Текст книги "Эльфийская трилогия"

Автор книги: Андрэ Нортон

Соавторы: Мерседес Лэки
сообщить о нарушении

Текущая страница: 40 (всего у книги 93 страниц)

«Он так же похож на лорда Ардейна, как я на Катарину. Дурная, расплывчатая и к тому же довольно помятая копия».

– Вы, это, не сердитесь, ладно? Я ужасно извиняюсь, и все такое. Я просто неуклюжий медведь. По крайней мере, все так говорят.

Юнец визгливо хихикнул, и Рена поняла, что он вовсе не одурел от вина – он просто дурак от рождения.

«Ага, понятно. Делая копию с лорда Ардейна, ее позабыли снабдить мозгами».

– Может, все-таки согласитесь станцевать с неуклюжим медведем? – с надеждой спросил юноша, снова рассмеявшись своей «остроумной» шутке. – Если вы подберете этот хвост, я на него, наверно, больше не наступлю, так что мы сможем сделать пару кругов, а?

Он умоляюще заглянул в глаза Рене и добавил:

– Все говорят, что я лопоухий осел, но танцую я совсем недурно!

В других обстоятельствах Рена отклонила бы это неуклюжее предложение – не менее неуклюже. Но ей стало жаль беднягу: ведь его наверняка притащил сюда его собственный отец и с той же целью, что и ее. Ему полагается заводить знакомство с подходящими девицами, с которыми можно заключить выгодный брак.

«Ему-то, наверно, еще хуже! Мне достаточно просто скромно стоять и надеяться, что кто-нибудь обратит на меня внимание. А ему надо ухаживать...» Она улыбнулась и кивнула. Сонные глаза юноши озарились робкой радостью.

«Должно быть, он уже не раз получал отказ сегодня вечером, раз так рад потанцевать со мной. Я ведь отнюдь не из первых красавиц!»

Выяснилось, что юнца зовут В'кельн Гилмор ан-лорд Киндрет. Отпрыск одного из древнейших и могущественнейших родов. Должно быть, его отец, один из высших лордов, был чрезвычайно недоволен своим наследником. Все, что юноша рассказал Рене о своем «господине и отце», говорило о том, что лорд Киндрет был бы счастлив доказать, что бедный Гилмор ему не сын. Рене было так жалко юношу, что она еще несколько раз согласилась потанцевать с ним и даже позволила ему принести ей вина и закусок.

Танцевал Гилмор не очень хорошо, хотя и не сказать, чтобы так уж плохо. «Сносно», как говаривала в таких случаях ее учительница танцев. К тому же Гилмор не знал никаких танцев, кроме самых старомодных, а потому им большую часть времени оставалось только стоять вне круга и глазеть на танцоров. Гилмор пытался завести умную беседу, но бедолага и впрямь оказался непроходимо туп. Однако все же какой ни на есть, а кавалер. К тому же ему понравились ручные животные – хотя он непрерывно рассуждал о том, как было бы здорово на них поохотиться. В конце концов, лорд Тилар приказал ей общаться с мужчинами – вот она и общается. Он же не говорил, с какими именно мужчинами!

Однако через некоторое время Гилмор заметил, что к ним направляется какой-то пожилой эльф.

– Оx пропади оно все пропадом! – встревоженно сказал юноша.'– Это ведь мой господин и отец. Похоже, меня ищет. Было очень приятно... – и убежал, не закончив фразы, словно собака, заслышавшая свисток.

Рена вздохнула и принялась пробираться обратно к кромке иллюзорного леса. Очевидно, она так некрасива – или так незначительна, – что это бросается в глаза даже такому придурку, как Гилмор. Он даже не предложил представить ее своему отцу. Видимо, считает, что она того не стоит.

Ну что ж, по крайней мере, кроликам и птицам безразлично, что Рена похожа на восковую куклу в шутовском наряде. А если стоять здесь, под деревьями, ей никто не будет наступать на шлейф.

При других обстоятельствах Рене тут могло бы даже понравиться. Птицы и зверюшки были очень славные. Голова, вопреки ожиданиям, так и не разболелась – спасибо Мире. А может, из-за того, что Рена выпила довольно много вина.

Подумав об этом, девушка внезапно обнаружила, что щеки у нее горят и на ногах она держится не слишком уверенно. Наверно, зря она так напилась...

«Я ведь не привыкла пить так много. Но Гилмор как нарочно все время подсовывал мне это вино. Ему, должно быть, говорили, что, когда дама не танцует, в руке у нее все время должен быть бокал. И это, в общем, правильно: если дама будет достаточно пьяна, она может и не заметить, насколько он глуп. Когда выпьешь, все кажется забавным...»

Рена начала всерьез подумывать о том, что стоит попросить кого-нибудь из слуг принести ей кресло, но тут из толпы появился ее отец. Он явно разыскивал Рену.

Он тоже заметил дочь. Животные разбежались, видимо, почуяв поднявшуюся в ней волну страха. Лорд Тилар решительно направился к Рене. Молодые гости почтительно расступались перед ним.

Отец снова взял Рену под руку. Девушка была рада на что-нибудь опереться и не стала сопротивляться, когда он повлек ее к выходу с «поляны».

– Мы уже уходим, отец? – спросила Рена.

Лорд Тилар не заметил надежды, прозвучавшей в голосе дочери.

– Я уже управился со всеми делами, – коротко ответил он. – А гости того гляди перепьются. Нам пора домой.

«Заметил ли он, что я пьяна?» – думала Рена, холодея от страха.

– У Ардейна довольно буйные дружки – он связался с компанией леди Трианы, – и мне не хочется, чтобы ты была здесь, когда они совсем распояшутся, – продолжал лорд Тилар. – Поговаривают... Впрочем, это неважно. Скоро будет как шелковый. Брачный союз с домом Виттес, можно сказать, дело решенное. Полагаю, завтра объявят о помолвке.

«Почему-то меня это совершенно не удивляет...»

Рена подумала, не следует ли ей вставить пару слов, но отец, похоже, этого не ожидал.

– Это, конечно, не лучший вариант – ты подошла бы больше, если судить по наследственной силе, – но вполне подходящий. Старик, похоже, склонен позволить мальчишке самому выбрать себе невесту.

Весь его тон говорил: «Уж я-то никогда не стану так потакать своему сыну!»

– Да, сударь, – машинально отозвалась Рена. Отец даже не заметил.

– Виридина уже отправилась домой, а я тебя разыскивал.

Толпа наконец осталась позади, и они очутились в пустынном коридоре. Отец обернулся к Рене:

– Ну что, ты все сделала, как я говорил? Удалось тебе понравиться хоть кому-нибудь?

Рена ощутила искреннюю благодарность придурку Гилмору – и не только за то, что он составил ей компанию. Теперь она могла сказать отцу правду.

– Да, сударь, – кивнула она. – Меня даже несколько раз приглашали на танец.

Лорд Тилар не соизволил улыбнуться, но кивок его был явно одобрительным.

– Хорошо.

Это было последнее, что Рена от него услышала: отец попросту волочил ее за собой словно тюк. Они миновали первый портал, пересекли Зал Совета, прошли второй портал. Очутившись в розовом коридоре своего собственного замка, лорд Тилар бросил Рену, забрав с собой ее эскорт и предоставив измученной девушке самостоятельно добираться до своих апартаментов, где ею занялась угрюмая белокурая рабыня. То ли от вина, то ли от усталости Рена не обратила внимания на кислую физиономию служанки. Она была слишком погружена в свои мысли. Через полчаса, едва опустив голову на подушки, Рена уснула.

 Глава 3

Рена проснулась сама. Это было необычно: как правило, на рассвете в спальню являлись три рабыни, которым полагалось ее будить. Отец считал, что девушкам не следует позволять подолгу валяться в постели: он говорил, что это приучает к безделью. Рена немного недоумевала по этому поводу: ведь они с матерью все равно только и делают, что сидят сложа руки!

Но праздность и безделье – не одно и то же. Сидеть сложа руки – это одно, а бездельничать – совсем другое...

Видимо, для отца это был просто еще один способ проявить Свою власть. Впрочем, это, в сущности, неважно: если Рене случалось допоздна засидеться с книжкой, назавтра она могла прекрасно отоспаться днем в саду.

Однако сегодняшний день был исключением. То ли Рена ухитрилась проснуться прежде, чем ее пришли будить, то ли – и это вероятнее – отец велел дать ей выспаться, поскольку накануне она легла очень поздно. Так что, во всяком случае, нынче утром отец проявил к ней не меньше внимания, чем к скаковой лошади.

Рена коснулась резного цветка на спинке кровати, и над головой тут же вспыхнул розовый магический светильник, достаточно тусклый, дающий ровно столько света, чтобы с ним можно было читать. Рена не знала, который сейчас час: с постели было не видно водяных часов в гостиной, а окон в доме не было; но она чувствовала, что, должно быть, солнце уже часа два как встало.

Голова чуточку побаливала, но в целом выпитое накануне вино о себе особо не напоминало. Это было приятным сюрпризом. «А Лоррин после званых вечеров вечно жалуется, как ему плохо! То ли вино было не такое крепкое, то ли я выпила меньше, чем думала...»

Нет, скорее первое. Раз уж лорд Ардейн пригласил на бал кружок сибаритов, который вращался вокруг леди Трианы, неудивительно, если опекун лорда Ардейна приказал потихоньку подменить крепкое вино, какое обычно пьют эльфийские лорды, чем-нибудь менее сногсшибательным. По крайней мере, на первую половину приема. Даже Рена была наслышана о леди Триане – даме с весьма дурной репутацией, которая вскоре после гибели лорда Дирана настояла на праве опустить титул «ан-лорд» перед своим именем и объявила себя полноправной главой дома Фалкион. Поговаривали, что леди Триана совершает множество сумасбродных выходок. Приятели Лоррина по сравнению с нею были все равно что ребятишки, играющие в фанты. Большинство ее товарищей были либо детьми обедневших лордов, которым оставался всего шаг до того, чтобы сделаться нахлебниками какого-нибудь более знатного владыки, либо третьими-четвертыми сыновьями, бесполезными для своих родителей: ни один лорд не станет делить свое поместье, и никто не выдаст свою дочь за безземельного, разве что совсем уж выбора не останется. Эти молодые эльфы могли позволить себе предаваться разврату: никому до них дела не было, и никакой ответственности на них никто никогда не возложит. Большинство из них проводили время в бесконечных пирушках или путешествовали из города в город, останавливаясь в городских усадьбах своих друзей или друзей своих родителей. Денег им обычно давали ровно столько, чтобы было что проживать, но недостаточно, чтобы они могли ввязаться в крупные неприятности.

«А жаль: несомненно, среди них найдутся юноши поумнее этого несчастного Гилмора, которые могли бы стать куда более подходящими наследниками своего отца. Да и многие девушки годятся в наследники куда больше Гилмора».

При мысли о Гилморе Рена поморщилась. Зная отца, она предполагала, что внимание Гилмора послужит ей оправданием ненадолго. Конечно, она в точности выполнила указания Тилара, но ведь даже такое ничтожество, как Гилмор, ей удалось привлечь лишь случайно. Для всех прочих ан-лордов она была не интереснее ручных зверушек.

«Если повезет, отец будет слишком занят и хоть ненадолго оставит меня в покое. Ну, а если нет – и если в ближайшее время никто мною не заинтересуется, – он будет винить во всем меня и мать. С отца станется начисто забыть, что лорд Ардейн был целиком поглощен Катариной, и он будет обвинять нас в том, что нам не удалось завлечь его! Ну, а тогда... видимо, мне предстоит еще целый год терпеть уроки танцев, музыки, манер, искусства вести беседу, искусства одеваться...»

Ну что ж, по крайней мере, хоть какое-то занятие.

Но из-за этих уроков у нее совсем не будет свободного времени! Не будет больше прогулок с Лоррином – разве что брату удастся как-то провести учителей... Нельзя будет рыться в библиотеке, просматривая книги, собранные не только домом Тревес, но и домом Кауллис, которому прежде принадлежало поместье. Почти не останется времени на то, чтобы заниматься садом и ручными птицами...

И все же это тоже свобода своего рода. Ведь когда она перестанет быть Шейреной ан Тревес и сделается леди Шейреной, супругой... какого-нибудь лорда, у нее не будет и этого. А рано или поздно лорд Тилар решит, что уроков с нее хватит, – тем более учителя доложат, что она делает заметные успехи, – и оставит дочь в покое...

«Еще бы мне не делать успехов! – криво усмехнулась Рена. – Мне давали столько уроков, что хватило бы на трех девушек. Если бы уроки могли сделать меня привлекательной, Катарина бы мне и в подметки не годилась!»

А ради того, чтобы сохранить хоть капельку свободы, уроки терпеть стоит.

«Похоже, за свободу всегда приходится платить, и чем боль-ре свободы, тем выше плата, – вздохнула Рена. – Интересно, во что мне обошлась бы настоящая свобода? Вероятно, у меня просто не хватит сил расплатиться... И все же как хорошо было бы знать, что свобода достижима!»

Девушка сунула руку под подушку за книгой, которую спрятала туда накануне. Это была романтическая история о тех временах, когда эльфы еще жили в Эвелоне. О временах великих битв и предательств... Интересно, неужели эти книги передаются из рук в руки еще с тех давних дней? , . Раз уж в книжках не пишут про драконов, почитаем хотя бы о древних войнах. Пока еще есть время читать.

* * *

Ястреб кружил над долиной, высматривая неосторожных кроликов на лугах. Лашана проникла в сознание птицы, наслаждаясь ощущением свободного полета. Девушка отдыхала. В последнее время у нее была уйма работы – а сколько еще оставалось несделанного! Вместе с властью – сколь ни иллюзорна эта власть – на тебя сваливается страшный груз ответственности.

Долина была прекрасна. И, что бы ни говорили остальные, это место куда лучше того, где находилась прежняя Цитадель. От старых привычек избавиться не так-то просто, и в их новом доме-крепости, видимо, будут соблюдаться все те же предосторожности, что и на прежнем месте, но на самом деле в этом вовсе нет необходимости. Эльфийские владыки далеко. Лашана и прочие разведчики не обнаружили никаких следов жилья на расстоянии нескольких дней пути. Драконы говорили, что климат в этих местах умеренный. Вокруг росли густые смешанные леса, совершенно девственные. В лесах в изобилии водилась непуганая дичь – и, если не злоупотреблять охотой, так оно будет и впредь. Единственная проблема – как добыть другую пищу, кроме мяса: волшебники так привыкли таскать себе припасы из эльфийских амбаров, что почти никто из них не умел добывать пищу самостоятельно. Находить в лесу съедобные растения были способны разве что трое-четверо. Конечно, можно было бы расчистить несколько акров и посеять хлеб, но это все равно, что открыто заявить о своем присутствии. Вряд ли старшие волшебники пойдут на такое.

«К тому же копать, сеять, собирать урожай – это тяжелый физический труд, а волшебники не снизойдут до того, чтобы работать руками».

Впрочем, это все в будущем. А сейчас Лашане не хотелось думать о будущем. Сейчас ей хотелось просто стоять, смотреть на землю с высоты птичьего полета, упиваться красотой реки, текущей в долине, голубизной неба, величием тянущихся ввысь деревьев...

– Ну что, Проклятие Эльфов, как тебе нравится быть героиней?

Шана отпустила мысли ястреба и, нахмурившись, обернулась к Каламадеа, Отцу-Дракону, который сейчас пребывал в облике седого волшебника-полукровки. Ярко-зеленые глаза и заостренные уши говорили о предполагаемом отце-эльфе, но грубоватые черты, обветренная кожа и седина в волосах напоминали о матери-человеке.

– Отец-Дракон, мне не хотелось бы, чтобы ты называл меня этим прозвищем, – сердито сказала Шана. – Оно мне не нравится.

– Ну почему же? – отозвался Каламадеа, присаживаясь на выступ скалы. – Оно тебе подходит – или ты подходишь под него.

– Которое из двух? «Героиня» или «Проклятие Эльфов»? Меня не устраивает ни то, ни другое.

Шана снова отвернулась, разыскивая в небе ястреба.

– Я не люблю, когда меня называют «Проклятием Эльфов», потому что мне не хочется, чтобы люди видели во мне какой-то символ, исполнительницу «предназначения». Потому что я – это я, Лашана, просто Лашана, и я не виновата, если я подхожу под какую-то дурацкую легенду, которую вы же, драконы, сами и сочинили! Да под эту легенду подходит уйма народу! Почему бы вам было не прозвать Проклятием Эльфов Тень? Или Зеда? Или хотя бы Денелора?

– Потому что именно тебе удалось поднять восстание против хозяев-эльфов и улучшить жизнь хотя бы немногих людей-рабов, – ответил Каламадеа, шутливо дернув ее за рыжую прядь. – И именно ты призвала на помощь драконов!

– Да ну, глупости! – простонала Шана. – Даже если бы я ничегошеньки не сделала, ты все равно нашел бы способ вмешаться и привел бы остальных на помощь волшебникам. Ты ведь и сам это знаешь!

– В самом деле? Я ведь не герой, Шана, – возразил Каламадеа.

Так ведь и я не героиня, – упрямо возразила Шана. Потом, тяжело вздохнув, добавила: – И в предводители я тоже не гожусь. Мне очень жаль. Вот если бы меня специально воспитывали для этого, учили управлять людьми... Мне не хочется доверяться Парту Агону после того, как он меня использовал, но он, по крайней мере, знает, как заставить людей делать то, что он от них хочет. Во всяком случае, люди привыкли видеть в нем главного волшебника и потому повинуются ему, не раздумывая. А меня они не слушаются. Нет, они называют меня предводительницей, но ведь я не могу заставить их понять, что им же самим на пользу! Смотри, я нашла для них прекрасное место, огромную систему пещер у реки, в прекрасной плодородной долине, а они все спорили, стоит ли устраивать новую Цитадель именно тут! А тут еще этот Каэллах Гвайн...

– Ты справляешься куда лучше, чем тебе кажется... – начал Каламадеа и осекся на полуслове. Шана проследила направление его взгляда и увидела в небе дракона – в настоящем драконьем облике. Дракон парил над склоном холма в восходящих воздушных потоках, пониже того места, где расположились Шана с Каламадеа. На драконе сидел всадник-полукровка.

– А-а! – сказал Каламадеа, прищурившись. – Похоже, это твой названый брат и твой молодой друг. Должно быть, прочие волшебники хотят нам что-то передать.

Дракон был некрупный – для дракона, конечно, – и ярко-голубой, а всадник – не выше самой Шаны. Дракон подлетел к ним, подняв ветер могучими взмахами крыльев, и тяжело приземлился неподалеку от Шаны и Каламадеа, на небольшой площадке у края обрыва.

Худощавый темноволосый юноша поспешно соскользнул с дракона и подошел к ним. Дракон обернулся волшебником, чтобы занимать меньше места. Шана отвернулась, чтобы не видеть, как Кеман превращается в невысокого, мускулистого, темно-русого молодого полукровку: превращение сопровождалось колебаниями и изменениями, от которых у Шаны всегда начинало неприятно сосать под ложечкой, если смотреть вблизи.

– У меня есть две новости: одна хорошая, другая плохая, – доложил Меро, подойдя поближе, так, что стали хорошо видны изумрудные глаза и острые уши, выдающие в нем полукровку. – Хорошая новость вот какая: даже Каэллах наконец согласился, что эти пещеры – самое подходящее место для новой Цитадели. Кеман нашел в глубине системы родник и вывел воду на поверхность. Теперь, когда в пещерах есть постоянный источник свежей воды, нам уж точно незачем искать другое место.

– А какая новость плохая? – спросила Шана. Судя по едва заметной усмешке Тени, новость была скорее забавная, чем действительно плохая.

– Плохая новость – это то, что единственная пещерка, где можно было вывести воду на поверхность, – та самая, где ты собиралась устроить свою комнату, – сообщил Меро, широко улыбаясь и показывая ровные белые зубы. – Так что должен тебя огорчить: она теперь полностью затоплена. И вода, кстати, ужасно холодная.

Шана застонала в притворном отчаянии. Пещера, которую отыскала Шана с тремя друзьями, была велика. Там можно разместить всех волшебников, драконов, бывших рабов, и все равно девять десятых ее залов останутся незанятыми. Правда, отсюда было чересчур близко до границ эльфийских поместий, но эти земли никогда не принадлежали эльфам, так что можно было не беспокоиться.

Однако пещера эта была бы весьма неуютным жилищем, если бы не драконы. Полукровки были волшебниками, но они не умели находить подземные родники или обрабатывать камень иначе как с помощью орудий. Их магия позволяла им создавать иллюзии, нападать, защищаться, перемещать предметы или живых существ, но создавать что-либо они могли лишь изредка. Если бы волшебники искали себе новый дом без помощи драконов, им пришлось бы делать все самим, а пещеры в своем первозданном виде были холодными, сырыми и временами опасными. И все сходились на том, что в новой Цитадели должен быть свой источник воды внутри крепости – по понятным причинам.

Шана уже не в первый раз думала о том, что, прожив несколько веков в Цитадели, выстроенной первыми волшебниками, старики отнюдь не рвутся работать руками. Волшебники привыкли жить в праздности и относительной роскоши. А тут явилась Шана, которая перевернула вверх дном весь их привычный уклад. Прежде все, в чем нуждались волшебники, они воровали у эльфов при помощи магии. Цитадель уже была построена, и построена прочно. Волшебники даже не ремонтировали ее: когда в одной из комнат обваливался потолок, ее хозяин попросту переселялся в другую. Со времен первой Войны Волшебников в Цитадели десятки, сотни комнат стояли пустыми. Что касается скучных повседневных дел вроде уборки и готовки, на то были ученики, дети-полукровки, которых волшебникам удавалось похитить, прежде чем эльфы, их отцы и хозяева, найдут и уничтожат их. Такова была цена ученичества: дети должны были прислуживать взрослым волшебникам, пока общее собрание не признает их вошедшими в полную силу. Учеников всегда хватало: Денелор, наставник Шаны, за несколько десятков лет ни разу даже пола не подмел.

Так было не всегда. Когда волшебники впервые объединились, они не делились на учеников и наставников – были только «опытные» и «неопытные». И никто никому не прислуживал. Все волшебники работали бок о бок: сперва строили Цитадель, потом поднимали восстание против эльфийских владык, чтобы добиться свободы для себя и людей-рабов.

«Ну ничего, с ученичеством-то я покончила!» – подумала Шана с неким мрачным удовлетворением. Она не имела ничего против старого Денелора, но ей совсем не нравилось ему прислуживать, а многие другие волшебники беззастенчиво злоупотребляли своим положением. Теперь им снова пришлось работать, даже если кому-то это не нравилось. Людей – бывших рабов – среди волшебников было немного, и почти все они были еще детьми. А даже самый черствый волшебник никогда не заставил бы ребенка тесать или ворочать камни. Это только эльфийские лорды способны взваливать на детские плечи тяжелую работу, какая не всякому взрослому под силу.

Нет, если бы не драконы, пещеры сгодились бы разве что в качестве временного убежища.

Мало того, что драконы умеют изменять форму камня с помощью магии, – им эта работа еще и нравится. Как только кто-то из старых волшебников упомянул об отсутствии воды, Кеман тут же вызвался найти родник. Прочие же драконы занимались тем, что расширяли и формировали пещеры так, как это было нужно их будущим обитателям. Так что сами волшебники могли спокойно добывать припасы, обставлять свои комнаты и думать о том, где теперь брать всякие нужные вещи, которые прежде воровали у эльфов. Еще несколько месяцев – и новая Цитадель будет лучше старой! Уж, во всяком случае, защищать ее будет проще.

– Мне тут нравится, – сказал Кеман, усаживаясь рядом с друзьями. Шана окинула взглядом пологие холмы, луга и перелески и кивнула. Пока что им не удалось обнаружить никаких признаков того, что здесь кто-то когда-то жил. Если тут и водятся чудовища, которые бродят на границах эльфийских земель, они скорее всего немногочисленны и прячутся. Эльфы наверняка догадываются, что волшебники подыскали себе новое место, но где это место – они не знают и, если повезет, не узнают никогда. Ведь удавалось же волшебникам хранить в тайне местоположение прежней Цитадели на протяжении нескольких веков! А ведь та Цитадель находилась чуть ли не в самом сердце эльфийских земель! Так что вряд ли их обнаружат – по крайней мере, в ближайшее время.

– Мне тут тоже нравится, – неожиданно сказал Меро. – Вот еще бы избавиться от половины тех болванов, которых пришлось притащить с собой! Если бы кое-кто поменьше ныл и побольше работал, дела бы пошли куда как лучше!

Шана поморщилась.

– Ну да, я знаю, кого ты имеешь в виду. Если я еще раз услышу, как кто-то из седобородых скулит про былые славные деньки, про то, как тогда было хорошо и как сейчас все плохо, – право, соберу вещи и уйду куда глаза глядят! Я-то и в лесах проживу прекрасно – и пусть тогда попробуют меня сыскать!

«Пусть поживут немножко без своей так называемой «предводительницы» – и посмотрим, как им это удастся! Только вот как они будут кормиться, если никто из них даже охотиться толком не умеет?»

– Не искушай меня! – воскликнул Меро. – А то и я составлю тебе компанию. Я, правда, непривычен к лесной жизни, но лучше уж жить в шалаше в дождь и в снег, чем слушать, как это старичье жалуется на «неудобства»! А ведь если бы не ты, они бы сейчас все были покойниками. Правда, тогда им не пришлось бы строить новый дом, – но я не думаю, что они сочли бы это более удобным.

Меро покачал головой.

– Нет, наверно, мне их никогда не понять. Ты прорвала осаду ты дала им возможность одолеть эльфов и заставить их заключить договор, который не позволяет чистокровкам нас преследовать. Потом мы вчетвером в течение нескольких месяцев,– нескольких месяцев! – подыскивали подходящее место, нашли наконец эти пещеры – так в чем же дело? Чего им еще не хватает?

Шана только плечами пожала. Она этого тоже не понимала. Она-то привыкла к куда более суровым условиям жизни. Ей до четырнадцати лет не доводилось пробовать пищи, приготовленной на огне: приютившие ее драконы все ели сырым, а девочка питалась тем же, чем и они. Но Меро, двоюродный брат бедняги Валина, привык к комфортной жизни любимого слуги эльфийского лорда – и тем не менее прекрасно приспособился к тяжелой жизни бродяги и разведчика. Так почему эти волшебники не желают приспосабливаться? Ради всего святого – если уж им так не хватает привычных удобств, почему бы им не воспользоваться своей магией, чтобы восстановить то, что пришлось бросить?

«Потому, что для этого пришлось бы объединиться и использовать камни, как я их научила. А они ни за что не станут объединяться: каждый слишком дорожит своим личным могуществом, и к тому же они не желают признавать, что я могла научить их чему-то полезному!»

– Полагаю, они проявляют недовольство потому, что мы теперь в безопасности, – задумчиво сказал Каламадеа, отвечая сразу обоим. – Как только непосредственная опасность миновала, твердолобые старики немедленно забыли о том, что это Шана спасла их от эльфов, зато сразу вспомнили, что эльфы напали на них именно из-за Шаны, и начали жалеть о тех благах, которых лишились по ее вине. Ну и теперь, разумеется, все они думают, что во всех их бедствиях виновна именно Шана, а не эльфийские владыки.

Меро фыркнул.

– Ну, тогда мне тем более стоит уйти вместе с тобой, если ты решишь бросить этих нытиков. Ведь когда тебя не будет рядом, они, чего доброго, начнут винить во всем меня!

Шана расхохоталась и хлопнула приятеля по плечу.

– Договорились! Если я решу сбежать, то возьму тебя с собой.

Кеман закатил глаза.

– Ну, уж если вы надумаете удрать, не забудьте предупредить нас! Ведь мы, драконы, сидим здесь только из-за тебя, сестренка. Если ты уйдешь, нам здесь оставаться будет незачем! Неужто ты думаешь, что нам очень нравится выслушивать их жалобы?

– А кому нравится? – ответила Шана своему названому брату. – Была б моя воля, я бы и секунды терпеть не стала!

* * *

Каэллах Гвайн осматривал пещеру, которая теперь должна была стать его домом, и кипел от негодования. Нет, дракон, который «все приготовил», конечно, выровнял пол и стены и провел воздуховод, так что в пещере сделалось относительно сухо. Дракон обещал потом вернуться и оборудовать в небольшом закутке ванну и прочие «удобства», а в углу устроить очаг с дымоходом. Драконы клялись, что им не составит труда устроить в пещерах приличную канализацию и нормальное отопление.

Немногие вещи Каэллаха были свалены в углу жалкой кучкой. Как ни крути, а пещера пещерой и останется. Где теперь его уютные апартаменты из четырех комнат, с настоящими стенами, полом и потолком из благородного дуба? Мебели никакой нет – и не будет, пока кто-нибудь не научится ее делать. Ни кровати, ни стола, ни стульев, ни ковра, ни каминной решетки, ни подушек, ни одеял – ничего!

«И некому убирать за мной, некому готовить, и вообще все пошло наперекосяк! Сопляки, которым следовало бы еще быть учениками, делают вид, будто они – наши предводители. А люди, которым следовало бы быть предводителями, подчиняются приказам сопляков!»

Каэллах гневно нахмурился.

«А ведь если бы не эти сопляки, я бы сейчас мог сидеть в своем любимом кресле с чашечкой горячего чая – или нет, лучше со стаканом горячего вина с пряностями!»

При одной этой мысли у старого волшебника потекли слюнки.

Каэллах не забывал, что им пришлось бежать из Цитадели именно из-за этой паршивки Шаны. И заботился, чтобы все прочие об этом тоже не забывали. Если бы эта дуреха не воспользовалась древним заклятием, чтобы перенести себя и этих трех придурков, ее дружков, прямиком в Цитадель, когда вообразила, будто им угрожает какая-то там «опасность», эльфы ни за что бы не нашли Цитадель. Они ведь даже не подозревали о существовании волшебников! И все осталось бы так, как было всегда – так, как следует!

«Жили бы мы сейчас в покое, в уюте и в безопасности».

Каждый раз, как Каэллах пытался вернуть себе свои законные права и настоять на том, чтобы ученики занимались своим делом, ему отвечали, что теперь, мол, все иначе и что ему придется самому о себе позаботиться. А почему это все должно быть иначе? Тем более теперь? Разве молодежь не должна заботиться о старших? Так было всегда. И старшие платили за это, делясь с молодыми своими знаниями и опытом.

Но эти сопливые выскочки установили новые порядки. «Всякий, кому это по силам, должен обслуживать себя сам, – отвечали эти грубияны. – Мы поможем вам начать, но, когда ваша комната будет вчерне доделана, остальное вам придется завершать самому».

«Нет, какая наглость!» – кипятился Каэллах. И наверняка это Шана так распорядилась! Эта девчонка всегда его недолюбливала, а все потому, что он не раз ставил ее на место. Каэллах готов был поручиться, что Денелору, наставнику Шаны, не приходится обходиться без услуг учеников.

И 'потом, как это ему предлагают превратить эту нору в сносное жилье? Он не может стащить то, что ему требуется, у эльфов, как в былые времена. Это было одним из условий идиотского договора, который Шана заключила с эльфами, чтобы Те Оставили волшебников в покое. «К тому же стоит мне хоть Что-то украсть, и эльфам сразу станет известно, где мы теперь находимся. А это глупо». Так что ж, значит, он должен сам рубить деревья и сколачивать себе кровать, сундуки, кресла? А может, ой и одеяла сам себе ткать должен? Да что они все с ума посходили, что ли?