Текст книги "Две жизни пилота Климова(СИ)"

Автор книги: Анатолий Заклинский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

– Ты ведь не будешь настаивать на том, чтобы я перестала летать?

– Однажды буду, – я быстро приближаюсь к ней и подхватываю на руки, – но тогда нас будет уже трое.

– Климов, – она улыбается.

– Что, Котова?

– Ничего. Умеешь ты удивить.

– И не старался удивлять, – я ставлю её на пол и целую.

– Мы ещё даже к отцу не летали.

– Если он откажет, я украду тебя у него навсегда. Победим отаионов, будем крутыми, нас возьмут в какой-нибудь вновь формируемый флот высокими офицерами, и мы вполне сможем жить.

Она на это ничего не ответила, только обняла меня и прижалась к груди.

15

Если читать про самые масштабные сражения за все времена космической экспансии землян, то нередко можно наткнуться на фразу о том, что бой шёл день и ночь, разумеется, лишь формальные в условиях нахождения вне планеты. Бой шёл несколько суток к ряду, не останавливаясь ни на секунду. Меня всегда впечатляли подобные фразы, и я даже с полной уверенностью считал, что представляю, о чём идёт речь. Как же сильно я заблуждался. Единственное, что ещё хоть как-то походило на истину, это моё представление о внутреннем состоянии участников сражения, хотя и оно в результате оказалось другим.

Первые несколько дней после наступления отаионов на Н-Ао, были сложными, но достаточно терпимыми. У нас хватало резервов, так что боец, отработав определённое время, должен был вернуться на базу для отдыха. В самых крайних случаях нужно было немного задержаться, и то только до тех пор, пока это позволяли энергетические системы корабля, но в конце всё равно нужно было сдать пост, потому что отдохнувший и свежий пилот лучше тебя справится даже со стандартной задачей.

Иногда наши ноги подкашивались после возвращения, но, поспав несколько часов, мы снова были готовы к атаке, что очень ободряло. У нас с Леной почти не было времени друг на друга. Вообще, мы чаще общались, находясь в боевых условиях, чем вне их, но мы терпели, зная, что это не будет продолжаться вечно. Как минимум, этот бой начнёт сходить на нет, когда наши флоты смогут установить полную блокировку подпространства.

Однако если бы всё дело было только в этом. Главной причиной являлись колоссальные силы отаионов. Если предположить, что наши инженерные флоты всё же смогут не допустить их в Н-Ао, то где гарантия, что завтра они не нападут на Землю, обойдя блокировку, потому что мы где-то не доглядели. Ситуация была хоть и достаточно подконтрольная, но очень сложная.

Отаионы прибывают регулярно, мы тоже получаем пополнения, и пока никто не готов отступить и сдаться. С каждым новым днём это сражение приобретает всё более серьёзный характер, становясь поистине судьбоносным. И, что ещё я могу сказать точно – это понимают обе задействованные стороны, и мы, и они. Но отаионы среди прочего уверены, что у них хватит напора для того, чтобы задавить нас. Что же, мы попробуем с этим поспорить.

– Держись осторожнее, – говорю я, потому что Лена слишком забрала в сторону.

– Здесь же никого нет, и мы сможем уйти, если что.

Мы только начали очередной патруль. Сейчас под этим словом подразумевается нечто вроде очень долгого выдвижения к нужной точке системы, где нас ждёт бой. Это нужно для того, чтобы гарантированно знать, что в объёмах, которые командование считает пустыми и безопасными, действительно нет противников, и, что ещё более важно, искривлений подпространства. Основу этого контроля закладывает разведка, а мы делаем контроль дополнительный, потому что знаний о стабильности структуры пространства не бывает слишком много. Сейчас вся наша оборона держится на станциях класса "Звёздный". Если противнику обманом и неожиданным выдвижением удастся уничтожить одну из них, то это, помимо кошмарных потерь, будет означать, что в нашей обороне зияет огромная дыра, которую просто так не заткнуть. После этого, если враг грамотно реализует преимущество – а в случае с отаионами вероятность этого почти абсолютная – наша группировка здесь начнёт медленно угасать. Нет, мы не сдадимся и сможем отбиться, но цена этого будет слишком высока.

– Ага-ага, – недовольно говорю я, – можешь просто сделать так, как я прошу?

– Зануда, – отвечает Лена, но всё же выполняет мою просьбу.

Через минуту моё недовольство сменяется торжеством, поскольку непонятно откуда рядом с нами появляется противный шестилепестковый дрон. Он уже ослаблен, притом без поддержки, то есть та ещё сложность, но не стоит забывать, что даже при наличии у него десяти процентов мощности, он может нанести Чеглоку критический урон при верном попадании. А в верности их наведения можете не сомневаться. Это, пожалуй, самая стабильная их характеристика.

– Что я говорил? – спрашиваю я, когда мощный импульс космического дезинтегратора обращает маленькую машинку в облако пыли, которое медленно расширяется в пространстве.

– Извини.

– Просто слушай меня, ладно?

– Ладно, – Лена отвечает нехотя, но мне этого вполне достаточно.

Да, я беру на себя ответственность в том числе и за её действия, но я готов это сделать. Я понимаю, что временами мы действуем слишком опрометчиво и расслабленно, а война этого не прощает. Но я всегда держу себя под контролем, а Лена позволяет себе вольности, которые могли бы дорого нам обойтись. Не сейчас, нет. Этого заблудшего дрона просто было бы несколько сложнее уничтожить. Но ведь это только показательный момент, а в теории всё может выйти гораздо серьёзнее.

– Клим на связи. В семьдесят втором встретили дрона. Может быть, отбился от своих случайно, а может нет.

– Принято, Клим, – отвечает Острова, – я передам разведчикам. Искривлений нет?

– Таких, какие мы бы могли зафиксировать – точно нет, но я бы предложил проверить дополнительно. Может, дрон потерялся, и уловил приближение своих в этом сегменте.

– Хорошо. Продолжайте движение, ситуация пока стабильная, в бой без приказа не вступать.

– Есть.

– Мне кажется, она уже всё знает о нас, – говорит Лена, заблокировав внешние каналы, – поэтому посылает на всякую ерунду.

– Вряд ли. Мы же нигде не попались, – отвечаю я.

– Всё равно это видно.

– Тебе кажется. Кто-то же должен был направиться в патруль. Сегодня это мы, завтра кто-то другой.

– Мы попадаем чаще.

– Не бойся. Войны хватит на всех. В бой нам нельзя вступать потому, что ещё неясно, что именно нужно делать.

– Можно было бы дать полную тягу и быть там через семь минут, а нам плестись ещё почти двадцать.

– Леночка, – мягко говорю я.

– Ну что?

– Успокойся и давай выполнять приказы. Командованию виднее. Ладно?

– Ладно, – соглашается она.

Я и сам не прочь бы поучаствовать в бою по-настоящему и так же сейчас чувствую себя не у дел, но, хоть это и не очевидно, от наших действий тоже может многое зависеть. Да, мы не обороняем станцию, не тесним дронов, но, по крайней мере, если вдруг пространство рядом с нами искривится, мы успеем оповестить остальных о появлении врага.

Наши пререкания прекращаются, но я не ощущаю хоть какой-либо разрядки возникшего напряжения, что мне не нравится. Ситуацию в лучшую сторону изменяют, как ни странно, появившиеся как будто из ниоткуда дроны. Без каких-либо команд и обсуждения мы быстро разлетаемся и заходим на них. Лена тут же рапортует о нападении. Всё на самом деле серьёзно, поскольку это не единичный дрон, который вышел на нас на последнем издыхании. Это три связки по три дрона. Связки, которые мы называем неоднородными, потому что помимо двух дронов о шести лепестках, уже надоевших, но не самых грозных, в каждой тройке находится ещё один, немного больший размером, но выглядящий ещё более опасно. Лепестки его неразличимы, потому что он с бешенной скоростью вращается вокруг своей оси.

Предвкушение опасности, возникшее у меня, полностью оправдывается. Средняя машина принимается осыпать нас сериями относительно мелких импульсов, от которых практически невозможно скрыться. И я, и Лена закручиваем корабли вокруг своей оси, расходясь в стороны, чтобы хоть как-то уйти от врагов, и нам это удаётся.

Осознание того, что вдвоём мы не справимся, пришло мгновенно. У нас не было другого выбора, кроме как маневрировать и утягивать врагов к идущему впереди бою. Тем более, что они, похоже, и следовали туда, только чуть было не зашли со стороны, слишком неудобной для землян. Мы нарушили их план, надеюсь, не ценой собственной жизни и целостности наших кораблей.

– Я выброшу овцу. Сделаем заход? – предлагает Лена.

– Мы не справимся с девятерыми.

– У нас хватит овец, и мы хотя бы ослабим их перед тем, как они выйдут в сектор к нашим.

– Поддерживаю, Ранни, – говорит Острова, – нам не до вас. Постарайтесь разобраться с ними сами.

– Я веду, – говорит Лена, – с позиции ведомого тебе будет удобнее.

– Хорошо.

Я сбрасываю скорость, отхожу назад, высылаю первую овцу, ухожу с курса, чтобы сделать заход. Наш трюк срабатывает только относительно первой тройки дронов. Две других устремляются вперёд, не обращая на меня никакого внимания. Остаётся надеяться, что Лена сможет уйти, пусть и оставив двух взломщиков.

Дезинтеграционный импульс разносит в пыль первого маленького дрона, охраняющего главную машину, я немного меняю курс и атакую второго. Импульсом его только задело, но этого достаточно. Он замедлил скорость и отстал от ведущего, что дало мне возможность ликвидировать его при помощи лазеров. Отлично. Просто отлично, даже несмотря на то, что третья машина уходит.

– Ты как там, Клим? – спрашивает Лена.

– Я в порядке. Ты ушла?

– Нет. Возвращаюсь за тобой, они на хвосте.

– Встречаю.

У меня есть сильное желание возмутиться такому её решению, но делать это решительно некогда. Я двигаюсь встречным курсом, и мне нужно уничтожить как можно больше машин неприятеля до тех пор, как мы встретимся. Я нацеливаю дезинтегратор на одну из крупных точек и даю залп. Прямое попадание, но машина выдерживает, и, как мне кажется, даже не замедляется. Ох чёрт! Как же медленно перезаряжается наш дезинтегратор!

– Нужно ещё, – говорит Лена.

– Знаю, коротко бросаю я, уже наводя прицел.

Выстрел. Попадание. На этот раз эффект заметен, но дрон всё ещё опасен.

Расстояние уже позволяет атаковать мелкие машины сериями ракет, пока я жду сообщения о готовности дезинтегратора.

Лена выпускает ещё одну овцу, чтобы сбросить хотя бы часть дронов, а заодно помочь моим ракетам настигнуть их. В случае маленьких шестёрок они имеют шансы на успех. А вообще, хорошо бы, чтобы они имели дезинтеграционную боевую часть, но пока таких в нашем распоряжении нет, а сейчас слишком сильно сокрушаться по этому поводу нет времени.

Я продолжаю накрывать доступных мне дронов огнём из всевозможных орудий. Лазерные турели добивают тех, кто замедлился от нескольких попаданий, а первоначальные атаки провожу дезинтегратором. Тем более, что раз основным машинам троек нужно два импульса, чтобы они хотя бы замедлились, то атаковать их из какого бы то ни было другого оружия и вовсе будет бесполезно.

Мы с Леной разлетаемся, я тут же закладываю дугу, заходя в корму к последней, самой живой двойке из одного маленького дрона и одного большого. Огонь, ещё огонь. Да! Ведущая машина разлетается, а малую я добиваю из лазера. Готов.

– Саша! – слышу голос Лены, и уже мчусь ей на помощь.

Кажется, благодаря такому возгласу мои руки начали поворот штурвала за долю секунды до того, как я сумел оценить ситуацию. Что же, это только к лучшему, тем более, что я на автомате навёл дезинтегратор на нужного дрона, а потом выстрелил в точку упреждения. Дрон, уже будучи ослабленным оборонительным огнём Котовой, разлетелся в пыль.

– Цела? – спрашиваю я.

– Кажется, да.

– Кажется?

– Всё в порядке, – отвечает она немного нервно.

– Если вы закончили пререкания, то выдвигайтесь к нам.

– Боюсь, это будет проблематично, – сухо заявляю я, уже закладываю дугу для отхода. Лена следует за мной, тоже увидевшая оживший интерфейс.

– Говорите яснее, лейтенант! – кричит на меня Острова.

– Множественные цели со стороны объёма семьдесят два. Огромные количества. Мы можем только отойти, но они накроют и нас всех.

– Выходите из сектора срочно. Я сообщу ракетчикам, пусть накрывают объём. Примыкайте к нам.

– Есть. Мы уходим по дуге.

– Я вижу. Постарайтесь быстрее.

– Видишь? – говорю я, когда внешние каналы связи отключаются, – всё меняется, не успеешь и оглянуться.

– Мы ведь сможем уйти?

– Да. Выдвигайся вперёд, а я сброшу всех овец. Это их задержит.

– Они тебя не догонят?

– Не догонят.

Я замедляюсь, пропуская её вперёд, а потом, когда расстояние становится достаточным, сбрасываю модули-взломщики и ускоряюсь.

Что тут сказать? Дроны озверели. Да, они по-прежнему выполняют ненужные манёвры, считая наших овец нами, но на этот раз это не оказывает должного эффекта. Разве что, мы ещё больше разозлили дронов, шедших на нас перекрёстным курсом. Мы отвлекли лишь малую часть, и сейчас компьютер фиксировал пять троек, движущихся за нами.

– Вы ушли? – спрашивает Острова.

– Смотря от кого, – с напряжением отвечаю я, маневрируя между сериями импульсов.

– Объём почти накрыт. Их там и правда слишком много.

– Вот это открытие, – саркастично замечаю я.

И вдруг я вижу ещё одного заблудшего дрона, который тоже неизвестно как здесь оказался, но он быстро смекнул, что к чему в этом объёме, и принялся атаковать Лену. Конечно, он не чета тем машинам, что сидят у нас на хвосте, поэтому я ловко накрываю его.

– Уходи, не жди меня! – кричу я ей, потому что почти чувствую неизбежность попадания в меня заряда.

– Нет, никуда я без тебя не уйду.

Вспышка справа. Корабль, шедший на полной тяге, тут же закручивается штопором. Меня утягивает вниз. Я мгновенно теряюсь от вращения такой силы. Голова, да и всё тело, становятся каменными. Я даже не слышу криков Лены. Помню только, что где-то вдалеке полыхает зарево, и это точно не вспышки зарядов чистой энергии. Однако это длилось недолго, потому что в следующий момент я во что-то врезался и потерял сознание. Только и помню, что тугой удар и свои мысли о том, выдержит ли моя шея резкое изменение вектора ускорения.

16

Ещё до того, как открыл глаза, приятно ощущать, что тебя кто-то держит за руку. Первая мысль – она жива, значит, старался не зря. Я успеваю прокрутить в голове всё, что помню. Я шёл на полной тяге, мне зарядом срезало правый пилон. Блокировка сработала, но двигателю, раскрученному на максимум, хватило доли секунды для того, чтобы закрутить меня винтом, а потом ещё какой-то обломок встал на моём пути. Подозреваю, что моему Чеглоку повезло меньше, чем мне.

Открываю глаза, получаю удар света, жмурюсь.

– С добрым утром, – говорит Лена, поглаживая мою руку по тыльной стороне.

– С добрым, – поднимаюсь. Всё так легко, как будто я действительно просто спал.

– Как ты себя чувствуешь?

– Отлично.

– Точно?

– А что? – осторожно вращаю шеей. По моим подозрениям, ей досталось больше всего.

– Твоей голове опять досталось. И, – она остановилась на полуслове.

– Что? – я отнимаю в сторону покрывало и сажусь на кушетке, – я теперь не могу летать?

– Нет, не волнуйся, – она встаёт вместе со мной, – просто, прошло шесть дней. Лечение оказалось тяжёлым.

– Шесть дней? – моему удивлению нет предела.

– Да, – она обнимает меня очень крепко. Мне это напоминает нашу встречу после обороны Ориума.

– Н-Ао наша?

– Ещё нет. Буги погиб. И Севен. И Корш и ещё многие.

– Всё настолько тяжело?

– Да. Если бы не Первый Земной, мы бы уже потеряли Н-Ао.

– Здесь первый земной?

– Да, но они тоже с трудом справляются. И ещё...

– Что? – я прижимаю её к себе.

– Острая тоже погибла.

Я ощущаю, как у Лены на глазах появляются слёзы. Мне и самому горестно от таких новостей, но нужно ведь двигаться дальше. По крайней мере, до того момента, как мы сможем отдохнуть. А лично для меня такой отдых настанет только в том случае, если Н-Ао будет кладбищем для отаионской нации. Я всё решил.

Примерно такие мысли полностью занимают мой разум на процедуре кремации тел наших сослуживцев. Цинично, но мне легче потому, что с теми же Буги и Севеном я почти не общался. Так, на начальном уровне. Меня огорчает их гибель, но все мы знали, на что шли. Я тоже мог бы лежать так, в парадной форме, с руками, сложенными на груди.

Куда страшнее видеть на погребальном ложементе Острову, да и вообще женщину, тем более – молодую. Что должен испытывать мужчина вроде меня в такой момент? Нет, нет, дело не в безграничной горечи, гневе или даже желании вытрясти из последнего отаиона его псевдовеличественную душонку. Честно – я бы запретил им сражаться. Настолько чужеродно всё это выглядит. Да, война, стерва, да, они тоже солдаты, причём сами избравшие свой путь, но это не меняет моё мнение. Я чувствую, как в уголках глаз начинают появляться слёзы, но они для меня тоже чужды. В лучшем случае, стоявшая рядом Лена увидела едва заметное поблёскивание, но не больше. Может быть, однажды моя чрезмерная твёрдость убьёт меня. Может быть, через несколько часов, во время уже объявленного выхода, но я всё равно не изменюсь.

После короткого прощания и кремации – брифинг. Бой за Н-Ао всё ещё идёт, и мы понадобимся, это уж точно.

– Наш полк почти расформирован. Кого могли – уже растащили на подкрепления другим, – нависнув над объёмной динамической картой системы, Симонова начинает своё слово, – мы выйдем ограниченным составом. Только те, кто сейчас находится здесь.

Она оглядывает нас. И правда, не слишком много. Одиннадцать человек, включая её. Четверо мужчин и семь женщин. Несмотря на то, что она как заправский командир сохраняет твёрдость, я понимаю, что она близка к тому, чтобы сломаться. Дело даже не в потерях конкретно нашего полка, а скорее в том, что командование пренебрегло целостностью нашего соединения. И даже наш ограниченный состав в лучшем случае примкнёт к какому-нибудь дивизиону или в качестве подкрепления направится на поддержку обороняющих какой-нибудь объём. Я понимаю, что она бы возразила даже адмиралу здешней флотской группировки и адмиралу Первого Земного, но мы не единственные. В этой суматохе логистические центры выполняют переформирования и перекомплектовку прямо на ходу. Попал под горячую руку – извини, ты не первый и не последний. Маленькие потери – отлично, есть те, у кого они гораздо больше.

Единственная хорошая новость состоит в том, что это как раз тот момент, когда я ярче всего понимаю, что Империи нужны все.

– Систему решено полностью блокировать, чтобы дать нам передышку, – продолжает Симонова, – решено это было четыре дня назад, но воз и ныне там. Так что не надо объяснять, что это оказалось не так просто. Отаионы чувствуют нашу слабость, чувствуют, что почти переломили ход сражения, и поэтому напирают с особым усердием. Судя по эволюции их дронов, у них очень гибкое производство, потому что раз за разом их машины всё более совершенны. Хотя, это могут оказаться заранее подготовленные резервы как раз на такие случаи. Теперь конкретно. В объёме объекта восемнадцать искривление, последнее, зафиксированное на данный момент. Оттуда двигаются особые дроны, и мы еле-еле их сдерживаем. Если там появится отаион, он, скорее всего, двинется к объекту девять.

Она ненадолго замолчала, глядя на указанный объём, где сейчас была сконцентрирована основная часть сражения. Собственно, вся судьба Н-Ао сейчас находилась там. Тут даже вопросов не надо, куда мы двинемся.

– Эксперементальный Чеглок почти устарел, – продолжает она, – заменить его в масштабах армии нечем. Особые крылья первого Земного имеют более совершенные корабли, но их количество ограничено, а пилотаж требует дополнительной квалификации, так что в техническом плане нам рассчитывать не на что. Только взаимодействие между собой, грамотная тактика и следование плану и приказам. Старайтесь сохранить жизнь, но не ценой сдачи важного объёма. Хотя, тут учить никого не надо. Вы бы здесь не стояли, если бы не знали.

Она снова замирает, как будто размышляет, что ещё нам сказать. Её глаза, возле которых уже появились новые морщины, смотрят на тот самый объём, в который нам предстоит выдвинуться. Как по мне, то это можно делать уже сейчас, но я знаю, что есть генеральный план, по которому у нашего выдвижения есть точное время.

– Ах да, – я вижу первую за сегодня улыбку на её лице, – столько плохого, что забыла сказать о хорошем. По нашим данным, отаионов не намного больше сотни. За всю кампанию против них, мы уже захватили или уничтожили шестнадцать, включая того, что на Ориуме. Разведка докладывает, что в системе сейчас ещё минимум четверо, но скорее всего – больше. Мы теряем флоты, но всё равно это пока ещё не так страшно, как потерять пятую часть всех представителей нации. Это уже похоже на укол в сердце, и если сейчас мы их доломаем, то дальше уже можно будет занимать их системы чуть ли не маршевыми порядками.

– Может быть, цель была не именно заблокировать систему, а сузить область, в которой они могут появляться? – предположил Кротов – рослый пилот, которого я тоже почти толком не знал.

– Даже если это и так, то не всё ли равно? План меняется на ходу, – устало отвечает Симонова, – пусть идут, сломаем их и всё.

Она бросила взгляд на часы, находившиеся на дисплее вместе с картой системы.

– Наш выход через час сорок девять. Отдыхайте. Силы вам понадобятся. Но не обещаю, что за это время не будет тревоги. Если больше нет вопросов – то всем разойтись.

Вопросов не было, и мы разошлись. В моём блоке снова пусто. Захожу, сажусь на свою кровать. Жду шагов и звука открывающейся двери. В одну секунду они материализуются из моих представлений, дополняются щелчком замка.

Мы не говорим. Вообще. Сейчас настаёт решающий момент схватки. Решающий момент наших с Леной жизней, и ни к чему тратить время на слова. Совсем не хочется думать, что это может быть нашей последней встречей, и страсть очень хорошо помогает отвлечься от плохого, сконцентрировавшись на том хорошем, что у нас есть.

Не хочется думать даже о призраках, которые по-прежнему окружают нас. Мы отгораживаемся от них шторкой, и этого хватает. Даже если бы они хотели, то не помешали бы нам уснуть хоть ненадолго, чтобы набраться сил.

17

Час пробил. Нас разбудил будильник на личном компьютере Лены. Выходя из моего блока, мы попадаемся на глаза Оле, но она лишь легко улыбается. Конечно, как лучшей подруге, ей Котова, конечно же, рассказала о нас, но это нестрашно. Сейчас, в час близящегося боя, никто не упрекнёт нас. Мы каждый день готовы отдать жизнь за Империю и за свой дом, но это не значит, что мы не хотим жить и любить. Время для этого ещё будет – хочется на это надеяться – но сначала сражение.

Снова поцелуй перед самым вылетом, снова взгляд через защитные стёкла шлемов, и космос уже не кажется таким безжизненным и холодным. Напротив, он видится мне старым добрым другом, простирающим объятия. Что же, друг, показывай, что ты для нас приготовил.

– Следуем в объём семьдесят девять, – командует Симонова, а я вдруг осознаю, что впервые иду в бой под её непосредственным руководством, – его нужно очистить и подготовить к проходу звена экспериментальных кораблей. Если наши друзья-учёные не просчитались, и мы проведём их к улью, то дело будет сделано. Останется только добивать и ждать абордажников.

Зачистить объём в условиях плотного астероидного скопления относительно просто. Тем более, что новые дроны превосходят нас. Нам есть, за чем спрятаться. Нет, мы не уходим от множества летящих нам навстречу камней, как в старых фантастических фильмах. Скорее, мы прибиваемся к одному из астероидов и кружимся около него. Если его форма позволяет, то можно уйти от атаки, в любой момент скрывшись за ним. Чеглок, может быть, уже и не считается таким резвым, как раньше, но его скорости вполне хватает, чтобы быстро обогнуть небольшой объект, а если пустить овцу, то по-прежнему можно выйти дрону в хвост.

Кстати, мне поначалу казалось странным, что отаионы, уже зная, что мы сбрасываем обманки, так до сих пор и не изменили их программу. На деле же, эту логику тоже можно понять. Рано или поздно мы сможем приспособиться и к этому, может быть, наши ВЦУ даже смогут подавлять их электронику. О полном контроле, как в случае с левиками, речь, конечно, не идёт, но вполне можно организовать какую-нибудь подлянку. Так что слепое уничтожение – это очень хороший вариант на все, так сказать, времена. Тем более, что при нём не гибнет живой пилот, а лишь машина, коих можно построить миллионы.

Дезинтегратор ловит цель, и я нажимаю на спуск. С такого расстояния это будет очень больно для дрона, хоть он и новой модификации. Он замедляется, и Лена его добивает. Отлично. Счёт на сегодня открыт, что очень меня радует.

– Они напирают, – говорит Симонова, – дайте нам либо подкрепление, либо гоните сюда эти толстые экспериментальные задницы, которых придушат этих ублюдков.

Я, к сожалению, не слышу, что ей отвечают, но вполне согласен со своим командиром. Отаион, находящийся далеко впереди, уже понял, что мы здесь неспроста. Может быть, его машины даже уже засекли приближающееся к этому объекту экспериментальное звено, и смогли проанализировать аппараты, из которых оно состоит. Так или иначе, но он каким-то образом понял, что ему грозит, и единственным выходом в данной ситуации является стремление не допустить эти машины к его кораблю. Что же, как и везде до этого, здесь имеет место конфликт интересов, потому что у нас другие планы на этот счёт.

– Меня зажали, – кричит один из пилотов, кажется, Воронов, – Улана убили.

– Клим, – командует Симонова, – вытаскивайте его, мы прикроем.

– Есть. Ранни, держись позади и постарайся взять их на мушку.

– Принято, – отвечает Лена.

– Быстрее! – не унимается он.

– Полная тяга.

Скупо и цинично, но это всё, что я могу ему ответить. Вообще, сейчас нельзя оценивать этого человека как полноценного. Он потерял товарища, слегка поддался страху, у которого, как известно, глаза велики. Пожалуй, ему может даже показаться, будто на хвосте у него весь отаионский флот, а на деле, когда мы с Леной прибываем к нему на помощь, нас ждёт стандартная тройка из шарика – так мы прозвали новых дронов – и двух трёшек, одна из которых уже медленная.

Сначала накрываем ведущего, потом, с помощью Ворона, который, как мне кажется, уже взял себя в руки, уничтожаем прикрытие.

– Ты как? – спрашиваю я.

– Нормально. Спасибо.

– Мы идём к вам, – говорю я.

– Клим, Ранни, направляйтесь к объекту девять, поддержите лазерное звено в ближнем бою. Ворон, ко мне, будешь сопровождать.

– Есть, – отвечает он в общий эфир, а потом переключается на связь с нами, – сама Валькирия взяла меня к себе.

Я бы заметил, что если судить сугубо по мифологии, то её интересуют души павших, но это более чем плохая примета. Не помню, что я ответил ему на это, если вообще что-то ответил, но мы с Леной перегруппировались и двинулись дальше, в направлении объекта девять, как и приказала нам Симонова. Я уже вижу белёсый полумесяц и вспышки лазеров, особенно заметные на ночной стороне. Дроны зажали несколько лазерных катеров, которые ещё как-то могут выживать, маневрируя, но при этом не способны оказать сопротивление. Вот почему понадобились мы.

– Флип, оторвись, – говорю я, нацеливая дезинтегратор, – он специально держится так, чтобы я тебя задел. Флип! Ты меня не слышал?

Я вижу бойца и его позывной на интерфейсе, но он не делает то, о чём я его прошу. Сбросить дрона сложно, но можно, а дальше я им займусь.

– Вообще-то я не мужик, – слышу хоть и грубоватый, но женский голос.

– Ох, простите, мадам, – замечаю с сарказмом, – что позволил дать вам указание, но если вас не испарит он, это сделаю я, пытаясь его уничтожить.

– Я поняла, стараюсь уйти, – замечает она уже мягче.

На свой страх и риск, воспользовавшись небольшим отрывом, я посылаю импульс и уничтожаю дрона.

– Не задел?

– Нет. Спасибо.

– Уйди и поддержи огнём, а мы разберёмся.

Некоторые из дронов переключаются на нас, и это очень хорошо. Стоит лазерным катерам отойти на достаточное расстояние, и отаионские машинки становятся для них лёгкими орешками, а их уничтожение – вопросом времени.

Потратив почти полчаса и приложив усилия, чтобы отбить от лазерных катеров старых дронов, а также не допустить новых. Усилия окупаются с торицей, потому что звено, начав работать на полную, оказывает приличную поддержку нашему продвижению к объекту девять, за которым нас ждёт улей. С другой стороны к нему приближается ещё одно крыло истребителей, но, несмотря на кажущуюся простоту, у них продвижение проходит сложнее. Отаион обороняется, как зверь, не подпуская к себе никого. И на данном этапе нам приходится радоваться тому, что он хотя бы не владеет инициативой. Я признаю, что это не так уж плохо, только потому, что у нас в рукаве есть ещё и козырь в виде экспериментального соединения, которое, по словам Симоновой, должно скоро быть.

– Клим, Ранни, – командует Валькирия, – примкнуть к группе, мы движемся вперёд.

– Есть.

Мы выстраиваемся вертикальным уступом вперёд и движемся к объекту, где видно несколько очагов сражения – больших и не очень. Они находятся на значительном расстоянии друг от друга, и нескольким кораблям не составило бы труда пройти между ними напрямик, но это – кажущаяся простота. Дроны не дремлют, и продвинуться вперёд можно, только оттеснив их. А при подходе к улью их концентрация в единице пространства значительно возрастает.

Вместе с нами вперёд движутся другие звенья, тоже построившиеся уступом. Навстречу выходят дроны, поделившиеся на уже привычные тройки, но мы не разлетаемся в стороны, а, подобно тарану, продолжаем бить в центр оборонительных порядков врага. Объект девять будет нашим, а улей будет захвачен. Мы будем контролировать этот объём, а вместе с ним и несколько соседних, и отаионы уже не смогут действовать так свободно, сколько пространство не искривляй и сколько подкреплений ни шли.

Однако это не значит, что у нас всё очень легко и просто. Они тоже сильны, и вскоре мы разлетаемся в стороны, завязывая маневренный бой. Вот Ворон кричит, что на его хвосте тройка, состоящая из одних шариков. Не нужно долго думать, чтобы понять, что это очень плохо, при том условии, что все мы находимся под угрозой гибели. Его последними словами были "Возьми меня к себе, Валькирия!". Признаться, я не совсем уверен в том, что он был в себе. Впрочем, кто знает, какими будем мы сами, когда осознаем близость и неотвратимость собственной гибели.

– Мы вязнем! – я слышу, как кричит Лена, судорожно смотрю на интерфейс, чтобы убедиться, что её метка всё ещё там есть, и что она рядом.

– Уходите. Всем собраться! – команда Симоновой.

Однако при всём желании этот приказ сейчас невыполним. Хоть и не хочется это признавать, но дроны разметали нас, и не дают вновь собраться. Нас спасают только лазеры, работающие по ним издалека. Пожалуй, если бы не защита, плохо поддающаяся такому воздействию, это было бы самое эффективное оружие против них.