Текст книги "Гаран вечный (сборник)"

Автор книги: Андрэ Нортон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 39 страниц) [доступный отрывок для чтения: 14 страниц]

Дзианта – нет, кто это, Дзианта? Имя, слабый проблеск в памяти, который она старается ухватить, но он исчезает, как исчезает сон при пробуждении, Эрия!

– Эрия! – Ее голос звенит на фоне шума ветра и волн, как будто она старается разбудить себя, подготовить к тому, чтобы встретиться с тем, что должно быть.

Она неуверенно подняла руки. Ведь она же должна держать что-то на полу – смотри! Страх потерять что-то сдавил ей сердце. Она бросилась на колени, ее руки шарили по толстому ковру.

При каждом движении слышался звон полированных раковин, из которых была сделана ее юбка. Она была одета поверх тончайшей прозрачной рубашки, которая едва закрывала ее плоскую грудь. Ее кожа – зеленая – бледно-зеленая – или золотая – или голубая – нет, цвета играли, ведь она была покрыта чешуей, как будто драгоценные камни были приклеены к ее коже.

Она была Эрия Глаз! Глаза!

Больше она не шарила по полу руками в бесполезных поисках. Как только могла прийти ей в голову такая глупая мысль? Где еще могли быть Глаза, как не там, где они были с тех пор, как выбор пал на нее и она стала тем, что она есть сейчас? Она подняла руку и прикоснулась к обручу с двумя камнями на голове, которые она не могла видеть, только чувствовать, – над каждым виском, где им и следовало быть. Как она могла подумать, что они потерялись?

Она была Эрия и…

Она была – Дзианта! Волна памяти прокатилась по ее мозгу, расчистив путь другим мыслям. Ее голова повернулась и она с удивлением осмотрелась вокруг.

Стены овальной комнаты были опаловые, мягкие цвета играли на них и они были гладкими как внутренность раковины. Ковер на полу был ярко-красным, мягкий и пружинистый, как будто в нем самом была жизнь.

Два окна – длинные и узкие щели. Она подбежала к ближайшему. Она Дзианта – нет, Эрия! Глаза – они хотели, чтобы она была Эрией. Она подняла руки к голове, чтобы стянуть этот обруч с камнями. Ее руки ощутили жесткие как водоросли волосы, но не смогли снять обруч.

Дзианта должна остаться Дзиантой и выяснить, где же находится Норнох.

Она смотрела из окна, прищуриваясь, когда соленые брызги попадали ей на лицо. Но она разглядела другие башни.

Море наступало, уже много веков оно наступало. Её народ сдерживал натиск моря, но когда рухнут Три стены, когда море придет опять, людям придется отступить, отступить назад и вниз, чтобы превратиться тем, кто выживет, в лишенных разума живых существ, копошащихся в мертвой тине, какими они были раньше.

Но это – это не должно произойти! По крайней мере, пока Глаза имеют голос, разум! Шесть Глаз и те, кто их носит, – по одному на каждую стену.

Она прильнула к щели, руки уперлись в стену. Она старалась успокоиться. Она собирала все силы – те, что достались ей при рождении, и те, что она развила упорными тренировками. Она все сконцентрировала на том, что было ее обязанностью – заставить стены держаться, быть защитой народа от моря.

Думать о стене, о том, как существа Лурла построили эту и две другие из выделений собственного тела. Строительство велось веками и все это время люди Норноха кормили, ухаживали, заботились о Лурла, чтобы создать защиту от моря. Заставь Лурла работать – заставь – заставь – заставь! Она уже была не Эрия – она была воля, сила, непрерывно толкающая Лурла, пока они не стали лениво ворочаться, реагировать. Ах! Как медленно! И все же большей скорости от них не добьешься.

Выделение, строительство, укрепление. Двигаться живее, чтобы волны не превратили нас снова в ничто. Глаза – направьте энергию туда, чтобы заставить Лурла работать.

Но как медленно! Может потому, как сказал Фани, что их народ отошел от старых обычаев, не стал приносить жертвоприношения? Воля – она не должна позволять своим мыслям отходить в сторону от главной цели, от того, что необходимо делать. Лурла – она могла видеть их в своем мозгу – их тела слизняков. Они ползали вдоль стены, за которую она отвечала, оставляя за собой пену, которая затвердевала на воздухе и укрепляла основание Трех Стен и башен. Старайтесь, Лурла! Проснитесь и двигайтесь – работайте ради жизни и спасения Норноха. Но они стали еще более неуклюжими, чем обычно, Двое упали со стены и лежали неподвижно. Что это?

Проснитесь, Лурла! Сейчас не время спать! Шторм свиреп, неужели вы не чувствуете, что башня шатается? Проснитесь, выделяйте, стройте!

Лурла – она как будто уже кричала во весь голос.

Рев моря все еще стоит в ушах, но он становится слабее, его ярость уменьшается. Наверное, Фани ошибался – это вовсе не самый страшный шторм из всех. Ей уже не нужно бояться…

«Дзианта!»

Окон, через которые она смотрела, уже не было. Она была на открытом воздухе. Слышались крики птиц, носящихся над морем. Перед ней, положив руки на ее плечи, как будто эти руки вытащили ее из того времени и места, где она только что побывала, стоял Туран.

Она высвободилась из его рук, отвернулась от моря и стала смотреть на камни, как будто она могла увидеть Норнох, его башни, Три Стены, которые были все еще в опасности, если Лурла будут спать, а не выполнять свою вечную задачу.

Нет, все давно закончено. Как давно? Сколько лет, веков прошло с тех пор? Она не могла ответить на этот вопрос. Возможно, столько же лет стояло между Эрией и Винтрой, сколько между Винтрой и Дзиантой. Но это число ее мозг оценить не мог.

Она знала, где находится, вернее находился Норнох, если от него хоть что-то осталось. Она протянула руку, указывая на местность.

– На суше… или под водой, но здесь! – громко сказала она. На нее уже обрушилась слабость, которая всегда сопровождала ее, когда впадала в транс. Она позволила Турану отвести ее к самолету.

Моментально, как будто их приход был сигналом, из кабины самолета вышел солдат. Его лицо под шлемом было очень встревоженным.

– Лорд Командор. Я только что получил сообщение. Они пользовались Эс-кодом…

Ни память Винтры, ни память Турана не могли сообщить им ничего о том, что такое Эс-код и для чего он служит. Дзианта использовала мысленное зондирование и получила ответ – «Военный код для сообщений высшей Степени секретности».

– Повстанцы… – начал Туран.

Но пилот замотал головой.

– Лорд Командор, они охотятся за тобой и получили приказ немедленно убить тебя.

На лице пилота было написано смятение, как будто его лишили всего, во что он верил, и приказали делать то, чего он не мог понять.

– Зуха в отчаянии, – сказала Дзианта.

– Это не имеет значения. Только время для нас важно, – ответил Туран. – Боевой друг, теперь мы должны расстаться. Ты сослужил мне очень важную службу, ты даже не представляешь, какую услугу ты мне оказал. Однако, дальше не полетишь с нами…

– Лорд Командор, куда бы вы ни направились, я с вами, – его решение было твердым.

– Но не в Норнохе же… – что заставило Дзианту сказать это? Она не знала.

Его голова резко дернулась как от удара.

– Что… что вы знаете о Норнохе?

– Там находится то, что мы ищем, – ответила она.

– Лорд Командор! Не верь ей! Норнох – это же сказки, которыми моряки пугают детей. Нет Норноха, нет людей-рыб – они только в кошмарных снах!

– Тогда нам придется искать в снах.

Пилот встал между ними и кабиной самолета.

– Лорд Командор, эта… ведьма действительно околдовала тебя. Не позволяй ей вести тебя к смерти.

Хотя она очень устала, но Дзианта сделала то, что должна была сделать. Она собрала энергию и ударила ею, как ударила бы обычным примитивным копьем или мечом. Он обхватил голову руками и, пронзительно вскрикнув, опрокинулся назад и рухнул на землю в тени от крыла самолета.

– Конечно, это плохо, – сказала она, – но ничего другого не оставалось…

– Я знаю, – сказал Туран. Голос его был монотонным, очевидно, он устал так же, как и она. – Мы должны улететь до того, как он придет в себя. Туда, куда мы направляемся, ему не место. Ты уверена в направлении?

– Абсолютно, – ответила она просто, когда они забрались в кабину самолета.

Дзианте хотелось закрыть глаза, когда Туран запустил моторы самолета и направил его к морю. Поднимется ли самолет в воздух, или они потеряют высоту и рухнут в голодные волны океана? Она знала, что Туран перенял все искусство пилотирования от солдата, но это же его первый полет и он может стать последним. Они были низко – над самой водой, – и несколько мгновений Дзианта думала, что все кончено. Но затем нос самолета выровнялся. Изможденное лицо Турана выражало страшное напряжение, как будто он усилием воли поднял самолет в воздух.

Она держала фокусирующий камень в руках, ощущая силы, исходившие из него и тянущие ее. Но где же лежит второй Глаз? Может, в глубине океана, откуда им не достать его?

Она сосредоточилась на камне, однако приняв все меры предосторожности, чтобы не впасть в состояние транса. Сохранять это шаткое равновесие между фокусированием и сохранением своей личности было очень трудно, это изнуряло ее. Да и телесные силы стали истощаться. Она была голодна, хотела пить, нуждалась во сне, но она старалась прогнать все это прочь используя то, чему учил ее Оган. Он заставлял ее использовать тело всего лишь как инструмент, и нельзя допускать, чтобы требования тела возобладали над разумом и волей.

Далеко ли? Это был вопрос чрезвычайной важности. Ведь самолет мог быть не предназначен для длительного полета. Кончится горючее и тогда…

Дзианта полностью заблокировала мозг, не отвечая на вопросы Турана, сосредоточив все силы на том, чтобы вести их к цели. Она стала частью этого путеводного камня.

Время перестало существовать для нее. Она ощущала только тонкие нити, исходившие из камня. Вдруг она заметила, что нити становятся крепче, их легче чувствовать, когда самолет берет курс от земли, в открытое море. Камень стал теплее и она быстро взглянула на него. Яркость тоже увеличилась и он излучал вспышки света, как будто это было устройство для передачи сообщений.

– Камень, – сказала она голосом, так как не хотела нарушать концентрацию мыслей на нем. – Он проявляет признаки жизни!

– Должно быть, мы где-то рядом, – голос его был тихим, почти шепот.

Но если он в глубинах океана…

Дзианта пододвинулась к иллюминатору, пытаясь разглядеть, что же впереди. Солнечные лучи отражались от воды и слепили глаза. Но… какая-то тень поднималась из воды!

– Туран! Остров!

Самолет сделал круг. Все, что Дзианта видела внизу, – это острые пики скал и никакой растительности. Где же им сесть? Если бы это был флиттер их времени, то трудностей при посадке не было бы – достаточно небольшой площадки. Но самолеты этого мира требовали больших пространств при взлете и посадке.

Туран описывал круги. Он сказал:

– Остров больше, чем я предполагал. Может, рассказы о нем были неверны, а может, он еще больше вышел из воды с момента своего первого появления.

– Смотри! – закричала Дзианта. – На юг – туда!

От утесов в центре острова прямо в бушующие волны тянулась полоса, сложенная из громадных каменных плит. Волны бились о плиты, оставляя на них пену. Это было похоже на огромный пирс, к которому могло пришвартоваться много кораблей.

– Ты можешь сесть на нее?

– Единственный путь, чтобы узнать это, – попытаться, – Туран уже пришел в отчаяние и готов был садиться куда угодно.

На этот раз Дзианта закрыла глаза, когда самолет спустился и покатил по этой странной мокрой полосе, если это, конечно, была полоса. Дзианта ощущала толчки, броски, встряхивания. Вероятно, плиты были вовсе не такими гладкими, как казалось сверху.

Наконец вибрация мотора прекратилась. Они остановились, не разбившись об острые камни и не рухнув в океан. Когда она рискнула выглянуть в иллюминатор, то ничего не увидела. Он был весь мокрый. Самолет стоял близко от воды, изредка обдаваемый брызгами при сильных ударах волн. Но они уже были в безопасности.

– Туран! – Она огляделась вокруг. Он сидел, откинувшись назад. Она тронула его за плечо, тряхнула. – Туран!

Он медленно, как бы преодолевая боль, повернул голову. В глазах была смерть.

– Я больше не могу держать тело. Слушай, открой мозг!

Страх охватил ее. Она бросила фокусирующий камень на колени, чтобы его излучение не мешало приему, наклонилась вперед, обхватила его голову руками, как будто это был предмет, который она должна «прочитать» ради спасения своей жизни.

Информация втекала в ее мозг – все, что он узнал от солдата, как им улететь отсюда, когда она закончит все, зачем они прилетели, что она должна делать потом, когда она все успешно завершит.

Она все это восприняла. Затем запротестовала:

– Держись! Ты должен держаться! Ведь в противном случае…

Остаться здесь навсегда! Это хуже, чем смерть! А может, смерть отпустит его, когда он вернет ей тело, которого так и не смог полностью оживить? Этого она не знала. Единственное, что она твердо знала, так это то, что она не должна позволить ему умереть здесь. Поэтому она должна найти ключ не только к ее возвращению, но и к его оживлению.

Она наклонилась к нему и инстинкт заставил ее попытаться вдохнуть жизнь в это тело тем путем, когда о мысленной энергии люди даже не догадывались. Ее губы коснулись безжизненных губ Турана, и она постаралась передать ему свою энергию.

– Держись!

Времени было мало. Дзианта с трудом открыла дверцу кабины и вышла из самолета. Она прижала фокусирующий камень к груди и пустилась в путь по каменным плитам. С воздуха путь казался гораздо короче. Самолет остановился примерно на середине полосы и ей предстояло пересечь широкое пространство, прежде чем она доберется до главной части острова.

Было ясно, что дорога была делом чьих-то рук, а не слепой природы. Но она долгое время была под водой. На плитах были раковины, и кое-где встречались гниющие остатки водорослей, пустивших корни в трещинах плит. Камни, из которых была сделана дорога, были огромны и так плотно пригнаны друг к другу, что даже века не смогли отделить их.

Тяга фокусирующего камня стала такой сильной, как будто к нему была привязана веревка, которая тянула его вперед. Где-то впереди находился второй конец веревки. Как найти его в этом диком нагромождении камней?

Ее дорога кончилась перед грудой камней, как будто здесь были развалины какого-то сооружения, но камень все еще тянул ее дальше. Дзианта начала трудный путь, среди острых камней. Ее одежда не была приспособлена к такому путешествию. Колени были исцарапаны и кровоточили после нескольких неудачных падений, ногти сломались, а ладонь была порезана об острый край раковины.

Но она упорно пробиралась вперед между камней, пока не достигла самой верхней точки. И здесь…

Хотя веревка еще продолжала тянуть ее, но пути дальше не было. Перед ней снова встало древнее огромное сооружение, но на сей раз совершенно целое. Это были гладкие стены, которые возвышались над утесом.

Дзианта пробежала кровоточащими пальцами по поверхности, ища какое-то отверстие, трещинку, которые не заметили ее глаза. Но стена была гладкой и непроницаемой. Дзианта знала, что за стеной лежит то, за чем она пришла. С воплем отчаяния девушка опустилась на землю у подножия стены. Ее руки не смогли проделать путь сквозь нее. Может, в самолете есть какой-нибудь инструмент, с помощью которого пробьется она через стену? Но это маловероятно, ведь кладка выстояла века под сокрушительными ударами морских волн и ее не так легко разрушить.

Оставался только один путь, опасный путь. Поддержки у нее не было. Звать Турана, значит убить его. И все же она должна сделать этот последний шаг, в противном случае они останутся здесь навсегда. Отказ принять смерть без борьбы был присущ ее народу и это укрепило ее решимость. Ока поднесла фокусирующий камень ко лбу…

Она снова оказалась в овальной комнате! Она чувствовала тяжесть Глаз, прикрепленных к головному обручу. Страх сгущался вокруг нее, как будто с таинственно мерцающих стен сходили мрачные тени.

Шторм – она выдержала этот шторм, заставила Лурла работать и укреплять стены – но с большим трудом. Они сопротивлялись– сопротивлялись! Тяжело дыша, она обдумывала, что же это значит. Может, ее могущество, ее способность управлять Глазами ослабевает? И уже настало время, когда…

Нет! Это время еще не пришло. Она не так стара и слаба! Просто-напросто шторм был сильным, таким сильным, какого еще не бывало до сих пор. И Лурла устали. А вовсе не ее слабость тому причиной. Она посмотрела на свое обтекаемое тело, твердое под юбкой из ракушек. Нет, она еще не готова отказаться от Глаз, отречься от них.

Эрия подошла к щели окна. Волны были уже гораздо меньше, но все равно море выглядело голодным, злым и даже облака, низко висящие над морем, были зловещими. Если расчеты Огни правильны…

Несмотря на вздохи моря, она услышала за собой слабый звук. Обернулась и увидела женщину, стоящую в двери, которая открывалась в стене. Она была тонкая и хрупкая, грубые волосы темно-зеленого цвета – цвета юности. Тело было обнажено и блестело от недавнего погружения в воду, шейные жабры все еще немного приоткрыты.

– Приветствую Глаза, – сказала женщина, но в приветствии слышалась насмешка. – После шторма нам удалось собрать хороший урожай. Он много хорошего выбросил на берег. Хуна заявила, что у нее не хватает силы управлять Глазами.

Все это время она внимательно смотрела на Эрию жестокими и алчными глазами.

«Ах, да, Атея, как сильно ты хочешь, чтобы я тоже отказалась от непосильной ноши!» Эрия с трудом заставила себя не коснуться рукой обруча с Глазами. «Атея, тебе с самого начала не нравилось, что Глаза были доверены мне и теперь ты внимательно следишь за мной, зная, что твоя сестра имеет шанс получить их. Но Хуна – она ведь на пять лет моложе меня! И нельзя забывать, что в Норнохе меня не очень-то любят. Я всегда одна, не люблю общества, такова уж я, этого я изменить не могу, это часть моей жизни. Но тогда – кто же встанет на мою сторону, если поднимется разговор?»

– Хуна хорошо служила, – Эрия очень следила за своим голосом. Эта не должна заподозрить, что Эрию смутили ее новости.

– Она могла бы служить даже лучше, – показался острый язычок, который облизнул губы, как будто почувствовал что-то приятное и хотел продлить удовольствие. – Собирается военный совет…

Эрия замерла и затем усилием воли постаралась расслабиться, надеясь, что Атея не заметила этого движения чувств. Однако она боялась, что от проницательного взора Атеи ничто не укроется.

– Но это же против обычаев. За Глазами надзора нет…

– Фани сослался на закон о Тройной Опасности. В таких случаях воины не зависят от Глаз. Это тоже обычай.

Эрия с трудом подавила восклицание. Фани – фанатик, приверженец старых путей, от которых современные люди отошли, – Фани, который говорит о Кормлении, – если Фани найдет сторонников, то что же тогда произойдет?

– Воины встречаются сейчас, – Атея придвинулась ближе, ее глаза пытались отыскать следы беспокойства на лице Эрии. – Фани говорил с ними. И Голос Пика…

– Голос Пика, – перебила ее Эрия, – не говорит уже столько лет, сколько ты помнишь себя, Атея. Сам Рубин не мог заставить его ответить, когда работал с ним в прошлом году. Древние имели свои тайны, и мы давно потеряли их.

– Потеряно не так много, как мы считаем. Возможно, потому, что мы ищем другие пути, менее трудные, но и более слабые. Тор нашел способ заставить говорить Голос. Они с братом изучали мудрость древних. Говорят, что наше будущее очень мрачно, если мы не найдем способа умилостивить Лурла. Хуна не смогла заставить работать троих во время шторма.

Троих? Она не справилась с тремя! Но ей, Эрии, не подчинилось четверо! И Хуна отказалась от Глаз. Из этого следует, что она тоже должна – но о чем это говорила Атея? Она хотела знать побольше.

– Ты говоришь, что Хуна могла бы служить лучше, – ей очень не хотелось задавать вопросы Атее, она чувствовала, что та злорадствует. – Что ты имела в виду?

– Если Голос предскажет следующий шторм, то Фани будет иметь мощный голос на совете. Разве Глаза не поклялись служить всю жизнь Норноху? Где же они могут служить, если их власть над Лурла ослабнет? Только использовать свою силу, чтобы заставить Лурла производить побольше потомства. Когда-то Кормление было обычаем. Только новые веяния последних лет устранили эти обычаи.

На этот раз Эрия не смогла сдержать отчаянный вздох и тут же увидела огонек торжества в глазах Атеи.

– Кормление было давно, когда люди следовали старым темным обычаям. Ведь есть же указ Гана, что люди не должны возвращаться к мрачным варварским обычаям. Разве для того мы поднялись из грязной слизи?

– Фани считает, что речи Гана и ему подобных ослепили, расслабили нас. Как ты находишь Лурла, Носительница Глаз?

Так же они сильны, так же они подчиняются твоим приказам, как раньше?

Эрия изобразила улыбку.

– Спроси об этом у Норноха, Атея. Разве башни рушатся? Разве стены трещат под ударами шторма?

– Пока нет. Но если Голос скажет, что надвигается второй шторм, третий… – теперь улыбнулась Атея. – Думаю, что после заявления Хуны, Фани будут слушать многие. Он может даже потребовать единоличной власти, Эрия. Подумай над этим.

Она кивнула и исчезла, Эрия снова посмотрела на море. Голос – неужели брат Фани восстановил его? Но скорее всего просто трюк, чтобы Фани приобрел вес в совете и мог столкнуть народ на старые пути, к старым варварским обычаям, от которых их отвратил Ган. Голос был установлен на высочайшем пике внутри Трех Стен. В старые дни он точно предсказывал приходы штормов. Но обычай послужил причиной того, что он замолчал. Дело в том, что по обычаю только определенная линия народа обслуживала Голос, разбиралась в его сложном механизме. Когда был Год Кровавого Потока, первыми погибли те, кто понимал Голос.

Годы он продолжал исправно функционировать, хотя уже не было тех, кто за ним ухаживал. Народ поверил, что он вечен. Затем он стал ошибаться, сначала нечасто, а затем постоянно, и наконец, заглох навсегда. В течение двух поколений люди работали над ним, стараясь разобраться, запустить, но без всякого успеха. В конце концов пришли к тому, что Голос, как и Лурла, подчиняется только мысленным приказаниям, а те, кто мог приказывать, уже не существовали. Никаких видимых точек коммуникации, таких, как Глаза, обнаружить не удалось.

Глаза – и Хуна отказалась от своих! Возможно, что она в большей степени не смогла совладать с Лурла, чем предположила Атея? Конечно, Лурла теперь уже не ублажают так, как раньше. Но их количество аккуратно контролируется и пополняется по мере надобности. Однако можно предположить, что начала развиваться какая-то мутантная ветвь, которая не так быстро и беспрекословно подчиняется Глазам. Люди в течение веков сильно изменились с тех пор, как шаг за шагом они выходили из моря.

Теперь они уже амфибии. Но над ними все время висит страх, что море погубит Норнох, их единственный оплот на суше, они потеряют с таким трудом добытый разум и превратятся опять в морских существ, которые уже не смогут называться людьми.

Вернуться к Кормлению Лурла пищей, давно запрещенному, правильно ли это? Ган учил, что это дико, по-варварски и низводит их до уровня клыкастых морских хищников.

Обруч, поддерживающий Глаза, сильно давил ей на лоб, голова ощущала его тяжесть. Она уже не могла горделиво носить его как раньше. Она вернулась к окну, оперлась о твердую раму. Ветерок с моря охлаждал и смачивал ее покрытую чешуей кожу. Она так устала. Пусть бы те, кто никогда не одевал Глаз, поносил бы этот тяжелый обруч. Они думают только о власти и привилегиях ее положения. А тяжесть, страх, ответственность – никакие уважение и почтительность не могут их уравновесить.

Почему бы тогда не последовать примеру Хуны, признать, что это стало слишком трудно для нее, что четверо отказалось повиноваться ей? Если она так сделает, то сдаст еще одну стену Фани и тем, кто подчиняется ему. Единственные возможные носительницы Глаз еще молоды, легко поддаются влиянию, а одной из них – Вазе, Эрия не доверяет. Нет, пока она еще может, останется на посту, тем более, если собираются вернуться к Кормлению. Даже мысль об этом была для нее ужасна, а к тому же ворота Норноха будут распахнуты для людей худшего типа.

И все же, если Голос предскажет следующий шторм и Фани потребует власти до того, как он придет…

Она как будто плыла между клыкастыми хищниками, готовыми схватить и прикончить ее. А она так устала…

Хуна – она должна пойти к Хуне. Она должна узнать все, она должна убедиться, что в том, что происходит, виноваты не Глаза, а мутация самих Лурла. Знание – сила, и чем больше знания она соберет, тем прочнее построит свою защиту.

Даже если Хуна отказалась от Глаз, она еще не покинула башню. По обычаю она не могла сделать этого, пока не придет новая носительница и не произведут церемонию смены. Так что время еще есть.

Эрия бежала по коридорам, перебираясь из одной секции в другую. Большинство людей не бывало здесь, в соединительных коридорах между башнями. Покой носителей тщательно оберегался. Их беспокоили только иногда, когда требовалось проверить Лурла или каким-нибудь другим образом использовать их талант. Во время, когда собирался совет и, кроме того, появлялась возможность услышать Голос, внимание всего Норноха устремлено туда. Она никого не встретила во время своего путешествия, башни были пусты.

Вскоре она пришла в башню Хуны. Своими перепончатыми пальцами Эрия отстучала свой личный код. Медленно, неохотно дверь открылась и Эрия вступила в комнату, которая была копией ее собственной. Перед ней стояла Хуна. Она выглядела очень странно без Глаз. Эрия никогда не видела ее без Глаз, ведь они получили их в один день.

– Сестра, – заговорила Эрия, смущенная тем, что Хуна смотрит так, как будто Эрии нет в комнате вовсе. – Мне рассказали такое, чему я не могу поверить. – Она замолчала.

– Чему ты не поверила? – Хуна спросила тоном, в котором отсутствовало всякое выражение, как и в лице. – Что я отказалась от Глаз, что я больше не смотрю и не охраняю? Если ты говоришь об этом, то это правда.

– Но почему ты это сделала? Все… все из нас знают, что Лурла бывают непослушны временами, что их бывает трудно заставить выполнять свою задачу. В последнее время это случается все чаще.

– Во время шторма я поняла, чем стали Лурла. – Хуна не ответила ей прямо. – Трое из них не ответило на призыв Глаз, даже когда я использовала всю силу. Следовательно, я когда-нибудь погублю Норнох. Пусть кто-нибудь другой, у кого больше сил, займет мое место и охраняет стены.

– Ты уверена, что кто-нибудь станет делать это лучше тебя?

При этом вопросе жизнь вернулась в лицо Хуны, в больших глазах сверкнул огонек. Она смотрела на Эрию так, как будто все еще носила Глаза и теперь старалась прочесть мысли своей подруги.

– Что ты имеешь в виду? – спросила она.

– Ты не чувствуешь, что Лурла изменились? – сказала Эрия. – Они стали менее подвижными в последнее время. Возможно, в этом виноваты не мы, наши силы не стали слабее, просто Лурла научились противодействовать нашему влиянию.

– Может быть и так, но говорят, что Кормление вернет их к повиновению. Без него они становятся неуправляемыми. Во всяком случае, пусть другие, тренированные по-новому и, возможно, более сильные, встанут на мое место и попробуют.

Кормление! Значит, Хуну уже почти убедили. Неужели она не понимает опасности, если это мнение получит широкое распространение?

Может ей, Эрии, следует хранить при себе свои наблюдения, может, она дает оружие в руки врагам?

И тут выражение лица Хуны изменилось. Она отбросила свое безразличие, в ней пробудился интерес.

– Значит, ты находишь, что они стали менее подвижными, более инертными? Скажи мне, сколько их не подчинилось тебе в этот раз?

– Почему ты думаешь…

– Почему я думаю? Потому что ты боишься, Эрия. Да, я чувствую твой страх. Ты пришла узнать, почему я отказалась от Глаз. Поэтому я решила, что ты тоже считаешь, что твои силы слабеют. Здесь нет места тем, кому Глаза не подчиняются. Не лучше ли покориться и отдать Глаза до того, как народ потребует испытания, после которого их сорвут с тебя и ты станешь ничтожным, достойным только сожаления существом!

– Это не просто, – Эрия попыталась отвергнуть обвинения. Но не так просто солгать тому, кто носит Глаза. – Фани говорит на совете. Он настаивает на возвращении к Кормлению. Он обещает, что Голос заговорит…

– Предположим, что это правда, и Голос сообщит о следующем шторме, таком же сильном, как этот? Предположим, что носитель не сможет заставить Лурла выполнять их задачу, у него не получится – тогда из-за его тщеславия падет Норнох!

– Это не тщеславие, нет. И не страх, – запротестовала Эрия – Если мы вернемся к Кормлению, то мы сразу же вернемся к тому, с чего начали, забудем учение Гана, погрязнем во Зле. Ведь Кормление Зло, в этом я уверена!

– Странные слова из уст того, кто поклялся управлять Лурла, не щадя ничего, даже собственной жизни! – Это был голос мужчины.

Эрия быстро повернулась, чтобы увидеть говорящего.

– Фани! – прошептали ее губы.

Он стоял горделиво в дверях, выше, чем многие мужчины, может быть, менее развит физически. Его быстрый острый ум светился в глазах. В этот момент Эрия интуитивно поняла, почему он представляет угрозу ей и таким, как она. Фани имел власть, но не такую, какую имели носители, однако достаточно сильную. Он не имел власти над Глазами, это раздражало его, поэтому он был их врагом.

Фани не был и воином. Он не мог обращаться ни с каким оружием. Его единственное оружие – это его мозг и язык. Но он очень искусно пользовался ими и часто одерживал победы даже над более сильными соперниками. Он завоевал себе место в этом мире, теперь хотел получить еще большую власть.

Эрия все это поняла в тот момент, когда их глаза встретились. Она уже боялась не только за себя, она боялась за Норнох, за тот образ жизни, который Фани разрушит, чтобы прийти к власти.

– Ты поклялась защищать Лурла, – повторил он, когда не дождался ответа. – Разве не так, Носительница Глаз? – В нем чувствовалась та же злоба, что и у Атеи, но во много раз более сильная и жестокая.

– Я клялась в этом, – ответила угрюмо Эрия. – Но я клялась также следовать по пути Гана. – Теперь ее будущее было потеряно для нее. Она боялась этой встречи, но неожиданно для себя открыла, что обладает источником внутренней силы.

– Если Лурла погибнут, то как нас могут спасти поучения того, кто давно умер? – Он изображал человека, который объясняет очевидное ребенку или туповатому человеку. Однако Фани всех женщин считал именно такими.

Спорить с ним было бессмысленно, убедить его было невозможно. Он мог настоять на проведении испытания. Будут ли поддерживать ее другие носители? Она подумала, что ей не стоит рассчитывать на это, особенно после такой перемены в Хуне. Кажется, она сама на себя навлекла неприятности своим необдуманным визитом к Хуне. Но даже если это и так, нельзя терять времени на сожаления, необходимо собрать все силы для борьбы с Фани. То время, что у нее еще осталось, она должна использовать на…