Текст книги "Призрачный город"

Автор книги: Андрэ Нортон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 25 страниц)

– Ведьма! – Лоис не дрогнула, словно что-то загорелось внутри. Сила дев Эсткарпа была легендарной. Она подолгу размышляла над рассказами и о них самих, и об их таинственной силе. И только тут поняла она, какую упустила возможность. Почему не узнала вовремя об этой… почему ей никто не сказал.

– Да, ведьма. Так зовут нас те, кто понимает лишь крохи. Но не думай, Лоис, что я могу что-нибудь сделать сейчас. От меня остались только угольки. Волей и умом стремись помочь той, что приходит.

– Волей и умом! – внезапно охрипшим голосом рассмеялась в ответ Лоис. – И ум есть и воля, только власти нет. Ни один солдат не исполнит моего приказа, даже занесенной руки не остановит. Лучше проси у Беттрис. В дни, когда мой отец благоволит к ней, она пользуется у его людей даже некоторым уважением.

– Ты должна лишь использовать возможность, когда она явится тебе, – женщина спустила шаль с плеч, аккуратно сложила и направилась к двери. – Используй же ее, Лоис Верленская, а сегодня спи… спи спокойно, твой час еще не пришел.

И она вышла, прежде чем Лоис успела остановить ее. А комната стала какой-то пустой, словно бы та унесла с собой кусок жизни, что билась и пульсировала в ней до самых потаенных и укромных уголков.

Лоис медленно сняла церемониальное платье, на ощупь расчесала волосы. Почему-то ей не хотелось заглядывать в зеркало, все казалось, что кто-то из-за ее плеча вдруг заглянет в него. Не одно грязное дело свершилось в большом зале Верленского замка, с тех пор как хозяином здесь стал Фалк. И теперь она надеялась, что за всю эту мерзость, за надругательство над бессильной женщиной из Эсткарпа, ему придется дать ответ.

И настолько поглощена была она своими размышлениями, что и думать забыла о том, что сегодня – канун свадьбы. И впервые с того дня, как упрятала все эти вещи, не стала доставать их, чтобы насладиться мыслью о грядущей свободе.

Ветер выл над побережьем, но фонтаны пены стали пониже. И люди, прятавшиеся в камнях, чтобы пожать урожай, несомый ветром на скалы, были наготове. Великолепные корабли, которые видела из своего окошка Лоис, с берега казались еще более роскошными.

Удерживая одной рукой плащ у горла, Хунолд вглядывался во тьму. Корабли не принадлежали Карстену, и их гибель должна была лишь обогатить герцогство. Он твердо верил, что видит последние минуты врагов, желавших напасть на Карстен. Кстати, было неплохо присмотреть за Фалком. По слухам, богатства, которые давал Верлену грабеж, были чрезвычайно велики. И теперь, когда Ивьен женится на этой бледной тощей кукле, он может потребовать сокровища Верлена… как приданое… своей жены. Да, Фортуна улыбнулась ему, и теперь он, Хунолд, стоит на берегу и следит, чтобы доложить обо всем.

Уверившись, что обреченные корабли не смогут миновать скал, грабители из замка расставили фонари вдоль берега. Если какой-нибудь дурак с кораблей вылезет к ним прямо на свет, тем лучше, меньше будет хлопот – не придется разыскивать.

Наконец свет одного из них зацепил нос первого корабля, валы высоко вздымали его. Наблюдатели разразились криками и стали биться об заклад, куда вынесет корабль и где разобьет о берег. Нос его задрался кверху над острыми скалами. Корабль стремительно стал оседать и вдруг… исчез!

Люди на берегу были потрясены. Сперва некоторым, более впечатлительным, показалось, что им привиделось крушение корабля с обломанной кормою и волны уже подгоняют обломки к сетям. Но во взбитой ветром пене ничего не было. Ни корабля, ни обломков.

Никто и не шевельнулся. В первый миг они даже не поверили собственным глазам. Приближался второй горделивый корабль, его несло прямо на камень, где стояли Хунолд с Фалком, так, точно рулевой вел его туда. На палубе было безлюдно, никто не бросался к снастям, не рубил канатов.

И снова волны подняли свою ношу, чтобы обрушить ее на зубастую челюсть рифа. На этот раз корабль был так близко от берега, что Хунолду подумалось, что с пустой палубы еще можно было бы перескочить к ним на камень. Вверх и вверх поднимался нос корабля, фантастический зверь впереди щерился в небо, а потом вниз… Вода закружилась… и ничего.

Хунолд рукой прикоснулся к Фалку, но увидел в его искаженном, побелевшем лице лишь отражение собственного ужаса. А когда прямо на риф пошел третий корабль, люди Верлена бежали, иные даже вопили от страха. Брошенные фонари, догорая, освещали заброшенные в бурлящую воду сети, в которых не было ничего…

Чуть позже за одну из сетей ухватилась рука, ухватилась отчаянно, в последней надежде на жизнь. Тело раскачивал прибой, но сеть была привязана крепко. Крепкой же была и рука. А потом кто-то долго выползал на берег, и наконец избитое, полумертвое тело оказалось на песке и его охватил сон…

3. Пленная ведьма

В конце концов обыватели Верлена решили, что неведомым образом исчезнувший флот, который потому и не удалось ограбить, был бесовским наваждением. Потому Фалк наутро не смог бы выгнать на побережье никого, даже палками. Впрочем, он и не пытался таким образом посеять сомнения в своей власти.

Свадьбу следовало провернуть побыстрее, пока слухи о событии не слетали в Каре и обратно и не дали герцогу законных причин к разрыву с наследницей Верлена. А чтобы рассеять суеверные опасения, способные угнездиться в душах троих посланцев герцога, Фалк отвел их в сокровищницу и щедро одарил, не говоря уже об осыпанном драгоценными камнями 1ече – знаке его восхищения воинской доблестью герцога. Но сам-то он обливался холодным потом, впрочем, незаметным под рубашкой, и обнаружил в себе неожиданное стремление повнимательнее приглядываться к темным уголкам коридоров и лестниц.

Он заметил, что и никто из гостей не упоминал более о случившемся на рифе, только размышлял, к добру это или нет. Но лишь за час до свадьбы в комнате, где обычно собирался его личный совет, Хунолд извлек из глубины своей меховой шубы небольшой предмет и осторожно поставил его на ладонь в подрагивающем пятнышке света под большим окном.

Сирик, раздвинув ноги и пыхтя, нагнулся, чтобы рассмотреть.

– Что это, командующий? Что это? Неужели вы отобрали игрушку у деревенского мальчишки.

Находка покачивалась на ладони Хунолда. Хоть и грубая была работа, но на лодочку, на кораблик было похоже – с обломанной палочкой вместо мачты.

– Это «Глас Достопочтенный», – тихо возразил он, – могучий корабль, а точнее один из тех трех великолепных кораблей, что встретили вчера свой конец прямо на наших глазах у стен замка. Это игрушки, да, но с такими игрушками мы не играем. И во имя безопасности Карстена я обязан спросить у вас, владетель Фалк, что за дела ведете вы с этими порождениями тьмы кромешной, с ведьмами Эсткарпа?

Ошеломленный Фалк взирал на лодку. Лицо его сперва побледнело, потом потемнело – кровь бросилась в голову. Он яростно пытался сдержаться. Ошибись он – и все пропало.

– Зачем же мне тогда посылать сборщиков к утесам? Уж не собирать ли обломки вот этого? – с деланной невинностью он показал на кораблик. – Значит, вы выудили его утром из моря, командующий? Только в чем вы здесь узрели руку Эсткарпа, почему решили, что корабли эти порождены магией?

– Эту вещицу в самом деле мы нашли сегодня на песке, – согласился Хунолд. – А я и без того наслышан о наваждениях, что насылают ведьмы. Но подтверждает все не кораблик, а сокровище, что нашли мы, я и мои люди, на берегу – великое сокровище, быть может, подобного еще не выбрасывало море к подножию Верленского замка – ведь ты показывал их нам. Марк, Джотен!

Он повысил голос и два телохранителя герцога ввели связанного пленника, не решаясь, однако, прикоснуться к нему руками.

– Вот вам часть флота, – Хунолд бросил щепку к ногам Фалка. – А теперь, барон Фалк, я покажу вам ту, что сделала этот флот, если я не ошибаюсь, конечно. Впрочем, едва ли здесь возможна ошибка.

Фалку было не привыкать к виду пленников в просоленной и мокрой одежде, он обходился с ними решительно и в основном одинаково. Подобная проблема тоже была не нова, и он решил ее однажды по собственному разумению и решил, похоже, неплохо. Так что Хунолд мог смутить его лишь ненадолго. Он снова вполне овладел собой.

– Так, – и он откинулся на спинку кресла с улыбкой посвященного, наблюдающего за смятением невежд, – значит, вы захватили ведьму? Худа, но дух в ней чувствуется… неплохая будет забава. Быть может, сам Хунолд захочет укротить ее. – Все знали, что ведьмы не красотки, а эта была худа и бледна, и казалось, что волны полоскали ее не один месяц.

Фалк пригляделся внимательнее к одежде, прикрывавшей стройные члены. Она была из кожи – такие одеяния надевают под кольчугу! Значит, она была вооружена. Ведьма в броне вместе с призрачным флотом! Неужели Эсткарп двинул полки… и прямо к Верлену? У них были счеты с бароном, но до сих пор северян его деятельность не волновала. Но этим следует заняться попозже, а теперь придется подумать о Хунолде и о том, как не рассориться с Карстеном.

Старательно избегая взгляда ведьмы, он попытался вновь изобразить былое превосходство.

– Разве не все еще знают в Карее, командующий, что эти ведьмы могут подчинить себе человека одним только взглядом? Я вижу, ваши телохранители не приняли нужных предосторожностей.

– А я вижу, вы знаете о них кое-что.

Теперь осторожнее, подумал Фалк. Хунолд был правой рукой Ивьена и заслужил свое положение не только мечом. Его не следует дразнить, нужно только показать, что в Верлене правит не олух и не предатель.

– Девы Эсткарпа уже попадались на наших рифах, – усмехнулся он.

Увидев эту улыбку, Хунолд резко приказал:

– Марк, плащ ей на голову!

Дева и не шевельнулась, не издала ни звука с тех пор, как ее привели сюда. Словно имели они дело с лишенным души и разума телом. Быть может, она была ошеломлена своим спасением… Быть может, после ударов о скалы еще не пришла в себя. Как бы то ни было, никто из людей Верлена не позволит себе расслабиться, если пленник не кричит, не рвется и не молит о пощаде. А когда складки плаща покрыли ее плечи и голову, Фалк подался в кресле вперед и произнес, обращаясь скорее к ней, чем к мужчинам, чтобы понять ее состояние:

– Разве вы не слыхали, командующий, как следует разоружать этих ведьм? Процесс очень прост и бывает приятным. – Далее он намеренно пустился в непристойности.

Сирик расхохотался, придерживая брюхо руками. Хунолд улыбнулся.

– А у вас в Верлене действительно есть свои благородные развлечения, – согласился он.

И только владетель Дуарте безмолвствовал, перебирая пальцами. На его щеках под короткой стариковской щетиной разливалась бурая краска.

Но фигура с завязанной головой не шевельнулась, не издала ни звука протеста.

– Уберите ее, – Фалк попробовал показать власть. – И отдайте сенешалю, чтобы тот сберег ее для последующих увеселений. Всякому удовольствию свое время. – Теперь он вновь был спокойным и уверенным в себе владыкой. – Вернемся же к удовольствиям нашего герцога и ожидающей его невесте.

Фалк ждал. Но никто не сумел бы заметить того напряжения, с которым ожидал он теперь слов Хунолда. Пока Лоис еще не предстала перед алтарем Храма, редко посещаемого в Верлене, и не обхватила рукоять топора, а Сирик не произнес нужных слов, Хунолд может болтать, что угодно. Но как только Лоис станет госпожой герцогиней Карстенской, пусть только по имени, он Фалк, сможет следовать намеченным и выверенным путем.

– Да-да, – Сирик пыхтя поднялся на ноги, все внимание его было уделено складкам на балахоне с капюшоном. – Свадьба… нельзя заставлять даму долго ждать. Эх, владетель Дуарте, кровь молодая… нетерпеливая. Ну что же, господа мои… свадьба! – Такова была его роль во всей этой истории, и пусть недолго – командовал он, а не выскочка солдат с ледяными глазами. Кому как не владетелю Дуарте, главе благороднейшего в Карстене рода, пристало держать топор вместо отсутствующего властелина. Такова была его собственная мудрая мысль, и Ивьен тепло благодарил его перед отъездом посланников из Карстена. Да, Ивьен поймет… уже понимать начинает, что, опираясь на братьев Храма и древнейшие семьи, он может не прислушиваться к таким смутьянам, как Хунолд. Пусть свершится эта свадьба, и звезда Хунолда начнет клониться к закату!

Было холодно, Лоис торопливо шла по балкону над главным залом – сердцем замка. Она вставала, когда провозглашались тосты, но и не подумала пригубить – пили за ее счастье. Счастье – Лоис и не представляла себе, что это такое. Только свободы она желала.

Она захлопнула за собой дверь, заложила ее на три засова, что вместе выдержали бы даже удар тарана, и приступила к делу. Драгоценности с шеи, головы, ушей и пальцев полетели в кучу. Длинное платье с меховой оторочкой – в сторону. Наконец, не замечая холода, сочащегося из стен, она встала на шаль перед зеркалом, одетая лишь волосами, ниспадавшими ей на грудь и плечи.

Прядь за прядью безжалостно отрезала она ножницами. Сперва до плеч, а потом ступеньками, неровно и коротко. Так, как следует воину, носящему шлем. И то, чему пыталась обучить ее Беттрис, использовала тщательно и с умом. Мазью из сажи осторожно намазала тонкие брови, тронула короткие густые ресницы. И пока занималась деталями, позабыла про целое. А потом, на шаг отступив от полированного щита, внимательно и не без удивления поглядела на себя.

И приободрилась. Теперь она была уверена, что могла бы войти даже в большой зал, стать перед Фалком и остаться неузнанной. Девушка подбежала к постели и принялась торопливо натягивать все, что собрала с таким трудом. Оружейный пояс охватил ее тело, и она потянулась к седельным сумам. Но почему она все еще медлит? Почему не торопится оставить наконец опостылевший Верлен. Весь день словно драгоценность таила она свои намерения, вынесла все церемонии, уповая лишь на грядущий вечер. Она прекрасно понимала, что лучшей возможности для бегства, чем свадебный пир, ей не представится. Едва ли сегодня хоть один человек в замке или за его пределами станет ревностно относиться к своим обязанностям… и, кроме того, она знала тайный ход.

И все же что-то держало ее, она теряла время… и вдруг почувствовала сильное желание вернуться на балкон и сверху поглядеть на пирующих.

Что говорила девка? Что-то грядет на крыльях бури… и у тебя будет возможность, используй же ее, Лоис Верленская! Да, именно теперь ей открылась эта возможность, и она собиралась использовать ее со всей мудростью, которую воспитала в ней жизнь в доме Фалка…

Но направилась она все же не к потайному ходу, а к двери, отодвинула все засовы, несмотря на все внутреннее сопротивление этому безрассудному шагу, и оказалась в зале перед ступенями, которые приведут ее на балкон.

Тепло очага в сердце замка не прогревало эти высоты, и в шуме снизу нельзя было различить голоса. Песни, говор сливались для нее в неразборчивый гул. Мужчины внизу ели и пили, скоро потребуются иные увеселения. Лоис поежилась, но осталась, не отрывая взгляда от сидевших за высоким столом, словно движения их имели значение.

Сирик – в Храме Верлена он выглядел вполне достойно, или же причиной тому были его жреческие одежды, облагородившие расползшееся тело, – Сирик казался теперь одним только брюхом, поглощавшим все новые и новые блюда, хотя сотрапезники его давно уже перешли на вино.

Беттрис, не имевшая права появляться на пиру в присутствии Лоис, – а она знала это: ведь Фалк по ряду соображений приказал, чтобы она не здоровалась, – уже воспользовалась представившейся возможностью и, украсившись безвкусной брошью из сокровищницы, сидела, опершись на гнутую ручку кресла своего повелителя, готовая обратить на себя его внимание. Но Лоис успела подметить – теперь это далось ей легче, ведь она лишь наблюдала за ними, – что время от времени Беттрис бросала искоса расчетливый взгляд на владетеля-командующего Хунолда. И этот тайный призыв подкрепляло белое и пухлое плечо, подчеркнуто аппетитное в платье винного цвета.

Владетель Дуарте сгорбился в сторонке, занимая не больше двух третей кресла, устремив свой взор в кубок, словно читая в глубине его весть, которую лучше было бы не знать. Простой сливового цвета костюм, постное старческое лицо делали его похожим на мудреца, задумавшегося средь шумного пира. Он даже и не старался притворяться, что пир доставляет ему удовольствие.

Пора уходить… пора! В броне и коже, в плаще путника, смутная тень в затуманенных вином глазах – она была пока в безопасности. Было так холодно, хуже чем зимой, когда иней выступал на камнях, а ведь вокруг весна! Лоис сделала шаг—другой, но, подчиняясь неслышимому приказу, притянувшему ее в зал, вернулась назад к перилам.

Хунолд наклонился к отцу и что-то произнес. Его знали все, и интерес Беттрис был понятен. Украшенная усами лисья морда полководца излучала такую же неприкрытую мужскую сущность, как и лицо Фалка. Он взмахнул рукой, и Фалк разразился грохочущим смехом, отголоски его докатились и до ушей Лоис.

На лице же Беттрис вдруг появилось отвращение. Она потянула Фалка за правый рукав кафтана и что-то проговорила, но Лоис не могла различить слов. Тот даже не повернул головы и резким разворотом ладони отбросил ее от стола, она неуклюже свалилась с кресла на замусоренный пол.

Владетель Дуарте встал и поставил кубок. Тонкие белые руки с вздувшимися венами потянулись к воротнику, он застегнул его потуже, словно ощущал мороз, сотрясавший ознобом Лоис. Он говорил медленно и явно протестовал. А по тому, как отвернулся он от стола, было ясно, что ни согласия, ни даже вежливого ответа старый владетель и не ждет.

Хунолд расхохотался, Фалк грохнул кулаком по столу и велел виночерпию принести вина, а старейший из послов герцога уже шел между столов пирующих к лестнице наверх, в собственные апартаменты.

У двери в зал поднялась суматоха. Там показались люди в полном вооружении и броне, гости расступились, и между дверью и возвышением появился проход. Шум начал стихать и вовсе умолк, пока стражники топали вперед, ведя с собой пленника. Лоис показалось, что это мужчина со связанными за спиной руками. Но она не понимала, почему его голова покрыта мешком, и он все время оступается, повинуясь тычкам конвоиров.

Фалк протянул руку, расчистил перед собой и Хунолдом участок стола, толкнув при этом кубок, оставленный Дуарте. Брызги содержимого попали прямо на Сирика, но на горячие протесты его ни Фалк, ни Хунолд не обратили никакого внимания. Владетель Верленский извлек из кармана пару круглых жребиев, подбросил в воздух, они, звеня, упали на стол и, покружившись, остановились, так что можно было прочесть надпись на верхней стороне, и подвинул их Хунолду, предлагая тому бросить первым.

Владетель-командующий сгреб жребии, хохотнув, разглядел и бросил. Головы обоих мужчин склонились к столу, а потом их взял уже сам Фалк. Беттрис, забыв о его грубости, подобралась поближе и тоже, как и они, не отрывала взгляда от звенящих дисков. И когда они остановились вновь, ухватилась за ручку кресла, словно ободренная результатом броска. Тем временем Фалк расхохотался и игриво отсалютовал гостю.

Хунолд поднялся с места и подошел к концу стола. Окружившие незрячего пленника воины расступились. Владетель-командующий не стал снимать мешка с головы. Ухватившись за застежки запятнанной кожаной куртки, он распахнул ее по пояс. Вся компания разразилась одобрительными воплями.

Под ухмыляющимися взглядами мужчин Хунолд ухватил пленницу за плечо. И вдруг с неожиданной для худощавого тела силой перебросил ее через плечо и понес к лестнице. Не один Фалк запротестовал, увидев, что срывается долгожданное развлечение, но Хунолд покачал головой и вышел со своей ношей.

Неужели Фалк отправится следом? Лоис не стала дожидаться. Разве может она справиться с Фалком… даже с Хунолдом? И почему она, Лоис, должна помогать этой неизвестной ей женщине, новой жертве в ряду многочисленных пленниц Фалка, испытавших уже эту участь. И хотя разум ее противился тому, чтобы она вмешивалась в это дело, ноги несли ее сами, не повинуясь рассудку.

Еще раз она поспешила в собственную палату, обнаружив, что в новой одежде двигаться гораздо удобнее, чем в привычной ей женской. Тройные засовы загремели, ложась на место, она сбросила плащ, даже не глянув не отражавшегося в зеркале стройного юнца в кольчуге. А потом изображение искривилось и зеркало стало дверью.

Ее ожидала тьма. Теперь Лоис должна была положиться на свою память, на результаты трех лет изучения потаенного Верлена, само существование которого трудно было заподозрить.

Ступени – спускаясь, она считала их, проход внизу, резкий поворот. Торопясь, она держалась рукой за стену, пытаясь на ходу представить себе нужный путь.

Снова ступени, теперь вверх, а потом кружок света на стене, – потайное окошко. Значит, это жилая комната. Лоис встала на цыпочки, чтобы заглянуть внутрь. Да, это была одна из парадных опочивален.

Владетель Дуарте, еще более сморщенный и старый без одеяния с широким меховым воротником, прошел мимо кровати к очагу и встал перед огнем, протянув к нему руки, пожевывая маленьким ртом, будто не смея выплюнуть горькое слово…

Лоис отправилась дальше, следующего светового пятна не было на месте, конечно, здесь квартировал Сирик. Она поспешила вперед, к появившемуся невдалеке золотистому огоньку. И уверенно, даже не заглянув, потянула за рукоятку тайного входа.

Бормотание… возня. Лоис всем весом навалилась на потайную пружину. Увы, ее не смазывали годами – не было нужды, и она не подалась. Оперевшись руками в противоположную стену узкого коридора, Лоис изо всех сил, спиною, навалилась на дверь и лишь чудом не упала, зацепившись за косяк, когда дверь распахнулась. Она резко обернулась, меч уже был в руке, сказывалась отработанная долгими годами тайных тренировок сноровка. Изумленное лицо Хунолда глянуло на нее от кровати, на которой он пытался придавить собою извивавшуюся жертву. С быстротой и уверенной ловкостью громадного кота оторвавшись от женщины, он скользнул в другой угол комнаты, где на ближайшем кресле висел его пояс с оружием.

4. Тайными путями

Лоис даже не сообразила, что в этой одежде Хунолд примет ее за мужчину, пытающегося испортить ему удовольствие. Он выхватил самострел, хотя это противоречило вековым обычаям, – ведь у нее в руке был меч. Но рука его подрагивала, он все не мог выбрать цель: Лоис или женщину на кровати, со связанными руками, ползущую к нему по покрывалам.

Скорее инстинктом, чем волей, Лоис схватила скинутые им верхние одеяния и бросила в его сторону, что, быть может, спасло ей жизнь. Толстая ткань отвела от ее груди стрелку, что подрагивала теперь в столбе балдахина.

С градом проклятий Хунолд подцепил скомканную ткань и швырнул в женщину. Та и не пыталась увернуться, просто со странным спокойствием смотрела на него. Потом полуоткрыла рот, и из него выпал какой-то овальный предмет и повис, раскачиваясь на короткой цепочке, зажатой в ее зубах.

Владетель-командующий более не шевельнулся. Только глаза его ходили из стороны в сторону, не отрываясь от раскачивавшегося камня.

Лоис, застыв у кровати, следила за этой кошмарной сценой. Женщина скользнула к Лоис, Хунолд, не отрывая глаз от камня, качавшегося под ее подбородком, последовал за нею. Она протянула к Лоис связанные руки, заслонив от нее мужчину.

Глаза Хунолда двигались то вправо, то влево, а когда камень замер, неподвижно застыли. Рот его вяло открылся, у края волос на лбу выступил пот.

Побуждение, что привело Лоис в эту комнату, словно пешку в чьих-то руках, все еще не отпускало ее. Лезвием обнаженного меча она перерезала веревки, жестоко стянувшие руки женщины. Они глубоко врезались в посиневшие запястья, и когда последний обрывок упал вниз, руки женщины бессильно повисли по бокам, словно не повинуясь ей более.

Хунолд шевельнулся. Рука его, сжимавшая самострел, медленно поползла вверх, медленно, повинуясь страшной силе. Кожа его поблескивала капельками пота, под отвисшей нижней губой на ниточке раскачивалась капля, наконец она оборвалась и упала на вздымавшуюся грудь.

Глаза его были живыми, в них пылала ненависть и растущий ужас. И хотя рука его медленно двигалась, он не в силах был оторвать глаз, от тусклого камня. Плечо его дрогнуло. Лоис на расстоянии нескольких шагов видела его отчаянное сопротивление. Он уже не хотел убивать, он хотел только спастись. Но не было спасения командующему армией Карса.

Конец ствола прикоснулся к мягкому белому телу там, где горло смыкалось с плечом. Он еле слышно стонал, словно пойманное животное… Щелкнул курок.

Из горла его хлынула кровь… Свободный теперь от сковавшей и погубившей его чужой воли, Хунолд сделал шаг вперед. Женщина непринужденно скользнула в сторону, увлекая за собой Лоис. Он головой упал на кровать, встав на колени, словно моля о чем-то, руки его судорожно скребли покрывало.

Женщина впервые глянула прямо на Лоис. Она попробовала было приподнять одну из ужасно опухших рук вверх, ко рту, должно быть, хотела взять камень, но не смогла, втянула камень обратно и повелительно показала на открытую потайную дверь.

Уверенность Лоис таяла. Всю свою жизнь слыхала она рассказы о ведьмах из Эсткарпа. Но все это не касалось ее и не требовало веры. Одевая ее к свадебному пиру, Беттрис успела рассказать все об исчезнувшем прямо на рифах флоте. Тогда, поглощенная собственными планами и опасениями, она пропустила это мимо ушей, посчитав за преувеличение.

Но то, что свершилось только что перед ее глазами, было немыслимо, ей было страшно даже коснуться ведьмы. И она шагнула в пустоту коридора, желая лишь отгородиться от нее. Но та бодро последовала за ней, значит, несмотря на все грубое обхождение, у нее оставались еще силы.

У Лоис не было желания задерживаться у тела Хунолда. Нельзя было поручиться, что лишенный развлечения Фалк не ворвется в комнату. Но все же она захлопнула на запор потайную панель с величайшей нерешительностью. И потом, вздрагивая всем тело, когда та, идя следом, прикасалась к ней беспомощными кистями нащупывая дорогу. Лоис ухватила ведьму за пояс, еще стягивавший разорванное одеяние и повлекла за собой.

Они шли в ее собственную комнату. Времени оставалось очень мало. Если Фалк решил посмотреть, как там командующий… если собственный слуга Хунолда заглянул туда… или ее собственный отец вдруг заинтересовался дочерью… Уходить из Верлена следует до рассвета… а ведьма пусть поступает, как знает. И твердо решив это, она влекла за собой незнакомку по темным ходам.

Но вновь оказавшись на свету, Лоис не смогла остаться настолько бесчувственной, как требовала того необходимость. Она нашла кусок тонкой ткани, чтобы омыть раны от веревок на тонких запястьях и перевязать их. И предложила ведьме переодеться во что-нибудь на выбор.

Наконец та овладела своим телом настолько, что смогла чашечкой сложить ладони под подбородком. И выпустила в них изо рта камень. Она явно не хотела, чтобы Лоис прикасалась к нему, да и девушка могла бы решиться на это лишь ради свободы.

– Пожалуйста, это на шею, – проговорила женщина.

Лоис схватила цепочку, расстегнула застежку и вновь застегнула ее под неровно остриженными волосами, которые обрезала явно рука торопливая и неопытная… как и ее собственная, – и не по той же ли причине?

– Благодарю тебя, владетельница Верленская. А теперь, если можно, – голос ведьмы звучал хрипловато, словно горло ее пересохло, – если можно, глоток воды.

Лоис поднесла ей чашку ко рту.

– Вам не за что благодарить меня, – добавила она со всей смелостью, на которую оказалась способна. – Ваше оружие, кажется, посильнее стального.

Глаза над чашкой улыбнулись, и Лоис от неожиданной доброты этого взгляда растерялась – ведь она была еще так молода и неловка, так неуверенна в себе… и сожалела об этом.

– Мое оружие я не смогла бы использовать, если бы вы не отвлекли внимание владетеля-командующего, желавшего стать моим любовником. Такое оружие, даже ценой моей жизни не может попасть в чужие руки. Но довольно об этом. – Она подняла руки, рассмотрела повязки. А потом оглядела царивший в комнате беспорядок, заметила на полу шаль с остриженными волосами, седельные сумки на сундуке.

– Разве не собираетесь вы к своему супругу, госпожа моя герцогиня?

Может быть, ее тон, а может, ее сила внутренне убедили Лоис. И она ответила прямо:

– Я не герцогиня Карстенская, госпожа. Да, произносили надо мной утром эти слова, да, преклонили потом передо мной колена послы Ивьена, – она слабо улыбнулась, припомнив, с каким трудом дался этот подвиг Сирику. – Я не выбирала Ивьена. Под прикрытием этой свадьбы я хотела бежать.

– Но все же пришла ко мне на помощь, – вставила женщина, внимательно глядя темными большими глазами, пока Лоис не поежилась под испытующим взором.

– Но я же не могла поступить иначе! – вспыхнула она. – Что-то влекло меня туда. Должно быть, ваше волшебство, госпожа?

– Не без того, не без того. Просто я просила, о помощи, так как умеем просить мы, у всякого, кто может меня услышать. Быть может, нас объединяет не только опасность, госпожа Верленская, – теперь она открыто улыбнулась, – или, учитывая ваш наряд, вас следует называть господином Верленским?

– Зовите меня просто Бриантом, наемником с белым щитом, – выпалила Лоис приготовленный заранее ответ.

– И куда же поедет Бриант? Наниматься в Каре? Или на север? На севере нужны белые щиты.

– Эсткарп объявил войну?

– Вернее сказать – Эсткарпу. Но речь не об этом. – Она встала. – А о чем, поговорим позднее, снаружи. Я уверена – вы знаете дорогу отсюда.

Лоис перекинула седельные сумки через плечо, на шлем без плюмажа, натянула капюшон. И когда она повернулась, чтобы выключить светящиеся шары, ведьма показала ей на забытую шаль с волосами. Досадуя на себя за забывчивость, девушка вывернула с нее остриженные пряди в гаснущее пламя.

– Хорошо, – продолжала распоряжаться другая. – Нельзя оставлять то, с помощью чего можно будет вернуть вас назад… а волосы обладают силой. – Она глянула на среднее окно.

– Оно выходит на море?

– Да.

– Тогда оставь ложный след, Бриант. Пусть умрет Лоис Верленская.

Открыть тяжелую раму и бросить вниз свадебное платье было делом минуты. Но ведьма настояла, чтобы на шероховатый камень она нацепила лоскуток от белья.

– При такой наружной двери, – командовала она, – едва ли станут искать другие двери из этой комнаты.

Опять прошли они через дверь с зеркалом, теперь путь их во мраке лежал вниз, Лоис предложила не торопиться и спускаться, держась правой рукой за стенку. На ощупь стена становилась все более влажной, запах моря смешивался с древней затхлостью. Вниз и вниз, вот и все нарастающий рокот стал доноситься сквозь стены. Лоис подсчитывала шаги.