Текст книги "Семь чудес к воскресенью: Мир звёздных ко’отов. Семь чудес к воскресенью. Волшебный дом"

Автор книги: Андрэ Нортон

Соавторы: Филлис Миллер,Дороти Мэдли
сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 27 страниц)

В комнате имелось два окна, но толку от них не было никакого, потому что их прикрывали тяжёлые деревянные ставни, закрытые, к тому же, на засов. Такой же засов запирал изнутри дверь. Ещё Бим нашёл несколько сундучков – вернее, он просто натыкался на них, – а когда, набравшись смелости, он открыл дверцу буфета, то увидел лишь глиняные горшки и кувшины, все с крышками, и несколько толстых коричневых тарелок.

Обойдя всю комнату, Бим вернулся к очагу и сел возле огня, скрестив ноги и радуясь теплу. В дальней части комнаты было значительно холоднее. У кровати он нашёл ботинки. Когда он их примерил, оказалось, что с толстыми носками они подходят ему в самый раз. Странные это были ботинки, на толстой подошве и совершенно одинаковые, где правый, где левый – не разберёшь.

Если он не спит, а Бим всё больше и больше убеждался в этом, то как же он всё-таки сюда попал? Бим выложил на каменные плиты у очага – здесь было светлее – все подарки из почтового ящика. «Ca-бум» и свеча были старыми добрыми друзьями. Звезду он положил подальше, ей он совсем не доверял. А потом обернулся, потому что точно знал, что в комнате он не один.

И не убирая руки с палочки и свечи, он спросил ещё раз: «Пожалуйста, скажите, где я?»

Ему приходилось жить в разных местах, каждый раз начиная новую жизнь. Но все переезды были похожи один на другой. Его всегда сопровождала мисс Валаско, и жить ему предстояло в квартире или доме, не так уж отличающихся от тех квартир и домов, где он уже жил. Но здесь всё было совершенно по-другому.

«Где я?» – повторил мальчик, сжимая в руках палочку «Ca-бум» и свечу. Его сердце колотилось так сильно, что при каждом ударе он вздрагивал всем телом.

10. Где наш дом?

Огонь в очаге ярко вспыхнул. Бим повернул голову.

– Так ты вернулся домой, Хоза?

Бим резко развернулся. Она сидела на одном из маленьких стульчиков, ножки у него были такие коротенькие, что казалось, что она сидит на корточках. Света было достаточно, чтобы хорошо разглядеть женщину, хотя длинное мешковатое платье оставляло открытым лишь её лицо и шею.

Она была по-настоящему старой, старше миссис Притчетт. Почти всю голову покрывал лиловый чепец, но на лбу и на висках из-под него выбивались длинные пряди седых волос. Глаза у неё… глаз почти не было видно, так низко нависали над ними кустистые брови. А крупный нос загибался книзу, как клюв у попугая (Бим его однажды видел), так что под этим нависающим носом губы казались маленькими и тонкими.

Её руки не отрывались от вязанья. Но хотя пальцы так и мелькали, сопровождаемые ритмичным пощёлкиванием спиц, на свою работу она совсем не смотрела. Она пристально изучала Бима.

Мальчик сделал шаг назад, потом другой. Она настолько отличалась от людей из его мира, что Бим испугался, хотя она не угрожала ему, а сидела себе и вязала. Но откуда она взялась? И двери, и окна по-прежнему были закрыты на засовы. А больше никак нельзя было попасть в комнату.

– Добро пожаловать домой, – теперь, когда она открыла рот, Бим заметил два желтоватых зуба.

– Но я не… – начал было Бим, но замолчал на середине фразы. Пусть он не знает, где находится, но это – не его дом. А где тогда его дом? У Джонсонов? Да, не сегодняшний день – да.

– Не совсем в себе, Хоза? – старая женщина покачала головой, поля её большого лилового чепца затряслись, отбрасывая причудливые тени. – Может, путешествие слишком затянулось?

Бим собрал всю свою храбрость.

– Меня зовут Бим Росс, – он пытался говорить уверенным тоном, но несмотря на все его усилия голос всё-таки предательски дрожал. – И я хочу домой.

Старуха покачала головой и погрозила ему спицей.

– Эх, Хоза, ты плохо подумал, ведь так? Садись-ка, парень, и вспоминай хорошенько!

Как по волшебству рядом с ним оказался стул, и Бим сел, сцепив руки и зажав их между колен. У него всё так же стучало сердце, ему было трудно дышать. Пожалуй, это ещё хуже, чем попасться Мэтту с его шайкой.

– Ах, чёрт! – теперь старуха смотрела на своё вязанье, что-то подправляя там той самой спицей, которой только что грозила Биму. – Спущенная петля. Нет, этого допустить нельзя. Спущенная петля, и жизнь пойдёт вкривь и вкось.

Бим внимательнее пригляделся к вязанью. Здесь были нитки всех цветов, Наверное, из-за плохого освещения они казались такими блеклыми. И вязала старуха что-то очень большое, вернее, длинное. С её коленей вязанье спускалось на пол, закручивалось кольцами, без какого-либо узора или рисунка, просто смешение всех цветов.

– Да нет, Хоза, рисунок здесь есть, – свободной спицей старуха указала на своё вязанье. – Вот счастье, а вот печаль, добро и зло, дождь и солнечный свет, сев и урожай, начало и конец, как и должно быть. Чёрное и белое, красное и синее, жёлтое и зелёное… Тут немного неба, вот этот кусочек побольше – речка, горстка земли, лист с дерева, снежинка, сосулька, капля дождя, солнечный зайчик, – она произносила всё это нараспев, как будто вот-вот запоёт по-настоящему.

И Биму казалось, что детали, о которых она упоминала – небо, речка, земля, лист, – становились на секунду ярче. Но его больше занимали собственные проблемы.

– Где находится этот дом? – спросил он, отводя глаза от мелькающих в её руках спиц.

– В своём времени, Хоза, в своём времени. Время может быть местом. Неужели ты всё забыл? Нужно же было превратиться в такого олуха!

Она досадливо покачала головой, но больше ничего не сказала.

От страха Бим бросился всё отрицать.

– Меня зовут Бим Росс, и никакой я не Хоза, или как его там. И я хочу домой.

– А где твой дом? – спросила она.

– Ну, как же, у Джонсонов. По крайней мере сейчас я там живу.

– Сейчас, потом – время в счёт не идёт. Где угодно, только не здесь. У тебя есть палочка, свеча и звезда. С их помощью ты откроешь…

– Они мне не нужны! – Бим поспешно отодвинул от себя все три предмета на каменной плите, где они ослепительно сверкали.

– Но, Хоза, другого пути у тебя нет. Волшебные предметы принадлежат тебе. Разве ты не пользовался ими? Теперь они твои.

Бим поёжился, хотя стоял у самого огня.

– Заберите их, – отчаянно закричал он. – Меня зовут Бим Росс, и никем другим я быть не хочу. Я не хочу здесь оставаться, отпустите меня домой!

Тут она засмеялась.

– Ты всё так же нетерпелив, Хоза. И так же неосторожен. Коли начал заниматься волшебством, это на всю жизнь. А вернуться назад – это мы ещё посмотрим. Но где же та, что довершает колдовство, хотела бы я знать.

Всё вязанье опять собралось на одной спице, а вторая освободилась. На этот раз старуха указала свободной спицей на звезду из серебряной проволоки, а не на Бима.

Звезда затрепетала, отделилась от каменной плиты, на которой лежала, и, повинуясь манящим движениям спицы, опустилась на пол между Бимом и старухой. Теперь спица взлетела в воздух, указывая поочерёдно на те точки, где сходились лучи звезды.

Эти точки засветились ярче, а сама звезда стала расти. Бим вскрикнул и отодвинул свой стул. Наконец старуха заговорила.

– Она потерялась. Звезда предназначалась тебе… Позови её.

Кого позвать? Сначала Бим растерялся, а потом всё понял. Речь могла идти только о Монни. Где она потерялась? И как…

– Зови, парень, или ты хочешь, чтобы она потерялась навсегда? – голос у старухи стал резким.

– Монни… – хрипло прошептал Бим. – Монни! – он попытался крикнуть громче.

– Нет, не так, мой мальчик. Ты квакаешь как лягушка. Или ты действительно хочешь её потерять? – старуха ткнула спицей в его сторону.

Если бы Монни была здесь! Ему так не хотелось, чтобы она потерялась! Она – настоящая, принадлежит тому миру, куда он так жаждет вернуться. Бим набрал в лёгкие побольше воздуха и изо всех сил завопил:

– Монни!

Ему вторило эхо, отражаясь от стен, снова и снова повторяя её имя. Огонь разгорелся сильнее.

В центре звезды образовался клубок тумана. Бим вдруг вспомнил Монни из зеркала, она появилась точно также, а её Бим совсем не хотел видеть. Он испуганно следил за тем, как туман поднимается вверх. Потом туман исчез.

Внутри звезды кто-то был. Она свернулась калачиком, обхватив руками согнутые колени и уткнувшись в них лицом, так что Бим видел лишь рассыпанные по плечам волосы. Но у Монни короткие волосы, по крайней мере, значительно короче.

– Монни? – неуверенно спросил Бим. Он видел, что девочка дрожит всем телом. И одета она была по-другому, не в джинсы с рубашкой, и даже не в её самый лучший джемпер с блузкой. На ней было что-то странное и мешковатое, тускло-коричневого цвета, почти такого же, как её волосы, так что трудно было сказать, где кончаются волосы и начинается одежда. Непонятно, слышала его девочка, или нет, но она не ответила и не пошевелилась.

– Монни? – чуть громче повторил он.

– Не буду открывать глаза, не буду! – её голос звучал глухо, она говорила, не поднимая головы. – Здесь так страшно и темно, не буду открывать глаза!

– Монни, это я, Бим, – нетерпеливо повторил он. – Поверь мне…

Монни медленно подняла голову, теперь Бим видел её лицо, но глаза были всё ещё закрыты.

– Не буду открывать глаза! – повторила она. – Я не могу!

– Нет, можешь!

И едва Бим проговорил эти слова, раздался какой-то звук. Звезда, внутри которой скорчилась Монни, поднялась в воздух и повисла у неё над головой. Потом она быстро уменьшилась и превратилась в ту звёздочку из проволоки, что лежала на каменной плите. Туда же, на каменную плиту, она теперь и вернулась и легла рядом с палочкой и свечой.

– Добро пожаловать, Ханна, – старуха ещё быстрее заработала спицами, как будто навёрстывала упущенное.

Монни открыла глаза. Она долго смотрела на огонь, а потом перевела взгляд на старуху, не обращая на Бима ни малейшего внимания.

– Я… я вас знаю, – медленно проговорила она. – Вы – кукла, не наводящая порчу!

– А теперь? – пожилая женщина засмеялась. – Согласись, Ханна, я вовсе не кукла.

– А я не Ханна, – Монни упрямо выставила вперёд подбородок, Бим часто видел её такой. – Я Монни Фиттс!

– Да, так ты себя называешь, что и подтвердила в письменном виде, – старуха кивнула головой. – Так вот, Монни, здесь ты Ханна. Но почему ты решила нас навестить? Это был не твой волшебный подарок…

– Бим… – Монни огляделась. – А, так ты здесь! – можно было подумать, что она жутко разозлилась на мальчишку, такой у неё был недовольный голос. – Что ты наделал? Где мы находимся?

Не успел он ответить, как старуха рассмеялась; Биму её смех совсем не понравился.

– Но ты-то знаешь, где находишься, Ханна. Оглядись по сторонам, девочка, глаза у тебя есть?

Пока Монни не двигалась с места, оставаясь всё в той же позе, в которой появилась внутри звезды. И только теперь она медленно повернула голову, а потом развернулась всем телом, по-прежнему не вставая на ноги, и оглядела комнату. Девочка хмурилась, но не потому, что всё ещё зла на него, подумал Бим. Скорее, она пыталась что-то вспомнить.

Так оно и было, Монни действительно вспоминала. Она долгое время находилась в холодной темноте. Никогда в жизни она не испытывала подобного ужаса, ужаса от того, что может остаться в этом холоде навсегда. А потом – потом она очутилась здесь и услышала, как Бим её позвал.

Старуха – это та самая кукла (по крайней мере, у неё лицо куклы, в этом Монни была уверена). А эта комната… Монни подняла голову и увидела… – звёздочки, вырезанные на каминной доске высоко над огнём.

– Это старый дом, – уверенно заявила она. – Но теперь он какой-то другой. В нём живут. Вы… – она посмотрела на старуху. – Это вы здесь живёте?

– Можно сказать, что я живу здесь. По крайней мере, я живу в доме, который теперь…

– Теперь? – переспросила Монни.

Конечно, он изменился. Дверь была на месте, появилась мебель, хотя Монни по-другому представляла себе убранство комнаты.

– Монни, – услышала она голос Бима. – Она сумасшедшая! Она говорит, что ты Ханна, а я – какой-то Хоза, и… Монни, нам нужно вернуться домой.

Монни перевела взгляд на старуху.

– Почему вы называете меня Ханной? – спросила она.

– А почему ты называешь себя Монни?

– Потому что меня так зовут!

– А ты уверена? – неожиданно спросила старуха.

– Конечно, уверена, – ответила Монни. – А это Бим, Бим Росс. А где мы, кстати говоря?

– А где бы ты больше всего хотела оказаться?

Вопрос удивил Монни. Где бы она хотела оказаться?

– Дома! – быстро ответила она.

– Да, дома, – эхом отозвался Бим. – Позвольте нам вернуться домой!

– А где ваш дом?

Монни открыла было рот и уже собиралась сказать «У Джонсонов», но осеклась. Нет, это не дом. Дом – это то место, о котором она мечтала по ночам, хотя прекрасно знала, что этим мечтам не суждено сбыться.

– Вот видишь, – старуха как будто читала её мысли.

– Ты даже не знаешь, где находится тот дом, в котором ты бы хотела оказаться. Или всё-таки знаешь?

– Она знает! – жалобно протянул Бим. – Скажи ей, Монни! Мы живём у Джонсонов и хотим туда вернуться.

– Мы живём у Джонсонов, – медленно повторила Монни, – но это не настоящий дом, Бим.

Мальчик сжал кулаки, казалось, он хотел её ударить. А потом опустил глаза.

– Всё равно – я хочу назад, – тихо пробормотал он.

– Вы принесли с собой ключи… – старуха ткнула спицей в сторону очага, где на каменной плите лежали палочка, свеча и звезда. А под складками своего длинного мешковатого платья Монни почувствовала какое-то шевеление. И прежде чем она смогла понять, что произошло, метёлка, кукла и зеркало вылетели через вырез ворота и улеглись рядом с подарками Бима. И никаких обёрток на них не было, а ведь Монни так тщательно заворачивала зеркало.

– Остальное зависит от вас, – сказала старуха.

Монни переводила взгляд со старой женщины на шесть вещичек, лежавших на плите, и обратно. А старуха не обращала на них ни малейшего внимания. Из сумки, свисавшей у неё с пояса, она достала ещё один клубок шерсти, на этот раз блекло-красного цвета, и снова быстро заработала спицами.

– Что остальное? – Монни хотелось вырвать из рук старухи вязанье, заставить её объяснить.

– Увидите, – вот и всё, что она услышала в ответ. Монни разозлилась. Но старуха даже не посмотрела на неё, и почему-то Монни не только не посмела рвануть вязанье к себе, а ведь Монни очень этого хотелось, но даже подергать её за юбку.

Ей очень этого хотелось! Монни в ужасе посмотрела на зеркало. А что, если её мысли сбудутся, ведь Монни из зеркала уже доказала, что это возможно.

Метёлка, кукла, зеркало. Старуха назвала их ключами, если Монни её правильно поняла. Какими ключами, что ими открывают? Они совсем не походили на ключи от квартиры Джонсонов.

– Как мы сможем вернуться назад? – спросил Бим, обращаясь к Монни.

– Не знаю, – это была чистая правда. – Пока не знаю.

– Думай… – спицы в руках старухи опять замелькали. Казалось, они движутся сами собой, и нет таких пальцев, которые могли бы за ними поспеть. И они посверкивали, искрили, лиловые искорки разлетались в разные стороны. Искры становились всё ярче, их было всё больше и больше, пока водопад искр совсем не заслонил старую женщину.

А потом всё исчезло: и старуха, и её вязанье. Остался только стул у огня.

Бим вскочил на ноги.

– Не могла же она просто испариться? – он повернулся к очагу и взял в руки палочку. Он и сам не знал, что собирается делать, пока не направил палочку на пустой стул и не закричал: «Са-бум!»

Однако если у палочки и была какая-то сила, которая смогла запереть двери автобуса и перепутать варианты контрольной, то теперь она не сработала. Бим потряс её, а потом положил назад.

– Думаю, нужно отыскать дорогу домой, – медленно проговорила Монни.

– Звезда – ведь это она нас сюда привела! – Бим вцепился в проволочную звезду. Он бросил её на пол и стал ждать. Однако на этот раз с ней ничего не произошло. Ярче она не засветилась и в размерах не увеличилась.

– Не так всё просто, – задумчиво прошептала Монни. Она внимательно посмотрела на свои подарки, но не притронулась к ним. Метёлка, кукла, зеркало – у них есть какое-то назначение, как и у тех вещичек, что достались Биму. Если бы она только знала, зачем они нужны, если бы ей кто-нибудь подсказал…

– Мы должны вернуться назад, – у Бима тряслись руки. – Вот-вот что-то случится…

Он был прав. Монни тоже это чувствовала. Она быстро обернулась и оглядела тёмные углы. У девочки зародилось предчувствие, нехорошее предчувствие. Такое у неё уже бывало, например, когда появлялась мисс Ридер, чтобы отвезти её к новым приёмным родителям. Их ждали перемены. А перемены обычно не предвещали ничего хорошего.

А сейчас предчувствие подсказывало ей, что из-за запертых дверей должно что-то появиться. И очень скоро.

Монни растерянно посмотрела на пустой стул, на котором ещё совсем недавно сидела старуха. Звать её бесполезно, в этом Монни была уверена. Что бы ни ждало их впереди, им придётся выкручиваться самим. Им самим… Теперь она взглянула на Бима, того самого Бима, который убегал от Мэтта, того Бима, у которого, по её мнению, смелости было не больше, чем у грудного младенца.

Но к её большому удивлению Бим тоже смотрел на дверь, причём с каким-то таким странным выражением лица… Впервые за всё время их знакомства он казался сильным.

– Нам нужно… – что именно им нужно, она и сама не знала.

И прежде чем она смогла подобрать верные слова, Бим повернулся к очагу и взял оттуда звезду, свечу и палочку. Кивком головы он указал на её собственные подарки.

– Они нам понадобятся! – произнёс мальчик с такой убеждённостью в голосе, что Монни почему-то сразу поверила, что он прав.

11. Метёлка и палочка, зеркало и звезда

Монни крайне неохотно взяла в руки свои подарки – если их вообще можно было назвать подарками. На ощупь они были тёплыми, но Монни решила, что они нагрелись, лёжа у очага.

Бим всё так же смотрел на дверь. В одной руке он держал палочку, в другой – звезду и свечу. Кончик палочки смотрел прямо на дверной засов.

А он – он двигался!

Монни придвинулась поближе к Биму. Следуя его примеру, она взяла куклу и метёлку в левую руку, а зеркало в правую, повернув его к двери. Засов поднялся вверх, как будто его двигала невидимая рука. А потом опустился, так что свободный конец с глухим стуком ударился об пол.

За дверью что-то было! Монни затаила дыхание. Ни в одном кошмарном сне она не испытывала такого ужаса. Девочка стояла, тесно прижавшись к Биму, и чувствовала, как и его сотрясает мелкая дрожь.

Несмотря на то, что засова на двери больше не было, та всё ещё не открывалась, вернее, её пока не открывали. Бим с удивлением обнаружил, что на языке у него вертится какое-то стихотворение, он и сам не знал, где мог его услышать. Мальчик стал декламировать его вслух. Странное это было ощущение – как будто Бим не участник всего происходящего, а всего лишь инструмент, как молоток или пила, в руках у кого-то другого. Однако времени на то, чтобы обдумать эту необычную мысль у него уже не было.

 
«Полы дубовые,
Двери тесовые,
Пепел у двери лежит,
Палочку крепко сжимаю в руке,
Зло от дверей тех бежит».
 

Его голос отдавался сильным эхом, как тогда, когда он звал Монни. Бим не знал, где выучил эти слова, но в одном он был уверен: когда-то он их действительно выучил. И когда-то он уже стоял вот так, в этой самой комнате, лицом к лицу с…

Не успело смолкнуть эхо, как зазвучал голос Монни:

 
«Серебро луны,
Серебро зеркал
Будь снаружи и внутри!
Что на радость одному
Для других – грех».
 

Дверь с треском распахнулась, стукнулась о стену. В тот же миг и свеча, и зеркало ярко вспыхнули, освещая то, что стояло в дверях.

«Нет!» – закричала Монни.

Потому что в дверном проёме стояла Монни из зеркала, по крайней мере, что-то на неё очень похожее – Монни со спутанными волосами, с ухмылкой на лице, в порванных на коленях джинсах и грязной рубашке.

А рядом с Монни из зеркала, с которой, как надеялась девочка, она давно покончила, стоял Бим – Бим с пятном грязи под носом, с бегающими глазами и неуверенными движениями.

Но ведь настоящий Бим стоял рядом с ней, она чувствовала его плечо! И настоящая Монни – это она!

Стоявшая в дверном проёме парочка вошла в комнату: Монни со своей вызывающей походочкой, и Бим чуть поодаль, как будто боялся, что на него кто-то набросится… Но они были не одни.

Вслед за ними в комнату устремились тени. Вот Монни увидела знакомое лицо, лицо, которое она ни за что не хотела бы больше видеть. Рассмотрев повнимательнее ещё несколько теней, она покраснела от стыда. Если Монни у зеркала воплощала её мысли, то эти тени напомнили девочке её поступки.

Однако не все тени воплощали её прегрешения. Те, что явно касались только Бима, были еле видны, а лиц совсем не различить. Видно, каждый из них должен был видеть лишь свои тени.

Другая Монни протянула ей руку.

– Пошли, – приказала она. – Пора домой. Ты же хотела вернуться. Мы тебя проводим.

Тени позади этой новой Монни стали сгущаться, а потом влились в неё, так что она стала больше, и, как поняла вдруг настоящая Монни, сильнее. Скоро она дотронется до Монни, и тогда…

– Нет! – закричала настоящая Монни.

– Да! – кивнула головой вторая Монни. – Ты же хотела вернуться, это так просто. Возьми меня за руку, и…

И тут Монни всё поняла. Если она дотронется до той руки, она действительно вернётся назад, только станет такой же, как та, другая; и Монни из зеркала опять поселится у неё в сердце, и будет только ждать удобного случая, чтобы завладеть ею целиком.

Бим так сильно сжимал палочку, что у него побелели пальцы. Он смотрел на другого Бима и на тени за его спиной. И он всё вспомнил – как он лгал из трусости, как взял деньги из копилки маленькой Кэти, потому что боялся признаться, что потерял двадцатипятицентовик, на который должен был купить марок, и ещё, и ещё…

Вокруг второго Бима тоже стали собираться тени, они так же влились в него, и тогда этот второй Бим ухмыльнулся в лицо настоящему Биму.

– Хочешь вернуться? Это так просто. Иди сюда…

Бим нацелил на своего двойника волшебную палочку.

– Я тебя знаю! – он почти визжал.

– Ещё как знаешь. О чём тут говорить?

И правда, перед ним стоял Бим, почти настоящий Бим. И кто же тогда он сам? Казалось, мимо пронёсся порыв холодного ветра, так ему вдруг стало холодно. Кто он на самом деле?

– Ты – не настоящий, – заявил второй Бим, злорадно ухмыляясь. – Ты – Хоза, неужели забыл? А я – настоящий…

– Нет! – возразил Бим. Его уверенность убывала на глазах.

– Выбрось! – второй Бим указывал на палочку у мальчика в руках. – Выкини и всё остальное; если будешь цепляться за эти штуковины, никогда не вернёшься домой.

За него ответила Монни.

– Не слушай его, Бим…

– Но они же настоящие, – теперь Бим почти шептал.

– Ты сама видишь…

– Но мы тоже, – Монни повыше подняла руку с зеркалом. – Бим, это мы – настоящие.

– Она свихнулась, – вмешался другой Бим. – Ты же сам видишь, мы – настоящие, а не вы. Если хочешь вернуться, пойдём.

– Только не с вами! – ответила Монни, а затем добавила, обращаясь к стоявшему радом с ней Биму. – Не позволяй им прикасаться к себе, Бим. Неужели ты хочешь стать таким, как они?

Мальчик посмотрел на того Бима, что появился из-за двери. И не на шутку перепугался. Казалось, все слившиеся с тем Бимом тени поочерёдно заглядывали ему в глаза.

Другой Бим сделал ещё один шаг вперёд.

– Тебе не уйти, ты и сам это прекрасно знаешь, – можно было подумать, что это говорит Мэтт, сумевший наконец-таки загнать Бима в угол. – Мы тебя голыми руками возьмём.

У Бима пересохло во рту, он не мог вымолвить ни слова. На Монни он тоже не решался взглянуть. Другой Бим прав, он действительно больше, сильнее, крепче него.

Палочка в руках у Бима дрогнула, её кончик смотрел теперь в пол. И Монни рядом больше не было. Похоже, она бросила его одного, не захотела разделить с ним опасность. Он остался один на один с тем, другим Бимом, и тот его вот-вот схватит.

Бим повнимательнее пригляделся к другому Биму – выражение лица у того постоянно менялось – и ему стало тошно. Другой Бим – это часть его самого, от него не убежать.

Убежать? Он всю жизнь только и знал, что бегал, прятался, лгал, короче, делал всё то, что нёс в себе другой Бим. Вечно напуганный Бим Росс. Нет, больше он таким не будет.

Он заставил себя успокоиться, рука перестала дрожать. Другой Бим больше не улыбался, лицо его выражало злобу и силу, как у Мэтта. Это и был Мэтт!

– Нет! – закричал Бим, отказываясь верить своим глазам. Другой Бим, превратившийся в Мэтта, был готов броситься в драку. Не раздумывая, Бим сделал свой выбор. Он отбросил палочку, свечу и звезду и поднял руки с неумело сжатыми кулаками.

– Я не убегаю, я не собираюсь больше… – и вслепую ударил по надвигавшейся фигуре Мэтта-Бима.

Монни почувствовала, что Бим отдалился, и вдруг поняла, что другая Монни воспользовалась её желанием, чтобы Бим ввязался в драку, и уже приблизилась к ней чуть ли не на расстояние вытянутой руки. И зачем ей нужно было, чтобы Бим дрался, спасал свою жизнь? Кто он ей, в конце концов? Да никто.

Она потрясла головой. Это была мысль другой Монни, та забросила её, как аркан. Это была мысль Монни из зеркала.

– Ты – это я, – сказала другая Монни. – Тебе от меня не избавиться, сама знаешь, – она уверенно кивнула.

– У меня есть право выбора, – ответила Монни.

И девочка ещё крепче вцепилась в зеркало, слегка повернув его к себе, хотя ей было так страшно, что она сама не знала, сможет ли выполнить задуманное. Наконец зеркало повернулось, теперь в нём отражалось её собственное лицо. Она ждала, когда это произойдёт, когда из зеркальной поверхности возникнет вторая или третья Монни. Однако в зеркале отражалось лишь её бледное лицо в обрамлении спутанных волос.

– Я вижу себя, – твёрдо сказала она. И продолжала смотреть в зеркало, сама не зная, чего ещё хочет. То ли появления ещё одной Монни, то ли того момента, когда её схватит та, другая.

Но ничего не произошло. В зеркале она видела лишь своё лицо. Девочке показалось, что время остановилось. Наконец её рука с зеркалом опустилась. Они все исчезли: другая Монни, другой Бим.

Поодаль на коленях стоял Бим, который встретил её здесь. Он закрывал лицо ладонями, и она поначалу решила, что мальчик плачет, однако когда он поднял голову, слёз не было видно. Он явно изменился.

– Я это сделал, – медленно проговорил он. – Я больше не убегаю. Я… – я дал сдачи! Я стал другим.

– Однако мы всё ещё здесь, – Монни вспомнила, как те, другие, угрожали, что Монни с Бимом останутся здесь навсегда.

Но…

Комната изменилась. Огонь в очаге больше не согревал их своим теплом, исчезла мебель, на месте двери и окон зияли дыры. Монни посмотрела на свои руки. И метёлка, и кукла, и палочка – всё исчезло.

– Мы вернулись. Но…

Монни поняла Бима с полуслова.

– Мы вернулись без их помощи, – быстро завершила она.

Мальчик глубоко вздохнул, будто всхлипнул.

– Ты уверена?

– Уверена, – твёрдо сказала Монни.

– И что всё это значило? Что это было?

Монни покачала головой.

– Не знаю.

Бим посмотрел на себя. На нём больше не было той грубой одежды, в которой он проснулся на низкой кровати, тоже исчезнувшей. Теперь поверх пижамы на нём был халат, а на ногах – шлёпанцы. И не очаг освещал комнату, сквозь окна и дверь внутрь проникали первые тусклые лучи рассвета. Было очень, очень холодно.

Монни тоже была в пижаме и в халате, как будто только что встала с постели. Волосы у неё стали короче, чем тогда, когда она откликнулась на его зов и появилась в центре звезды.

Звезда! Он посмотрел на пол. Ни одного подарка.

– Всё исчезло! – на секунду Биму стало страшно. Ему так хотелось снова подержать подарки в руках, даже если потом снова жди беды.

– Знаю, – ответила Монни. – Мои тоже исчезли. И… – она полуобернулась и теперь смотрела на очаг. – Звёздочки…

– Какие звёздочки?

Девочка указала на массивную каминную доску под очагом: «Их там было семь штук».

– Эта старуха всё время называла меня Хоза… – Бим пытался вспомнить, что происходило до появления его страшного двойника.

– Интересно, что она вязала, – медленно проговорила Монни. – Столько разноцветных ниток…

– Она говорила такие странные вещи, – отозвался Бим. – Пойдём, я хочу домой. Здесь очень холодно…

Монни медленно направилась к двери, как будто ей не хотелось уходить, и напоследок ещё раз посмотрела на опустевший холодный очаг.

– Метёлка и палочка, – проговорила она, – зеркало и звезда.

Бим уставился на неё.

– Что это значит?

– Не знаю, эти слова постоянно крутились у меня в голове, – ответила Монни. – Знаешь, мне бы хотелось узнать о ней побольше. Я имею в виду старуху.

– А мне – нет, – резко ответил Бим. – Пошли! Смотри, уже почти утро. Должно быть, мы здесь пробыли всю ночь, – он уже вышел на улицу. – Нужно поторапливаться, пока нас никто не увидел.

Монни устремилась за ним. Они пронеслись по улице и оказались на пустыре. Наверное, было ещё очень рано, подумала Монни. Фонари на улицах продолжали гореть, ночные тени ещё не исчезли.

Но почтовый ящик был хорошо виден. Как она его установила, так он и стоял. Даже в таком неверном свете можно было прочесть их имена. И…

Флажок был поднят!

– Бим, – изо всех сил закричала она. Бим обернулся. Монни указала ему на почтовый ящик.

– Там что-то есть!

Он отпрянул, как будто почтовый ящик сам по себе представлял угрозу, потом остановился. Монни заметила у него то самое выражение лица – так он выглядел, когда ждал, что дверь вот-вот откроется.

– Не хочу, – казалось, он размышляет вслух, – но тем не менее…

Медленно, шаг за шагом, как будто его тащили против воли, Бим приближался к почтовому ящику. А Монни уже опустилась рядом на колени. Ей так хотелось потянуть за крышку, и в то же время она боялась последствий. Ведь здесь же было семь звёздочек, а теперь… Как она ни вглядывалась, ей не удалось обнаружить ни одной. Только их имена – Монни Фиттс и Бим Росс – всё так же нацарапаны на крышке.

Семь звёздочек, а они получили всего шесть подарков. Если их ждал седьмой, кому он предназначался, Монни или Биму? Она была уверена, что внутри что-то лежит.

– Так чего ты ждёшь? Открывай! – потребовал Бим.

Девочка потянула крышку, но та не поддавалась.

– Не открывается!

– Пусти! – Бим встал на колени рядом с ней. И как только и его рука коснулась крышки, почтовый ящик открылся. Внутри лежало не письмо, а большой свёрток. И он не был упакован в лиловую бумагу, как обычно, а больше походил на небрежно свёрнутое вязанье, в которое завёрнуто что-то размером с их два кулака.

Монни протянула руку и схватила свёрток. Когда она вытащила его на свет божий, вязанье развернулось и упало на землю. А потом разноцветная шерсть – если это была шерсть – рассыпалась в прах, исчезла как прошлогодняя листва.

А у Монни в руках остался шар, однако когда она подняла его повыше, чтобы лучше рассмотреть, шар раскололся на две половинки. В каждой половинке, под прозрачным стеклянным куполом находился маленький домик. Он отличался от старого дома за бывшим магазином, но тоже был из камня. И в нём было что-то очень знакомое.