд покалеченную руку, я положил на неё свою и тут же почувствовал, что мой разум и воля сливаются с его волей и разумом, становясь единым целым. И тогда сквозь пелену ночной тьмы и лунного света он метнул, как копьё, заряд нашей общей энергии – в самое сердце Обители.

Наша атака вызвала сильное сопротивление, и Кимок на мгновение расслабился – только для того, чтобы с удвоенной энергией метнуть невидимое копьё ещё раз. После этого я ощутил себя вконец опустошённым.

Нам удалось пробить барьер Силы. И тут же – как пламя, вспыхнувшее на сухих ветках, – радостный отклик… Каттея! А я-то позволил себе усомниться в ней, предполагая, что она изменилась за это время и не потерпит нашего вмешательства в свою судьбу. Как же несправедлив я был! В её отклике мы услышали радость и надежду на спасение. Но эта радость тут же сменилась страхом. По-видимому, она боялась за нас, но не имела возможности сообщить нам, какая именно опасность нас поджидает. Она знала, что охрана Обители состоит отнюдь не из гвардейцев. Сестра не могла позволить себе выйти к нам навстречу и даже прервала мысленный контакт с нами, чтобы не встревожить охрану.

– Пусть будет так, – сказал Кимок тихо.

Я отпустил его руку и непроизвольно потянулся к мечу, хотя уже понял, что стали будет отведена самая малая роль в том, что произойдёт этой ночью.

Пробежка влево под прикрытием деревьев, затем бросок к стене, вон там, – взялся я определять наши действия. Сработала привычка разведчика подмечать всякие мелочи вокруг, которыми можно воспользоваться.

– Годится… – Кимок согласился, чтобы командовал я, хотя и сам не был новичком в таких делах. Мы побежали вниз по склону, стараясь держаться в тени деревьев. Про себя я отметил, что если почаще отводить взгляд в сторону, то можно видеть всё достаточно отчётливо.

Мы добежали до края рощи и почувствовали, что натолкнулись на первый защитный барьер Обители. Возникло такое ощущение, что мы упёрлись в какую-то невидимую и неосязаемую стену, – мы не могли сделать дальше ни шага.

– Сосредоточься и представь, что перед тобой ничего нет, – сказал Кимок, не оборачиваясь, словно подбадривал самого себя.

Надо было настроиться действовать не руками, а головой. Усилием воли я заставил себя двигаться вперёд. Я упорно твердил про себя, что нет никакой стены, а есть только земля под ногами, деревья вокруг и этот лунный свет…

Кимок был прав, когда говорил, что после такого использования Силы, на какое решились Мудрейшие, она на время иссякнет в них. Так всё и произошло. Невидимая стена не выдержала нашего натиска и пала, да настолько неожиданно, что мы едва не покатились кубарем.

– Это только начало, – предупредил Кимок. Он мог бы и не говорить этого, я и сам понимал, что колдуньи не ограничатся только такой мерой защиты средоточия своей Силы. Торжествовать было рано, нам ещё предстояла борьба с другими их хитростями.

Мы заметили какое-то движение между деревьями. Я схватился за рукоятку меча. На этот раз защита не была эфемерной: я увидел отблески лунного света на металле и тут же услышал шаги людей, которые приближались к нам.

Защитники границы?! Как они появились здесь?.. Шлем с птицей наверху – значит, кто-то из фальконеров. А вот салкарский шлем, с серебряными крылышками по бокам. Ещё два шлема, простые… Кто такие? Сейчас подойдут, разберёмся кто.

Я узнал их: Дермонт, Джорт и Никон – мне не раз приходилось выезжать с ними в пограничные рейды, я прикрывал их своим щитом в жарких схватках, лежал рядом у ночного костра. Но сейчас они смотрели на меня с ненавистью и презрением, называя меня предателем.

– Они правы, – подумал я. – Так оно и есть. Пусть лишат меня жизни здесь и немедля, коль я оказался таким негодяем. – Я бросил меч и даже готов был пасть перед ними на колени…

– Кайлан! – прозвучал крик у меня в мозгу. Сквозь захлестнувшую меня волну раскаяния и стыда брат проник в моё сознание. Разум взял верх над чувствами, он говорил мне: их не может быть здесь, моих собратьев по оружию. Это не они стоят сейчас передо мной, осуждая меня на смерть. Я не мерзавец.

И хотя чувство вины всё ещё давило на меня тяжким бременем, я старался преодолеть его – с тем же упорством, с каким преодолевал невидимую защитную стену.

Прямо передо мной стоял Дермонт. Его взгляд пылал гневом, он нацелил самострел мне в горло. Но Дермонта никак не могло здесь быть! Да и других тоже. Это просто-напросто деревья или кусты, искажённые до неузнаваемости моим воображением, попавшим под воздействие Силы.

Я увидел краем глаза, как дрогнул от выстрела самострел в его руке…

Но боли я не почувствовал. Исчезли стоявшие передо мной воины и все эти лунные блики на металле, и я опять услышал дрогнувший голос Кимока.

– Это был второй круг защиты.

Мы двинулись дальше. Меня преследовал вопрос: откуда стражи Обители знают о нас так подробно, что сотворяют призраки именно с тех людей, с которыми мы были близки в последнее время? Услышав, как рассмеялся Кимок, я даже вздрогнул от неожиданности. До смеха ли тут?

– Что же непонятного? – ответил он на вопрос, который мысленно прочёл в моём уме. – Они всего лишь навязывают идею, а ты сам подбираешь образы для её воплощения.

Меня задело, что я не додумался до этого сам: известно же, что наваждения – расхожая монета колдуний, они возникают, прорастая из семян, брошенных в умы других.

Наконец, мы достигли стены, которая оказалась не только видимой, но и осязаемой – мощная каменная кладка. Я удивился: ничто не помешало нам подойти к ней.

– Даже не верится, что к ним можно так легко проникнуть, – сказал я.

Кимок снова рассмеялся.

– Я не сомневался, Кайлан, что ты уважаешь их, но надеюсь, ты не позволишь себе расслабиться. Трудности – впереди.

Я встал лицом к стене. Кимок забрался мне на плечи, а затем – на стену. Он протянул мне руку, и я, держась за неё и за его плащ, тоже вскарабкался наверх. Сидя на корточках, мы разглядывали сад. С одной стороны его ограждала стена, на которой мы балансировали, с трёх других – стены самой Обители. Недобрая, тревожная тишина царила в саду, но даже ночью было видно, как он красив.

Середину сада занимал фонтан, который с журчаньем струился в бассейн овальной формы. Запахи каких-то душистых цветов наполняли воздух.

– Надо бы держаться подальше от всяких цветов, – подумал я. – Среди них могут быть такие, запах которых одурманивает человека и делает его рабом чужой воли.

– Не думаю, что здесь есть такие. – Кимок опять уловил мои мысли. – Ведь это их собственное жилище. Уж наверное они заботятся и о своей безопасности, а потому вряд ли станут устраивать здесь подобные ловушки. – Он наклонился, насколько мог, и несколько раз втянул носом воздух.

– Нет, этого нам не стоит бояться. – Он спрыгнул на землю, и я, доверившись ему, прыгнул следом. Но как в этой серой громаде, не привлекая внимания её обитателей, разыскать Каттею?

– Может, позвать её мысленно? – спросил я.

– Ни в коем случае! – возмутился Кимок. – Мысленный зов сразу насторожит их, они вмиг его уловят.

Казалось, он, так же как и я, не представлял, что нам делать дальше. Мы стояли в растерянности.

Вдруг я заметил на фоне чёрного пятна дверной ниши движение другого пятна, чуть светлее. Я застыл на месте, чтобы не выдать своё присутствие. Кто-то вышел из двери в сад и продолжал идти – уверенно и без опаски.

Только по какому-то наитию удержался я от того, чтобы окликнуть её, когда она вышла на открытое место, под свет луны. Она шла, слегка запрокинув голову, будто хотела, чтобы лучше были видны черты её лица. Это была Каттея – её не нужно было разыскивать – она сама вышла к нам!

Кимок, раскрыв руки, рванулся вперёд, но тут настал мой черёд решать за двоих. Я схватил его за плащ и вернул на место. Следовало вести себя осмотрительно. Нам только что являлся Дермонт – теперь явилась Каттея. Быть может, это тоже всего лишь наваждение, порождённое нашими мыслями?

Она улыбалась. Она была поразительно красива – стройная, высокая. Шелковистые чёрные волосы резко оттеняли бледность её лица. Она двигалась грациозно, как в танце, и протягивала к нам руки, и глаза её искрились приветливостью и теплом.

Кимок попытался вырваться из моих рук. На меня он не глядел, всё его внимание было сосредоточено на ней.

– Кимок… – позвала она тихим, полным радости голосом.

Я не отпускал его. Он с силой рванулся из моих рук, со злостью посмотрев мне в глаза.

– Это же Каттея! Отпусти меня, Кайлан!

– Каттея? Возможно, – ответил я, продолжая его удерживать, поскольку что-то мешало мне согласиться с ним.

Она приближалась к нам, и было видно, как подол её платья задевает за цветы и приминает их. Как проверить, наваждение это или нет?

– Кимок… – опять позвала она тихо.

Но почему только его, ведь и я здесь? Однако она продолжала смотреть только на брата, звать только его. Казалось, она не видит меня. Почему?!

– Каттея? – негромко и вопросительно произнёс я.

Её взгляд не дрогнул, она не повернулась в мою сторону, будто меня не было вовсе. В этот момент Кимок вырвался из моих рук, бросился к ней и сжал её в своих объятиях. Через его плечо она смотрела на меня невидящими глазами и улыбалась – но не мне.

Я всё больше склонялся к тому, что вижу перед собой не Каттею. Если это не наваждение, а на самом деле женщина, то она несомненно затеяла какую-то хитрую игру. Но возможно ли такое? Ведь когда нам удалось установить мысленный контакт с Каттеей, в её отклике было столько ликования! Я не мог представить, что чувство радости может быть поддельным. Неужели можно лгать не только на словах, но и в мыслях? Лично я на такое не способен…

– Пойдём! – обняв девушку рукой за талию, Кимок повёл её к стене, окружающей сад. Я преградил им путь, хотя чувствовал себя не совсем уверенно. Но было ещё не поздно избежать фатальной ошибки.

– Кимок, послушай меня! – На этот раз я вцепился в его плечо мёртвой хваткой. Будучи более сильным от природы, я решил воспользоваться этим преимуществом.

Он попытался освободиться от меня, и ему пришлось отпустить девушку. Он был вне себя от бешенства.

– Кимок, это вовсе не Каттея, – произнёс я медленно и с нажимом. Не обращая внимания на мои слова, девушка стояла и улыбалась, по-прежнему глядя только на Кимока и не замечая меня.

– Ты сошёл с ума! – прошептал брат, побелевший от ярости. Он не владел собой. «Он околдован, – понял я. – Как мне заставить его одуматься?»

Я завернул ему руку за спину и повернул лицом к улыбавшейся девушке. Держа его так, в то время как он безуспешно пытался сопротивляться, я проговорил ему прямо в ухо:

– Да посмотри ты на неё! Как следует посмотри!

Он не мог высвободиться, и ему пришлось подчиниться. Он перестал сопротивляться, и я решил, что он, наконец, образумился. Девушка всё с той же невозмутимой улыбкой продолжала повторять его имя, будто у неё не было других слов в запасе.

– Кто же это? Кто она? – спросил он, и я тут же отпустил его, поняв, что он готов воспринимать действительность. Но в чём она заключалась? Когда мы убедились, что перед нами не Каттея, а наваждение, девица не исчезла – как те придуманные мною воины. Я дотронулся до её руки и ощутил, что касаюсь плоти – тёплой и, похоже, живой. Видение поражало своим совершенством.

– Я не знаю, кто она, – ответил я. – Но она не та, кого мы ищем.

– И если бы мы украли её и убрались отсюда… – растерянно произнёс Кимок.

– То это было бы только на руку колдуньям, – договорил я. – Однако, если это – наваждение, то где же настоящая Каттея?

Кимок поборол смущение от того, что едва не совершил ошибку, и теперь на него снизошло вдохновение.

– Эта кукла появилась вон оттуда. – Он показал рукой на двери. – Значит, Каттею нужно искать в другой стороне.

Мне показалось, что он слишком самоуверен, но у меня самого не было никаких мыслей на этот счёт.

– Кимок… – Девица снова протянула к нему руки. Она пристально смотрела на него и медленно двигалась в сторону стены, словно приглашая его бежать вместе с ней. Кимок передёрнулся и попятился от неё.

– Кайлан, торопись, нам нельзя мешкать. – Он повернулся и бросился бежать к дому. Я последовал за ним, боясь в любой момент услышать за спиной крики оставленной в одиночестве девицы.

В этой части дома была ещё одна дверь. Кимок подбежал к ней чуть раньше меня. Предполагая, что она заперта на засов, я не знал, как он поступит. Но от толчка дверь тут же открылась; за ней была сплошная тьма.

– Держись за мой пояс, – приказал брат. В его голосе слышалась такая уверенность, что я подчинился ему, и мы шагнули в темноту.

Кимок шёл вперёд, уверенно ступая, словно видел, куда идёт. Я задел плечом за косяк какой-то двери. Кимок свернул налево, продолжая вести меня за собой. Я вытянул в сторону свободную руку и шёл касаясь стен, чтобы опять не зацепиться за что-нибудь.

Кимок внезапно остановился и повернул направо. Я услышал, как он открывает какую-то дверь; слабый свет забрезжил в проёме. Мы стояли на пороге маленькой, похожей на келью комнатушки, и я разглядывал её стены из-за плеча Кимока… На краешке узкой постели сидела наша сестра…

Она не выглядела столь обворожительной, как та дева, которую мы встретили в саду. Каттея повзрослела и казалась достаточно самостоятельной, её лицо было грустным и усталым. Она тоже была красива, но её красота была неброской. Заметив нас, она неслышно – это было заметно лишь по движению её губ – произнесла наши имена и бросилась к нам, протягивая руки.

– Нужно спешить, – прошептала она. – У нас так мало времени!

На этот раз мне не требовалось никаких доказательств того, что это наша сестра. В отличии от той девы, наша Каттея обняла не только Кимока, но и меня. Держа нас за руки, она повела нас за собой сквозь тьму. Мы выбежали в сад, и я огляделся, опасаясь, что мы наткнёмся на её двойника. Но в саду никого не было.

Перебравшись через стену сада, мы побежали к роще. Каттея то и дело поддёргивала подол своего платья, которое цеплялось за чертополох и колючки. Мы больше не думали о том, что нас заметят, а просто мчались изо всех сил и уже начали задыхаться, когда добежали до того места, где оставили на привязи коней.

Едва мы оказались в сёдлах, как послышался какой-то гул. Он наполнил покинутую нами лощину и напоминал гул, который мы слышали во время землетрясения. Наши кони, испугавшись, громко заржали и с места взяли в галоп. Я ожидал, что сейчас раздастся громоподобный грохот, или, по крайней мере, крики преследователей, но ничего такого не услышал. Всё же на душе было неспокойно, и я прокричал Каттее:

– Кого нам следует опасаться?

Она резко обернулась, взметнув волосами.

– Во всяком случае – не воинов. Есть и другие слуги. Но в эту ночь они не столь могущественны.

Славные торские кони, казалось, обезумели от дикой скачки. Мне передалось их беспокойство, едва не переходящее в бешенство, но я не мог понять, что с ними творится. Вроде бы мы были уже достаточно далеко от Обители и могли не опасаться действия колдовских сил. Используя свой дар, я старался успокоить животных.

– Натяните удила! – крикнул я Каттее и Кимоку. – Придержите коней, иначе они понесут!

Я не сомневался, что Кимок справится с лошадью, но беспокоился за Каттею, ибо знал, что колдуньи развивали в ученицах силу разума, но вряд ли обучали их верховой езде.

Кони, закусив удила, мчались во весь опор; мало-помалу внимая моим мысленным приказам, они начали сбавлять ход. И тут мы услышали впереди раскатистый рык снежного барса, который я не мог спутать ни с каким другим. Однако эта гигантская кошка – полновластный хозяин гор, и было непонятно, как горный барс оказался здесь, в низине.

Мой конь взвился на дыбы и взбрыкнул в воздухе передними ногами. Конь брата тоже затанцевал на месте, а конь Каттеи развернулся и, как бешеный, понёс её обратно по тропе. Я поскакал следом, надеясь воздействовать на её коня силой воли, но мои попытки были безуспешны: животному казалось – я это почувствовал благодаря своему дару – что за ним гонится барс, готовый к смертельному прыжку.

Мой конь вдруг начал взбрыкивать, пытаясь сбросить меня, и пришлось направить всю свою волю на него. Внедрившись мысленно в его мозг, я подчинил его себе.

Догнав Каттею, я попытался подобным образом воздействовать на её коня, чего и добился, но лишь отчасти – нельзя было забывать и о своём коне. По крайней мере, мне удалось избавить животных от ужаса, вызванного наваждением, возникшим в их мозгу.

Мы повернули коней обратно. К нам подъехал Кимок. Я процедил сквозь зубы:

– Может случиться, что мы не справимся со скакунами.

– Колдовская сила? – спросил Кимок.

– Похоже, что так, – ответил я. – Надо убираться отсюда, и как можно быстрее.

Мы тронулись рысью за Кимоком по тропе, которую он разведал, готовясь к побегу. Замыкая шествие, я следил за поведением коней и, не имея возможности передохнуть, изнывал от усталости. Каттея ехала молча, но её спокойствие было поддержкой нам обоим.

Глава 5

Впереди мы увидели свет. «Что это – уже утро? – удивился я. – Но утренний свет не может быть таким ярко-жёлтым, и к тому же мерцающим».

Да это же огонь! Полоса пламени преграждала нам путь. Кимок остановил коня, и мы с Каттеей подъехали к нему. Зловещая огненная полоса пересекала тропу, уходя далеко в стороны, насколько можно было видеть. Кони храпели, вскидывали головы – не было и речи о том, чтобы двигаться дальше.

Каттея смотрела на огонь, медленно поворачивая голову из стороны в сторону, будто отыскивала брешь в огненной стене. Вдруг она тихонько засмеялась.

– Неужели они считают меня такой глупой? Так я и поверила в этот пожар. Нас просто запугивают.

– Очередное наваждение? – спросил Кимок.

«Ничего себе наваждение!» – подумал я, улавливая запах дыма и отчётливо слыша треск горящих веток. Но Каттея кивнула Кимоку и затем повернулась ко мне.

– У тебя есть кресало? – спросила она. – Прошу тебя, сделай мне поскорее факел.

Я не стал спешиваться, опасаясь, что конь сорвётся с места и ускачет, но, заставив его сделать несколько шагов в сторону, наклонился в седле и вырвал с корнем торчащий рядом сухой куст. Обломав с него ветки, я связал их ремешком в пучок и достал из кармашка на поясе кресало. Мне долго пришлось высекать искру, прежде чем по одной из хворостинок побежал огонёк.

Каттея схватила запылавший веник и пустила своего коня вперёд. Я снова напряг волю, чтобы не дать двум нашим коням рвануться следом. Каттея раскрутила над головой свой необычный снаряд и метнула его в сторону огненной стены. Факел упал в сухую траву, та в один миг воспламенилась, и настоящий огонь устремился навстречу огненной полосе, слился с ней – и она пропала! Лишь продолжала тлеть трава на том месте, куда упал факел. Каттея снова рассмеялась – на этот раз задорно.

– Детская забава! – крикнула она. – Придумайте что-нибудь пострашней, Мудрейшие!..

– Ты что?! – Кимок протестующе замахал своей покалеченной рукой, направляясь к ней. – Не искушай колдуний! – набросился он на Каттею. – Нам и так повезло, что…

Она смерила его долгим взглядом.

– Ты не понимаешь… – сказала она спокойно и даже как-то назидательно. – Пусть они покажут, на что способны. Пусть выложатся сполна. Лучше сразиться с ними сейчас, а не тогда, когда они соберутся с силами, а мы выдохнемся. Я бросаю им вызов!

Конечно, в её словах был смысл. Но мне показалось, что Кимок всё-таки находит поведение сестры неоправданно дерзким, и я призадумался над этим. «А вдруг сестра, освободившись от заточения, настолько опьянела от свободы, что слегка тронулась умом?..» – подумал я.

Она резко обернулась, сосредоточив на мне свой взгляд.

– Нет, Кайлан, я не опьянела от свободы, как пьянеют с бутылки вина салкарские моряки, вернувшись из дальнего плавания, – сказала она. – Поверь, я хорошо знаю тех, с которыми так долго жила под одной крышей. Мы не справились бы с нашими ночными приключениями, если бы Владычицы не израсходовали силы, двигая горы. И пока силы не вернулись к ним, я готова противостоять самому худшему, на что они теперь способны.

Она тихо запела и, бросив уздечку, начала выводить руками какие-то знаки; как ни странно, но конь стоял под ней, будто вкопанный. Слова, произносимые ею нараспев, были очень древними, и в некоторых из них я узнавал корни наших слов, но в большинстве они были чужими.

И хотя они казались чужими, я угадывал их сокровенный смысл. Её пение вызвало во мне чувство, которое я не раз испытывал, поджидая врага в засаде или пробираясь скрытно по его земле. Мне был знаком этот пробегающий по спине холодок от предчувствия предстоящей схватки. Но если раньше я отвечал на это чувство какими-то своими действиями, то сейчас вынужден был ждать неизвестно чего, и это казалось мукой.

Каттея бросала вызов колдуньям – противопоставляла себя их совокупной силе, подобно тому, как противопоставила иллюзорному пожару пламя истинное. Неужели ей удастся одолеть Мудрейших? Я был готов к тому, что вот-вот начнёт рушиться мир…

Но откликом на её заклинания было не содрогание тверди и не страшные видения. Владычицы откликнулись волной лютой злобы, действующей на разум подобно неведомой силе и сокрушающей его.

– Кайлан! Кимок! – прозвучало у меня в голове.

Превозмогая отупение, я откликнулся на зов сестры и мы вновь составляли теперь одно целое, триедино противостояли воле многих. Нападать мы не могли, нам оставалось только защищаться, выдерживать натиск злых сил.

Я утратил ощущение себя, перестал быть Кайланом Трегартом, превратясь из человека в бестелесную сущность, и непосредственно воспринимал мысли сестры и брата.

– Успокойся, – внушала мне Каттея.

Я подчинился ей – и чуть не оказался раздавленным силой, которой мы сопротивлялись.

– Будьте едины волей, держитесь, – воззвала она к нам обоим.

Казалось, нам не выстоять; но как борец обманным движением лишает противника равновесия, так и сестра, на миг поддавшись натиску колдовской силы, тут же нанесла ответный удар. Я ощутил ещё несколько всплесков направленной на нас злобы, а затем она схлынула и ушла…

Снова мы узрели друг друга – во плоти.

– Временное затишье, – сказал Кимок.

– Да, это так, – согласилась Каттея, – и не могу сказать, надолго ли.

Уже рассвело, и мы могли бы ехать быстрей, но кони изрядно устали, и мы не решились подгонять их.

Впереди мрачным силуэтом на фоне светлого неба обозначились вершины восточных гор. Они отделяли Эсткарп от неведомой страны. Что нас там ждёт? Что там за ними?

Из манускриптов, которые Кимок изучал в Лормте, следовало, что в давние времена людям на востоке грозила какая-то беда. Не ошибался ли он, полагая, будто по прошествии череды веков эта опасность исчезла? Не случится ли так, что угроза, от которой мы бежим сейчас и которую хорошо себе представляем, обернётся для нас новой бедой, ещё более страшной?

День давно вступил в свои права. Мы ехали, стараясь держаться пустоши и никому не попадаться на глаза. Пока что всё благоприятствовало нам. Здесь было совсем мало поселений, и находились они в отдалении друг от друга. Земли были заброшены и поросли кустарником. По мере продвижения мы всё реже встречали на своём пути признаки присутствия людей.

Впереди всё так же высилась стена гор, и казалось, мы ни на йоту не приблизились к ним. Создавалось впечатление, что они стоят на какой-то гигантской платформе, которая отодвигается и отодвигается от нас. Весь день я ожидал от колдуний новых нападений и уловок. Мне не верилось, что владычицы обессилили и не способны задержать нас, захватить в плен с помощью своих слуг.

Тем не менее, нас не беспокоили. Мы иногда останавливались, чтобы дать передышку коням, да и себе позволяли вздремнуть; однако кто-то из нас всегда оставался на часах. По пути нам не встретилось ничего примечательного, если не считать каких-то любопытных зверьков, которые глазели на нас, выскакивая из-за кочек и кустов. И всё-таки чутьё разведчика подсказывало мне, что нас ждёт засада…

– Понимаешь, – отозвался на мои мысли Кимок, – они, вероятно, не подозревают, что мы надумали податься на восток. А если и подозревают, то, наверное, считают, что мы сами загоняем себя в ловушку, из которой единственный выход – это вернуться назад и оказаться таким образом у них в руках.

В его словах был смысл, но я почему-то не мог согласиться с ним полностью; и когда мы остановились на ночлег возле небольшого, бегущего с гор ручья, я не переставал думать о том, что лучше выдержать ещё одну колдовскую атаку, нежели ждать неизвестно чего.

– Думать так, – услышал я голос Каттеи, – значит, ставить себя под удар. – Опустившись на колени у ручья, она плескала холодную воду себе в лицо. – Они только того и ждут, чтобы кто-нибудь из нас потерял голову.

– Но не стоит забывать и об осторожности, – заметил я.

– Да уж, конечно… – Она испытующе посмотрела на меня. – Скажи мне, а вообще-то у тебя есть на примете какое-нибудь убежище?

Её вопрос смутил меня. «Неужели она думает, что мы похитили её из Обители ради того, чтобы скитаться по пустошам?» – обиделся я.

Каттея засмеялась.

– Нет, Кайлан, я так не думаю, я о вас лучшего мнения. Когда вы с Кимоком позвали меня, я поняла, что у вас есть какой-то план и что он как-то связан с этими горами, до которых мы так мучительно долго добираемся. Пора бы и мне рассказать о том, что вы задумали.

– Это Кимок, его идея, – ответил я. – Пусть он сам и расскажет.

Она стряхнула воду с рук и вытерла их о траву.

– Ладно, спрошу его.

Достав из походных мешков свой скудный провиант, мы уселись перекусить, и Кимок начал рассказывать Каттее о том, что узнал из манускриптов, хранящихся в Лормте. Она слушала его, не перебивая, и, когда он кончил, согласно кивнула.

– У меня есть ещё одно подтверждение твоим догадкам, брат. Весь последний час я, честно говоря, ехала вслепую…

– Что ты хочешь этим сказать? – спросил я.

– Только то, что сказала, Кайлан. – Она, чуть нахмурясь, посмотрела на меня. – Я действительно ехала как в тумане. Местами он рассеивался, и я ещё различала деревья, кусты, камни; но большую часть пути он был сплошным.

– И ты даже не обмолвилась об этом!.. – удивился Кимок.

– Да, я не стала ничего говорить, потому что, наблюдая за вами, поняла, что для вас никакого тумана не существует. – Она завернула остаток хлебца в салфетку и положила его в седельный мешок. – Но это не от колдуний. Ты сказал, что нам доступно думать о востоке лишь благодаря тому, что мы полукровки. Скорее всего, так оно и есть. И я опасаюсь, что моё общение с колдуньями в какой-то мере сковало во мне эту свободу. Похоже, что если бы я присягнула в верности их делу и стала бы одной из них, то оказалась бы вообще неспособной идти с вами на восток.

– А что, если идти с нами дальше тебе будет ещё трудней? – не удержался я.

– Тогда вы поведёте меня, – ответила она спокойно. – Если этот запрет – только внушение, то, думаю, я рано или поздно справлюсь с ним, пусть даже не раньше, чем мы преодолеем этот символический барьер – горы. А мы его преодолеем. Я согласна с тобой, Кимок, что Владычицы не будут пока чинить нам препятствий, ибо убеждены, что нам придётся вернуться. Они не учитывают того, что двое из нас остаются зрячими…

Признаться, я не разделял её уверенности, но с другой стороны, на своём опыте я давно постиг ту истину, что излишняя озабоченность тем, что должно случиться, ничего не приносит в ход событий. Другое дело, всегда нужно быть готовым к худшему. Как знать, не окутает ли и нас с Кимоком колдовской туман? Карабкаться по горам, ничего не видя, – дело отчаянное.

– Этот туман… – обратился Кимок к сестре, опередив меня. – Какого он рода? Ты говоришь, он не сплошной?

Каттея покачала головой.

– Вовсе нет. Больше того, я думаю, на этот туман можно влиять силой воли. Стоило мне сосредоточиться на чём-то, что виделось смутно, как тень, стоило напрячь волю, и я начинала видеть яснее. Но это требует большого напряжения воли и может сработать против нас.