Текст книги "Философский словарь"

Автор книги: Андре Конт-Спонвиль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 83 страниц) [доступный отрывок для чтения: 30 страниц]

Когнитивные Науки (Cognitives, Sciences)

Науки и научные дисциплины, объектом которых являются познание и способы познания. Таковы нейробиология, логика, лингвистика, информатика (наука об искусственном разуме), психология и даже философия духа – в той мере, в какой все они пытаются понять, что такое человеческое мышление и как оно действует. Эти дисциплины часто упрекают в стремлении абстрагироваться от познающего субъекта либо представлять его как что-то вроде машины. Но дело в том, что понятие субъекта ничего не объясняет и само нуждается в объяснении посредством чего-либо другого. Когда про компьютеры говорят, что они умеют думать, это, разумеется, не более чем метафора. Но сравнение мозга с компьютером – тоже метафора, модель, хотя благодаря этой модели мы узнали о мышлении больше, чем из трудов всех феноменологов мира.

Колдовство (Sorcellerie)

Злое или ритуальное волшебство. Любопытно, что колдуна обычно связывают с ритуалом, а вот колдунью чаще рассматривают как служительницу зла. Мужской шовинизм простирается даже на область суеверий.

Количество (Quantité)

То, что отвечает на вопрос «сколько?». Количество есть определенная величина, отсылающая к принятой порядковой или измерительной шкале. Например: сколько их? сколько это весит? сколько это стоит? какова длина, ширина и площадь? По Канту, да и вообще с точки зрения логики, количественное суждение основано на измерении протяженности. Такие суждения могут быть общими, частными или единичными (Универсальный, Частный, Единичный). Отсюда – категории количества: единство, множественность и совокупность («Критика чистого разума», «Аналитика понятий», раздел III).

Коллективизм (Collectivisme)

Превалирование над всем коллективистского начала, особенно – коллективной собственности. Коллективизм является попыткой преодоления эгоизма с помощью закона. Этим объясняется, почему исторически коллективизм приводит к тоталитаризму. Если не удается добиться поставленной цели с помощью морали, приходится прибегать к принуждению.

Команда (Équipe)

Небольшая группа, организуемая ради достижения общей цели. Противоположность толпе, а иногда – средство управления толпой или завоевания симпатий толпы.

Комедия (Comédie)

Забавное, вызывающее смех зрелище. В этом смысле комедией можно назвать жизнь – если не воспринимать ее всерьез и тем более в трагическом ключе. Однако умение смеяться над жизнью не освобождает от необходимости жить.

Комизм (Comique)

Искусство вызывать смех. Различают несколько типов комизма: фарс (смех над глупостью или глупый смех); каламбур (смех над явлениями языка); комизм характера (смех над человечеством); комизм ситуации (смех над недоразумением); комизм абсурда (смех над не поддающимся осмыслению); комизм повтора (смех над одним и тем же); ирония (смех над другими); юмор (смех над собой и всем…). Бывает и невольный комизм – не искусство, а нелепость. Но и в этом случае для того, чтобы стало смешно, необходимо искусство наблюдателя, его чувство юмора (способность узнать себя в наблюдаемой нелепости) или ирония (неспособность узнать в ней себя); одним словом, необходим дух Мольера.

Коммунизм (Communisme)

Общество без классов, без государства, без частной собственности (во всяком случае, на средства производства и обмена), в то же время являющееся обществом изобилия и свободы… Что к этому добавишь? Разве что человечество достойно такого общества.

Коммунизм – это всегда или утопия, или тоталитаризм; или мечта о совершенном человеке, или попытка переделать человечество. Либо иллюзия, либо промывание мозгов. Нелепость либо диктатура.

Коммунизмом называют также политическое движение, ставящее своей целью установление подобной утопии. На его счету – миллионы убитых и тысячи героев.

Коммуникация (Сommunication)

Обмен знаками, сообщениями и информацией между двумя или более индивидуумами. Сама по себе коммуникация не имеет никакого значения; важно ее содержание или результат. Глупость, разошедшаяся тиражом в тысячи экземпляров, остается глупостью. Истинная идея, зародившаяся в голове одного-единственного человека, не перестает быть истинной. Вот почему широко декларируемая идея «общества коммуникации» выглядит подозрительной: ее сторонники делают ставку на средства распространения информации (медиа), а не на ее содержание.

Комплекс (Complexe)

Многосоставная совокупность элементов, затрудняющая целостное восприятие предмета. Термин «комплекс» широко используется в психологии и психоанализе для обозначения группы сознательных или бессознательных представлений (желаний, мечтаний, обид и т. д.), «связанных между собой, – как говорит Фрейд, – и несущих эмоциональный заряд». В качестве примеров можно вспомнить эдипов комплекс, комплекс кастрата и т. д. Комплекс – не болезнь, а структура личности.

Во множественном числе и в повседневной речи («у него полно комплексов») часто обозначает неудовлетворенность и ощущение неполноценности.

Комплекс противостоит простоте как фактическому состоянию, результату борьбы или как добродетели.

Conatus

Conatus — способность жить или существовать. Это не потенциальное бытие, а реальное в том смысле, что оно всегда находится в процессе становления. По-латыни это слово означает усилие, тенденция, напор, стремление. На философском языке (встречается у Гоббса, Декарта, Лейбница) оно утвердилось в том значении, которое ему придал Спиноза. Сonatus какого-либо человека – это его усилие, направленное на то, чтобы утвердиться в своем бытии, другими словами, его способность существовать, сопротивляться и действовать («Этика», часть III, глава 6). Это его актуальная сущность, которая в наших глазах выглядит как желание.

Конечная (Причина) (Finale, Cause)

Причина – это ответ на вопрос: «Почему?» Конечная причина предполагает ответ на этот же вопрос, но с указанием цели, поэтому конечную причину называют также конечной целью. Например, как поясняет Аристотель, конечной целью прогулки является здоровье, потому что на вопрос «Почему он гуляет?» можно на вполне законном основании ответить: «Чтобы быть здоровым» («Физика», книга II, глава 3). Таким образом, конечная цель есть то, ради чего что-то существует, то, без чего оно не могло бы существовать.

Но в таком случае почему не все люди гуляют и почему они не гуляют постоянно? Разве здоровье является целью лишь для некоторых из них и в отдельные моменты их жизни? Конечно нет, но эта цель действует в указанном качестве лишь при условии, что на нее направлено актуальное и активное желание. Тем самым мы избегаем ловушки, расставленной финализмом (Финализм) и Аристотелем, и вслед за Спинозой говорим: здоровье является конечной причиной лишь постольку, поскольку желание быть здоровым является действующей причиной («Этика», часть IV, Предисловие).

Конечное (Fini)

В философии не столько нечто законченное, сколько то, что может быть таковым, что не является бесконечным. «Неоконченная симфония» – столь же завершенное произведение, как и любое другое. И мы осуждены на конечность задолго до смерти.

Конечность (Finitude)

Свойство иметь предел, окончание, границу, т. е. не быть бесконечным. Мыслители древности видели в нем скорее залог счастья – для того, кто умеет им довольствоваться. «Эпикур указал границы желания и страха», – восторгался Лукреций. Другого пути достичь мудрости не существует. Ложная бесконечность наших желаний обрекает нас к недовольству, несчастью, утрате чувства меры. Лишь тот, кто признает собственную конечность, способен избежать страха; мудрость есть счастливая конечность в содержащей нас бесконечности. Действительно, какое счастье быть человеком, если ты ни на что другое не претендуешь!

У мыслителей новейшего времени, особенно у экзистенциалистов, понятие конечности приобретает более мрачные черты. Оно словно напоминает об ампутации бесконечности, которая продолжает терзать нас фантомными болями. Это несчастье не быть Богом. В этом смысле конечность есть свойство человека как смертного существа. Разумеется, не он один конечен, и конечен он не только потому, что смертен. Он конечен потому, что единственный ясно осознает, что он такое (судя по всему, животные не имеют ни малейшего понятия о бесконечности, а следовательно, и о конечности) и что он умрет. Впрочем, не следует придавать смерти слишком большое значение. Мне думается, что о конечности нам гораздо больше рассказывают такие вещи, как секс и усталость.

Конкретное (Concret)

Все то, что не отделено от реальной действительности посредством абстрагирования. Конкретной может быть как сама реальность (любое тело всегда конкретно), так и способ восприятия реальности либо через органы чувств (тогда конкретное – это все то, что можно потрогать, увидеть, обонять и т. д.), либо посредством мышления, но не прибегая при этом к каким бы то ни было теориям или обобщениям. В последнем случае это почти всегда иллюзия и представляет собой попытку мыслить без слов, без понятий, без логического инструментария, т. е. попытку мышления без мысли. Конкретных мыслей не бывает; есть лишь хорошие и дурные абстракции, которые отличаются друг от друга тем, можно или нельзя с их помощью понимать происходящее и действовать.

Констатация (Assertion)

Сообщение, содержащее утверждение или отрицание чего-либо. Всякое утверждение, следовательно, является констатацией, но не всякая констатация есть утверждение (она может быть и отрицанием).

Конститутивный (Constitutif)

По Канту, определяющая характеристика объективного опыта. Конститутивно то, что может быть подтверждено объектом опыта. Противостоит регулятивному (Регулятор).

Концепт (Concept)

Если память меня не обманывает, именно Симона де Бовуар рассказала, как развлекались, будучи студентами, Сартр и Мерло-Понти (133): они выдумывали самые невероятные темы для диссертаций, соревнуясь, кто кого перещеголяет в нелепости. Больше всего меня, тогда выпускника средней школы, поразила одна из их выдумок: «Концепт понятия и понятие концепта». Действительно, оба концепта настолько близки, что трудно удержаться от соблазна видеть в них одно и то же понятие и счесть их синонимами, обозначающими абстрактную или общую идею.

Но если все же попытаться провести различие между концептом и понятием, то окажется, что понятие обычно термин более смутный и вместе с тем более широкий, тогда как концепт – более точный и строгий. Я бы сказал, что концепт, в отличие от понятия, богаче интенсионально (содержательно) и беднее экстенсионально (расширительно), т. е. обозначает более точное и выверенное понятие. Например, говорят о понятии животного и концепте млекопитающего или о понятии свободы и концепте свободной воли.

Отсюда вытекают и остальные различия между тем и другим. Понятие есть нечто данное, тогда как концепт приходится формулировать специально. Понятие есть результат определенного опыта или воспитания (то, что древние греки именовали prolepsis); концепт – результат определенной работы. Всякое понятие носит общий характер (принадлежит языку или всему человечеству); всякий концепт – единичен (имеет смысл только в рамках той или иной теории). Понятие – факт действительности; концепт – произведение. Например, можно рассуждать о понятии справедливости. Но, исследуя творчество Платона, разумнее употреблять термин «концепт справедливости у Платона». Точно так же противостоят понятие силы и концепт силы в классической механике; понятие концепта и концепт понятия у Канта и т. д.

Таким образом, концепт – научный или философский – это абстрактная идея, отличающаяся точностью и определенностью; это результат практики и элемент теории.

Концептуализм (Conceptualisme)

Один из трех традиционных способов решения проблемы универсалий. Концептуализм утверждает, что общие идеи существуют только в уме человека (в отличие от реализма, утверждающего, что они существуют сами по себе или в абсолюте), но зато уж действительно существуют – как мыслительные единицы, не сводимые к словам, служащим для их обозначения (в отличие от того, что утверждает номинализм). Сторонниками концептуализма выступали, например, Абеляр (134) и Локк. Но и ряд номиналистов, в частности Вильгельм Оккам, кое-что заимствовали у концептуализма. Если концепт облечен в мысль, разве это не значит, что он перестает быть просто словом?

Конъюнкция (Conjonction)

Соединение или связь. В логике конъюнкцией называют высказывание, состоящее из двух или более высказываний, связанных соединительным союзом «и»: «p и q» – пример конъюнкции. Конъюнкция истинна только при том условии, что истинны все составляющие ее высказывания.

Коперникианская Революция (Copernicienne, Revolution)

Подобно тому, как Коперник совершил революцию в астрономии, Кант полагал, что совершил революцию в метафизике. С тех пор в философском контексте «коперникианской революцией» принято именовать учение Канта. Традиционно считалось, что познание должно сообразовываться с объектами. Кант предположил обратное – что объекты должны сообразовываться с нашим познанием. При чем тут Коперник? При том, что он, по мнению Канта, искал объяснения «наблюдаемых движений» не в небесных объектах, а в «наблюдателе» («Критика чистого разума», Предисловие ко второму изданию). Между тем с тем же основанием можно говорить и о совершенной Кантом «коперникианской контрреволюции». Действительно, Кант помещает человека в центр познания, тогда как Коперник, напротив, изгнал его из центра вселенной.

Космологическое Доказательство (Cosmologique, Preuve)

Одно из трех традиционных доказательств бытия Божия: Бог существует (как необходимая сущность), потому что существует мир (как случайная сущность). Это доказательство, которое Лейбниц называл contingentia mundi (мировой случайностью), сводится к следующему. Мир существует, но мог бы и не существовать (он случаен); следовательно, для его существования необходима причина. Однако если бы эта причина была случайной, она, в свою очередь, нуждалась бы в причине, и так до бесконечности. В то же время принцип достаточного основания требует на чем-то остановиться. Избежать скатывания к дурной бесконечности можно, только предположив в качестве достаточной причины существования мира некую сущность, которая не нуждается ни в каких причинах, иначе говоря, предположить существование некоей, по выражению Лейбница, необходимой субстанции, самой в себе носящей «основание своего бытия». Эта «последняя причина вещей» и есть Бог («Начала природы и благодати, основанные на разуме», §§ 7–8).

Чего стоит это доказательство? Того же, чего стоит принцип достаточного основания, не имеющий абсолютной ценности. Почему сущность должна иметь причину, если разум предполагает ее существование? Но даже если мы согласимся с Лейбницем и признаем, что ему удалось доказать существование абсолютно необходимого существа, это ни на шаг не продвинет нас вперед: откуда мы можем знать, что это необходимое существо должно быть Богом, т. е. субъектом или личностью? Оно с таким же успехом может быть природой, как полагал Спиноза, т. е. существом действительно необходимым, но лишенным сознания, воли и любви – не причиной всего сущего, а всем сущим как причиной. И зачем ему молиться, если он все равно нас не слышит? Зачем исполнять его заповеди, если он их нам не давал? Зачем в него верить, если он сам в себя не верит?

Итак, космологическое доказательство ничего не доказывает. Кант был совершенно прав: тому, кто верует, доказательства не нужны. Тем более не нужны они атеистам.

Космология (Cosmologie)

Этимологически слово «космология» должно быть наукой обо всем (от греческого cosmos – мир, вселенная), но на деле это всего лишь область физики, изучающая элементарные частицы, как если бы с точки зрения познания самое большое содержалось в самом малом. Этот своеобразный парадокс служит лишним аргументом в пользу материализма: высшее есть результат низшего. Фактически же до тех пор, пока мы знали вселенную лучше, чем атомы, нам было трудно не видеть в ней порядка (кстати, именно таков был первоначальный смысл греческого слова «космос»), а порядок почти неизбежно предполагает наличие некоего намерения. Вот почему астрономия так часто, особенно у древних мыслителей, выступает в форме звездной теологии, а у мыслителей нового времени – под видом ее астрономического оправдания. Именно такова вселенная-часы Вольтера, который сравнивал Бога с часовщиком. Изучение структуры мельчайших элементов, из которых состоят вещи, поколебало эту уверенность, и отныне мы склоняемся к тому, чтобы отдать предпочтение хаосу перед космосом, беспорядку перед порядком, физике бесконечно малого перед физикой бесконечно большого (сегодня даже космология называется квантовой космологией). Первоначальный энтузиазм уступает место усталости и разочарованию. Как, и это все, что космос может нам предложить? Трезвая мудрость Сиорана (135) нашла для этого чувства свое выражение: «Услышав, как один астроном рассказывает про миллиарды галактик, я решил перестать умываться. Зачем заниматься такой ерундой?»

Тем не менее мы продолжаем умываться. Но это не позволяет опровергнуть ни современную космологию, ни Сиорана.

Космополитизм (Cosmopolitisme)

«У Сократа как-то спросили, откуда он родом. Он не ответил: “Из Афин”, а сказал: “Из вселенной”». Такова, в изложении Монтеня («Опыты», книга I, глава 26), сущность сократовского космополитизма, упоминаемого уже Цицероном (наверняка Монтень использовал его в качестве источника). Сократ называл себя «жителем и гражданином целого мира» («Тускуланские беседы», V, 37). Таким образом, первоначально слово «космополит» (от kosmos – мир и polites – гражданин) не имело уничижительного оттенка и обозначало скорее добродетель или некий идеал. Лишь с возникновением национализма космополитизм стал рассматриваться как нечто отрицательное, но это уже проблема национализма, а отнюдь не космополитизма, которому до подобных подлостей нет никакого дела. Звание гражданина мира выражает стремление подчеркнуть свою принадлежность прежде всего к человечеству, а уж потом – к той или иной нации. При этом необходимо добавить, что ощущение себя гражданином мира ни в коей мере не освобождает от обязательств, накладываемых обычным гражданством. Каким бы космополитом ни чувствовал себя Сократ, он уважал афинские законы и, покоряясь им, принял смерть.

Космос (Cosmos)

Античные мыслители под космосом подразумевали в первую очередь порядок (kosmos) – доступный наблюдению и достойный восхищения, в частности – небесный порядок, неразрывно связанный с красотой (прекрасный порядок, или упорядоченная красота) и окружающий нас со всех сторон. Поэтому довольно скоро слово «космос» стали также использовать для обозначения мира вообще, подразумевая, что это упорядоченный мир – противоположность хаоса (Гесиод) или беспорядка (Книга Бытия). Это скорее мир Аристотеля – конечный, имеющий цель, подчиненный законам иерархии, – чем вселенная Эпикура, и это представление о мире воцарилось в умах на две тысячи лет, тем более что в определенный момент истории его восприняло и христианство. Если мир создан Богом, разве он может быть беспорядочным? Научная революция XVI–XVII веков (Коперник, Галилей, Ньютон и другие ученые) нанесла непоправимый урон этому стройному зданию. Как пишет историк науки Койре, произошло разрушение космоса как «конечной и упорядоченной целостности» и геометризация пространства (предполагающая его «однородное и по необходимости бесконечное расширение»), в результате чего от закрытого мира, по выражению все того же Койре, мы перешли к бесконечной вселенной. Выходит, прав был Эпикур, а высшая мудрость отныне требует от нас поистине героического усилия: не просто знать, что мы занимаем в мире отведенное нам место (в бесконечной вселенной не имеет значения, кто какое место занимает), но кротко принять свою затерянность в необозримой громаде всего сущего и осознать, что у нас нет иного оправдания своего существования, кроме стремления наслаждаться жизнью, любить и действовать. Никакого миропорядка не существует (космоса нет), но это и к лучшему: природа свободна, как говорит Лукреций, и мы в ней. Наша задача – не просто держаться за свое место (это всего лишь вежливость или религия), но научиться жить в бесконечности.

Красивое (Beau)

Все, что приятно глазу, слуху или пониманию, но не потому, что за этим стоит нечто желаемое или ожидаемое (подобно тому, как человеку, томимому жаждой, приятен вид воды), а приятное само по себе, независимо от соображений пользы или корысти. Красивое легче всего распознается по тому удовольствию, которое оно в нас вызывает (быть прекрасным означает нравиться), но отличается от других удовольствий тем, что не предполагает ни вожделения, ни страсти к обладанию. Красивое – предмет созерцательного и бескорыстного наслаждения. Возможно, поэтому определение «красивый» применяется только к тем вещам, которые постигаются умом (красивая теория, красивое доказательство), а из органов чувств – только зрением и слухом (красивый вид, красивая музыка). Складывается впечатление, что остальные органы чувств – осязание, вкус и обоняние – слишком телесны, слишком грубы для того, чтобы наслаждаться, не имея в виду немедленное «потребление» объекта наслаждения. Впрочем, не исключено, что подобное разделение имеет скорее чисто языковое, чем концептуальное объяснение. Слепой человек может оценить красоту статуи, ощупав ее руками, а с философской точки зрения ничто не запрещает нам назвать красивым аромат или вкус. Язык не может мыслить, и лишь благодаря этому мышление возможно и необходимо.

«Прекрасно то, – пишет Кант, – что всем нравится (то есть универсально) и без посредства понятия». Однако никакая универсальность не является фактической данностью, и вполне вероятно, что для некоторых людей восприятие красоты осуществляется именно посредством мысли. Не обязательно считать красивым то, что нравится твоему соседу, и уродливым то, что ему не нравится. Не обязательно восхищаться тем, чего не понимаешь. На самом деле эстетическое наслаждение на практике так же индивидуально, как универсально в теории. Никто не может любить, восхищаться или понимать вместо меня. В восприятии красоты нет места истине. «Вещи, рассматриваемые сами по себе или будучи отнесены к Богу, – пишет Спиноза, – не являются ни красивыми, ни безобразными» (письмо 54 к Гуго Бокселю). Кант впоследствии подтвердит эту мысль, сформулировав ее по-своему: «Красота безотносительно к чувству субъекта сама по себе ничто» («Критика способности суждения», часть I, § 9). Не существует объективной или абсолютной красоты. Есть лишь удовольствие восприятия и радость восхищения.